ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Уже час Ген молча сидел за своим столом, глухой к мольбам Атра, и тупо смотрел в стену, посасывая трубку.

– Ты должен что-нибудь сделать! – молил Атр, снова возвращаясь к прежнему разговору. – Ты просто обязан! Они погибают!

Эти слова не вызвали у Гена никакой реакции – он и бровью не повел.

Атр старался не представлять себе страданий тех, кто остался в Тридцать Седьмой Эпохе, пытаясь не думать о старухе и девушке, но это оказалось невозможным.

Он снова взглянул на Гена. Впервые он узнал, что отец способен на нерешительность и чудовищное равнодушие.

– Неужели ты им не поможешь, отец?

Ответом ему было молчание.

Атр почувствовал, как в нем что-то сломалось. Шагнув к столу, он протянул руку, намереваясь взять Книгу.

– Если ты не хочешь, тогда позволь мне…

Пальцы Гена впились в его руку, точно стальные клещи. Он сурово взглянул в лицо сына.

– Тебе? С тех пор как они вернулись домой, это слово стало первым, которое произнес Ген.

Атр высвободился.

– Они гибнут, – уже в который раз повторил он. – Мы должны им помочь. Ты же можешь внести изменения…

Ген невесело рассмеялся.

– Изменения?

– Да, сделать все, как прежде. Минуту Ген смотрел на сына в упор, а затем отвернулся.

Мысленно Атр вновь представил себе ливень, хлещущий на гигантский каменный выступ, который постепенно поднимался на подушке горячей красной лавы.

– Так, значит, вот в чем дело! – Атра вдруг осенило. – Ты просто ничего не можешь сделать!

Ген выпрямился и с былой надменностью взглянул на Атра.

– Разве я сказал это? Помедлив еще минуту, Ген открыл Книгу

Тридцать Седьмой Эпохи и, обмакнув перо в чернильницу, перечеркнул последние записи в Книге, пользуясь символом Д'ни, обозначающим отмену.

– Вот, – произнес он, показывая Книгу Атру. – Я все исправил.

Атр ошеломленно смотрел на него.

Ген кивнул на Книгу.

– Хочешь убедиться сам?

– А можно?

– Ты ведь этого хочешь, верно? Атр кивнул.

– Тогда ступай, но не задерживайся надолго. Я и без того потратил слишком много времени на этих неблагодарных!

Воздух в пещере был влажным, но не более, чем в прежние времена. Но самое главное – исчезла отвратительная вонь серы. Одного этого хватило, чтобы Атр воспрянул духом.

«Вот, – снова услышал он слова отца, подающего ему Книгу, – я все исправил».

Ладно, он это проверит.

Атр выбрался из пещеры и остановился на вершине холма, оглядываясь и вдыхая чистый, сладковатый воздух.

Гену и вправду удалось помочь островитянам. В озере поблескивала вода, склоны вновь покрылись травой. Атр слышал пение птиц и шелест ветра в ветвях ближайших деревьев. Внизу, в деревне, островитяне занимались привычными делами.

Рассмеявшись, Атр бросился вниз, сгорая от желания расспросить Салар, что случилось в его отсутствие, но, приблизившись, остановился как вкопанный, изумленный открывшимся перед ним зрелищем.

Тяжело дыша, он обвел взглядом гавань. Лодки были на месте, стояли плотным полукругом, как и прежде, и мост был цел, но за мостом…

Он задохнулся, мгновенно получив подтверждение своей теории. Хижина Гена и шатер за ней исчезли. Их место заняла горстка хижин – таких же, как по другую сторону моста.

Услышав за спиной шум, Атр обернулся и лицом к лицу столкнулся с Коэной, с удивлением заметив на нем обычную деревенскую одежду.

– Коэна!

Мужчина вздрогнул и крепко сжал толстую деревянную дубинку. На его лице отразился ужас.

– Что случилось? – удивленно спросил Атр.

– Усшуа умма иммуни? – спросил Коэна с явной враждебностью.

Атр испуганно заморгал. Что это за язык? Вдруг осознав, что ему грозит опасность, он повернул руки ладонями вверх, показывая, что он безоружен.

– Это же я, Атр. Ты меня не узнаешь?

– Усшуа иллила умава? – переспросил перепуганный островитянин, помахивая дубинкой.

Атр потряс головой, словно желая прояснить мысли. Что здесь произошло? Почему все так изменилось? Невольно он бросился к пещере и вдруг застыл, вспомнив, что там может не оказаться Книги Уз. С тревогой Атр сунул руку в карман и с облегчением вздохнул. Его собственная Книга Уз была на месте.

