"Дракон и роза" - читать интересную книгу автора (Джеллис Роберта)

Роберта Джеллис Дракон и роза

ГЛАВА 1

Тонкий, пронзительный крик, похожий на визг раздираемого на части зверька, прорезал мощные стены и массивные дубовые двери замка Пембрук. Джаспер Тюдор, граф Пембрука, почти незаметно поморщился. Он много раз слышал и видел разрываемых на части детенышей, но этот крик не принадлежал ни валлийскому браконьеру, ни мародерствующей ласке. Крик повторился, став еще тоньше, пронзительнее и страшнее. Быстрым, нервным жестом Пембрук сложил руки в мольбе, а затем опустил их. Было обидно, что его невестка, молодая графиня Ричмонда, должна умереть таким образом. Он покачал головой в знак непостижимости жизни и необъяснимости насмешек судьбы.

То, что его брату Эдмунду следовало жениться на маленькой Маргрит Бофорт, когда той исполнилось только двенадцать лет, – возраст совершеннолетия по закону – было разумно. Маргрит была единственной дочерью и наследницей Джона, герцога Сомерсета, и ее приданое и огромное наследство служили этому достаточным оправданием. Тем не менее сам он очень удивился, когда Эдмунд оформил брак. Действительно, двенадцать лет – это возраст совершеннолетия по закону, а сыновья Маргрит и в самом деле смогут, если и незаконно, то почти на равных условиях претендовать на престол. Сам Джаспер все же подождал бы, пока ребенок не станет девушкой, или, по крайней мере, не достигнет четырнадцати или пятнадцати лет.

Кто бы мог подумать, что семя пустит корни в столь невозделанном поле? И все же это случилось. Кто бы мог подумать, что Эдмунд, такой сильный, умрет семь месяцев спустя? И все же он умер. А теперь умрет и маленькая Маргрит.

Джаспер почувствовал, что крики прекратились. С нетерпением ожидая известий, он распахнул двери в комнату, в которой лежала его невестка. Его слух различил более тонкий и слабый крик новорожденного, но он не взглянул в его сторону, а повернулся лицом к кровати. Джасперу нравилась маленькая Маргрит, маленькая неунывающая Маргрит, которая, когда умер ее муж, просто похлопала по своему раздувающемуся животу и сказала, что скоро появится еще один граф Ричмонда. Теперь ее лицо приобрело прозрачную бледность, хотя глаза все еще излучали жизнь.

– Я же говорила тебе, – прошептала она, – что ребенок будет мальчиком. Я же говорила, что Ричмонд снова будет жить. Он тоже получит Сомерсет. У него будет все.

– У него будет все, что ему принадлежит по праву. – Джаспер наклонился над ней. – Я клянусь в этом моей жизнью и моей честью.

– Генрих. Я хочу, что бы его назвали Генрих. – Шепот Маргрит становился все тише. – В честь короля…

На мгновенье Джаспер удивился. В случае благополучного рождения мальчика он собирался назвать его Эдмундом – Эдмундом Джоном, но он не станет перечить Маргрит, чьи силы уже были на исходе. Он невнятно согласился и, пристально всматриваясь в ее глаза, взял ее руку. Если она этого хочет, ребенка назовут Генрихом, но что касается короля?.. Джаспер с горечью на мгновенье представил себе своего единокровного брата короля, слабого, безвольного Генриха, готового подчиняться любому приказу. Потом он вдруг понял, что Маргрит имела в виду Генриха V, чья жена была и его родной матерью, бабушкой ребенка. Пембрук пошел взглянуть на дитя, посмотрел на кровать и покачал головой. Великий Генрих! Несчастное дитя! Никогда раньше он не видел такого тщедушного ребенка. Ричмонд был снова жив, но Джаспер боялся, что не надолго.

Дни тянулись медленно. Кровотечения у Маргрит прекратились, и ее губы вновь слегка порозовели. Генрих Тюдор, граф Ричмонда, дышал. Больше о нем вряд ли что можно было сказать. Иногда у него хватало сил сосать грудь кормилицы, но обычно та сцеживала молоко в его маленький ротик капля по капле, в то время как его мать с волнением наблюдала за этим.

Дни складывались в недели. Маргрит стала садиться, и на ее щеках появился румянец. Чудом выжив, Генрих Тюдор теперь заявлял о своих желаниях громким плачем и все более жадным ртом. Недели складывались в месяцы и принаряженная по последней моде Маргрит улыбалась своему розовощекому, орущему сыну, раскрытому для замены пеленок. Он был худенький. Он всегда будет худым, но он сильно колотил своими маленькими ручками и ножками. С годами волнения Маргрит улеглись, но Джасперу молодой Генрих всегда казался слабым. Казалось, что болезни буквально липнут к нему, но он боролся с ними с материнским упорством, поправлялся и крепко цеплялся за жизнь.

