"Путь князя. Атака на будущее" - читать интересную книгу автора (Злотников Роман Валерьевич)12– Слушай, Джавецкий, а он действительно сказал, что у него тысяча детей? Данька открыл глаза и уставился на Кота. Тот вопросительно смотрел на него. – Нет. Кот озадаченно уставился на него. – То есть Гаджет врет? – Нет, просто он как обычно услышал то, что хотел услышать. – А-а, – Кот понимающе кивнул. – А на самом деле? – На самом деле он сказал, что если считать детей, внуков и так далее, то около тысячи. А сколько из них детей – не говорил. Кот задумался. – Ну, вообще-то все равно много. – Он заглянул в иллюминатор, из которого, сквозь просветы в облаках была видна нескончаемая тайга: – Интересно, долго еще лететь? Данька приподнял голову, окинул взглядом салон старенького военного «Ан-24» и вновь втянул шею в воротник армейского бушлата. На той высоте, что шел самолет, за бортом был страшный холод, а теплоизоляция транспортника была значительно хуже, чем у гражданского лайнера. Так что внутри было, мягко говоря, не жарко. – Не знаю. Кот покосился на соседей. Всего на борту Ан-24 было два десятка пассажиров. Во-первых, вся их компания в полном составе. Во-вторых, Машкин отец, действительно оказавшийся полковником ФСБ, и десяток его подчиненных. И, наконец, трое каких-то гражданских – мужичок весьма преклонного возраста и типично профессорской внешности (хотя несколько отличающийся от Гаджетова штампа), мужик лет сорока и молодая дама с манерами школьного завуча по воспитательной работе. С Машкиным отцом они столкнулись еще в офисе. Они только успели немного пригладить свою взъерошенную внешность и выйти в холл, как вдруг за стеклянными дверьми замелькали силуэты в черных комбинезонах и с автоматами в руках, а в следующее мгновение двери взорвались дождем стеклянных осколков и напряженные голоса заорали: – На пол! Руки за голову!! Барабанщица рухнула на пол мгновенно. Слегка замешкавшийся Данька получил довольно чувствительный удар по шее и, уже падая, услышал отчаянный крик Гаджета: – Мы свои! Они сбежали! Затем раздался испуганный взвизг Игоря Оскаровича. А Рат остался на ногах и, сложив руки на груди и привалившись к косяку разбитой двери, спокойно наблюдал за всей этой суматохой. Спецназовзцы, все время настороженно сканирующие пространство холла, офиса и подходы к ним, отчего-то никак на него не реагировали. Спустя мгновение кто-то из спецназовцев, судя по всему командир, поднял руку к уху и произнес в скрытый микрофон: – Все чисто, товарищ полковник... да... нет, все целы... слушаюсь... – и, шагнув к Барабанщице, тихо спросил: – Ваша фамилия Кузнецова? Маша убрала руки с затылка и, чуть приподнявшись, ответила: – Да. В этот момент послышался громкий хруст стекла под ногами и в холл торопливо вбежал мужчина в костюме и легком сером плаще. Окинув взглядом открывшуюся картину, он мотнул головой спецназовцу и тихо приказал: – Молодежь – поднять, – после чего шагнул к Барабанщице и, присев рядом с ней на корточки, ухватил ее за плечи. – Ну как ты, цела? – Да, пап. – Барабанщица, перевернулась и села на полу. – Как ты нас отыскал? – Неважно... – отец Барабанщицы покачал головой. – Тебе не кажется, что ты должна мне кое-что объяснить. – Да, пап... – кивнула головой Барабанщица, – только... я не ожидала, что все будет так серьезно. Данька также уселся на полу, потирая ушибленную шею. И тупо уставился на Рата, который все так же стоял у двери и смотрел на них. Покосившись в его сторону, Барабанщица взяла отца за руку и тихонько заговорила: – Пап, я должна тебя предупредить... Ее отец насторожился. – Что? – Понимаешь, все эти события имеют под собой... не совсем обычную почву. Машин отец отреагировал четко. Данька даже уважительно качнул головой... Полковник не стал задавать риторических вопросов типа: «То есть?», «Что значит необычную?», а весь подобрался и коротко бросил: – Говори... – Я сама не очень-то понимаю... но здесь есть человек, который может объяснить все гораздо лучше меня, – она сделала