"Устрицы под дождем" - читать интересную книгу автора (Робски Оксана)18Мне можно называть тебя Олей? – спросил доктор. – Называйте хоть горшком, только в печь не кладите. – Как ты себя чувствуешь? Жалобы есть? Маруся расхохоталась. – Как вы думаете, есть жалобы у устрицы, когда ее выковыривают из раковины? Жалуется она на то, что нож слишком острый? Доктор посмотрел на Марусю профессионально долго и мягко. – Расскажи мне об этом человеке, – попросил он. – О каком? – О том человеке, в доме которого ты жила восемь лет. – О моем мнимом отце? Я жила у него все семнадцать. – О нем. Расскажи мне о нем, о себе, обо всем, что тебе хочется рассказать. – Когда я была маленькая, моя мама покупала дорогой чай, знаете, вкусный такой, он пах земляникой и медом, и прятала его в шкаф. Он был у нас для гостей. Понимаете, я могла его пить, только когда у нас гости. – Понимаю, – кивнул доктор. – А ты просила его у мамы? – Да просить было бесполезно, денег-то много не было. Все самое лучшее пряталось для гостей. Чтобы перед гостями не стыдно было. А потом она говорила мне, что деньги – это плохо, что они меня портят. Что ей за меня стыдно. То есть деньги – это стыдно, а чай дорогой для гостей – это не стыдно. – Оля, когда ты говоришь «моя мама» – это ты кого имеешь в виду? – Когда я говорю «моя мама», я обычно имею в виду мою маму, а вы когда говорите «мама», имеете в виду свою подушку? Или асфальтовый каток? – Расскажи мне об отце. – О настоящем или не настоящем? – О каком ты хочешь? – Лучше о настоящем. Он очень большая шишка. Его зовут Афанасий Котинский. Знаете такого? – Нет. – Он вообще олигарх, у него самолет собственный. Дайте мне телефон, я ему позвоню! – Маруся уже кричала. Доктор встал. – Дайте мне телефон! – Я зайду к тебе завтра. – Дайте мне телефон! – Маруся схватила подушку, хотела швырнуть ее доктору вдогонку, но передумала. Со всей силы ударила ею по кровати. Несколько раз. И показала язык закрытой двери, и растянула в стороны уши, и даже проблеяла. И расплакалась. Когда все это закончится? – Играем в «Монополию»! – донеслось из холла. В дверь заглянула девушка с хвостом. Ее глаза блестели, рот улыбался. – Быстрей! Ты идешь? – Нет, – Маруся махнула головой. – Почему? – удивилась девушка и даже замерла на секунду от изумления. – Не хочу. – Ну, ладно, я пойду. – Она убежала, довольная и нетерпеливая. Маруся щелкнула выключателем телевизора. Если бы папа думал, что я пропала, что со мной что-то случилось, мой портрет был бы по всем программам. С обещанным вознаграждением. А ничего такого нет. Значит, либо он не знает… Либо это его работа. Но зачем? Маруся сгребла полную охапку конфет «Грильяж» в карман и пошла к актрисе. Постучав в дверь, она не дождалась ответа. Актриса неподвижно лежала на кровати. С закрытыми глазами. – Это я, – сказала Маруся. Актриса не шевельнулась. Маруся села на краешек ее кровати. Достала конфету, положила ее под ее ладонь. Рука была напряжена. – Я принесла вам конфету. «Грильяж». Мои любимые. Они помолчали, Маруся посмотрела в окно. Деревья, и листья на них, и воздух за окном застыли так же, как эта безмолвная фигура на белой, аккуратно застеленной кровати. – Здорово вы придумали, – сказала Маруся. И одобряюще улыбнулась. Хоть актриса ее и не видела. Она оставляла свои глаза закрытыми. Подождала минутку, словно дала ей время ответить. Мысленно. – Когда глаза закрыты, то они не моргают, – произнесла Маруся. Понимающе. М очень нежно. – И о чем тут тогда говорить, правда? – Маруся подумала, может быть, развернуть конфетку и вложить ее, развернутую, актрисе в руку? Или, может быть, в рот? Не стала. – На улице тоже ничего не происходит, – произнесла Маруся, – ив холле. Правда, они собрались в «Монополию» играть. Писательница, наверное, фруктовые сады скупает… Маруся снова сделала паузу, чтобы дать возможность актрисе мысленно улыбнуться. – Только без вас всем скучно. Все вас ждут. Все, – повторила Маруся. – Даже эта смешная медсестра в реперской шапочке. Вы, наверное, ее помните. Вам бы эта шапочка очень пошла. Вы бы просто отлично в ней выглядели… Маруся даже не увидела, а почувствовала, что дверь слегка приоткрылась, она обернулась, та самая медсестра в черной крупной резинкой вязанной шапке, которая так необычно сочеталась с ее больничным халатом, кивнула ей, и Маруся ответила ей понимающим жестом руки. Дверь прикрылась. – Ну, я пойду, – сказала Маруся. И послушала тишину. – Рада была вас видеть. Я еще позже зайду. Она встала и, ласково улыбнувшись, кивнула актрисе. Выложила на тумбочку все конфеты, что были у нее в кармане. – Дайте мне телефон, – попросила Маруся медсестру в шапочке. – Не положено, – сказала медсестра. – Для вас нужно специальное разрешение доктора. – Я хочу папе позвонить, – сказала Маруся очень жалостливо. – Какой он тебе папа, бедняжка, – черная шапочка сочувственно качнулась. – В каком смысле? – не поняла Маруся. – Ох, пройдет время, все станет на свои места. Жизнь, она длинная. Все будет хорошо. Марусе захотелось угостить медсестру конфетой. Но карманы оказались пусты. Поэтому она только улыбнулась. |
||
|