"Западня для Евы" - читать интересную книгу автора (Робертс Нора)

Глава 4

Много времени Рорку не понадобилось. С замками любого рода он всегда справлялся быстро. Руки у него были ловкие, проворные, сноровистые — настоящие руки вора! — но, поскольку он работал ими для нее, а частенько и в непосредственном контакте с ней, Еве грех было жаловаться.

Когда он закончил, тяжелые двери почти беззвучно разъехались в боковые пазухи и перед ними открылась студия Блэра Биссела.

Здесь он тоже устроил себе просторное помещение — и, судя по всему, такой выбор был оправдан. Повсюду был металл: длинные балки, короткие брусья, кубы, круглые ядра. Пол и стены были облицованы каким-то блестящим жаростойким материалом, выполнявшим двойную функцию: он не только предохранял от пожара, но и отражал все находящееся в мастерской оборудование, а также очередной шедевр Биссела, оставшийся незавершенным.

На длинном металлическом столе лежали инструменты, похожие на средневековые орудия пыток; в разных углах стояли четыре большие цистерны на роликовых платформах. По прикрепленным на них манометрам и шлангам Ева догадалась, что цистерны наполнены каким-то воспламеняющимся газом для сварки, или плавления, Или еще чего-то в этом роде.

Может, Биссел и развлекался здесь с дамочками, но вообще-то свою работу он явно принимал всерьез.

Одна стена служила стендом для рисунков. Одни, похоже, были сделаны вручную, другие представляли собой компьютерную графику. Поскольку один из рисунков соответствовал перекрученному и ощетинившемуся металлическому монстру в самой середине мастерской, Ева догадалась, что это наброски кошмарных скульптур Биссела.

Она обошла центральную скульптуру кругом, и только тут до нее дошло, что из чудовищной путаницы металла вырывается нечто вроде руки с растопыренными пальцами, словно в отчаянии тянущейся куда-то ввысь.

Ева вернулась к наброску и прочитала подпись внизу: «Бегство из ада».

— И кто покупает такое дерьмо? — удивилась она.

— Коллекционеры, — объяснил Рорк, разглядывая высокую, явно женскую фигуру, очевидно, пытающуюся разродиться чем-то, не имеющим отношения к человеческому роду. — Корпорации и частные лица, желающие прослыть покровителями искусств.

— Только не говори мне, что у тебя тоже это есть!

— Вообще-то, нет. Его работы мне ничего не говорят.

— Ну, это уже кое-что. — Повернувшись спиной к скульптуре, Ева прошла к компьютеру, установленному в дальнем конце мастерской. По пути она оглядела склад стальных балок. — Интересно, как он доставлял сюда все эти штуки и вывозил отсюда свою продукцию? Многие из них ни за что не войдут в лифт.

— Есть грузовой лифт, ведущий на крышу. Вот там. — Рорк указал на восточную стену. — Установлен на его собственные средства. По размеру втрое больше стандартного грузового лифта. На крыше имеется вертолетная площадка. Оборудование и материалы ему доставляли по воздуху и точно так же вывозили готовые работы.

Ева покосилась на него.

— Только не говори мне, что этот дом принадлежит тебе!

— Отчасти, — рассеянно ответил Рорк, изучая металлические фигуры. — Это корпоративная собственность.

— Знаешь, на определенном этапе это становится просто неприличным.

Он поднял брови с видом полнейшей невинности.

— В самом деле? Не понимаю, почему.

— Где уж тебе понять! Да, кстати… — Ева засучила рукав жакета и начала расстегивать браслет. — Забери у меня эту штуку, будь так добр. Я про нее забыла, когда мы выехали на место. Пибоди с этого браслета глаз не сводит, хотя делает вид, что не смотрит, и меня это нервирует. А если я спрячу его в карман, могу и потерять.

— А знаешь, — вздохнул Рорк, — люди обычно носят драгоценности, чтобы другие их замечали. Восхищались, завидовали…

— Вот потому-то люди, обвешанные бирюльками, так часто становится жертвами ограблений!

— Это оборотная сторона медали, — согласился Рорк и сунул браслет в карман. — Но жизнь вообще полна опасностей. Ладно, буду считать, что, сохранив для тебя этот браслет, я избавляю глотку какого-нибудь невезучего уличного грабителя от смертельного контакта с твоим башмаком.

— Чуешь родственную душу? — усмехнулась Ева. Она попыталась включить компьютер — с тем же успехом, что и в доме Биссела.

— Почему художник так глубоко шифрует свои компьютерные данные? Это похоже на паранойю.

— Дай-ка мне над ним поработать, тогда и узнаем.

Чтобы не мешать Рорку, Ева еще раз прошлась по мастерской. К студии примыкала красно-белая ванная комната с ванной-джакузи, сушильной кабиной и такими же, как у Рорка, роскошными полотенцами. Тут же была и спальня — небольшая, но со всеми удобствами. Биссел явно ценил удобства.

Толстый и мягкий гелевый матрац, черное шелковое постельное белье, очень сексуальное. Одна стена была сплошь зеркальной. Ева вспомнила спальню и ванную у него дома. Судя по всему, Бисселу нравилось смотреть на себя, нравилось наблюдать за собой с женщинами. Эгоист, самовлюбленный нарцисс!

Размышляя об этом, Ева подошла к небольшому узкому комоду и принялась обыскивать его. Так, запас белья, сменная рабочая одежда… Ага, нижний ящик заперт! «Рорк — не единственный, кто умеет справляться с такими трудностями», — сказала она себе, вытащив карманный нож, и удовлетворенно хмыкнула, когда старомодный замок поддался.

Ева рывком открыла ящик — и тут даже ее все на свете повидавшие глаза округлились от изумления.

— Боже милостивый!

Она начала перебирать атласные путы для рук и ног, обшитые бархатом кнуты, утягивающую кожаную сбрую, впечатляющую коллекцию муляжей мужских членов. Здесь были ампулы с наркотиком, известным под названием «Кролик», порошок, который она определила как «Зевс», таблетки «Эротики». Она нашла шарики, наполненные гелем, затычки для заднего прохода, повязки на глаза, всевозможные кольца для пенисов и сосков, вибраторы и множество других устройств, питающихся от батареек. Были тут в большом количестве и такие игрушки, о назначении которых Ева могла только догадываться.

Похоже, Биссел не только работу, но и сексуальные игры принимал всерьез.

— Компьютер не блокирован, лейтенант. Он… — Рорк замолчал на полуслове, увидев, что она изучает. — Так-так-так, что тут у нас?

— Секс-клад, затмевающий богатством все известные секс-клады на свете. Вот этот член не только пульсирует, вибрирует, раздувается и не требует ручного управления, он исполняет одну из пяти популярных мелодий по выбору владельца.

Рорк присел на корточки рядом с ней.

— Как это ты успела освоить весь репертуар за такой короткий срок?

— Извращенец! Это написано на корпусе. Между прочим, у него тут неплохой запас запрещенных веществ.

— Да я уж вижу. Ой, смотри, как здорово! Видеоочки для него и для нее. А не могли бы мы… — Рорк потянулся к очкам, но Ева шлепнула его по руке.

— Прекрати! И ничего тут не трогай. Я не шучу. Мне придется составить опись всей этой дряни. Но даже самый богатый секс-клад на свете — это еще не причина, чтобы парень перекодировал все свои компьютеры и запирал ящики в комнате, и без того обращенной в крепость. Он….

— Я же говорю, компьютер не блокирован. — Рорк похлопал ее по колену и поднялся, с трудом удерживаясь от желания прихватить потихоньку пару «игрушек». — Он спекся.

— Что, черт возьми, это значит?

— Спекся — значит, испечен. Поджарен, закорочен, вырублен, мертв.

— Не надо мне объяснять, что значит «спекся»! Я имела в виду… Черт! — Ева вскочила на ноги и пинком задвинула ящик. — Когда? Ты можешь определить — когда? Когда и как?

