"Странствия Властимира" - читать интересную книгу автора (Романова Галина Львовна)

ГЛАВА 9

Люди и волки следили за всем происходящим на крыше затаив дыхание. Когда князь едва не сорвался вниз, Буян в отчаянии закрыл лицо руками и осмелился поднять голову только после того, как сверху раздался полный торжества ликующий крик резанца:

— Есть!

Белый конь, мягко перебирая ногами, по кругу спускался во двор. Ветер, злой оттого, что его лишили Нечуй-травы, толкал жеребца под брюхо, норовя оттащить к озеру. Но Облак уже попривык бороться с ветрами и ураганами. Властимир доверился ему, сжимая коленями тугие конские бока, и, крепко вцепившись в гриву, осматривался вокруг впервые за долгое время. Князь знал, что глаз, даже незрячих, нет у него, а действие любой травы заканчивается с ее увяданием. Скоро мир для него опять погрузится в мрак, но даже и сейчас ему не дано взглянуть в лица окружающих его людей, чтобы хотя бы мельком увидеть тех, кто прошел с ним этот путь.

Облак пронесся так низко над мостом, где ждали его спутники, что те вынуждены были присесть, спасаясь от лошадиных копыт. Пролетая над ними, Властимир встряхнул кулаком с зажатой травой и тут же услышал голос волшебника:

— Спусти коня во двор. Там есть вход в подвалы. Жди нас — мы скоро!

— Нет, — отозвался Властимир. — Я сам! Он был уверен, что сможет отыскать ларец и без совета друзей — все равно зрячему он не дастся в руки.

Видя, куда он правит конем, волшебник схватился за голову.

— Он смерти своей ищет! — простонал старик. — Куда, неразумный!

Буян встряхнул старца за плечо:

— Что там?

— Есть и другие входы в подвалы те, — объяснил старик. — Они и короче и спокойнее. А дорога, что он выбрал, только к погибели его приведет. Нам спешить надобно, коли хотим спасти его. Там и зрячему несподручно станет…

И волшебник побежал обратно в башню.

Властимир остановил Облака, Ветра почти не было. Он бушевал только наверху, над крышей башни. Здесь же было тихо — опомнившиеся абу-зьяны успели запереть ворота. Несколько из них подскочили было принять коня, но Властимир, приметив благодаря Нечуй-траве низкие лохматые силуэты, остановил их строгим жестом.

Двери в подвалы были совсем рядом — Облак словно чуял, что именно нужно хозяину. Не выпуская гривы Облака, Властимир пошел вперед.

Нос жеребца уперся в стену, и только тут князь расстался с верным товарищем. Рука нашарила тяжелые запоры и огромный, явно заговоренный замок. Но никакой заговор не смог бы устоять перед Разрыв-даром — это князь уже знал. От единого касания замок натужно заскрипел, покачнулся и, разломившись пополам, упал наземь.

Давно не открывавшиеся створки заело. Грязь въелась в петли, мешая им пошевелиться. Властимиру пришлось налечь плечом, прежде чем она подалась.

Под его силой створки не просто распахнулись — они разломились надвое. Не ждавший такого князь потерял равновесие и покатился по крутым ступеням вниз.

Морина с усилием встала. Непривычно знобило — видимо, холод крыши и урагана отнял у нее слишком много сил, больше, чем сама борьба. Ей следовало остановить князя, а он ушел далеко вперед. Только бы успеть к тому моменту, когда Властимир отыщет ларец! Тогда только чудо защитит его, а чудеса случаются слишком редко.

Она осторожно доползла до края крыши и глянула вниз. Голова ее закружилась, она чуть не сползла вниз, но все-таки ей удалось удержаться. Девушка заметила белого коня, что смирно стоял во дворе. Людей на галерее перекрытия уже не было — они, видимо, сейчас бегут по внутренним лестницам к подвалам. Значит, у нее оставался всего один путь — по стене.

Больше Морина не колебалась — она встала и, чуть покачиваясь под порывами урагана, направилась к каменным ступеням. Ей нужно было добраться до первого окна-бойницы, а там она воспользуется потайными ходами и проникнет в подвалы.

Властимир поднял голову, прислушиваясь. Тело ныло от ударов о камни. Но в кулаке по-прежнему была зажата НечуЙ-трава, а это давало резанцу возможность осторожно осматриваться даже во тьме.