паузу и тихо закончила: – Если, конечно, захочет. Полковник окинул холл быстрым взглядом, задержав его чуть дольше на скорчившемся Игоре Оскаровиче, затем медленно кивнул: – Хорошо, спасибо. Разберемся, – и, повернувшись к тому спецназовцу, который докладывал ему о результатах операции, отрывисто бросил: – Всех в управление. В этот момент на сцену выступил Рат. Он выпрямился, оторвавшись плечом от стены, и, похоже, именно в этот момент стал видимым для остальных участников действа. Потому что спецназовцы мгновенно вскинули автоматы, а полковник качнулся вперед, заслоняя собой Машу. И в наступившей тишине прозвучал голос Барабанщицы: – Вот, пап, познакомься – это Рат. Я о нем тебе и говорила. Рат несколько мгновений молча стоял в той же позе. Словно давая всем время привыкнуть к своему присутствию, а затем шагнул вперед и, подав Даньке руку, чтобы помочь тому подняться, заговорил: – Извините, полковник, что вмешиваюсь, но никто из них не может оставаться в Москве. Полковник снова отреагировал довольно быстро. Данька зауважал его еще больше. Суметь за несколько секунд переварить целую тучу необычной, не вписывающейся в привычные рамки информации, выделить приоритеты, определить линию поведения, направленную как раз на то, чтобы за минимальный промежуток времени получить максимально возможную информацию, это, знаете ли, надо суметь... И никаких истерик и глупых вопросов, качания прав, что, мол, я хозяин ситуации, у меня, мол, тут под рукой десяток спецназовцев, поэтому всем молчать и делать, что я скажу. Он просто задал вопрос: – Почему? – Потому что вы не сможете ничем остановить... людей, которые пытались захватить здесь всех, связанных с Даниилом и его находкой. Полковник покосился на вооруженных до зубов спецназовцев, но вновь не стал качать права, а опять спросил: – Вы так уверены? Рат просто ответил: – Да, – и после короткой паузы добавил: – Когда я говорю ничем, я имею в виду ничем, имеющимся на Земле. Полковник на минуту задумался, потом поднялся на ноги и, шагнув к Рату, тихо спросил его: – А вы? – Я – возможно, – серьезно ответил Рат, – но в этом случае вам стоит знать, что Полковник мгновение раздумывал, а затем быстро спросил: – Что мы можем сделать? – Увезти всех, имеющих отношение к этой истории, как можно дальше от Москвы. – Как далеко? – Не меньше, чем за четыре тысячи километров, – прикинул Рат. – И как быстро? Рат пожал плечами. – Я думаю, что прежде чем они начнут предпринимать хоть что-то серьезное, у нас есть, как минимум, два часа. Полковник явно занервничал, но постарался взять себя в руки. – Хорошо, я доложу... Он развернулся, собираясь уйти, но Рат придержал его за рукав: – Вы можете мне верить или не верить, Алексей Юрьевич, но если я прав, то пятнадцать миллионов жителей и приезжих, которые сейчас находятся в Москве, через два часа могут... вскипеть и превратиться в пар... Полковник замер, потом внимательно посмотрел Рату в глаза и медленно кивнул: – Спасибо, я понял... Потом была «Газель» с мигалками, стремительные гонки по московским магистралям, военный аэродром где-то в ближнем Подмосковье и вот уже несколько часов они находились в воздухе, лишь однажды совершив короткую посадку для дозаправки. Катя успела появиться у подъезда здания как раз в тот момент, когда их загружали в «Газель». Кота и Барабанщицу привезли, когда самолет уже стоял в начале взлетной полосы с работающими двигателями. Последними в салоне появились трое гражданских – старичок, мужик и дама-завуч... Первый час лета все были еще слишком возбуждены. Кот с Немоляевой и Катя выспрашивали у Даньки и Гаджета подробности произошедшего, Барабанщица и полковник сидели впереди и о чем-то тихо разговаривали. А Рат откинулся к борту и задремал... ну, или сделал вид, что дремлет. Потом полковник ушел куда-то вперед, в кабину к пилотам, а Барабанщица подсела к ним. Гаджет тут же переключился на нее. – Не, Маш, ну ты и круто... – размахивая руками, восхищался он. – Чего? – Ну когда спецназ ворвался – прям