"Гастролёр" - читать интересную книгу автора (Трахтенберг Роман)

Остров сокровищ

– Ну чего, поедешь со мной на рэк? – как обычно, ввалившись без стука в дверь и разбудив меня, поинтересовался Кравчук.

– Куда? – спросонья не въехал я.

– На «шип рэк», кораблекрушение, если по-русски, – пояснил он.

Остатки сна слетели моментально. От такого, как Кравчук, ждать можно чего угодно: «Ты корабль хочешь утопить?»

– Нет, – он очень удивился, но тут же призадумался. – Хотя можно будет как-нибудь… Многим захочется посмотреть, как он пойдет под воду, сняться на фоне опять же… Но я сейчас про другое: завтра с англичанами еду смотреть на затонувшее во Вторую мировую английское торговое судно. Разбилось о рифы. Бери сразу пару выходных. Идем далеко в море. Если успеем, вернемся в тот же день, не успеем – заночуем там.

– В море?! – Я содрогнулся, вспомнив о жуткой ночи на рифах, едва не ставшей последней в моей короткой биографии.

– Нет, зачем? Там неподалеку есть остров. Посмотреть на затонувший корабль и заночевать на острове – ещё бы я отказался!

– Конечно, поеду!

– Ну тогда с тебя как с земляка – пятьдесят долларов… На водку!

…Мы загрузились на бот в пять часов утра, дорога предстояла неблизкая. Решив, что у меня найдется ещё время, и чтобы познакомиться со всеми, и чтобы вздремнуть, я укутался в одеяло и лег досыпать в кокпите…Мне снилась карусель, с которой я все пытался слезть. «Неужели в самом деле все качели погорели?» – «Что вы, глупые газели?.. " А вскоре в крепкий утренний сон стали входить какие-то новые ощущения: то ли меня подташнивало, то ли укачивало, то ли и подташнивало, и укачивало одновременно. Я открыл глаза – мои ноги, с которых слетело одеяло, смотрели на меня откуда-то сверху, почти с потолка. Ещё секунда – и я смотрел на них сверху вниз. Эта карусель мне ни фига не понравилась! Черт, говорили Иванушке не искать на свою жопу приключений!

Я пулей вылетел наверх, думая, что не расслышал крик: «Спасайся, кто может!» – но тут же тормознул. Члены экипажа спокойно и деловито занимались своими делами. И пусть наше судно болтало на высоких пенистых зелёно-голубых волнах, на палубе торчали невозмутимые англичане и фотографировались на фоне легкого шторма. Лица некоторых из них не отличались цветом от морских волн: такие же серо-зеленоватые, голубоватые. Но, в конце концов, у них техника развита; если что, в фотоателье подрисуют здоровый веселый румянец.

– Как тебе открытое плавание? – хохотнул появившийся Кравчук. – У тебя с морской болезнью проблем нет?

– Когда водки слишком много выпью, а потом ещё и пива сверху стараюсь не расплескать кофе, – ответил я.

– Ясно, – согласился он. – Но, на всякий случай, если понадобится, у меня специальные таблетки имеются. Пять долларов пара.

– А долго нам ещё?

– Часа три, не меньше. Ветер-то, видишь, какой.

Решив сэкономить на таблетках и на всякий случай не завтракать, я перебрался на нос судна, свесил с него ноги и замечтался о чем-то, глядя на море. А Кравчук тем временем продолжал натаскивать туристов, чтобы ничего не брали на затонувшем судне, а те внимательно слушали. Англичане вообще очень пунктуальны в соблюдении правил. Если в инструкциях сказано, что чего-то делать нельзя, они и не будут. Соблюсти законы для них – как будто дело чести. Это наши туристы стали бы отрывать на память дверные ручки, капитанские мостики; отвинчивать все, что отвинтить невозможно в принципе, и рассовывать по карманам якоря с якорными цепями союзно.

Иногда англосаксы задавали вопросы, он отвечал то серьёзно, то цинично: «При запотевании под водой маски стекло следует протереть изнутри сухой шелковой тряпочкой». Туристы на секунду задумывались, как это сделать, но потом начинали ржать. Повторив с ними все знаки, которыми обмениваются под водой, Константин подвел циничный итог: «А в общем, если ваши знаки не понимает инструктор – это его проблемы. Если вы не понимаете, что показывает инструктор, – это тоже его проблемы…»

На место мы добрались только после полудня. К счастью, море понемногу успокаивалось. Костик подошел ко мне.

