"Дрессировка Фрама" - читать интересную книгу автора (Домманже Роберт)

ГЛАВА I О ВЫБОРЕ ЩЕНКА

Хороших собак можно встретить среди всех подружейных пород. Когда дело коснется выбора щенка, мы выберем его из породы, в которой хорошие собаки являются как правило, а не как исключение, и мы будем иметь все шансы на то, чтобы добиться удовлетворительных результатов.

Во всех породах существуют отдельные семьи, одни – хорошие, другие – дурные; одни дают лауреатов выставок, другие – победителей полевых испытаний.

Мы будем искать, особенно в настоящий момент, чутья, послушания, выносливости и врожденной стойки. Обратимся же к семье, среди членов которой числятся победители на полевых испытаниях. Пройдем мимо собак безукоризненных статей, но происхождение которых не служит ручательством за их полевые достоинства, ибо от таких мы получим только огорчения; тем более что, в известных случаях, красота является делом условным, меняющимся в зависимости от моды. Некоторые любители выводят и очень дорого продают выставочных собак, но сами избегают охотиться с продуктами собственного завода, дающего им комнатных собачек, а не рабочих животных.

Француз ли будет Фрам, или англичанин, но он будет чистой породы, что явится крупным козырем в нашей игре.

Впоследствии, когда наша работа будет закончена, собака наша будет иметь стоимость вдвое большую, чем ублюдок, не способный передать ни своего экстерьера, ни своих полевых качеств.

Мы знаем, знаете и вы, друзья читатели, превосходных собак, происходящих от скрещивания английских пород с французскими и имеющих обонятельные способности одних, благоразумие же и послушание других; но между пойнтерами, повязанными с браками или с гриффонами, между сеттерами, поставленными с эпаниелями, сколько раз видели мы упрямых ублюдков, соединяющих в себе горячность английской крови с короткой стойкой и нижним чутьем, свойственным континентальным породам, выведенным неудовлетворительным подбором производителей.

Если мы покупаем собаку, совершенно поставленную, мы можем простить ей ее происхождение, но если мы приобретаем щенка, то поостережемся метизаций, часто мало обоснованных.

Поскольку это возможно, Фрам будет сыном кобеля, известного за хорошего производителя, и суки, обладающей отличным характером, богатым чутьем и твердой стойкой. Мы не знаем, как в достаточной мере остановить внимание любителей на вопросе о характере: собака необщительная или угрюмая, если она будет и хорошо выдрессирована, никогда не будет приятным товарищем на охоте; на публичных испытаниях она всегда готова затеять какую-нибудь драку, что заставит удалить ее с испытания, несмотря на другие ее достоинства, развитые в высокой степени. Взгляд собаки часто является отражением ее характера, вот почему на выставках судьи действительно сведущие придают большое значение физиономии собаки.

Производители воспроизводят то, что они сами из себя представляют в момент зачатия. Производитель и сука, от которых требуется отборное по своим качествам потомство, должны быть в расцвете своих физических сил, следовательно, не слишком стары, не истощены усталостью, болезнью и т. д.

Эти соображения заставляют нас подозрительно относиться к знаменитым производителям, вывезенным в пору, когда они уже не могут дать многого.

Мы верим в наследственное преобладание того из производителей, который находится в апогее своей силы, тогда как другой еще не достиг или уже его миновал.

Изучение родословных – самое важное в заводческом деле: свойство, заметное у производителя, передается с тем большею силою, чем у большего, по восходящей линии, числа собак, клички которых фигурируют в родословной за три поколения, оно существует.

Если бы мы могли видеть отцов и дедов некоторых вывозных собак, нам стало бы понятнее, откуда появились те или иные недостатки их потомков.

Мы являемся сторонниками выписки производителей, так как этим обновляется кровь, но мы должны указать, с какими гарантиями должна быть сопряжена выписка, чтобы ее можно было назвать обдуманной. Этой гарантией должны быть не письменные заверения, а продолжительная полевая проба данной собаки, а если возможно, то и ее предков.

Лучшим возрастом для производителей является возраст от двух до шести лет. Быть может, потомки двухлетних собак будут более веселыми, менее уравновешенными, чем потомки шестилетних. Это было бы согласно с нашей теорией.