— Думаю, да, если у меня будет время и нужные инструменты. Но я уже сейчас могу тебе сказать, после беглого осмотра: компьютер поджарен рукой эксперта-профессионала. Материнская плата уничтожена, целостность данных нарушена. Думаю, тут поработал особенно злостный вирус, созданный специально для этой цели. Занесен, скорее всего, с гибкого диска — его вставили в дисковод с целью инфицирования, а затем, по завершении задания, удалили.

— Ты можешь определить, были ли данные удалены перед заражением?

— Это сложнее, но мы, безусловно, можем попытаться.

— А как насчет восстановления данных? Можно в нем покопаться и узнать, что за данные в нем были до заражения?

— Еще сложнее.

— Но они там! Ведь данные сохраняются, что бы ни случилось. Мне Финн говорил.

— Нет, это не совсем так. Видишь ли, есть такая группа компьютерных террористов, они называют себя «Бригадой Судного дня».

— Я знаю, кто они такие. Хакеры, жаждущие славы. Они проникают в сети и загружают их всяким дерьмом. Мозги у них есть, хотя и больные, а главное, имеется щедрая финансовая поддержка.

— Они не просто жаждут славы, — поправил ее Рорк. — У них на счету несколько настоящих терактов. Они исказили данные авиадиспетчерской службы, и в результате потерпели крушение три частных самолета. Они отключили сигнализацию в Лувре и «позаимствовали» из музея кое-какие произведения искусства, а другие злостно повредили. Кроме того, они убили в Праге двадцать шесть сотрудников исследовательской лаборатории: проникли в систему жизнеобеспечения, отключили подачу воздуха и заблокировали все выходы.

— Я же говорила, у них больные мозги! Я знаю, что они опасны, Рорк. Но какое отношение все это имеет к испекшемуся компьютеру в художественной мастерской убитого скульптора?

— Несколько последних лет «Бригада» трудилась над разработкой именно такого компьютерного «червя» — мощного и портативного. Их цель не в том, чтобы взламывать или искажать данные. Они стремятся к широкомасштабному уничтожению компьютерных сетей.

— И насколько широк их масштаб?

— Теоретически можно вставить диск в дисковод сетевого компьютера — даже если, речь идет о сети, снабженной мощными антивирусными программами, — и скачать оттуда весь банк данных. А потом заразить все компьютеры, подключенные к данной сети. Компьютеры фирмы, административного здания, корпорации. Целой страны.

— Это невозможно! Даже защита среднего уровня засекает «жучки» и вирусы и отключает систему до проникновения инфекции. Вирус нельзя загрузить незаметно для охранной системы «Сторож». Ну, в домашний компьютер вроде этого, может, и возможно. Или в небольшие операционные сети. Но не больше.

— Я же сказал — теоретически. А в «Бригаде Судного дня» над этим проектом, по слухам, трудятся блестящие мозги. Разведка доносит, что «червяк» почти готов. И он может сработать.

— А ты откуда все это знаешь? Рорк невозмутимо пожал плечами:

— У меня есть связи. Так уж вышло, что «Рорк индастриз» получила секретный правительственный заказ на разработку программы, направленной на защиту от этой потенциальной угрозы и на ее уничтожение.

Ева присела на край кровати.

— Ты работаешь на правительство?! Наше?

— Если под словом «наше» ты имеешь в виду США, ответ утвердительный. Хотя, по правде говоря, программу финансирует целый конгломерат. США, Евросоюз, Россия, несколько других регионов. Контракт проходит под «Красным кодом». Наш исследовательский отдел работает над этим проектом.

— А Рива Юинг работает как раз в исследовательском отделе «Рорк индастриз»!

— Да, Ева, она там работает. Но это еще ничего не значит. Я упомянул «Красный код» — это высший уровень секретности. Смею тебя заверить в одном: она не стала бы болтать об этом с мужем за обеденным столом.

— Ты так думаешь, потому что сам не болтал об этом со мной за обеденным столом?

В глазах Рорка вспыхнуло раздражение, но он овладел собой.

— Потому что она профессионал, Ева. Она не занимала бы своей должности, будь у меня хоть малейшее сомнение в этом. Она не допускает утечек.

— Может, и нет. — Ева всегда считала, что совпадение — не что иное, как самый краткий путь, соединяющий две точки. — Но не исключено, что кое-кто другой не разделяет твоей уверенности в ней. И это, безусловно, придает весьма любопытную окраску всему делу. Проверь его, ладно? — Она вскочила с кровати и прошлась по комнате. — Компьютерные террористы… Какое отношение скульптор по металлу, изменяющий жене, может иметь к компьютерным террористам? Наверняка тут замешана работа его жены. Но если хакеры придумали, как использовать Биссела, зачем его убивать? Зачем убивать его любовницу и подставлять жену? Хотя, конечно, если жену засадить по обвинению в двойном убийстве первой степени, это может затормозить ход работы над компьютерным щитом.

Ева вопросительно взглянула на Рорка, ожидая подтверждения.

— Затормозить — да, в какой-то мере. Но не остановить. Рива возглавляет и этот, и несколько других секретных проектов, но над ними трудится целая команда компетентных экспертов. Все данные по проекту не выходят за стены отдела. И уж тем более за стены здания.

— Ты в этом уверен? На все сто?

— Иначе и быть не может! — Поскольку Рорк, как и Ева, не питал иллюзий по поводу совпадений, он почувствовал, как тревога в его душе сменяется гневом. — Ты думаешь, Биссел каким-то образом получил доступ к данным по этой программе? Тогда тот, кто у него эти данные купил, мог убрать его как ненужного свидетеля.

— Неплохая гипотеза для начала. Он или Фели-сити когда-нибудь навещали Риву на работе?

— Мне об этом неизвестно, но я узнаю. Их, разумеется, никогда не допустили бы в лабораторию, но есть помещения для визитеров, поэтому я проверю. Кроме того, я лично проверю охрану отдела и весь персонал.

Еве был хорошо знаком этот его сдержанный ледяной тон.

— Нет смысла злиться, пока не убедишься, что утечка есть.

— Извини, я просто опережаю события. Ты, конечно, захочешь еще раз поговорить с Ривой… Но, может, лучше это сделаю я? Возможно, со мной она будет более откровенной.

— Со своим боссом? С человеком, который ее нанял, который доверил ей разработку проекта под «Красным кодом»? С какой стати она должна быть откровенна с тобой?

— Потому что я знаю ее с тех пор, как она училась в университете, разрази меня гром! — ответил он с раздражением. — И если она мне солжет, я сразу пойму.

— В этом деле ты работаешь в рамках ОЭС под началом Финн, — напомнила ему Ева. — Ты хотел эту головную боль — ты ее получил. Неужели не достаточно? Даю тебе десять минут на разговор с Юинг, но после этого она моя.

— Ценю.

— Нет, не ценишь! Ты все еще злишься.

— По крайней мере сохраняю приличия.

— Если это она дала утечку… — Ева вскинула руку, не дав ему возразить. — Если она дала утечку, как это отразится на тебе?

Рорку безумно хотелось курить, но он из принципа отказал себе в этой маленькой слабости.

— Я ее нанял, стало быть, ответственность лежит на мне. Вся корпорация получит жестокий удар. У меня на подходе еще несколько контрактов. Если разразится скандал, процентов семьдесят из них — и это по самым оптимистическим прогнозам! — будет сорвано.

Ева была не в состоянии оценить стоимость семидесяти процентов этих контрактов. Миллионы? Миллиарды? Но она знала, что гордость Рорка пострадает еще больше, не говоря уж о его репутации. Поэтому она изобразила на лице озабоченность:

— Это значит, что мы больше не сможем себе позволить содержать прислугу в доме?

Оценив шутку, Рорк повернулся и быстрым движением ткнул ее пальцем в живот.

— Как-нибудь справимся. У меня кое-что отложено на черный день.

— Значит, не пропадем, — улыбнулась Ева. — Да и твоя репутация выстоит, даже если тебе нанесут удар. Выстоит! — повторила Ева, поскольку он не отвечал. — Я готова пари держать, ты сумеешь уболтать своих партнеров и сохранить большую часть этих контрактов.