– Ну, как самочувствие, настроение? – поинтересовался он.

– Всё нормально! – отрапортовал я.

– Собирайся. Надо будет нырнуть и привязать наш корабль к рэку. Вместе пойдем.

…Гигантский корпус наполовину перевернутого судна лежал на глубине в двадцать метров и… потрясал воображение. Словно инопланетный объект, покинутый в спешке своими хозяевами. Правда, на морском дне он давно приобрел новых. Затонувший корабль, как коммунальная квартира, манил к себе множество мелкой неимущей рыбешки – ведь в нем масса мест, где легко спрятаться и вывести потомство, – и крупной: она любит мелкую и её потомков.

Многочисленные люки и распахнутые двери так и звали заглянуть внутрь. Мы накинули канат прямо на швартовочные кнехты и поднялись за группой. Англичане ждали нас на борту, уже готовые к погружению.

– Внутрь заходим только за мной и все вместе! – ещё раз предупредил группу Кравчук. – Здесь очень просто потеряться, застрять, попасть под завал… Будьте предельно внимательны и осторожны.

На первом погружении мы проплыли и осмотрели корабль снаружи, прошли по палубам и надстройкам. Я замыкал группу, приглядывая за отстающими, собирая и подгоняя их.

Второе погружение совершали позже, уже передохнув и пообедав. На этот раз вооружились фонарями, чтобы проникнуть внутрь. Через широкую грузовую шахту мы, один за другим, заплывали в огромный, бездонный трюм, набитый ящиками с то ли снарядами, то ли минами, то ли бомбами, то ли какими-то запчастями. Все это было ржавым, хлипким и, казалось, могло обрушиться в любую минуту, поэтому мы сбились в кучу и с опаской затихли, ничего не трогая и стараясь лишний раз даже не перебирать ластами. Когда глаза, наконец, совсем привыкли к темноте, приступили к осмотру арсенала, осторожно продвигаясь вглубь. Узкими коридорами мы двигались от одного отсека в другой, пока не выбрались наружу через огромную пробоину в носовой части корпуса судна. «Обалдеть! – подумал я. – Вот бы здесь покопаться и поискать чего-нибудь». Руки так и чесались, несмотря на жёсткое правило, что с затонувшего корабля категорически запрещается брать что-либо.

Пора было закругляться. Вместе с туристами мы поднялись наверх, всех пересчитали. А нам с Кравчуком предстояло ещё одно погружение: теперь надо отвязать нашу яхту. И я решил соблазнить его поплавать чуть подольше: «Брать ничего не будем, но посмотрим, что там ещё есть».

– Что, например?

– Не знаю, что-нибудь. Давай найдем, например, каюту капитана… и посмотрим, чего там…

– Так мы же уже закончили погружения, – сказал он. – Сейчас отвязываем корабль и уходим.

– Вот, давай перед тем, как отвязать, и заскочим! – Я быстро прикинул время по таблице декомпрессии. – Минут десять у нас есть, а с «остановочкой» так и вообще…

Тут к нам подошёл капитан:

– Погода портится, – сообщил он. – Да и времени уже много. Я думаю, будет лучше заночевать на острове, а обратно в Халаиб выйти завтра с утра. В полумиле отсюда есть хорошая бухта.

– Значит, сегодня – никак?

– Боюсь, что при такой волне и ветре засветло не успеть, – объяснил капитан. – А в темноте в непогоду между рифами небезопасно.

Меня известие обрадовало – выходит, время есть. Англичане тоже восприняли новость спокойно и совершенно не возражали. Перспектива ночевки на необитаемом острове им, похоже, даже пришлась по вкусу, особенно после того, как выяснилось, что для ужина необходимо будет наловить кальмаров, которых, со слов капитана, в этих местах, как грязи.