Мать и ребенок росли и были довольны. Однако Джаспер не мог вечно защищать Маргрит. На слабого короля, а через него и на Джаспера, оказывалось давление. Такое большое наследство не могло остаться незамеченным. Возможно, Джаспер и дал бы королю отпор, с помощью лести и скрытых угроз заставил бы слабый рассудок Генриха IV работать в прежнем направлении, но страна бурлила недовольством, направленным против соратников Генриха. Во главе этих недовольств стоял Ричард, герцог Йоркский. Его сторонники распускали грязные сплетни о связи Маргрит с братом ее мужа.

Эти сплетни недалеки от истины, признал про себя Джаспер, входя в комнату, где Маргрит учила трехлетнего сына считать. Когда Эдмунд женился на ней, Джаспер был к ней равнодушен. Теперь же, когда она превратилась в женщину… Жениться на жене брата было бы кровосмешением. Лучше было бы выдать ее замуж. Он остановился, не зная как начать неприятный для них обоих разговор. Увидев дарителя всевозможных сладостей и восхитительных игрушек, Генрих вскочил и обнял его за ноги.

– Давай поиграем, дядя Джаспер.

– Нет, сегодня я злой дядя. – Джаспер любил рассказывать Генриху истории о злых дядях, от которых кровь стыла в жилах, и смотреть, как, замирая от ужаса, маленький мальчик просит рассказать еще. – Я пришел, чтобы похитить твою мать.

– Нет, нет, мама никогда не оставит меня.

– О, да. Это должно случиться. Но ты знаешь, как мудра леди Маргрит. Она обманет этого дядю, убежит и вернется к тебе.

Генрих зашелся смехом. В эту игру они часто играли, и, поскольку Маргрит всегда возвращалась, эту игру он любил. Джаспер подхватил его и подбросил в воздух. Как всегда, во время возни с племянником, он поразился хрупкости тельца под одеждой. Он крепко подхватил мальчика и нежно поцеловал, затем поставил его на ноги и, шлепнув, отправил играть.

– Ты не должен дразнить его, Джаспер. Что если со мной случится несчастье? Он может и в самом деле винить тебя.

– Да, но я это и имел в виду. Сегодня я злой дядя и действительно пришел разлучить мать с ребенком. Ты должна снова выйти замуж, Маргрит.

Он говорил это не в первый раз, но Маргрит почувствовала, что его тон изменился.

– Полагаю, что должна, – медленно проговорила она, – но я не понимаю, почему я должна разлучаться с Генрихом.

– Я не могу выпустить его из своих рук. Ты ведь знаешь это. В нем течет и королевская кровь. Кроме того, если у тебя не будет других детей, Генрих будет наследником твоего состояния, в котором твой муж будет иметь долю только до тех пор, пока ты жива.

– А ты наследуешь состояние своего брата.

– Маргрит! Даже небеса не заставят тебя поверить, что я позволю волосу упасть с головы Генриха. Ты не потеряешь его, если выйдешь замуж за младшего брата Бэкингема. Я уже говорил, что ради тебя он согласился приехать сюда, в Пембрук.

– Я отказала старшему, а теперь должна выйти за младшего? – вспыхнула она.

– Маргрит, моя Маргрит, ты не знаешь, как скверно обстоят дела. Эта Французская волчица, на которой женился король, повернула против него всю страну. Скоро начнется открытая война – не одно мелкое сражение то тут, то там, а война. Эта женитьба даст тебе графство Бэкингема, а графство Бэкингема окажется весьма полезным, если меня убьют в сражении. Я уверяю тебя, что не могу выпустить Генриха из Уэльса, а в Уэльсе ни по крови, ни по положению тебе никто не составит пару.

Краска гнева схлынула с ее лица.

– Убит? Только не ты, Джаспер!

– Другие так умирают. Я буду спокоен за безопасность мальчика и за твою.

– Я… Я подумаю над этим.

Маргрит не понадобилось много времени, чтобы признать правоту Джаспера. Стаффорд будет нежным и заботливым мужем, а союз с Бэкингемами наверняка окажется полезным при нынешнем положении дел в стране. Свадьба была простой и тихой. Через несколько дней молодые уехали, и жизнь в Пембруке пошла, как и прежде.

В целом же в стране дела шли все хуже и хуже. Гражданская война не заставила себя долго ждать. Исполненный сознанием долга Джаспер выступил в поддержку своего брата короля и ненавистной ему королевы, а Бэкингем сумел сохранить нейтралитет. Он благосклонно относился к королю, но видел и его недостатки. До тех пор пока Генрих IV у власти, пусть даже и номинально, беды не кончатся. С каждым днем король становился все более безвольным и зависимым от своей жены, а королеву народ и титулованное дворянство одинаково ненавидели с той лютостью, какую редко проявляют по отношению к супруге короля.