сразу на пол упала. Барабанщица пару мгновений раздумывала, воспринять это как похвалу или как оскорбление, но видно, так и не придя ни к какому мнению, нехотя пояснила: – Меня папа еще несколько лет назад научил... ну после «Норд-Оста». – Чему? – Как действовать в экстремальных ситуациях... – И че? – не понял Гаджет. – А то, что надо не права качать или таращиться по сторонам, как некоторые, а стараться максимально – Не-а. – Десять! Гаджет уважительно покачал головой. – Да уж, серьезно у вас с отцом дела поставлены... а куда летим? Барабанщица сердито зыркнула на Гаджета и отрезала: – Не знаю. Гаджет понимающе кивнул, мол все понятно – военная тайна. А Барабанщица демонстративно отвернулась и, привалившись к данькиному плечу (отчего у него екнуло сердце), прикрыла глаза. Гаджет смущенно потупился, а потом выудил из-под лавки свой рюкзачок, заткнув его под голову, и сам растянулся на лавке. Немного погодя заснул и Данька. И проснулся только один раз, когда они заходили на посадку для дозаправки. Едва приподняв отяжелевшие веки, он лежал, ожидая, что им скомандуют выгружаться, но никто никаких команд не подавал, более того – ни ученые, ни спецназовцы даже не встали с лавок. Так что Данька вновь закрыл глаза и заснул под грохот каблуков солдат, лазающих по крылу с топливозаправочными шлангами. И вот сейчас его разбудил Кот... – А ты давно не спишь? Кот задумался. – Да часа три уже. Данька удивленно посмотрел в иллюминатор. – Странно... и все светло. Кот хмыкнул. – Так это уже Данька недоверчиво уставился на Кота. – Как это? – Мы же навстречу солнцу летим, – объяснил тот, а потом, понизив голос, доверительно сообщил: – Я сам ни фига не понял. Мне мужики растолковали, – и он кивнул в сторону спецназовцев. Данька покосился на них, а потом перевел взгляд на Рата. Тот сидел в той же позе, какую принял, когда они только сели в самолет. – Блин, мужики, а я все думаю, чего мне в жизни не хватает, – раздался недовольный голос Барабанщицы, – оказывается, вот такого занудного будильника. Данька дернулся. – Ой, Маш, прости... я это... – Нет, Джавецкий, – заявила та, протирая глаза кулаками, – и не проси. Больше я сегодня с тобой спать не буду. Кот вытаращил глаза, а потом не выдержал и заржал. И это послужило сигналом для остальных. Спустя пять минут все снова сидели тесной кучкой. Гаджет зевал и тоже тер глаза, Катя, вывалив на колени содержимое косметички, пыталась что-то с собой сделать, пользуясь стильным, но совсем уж узеньким зеркальцем, закрепленным на откидной крышечке губной помады. Ее потуги вынудили Гаджета авторитетно заявить: – Нет, все-таки современные женщины совершенно разбаловались. Привыкли, понимаешь, что зеркала на каждом углу. Катя на мгновение прервалась, одарила его презрительным взглядом, а затем продолжила свое занятие. Минут через пять из кабины пилотов вернулась Барабанщица. Рухнув на лавку, она весело заявила: – Через полчаса начнем снижение. – Ну, слава богу, – проворчала Немоляева, – а то у меня уже все тело болит. И вообще, у меня завтра должно было быть собеседование по поводу работы. А теперь все рухнуло. И все из-за него, – и она с какой-то подспудной ненавистью посмотрела на сидящего неподалеку Рата. – Нет, – вскинулся Данька, у которого из-за столь несправедливых обвинений засосало под ложечкой, – не из-за него, а из-за меня... И вообще, – он сделал паузу, облизнул губы и глухо произнес: – Простите меня за то, что я вас всех в это втянул. Я не знал... – Да ладно, че там... – несколько растерянно пробормотал Гаджет. – Мы ж не в обиде. Вон какая жизнь интересная пошла. Раньше у меня та-акие проблемы были – в универе, с предками и вообще. А сейчас смотрю на них – оказывается, тьфу, а не проблемы... – Да уж, успокоил, – хмыкнула Барабанщица, а потом положила Даньке руку на плечо и серьезно сказала: – Не вини себя, Даниил. Кто же знал, что ты И все принялись бурно утешать Даньку и говорить, что все нормально, мол, это ж такое приключение. Будет что рассказать, когда все