Рорк не улыбнулся в ответ, но она почувствовала, что первый порыв гнева утих.

— Вы так верите в меня, лейтенант?

— Я верю в твою ирландскую хитрость, умник.

Ева вытащила мини-рацию, вызвала перевозку из электронного отдела и вышла из спальни обратно в мастерскую в тот самый момент, когда Пибоди вошла туда же из галереи.

— Провела беседу — очень подробную, полную драматизма и театральных эффектов, — заявила она. — Вследствие чего приняла одобренную департаментом болеутоляющую таблетку от чудовищной мигрени.

— Где Маккой?

— Я ее отпустила. Она собирается лежать пластом у себя в квартире — и пусть ее унесет стремительный прилив горя. Это прямая цитата. Я провела стандартную проверку, пока она болтала, — добавила Пибоди и просияла, когда из спальни в мастерскую вышел Рорк. — Ей двадцать один год, как она и сказала. Скоро должна получить степень бакалавра по изобразительному искусству и театральному мастерству. Здесь работает последние восемь месяцев. Уголовного досье нет. Родилась в Топеке. — Пибоди безуспешно попыталась подавить зевок. — Извините. В старшем классе средней школы ее выбрали фермерской королевой. Переехала сюда в восемнадцать лет и поступила в Колумбийский университет на неполную стипендию. Чиста и зелена, как пшеничные поля Канзаса.

— И все-таки проверь второй уровень.

— Зачем?!

— Я тебе по дороге все объясню. Ты на своей машине сюда приехал? — обратилась Ева к Рорку.

— Да. Я поеду за тобой.

— Ладно. Раз ты гражданский консультант ОЭС, свяжись с Финн и сам его обо всем проинформируй.

— Слушаюсь! — Он подмигнул Пибоди, когда они вошли в лифт. — У вас усталый вид, детектив.

— Я с ног валюсь. Сколько сейчас?.. Два часа дня. Итого — двенадцать часов на ногах, без сна и отдыха. Не знаю, как ваша жена это выдерживает.

— Сосредоточься, — приказала ей Ева. — Когда это закончится, я дам тебе часок поспать в комнате отдыха.

— Целый час! — Пибоди перестала сдерживаться и широко зевнула. — Это поставит меня на ноги.

К тому времени, как они запарковались во втором ряду у дома Каро, сонные глаза Пибоди вновь обрели живость.

— Компьютерные террористы, «Красный код», государственные контракты… Господи, Даллас, вот это круто! Прямо шпионская история.

— Прежде всего это полицейская история — по крайней мере для нас. Не забывай про два трупа.

Как только Ева вылезла из машины, к ним маршевым шагом подошел швейцар в темно-зеленой униформе, обшитой золотым галуном.

— Извините, мэм, но вы не можете оставить здесь вашу машину. Общественная стоянка находится в двух кварталах к западу, на… — Он замолк на полуслове и вытянулся по стойке «смирно», как новобранец перед генералом армии, когда к ним подошел Рорк. — Сэр! Мне не сообщили о вашем прибытии. Я как раз объяснял этой женщине, что здесь нельзя ставить машину…

— Это моя жена, Джерри.

— О, прошу прощения, миссис…

— Лейтенант, — сквозь зубы бросила Ева, — Даллас. Другими словами, это полицейская машина. А это значит, что она останется там, где я ее поставила.

— Конечно, лейтенант! Я прослежу, чтобы с ней ничего не случилось. — Швейцар поспешил к двери и широко распахнул ее. — Если что-нибудь понадобится, сэр, вам стоит только позвонить мне вниз. Я на дежурстве до четырех.

— Мы справимся. Приятно было вас повидать, Джерри.

— Всегда рад служить, сэр.

Рорк прошел прямо к автоматической кодовой панели, по обеим сторонам которой стояли высокие горшки с золотисто-красными осенними цветами.

— Позвольте мне, это сэкономит время. — Не дожидаясь ответа, он прижал ладонь к панели и тотчас же получил допуск.

Затем Рорк решительно провел своих дам к лифтам, а войдя, не раздумывая нажал кнопку восемнадцатого этажа.

— Значит, это еще один из твоих домов? — проворчала Ева.

Рорк послал Пибоди ослепительную улыбку.

— Да, вроде того.

— Как мило! Если у меня когда-нибудь появятся лишние деньги, дашь мне наводку, куда их вложить?

— Буду счастлив.

Дверь квартиры открылась раньше, чем Ева успела нажать на кнопку звонка.

— Есть новости? Что-нибудь прояснилось? — Каро опомнилась и перевела дух. — Извините, ради бога. Входите, прошу вас.

Она отступила, приглашая их в просторную гостиную с видом на реку. Здесь был устроен уютный уголок для беседы — два составленных под прямым углом дивана в насыщенных синих тонах, красивые лампы под абажурами из полудрагоценных камней, полированный кофейный столик. В вазах стояли свежие цветы, на полках пестрели корешками старомодные книги и были расставлены красивые безделушки.

Каро чисто женским, как показалось Еве, движением поправила на диванах пухлые разноцветные подушки. Ева также отметила, что дома она одевается не менее продуманно, чем в офисе. На ней были явно сшитые на заказ брюки и блузка бронзового цвета.

— Что вам принести?

— Было бы чудесно выпить кофе, — ответил Рорк, не дав Еве отвергнуть предложение. — Если это не слишком хлопотно.

— Конечно, нет! Я мигом. Прошу вас, садитесь. Располагайтесь поудобнее.

— Это не светский визит, Рорк, — заметила Ева, когда Каро вышла за дверь.

— Ей необходимо чем-то занять себя. Чем-то повседневным, нормальным. Ей нужно успокоиться.

— Здесь очень красиво, — нарушила Пибоди наступившее молчание. — Простая, классическая элегантность. Все как надо, понимаете? В точности как она сама.

— Каро — женщина сдержанная и, бесспорно, наделенная вкусом. Она выстроила свой стиль, свою жизнь, основанную на ее собственных предпочтениях, и она сделала это самостоятельно. Тебе такие вещи должны импонировать, — обратился Рорк к Еве.

— Они мне импонируют. И вообще, она мне нравится. Но ты же знаешь, я не могу позволить своим личным симпатиям помешать работе.

— И не надо. Просто ты могла бы добавить эти факторы в свое уравнение.

— Если я буду щадить чьи-то чувства и потакать чьим-то настроениям, я провалю дело!

— Я прошу тебя всего лишь быть с ней помягче.

— А я как раз собиралась ее отколошматить!

— Ева…

— Прошу вас, не ссорьтесь из-за меня. — Каро вернулась с подносом в руках. — Нам всем сейчас приходится нелегко. Я не нуждаюсь в особом отношении и не жду поблажек.

— Позвольте мне это взять. — Рорк забрал у нее поднос. — Вам следует присесть, Каро. У вас истерзанный вид.

— Не слишком лестно, зато справедливо. Я действительно чувствую себя слегка потрепанной. — Она села и заставила себя улыбнуться. — Но я вполне способна выдержать любой допрос, лейтенант. Не считайте меня недотрогой.

— Я никогда не считала вас недотрогой. Мне всегда казалось, что вид у вас… внушительный.

— Внушительный? — Улыбка Каро потеплела. — Что ж, в моем возрасте это, пожалуй, звучит лестно. Я знаю, вы пьете черный, как и Рорк. А вы, детектив?

— Благодарю вас, мне со сливками.

— Мне придется поговорить с вашей дочерью… — начала Ева.

— Она отдыхает. Я буквально силой заставила ее принять снотворное пару часов назад. — Разливая кофе, Каро поджала губы. — Представьте себе, она оплакивает его! Не понимаю, как она может его оплакивать при сложившихся обстоятельствах. Но горе не сломит ее. Риву тоже нельзя назвать недотрогой. Я всегда старалась воспитать ее сильной. Но она получила тяжелый удар. Страшный удар. И она напугана. Мы обе напуганы. — Она раздала всем кофе и поставила на столик блюдо тонких золотистых галет. — Должно быть, вы и мне хотите задать какие-то вопросы. Вы не могли бы начать с меня? Мне бы хотелось, чтобы она еще немного отдохнула.