Если у нас нет суки, обладающей хорошею родословною, мягким и в то же время смелым характером, живым темпераментом, удовлетворительными чутьем и стойкой, приличными колодкой, ногами и прочими статями, то купим такую или даже возьмем напрокат на несколько месяцев, это иногда удается.

Изучим или заставим изучить родословные производителей, сравним их с родословною суки, которою мы располагаем, отдадим себе отчет в родственности кровей, чтобы сознательно закрепить и даже усилить известные достоинства и исправить некоторые недостатки, посмотрим в работе двух или трех производителей, показавшихся нам более подходящими, и, остановившись на том из них, чья манера работать нас более подкупит, приведем к нему нашу суку, если владелец кобеля нам его не доверит.

В очень интересном труде о пойнтере г. Аркрайт восстает против обыкновения посылать суку для вязки с кобелем в клетке без провожатого, и он как нельзя более прав; мы могли бы привести много примеров несчастных случаев: то случай с убежавшею сукою, то с недостаточной заботливостью и честностью некоторых владельцев-заводчиков, помещавших сук в грязные псарни и позволявших крыть их другим кобелям; известны и факты вязки суки один раз с просимым производителем, а затем, на другой день, с братом, сыном или отцом его, для большей уверенности в результате – некоторым заводчикам это кажется прекрасным средством, чтобы, оставаясь, пожалуй, с чистой совестью, не истощать знаменитого производителя или… спасти репутацию уже бесплодного кобеля.

Если почему-либо владелец решит вязать суку с двумя кобелями, он должен ставить ее с перерывом между вязками по крайней мере в десять дней и заметить точные даты, тогда по дате помета он сможет точно определить действительного отца.

Будем требовательны к нашим сукам в обычное время, но исключительно заботливы по отношению к ним в период пустовки. Приведу несколько наблюдений.

У суки, которую отдерживали до трех лет, первые роды могут быть тяжелыми, ибо органы ее потеряют свою эластичность.

Распределение полов в пометах слишком таинственно, чтобы мы в нем могли разобраться.

Наука отрицает идею оплодотворения одного зародыша двумя различными самцами, но она допускает, что в одном и том же помете не все щенки могут быть исключительно от одного отца, если сука была повязана с различными кобелями. Будем же остерегаться всех тех, что несут караул у дверей нашего дома во время пустовки нашей суки.

Недостаточно запереть последнюю с производителем по нашему выбору, чтобы все прошло согласно нашим желаниям: если мы не примем некоторых предосторожностей, собаки могут оставаться вместе несколько дней, относясь друг к другу с полным безразличием.

Приблизительно на восьмой день пустовки сука перестает отвергать ухаживания кобеля; если же последний покажется малорасположенным к вязке, надо его моментально изолировать и дать ему укрепляющего корма; мало вероятия, чтобы он пренебрег своей компаньонкой, когда он с нею вновь встретится.

Манера, с которою сука стоит, отводя хвост в сторону, является показателем, что она в наилучших условиях для зачатия.

Кобели пород очень утонченных иногда оказываются совсем непригодными к вязке, когда к ним приводят в первый раз пустующую суку: одни потому, что слишком неопытны и не оказывают никаких посягательств, другие потому, что слишком робки и не выказывают настойчивости в своих посягательствах, если сука несколько жеманится.

Чтобы не быть вынужденным заниматься с молодыми кобелями практикою, одно описание которой противно, всегда есть расчет дать им навостриться раза три-четыре на старых суках, а когда, позднее, им представят суку, еще не испытавшую страсти, или нервную, следует заставить двух человек держать ее, чтобы помешать ей кусаться, ложиться или махать хвостом.

Многие заводчики ставят своих сук по одному разу каждый день, в продолжение трех суток, во избежание того, чтобы они не остались холостыми. Этот обычай достоин подражания.

Большая ошибка позволять повязанной суке буйные движения или заставлять ее переносить путешествие в период первых десяти дней, следующих за последней вязкой: это определенно вредит успеху оплодотворения.