Коэна по-прежнему наблюдал за ним, настороженно прищурившись. Но, разумеется, это был не Коэна или, во всяком случае, не тот Коэна, которого когда-то знал Атр, и отец никогда не бывал здесь и не брал этого островитянина в слуги. «Да, – мысленно подтвердил Атр, – и меня здесь не было». Ибо он оказался отнюдь не в Тридцать Седьмой Эпохе – по крайней мере, не в той Эпохе, которую создал его отец и в которой жил сам Атр: его окружал совершенно иной мир, хотя и до боли знакомый.

У Атра закружилась голова, словно почва вдруг начала уходить из-под ног. «Я оказался в иной вселенной, в другой Эпохе, которую некогда не успел домыслить мой отец…»

«Нет, – тут же поправил он себя, – неверно: отец не создавал этот мир – он давно существовал здесь в ожидании, пока мы не установим с ним связь».

В этом мире Атр знал все вокруг, но был чужаком. Да, Атр понял, что случилось. Исправления отца в Книге вернули мир к стволу Великого древа возможностей и вместе с тем изменили все ветки до единой.

Атр окинул Эпоху последним долгим взглядом, а затем, понимая, что здесь он никому не нужен, вернулся в пещеру.

В отсутствие Атра Ген развел огонь в очаге и сел в кресло. В таком положении Атр и застал его – Ген сидел обмякнув, бросив трубку на пол рядом с собой, нелепо приоткрыв рот.

Ген не спал, а если это и был сон, то непрочный, очень чуткий: его веки подергивались, время от времени он бормотал и издавал стоны.

Глядя на отца, Атр испытывал такое чувство, словно его предали. Ген обещал, что поможет жителям Эпохи, но не сделал этого. Другой мир, настоящая Тридцать Седьмая Эпоха, был уничтожен – по крайней мере, исчезла связь с ним. И это случилось по вине Гена, поскольку он не понимал, что делает. Атр встал перед отцом, наполняясь презрением к нему.

– Проснись! – крикнул он, встряхнув Гена за плечо. – Нам надо поговорить!

Он уже подумал, что не сможет разбудить Гена, но вскоре тот пошевелился и отбросил его руку.

– Оставь меня в покое! – проворчал он. – Убирайся… уходи к себе, Атр, дай мне побыть одному!

– Нет! – с вызовом вскричал Атр. – Я не уйду до тех пор, пока все не будет решено.

Ген приоткрыл левый глаз, и кривая усмешка приподняла угол его губ.

– Решено?

– Нам надо поговорить, – повторил Атр, решив не отступать От цели, не позволять отцу уклониться от разговора.

– Поговорить? – В голосе Гена явственно прозвучала насмешка. – О чем мне с тобой говорить?

– Об Искусстве. О том, что это такое. Ген пренебрежительно взглянул на него, выпрямился и потянулся за трубкой.

– Иди проспись, мальчик, и перестань болтать чепуху. Что ты можешь знать об Искусстве?

– Я знаю достаточно, чтобы понять: ты ошибаешься, отец. Твои Эпохи непрочны потому, что ты не понимаешь, что творишь!

Атр мог только догадываться, почему большинство миров Гена непрочны, но, видимо, его слова попали в самую точку, ибо Ген выпрямился, и его без того бледное лицо вдруг стало мертвенно-белым.

– Ложь! – прошипел Ген. – Ты еще мальчишка, что ты можешь знать обо всем этом?

– Мне известно, что Целое недоступно твоему пониманию.

Ген рассмеялся.

– И ты уверен, что знаешь все ответы? Атр подошел ближе, решив выдержать бой до конца.

– Не все, только некоторые. Но не те, какие хотел бы услышать ты. Ты готов продолжать работу по-старому, ковылять вслепую по Эпохам, бездумно списывать фразы, словно таким способом можно хоть что-то изменить.

Во время этой страстной речи ладони Гена медленно сжимались на подлокотниках кресла. Дослушав сына, он вскочил в порыве гнева. Атр попятился, а Ген закричал ему в лицо, в бешенстве брызгая слюной:

– Как ты посмел сомневаться в моей правоте? Сомневаться во мне – твоем отце, который научил тебя всему! Который вывел тебя из забытой богами трещины! Как ты осмелился даже помыслить, что тебе известны ответы?

Он с силой толкнул Атра в грудь.

– Сколько лет ты, мальчишка, учился, – три года? Или три с половиной? А ты знаешь, сколько изучал Искусство я? Тридцать лет! С четырехлетнего возраста.

Ген презрительно фыркнул.

– Думаешь, если тебе удалось создать одну жалкую Эпоху, ты уже знаешь все на свете? Нет, ошибаешься! Ты еще даже не начинал учиться! Вот, смотри…

Ген повернулся и шагнул к столу. К ужасу Атра, он схватил со стола его Книгу и стал торопливо перелистывать страницы. Минуты две он читал молча.