Пока народ переодевался, обсуждая снасти и предстоящее барбекю, мы поменяли баллоны, батарейки в фонарях, взяли ходовую катушку и приступили к погружению. Как и договаривались, решили для начала найти и обследовать капитанскую каюту. Обычно она размещается под рубкой по правому борту, куда мы прямиком и направились. Проникнуть в рубку не составляло особого труда; окна, выходящие на мостик, были большие, и стекол в них почти не осталось. Из помещения рубки в глубь надстройки начинался коридор, дверь в него была открыта. Мы проплыли туда и вскоре оказались на площадке главной лестницы. Спустившись на один этаж вниз и свернув оттуда налево в коридор, проходящий по правому борту, мы почти сразу уткнулись в дверь с надписью «Мастер рум». Путь к цели составил чуть более пяти минут. «Ес!» – показали мы друг другу и толкнули дверь. Она была заперта, и, чтобы её открыть, нам пришлось отжать замок водолазным ножом, упершись что есть силы ногами в стены и какой-то светильник на потолке. На это ушло немало времени, и для поисков «чего-нибудь» осталось почти совсем ничего. Великий дайвер К. К. первым делом направился к рабочему столу, а я – к встроенному стенному, а в данный момент напольному, стеллажу. В каюте был бардак: обломки, всякая лабуда и труха от деревянной отделки и мебели лежали на полу в виде ила и поднимались мутью при волнении воды; полки частично покрылись невнятной коралловой (каловой) массой; сейф – открыт и пуст. Осмотревшись вокруг, я не нашел ничего хоть сколько-нибудь привлекательного. Вдруг в углу что-то тускло блеснуло в свете моего фонаря. Я сразу же метнулся туда, сунул руку и поднял тяжелый округлый предмет. Сердце чуть не выпрыгнуло в загубник, оказывается, мне очень нравилось искать сокровища! Я отряхнул предмет, протер перчаткой, и в моей руке засверкала гранями хрустальная пробка от графина. Везет мне, как утопленнику: «Иду лежит. Смотрю – блестит. Поднял – сопля». Пока я, задумавшись о жизненных разочарованиях, любовался находкой, неожиданно рядом возник Кравчук. Он показал на часы и что-то пробубнил в загубник – наше время вышло. Я кивнул, и мы начали выбираться наружу.

У одной из дверей он вдруг застрял. «Что он там разглядывает, у меня же воздуха почти нет!» – разозлился я и слегка толкнул его в спину. Вперёд! Он не сдвинулся. Вот кретин, вернемся сюда завтра, если надо, а сейчас хорошо бы наверх. И я ещё раз толкнул его, уже сильнее и опустил глаза на манометр. В ту секунду, что я отвел взгляд, и произошло нечто невероятное…КРАВЧУК ВДРУГ ИСЧЕЗ… А на меня летела огромная зубастая голова, в половину моего роста. «А-а-а!» – я открыл рот. Машинально, ведь, будь я на воздухе, то заорал бы. Но сейчас только глотнул стакан соленой воды, тут же захотел её выблевать, но во рту стоял загубник, и сделать это оказалось совершенно невозможно. Голова тем временем проскочила мимо, вслед за ней протянулось длинное могучее тело, создавшее такой водоворот, что меня завертело. Потеряв ориентацию и с трудом продолжая дышать, я решил, что погибаю, но кто-то схватил меня за руку и потянул наверх…

– Ты что, кретин?!!! – вопил я на поверхности, шумно отплевываясь. Мы с Кравчуком торчали, как поплавки в море, а англичане столпились на борту, не понимая, из-за чего сцепились русские инструкторы. – Ты меня чуть не потопил!

– Я?! Да я тебя только что спас. Ты мне ещё денег должен! – возмущался он.

– Денег?! – поразился я. – На! И заехал ему в нос кулаком.

…И только забравшись на борт, мы сумели выяснить все обстоятельства дела. Он рассказал, что внизу на корабле спокойно переходил из помещения в помещение; очередная дверь не сулила ничего опасного. Он сделал шаг вперёд, осветил небольшую каюту и увидел, что перед ним, скручиваясь, как шланг от говнососки, плавает гигантская мурена. Рыбка метра четыре в длину – видимо, неплохо кормилась внутри судна – сейчас очень нервничала. Она сегодня уже пообедала и не искала встреч с человеком, а он вдруг закрыл ей единственный выход: сбежать же в окошко иллюминатора любительнице пожрать не позволял размер.