— Ну, хорошо. Расскажите мне, что вы думали о Блэре Бисселе.

— Что я думала о нем до сегодняшнего утра? — Каро поднесла к губам чашку с тонким цветочным рисунком. — Он мне нравился, потому что моя дочь его любила. И мне казалось, что он тоже ее любил. Но я никогда не испытывала к нему тех чувств, которые надеялась испытывать к избраннику моей дочери. Я понимаю, в настоящий момент вам это может показаться… слишком удобным совпадением, но тем не менее это правда.

— Почему? Почему вы не испытывали к нему этих чувств?

— Хороший вопрос. Но на него трудно дать вразумительный ответ. Мне казалось, что, когда Рива выйдет замуж, я буду любить ее мужа как родного сына. Но этого не произошло. Блэр казался мне приятным и остроумным собеседником, умным и тактичным. Но… холодным. Внутренне холодным и расчетливым. — Каро поставила чашку на столик, так и не прикоснувшись к ней. — У меня было заветное желание, тайная надежда, которой я никогда не делилась с Ривой. Я надеялась, что, когда они подарят мне внуков, я наконец сумею полюбить Блэра как сына.

— А как вы относились к его… творчеству?

— Мне ведь полагается отвечать правдиво, не так ли? — На одну секунду в глазах Каро промелькнула веселая искорка. — Раньше я не могла говорить об этом правдиво. Так вот, его работы всегда казались мне нелепыми до абсурда, иногда — отвратительными и очень часто — непристойными. Но у меня консервативные вкусы. Его работы пользовались большим успехом.

— Рива производит впечатление городской жительницы. Я, признаться, удивилась, узнав, что она живет в загородном особняке.

— Это было желание Блэра. Большой дом, выстроенный в его собственном стиле. Признаюсь вам, мне было больно, что она живет так далеко от меня. Мы с ней всегда были очень близки. Ее отец не принимал участия в нашей жизни с тех пор, как ей исполнилось двенадцать.

— Почему?

— Он предпочитал других женщин. — Каро произнесла эти слова без малейшей горечи. Вообще без следа какого бы то ни было чувства. — Увы, мою дочь, по-видимому, привлек мужчина того же типа.

— Было время, когда она жила гораздо дальше от вас, чем сейчас, — заметила Ева. — Когда работала в Секретной службе.

— Да. Ей хотелось расправить крылья. Я страшно гордилась ею, но не могу вам передать, какое я испытала облегчение, когда она оставила службу и вернулась на исследовательскую работу. «Тихая гавань», — сказала я себе. — Губы Каро задрожали. — Я думала, тут моей девочке ничто не угрожает…

— Рива когда-нибудь говорила с вами о своей работе?

— Что? Ах да, конечно. Время от времени. Ведь нам с ней нередко приходилось иметь дело с одними и теми же проектами.

— Она обсуждала с вами проект, над которым работала в самое последнее время?

Каро вновь взяла свою чашку, но Ева заметила, как на мгновение расширились ее зрачки.

— Видите ли, Рива работает над несколькими проектами одновременно…

— Вы знаете, что я имею в виду, Каро.

На этот раз между бровей у Каро появилась вертикальная складочка, она бросила быстрый растерянный взгляд на Рорка.

— Я не вправе обсуждать рабочие проекты «Рорк индастриз». Даже с вами, лейтенант.

— Все в порядке, Каро. Лейтенанту известно о «Красном коде».

— Вот как? — Каро пожала плечами. — Я действительно в курсе определенных деталей всех проектов, даже такого уровня секретности. В качестве секретаря Рорка я присутствую на совещаниях, просматриваю контракты, контактирую с персоналом. Это часть моей работы. Поэтому — да, мне известно о проекте, который возглавляет Рива.

— И вы обсуждали его с ней?

— Мы с Ривой? Нет. Мы не обсуждали его ни в целом, ни в деталях. При «Красном коде» все файлы, записи, словом, любые данные — устные, электронные, голографические — имеют статус повышенной секретности. Я ни с кем не обсуждала этот проект, кроме самого Рорка, и то только на работе. Это вопрос глобальной безопасности, лейтенант, — добавила она, нахмурившись. — О нем не болтают за чашкой кофе.

— Ну что ж… — Ева помолчала. — Поскольку мы как раз пьем кофе, давайте поговорим о другом. Мне кажется, когда мать растит ребенка в одиночку, она еще больше старается его оградить от всевозможных опасностей.

— Да, возможно. — Каро слегка расслабилась. — Но я всегда старалась не стеснять ее, давать ей как можно больше независимости.

— Значит, вам приходилось волноваться еще больше. Особенно пока она работала в Секретной службе. Ну и, конечно, вы волновались, как любая мать, когда у нее начались серьезные отношения с Блэром.

— Да, это правда. Хотя она уже взрослая женщина.

— Моя мама всегда говорит, сколько бы нам ни было лет, для нее мы все равно дети, — заметила Пибоди. — Вы проверяли Биссела, миссис Юинг?

Каро вдруг густо покраснела и отвернулась к окну.

— Я… Она же мое единственное дитя! Да. Стыдно признаваться, но я это сделала. Сделала сама и при этом специально просила Рорка ничего не предпринимать, — повернулась она к Рорку. — Сделала из этого целую проблему.

— Я это прекрасно помню. — Рорк повернулся к Еве. — Каро, но я не послушался и все равно провел два уровня проверки.

— Да, конечно/Этого следовало ожидать. — Каро поднесла дрожащие пальцы к лицу и тут же уронила руку на колени. — В конце концов, Рива ваша сотрудница. — Она вздохнула. — Я знала, что вы так и поступите. Вы должны защищать себя и свои активы.

— Каро, я и не думал о себе и о своих активах. Она протянула руку и сжала его пальцы.

— Да, я знаю. И не упрекаю вас. Ведь я и сама не удержалась, хотя ни в коем случае не собиралась вмешиваться, да еще подпольно, в жизнь своей дочери.

К тому же я без спросу воспользовалась вашим оборудованием. Простите меня, ради бога.

— Каро. — Рорк взял ее руку и нежно поцеловал пальцы. — Мне об этом отлично известно. И я вас ни в чем не виню.

— О! — Каро засмеялась, хотя в голосе у нее слышались слезы. — Какая же я глупая! Просто удивительно.

— Как ты могла, мама?! Как ты могла так поступить? — Рива вошла в комнату. Ее глаза покраснели и опухли от слез, волосы были растрепаны. — Как ты могла сделать это у меня за спиной?

Рорк так плавно поднялся на ноги и так непринужденно встал между матерью и дочерью, что даже Ева не сразу поняла, в чем дело. Он как щитом заслонил собой Каро.

— Уж если на то пошло, я тоже действовал у вас за спиной, Рива.

— Вы не моя мать! — огрызнулась Рива и шагнула вперед.

Рорк переместился так незаметно, словно и вовсе не двигался.

— А это в общем и целом означает, что у меня было еще меньше прав, — небрежно заметил он, вынимая из кармана портсигар, и этот жест на мгновение отвлек Риву. — Вы не возражаете, Каро? — вежливо осведомился Рорк.

— Нет. — Она в растерянности огляделась и встала. — Я принесу пепельницу.

— Спасибо. Сядьте, Рива, и постарайтесь успокоиться. Конечно, я мог бы сказать, что провел проверку Блэра в качестве вашего работодателя. И это было бы правдой. Но не всей правдой. — Рорк раскурил сигарету. — Вы мой друг, как и ваша мать. Это тоже надо учитывать.

Щеки Ривы заливала краска, она была на грани истерики, чувствовалось, что она вот-вот сорвется. В бледно-розовом халате и серых вязаных носках из толстой шерсти она казалась особенно уязвимой.

— Если мне нельзя доверять…

— Я вам доверяю, Рива. Я вам всегда доверял. А Блэра Биссела я не знал, так с какой стати я должен был доверять ему? И все же я не пошел дальше второго уровня. Исключительно из уважения к вашей матери.