Лестница, с которой он скатился, кончалась в огромном зале, уходящем так далеко вниз, что лишь при свете дня можно было оценить его размеры. Оставалось тайной, как под башней мог разместиться такой зал — слишком все это напоминало пещеры дэвсов, где пять с лишком лет назад Властимир поразил своего первого Змея.

Он встал и крепче сжал траву, словно желая выдавить из нее сок. Та отозвалась на это особо — в ту же секунду князь откуда-то узнал, что идти надо прямо, прочь от входа. Не раздумывая, он пошел наугад.

Нечуй-трава давала возможность “видеть” лишь на небольшом расстоянии. Каблуки князя гулко стучали по каменным плитам пола, эхо многократно отдавалось от сводов, и казалось, что идет несколько человек. Впереди что-то вставало — Властимир еще не видел что, но был на всякий случай готов. Что-то подсказывало ему, что это нечто, охраняющее входы в кладовые. Он замедлил шаг — у него не было никакого оружия, даже ножа за сапогом, и кинжал Морины он тоже оставил на крыше. Надежда была только на свои руки да на подсказку Нечуй-травы.

Впереди что-то дышало громко и тяжело. Из мрака слепоты в сознание проник силуэт огромного существа, похожего на вытащенную из воды рыбу. Его огромное туловище полностью скрывало вход — если вход вообще был в той стороне. Но, судя по всему, оно спало или же было так старо, что уже не замечало ничего. Его не потревожили ни грохот сломанной двери, ни многогласное эхо Князевых шагов. Оно вело себя так, словно в мире вообще ничего не случалось ни разу за всю его жизнь.

Чем громче было тяжелое дыхание существа, чем ближе был его силуэт, тем осторожнее ступал князь. Не испытывая еще Разрыв-дар на живых тварях, он на всякий случай держал левую руку чуть вперед — авось касание хоть на миг остановит уродливую тварь.

Он приблизился вплотную и смог пощупать жесткую чешую на боку спящего сторожа. Вблизи, как давала ему “увидеть” Нечуй-трава, оно и вправду походило на огромную рыбу-кита вроде тех, о которых рассказывал Синдбад, — на их спинах моряки порой останавливались передохнуть и сварить обед, принимая их за острова.

Неожиданно существо пошевелилось и издало утробное ворчание, показавшееся Властимиру грохотом обвала. Очевидно, прикосновение Разрыв-дара пробудило его к жизни. Князь почувствовал, что огромное тело заколыхалось под пальцами — существо пыталось приподняться, чтобы осмотреться и выяснить, кто потревожил его.

Оставалось одно средство не попасться ему на глаза — если и у него были. И Властимир вскочил на лапу зверя, с нее оираясь по боку на его спину. По сложенной ступенями чешуе это было сделать очень легко, но приходилось медлить, ощупывая дорогу, чтобы не оступиться.

Дорогу ему преградил гребень, что рос, очевидно, вдоль хребта существа. Торопясь, Властимир ощупал стоящие, как копья, пластины, выискивая зазор.

Существо, очевидно, приняло князя за паразита, потому что вдруг огромная лапа приблизилась и стала яро чесать это место. Властимир понял ее приближение, но больше сделать ничего не успел — коготь сбросил его со спины. Упав на пол, князь непроизвольно разжал пальцы.

То, что он лишился Нечуй-травы, Властимир понял сразу — мир вокруг него исчез. Остался только мрак слепоты и сопение чудовища. Оно, видимо, заметило, что что-то слетело у него со спины, и теперь, проснувшись, ковыляло к гостю, чтобы рассмотреть его.

Смрадное дыхание напоминало порывы ветра. Приподняв-шись, Властимир лихорадочно шарил руками, отыскивая траву. Но та успела подвять и не издавала больше ни звона, ни запаха. Надеяться можно было только на свои руки.

Выбросив из головы существо, которое обнюхивало его с явным интересом, Властимир искал траву. Легкая, она отлетела довольно далеко, но отыскать ее мог лишь он.

Что-то сверкнуло неподалеку. Не сдержав радостного вскрика, Властимир ринулся туда, но радость его быстро померкла — подползшее существо наступило на стебельки, почти полностью прикрыв их уродливой лапой.

