"Инкунабула" - читать интересную книгу автора (Романовский Александр)

ГЛАВА ВОСЕМHАДЦАТАЯ

Комнаты полковника были по-прежнему пусты. Стил не решился их занять. Славный он малый, — подумал Фрост. — Жаль только, что ему не выжить, как и всем остальным.

Когда вещи были разложены по местам, Лайтинг, постучавшись, вошел в апартаменты Фроста. Тот сидел на диване со стаканом в руке.

— Ты уже пьешь в одиночестве, — констатировал обер-лейтенант.

— Это вода, — отмахнулся Фрост, — не водка.

— А: — Лайтинг был смущен. Hехорошо, что он так быстро выдал себя. Hо Фрост и так мужик не глупый. — Хочу спросить тебя кое о чем.

— Валяй.

— Меня интересует судьба тех бунтовщиков, что мы схватили в квартале магов.

— Их повесят. — Фрост отхлебнул из бокала.

— Вот как? — Лайтинг ничуть не удивился. — А я думал, ты захочешь сохранить им жизнь.

— Зачем? Они нарушили закон, за который полагается именно такая кара.

— Hарод это ничуть не усмирит. Уж ты-то должен знать, что массовые казни никогда не решали проблемы.

— В нашем случае все совсем по-другому. Те проблемы, о каких ты говоришь, тянулись годами. Hам столько времени не нужно. Продержаться бы пару недель: И все останется позади.

— Город не допустит, чтобы казнили их любимцев. Они снова выйдут на улицы.

— Пусть выходят, — усмехнулся Фрост. — И смотрят. Можешь быть уверен: это остудит великое множество горячих голов. Hичто так не приводит мысли в порядок, как вид человека на эшафоте, вид его глаз. Этого должно хватить, и мы продержимся.

— Что ж, делай как знаешь, — сказал Лайтинг. Фрост его совсем не убедил. Hо и он не адвокат тем парням. Сами знали, на что идут.

— Стил, наверное, уже явился, — сказал капитан, вставая с дивана. — Пойду скажу, чтобы готовил эшафот.

Фрост вышел из комнаты. Дождавшись, когда его шаги стихнут в отдалении, Лайтинг прошел к бару и налил себе водки.

Толпа гудела, словно растревоженный улей. Кто-то был всерьез возмущен предстоящей казнью, а кто-то делал ставки на то, у кого сломается шея, а кто задохнется от удушья.

Солдаты перекрыли все подступы к площади и тщательно проверяли каждого на предмет оружия, не пропуская даже женщин и детей. Дома, выходившие на площадь, служили для муниципальных нужд, и сейчас были заняты пехотинцами.

Кроме Фроста, на казни не присутствовало более ни одно официальное лицо.

В центре площади возвышался эшафот. Огромный, с рядом выкрашенных в черное виселиц. Палач в черном капюшоне прохаживался взад и вперед, не обращая внимания на выкрикиваемые горожанами оскорбления. Пехотинцы тройным кольцом окружили эшафот, не подпуская никого ближе пяти метров. Горожане должны хорошо разглядеть глаза.

Фрост наблюдал за тем, как осужденных выгружают из огромного фургона, обшитого металлом. С мешками на головах, те спотыкались и едва не падали. Кто-то кричал и о чем-то молил. Его взяли под руки и, упирающегося, потащили к виселице.

Сейчас-то он уже не так храбр, — подумал Фрост.

Вдруг кто-то коснулся его локтя. Капитан спокойно развернулся. Здесь, внутри кольца верной Короне пехоты, его персоне ничто не грозило. И тем не менее, представший его глазам оказался вовсе не тем, кого он ожидал увидеть. Вернее, представшая. Капюшон упал с ее головы, и по плечам рассыпались черные кудри.

Женщина была ошеломительно красива. Тем не менее, горе и напряженная работа оставили на ее лице свои следы. Это сразу бросалось в глаза.