— Но не ко мне! Не из уважения ко мне. Вы оба… — Рива метнула яростный взгляд на мать, вернувшуюся с маленькой хрустальной пепельницей. — Ты шпионила за ним, проверяла его, и это не мешало тебе готовиться к свадьбе и делать вид, будто ты рада за меня!

— Рива, я была рада за тебя… — начала Каро.

— Он тебе никогда не нравился! Он с самого начала тебе не понравился! — воскликнула Рива. — Думаешь, я ничего не знала?..

— Извините. Если вы собираетесь устроить семейную сцену, вам придется отложить ее до другого раза, — вмешалась Ева и демонстративно извлекла магнитофон. — Сейчас важнее всего расследование убийства. Рива, вам уже зачитали права…

— Ты согласилась дать мне десять минут, — напомнил ей Рорк. — Я хочу воспользоваться ими сейчас.

Ева пожала плечами — ладно, уговор есть уговор.

— Каро, где я могу поговорить с Ривой наедине?

— Можете воспользоваться моим кабинетом. Сейчас я вам покажу…

— Я знаю, где это. — Повернувшись спиной к Каро, Рива вышла из комнаты.

Наступившее после ее ухода тягостное молчание было прервано оглушительным хлопаньем двери.

— Простите нас, пожалуйста. — Каро снова села. — Ее можно понять. Она страшно расстроена.

— Да, конечно. — Ева взглянула на часы и мысленно пообещала себе, что больше десяти минут Рорк не получит.

В изящно отделанном кабинете Каро, где суперсовременный процессор стоял на антикварном письменном столе розового дерева, Рива остановилась, выпрямившись, как заключенный с повязкой на глазах, приговоренный к расстрелу.

— Боюсь, я не смогу сейчас говорить. Я страшно зла на нее, на вас… На все на свете!

— Изложено четко и ясно. Почему бы вам не присесть, Рива?

— Я не хочу сидеть! И не собираюсь! Мне хочется кого-нибудь ударить, пнуть… Разбить что-нибудь. Сломать.

— Делайте, что хотите, — произнес Рорк скучающим тоном. — В конце концов, это вещи Каро, вот с ней и объясняйтесь. Ну, а когда покончите со своей истерикой, сядьте, и мы поговорим, как разумные взрослые люди.

— Вот это я всегда в вас ненавидела!

— Что именно? — спросил он, неторопливо затягиваясь сигаретой.

— Это ваше проклятое самообладание! Эту ледяную воду, текущую в ваших жилах вместо крови.

— Ах, это! Спросите лейтенанта, она вам скажет, что даже мне иногда изменяет мое легендарное самообладание и изумительно кроткий нрав. Меня многое может разозлить, но взбесить до чертиков способен только тот, кого я люблю.

— Я ничего не говорила про ваш кроткий нрав, а уж изумительным его никто не назовет, — сухо возразила Рива. — Вы страшный человек Самый страшный из всех, кого я знаю. И самый добрый… — Голос у нее дрогнул, ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы снова не разрыдаться. — Знаю, вам придется меня уволить. И вот теперь вы стараетесь сделать это помягче. Я на вас за это не сержусь. Если хотите, я сама подам в отставку: все пройдет тихо и без хлопот.

Рорк сделал еще одну затяжку и потушил сигарету в маленькой хрустальной пепельнице, которую принес с собой.

— С какой стати мне вас увольнять?

— Ради всего святого! Меня обвинили в двух убийствах! Меня выпустили под залог, и, чтобы уплатить этот залог, мне придется продать дом и все остальное имущество. И я ношу вот это!

Рива вскинула сжатую в кулак руку, и на запястье у нее тускло блеснул опознавательный браслет.

— Да, я вас понимаю. Не слишком элегантно. У этих ребят из полиции нет ни капли вкуса.

Рива не откликнулась на шутку и лишь мрачно взглянула на него в ответ.

— Стоит мне выйти на угол в бакалею, копы будут это знать. Они знают, что вот прямо сейчас я расстроена, потому что считывают мой пульс. Это все равно тюрьма, разве что без камеры.

— Я знаю, Рива. Мне очень жаль. Но в камере вам было бы хуже. Много хуже. И вам не придется продавать дом или что бы то ни было еще. Я одолжу вам денег. Не спорьте! — приказал он, увидев, что она собирается возразить. — Вы возьмете деньги, потому что я велю вам их взять. Для меня это вложение. Когда все это дело прояснится и обвинения с вас будут сняты, деньги мне вернут. А вы отработаете то, что я называю справедливым процентом по займу.

Ей все-таки пришлось сесть. Она опустилась рядом с ним на диванчик.

— Вы все равно должны меня уволить.

— Вы, кажется, указываете мне, как управлять моей собственной компанией? — холодно осведомился Рорк. — Вы, безусловно, ценный сотрудник, но выслушивать ваши распоряжения я не намерен.

Рива наклонилась вперед, поставила локти на колени и закрыла лицо руками.

— Если это ради дружбы…

— Она, безусловно, сыграла свою роль. Я питаю дружескую привязанность к вам и к Каро. Кроме того, вы занимаете важное положение в исследовательском отделе корпорации. Но главное не это. Я верю в вашу невиновность и верю, что моя жена ее докажет.

— Она почти такая же страшная, как вы, — пробормотала Рива..

— Ошибаетесь. Она может быть гораздо страшнее меня.

— Как я могла вести себя так глупо?! — Голос Ривы опять задрожал, в нем послышались слезы. — Как я могла быть такой дурой?

— Вы вовсе не дура. Вы любили его. Любовь всех нас делает дураками, а иначе какой в ней толк? А теперь возьмите себя в руки. Времени у нас мало. Поверьте, когда мой коп говорит «десять минут», это означает ровно десять минут. Давайте поговорим о программе уничтожения вируса и защиты от него.

— Да-да. — Рива всхлипнула и руками вытерла слезы со щек. — Мы близки к решению. Очень близки. Все данные у меня в кабинете, на засекреченном компьютере под двойным кодом. Закодированные копии на дисках хранятся в «склепе»: Последняя версия на гибком диске была вчера вечером доставлена курьером к вам в кабинет. Она тоже закодирована. На мое место может заступить Токимото. Он лучше всех. Я проинформирую его обо всем, чего он еще не знает. Или, если хотите, вы можете сделать это лично. Пожалуй, стоит перевести Ла Салль на должность заместителя. Она не глупее Токимото, хотя ей не хватает творческой жилки.

— Вы когда-нибудь говорили о проекте со своим мужем?

Она удивленно заморгала:

— С какой стати?

— Подумайте хорошенько, Рива. Может, случайно упомянули?

— Нет. Я могла сказать что-то вроде того, что у меня горячее дело и мне придется прихватывать сверхурочные. Но я никогда не вдавалась в детали. Это же «Красный код»!

— А он вас не спрашивал?

— Он не мог спрашивать о том, чего не знал, — нетерпеливо ответила Рива — Он был художником, Рорк. Весь его интерес к моей работе сводился к тому, надежна ли охранная система, спроектированная мной для нашего дома и для его скульптур.

— Это я хорошо понимаю. Моя жена — полицейский детектив, моим бизнесом она совершенно не интересуется. Но время от времени — просто из вежливости — она спрашивает, как у меня дела. Как прошел день, над чем работаешь — что-то в этом роде. Вспомните, не было ли у вас чего-то подобного.

Рива откинулась на изогнутую спинку дивана. Теперь ее лицо побледнело, голос звучал глухо, в нем чувствовалась предельная усталость.

— Да, Блэр мог спросить, что за «горяченькое дельце». Я ему отвечала, что не могу об этом говорить. Иногда он даже поддразнивал меня. «Шпионские страсти», «совершенно секретно», «моя жена — суперагент» и так далее. — Губы у нее задрожали, она до боли закусила нижнюю, стараясь справиться с собой. — Блэр страшно увлекался историями про шпионов, обожал шпионские боевики и компьютерные игры. Но если он и говорил что-то, то только в шутку. Вы знаете, как это бывает. Друзья тоже надо мной подшучивали иногда, но никто не проявлял подлинного интереса.

