"Гений русского сыска И.Д. Путилин" - читать интересную книгу автора (Добрый Роман)Глава V. Царство живых мертвецовКакое жуткое, щемящее чувство охватило нас, когда мы подъехали к унылому, мрачному сумасшедшему дому! Этот огромный дом был действительно желтый дом. Чтобы достигнуть ворот, надо было пройти мимо сада, в котором душевнобольные совершали ежедневные прогулки. Путилин, не боявшийся ничего: ни револьверных пуль, ни бешеных порывов самых закоренелых злодеев, стоящий всегда лицом к лицу к опасностям, испытывал непреодолимый ужас при виде сумасшедших. Так было и теперь. При виде нас несчастные живые мертвецы, для которых погас свет разума и мира, устремились к решетке сада, мимо которого мы проходили. – Король идет! Здравствуйте, ваша светлость! – Спасите меня! Меня мучают четвертым измерением пятого серпа луны! – Черт, черт! Тьфу! Тьфу! Визжат, плюются, хохочут, плачут, протягивают руки то с мольбой, то с угрозами, то с проклятиями. Путилин был бледен как полотно. – Какой ужас! Какой ужас… Навстречу нам шел сторож-привратник в мундире с синим воротником. – Что угодно, господа? – Видеть директора и старшего врача, голубчик. Держи монету и немедленно беги с карточкой. Тот, получив мзду и увидев из карточки, что имеет дело с генералом, бросился сломя голову. Моя карточка – доктора – ему мало что говорила. – Пожалуйте, ваше превосходительство. … Через несколько минут мы были в кабинете директора и старшего врача московского «желтого» дома. – Весьма польщен. Прошу покорно… Чем могу служить? Умные, усталые глаза пытливо глядят на нас. – Вы знаете, профессор, кто я? – Знаю, господин Путилин. Вы тот, который творит чудеса в области сыска. – Спасибо на добром слове. А это – мой верный доктор. Я приехал… Впрочем, скажите: вы слышали о фантастическом привидении, пугающем Москву? – На Сухаревой башне? -Да. – Слышал. Хотя я живу в особом царстве, весь уйдя в мои печальные обязанности помогать несчастным страдальцам, но я не совсем отрешен и от иного мира. Слухи о каком-то привидении достигли и меня. – Я приехал раскрыть это дело. Скажите: у вас исчез душевнобольной Николай Петрович Яновский? – Да. – Он – отставной офицер, не так ли? – Да. А вы откуда все это знаете, ваше превосходительство? Директор-профессор с любопытством поглядел на Путилина. – Это все равно. Впрочем, вы ведь заявили об этом сыскному отделению. Теперь мне гораздо важнее и интереснее узнать от вас характер заболевания вашего бежавшего пациента. Будьте добры, профессор, дать мне точные сведения, какой формой помешательства страдал Яновский. – Тихий, безнадежный хроник… Mania grandiosa, мания величия… отчасти и mania регsecutions, мания преследования. Да вот curriculum mordi sui – история его болезни. Старший врач и директор страшного «желтого» дома достал толстую тетрадь, испещренную знакомыми пометками, и углубился в нее. – Доставлен год тому назад теткой. Женат. Жена бросила его, бежала… Сначала был помещен в III отделение как страдающий припадками буйного умопомешательства. Потом улучшение, довольно редкий поворот к улучшению. Надежда на выздоровление. Перевод во II отделение и… переход к неизлечимости. Директор долго еще продолжал знакомить Путилина с описанием болезни несчастного офицера. Я не привожу здесь в подробностях всех медицинских определений, так как это неинтересно. – Вы, профессор, конечно, обращали внимание на особенности проявлений той или иной мании бежавшего Яновского? – Разумеется. – Вы помните их? – Помню. У нас, психиатров, хорошая память. – Сколько я знаю, – продолжал свой допрос Путилин, – почти все сумасшедшие имеют свою исходную, отправную точку помешательства. Так? – Так. – Они проявляют хоть в чем-нибудь свою страсть, свою склонность к тому, о чем порой здоровые мечтали? – Совершенно верно, – Так вот, не замечали ли вы в Яновском особой привязанности к чему-либо? Мне это очень важно знать. Не только я, но и профессор-психиатр с удивлением и искренним восхищением глядели на знаменитого сыщика. Откуда у него такая красота острого анализа, острого мышления в предмете, для него, очевидно, совершенно чуждом? – Изволите видеть… – начал директор «желтого» дома. – Яновский, по-видимому, очень сильно увлекался… – Легендарной историей? – быстро спросил Путилин. Психиатр откинулся на спинку кресла. – Вы… вы и это знаете? – Я вывожу свою кривую. Простите, профессор, этого вы, впрочем, не знаете. – Однако слава о вас идет недаром. Вы – прозорливый, господин Путилин. Ну-с, совершенно верно. Яновский страшно любил рассказывать о легендах. Так, однажды он меня спросил: «Верите ли вы, профессор, в заповедную тайну Жигулевских гор, тех Жигулей, где пировал Стенька Разин со своими удалыми молодцами?» Я ответил то, что подсказывала мне моя наука, мой опыт, мой метод. – А еще, случайно вам не приходилось слышать от него каких-нибудь легенд? – Нет, не упомню. Путилин встал и протянул директору какой-то крошечный лоскуток. – Идя к вам, я, преодолевая сильнейший страх, какой питаю к помешанным, внимательно вглядывался в халаты ваших больных. Скажите, профессор, такая материя идет у вас на халаты? Директор всмотрелся в крошечный лоскуток и уверенно ответил: – Да. Именно такая. – Ну, вот и все. Простите, что побеспокоил вас. У вас ведь и так дела много. Известный психиатр с чувством пожал руку Путилину. – Я счастлив был познакомиться с таким замечательным человеком, как вы, господин Путилин. Прошу верить, ваше превосходительство, что сегодняшний день останется надолго у меня в памяти. Путилин стал расспрашивать профессора о наружности Яновского. Мы вышли из страшного дома. До нас долетали безумный хохот, стоны, вой, взвизгивания, проклятия. |
||
|