В конце концов верх взял Йорк. В 1461 году Эдвард, наследник старого врага Генриха Ричарда, провозгласил себя королем, и после сокрушительного поражения в битве при Таунтоне все сомнения в том, что он действительно король, отпали. Маргрит затаила дыхание. Через несколько недель она и Генрих были готовы присоединиться к Джасперу, который бежал на материк. Однако Бэкингем заключил мир с новым королем и под его покровительственным крылом Маргрит и Генрих тихо проживали в Пембруке. Практически Генрих остался без единого пени, поскольку Эдвард IV конфисковал владения и титулы Ричмонда в пользу своего младшего брата, но Маргрит никогда не давала ему забыть то, что он является истинным графом Ричмонда.

Она обучила его благородству манер и сдержанности, которые считала необходимыми для человека с высоким положением. Тем не менее ее забавляло то благородство, в которое этот веселый и ласковый шестилетний мальчик облачался во время приема гостей и официальных представлений. Он быстро освоил эти неестественные манеры. Он всему учился легко и ничего не забывал.

Генрих не забывал и людей. Не проходило и дня, чтобы он не спросил о Джаспере. Наконец, когда уклончивые ответы матери уже больше не могли сдерживать его раздражения, в его серых глазах вспыхнул опасный огонек.

– Тогда скажи ему, чтобы он вернулся. Он уже достаточно долго ездит по своим делам. Я хочу его.

– У него очень важные дела, – уклончиво ответила Маргрит, которую подобные вспышки раздражения Генриха сильно пугали и утомляли. Она знала, что никто не сможет утихомирить его, когда он выйдет из себя. Он будет кричать, пока ему не станет плохо, а потом ей придется нянчиться с ним, что только прибавит ей новых забот.

– Это неправда. Он уехал, потому что он больше не любит нас.

– Нет, мой сын. Дядя Джаспер всегда будет любить тебя.

– Тогда скажи ему, чтобы он вернулся. Скажи ему, что я заболел.

Его серые глаза остро блестели на маленьком лице. Он хорошо помнил, как своим малейшим недовольством привлекал на свою сторону встревоженного Джаспера, как Джаспер во всем уступал ему, когда он болел. Маргрит сильно подозревала, что своим плачем Генрих часто доводил себя до болезненной лихорадки, противопоставляя ей слабовольного Джаспера для удовлетворения своих мелких желаний. Это было уже слишком. Ее железное самообладание не выдержало.

– Он не может приехать, – Маргрит заплакала. – Была война и новый король забрал твои поместья и говорит, что ты больше не Ричмонд. Он забрал и поместья дяди Джаспера и убьет его, если тот вернется домой.

Она не знала, поймет ли это ребенок, но если после этого он перестанет мучить ее и доводить себя до болезни, этого будет достаточно. Глаза Генриха перестали опасно блестеть, и его взгляд стал как всегда осмысленным.

– Дядя Генрих больше не король?

– Он настоящий король, так же как и ты настоящий граф Ричмонда. Но злые люди могут лишать королей и графов их прирожденных прав.

– Значит, новый король злой человек?

Это был опасный разговор даже для семилетнего мальчика.

– Нет, нет, – поспешила она возразить. – Это сложно понять маленькому мальчику. Видишь ли, по правде говоря, дядя Генрих не был хорошим королем. Хороший король должен быть умным, а дядя Генрих был совсем не умным. Он делал глупые вещи, которые приносили вред всем людям в нашей стране. Может быть, король Эдвард поступил плохо, когда забрал корону у дяди Генриха, но у него была на это серьезная причина – он хотел сделать страну более безопасной. Иногда нужно поступать плохо, чтобы из этого вышло что-то хорошее. Теперь, Генрих, мы должны прекратить этот разговор, и ты никогда никому не должен говорить об этом. Никогда и никому. – Она заглянула в озадаченное лицо ребенка. – Ты знаешь, есть вещи, которые позволены взрослым, но которые не могут делать дети. Говорить о королях – одна из них.

Чем крепче захватывал Эдвард IV власть в королевстве, тем меньше его пугали Бэкингем и мятежность Уэльса. С помощью Генриха он хотел приструнить Джаспера. К тому же, претендующий на трон Генрих мог представлять опасность и для него самого. С этим расчетом король слал Маргрит письма, предлагая ей место при дворе среди фрейлин королевы, а Генриху – место одного из своих пажей. В ответ Маргрит благодарила его и писала, что не любит придворную жизнь. Кроме того, здоровье у хрупкого Генриха весьма слабое и он не вынесет тяжелого городского воздуха. Однако однажды ночью они тайно покинули Пембрук и выехали в отдаленный на много миль Гарлич.