— Фелисити, например?

— Да. — И тут опухшие глаза Ривы вдруг открылись и загорелись огнем. — На самом деле Фелисити интересовалась только модными тряпками, хотя делала вид, что без ума от искусства. Хитрая сучка! Она время от времени проходилась насчет того, как я могу сидеть целыми днями в четырех стенах, копаясь в кодах и паролях. И что в этом такого интересного? Но я никогда не рассказывала ей даже о второстепенных проектах. Я же подписала контракт о неразглашении;

— Я понимаю.

— Так вы думаете, Блэр погиб, а я оказалась в этой кошмарной передряге из-за «Красного кода»? Это просто исключено! Он ничего не знал. И вообще о моей работе знали только те, у кого был допуск.

— Это не исключено, Рива, это очень даже возможно.

Рива вскинула голову, но не успела сказать ни слова: раздался энергичный стук в дверь, и в кабинет вошла Ева.

— Время истекло, — сказала она и пристально вгляделась в лицо Ривы. — Я вижу, предварительную работу ты проделал.

— Я просто пытался кое-что выяснить. Оказывается, Биссел знал, что Рива работает над суперсекретным проектом, но деталей они не обсуждали.

— Это не может иметь никакого отношения к тому, что случилось с Блэром, — настойчиво повторила Рива. — Если это дело рук террористов, почему они не покушались на меня или на вас? — спросила она Рорка. — Или на любого другого из разработчиков?

— Вот мы и попробуем это выяснить. Только давайте вернемся в гостиную, — предложила Ева. — Я хочу поговорить с вами обеими, чтобы потом не повторяться.

— Чего они могли добиться убийством Блэра? — с недоумением спросила Рива, идя следом за Евой по коридору. — Оно не затрагивает проект.

— Оно привело к вашему аресту по обвинению в двойном убийстве, — ответила Ева, войдя в гостиную. — Садитесь. И ответьте мне, пожалуйста, обе: когда вы в последний раз побывали в мастерской Биссела?

— Я — несколько месяцев назад, — сказала Каро. — Я была там прошлой весной. Кажется, в апреле… Да, я уверена, это было в апреле. Он хотел показать мне фонтан, над которым работал ко дню рождения Ривы.

— А я была там в прошлом месяце, — сказала Рива. — В начале августа. Заехала за ним после работы — мы собирались на званый ужин к Фелисити. Я не любила там бывать. Вся эта процедура проверки…

— Он и вас проверял? — удивилась Ева.

— Да. Когда речь заходила об охране его мастерской, Блэр становился настоящим параноиком. Никто, в буквальном смысле ни один человек не должен был знать пропускной код.

— Но вы же дали мне пропускной код. Рива покраснела и откашлялась.

— Я его расшифровала… в тот самый раз. Просто не смогла удержаться от искушения. Кроме того, это был как раз подходящий случай проверить в полевых условиях наш новый, только что разработанный сканер. Вот я и расшифровала код, проверила и получила доступ. Потом я снова включила сигнализацию и позвонила Блэру снизу. Я ему ничего не сказала: его бы это жутко разозлило.

— Вы когда-нибудь заходили в мастерскую в его отсутствие?

— Зачем?! Я никогда за ним не шпионила! — Рива бросила многозначительный взгляд на Каро. — Хотя, наверное, зря. Если бы я следила за ним, то давным-давно узнала бы правду о нем и Фелисити. Но я уважала его право на частную жизнь, на собственное пространство и ждала того же от него.

— Вы знали о нем и Хлое Маккой?

— Оком?

— О Хлое Маккой, Рива. Это прелестное юное создание, которое работает в его галерее. Вы знали о ней?

— Об этой маленькой кривляке? Королеве мелодрамы? — Рива рассмеялась. — О, бога ради, Блэр не мог… — Под холодным взглядом Евы она замолкла и схватилась за горло, словно вдруг почувствовала, как к нему подступает дурнота. — Нет. Она же совсем ребенок. Ради всего святого, она еще учится в колледже! — Рива свернулась калачиком на диване, обхватила себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. — О боже, боже!

— Рива, детка… — Каро торопливо села рядом с дочерью и обняла ее. — Не плачь из-за него. Не плачь!

— Не уверена, что я плачу из-за негр. Скорее из-за себя. Сперва Фелисити, а теперь еще и эта… безмозглая институтка. Господи, сколько же их было?!

— Одной вполне достаточно.

Рива спрятала лицо на плече у матери.

— Куда мать, туда и дочь, — пробормотала она. — Если вы говорите правду, лейтенант, возможно, их убил какой-нибудь ревнивый любовник Фелисити. Кто-то, как и я, считавший себя обманутым.

— Эта версия не объясняет, зачем вас заманили туда в нужный момент. Она не объясняет, почему коды лифта, ведущего в студию, были изменены примерно в то же самое время, когда кто-то зарезал Блэра Биссела и Фелисити Кейд. Она не объясняет, почему компьютеры в вашем доме, в галерее Биссела и в доме Фелисити Кейд — Финн это только что подтвердил — были заражены пока еще не идентифицированным вирусом, уничтожившим все содержавшиеся в них данные.

— Вирусом? — Рива высвободилась из объятий Каро. — Все эти компьютеры в разных местах? Вы уверены?

— Два из них я проверил сам, — подтвердил Рорк. — Судя по всему, они были заражены «вирусом Судного дня». Мы, конечно, проверим, чтобы убедиться окончательно, но я уже знаю, что именно нужно искать.

— Но этот вирус невозможно ввести на расстоянии! Мы же знаем, это делается только на месте. — Рива вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату. — В системе есть сбой; чтобы заразить сеть, ее приходится загружать непосредственно в процессоры. А для этого требуется оператор.

— Вот именно.

— Если компьютеры заражены «вирусом Судного дня», это значит, что кто-то пробился сквозь охранную систему. В моем доме, в галерее, в мастерской, в доме Фелисити. Я могу проверить эти системы. Я сама их разрабатывала и устанавливала. Проведу сканирование, проверю, инфицированы ли они, и если да, то когда это произошло:

— Если сканирование проведете вы, результаты будут признаны недействительными в суде, — предупредила Ева.

— Я проведу сканирование, — сказал Рорк. Рива резко повернулась к нему, и он заглянул ей в глаза. — Надеюсь, мне вы доверяете?

— Вам — безусловно. Лейтенант, — Рива вернулась к дивану и присела на самый краешек. — Если это… Если то, что случилось, имеет отношение к проекту, значит, Блэра тоже подставили. Все было подстроено, инсценировано, чтобы я помчалась туда.

Господи, они хотели, чтобы и для меня, и для всех это выглядело так, будто Блэр и Фелисити были любовниками. Он погиб из-за меня! Они оба умерли из-за меня!..

— Можете в это верить, если хотите. — Ева нахмурилась. — Но я предпочитаю иметь дело с реальными фактами.

— Но нет никаких доказательств, что он когда-нибудь мне изменял! Все эти улики можно подделать. Фотографии, квитанции, диски… Может, его похитили и привезли в дом Фелисити! Может, он… — Рива осеклась, очевидно, осознав всю неправдоподобность придуманной ею фантазии. — Нет, все это не имеет никакого смысла, я понимаю. Но, как ни поверни, это в любом случае не имеет никакого смысла.

— Это имеет смысл, если Биссел не только был неверным мужем, но и занимался промышленным шпионажем, — жестко произнесла Ева. — Это имеет смысл, если террористы верили, что у него есть интересующие их разведданные. Во всяком случае, он мог им заявить, что они у него есть.

Рива отшатнулась, словно Ева ее ударила.

— Это невозможно, — прошептала она. — Вы хотите сказать, что Блэр имел контакты с радикальной террористической группировкой? Что он скармливал им информацию? Но это нелепо.