закончится... Минут через пять, когда все как-то успокоились, Катя задумчиво покосилась в сторону Рата и тихо произнесла: – А все равно странный он какой-то. Я в первый вечер, ну когда мы на кухне пельмени варили и бутерброды резали, включила «Дом-2». Так он бросил взгляд на экран и отвернулся равнодушно. А я спрашиваю: «Рат, а кто вам больше нравиться – Солнце с Маем или Роман с Бузовой?» А он так, ну, по-своему, улыбнулся и говорит: «Извините Катя, но никто из них мне неинтересен». Я так удивилась. Спрашиваю: «Почему?» А он усмехнулся и говорит: «Быт и дрязги крестьян могут быть интересны либо таким же крестьянам, либо этнографам. Я не являюсь ни тем, ни другим». – Она покачала головой. – К чему это он так сказал, до сих пор понять не могу... – Не странный. Просто... другой, – решительно ответил Гаджет. – Какой? – не поняла Немоляева. – Ну, другой, понимаешь... – Гаджет задумался (что случалось с ним крайне редко). – Просто мы смотрим на него и видим, что у него, как у нас, две руки, две ноги, одна голова. Одет тоже вроде обычно. По-русски говорит. Котлеты жарит. И мы думаем, что он такой же, как и мы. Ну, чуть больше знает, немного больше умеет, но в целом... а он другой, совсем другой. – Гаджет замолчал. Некоторое время все сидели так же молча, размышляя над его словами. – Да. Ты прав, – согласился Данька. – А мы идиоты. – Почему? – удивился Гаджет. – Потому что откуда бы он ни пришел к нам – с другой планеты, из параллельной вселенной или из другого времени, но сейчас он здесь, с нами. А мы бездарно теряем это драгоценное время. И все повернулись и посмотрели в сторону Рата. А тот, как будто почувствовав их взгляд, открыл глаза и мягко улыбнулся. И все глупо заулыбались в ответ. А до Даньки внезапно дошло, что имел в виду Рат, когда в ответ на Машино: «А помочь?», ответил: «Пока рано...» Дело было не в том, что он Кот покачал головой и задумчиво произнес: – И чем это таким вас там стукнуло... – Где? – не поняла Немоляева. – Ну, в офисе у Потресова, – пояснил Кот, – Бара... кхм, извини, Маш, но ты за последние десять часов наехала на Джавецкого только один раз. Да и то скорее по привычке. А Гаджет и Джавецкий вдруг стали говорить какие-то нереально умные вещи... что же там произошло? – Он испытующе уставился на Даньку. Данька открыл было рот, но не нашел нужных слов, чтобы выразить свои ощущения... Из кабины пилотов высунулась голова летчика: – Приготовьтесь, сейчас начинаем снижаться... Аэродром оказался довольно небольшим. И не слишком обустроенным. Они вылезли из брюха самолета и встали кучкой шагах в двадцати от спецназовцев. – Да уж, ну и дыра... – покачала головой Катя, зябко кутаясь в шаль. В Москве уже наступила весна и на деревьях появилась первая зелень, а здесь между покосившимися ангарами и пирамидами бочек с горючим еще лежал снег. А чуть вдалеке, там, где начиналась стена тайги, под деревьями виднелись не тронутые весной сугробы. – Эй, зема... Данька обернулся. Из кабины бензозаправщика на него смотрел парень в бушлате и шапке-ушанке с кокардой. Данька подошел поближе к кабине. – Привет, – парень выпрыгнул наружу и протянул ему руку, – закурить не найдется? – Не курю, – Данька покачал головой. – А-а, – парень разочарованно кивнул, – откуда будете? – Из Москвы. – Понятно... Экстремалы, значит? – Чего? – Ну, на Двугорбую сопку кататься поедете, да? – Да я не знаю... – Данька замялся, не представляя, как объяснить, кто они и откуда. Да и нужно ли это делать? Но парень уже потерял к нему интерес. Вернее переключил его на другой объект. Объект приближался к ним на высокой скорости, стоял на подножке тентованного «Газ-53», который оглашал окрестности отчаянно визжащем двигателем и вторящим ему редуктором заднего моста. – Коновалов, ты почему еще здесь? У ноль полсотни первого вылет через час, а ты в ус не дуешь. – Я счас, товарищ прапорщик, уже еду, – заторопился парень, запрыгивая в кабину. – Ох, дембельнешься ты у меня в последней партии, – грозно пообещал прапорщик и, хлопнув