Кравчук, видя, что «девушка» психует и готовится к обороне (точнее, к нападению), конечно, готов был уступить ей дверь. Но сзади его нетерпеливо заталкивал в каюту я, тоже сильно психующий от того, что заканчивается воздух, а меня не выпускают до ветра. Поскольку путь и вперёд, и назад оказался заблокирован, он выбрал единственно возможный – наверх. Надул жилет и моментально взлетел к потолку, по которому его почти расплющило. Мурена рванула вперёд, скользнув практически между его ног и обогнув меня. Я-то не загораживал ей дорогу.

Англичан наша история привела в восторг. Они очень сожалели, что не встретились с «таким редким и красивым явлением природы».

Кретины!

Бухта, в которую мы пришли на ночлег, надежно ограждала нас от волн и ветра. Мы бросили якорь, высадились на песчаный остров и принялись засветло собирать на пляже для костра сухие водоросли и принесенные морем щепки. А с наступлением сумерек вернулись на борт, зажгли прожекторы на корме и приступили к ловле кальмаров.

То есть сначала на свет прожекторов к нам из темноты пришли несметные стаи маленьких рыбок; в течение получаса вода просто бурлила от их количества. Затем уже на рыбок пришли кальмары и начали охотиться. Все это происходило практически на поверхности, и мы с изумлением уставились на необычную картину.

– А как их поймать-то? – сразу заинтересовались все.

– Сейчас покажу, – сказал капитан и достал нехитрое устройство, сразу названное мной по аналогии с «воблером» – «кальмаблером».

На самом деле это была просто блесна-наживка на толстой леске и с большим количеством крючков. Капитан ловко закинул её чуть дальше одного из кальмаров и тихонько потащил прямо мимо него. Увидев, что кальмар развернулся и заинтересовался наживкой, он резко дернул леску. Хищник моментально бросился на «убегающую добычу» и открыл, таким образом, счет закуски к пиву. С криками: «Дай мне, дай мне!» весь коллектив облепил капитана, как детсадовцы воспитательницу, увидев у нее в руках яркую игрушку.

– Давайте по очереди. По одной попытке. О'кей? – построил всех кэп.

Первому добыча досталась одному из англичан. Вытащив кальмара из воды, он взвыл от восторга и тут же попросил кого-нибудь это сфотографировать. Народ метнулся за фотоаппаратами. Кальмар действительно был просто огромный – около полуметра длиной и толщиной с трехлитровую банку. Выстраивая различные композиции для фото-сессии, англичанин на радостях склонился над висящим в его руке на леске моллюском. Кальмар, похоже, только этого и ждал. Рванувшись из последних сил, он окатил своего обидчика мощной струей чернил с ног до головы. Теперь от восторга взвыли все мы! А фото-сессия получила новый бурный толчок – все-таки умеют люди радоваться успехам товарищей.

Вечером нас ждал роскошный ужин: свежие кальмары, к тому же на корабле оказалось достаточно пива, лепешек, риса и овощей. А в кармане жилета (того, в котором нырял Кравчук) неожиданно обнаружилась некая бутылка. Я бы не обратил на нее внимания, если бы не знал, что он нырял без нее, поэтому и поинтересовался: «А чего это за пузырь ты вытащил?»

– Не знаю, – ответил он. – Ром, наверное, или виски.

– Так давай попробуем… под кальмара… самое время, по-моему.

– А, думаешь, это не опасно?

– Думаю, что нет. Что с виски-то может случиться? Если это вино, то оно может прокиснуть до уксуса, но мы это сразу почувствуем…

– А знаешь, – перебил он. – Я читал, как однажды водолазы тоже нашли в трюме бутылку с ромом, выпили её и умерли. Оказалось, что корабль перевозил ещё какое-то токсичное вещество, которое растворилось в воде и через намокшую треснувшую пробку попало в ром. Вот так.

– Вряд ли капитан держал в баре яд, – возразил я. – Давай осмотрим пробку.

К. К. достал бутылку, и мы приступили к её исследованию. Бутыль зелёного стекла прямоугольной формы, а этикетка… естественно, давным-давно отмокла. Мы принялись ковырять пробку. На вид она была вполне целой и в толще абсолютно сухой. За этим занятием нас и застал капитан нашего корабля.