— Я лишь говорю, что это возможно. И я собираюсь это выяснить. Я предполагаю, что неизвестное лицо или лица приложили массу усилий, чтобы убить Биссел а и Кейд и навести подозрение на вас. Если бы мы приняли это за классическое преступление по страсти, каким оно было представлено, никто не обратил бы особого внимания на эти компьютеры. Все решили бы, что это вы, с вашим знанием компьютеров, в гневе, со злости испортили их. А перемена кодов в галерее Биссела была бы принята за случайный сбой.

— Я… поверить не могу, что он был способен на такое!

— Во что вы верите или не верите, это ваше дело. Но если вы заглянете глубже, вы убедитесь, что здесь есть нечто большее, чем двойное убийство и подозреваемая, преподнесенная полиции на блестящем серебряном блюде.

Рива снова встала и подошла к широкому окну с видом на реку.

— Я не могу… Вы хотите, чтобы я в это поверила, смирилась с этим, но если я смирюсь, это будет означать, что с самого начала все было ложью. Что он никогда меня не любил. Или любил так мало, что польстился на предложение этих людей… уж не знаю, что они могли ему предложить. Деньги? Власть? Может быть, просто острые ощущения от игры в промышленный шпионаж не на экране, а в жизни? Вы хотите заставить меня поверить, что он использовал меня. Использовал мое доброе имя, все то, чего я сумела добиться в своей профессии…

Ева пожала плечами:

— Это определенным образом характеризует его, но не вас.

Рива продолжала пристально смотреть в окно.

— Я его любила, лейтенант. Может, это покажется вам слабостью, глупостью, но я любила его, как никогда никого не любила раньше. Если я поверю в ваши слова, мне придется расстаться с моей любовью, со всем тем, что она значила для меня. Вряд ли тюрьма покажется мне намного хуже.

— Вы не обязаны что-либо принимать на веру, а тем более смиряться с чем бы то ни было. Это ваш выбор. Но если не хотите на практике узнать, насколько тюрьма хуже, вам придется сотрудничать со мной. Вы пройдете тестирование на детекторе лжи третьего уровня завтра в восемь ноль-ноль. Советую вам также согласиться на полномасштабную психиатрическую экспертизу и дать указание своим адвокатам предоставить нам свободный доступ ко всем вашим досье. В том числе и засекреченным досье.

— У меня нет засекреченных досье, — тихо ответила Рива.

— Вы работали в Секретной службе. У вас они наверняка есть.

Рива наконец повернулась лицом к присутствующим. Взгляд у нее был как у сомнамбулы.

— Вы правы. Извините. Я дам разрешение.

— Ваши досье нам тоже понадобятся, — сказала Ева, обращаясь к Каро.

— А ее зачем? — Рива мгновенно забыла об обиде на мать и поспешила встать на ее защиту. — Она тут ни при чем!

— Каро связана с вами и с жертвой. Кроме того, она тоже имела отношение к проекту.

— Если вы считаете, что моей матери грозит опасность, она имеет право на защиту.

— Я об этом уже позаботился, Рива, — вставил Рорк.

Каро бросила на него быстрый удивленный взгляд.

— Могли бы поставить меня в известность, — проворчала она и со вздохом добавила: — Но я не стану спорить. И я позабочусь, чтобы разрешение было вам выдано немедленно.

— Отлично. А пока подумайте — вы обе! — и постарайтесь вспомнить все когда-либо имевшие место разговоры о работе с любой из жертв. Или с кем бы то ни было, если на то пошло. Особенно о «Красном коде». Я с вами свяжусь.

Ева направилась к двери, но Рорк задержался.

— Советую вам обеим хорошенько отдохнуть. Возьмите на завтра отгул, если это необходимо, но послезавтра вы обе нужны мне на работе. — Он вопросительно взглянул на Еву. — Вы не возражаете, лейтенант?

— С какой стати я должна возражать? Это не мое дело.

— Благодарю вас, лейтенант. — Каро открыла дверь перед Пибоди. — Детектив, надеюсь, вам тоже удастся отдохнуть.

— Не в этой жизни!

Ева заговорила с Пибоди, только когда они оказались в лифте и двинулись вниз.

— Это была отличная догадка — насчет того, что Каро проверяла Биссела. Как это тебя осенило?

— Она производит впечатление женщины основательной во всем. Кроме того, она явно была не в восторге от Биссела.

— Это я поняла.

— Она от него не в восторге, но любит свою дочь и хочет, чтобы у дочери было все, чего ее душа пожелает. В то же время ей хотелось убедиться, что он именно тот, за кого себя выдает. Она не могла его не проверить.

— И ее проверка показала, что с ним все в порядке. Значит, она заглянула не слишком глубоко… — Ева нахмурилась. — Ладно, в любом случае ты заслужила отдых. Поезжай домой, поспи.

— Кроме шуток?

— Расследованию не пойдет на пользу, если одна из нас заснет на ходу. Давай лучше завтра начнем с утра пораньше. Явишься в мой домашний кабинет ровно в семь ноль-ноль. Без опозданий.

— Под бой часов!

— Возьмите мою машину, Делия, — предложил Рорк, и глаза Пибоди чуть было не выскочили из орбит.

— Правда? Что у нас сегодня — День ублажения Пибоди?

— Если такого праздника еще нет, его следовало бы ввести. Вы избавите меня от хлопот по вывозке машины. Пригоните ее завтра с утра, а я сейчас поеду с лейтенантом.

Ну что ж, рада помочь, чем могу.

Он передал ей ключи и с веселой улыбкой проследил, как она, подходя к его красной спортивной машине, приплясывает на ходу.

— Ты же знаешь, она теперь ни за что не поедет домой. — Глядя на веселую пляску Пибоди, Ева уперлась кулаками в бока. — Она поедет на платную скоростную дорогу, чтобы испробовать все возможности этого дурацкого мотора, и ее остановит дорожный патруль где-нибудь в Нью-Джерси, а она будет объяснять, что она полицейский, и что-то врать про несуществующее задание. Потом она помчится обратно в город, здесь ее опять остановят, и она опять будет что-то врать. А потом, когда у Макнаба кончится смена, он уговорит ее доверить руль ему, их опять остановят, и они начнут тыкать всем в нос своими жетонами. Но если хоть один патрульный свяжется с управлением, твою жестянку засекут. И тебе придется объяснять, каким образом автомобиль, зарегистрированный на твое имя, попал в руки двум городским идиотам в чине детективов.

— Ну, значит, повеселимся все вместе. Садитесь, лейтенант. Я поведу.

Ева не стала спорить. Недосып всегда сказывался на быстроте ее реакции, а уличное движение становилось все более оживленным.

— Ты была слишком строга с Ривой, — заметил Рорк, отъезжая на полицейской машине от тротуара.

— Не нравятся мои методы — подай жалобу!

— Я не жалуюсь. Строгость, наверное, была необходима. Когда она вновь почует под собой реальную почву, она это оценит. И начнет оказывать сопротивление.

Ева потянулась, насколько позволяло тесное пространство, и закрыла глаза.

— Меня это не смущает.

— Разумеется. Я даже думаю, она тебе больше понравится, когда начнет оказывать сопротивление.

— Я не говорила, что она мне не нравится.

— Нет, не говорила. Но ты думаешь, что она слабая, а это не так. — Рорк ласково провел рукой по волосам Евы. — Ты думаешь, она глупа, а это не так. Просто она потрясена до глубины души и оплакивает человека, который — и она это прекрасно знает — того не стоит. Так что вместо него она оплакивает иллюзию. А это, я думаю, может оказаться еще более мучительным.

— Если бы я нашла тебя голым и мертвым в постели другой женщины, я станцевала бы румбу на твоем трупе.

— Ты не умеешь танцевать румбу.

— Научилась бы по такому случаю!

Он засмеялся и провел рукой по ее бедру.

— Советую брать уроки, хотя шанса сплясать на моем трупе у тебя все равно не будет. Но ты бы тоже горевала.

— Нет, уж такого удовольствия я бы тебе не доставила, — проворчала Ева, впадая в дремоту.

— Ты бы плакала в темноте и звала меня по имени.