– Хотя бы вот эта фраза… смотри, сколько в ней ненужных украшений… это стиль новичка, Атр. Ему недостает силы и краткости. – Он схватил перо и окунул его в чернильницу.

Атр со страхом наблюдал за ним, зная, что последует дальше, но не в силах поверить, что отец и впрямь осмелится исковеркать его Эпоху.

Но Ген не замечал его. Он принялся уничтожать символы, ставя знаки отрицания, упрощая фразы, на отшлифовку которых Атр затратил столько труда, – те самые фразы, которые, как понял Атр из древних книг, были идеальным способом описания элементов мира.

– Не надо! – взмолился Атр. – Каждое из этих слов на своем месте!

– В какой Книге ты откопал вот это? – спросил Ген, ткнув пальцем в одну из фраз. – Вот эту чепуху про голубые цветы?

– Эта фраза не из Книги…

– Ложь! – не скрывая презрения, прервал его Ген. – Бессмысленная ерунда, вот что это такое! Фраза была переписана откуда-то, это несомненно – в ней слишком много никчемных подробностей!

И, не колеблясь, Ген принялся вымарывать абзац про цветы.

– Нет! – крикнул Атр, бросаясь к столу. Ген вскинул голову и строго произнес:

– Не кричи, Атр, дай мне сосредоточиться!

Атр застонал, но Ген, казалось, не понимал, какую боль причиняет сыну. Он перевернул еще страницу и усмехнулся, словно обнаружил нечто несуразное, заслуживающее лишь презрения.

– А это еще что такое? – Он вновь окунул перо в чернильницу и принялся исправлять один за другим тщательно выписанные символы. – Это попросту нелепо, Атр. Это описание… чересчур перегружено деталями.

– Пожалуйста… – Атр сделал еще шаг к столу. – Оставь все, как было. Отец, умоляю тебя…

Но Ген был непреклонен.

– Э нет, так не годится! Это надо исправить. Я имел в виду… – Ген вдруг вскинул голову, и его лицо расплылось в улыбке. – Надеюсь, теперь ты меня понимаешь?

Атр недоуменно уставился на отца. Глаза Гена стали ледяными – такими Атр еще никогда их не видел.

– Ты должен понять одно, Атр: ответов у тебя быть не может. Ты считаешь, что знаешь их, но ты заблуждаешься. Нельзя постичь тайны Д'ни за столь короткий срок, попросту невозможно.

Атр молчал под суровым взглядом отца. – Ген вздохнул и заговорил снова:

– Кажется, я ошибался насчет тебя, Атр. В тебе есть нечто от твоей бабушки… какое-то упрямство… непонятная настойчивость…

Атр приоткрыл рот, но Ген поднял руку.

– Подожди, дай мне закончить! Атр вздрогнул, но все же высказал то, что собирался сказать с самого начала, уже не боясь разозлить Гена.

– Ты сказал, что исправил Тридцать Седьмую Эпоху.

Ген улыбнулся.

– Да, я ее исправил. Атр пристально посмотрел на отца, но Ген спокойно встретил его взгляд.

– В чем же дело?

– Я хотел сказать, что она изменилась. Нет, и озеро, и деревня остались прежними, как и люди. Однако они уже не те, которых я знал. Они меня не узнают.

Ген дернул подбородком.

– Эпоха была исправлена.

– Но мои друзья– Салар, Коэна…

Некоторое время Ген смотрел на раскрытую книгу, а затем поднял ее и повернулся к огню.

Атр робко шагнул к нему.

– Позволь мне поправить дело. Разреши помочь людям.

Ген пренебрежительно взглянул на него и подступил еще ближе к пылающему в очаге пламени.

– Отец!..

Под правым глазом Гена задергался мускул.

– Эта Книга безнадежно испорчена.

– Нет! – Атр попытался остановить его, вырвать Книгу, но их разделял стол. И кроме того, было уже слишком поздно. Небрежным движением Ген швырнул Книгу в огонь и застыл, глядя, как постепенно сворачиваются края страниц, как они чернеют, как огненные языки слизывают символы один за другим, обращая их в пепел.

Атр в ужасе застыл на месте. Помочь он уже ничем не мог. Мост между Эпохами был уничтожен.

В голубоватом свете фонаря каждый предмет в комнате казался вырубленным изо льда – кресла и шкаф, массивная деревянная кровать, стол. В отличие от предметов, тени в комнате были темными – и не просто темными, а черными, словно налитыми пустотой.

Беспечному наблюдателю могло показаться, что в этой комнате нет ничего реального, что все в ней – просто видимость, творение некоего мрачного, зловещего божества.