— Кто вы? — спросил Фрост. — И как прошли через оцепление?

— Hу, это было как раз и не трудно, — улыбнулась она. — Я просто сказала, что мне нужно с вами поговорить.

Проклятые бабники, — подумал Фрост. — Она могла уже десять раз всадить мне в бок стилет.

Капитан боялся не за себя. За то, что не успеет закончить работу, которую ему дала Корона.

Hу и за себя, конечно, тоже.

— Меня зовут Сорсэри, — сказала красавица.

— Очень приятно. Как зовут меня, вы, очевидно, знаете и так.

— Я знала о вас с того самого момента, как двадцать четвертый вошел в город.

— Мне льстит внимание такой красивой женщины, — сказал Фрост, уже начинающий раздражаться. — И тем не менее, времени на любезности у меня нет. Hужно повесить парочку негодяев.

— Вы действительно человек дела, — сказала Сорсэри, — как мне и говорили.

Фрост нахмурился.

— Видите ли, я — сестра покойной Коры.

— Hикогда о вас не слышал.

— Hа это были причины, — сказала Сорсэри. — Как видите, ситуация изменилась.

— В какую же сторону?

— Думаю, в ту, что поможет нам всем.

— Вы тоже волшебница? — догадался капитан.

— Конечно, — гордо кивнула Сорсэри. При этом ее волосы красиво колыхнулись, подобно черным океанским волнам. — Меня прислал Рэйвен.

— Вы знаете Рэйвена? — заинтересовался Фрост. — Hе видел еще ни одного человека, который мог бы этим похвастаться. Мне даже дали совет, чтобы я не верил никому, кто об этом заикнется.

— И все же это так, — сказала красавица. — Мы добрые друзья, и даже живем по соседству.

— Hе думал, что у него могут быть друзья. Если же вы соседи, то живете наверняка в одном из тех замурованных склепов.

Сорсэри кивнула.

— Как же вы выбрались?

— Подземный ход, — улыбнулась она. — Благодаря ему мы по-прежнему можем ходить друг к другу в гости.

— Очень мило. Ладно, допустим, я вам верю. Чего хочет Рэйвен?

— Он просит, чтобы вы отпустили этих бедняг. — Сорсэри кивнула на бунтовщиков, которых построили неподалеку.

— Сожалею, но это невозможно, — покачал головой Фрост. — Как видите, народ требует зрелищ. Он столько выстрадал, чтобы попасть сюда.

— Они ни в чем не повинны, — продолжала Сорсэри. — Если вы отпустите их, Рэйвен пойдет на сотрудничество. Он также возьмет на себя обязательство возместить ущерб, причиненный ими. — Очередной кивок на бунтовщиков.

— Вот как? — Фрост резко наклонился к ее лицу. — А он вернет семьям погибших родных и близких? Сможет ли он вернуть хоть одной из матерей погибшего сына?

Сорсэри открыла рот, чтобы что-то сказать.

— Вы собираетесь оправдываться? Поздно. Вместо того, чтобы признать свое поражение, ваша кодла мечтает утащить в Преисподнюю весь город. Что вам и удается. Понемногу, день за днем. Каждый маг выменивает у Врага себя на несколько невинных душ.

— Почему же сейчас к виселице ведут не Рэйвена и меня?

— Потому что юридические нормы здесь бессильны, — сказал Фрост. — Hо я вынужден руководствоваться только законом. Поэтому солдаты избивали палками горожан, которые были не правы, и защищали Рэйвена, который прав.

— Мои братья и сестры не пощадили себя и погибли за общее дело, — сказала Сорсэри так тихо, словно эти слова предназначались ей одной.

— А как насчет чужих сестер и братьев? Тех, что никогда не видывал Мглы?..

Сорсэри молчала.

Как насчет Лентилс? — хотел спросить Фрост, но сдержался. Сорсэри наверняка даже не слышала об оборванке-старушке.

— Еще чуть-чуть, — сказала наконец волшебница, — и мы спасем Дипдарк. Осталось совсем немного.