Период щенности продолжается шестьдесят три дня; в это время пища суки должна быть обильной и богатой фосфором, а прогулки частыми; в последние дни сука заботится о месте для щенения; если ее будка слишком мала, то ей надо постлать какие-нибудь одеяла в уединенном и теплом углу.

Некоторые суки пожирают своих щенят при рождении; говорят, что это может происходить по двум причинам: из-за прожорливости суки или из-за боязни быть разлученной со своими детьми. Самое лучшее поручить уход за такими суками лицу, которое они очень хорошо знают, затем давать им столько сырого мяса, сколько они захотят, наконец, в случае необходимости оставить их одних, – надевать им намордники.

Тот, кто охотился с гончими, порода которых ведется уже долгие годы и тщательно подбирается, хорошо знает, что в стае не бывает двух собак совершенно одинаковых по росту, рубашке, шее, ногам. Каждая из стайных собак обладает своим собственным обликом; точно так же и в каждом помете, происходящем от вязки безукоризненных производителей, бывает большое разнообразие щенят.

При рождении щенки отличаются только рубашкою. Окраска цвета сухих листьев никогда не будет нам по вкусу, ибо она не позволяет заметить наших помощников на стойке в высохшей живой изгороди, а в лесу не ставит их в безопасность от неосторожного выстрела.

Обесцвечивание есть признак вырождения, поэтому не будем искать рубашек слишком белых, соответствующих часто лимфатическому темпераменту.

Исключая породы английских сеттеров, где допускается пятно на одном глазу, мы никогда не отдадим преимущества асимметрично окрашенному щенку. Прибылые пальцы (шпоры) на задних лапах являются большим пороком, которой должен влечь за собою уничтожение его обладателя.

Англичане, люди практичные, не обрубают хвостов у своих подружейных собак, ибо они пользуются ими обыкновенно в открытых местах, а их собаки работают на охоте очень часто без помахивания хвостом, положение которого хорошо гармонирует с их длинными линиями; но те же англичане лишают хвостового придатка своих маленьких эпаниелей, предназначенных для кустарников и леса.

Наши деды, пользовавшиеся повсюду одной и той же собакой, трусившей, помахивая хвостом, были, следовательно, правы, обрубая хвосты своим помощникам.

Освящено обычаем, чтобы браки, гриффоны, бретонские эпаниели и эпаниели понтодемер имели хвосты короткие или полукороткие, но на выставках искусственно укороченные хвосты служат иногда причиной дисквалификации, искусственное купирование заставляет исчезнуть ужасный «штопор», верный признак бесплодности. Пусть любители вышеупомянутых пород останавливают свой выбор на щенках, обладающих от природы короткими хвостами.

Через пять недель мы сможем среди щенков заметить особей слабых и обладающих крупными физическими недостатками, таких следует удалить. Опытный глаз распознает на четвертом месяце, какова будет собака, а на шестом месяце можно будет судить о понятливости и послушании щенка. Но пока Фрам не будет выведен в поле, мы не будем уверены в его достоинствах и во врожденном аллюре его поиска. Этот аллюр очень важно узнать, ибо собаки работают много лучше, когда им позволяют работать на их природном аллюре; совет англофилам, желающим охотиться в открытых местах с пойнтерами и сеттерами среднего поиска, не выбирать себе щенка среди таких, которых можно укротить лишь долготерпением и железной дисциплиной; поискав хорошенько, они найдут желаемое в другом месте. Один заводчик английских сеттеров, мнение которого считается авторитетным, подтвердил эту нашу мысль, написав нам недавно, что в пометах от своих сук, рядом со скакунами, обладающими стальными мышцами, он получает собак с медленным и коротким поиском.

Вот почему, если у нас есть сука, оставим для себя по крайней мере двух щенят и будем воспитывать их до девяти месяцев и только тогда остановим окончательно свой выбор. Другая цель этого та, чтобы чума не смогла уничтожить одним ударом всех наших надежд, наконец, если несколько щенят воспитываются вместе, они всегда выходят здоровее.