В ярости князь хватил кулаком по коротким кривым копям и попытался подсунуть левую руку под них. Разрыв-дар, наверное, причинил существу боль, потому что в этот самый миг оно отдернуло лапу, и Властимир завладел травой. Стебли были порядком размочалены, но все еще действовали.

Доверившись их указке и пользуясь тем, что существо отошло от стены, Властимир побежал в обход туши.

За спиной зверя было несколько дверей. Властимир наобум толкнул первую же. Ему опять пришлось навалиться всем весом — дверь заклинило от старости. Наблюдая со стороны, князь, может быть, и рассмеялся бы, но сейчас у него рубашка прилипла к спине от волнения — а ну как зверю надоест его разглядывать и он решит попробовать его на зуб? Пасти существа князь не мог видеть, но понимал, что оно его даже не распробует как следует.

Дверь наконец подалась, и Властимир вбежал, спотыкаясь, в еще один зал. С первого же беглого “взгляда” он понял, что попал в нужное место — ларец где-то здесь.

Выставив стебли Нечуй-травы вперед, князь осторожно пошел по залу, прислушиваясь к самому себе. Он должен был как-то почувствовать ларец.

И он услышал зов.

Его неудержимо потянуло вправо, прочь от двери. Повинуясь внутреннему голосу, князь пошел туда.

Под ногами что-то мешало. Приходилось то и дело останавливаться и, шаря рукой, обходить препятствия. Здесь были свалены сундуки, горы мехов, пальцы нащупывали лики статуй и морды чудовищ, изваянных из золота. Порой попадалось оружие, части доспехов, утварь, свернутые ковры и лошадиная упряжь! Но впереди маячило то единственное, что ему было нужно среди всего великолепия.

И вдруг он догадался, что опять не один. Властимир замер, чуть пригнувшись и готовясь к прыжку. Не зная, кто его подстерегает, он мельком пожалел об оружии, через которое перешагивал только что как через помеху — глубокие раны на левой руке, оставленные кинжалом Морины, больше не кровоточили, но шевелить ею он боялся: мышцы плохо слушались, а выше локтя рука была как неживая. Давал ей силы лишь Разрыв-дар.

Морина стояла в проеме неприметного входа. Его трудно было обнаружить с близкого расстояния — две скалы почти сходились, загораживая его от факелов. Скалы почти налезали одна на другую, так что казалось, что девушка выступила прямо из стены.

Подняв факел над головой, она осторожно закрепила его в расщелине. Властимир тут же остановился и повернул голову в ее сторону. Морина замерла, боясь дышать. Она отлично видела огромный высокий зал с нависающими с потолка сталактитами, заваленный всем, чего пожелает душа. Князь остановился, не дойдя и до середины зала.

Грохот и стук камней привлек их внимание и отвлек друг от друга. То существо, которое Властимир обошел, чтобы проникнуть сюда, теперь трудилось над слишком узким для него входом. Лежа на полу, оно по очереди совало в отверстие двери лапы, стараясь когтями расширить ход. Его мощные рывки скоро сделали дело — несколько камней подались и упали, откатившись. Существо немедленно сунуло нос внутрь и удовлетворенно засопело.

Горячий вал его дыхания толкнул Властимира сзади, и князь поспешил прочь, забывая про незнакомца, которого успел почувствовать минуту назад. Существо краем глаза увидело его и стало расширять дыру с удвоенной яростью. Камни летели в разные стороны, чудище пыхтело, хрипело, ревело. Все звуки слились в единый шум, от которого можно было оглохнуть. Властимир торопливо пробирался сквозь завалы рухляди, с трудом придерживаясь нужного направления.

Существо вползло в пещеру более чем наполовину. Его удерживали только набросанные им же самим камни, и оно приостановилось, чтобы раскидать их и расчистить себе дорогу. Его горящие глаза, в которых отражался свет факела Морины и блики золота, неотступно следили за человеком.

Небрежно отшвырнув последний камень, существо с трудом протиснулось в пещеру и огляделось. Оно сразу заметило своего обидчика. Взревев так, что у князя заложило уши, чудище ринулось догонять его.

Властимир поспешил прочь не разбирая дороги, но без глаз удрать оказалось трудно. Здесь и зрячий не смог бы уйти. То и дело вынужденный останавливаться и сворачивать с дороги, князь все же несколько раз увернулся от челюстей, что щелкали у самого затылка. Существу мешали быть проворными те же самые сундуки и горы рухляди.