— Ну, конечно! — И она усмехнулась. — Потом я спустила бы все твои шикарные ботиночки в утилизатор мусора, устроила бы погребальный костер из твоих костюмов и вышвырнула бы Соммерсета пинком под зад из моего дома. Потом я закатила бы вечеринку, и мы бы выдули зараз все твое дорогое вино и виски. А уж потом я наняла бы сразу двух — нет, трех самых лучших мужчин по вызову меня ублажать. — Заметив, что машина тормозит, она сонно заморгала, открыла глаза и увидела, что Рорк смотрит на нее. — В чем дело?

— Мне только что пришло в голову, что у тебя вся эта процедура уж больно тщательно продумана.

— Да нет, это была импровизация. — Ева повела плечами, прогоняя усталость, и зевнула. — На чем я остановилась?

— На том, что тебя будут ублажать сразу три мужчины по вызову. Я полагаю, тебе понадобится не меньше трех на поддержание темпа, к которому ты привыкла за последние пару лет.

— Ну да, тебе было бы лестно в это верить. Ладно, после оргии я принялась бы за твои игрушки. Первым делом я бы… — Она замолчала, прищурилась и выглянула из окна машины. — Странно, это не похоже на Центральное управление.

— Ты можешь работать и дома, а тем более планировать мои похороны и поминальную службу. Но сначала мы оба немного поспим.

Рорк вышел из машины, обогнул ее и открыл дверцу, потому что Ева так и не двинулась с места.

— Мне нужно в управление. Я еще не составила рапорт и не отчиталась перед майором.

— И это тоже можно сделать дома. — Рорк без лишних слов подхватил ее на руки, вытащил из машины и взвалил себе на плечо.

— Думаешь, это страшно мужественно и сексуально?

— Я думаю, это рационально.

Когда он внес ее в дом, Ева решила притвориться мертвой. По крайней мере ей не придется общаться с Соммерсетом. Но стоило ей услышать его скрипучий голос, как она пожалела, что мертвые не могут затыкать уши с такой же легкостью, как закрывать глаза.

— Она ранена?

— Нет. — Рорк вскинул свою ношу поудобнее и начал подниматься по лестнице. — Она просто устала.

— У вас тоже усталый вид.

— Я и вправду устал. Прошу вас несколько часов отвечать на все звонки, кроме самых первоочередных. Потом мне придется поговорить с вами… о нескольких разных вещах. Включите полную охрану и никуда не выходите из дома.

— Прекрасно.

Приоткрыв один глаз, Ева успела заметить, как озабоченно нахмурился Соммерсет.

— Он знает про «Красный код»? — спросила она, когда Рорк повернул в коридор на втором этаже.

— Он много чего знает. Любой, кто ищет меня, найдет и его. — Рорк пинком закрыл за собой дверь спальни, подошел к кровати и сгрузил на нее свою ношу.

— Вид у тебя действительно усталый. — Ева повернула голову, изучая его лицо. — Обычно с тобой такого не бывает.

— У нас был долгий и трудный день. Башмаки прочь!

— Я могу сама снять свои башмаки. — Она оттолкнула его руку. — Позаботься о своих.

— Ах да, мои шикарные ботиночки, обреченные на гибель в утилизаторе мусора!

Ева вынуждена была признать, что ухмылка у него убийственная.

— А ты береги свою задницу и не попадайся мне под руку, приятель!

Она сбросила ботинки, жакет, кобуру с оружием и заползла в постель.

— Ты бы скорее уснула, если бы сняла с себя всю одежду.

— Когда я голая, у тебя появляются нездоровые мысли.

— Дорогая Ева, у меня появляются нездоровые мысли, даже когда на тебе бронежилет. Но сейчас у меня в мыслях ничего нет, кроме пары часов сна, уверяю тебя.

Она выбралась из джинсов и рубашки и притворно нахмурилась, когда он лег рядом и привлек ее к себе.

— Не вздумай на меня наезжать!

— Молчи. — Рорк чмокнул ее в макушку и прижал к себе еще крепче. — Спи.

Еве было тепло и удобно, плечо Рорка оказалось дивной подушкой для ее головы. Поэтому она заснула мгновенно. Через минуту он последовал ее примеру.

Что же произошло? Почему все пошло не так? Как это могло случиться? Ведь все было так идеально продумано и спланировано! «И выполнено», — напомнил он себе, съежившись в темноте.

Он все сделал правильно. Абсолютно все. Почему же теперь он прячется за запертыми дверями и зашторенными окнами в страхе за свою жизнь?

За свою жизнь!

Где-то произошла ошибка. Иного объяснения нет и быть не может. Где-то что-то пошло не так, и это не его вина.

Он попытался успокоиться, медленно потягивая виски.

Он не допустил ошибки. Он вошел в дом Фелисити точно в назначенный час. Его кожа была обработана изолирующим спреем, одежда защищена прозрачным лабораторным костюмом, волосы покрыты плотно прилегающей шапочкой. В доме не могло остаться ни малейшего следа его присутствия.

Он с легкостью обошел охранную систему и поднялся наверх. Боже, как колотилось его сердце! Он даже испугался — ну, чуть не испугался, — что они сумеют различить этот бешеный стук, несмотря на музыку и стоны, сопровождающие совокупление.

Он держал парализатор наготове в правой руке, нож висел в чехле у него на бедре. Ему нравилось чувствовать, как этот чехол хлопает его по бедру при ходьбе. Нравилось предвкушение.

Двигался он быстро, как и было предусмотрено. В точности как во время тренировок. Один удар па-рализатором между лопаток — и первая цель была поражена. Допустим, ну, допустим, он немного замешкался перед второй. Всего долю секунды. Допустим, он заглянул в глаза Фелисити и увидел в них шок за миг до того, как ткнул парализатором прямо между ее красивых грудей.

Но уж после этого он не колебался. Ни секунды. Сталь выползла из кожаного чехла с тихим, волнующим шорохом. И он совершил свое первое в жизни убийство.

Он должен был признать, что ему понравилось. Больше, гораздо больше, чем он предполагал. Нож, врезающийся в плоть, и теплый плеск крови — непередаваемое ощущение! Такое первобытное, стихийное…

«И это оказалось совсем просто, — признался он себе, чувствуя, как виски согревает и успокаивает нервы. — Стоит только начать, а там уже все просто».

Потом он подготовил сцену и сделал это очень, очень тщательно. Так тщательно; так точно, что едва успел закончить к прибытию Ривы. Его мини-пульт тихонько просигналил, предупреждая о том, что она начала декодирование охранной системы. Но он сохранил спокойствие и хладнокровие. «Бесшумный, как тень!» — с гордостью подумал он, ожидая ее появления в спальне.

Кажется, он усмехнулся, когда она закричала и кинулась к постели. Да, может быть, он не удержался, позволил себе усмехнуться, но это не повлияло на его дальнейшие действия. Он брызнул на нее анестетиком — и мгновенно отключил.

Тут он добавил несколько непредусмотренных штрихов. По сути дела, гениальных. Затащил ее в ванную, чтобы оставить отпечаток пальца на раковине, и измазал кровью ее футболку. А уж нож, воткнутый в матрац, говорил сам за себя. И главное — это было так похоже на Риву.

Уходя, он оставил входную дверь приоткрытой, как и было условлено. Но она пробыла в отключке не так долго, городской патруль не успел ее обнаружить. Ну хорошо, хорошо, возможно, тут он немного просчитался. Может, надо было дать ей дозу побольше и не терять времени на дополнительные штрихи.

Но ведь это ничего не меняло! Ей предъявили обвинение. Блэр Биссел и Фелисити Кейд были убиты, а все улики указывали на нее.

Сам он к этому часу уже должен был быть далеко отсюда. Его счета должны были лопаться от новых поступлений. А вместо этого он сам оказался мишенью! Ну, ничего, он это исправит, может это исправить!

Клубившиеся вокруг него тучи страха и жалости к себе начали рассеиваться, и он выпрямился в кресле. Он может это исправить и одновременно вырваться из финансовых тисков. А потом он разберется со всем остальным. Надо только все как следует обдумать, и он все исправит. Он справится.

Немного успокоившись, он поднялся, чтобы налить новую порцию виски, и начал обдумывать свой следующий шаг.