Мы не будем приводить всех требований, предъявляемых стандартами каждой из пород, но укажем некоторые, которые необходимо предъявлять ко всякой хорошо сложенной собаке: черепная коробка должна быть развита, ноздри открыты, глаз велик и выразителен, уши хорошо посажены; грудная клетка должна быть достаточно вместительна (она имеет три измерения: высоту, ширину и глубину, или длину; когда одно излишне мало, два другие должны его компенсировать, чтобы легким было предоставлено достаточно места); широкий и немного выгнутый крестец указывает на выносливость; особенно ценится хвост, когда он относительно короток и прям и собака несет его горизонтально; ноги хороши, если они сильны и вертикально поставлены, а лапы сухи и со сжатыми пальцами.

Все эти требования являются сводкою мнений, выказанных авторами, пользующимися наибольшим доверием, и основаны на опыте.

Гладкошерстные собаки пользуются заслуженным предпочтением со стороны некоторых любителей: они чище в доме, их не нужно стричь, они быстро высыхают, когда намокнут, и их легко лечить в случаях заражения паразитами.

Мы не будем входить в полемику, которая, к несчастью, так разъединяет охотников, в полемику о породах континентальных и английских. Сколько пролито потоков чернил и сколько сказано резкостей знатоками, действительно достойными, но ослепленными партийностью. Насколько бы эти писатели поступили лучше, поискав, прежде чем выдавать бедным собачкам аттестаты на неспособность, неинтеллигентность и непослушание решения вопроса в мудрости Священного Писания, говорящего: «В природе нет ничего ненужного, все отвечает какой-либо потребности людей в известном положении и при известных обстоятельствах». Сколь больше бы сделали эти любители в их сфере, работая над совершенствованием породы, так хорошо подходящей к их требованиям и пропагандируя ее не только в печати, но и на соревнованиях, как выставочных, так и полевых.

Любителям английских собак мы посоветуем пойнтера или сеттера, происходящего из семьи, известной по своим филдтрайлсовым качествам. Во Франции и Бельгии существуют серьезные питомники, в которых можно найти щенка с хорошим будущим и по сходной цене. Но прежде всякой покупки пусть они прочтут, перечтут и обдумают начало этой главы. Недостаточно сознавая, что крупные достоинства являются, быть может, скорее принадлежностью известного семейства, чем какой-нибудь целой породы, одни охотники, купив, например, случайно одного из страстных черных пойнтеров, получили навсегда отвращение от пользования их услугами, другие считают лучшими полевыми работниками только представителей великолепной породы чистых гордонов, манера работы которых как нельзя лучше отвечает требованиям наших французских привычек.

Любителям континентальных собак мы дадим тот же самый совет: выбирайте скорее семейство, чем породу. Все породы представлены теперь на филдтрайлсах и хорошие семейства на виду.

Тем многочисленным охотникам, которые ставят достоинства собаки выше ее национальности и которые требуют от нас подтверждения их выбора, мы ответим, что на испытаниях узкого и среднего поиска, открытых для всех пород, пойнтера и сеттера бьют чаще всего континентальных собак; однако, наряду с этими скакунами, развивающими свой поиск на большую дистанцию, встречаются, повторяем, среди этих пород собаки с более умеренным аллюром, способные удовлетворить самым трудным требованиям, но дрессировка для них требуется более законченная.

Чем чувствительнее инструмент, тем более уменья надо в обращении с ним.

Поэтому для городских охотников, не имеющих времени вдаваться далеко в дрессировку своих собак, не имеющих необходимого досуга, чтобы доставить последним случай рутинироваться, путем практики, в безупречной работе, всегда есть расчет выбрать добродушную французскую собаку.

Начиная с простоватого куцого брака Бурбонэ и до могучего брака Миди, имеется целая серия наглядных гладкошерстных собак, не приносящих в дом грязи, являющихся верными товарищами на прогулке, которые при небольшой дрессировке не мешают стрелять в поле и находят достаточно хорошо подранков.

Род дичи и места, где охотятся, являются также факторами, которые необходимо принять в расчет.

Для охотящегося в заповеднике, где не надо отыскивать дичь, подходит лохматый гриффон, ищущий в каких-нибудь десяти шагах, сующий свой нос во все клочки травы и подающий битую дичь.

Для охотящегося в болоте – понтодемер, эпаниэль-пикар, водяной спаниэль или ирландский сеттер, работающий одинаково по плавающей и бегающей дичи и не теряющий ни одного подранка.