Морина не двигалась с места. Человек споткнулся раз, другой… Чудовище, имей оно разум, могло бы дотянуться до него лапой, но вместо отчаянного рывка оно вдруг вскинуло голову, стараясь поразить человека сверху. Пока существо поднималось, князь успел сделать шаг в сторону, и удар тяжелой головы попал по сундуку. Тот треснул, разваливаясь на части. Золотые слитки хлынули дождем, но зверю было не до них — оно мотало головой и ревело от ярости и боли.

Неудача распалила чудовище, и оно опять бросилось в погоню. Огромное тело перелетало через преграды, больше не тратя времени на атаки. Слабый человек должен был сдаться раньше, чем усталость свалит преследователя.

Властимир все еще прислушивался к внутреннему зову в себе, он знал, что нужный ларец уже близко —до него было не больше десяти саженей, но существо было гораздо ближе. Затаившись, князь выбрал миг, когда оно занялось разгребанием завалов, и бросился бежать к ларцу.

Подземный сторож заметил бегущего человека. Властимир услышал за своей спиной утробный рев и грохот погони, но не успел спрятаться — огромная лапа сбила его с ног. Князь упал на груду доспехов. Падение оглушило его, и он смог лишь дернуться, когда, закрывая собой своды пещеры, над ним нависла огромная туша, из распахнутой пасти которой несло вонью. Властимир не видел своего врага, но знал, что на сей раз ему не спастись.

— Веденея, — прошептал он, прощаясь.

И вдруг существо замерло с разинутой пастью, словно его зачаровали. Более того, оно попятилось, не трогая человека. Озадаченный его поступком, Властимир приподнялся, думая, что Нечуй-трава отпугнула чудовище, и увидел в стороне тонкий луч.

Он не узнал Морины — для этого она стояла слишком далеко. Девушка вытянула вперед руки с напряженными пальцами, словно отталкивая зверя от человека.

А потом зазвучал голос:

— Прочь, исчадье подземелья, уходи в свои пещеры! Никогда не возвращайся, если дорожишь ты жизнью. Уходи, пока свободен и избавлен от проклятья. Ты поплатишься за смелость, если не уйдешь отсюда!

Низкий, чуть дрожащий голос девушки звучал в ушах Властимира. При первых же словах заговора чудовище склонило голову, а потом, пятясь, поползло назад, к выходу. Морина стала читать заговор второй раз, и существо, развернувшись, бегом устремилось вон.

Властимир не стал ждать — рядом с ним была едва не убившая его на крыше Морина, а ларец был близок — в десятке шагов.

От него исходил прямо-таки огненный жар — так казалось князю на ощупь. Ларец оказался самым простым по форме — как ни ощупывал его Властимир, не мог обнаружить ни вырезанных символов, ни узоров на крышке. У любого селянина в хате сундуки более украшены, нежели этот. Да и стоял он чуть ли не на видном месте. Но было в нем что-то такое, что заставило князя осторожно прикасаться к нему.

Возможно, было то от тепла или его тяжести. Когда Властимир, ощупав небольшой, в локоть длиной, ларец, попробовал его поднять, он оказался невероятно тяжел — словно в него волшебник втиснул целую лошадь. Все же князь приподнял его и подержал на весу — при каждом толчке что-то в нем шуршало и перекатывалось.

Поставив ларец назад, Властимир, не долго думая, захотел открыть его, но только он коснулся крышки, как на его ладонь легла чужая рука.

— Не смей! — прошипела Морина. Князь оттолкнул ее.

— Пошла прочь, — отрезал он. — Ты меня один раз чуть не убила, но теперь-то у тебя ничего не получится!

— Глупец, — рассмеялась девушка, — Тебе не справиться с тем, что хранится в ларце! Я, я одна могу с этим совладать. Я и не собиралась убивать тебя там, на крыше, — ведь только ты мог достать ларец. Но теперь он найден, и я должна получить его. То, что там находится, принадлежит мне!

