Романовский БорисШутка

Борис Романовский

ШУТКА

- По-моему, они относятся к нам, как к детям! - сказал Ричард Квембе, талантливый молодой астрофизик из Конго.

Он полулежал в кресле, лениво перекатывая во рту орех колы. В баре собрался организационный комитет по торжественному открытию крупнейшей в Африке обсерватории.

Теперь, когда гости разъехались, шел естественный обмен впечатлениями. Встречи с коллегами всего мира взволновали молодых астрономов.

- Почему вы так считаете? - спросил огромный нигериец, доктор Джезеф Нголо, выпуская при этом целое облако дыма. Просто удивительно, как из такой маленькой сигары можно извлечь столько дыма.- Почему? - повторил он вопрос.

- Не знаю,- ответил астрофизик.- На других международных конгрессах они вели себя как-то не так. Не могу сказать, чем их поведение отличалось от обычного, но отличалось сильно.

- А по-мстему, они были чертовски милы,- проворчал великан. Его лицо, освещенное лампой, блестело. - Они вели себя, как братья! Вот мое мнение!

- Верно, как братья. Старшие братья! Старшие! - вступил в беседу сенегалец, доктор Мухаммед ибн Рафик. Сухощавый, всегда изысканно одетый и всегда такой спокойный, он сегодня необычайно возбужден.

- Ну почему? Они считаются с нами. Они неплохо знают основные работы ученых нашего континента в области астрономии,- не сдавался Нголо.Вспомните немца! Он полчаса перечислял труды африканских ученых. А речь англичанина? Он же искренне был рад за нас. А французы, американцы... Нет, я не понимаю ваших претензий.

- Я могу сказать, чем отличалось их поведение от обычного,раздалось у стойки. Там, обвив длинными ногами высокий табурет, возвышался над всеми египтянин, доктор Абдаллах Риаф.

Все обернулись к нему.

- Они не острили! Понимаете? На всех конгрессах, конференциях, встречах они острят. Нет такого ученого, который в самом серьезном докладе не пошутил хотя бы раз. А к нам они отнеслись с повышенной серьезностью.

- Мы сами виноваты в этом,- сказал ибн Рафик. - Мы сами никогда не острим. Мы слишком серьезны! Подобие подростков в компании взрослых. И они чувствуют это.

- Так давайте острить! - воскликнул нигериец и захохотал вулканическим смехом.

- Предлагаю шутку,- сказал ибн Рафик,- точнее, хороший розыгрыш. Вполне в их традиции.

Все сгрудились вокруг стола.

- Диктор Риаф открыл в районе Альфы Центавра планетку, которая идеально отражает радиоволны. Об этом открытии никто, кроме нас, пока не знает. Ведь так? - обратился он к египтянину.

Доктор Риаф кивнул.

- Если доктор Риаф не возражает,- продолжал ибн Рафик,- я использую его открытие через два года.

Доктор Риаф опять кивнул.

- Когда он должен состояться, Лондонский конгресс, на который мы получили приглашение?

- Примерно через два года,- прогрохотал нигериец.

- Через два года и восемь дней,- поправил его Квембе.

- Вот-вот. Сигнал до альфы Центавра и обратно тоже идет два года. Правильно? - обернулся ибн Рафик к доктору Риафу.

- Два года с часами.

- Великолепно! Примем поправку на часы. Теперь понятна суть?

- Нет, не понятна,- разочарованно отозвался Нголо.

- Да бросьте вы, Нголо! Через семь дней и несколько часов мы посылаем на альфу Центавра радиограмму, зашифрованную простеньким цифровым кодом. А через два года англичане получают ее на конгрессе в присутствии всех мировых светил! Представьте себе, из глубины космоса приходит радиограмма..

- "Срочно присылайте бочку эля",- продиктовал нигериец и захохотал.

- Нет,- остановил его холодный голос доктора Риафа,никаких подробностей. Никаких шуток. Текст должен отличаться особым шиком и универсальностью.

- Верно,- согласился Квембе.

- Текст должен быть следующим,- продолжил доктор Риаф."Просим выслать вашего представителя на всепланетный - понимаете, всепланетный! - на всепланетный конгресс астрономов". И подпись: Гум-Гум.

- Не Гум-Гум, а Бум-Бум! - под смех присутствующих поправил Нголо. - И пусть они получат эту радиограмму к концу конгресса. На сладкое.

- Ни в коем случае! - от возбуждения доктор Риаф даже встал с места.На второй день конгресса! Сразу на второй день. Самое интересное начнется именно в этот день, когда они станут выдвигать представителя на всепланетный конгресс. Это будет мировая склока!

Бурный хохот завершил последнее заседание оргкомитета.

Доклад всемирно известного английского ученого, доктора Джона К.Смита подошел к середине. Докладчик уже собрался произнести заранее отшлифованную с женой и старшим сыном чисто научную остроту, когда в конференц-зал ворвались два человека: директор обсерватории, доктор Мортимер Хавдей и, как выяснилось, молодой астроном Генри Шугахед.

- Простите, сэр, - взволнованно обратился доктор Хавдейк доктору Смиту, - чрезвычайное происшествие, сэр. Иначе я не осмелился бы прервать ваш доклад. Джентльмены! - обратился он к залу. - Из системы альфа Центавра поступали упорядоченные сигналы довольно большой мощности. Очень чистые. Это похоже на радиограмму, джентльмены! Радиограмма, осмелюсь ее так назвать, повторилась трижды. Мы записали ее.

В зале поднялся невообразимый шум. Это, скорее, напоминало конец урока в американском колледже, чем международный конгресс маститых ученых.

Представители африканского континента переглянулись между собой. Нголо не выдержал и страшно захохотал.

Ричард Квембе наступил ему на ногу, гигант сразу умолк. К счастью, в суматохе никто не заметил этого инцидента.

Взволнованные участники конгресса собрались возле пульта электронно-вычислительной машины.

Растерявшиеся математики-лингвисты, путая клавиши управления, наконец заложили перфоленту в машину.

Десять минут ожидания, и печатающее устройство машины выпустило узкую полоску бумаги с расшифрованным текстом радиограммы "Тронуты вашим вниманием. Представитель альфа Центавра прибывает через три дня после получения вами радиограммы Просим обеспечить сигнализацию для посадки в районе полюса.

С уважением III-АЦ 726 372"