Этот шаг дал им свободу еще на несколько лет. Но в конце концов люди Эдварда захватили Гарлич, и Генрих стал пленником лорда Герберта. Однако лорд Герберт не был дураком. Он знал цену захваченного им заложника и предоставил мальчику всю свободу, какую только мог ему дать, следя за тем, чтобы у маленького Генриха были лучшие учителя по всем областям знаний, искусству стрельбы из лука, владению мечом и рыцарским поединкам. Он одаривал его дорогим оружием и книгами. Если мягкое обращение Герберта и умерило страхи Маргрит, то после его смерти в одной из бессчетных стычек того смутного времени они возросли с еще большей силой.

Кто придет на его место? Никто не пришел. Маргрит это не очень удивило. Она слышала, что самый сильный союзник Эдварда, граф Уорвик, выступил против него. Его трон опять был в опасности, и у него не было в запасе ни времени, ни людей. Однако мощная волна слухов докатилась и до Гарлича. Маргрит обрадовалась, когда Уорвик, новый продолжатель дела Ланкастеров, высадился в Девоншире.

Уэльс приветствовал Джаспера так же, как Англия приветствовала Уорвика. Теперь Эдварду пришла очередь спасаться бегством, а Джаспер вернулся к своим любимым Маргрит и Генриху с новостью о реставрации Генриха VI. Помнит ли племянник своего дядю, которого он не видел почти десять лет? Страхи Джаспера улетучились, как только молодой человек обнял его с детской непосредственностью.

– Дядя Джаспер! Дядя Джаспер!

– Генрих! Отпусти меня! Дай мне взглянуть на тебя! – засмеялся Джаспер, так же тепло обнимая Генриха в ответ. Как он мог соблюсти приличия с этим пылким мальчиком?

Застыв в крепком рукопожатии и посмотрев друг на друга, они вновь обнялись.

– Могу я поучаствовать в этой теплой встрече?

– Маргрит! Какой прекрасной ты стала!

– Слушай своего дядю, Генрих. Учись, как надо лить бальзам на раны женщины.

Генрих слегка покраснел. Маргрит обучила его придворным любезностям, но в одном он явно не преуспел. Он был обходительным и прекрасно умел раскланиваться и целовать руки, но отпускать матери цветистые комплименты казалось ему неестественным, а возможностей поговорить с другими женщинами у него было немного. У Маргрит в услужении были благородные женщины, но по своему положению ни одна из них не могла составить пару ее сыну. Она была истинно благочестивой и, руководствуясь чувством долга, сводила контакты Генриха с этими женщинами до минимума. Если бы ее сын положил взгляд на служанок, она могла бы пропустить или не пропустить это. Такой вопрос никогда не возникал. Они были слишком грубы, слишком грязны, слишком глупы или необразованны на вкус Генриха.

– Ты не помолвлен, Генрих, не так ли? – отреагировал Джаспер на румянец.

– Нет.

Была ли это тень сожаления в глазах и голосе? Заливистый смех Маргрит захватил внимание Джаспера, прежде чем он это решил.

– Он в самом деле не помолвлен. До своей смерти лорд Герберт два раза поднимал этот вопрос, но оба раза Генрих слег от лихорадки и поездка откладывалась.

Это вызвало новое беспокойство.

– Ты часто болеешь, мой мальчик?

Маргрит рассмеялась еще громче, а Генрих вновь залился краской.

– Когда ему это нравится, – сказала она.

– Маргрит, ты никогда не относилась достаточно серьезно к его болезненности, – несправедливо заметил Джаспер. – Когда мы поедем в Лондон, я позабочусь, чтобы его осмотрели врачи короля. Мы найдем причину этих расстройств и выведем их.

– В Лондон? – спросил Генрих. Но озабоченный Джаспер изучал его зардевшееся лицо. Он улыбнулся. – Мне не нужен врач, дядя. Сейчас со мной все в порядке – большую часть времени я и правда притворялся больным, чтобы избежать помолвки. Когда мы поедем в Лондон?

– Как только я удостоверюсь, что в Уэльсе все спокойно. Это не займет много времени. Сердца моего народа никогда не принадлежали Эдвардам.

Маргрит оправила свое платье.

– Будет приятно увидеть новые моды и получить повод, чтобы сделать прическу. Джаспер, Генрих уже почти мужчина. Позволь ему попутешествовать с тобой по Уэльсу и познакомиться с новыми людьми.

Нерешительный кивок Джаспера не мог скрыть его озабоченности. Не утомит ли Генриха столь долгая верховая езда?

Мать и сын хором рассмеялись. Верховая езда была коньком Генриха. Он был исключительно хорошим наездником.

– О, дядя! Я охотился на лошади с рассвета до темноты и ничего кроме аппетита для хорошего ужина и усталости для крепкого сна не привозил.