ладонью по крыше кабины своего «дромадера», проследовал дальше куда-то по своим делам. – Почему в последней-то... – обиженно заворчал парень, заводя мотор, и, с жутким скрежетом включив скорость, двинулся в путь к таинственному «ноль полсотни первому», так и не попрощавшись с Данькой. А того внезапно охватило удивительное чувство, что он находиться как раз в какой-то параллельной реальности, где-то в совершенно другом мире. Где властвуют иные ценности и законы, и то, что в их суматошной Москве считается мелочью, здесь – драгоценность, а то, гоняясь за чем они там были готовы не спать ночами, здесь будет валяться на земле и никто даже не нагнется, чтобы это поднять. Он посмотрел на Рата и мысленно спросил его: «Рат, а есть что-то, что ценно везде, во всей вселенной?» И Рат, который в этот момент, стоял и смотрел на дальние сопки, внезапно повернулся в его сторону, улыбнулся и медленно кивнул... До нужного места они добирались еще несколько часов. У Машкиного отца что-то там не срослось, поэтому на аэродроме не оказалось ни одного готового к вылету вертолета. Так что сначала всех отвели в аэродромную столовую, где их накормили до отвала наваристым борщом и гуляшом. А затем им выделили трехосный «Урал» с домиком вместо кузова под смешным названием «КУНГ», в который они набились, как сельди в бочку, и машина тронулась в путь. Дорога, по мнению водителя, оказалась не шибко тяжелой. Спецназовцы только три раза выбирались из кузова толкать машину. Так что водитель был доволен, приговаривая: – Счас еще ничего, а вот через неделю, как все таять начнет, вот тогда держись. Полный финиш! Наконец «Урал», рыча мотором, въехал в распахнутые ворота какого-то военного городка. Все приникли к маленьким окошкам КУНГа. Некоторое время они в молчании смотрели на проплывающую мимо картину, потом Катя изумленно прошептала: – Ну ни хрена себе... тут была атомная война? – Я думаю, нет, – усмехнулся Данька и, повернувшись к остальным, предположил: – Похоже, начальство в Москве крайне серьезно отнеслось к возможности взрыва мощностью в три – пять мегатонн в тротиловом эквиваленте. Вот и загнали нас сюда – в случае чего пострадают только эти развалины и старенький аэродром. Отец Барабанщицы находился в кабине, рядом с водителем, поэтому Данькиных слов не слышал, а вот сама Барабанщица помрачнела. Машина довезла их до окраины поселка и остановилась у трех больших бревенчатых изб. Из трубы на крыше одной из них тянулся дымок. Водитель, выбравшись из машины, пояснил: – Михалыч уже пары развел. Это первые здания в поселке. С них дивизия начиналась. Во все трех избах свое отопление – печи, а не батареи. Потом-то здесь поселковая библиотека была, ну, для гражданского населения, и офицерское общежитие. Для холостяков. А в третьей, знамо дело – баня. Так что – располагайтесь. – Понятно... – кивнул полковник, – а как со связью? – Завтра пригоним «КШМ» и довезем на вертолете все, что заказали. А сегодня вас тут Михалыч обиходит. Он в этом поселке почитай всю жизнь прожил. С самого сорок шестого, как дивизию сюда передислоцировали после Японской... Сначала служил старшиной роты, а потом, как в отставку вышел, так истопником в кочегарке работал. И вот еще банщиком. Такие бани устраивал, сам командующий округом каждый месяц сюда к нему попариться приезжал... Так что когда сокращения начались и войска выводить начали, для него, можно сказать, личная трагедия наступила. Он к нам в поселок перебрался, но все не то. Так что когда вчера вечером распоряжение пришло, так он чуть не вприпрыжку к машине бежал... – водитель замолчал, бросил взгляд из-под ладони на опускающееся к горизонту солнце. – Разрешите двигаться обратно, товарищ полковник? А то не успею до свету. – Давайте, – махнул рукой Кузнецов. А что тут было говорить? Когда машина скрылась за поворотом, Немоляева провожавшая ее растерянным взглядом, уныло произнесла: – И сколько нам здесь торчать? И тут раздался спокойный голос Рата: – А у кого ты это спросила, Таня? |
||
|