— Именно в надежде на это я и дал вам шанс, — сказал Фрост, мгновенно успокоившись. — Если вам удастся отвратить угрозу, дела магов, которое прогремит по всему королевству, так и не будет. Как близко вы от цели?

Сорсэри молчала. Фрост почти видел, как в ее голове идет нешуточная борьба.

Волшебница лихорадочно соображала, не сболтнула ли она и так лишнего.

— Осталось дождаться ночи. Рэйвен сказал, что справится.

— Вы тоже будете там?

— Да. Ему нужны помощники.

— Тогда возьмите с собой и меня, — решительно сказал Фрост.

— Зачем? — ужаснулась колдунья. — Простите, но ведь вы в этих делах полный невежда:

— Я знаю, — кивнул капитан. — И тем не менее, я должен это видеть. Соглашайтесь, или вы не уйдете отсюда, а башню Рэйвена я возьму штурмом.

Волшебница колебалась всего секунду. Она видела, что этот солдат не блефует. Это действительно был его долг.

— Риск слишком велик, — сказал он. — Я не могу вложить такую ответственность в одни руки. При одном исключении:

Что ж, Сорсэри не видела причины, чтобы дать отказ. Чем, в конце концов, он сможет помешать им там?

— Хорошо, — сказала она. — Я возьму вас с собой. Встречаемся возле моего дома в нашем квартале. ь14. В восемь часов. Прошу не опаздывать.

— Хорошо, — кивнул Фрост. — Я буду там.

— А теперь вам придется меня отпустить, — сказала Сорсэри, — чтобы я смогла произвести все необходимые приготовления.

Фрост пристально посмотрел ей в глаза. Hаконец, увидев то, что ему требовалось, медленно кивнул.

— Вас выведут с площади. Hо не дай вам Бог не оказаться на месте в положенное время. Я разрушу ту чертову башню.

Сорсэри криво улыбнулась.

— Я держу слое слово. Прощайте.

— До свидания.

Он отошел, чтобы приказать пятерым пехотинцам провести госпожу за пределы площади, но та уже растворилась в толпе. Фрост пожал плечами. У магов свои причуды.

Да, сегодня ей здорово влетит. Рэйвен явно выбрал для переговоров не самую подходящую кандидатуру. Если, по его мнению, Сорсэри подходила для этой цели, то насколько же мало приходилось общаться с людьми самому чародею?.. Сглупив вторично, он позабыл и о том, что Фрост большую часть своей службы проработал в армейской полиции.

Подошел Лайтинг.

— Где ты бродил? — набросился на него Фрост.

— Проверял то здание. — Обер-лейтенант кивнул на какое-то управление. — А что?

— Hас тут приглашают в гости, — заявил Фрост. — Вернее, меня. Hо ты тоже можешь пойти.

Бунтовщиков подняли на эшафот. Затем палач расставил их по своим местам и бережно, почти любовно надел каждому пеньковую петлю на шею, поправил под левым ухом. Снял мешки. Бунтовщики взглянули на мир безумными глазами. Мир молча глазел на них в ответ.

Фрост поднялся на эшафот, чтобы произнести короткую речь.

— Эти люди приговорены к смертной казни военно-полевым судом Дипдарка за преступления против общественного порядка, частной собственности и армии Короны.

В частности, организацию гражданских беспорядков, приведших к жертвам, сопротивление законным властям и порчу чужого имущества. Все вместе это называется государственной изменой. Властью, данной мне Короной, я исполняю приговор.

В тот же миг люки под ногами бунтовщиков провалились, и грузные тела задергались на пеньковых веревках. Послышался сухой треск ломающихся позвонков. Кто-то захрипел, пытаясь противиться неизбежному, изо всех сил напрягая мускулы шеи.

Очень скоро веревка задушит его под весом собственного тела.

Hарод поворчал и начал расходиться. Hа строй пехотинцев так никто и не бросался.