Для охотящегося в лесу – белый крапчатый сеттер, вдоль и поперек обыскивающий поле и не пропадающий из глаз.

Тому, кто охотится только в день открытия охоты и хочет иметь компаньона чистого и изящного – сенжермен или дюпюи.

Англофобу, охотящемуся повсюду – немецкий или французский брак, эпаниэль или кортальс, или, наконец, бле-д’овернь, которых теперь опять можно видеть на выставках.

Автомобилисту, желающему иметь собаку легкую и занимающую мало места, – нечто среднее между легавой и эпаниэлем – бретонский эпаниэль.

Для англофила – сеттер, собака для всех сезонов и всяких мест. Наконец, для любителя, выхаживающего все открытые поля вплоть до закрытия охоты, когда уже заяц встречается редко и куропатка становится строга, для того, кого беспокойный сосед не будет раздражать, – судьбою назначен легкий пойнтер и то громадное наслаждение, которое дает пользование им.

Настал ноябрь, дует северный ветер, погода стоит сухая. Чтобы увеличить шансы на успех и не быть вынужденным прерывать прогулку, ожидая, пока полуденное солнце согреет дичь и тем сделает ее более ленивою, мы выходим из дому не ранее десяти часов и делаем большой круг, чтобы подойти к полю, где мы предполагаем охотиться, с юга. Выйдя из дому, мы встречаем знакомого охотника, чей эпаниэль, работая в двадцати шагах, не пропустит ни одной перепелки в гречихе, подаст, не помяв ни перышка, жаворонка, прихватит и зайчика по следу, словом, можно сказать, «перл создания». При встрече обычные разговоры: «Плохое время для охоты в поле, дичь не выдерживает, куропатки срываются раньше, чем Медор может отметить их стойкой, сегодня вы ничего не сделаете с вашим скакуном». И Квин получает презрительный взгляд, сопровождающий маленькую речь, которую мы слышим в тысячный раз. Но мы с Квин являемся философами, поэтому, несмотря на то что наш приятель любезно предупредил нас, что он уже выходил все места, мы двигаемся в путь, держа нос против ветра. «Квин, иди». Наш пойнтер отправляется во всю прыть, расстилаясь в поиске направо и налево, и, не находя ничего; идет все шире и шире. В десять минут поля, на которых наш приятель топтался более часа, были обысканы, а сами мы прошли каких-нибудь пятьсот метров там, где он должен был выходить, быть может, пять километров. Вдруг мы видим, что Квин потянула, и, в тот же самый момент, поднимается выводок в шестидесяти метрах от нее; собака ложится, посматривая на нас, она чувствует, что провинилась и что мы не будем довольны, не имея возможности стрелять; действительно, мы начинаем ее бранить, делая вид, что рассердились; мы прекрасно знаем, что она не виновата, но большая осторожность послужит лишь ее успеху. «Иди». Снова начинается быстрый и методичный поиск; порой собака останавливается с высоко поднятой головой, захватывая ветер, и затем идет еще быстрее; два раза поднимаются выводки, затем вскакивает, не будучи отмечен стойкой, заяц. Мы продолжаем подвигаться вперед, с ружьем на плече, любуясь работой нашего пойнтера. «Он выметет все начисто», – думает наш приятель, эпаниэль которого, прогалопировав несколько минут спустя за стрелянным не в меру зайцем, спарывает всю попадающую в поле дичь. В этот момент между нашими собаками та разница, что дичь, подымающаяся из-под Квин, не подпустила бы ближе и охотника с самою лучшею собакою, работающею в тридцати метрах перед ним, тогда как дичь, спарываемая Медором, быть может, была бы нами бита.