Она рванула ларец на себя, но он оказался для нее слишком тяжел. Если бы Властимир видел выражение ее лица, он бы развеселился, но сейчас ему было не до смеха. Он вспомнил слова Буяна: “Заключена в нем не только Кощеева смерть, но и жизнь Даждьбога-создателя”. Если Морине-Маре попадет он в руки, не миновать беды.

— Прочь, пока цела! — выкрикнул князь, загораживая ларец собой.

Девушка попыталась обойти его, но Властимир поймал ее и отбросил в сторону.

— Не получишь ты его, пока я жив! — сказал он.

— Тогда ты умрешь! — ответила она.

Властимир понимал, что от чар у него нет защиты. Нечуй-трава почти выдохлась, он теперь не различал ничего дальше пяти шагов. Но, приготовившись к удару, он невольно затаил дыхание и услышал приближающиеся шаги. Несколько человек бежали по подземным переходам.

— Буян! — наугад закричал Властимир.

Морина тоже услышала топот и обернулась. Э подземелье ворвались четверо человек и два волка. Оба зверя, углядев в свете факелов девушку, с рычанием устремились на нее.

Рюрик и Мечислав остались у входа, светя поднятыми над головой факелами, а Буян и волшебник поспешили вслед за волками к князю. Морина в первую минуту было вскинулась, чтобы остановить волков, но увидела приближающегося волшебника и опустила руки. Все, что она ни сделает, будет тут же исправлено им. Волки, почувствовав ее смятение, с радостным рыком ринулись вперед. В свете факелов блеснули их зубы, и Морина бросилась бежать.

Властимир стоял над сундуком, на крышке которого ждал их заветный ларец. Одной рукой князь чуть придерживал его, словно опасался, что он исчезнет после того, как завянет Не-чуй-трава. Он ждал прихода друзей.

Подбежав, Буян радостно тряхнул его за плечи.

— Ты это сделал, друже! Сделал! — радовался он. — Где он, покажи!

Князь готовно отстранился, все еще касаясь ларца рукой.

— Трава указала мне на него, — объяснил он, почуяв неловкое молчание гусляра.

Тот с недоверием осматривал вытесанный из цельного серого материала ларец, больше похожий на кусок камня или окаменевшего от времени дерева. Но волшебник кивнул головой:

— Он самый. По-иному такая вещь и не должна выглядеть — иначе слишком многие на внешнее обращать внимание будут, а о его содержимом и вовсе думать не станут. Я сам о нем только слышал, а теперь увидел. — Он попробовал поднять ларец и довольно молвил: — Верно — он… Ну, забирайте его, да поскорее!

Гусляр готово обхватил ларец руками, но едва смог оторвать от крышки сундука. Сделав шага два, он почти уронил его, отдуваясь.

— Больно тяжеленек, — пожаловался он. — Эдак мы дела не сделаем!

— Мне позволь, — окликнул его Властимир. — Я сыскал его как-никак!

Волшебник под руку подвел его к ларцу.

На сей раз он показался князю едва ли не в половину легче прежнего, и Властимир подумал, что ларец и его содержимое смирились с похищением.

Они дошли уже до входа, когда вернулись волки. Оба оборотня виляли хвостами и повизгивали. Морины с ними не было.

— Вы, часом, не сожрали ее там? — беспокойно молвил Буян.

— Что мы, звери, что ли? — важно отозвался волк-Синдбад, — Попугали немного да загнали в соседнюю пещеру — пусть посидит там и подумает…

Вильнув хвостами, они убежали вперед — до рассвета оставались всего минуты.

Час спустя путешественники последний раз попользовались гостеприимством замка и его владельца. Сбросившие наконец волчьи шкуры Гаральд и Синдбад налегали на угощение так, словно не ели несколько дней. За время беседы они ни разу не вступили в разговор и даже не замечали, о чем говорят остальные.

Буян по-хозяйски сидел на ларце из негной-дерева, время от времени поглаживая его бок. Волшебник давал последние напутствия.

— Обратный путь может быть для вас опасен, — говорил он. — Морина когда-то была возлюбленной Кощея, но он ее бросил, потому что ей подвластна смерть, а он хотел жить вечно. Кощей знает, что он не бессмертен, — ведь он стареет, потому и оттягивает свой конец правдами и неправдами. Уничтожить смерть его нельзя, выпустить на волю — тоже. Следует вам избавиться от нее, и поскорее. А не то Морина найдет способ передать Кощею, что вы ею владеете, — тогда вам не жить…

— Мы должны отдать Кощею его смерть, — сурово отмолвил Буян. — И мы это сделаем…

— Но почему? — ахнул волшебник. — Что вас заставляет так рисковать? Вы даже не догадываетесь, что сделает Кощей, ежели смерть его попадет к нему! Вы погубите мир!

