"Устрицы под дождем" - читать интересную книгу автора (Робски Оксана)20Персонал психиатрического отделения обедал отдельно от пациентов. Их столовая размещалась на «мужском» этаже, сразу же за кухней. Плазменный телевизор был обычно настроен на МузТВ и включен без звука. Ангелине Петровне предложили свиные ребрышки, и она согласилась. Константин Сергеевич попросил рыбу. Ангелина Петровна редко обедала вместе с сотрудниками, может быть, раз в месяц. Но сотрудники этот раз ценили, потому что любили, уважали свою начальницу, а ее личного расположения готовы были добиваться любым способом. И самый простой из них – приносить ей компот во время обеда. – На ноябрьские в Эмираты поеду! – мечтательно произнес Константин Сергеевич, обильно поливая рыбу лимонным соком. – Там бывает очень жарко в это время, – произнесла Ангелина Петровна, – до пятидесяти градусов. Ангелина Петровна отказалась от десерта, Константин Сергеевич, из солидарности, тоже. – Как наш новенький? – спросила она, слегка вытирая губы льняной салфеткой. Так, чтобы не стереть помаду. – Внес некоторое разнообразие в жизнь отделения, – улыбнулся доктор. – Вам все разнообразия не хватает? Пойдемте. В холле их сразу же встретил новенький. Он был одет в абсолютно прозрачную черную рубашку, со вставкой из черной сеточки на спине, джинсы, отделанные разноцветными камнями, и кожаные шлепанцы. Его глаза были чуть-чуть подкрашены. – Здравствуйте! – протяжно проговорил он высоким голосом, очень манерно. – Значит, это вы будете мои мучители? – Мучить вас никто не собирается, – улыбнулась Ангелина Петровна. – Тюремщики! – закричал молодой человек. – У нас не принято так громко кричать, – мягко произнесла Ангелина Петровна. – Я объявляю голодовку до тех пор, пока меня не выпустят отсюда! И не вернут мобильный. – Мне не хочется вести разговор в таком тоне, – Ангелина Петровна кивком головы попрощалась с новеньким пациентом. – Это потому, что вы привыкли общаться с сумасшедшими! А я – нет! Я не псих! И вы прекрасно это знаете! – крикнул он ей вслед. Константин Сергеевич обернулся, чтобы что-то ответить, но поймал взгляд главного врача и послушно пошел за ней. Она открыла дверь в самую последнюю палату, они молча зашли внутрь. На кровати лежал с закрытыми глазами, видимо спал, очень пожилой мужчина. Услышав звуки входящих людей, он шевельнулся, но Ангелина Петровна заботливо убрала его руку под одеяло, улыбнулась и произнесла: – Тш-ш-ш. Попозже зайдем. Мужчина закрыл глаза, доктора вышли. Только когда они оказались в кабинете Ангелины Петровны, Константин Сергеевич заявил: – Гомосексуализм – это не сумасшествие! – Попробуйте объяснить это его дедушке. – Ангелина Петровна закурила. – И сколько мы здесь будем его держать? – Насчет голодовки, это он серьезно? – Ну, от завтрака отказался. – Что было на завтрак? – Обычный, континентальный: яйца, круассаны. – Пусть свяжутся с его родными, выяснят, что он там больше всего любит. И приготовьте на ужин. – На обед или на ужин? Он еще не обедал. – На ужин. На обед – пусть еще повыпендривается. – Я понял… Оля просит телефон. Ангелина Петровна внимательно посмотрела ему в глаза. Невозможно. Шансов на то, что она помнит номер своих родителей, мало. Но они все же есть. Рисковать нельзя. – В телефоне отказать. – Ангелина Петровна? – Доктор стоял уже около двери, когда неожиданно обернулся. – Да? – Она уже было потянулась за телефоном, но положила его обратно. – Про наше отделение пациенты анекдоты рассказывают. Вопросительный взгляд Ангелины Петровны, брови немного домиком. – Как попасть в дурку? – весело начал Константин Сергеевич. И продолжил: – На вопрос «скорой помощи», отчего «белка», ответить: от Луи Тринадцатого! 3 – Я вас больше не держу. – Ангелина Петровна умела проговаривать подобные фразы с милой улыбкой. – Извините, – смутился Константин Сергеевич и побыстрее захлопнул за собой дверь. – Котенок? – Ангелина Петровна не дождалась ответа. На другом конце провода, видимо, нажали красную кнопку. Ангелина Петровна набрала «повтор». – Тигренок? – Р-р-р. – Что делаешь? – Никак не могу вылезти из постели. – А зачем тебе вылезать? – Тебя послушать, так я все время должен находиться в постели и ждать тебя. – Неплохо. – А мне хочется сделать что-нибудь великое. Вот я сейчас встану и пойду сделаю что-нибудь. Такое! Ух! А ты потом будешь мной гордиться. – Я и так горжусь. – Нет, ты гордишься собой. – Ну, что ты начинаешь?.. – Я не начинаю. – Поспи еще немного. – Вот-вот. – Целую тебя. И пусть тебе приснятся прекрасные сны: мы с тобой. – А мне только это и снится. Что еще? – А этого мало? – Не знаю. Наверное, нет. – Ну, вот видишь. Я тебя целую. – Целую тысячу раз. – А я миллион. – А я миллион один. – У меня вторая линия. Целую! Целую! Целую! Она не отключилась, пока Аркаша не сказал: пока! Это была Ирина. – Что случилось? Мне звонили, но я ничего не поняла! Все же было уже нормально! Она, конечно, очень нервничала, но вида не подавала. И Ангелина Петровна отвечала ей в тон: так было у них заведено, уже давным-давно, говорить о Пете так, словно это совершенно посторонний человек. – Глубокая реактивная депрессия. Был какой-то внешний раздражитель… Ты же знаешь, как это бывает… – И что? Голоса? – Нет. – Ангелина Петровна даже улыбнулась. – Паровоз. И так увлек этим все отделение, что его сосед возомнил себя электровозом. Еле успели, когда он пытался подзарядиться от розетки. – Ужас! – прошептала Ирина. – Еще пару дней. Максимум. – Я приеду. – Он в надзорной. – Я поняла. – Зайдешь? – Если успею. Ангелина Петровна снова набрала Аркашин номер. Он не отвечал. Наверное, заснул. Котенок. |
||
|