Все, кроме юноши, сидящего в кресле посреди комнаты и устало прикрывшего глаза. Понемногу Атр пришел в себя и огляделся. Атр не помнил, где был и что делал. Он знал лишь, что вновь сидит у себя в комнате, что горит фонарь, а открытый дневник лежит на столе перед ним. Подняв голову, он прочел строку на левой странице. «Мой отец– безумец». Он вздрогнул, припомнив, что произошло, даже теперь не в силах поверить в выходку отца. Воспоминание жгло ему мозг. Атр закрывал глаза и вновь видел, как медленно скручиваются страницы, как пляшет на них пламя, словно читая каждую фразу, прежде чем поглотить ее.

«Все это было, если, разумеется, меня не подводит память и я – не одно из «творений» моего отца…»

Однако Атр твердо знал, что такого не может быть. Опыт с Тридцать Седьмой Эпохой подтвердил его предположения. Ген – отнюдь не божество. Нет, он всего лишь человек – слабый, неразумный, суетный и равнодушный. И при всем своем желании возродить славу Д'ни он напрочь забыл, что составляло эту славу.

Забыл, почему империя просуществовала так долго: не благодаря власти Д'ни, не потому, что некогда они повелевали миллионом миров – основой их могущества были сдержанность и поразительное смирение.

Ген говорил, что Атр ничего не смыслит, однако он ошибался. Атр долго изучал историю Д'ни и понял, какую напряженную борьбу вели старейшины, чтобы подавить в народе естественные пороки, чтобы взрастить терпение, смирение и покорность. На протяжении шестидесяти тысяч лет это им удавалось – пока не появился Веовис.

Так куда же бежать? Что делать? Надо ли вернуться к Анне, в расщелину? Или, может, найти убежище в городе?

Как бы там ни было, надо в последний раз зайти к Гену, попрощаться с ним. И сказать, почему он уходит.

Эта мысль встревожила Атра. За последний год он повзрослел, почти сравнявшись в силе с отцом, однако надменность Гена по-прежнему пугала его.

Но встреча была неизбежна. Атр не мог просто сбежать, это было недостойно его.

Он вышел из комнаты, долго взбирался по лестницам и извилистым коридорам дома, пока не оказался в библиотеке, на пороге лестницы, ведущей в кабинет отца. Здесь, на площадке, еще горел фонарь, дверь была по-прежнему открыта.

Медленно поднимаясь по ступеням, Атр приготовился выдержать все: гнев отца и его издевательский смех, вновь превращающий его, Атра, в неразумного ребенка.

Но Атр больше не был ребенком, он давно вырос. И теперь Гену придется смириться с этим – хотя бы перед расставанием.

На пороге Атр помедлил, увидев, что в комнате царит полумрак. Огонь в очаге угас, фонарь на столе едва светился. Но Гена нигде не было видно.

Взяв фонарь с площадки лестницы, Атр ступил в кабинет.

Книги были расшвыряны по всей комнате.

Атр поспешно метнулся к столу, поставив на него свой фонарь, и начал рыться в книгах, но своей среди них не нашел. Он повернулся к очагу, опасаясь самого худшего, и чуть не упал, споткнувшись о тело отца.

Ген лежал на полу, вытянувшись перед очагом.

Минуту Атр думал, что Ген умер – так неподвижно он лежал. Но затем он заметил слабое подергивание правой руки Гена и понял, что это не смерть, а только обморок – признак злоупотребления трубкой.

Сама трубка валялась рядом, огненный шарик отбрасывал на пол пятно тусклого света. Атр нагнулся и поднял трубку, понюхал мундштук и с отвращением сморщил нос.

Он уже собрался уходить, когда заметил рядом с протянутой рукой отца записную книжку в кожаном переплете, в которую так часто заглядывал Ген.

Секунду-другую он стоял неподвижно, подчиняясь внутреннему запрету, но затем желание узнать содержание книги возобладало, и Атр склонился, поднял ее и поднес к свету.

Глубоко вздохнув несколько раз, чтобы успокоиться, он открыл первую страницу и прочел: «Книга Атра…»

Атр нахмурился. Неужто он ошибся? Может, он… внезапно он все понял. Надпись была сделана чужим почерком, не похожим ни на его собственный, ни на почерк Гена. Книга принадлежала его деду. Не Атру – сыну Гена, а Атру – отцу Гена.

Атр вскинул голову, чувствуя, как в этот миг разорвалась последняя нить, связующая его с отцом. Он медленно опустился в кресло.

Еще совсем недавно он восхищался отцом, превозносил его за смелость и терпение в поиске Пути в мрачных туннелях Д'ни. А оказалось, что Путь был ясно описан вот здесь, в записной книжке деда. Рисковал не Ген, а его отец.

Атр закрыл книжку, отложил ее и повернулся, глядя на темную фигуру, простертую на полу у его ног.

– Почему ты оказался не таким, каким сначала представлялся мне? – тихо спросил он, испытывая боль от утраченных иллюзий. – Почему ты… так ничтожен?

Ген застонал и пошевелился, но так и не пришел в себя.