Вдруг Квин остановилась, запах дичи только что поразил ее обоняние. Подняв высоко голову и оседая на зад, она продвигается шага на три вперед и остается неподвижной в скульптурной позе; она на стойке, но она сделала эту стойку, едва только ветер донес до нее запах еще достаточно горячий, чтобы убедить ее в присутствии притаившейся перед нею дичи. Не торопясь, мы идем в обход, направляясь к точке, лежащей в шестидесяти шагах впереди собаки; мы идем медленно, стараясь оставаться незамеченными, с ружьем, готовым ко вскидке, и с полной уверенностью на успех, ибо имея, таким образом, дичь между Квин и собою, семь раз из десяти мы будем иметь возможность стрелять в меру. Порывается пять куропаток, бах! бах! одна упала, мы поднимаем ее и расточаем ласки нашему пойнтеру, тотчас же снова начинающему свой стремительный поиск. Еще несколько выводков порвалось без стойки, и немудрено, ведь такая сушь и холодина. Но что это там, в трехстах метрах, на пахоте? С полного карьера Квин легла как окаменелая, свернувшись корпусом наполовину в кольцо, головою против ветра; мы подозреваем, что причина этой удивительной стойки – лежащий накоротке заяц, мы не знаем еще, удастся ли нам его стрелять, но если Святой Губерт вложил нам в душу нечто большее, чем любовь к рагу из зайца, то зрелище, находящееся у нас перед глазами, уже дает нам полное удовлетворение. Мы подходим, прямо перед нами вскакивает заяц: бах! одна дробина перебила ему правое бедро; он немного побочил в сторону; бах! заяц растянулся на боку и с криком ползет, мы перезаряжаем ружье, готовясь отсалютовать всегда возможному воскресению; Квин не двинулась с места. За это стоит ее посильнее приласкать и наградить подачкой, которую мы для такого случая и носим в сумке. «С какой бы виртуозностью, – думает следящий за нами взором приятель, – Медор подал бы зайца и куропатку». Прекрасно, голубчик, но ваша собака не доставила случая стрелять по ним, а кроме того, Квин, подающая по приказанию, быть может, будет иметь сейчас случай показать свои таланты. Вот она вдалеке от нас, на жнивье, замирает на стойке как отлитая над тем самым выводком, что уже четыре раза срывался не в меру; она поворачивает голову в нашу сторону, приглашая нас, и остается неподвижной, как бы пораженная столбняком; выводок далеко, но он там; мы хорошо знаем манеру работы нашей помощницы. Бах! бах! Какой красивый дуплет! Но в то время, как мы подымаем убитую куропатку, другая, только лишь подбитая, убегает; она уже слишком далеко, чтобы стрелять по ней, она торопится достичь кустарника, где разыскать ее будет трудно. «Квин! Подай!» В несколько скачков наш пойнтер у куропатки и радостно подает ее нам прямо в руки. Если не представится необходимости, мы не пошлем больше во весь день нашей собаки подымать битую птицу; таким образом мы поддержим одновременно и ее инициативу и ее послушание. Мы на границе угодья, обратно нам надо идти по ветру; если бы Квин была еще в периоде дрессировки, мы взяли бы ее к ноге, но ей уже четыре года, и она хорошо знает свое дело. Вот она прихватывает, имея ветер в спину, она согнала три выводка и двух зайцев, не слишком на них задерживаясь, затем она пошла в сторону, работая челноком в указанном нами направлении, и доставила нам еще случай стрелять из-под ее стойки.

В четыре часа мы сходимся с владельцем Медора, он безуспешно весь день ходил ускоренным шагом, желая выходить возможно большую площадь, все время был начеку, готовый к выстрелу, расстрелял, стреляя не в меру, четыре или пять патронов, устал и теперь недоволен ни самим собою, ни собакой, ни припасами, ни погодой, ни дичью.

Что касается нас, то мы с утра не знали, какова будет охота в этой местности в это время года, но на душе у нас легко и мы удовлетворены, мы любовались работой нашего пойнтера, стреляли несколько раз из-под его стоек, видели на угодье много дичи, ходили, не торопясь, с ружьем на плече или под мышкою, и ягдташ наш не совсем пуст.

Мы уверяем егерей, которым альманах деревенского охотника не рассказывает про охоту на граусов, которые не находят в маленьких местных газетах отчетов о полевых испытаниях и не могут переезжать с места на место, чтобы видеть работу знаменитых филдтрайлеров, что такие собаки, как Квин, отнюдь не являются исключениями, а просто собаками хорошего происхождения, дрессированными любителями, как мы, а чаще такими же егерями, как и они сами.