– У меня есть штопор, если нужно, джентльмены, – сказал он.

– Да мы не знаем, – начал я.

– Это же виски с корабля? – уверенно спросил капитан.

– Ну, да, – не очень уверенно ответили мы. Все-таки брать что-либо туристам запретили, а сами…

– Отличный виски, – сказал капитан. – Я несколько раз пробовал. С этого корабля частенько достают. Помочь открыть?

Ну, раз мы даже не первые…

Потягивая вискарь тысяча девятьсот сорок третьего года разлива, я рассказал Капитану и Кравчуку, как мне понравилось нырять на затонувший корабль.

– Это ещё что! – чуть не по-пиратски отмахнулся Костик. – Вот мы тут на парусник шестнадцатого века ходили, так там, если верить каталогу, золотых монет и серебра на полтора миллиона долларов лежит.

– Ну-ка, ну-ка, ну-ка! – аж подпрыгнул я. – Расскажи-ка обо всем этом поподробнее, пожалуйста. Какой каталог? Какие полтора миллиона?..

– Каталог по затонувшим кораблям. Он в книжном магазине в центре города продается. А у меня ещё и карта морская есть, где куча рэков как опасность для судовождения отмечена.

– Так почему, если все известно, никто не поднимает золото-то? – удивился я.

– Всё, что нашли, уже подняли спасатели и страховые компании, – пояснил Кравчук. – Ну, а то, что не нашли, осталось. Водолазные работы – очень дорогое занятие, а эти монеты могут быть рассыпаны во время крушения и разбросаны на две-три квадратные мили, да ещё и под десятью метрами песка. Их искать невыгодно, поиски дороже встанут. А вот если случайно напороться…

– Так чтобы случайно напороться, надо туда специально приехать и нырнуть? – логично предположил я.

– Куда «туда»? Если бы место знать! Я на этот парусник раз пятьдесят уже нырял и дырку от бублика находил. А вот читал пару лет назад, что один мальчишка прямо на пляже во Флориде с маской нырнул на какие-то четыре метра и нашел золотые слитки на миллион баксов. Вот так. Я вообще считаю, что если должно повезти, то и под ногами найдешь, а если на роду не написано, так заищешься до сумасшествия и ничего, только время и деньги потеряешь.

Мы долго ещё болтали о сокровищах. К большой моей неожиданности, Кравчук оказался очень информированным в этой области человеком. «Мечтает о халяве? – думалось мне. – Не век же ему нырять с туристами и уносить свой зад от мурен?» – а он все продолжал рассказывать, что на Карибах, например, по мнению некоторых специалистов, в период с тысяча пятисотого по тысяча семьсот двадцатый год штормы отправили на дно суда с ценностями на сумму примерно пятнадцать миллиардов долларов. Это были испанские и португальские галеоны, перевозившие в Европу награбленные конкистадорами богатства. А недалеко отсюда недавно были обнаружены останки наполеоновского флота, потопленного английской эскадрой в тысяча семьсот девяносто восьмом году при битве у мыса Абу-Кир. Среди них и флагманский корабль «Орьян», в трюмах которого, помимо казны, находились сокровища рыцарей Мальтийского ордена.

Правда, я с удивлением узнал, что, даже найдя сокровища, никаких законных прав на них ты не имеешь. Законодательствами всех стран эти вещи считаются находками и подлежат передаче владельцу, который обязательно находится. В противном случае этим владельцем возомнит себя какое-нибудь государство или страховая компания, страховавшая корабль и груз. Или внучатые праправнуки какого-нибудь князька, вложившего во времена Царя-Гороха свои сбережения в развитие морских путешествий. Если же утаить ценности – считается, что ты их просто украл, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Несмотря на эти неприятные новости, уже засыпая на острове, я крепко сжимал в руке свое сокровище – хрустальную пробку. Воображение рисовало полные золота затонувшие древние судна. А в голове вертелась песенка из отечественного мультика: «…корабли лежат разбиты, сундуки стоят открыты…» И уже во сне губасто-сисястая Русалочка из отвязного мультика первых постсоветских времен продолжала выводить низким голосом: «Оставайся, мальчик, с нами. Будешь нашим ко-ро-лё-ё-ё-ё-м!»