Буян упрямо покачал головой.

— Мы должны, — сказал он. — Мы слово давали, а славянское слово всех прочих крепче. Иначе Кощей не снимет заклятья с двух наших спутников, и Властимир не вернет себе глаза. Мы должны так поступить…

Волшебник искоса смерил гусляра взглядом и обреченно кивнул, не желая продолжать спор.

— А что вы сделаете с Мориной? — вдруг спросил Мечислав и тут же покраснел, смущенный.

Старик молодо улыбнулся.

— Не беспокойся, я не убью ее, хоть она того заслуживает. Я выпущу ее из подземелья завтра к вечеру. Вреда особого ей это не причинит, но она замерзнет и проголодается, а то и другое смиряет нрав.

— Вы хотите…— просиял юноша.

— Я попробую ее приручить, и, надеюсь, скоро мы найдем с нею общий язык.

— Вы не устояли перед ее красотой, — понимающе молвил Буян.

— А что делать? Она красива, а я одинок… Но на сей раз я буду осторожен, и ничего подобного — ни с деревьями, ни с подвалами — не повторится. Клянусь вам!

Услышав про деревья, Рюрик встрепенулся.

— Мой господин, а с ними что? — заговорил он. — Там мой отец, а Морина… Они так и останутся деревьями?'

Волшебник улыбнулся и отечески потрепал юношу по плечу.

— Успокойся, — сказал он, — я уже снял заклятье. Если твой отец там, ты его увидишь сегодня же.

— Правда? — Рюрик вскочил. — Тогда я еду. Немедленно! Он бросился к выходу. Пришлось и остальным собираться в дорогу.

Абу-зьяны распахнули ворота и присели на корточки в проеме, провожая путников блестящими глазами. Волшебник вышел проводить всадников, но не пошел дальше берега озера, а остался стоять, глядя им вслед, пока они не скрылись в роще на склоне холма.

Еще издалека они услыхали перестук топоров и голоса. На вершине холма, где путешественники вчера разбивали лагерь, кто-то рубил деревья. Прямо на глазах подъезжающих всадников самое высокое дерево дрогнуло, жалобно вскрикнуло и стало заваливаться набок.

Увидев это, Рюрик закричал и поскакал в сторону лесорубов, отчаянно крича:

— Остановитесь! Прекратите! Там мой отец!

Юноша мог попасть под падающее дерево или убить лесоруба, а потому остальные не стали медлить и бросились вдогонку. Вихрем всадники влетели на холм — и осадили коней.

Около десятка норманнов и двое темнокожих моряков, явно из соотечественников Синдбада, валили лес. Еще несколько очищали поваленные деревья от ветвей и коры, складывая у рощицы миртов небольшой приземистый погребальный костер. Три тела, завернутые в парусину, ожидали окончания работ.

Когда всадники выскочили к костру, работы прекратились, и лесорубы стали сбираться к пришельцам. Рюрик со злыми глазами крутился в седле, сжимая меч.

— Вы убили моего отца! — выкрикивал он, задыхаясь от ярости, — Он был заколдован в эти деревья, а вы его… на дрова!..

— Парень, мы все были деревьями,—молвил кто-то.—До сегодняшнего утра…

Лесорубы обступили всадников. Ошеломленный Рюрик переводил взгляд с одного на другого, не выпуская меча из рук.

— Не верю,—выдохнул он наконец.

Из толпы протолкался.к нему высокий, плечистый норманн в драной кожаной рубахе, какую надевают под кольчуги. ,

— Рюрик! — крикнул он, пытаясь стащить юношу с седла, — Ты меня не узнаешь?

— Хельмут? — ахнул тот, роняя меч. — Ты?

Как мальчишка, он повис на шее норманна, что-то бормоча и всхлипывая. Остальные члены команды обступили их, хлопая Рюрика по плечам и перебивая друг друга. Моряки-чужеземцы с других кораблей молча смотрели на них. Молчали и пятеро всадников.