"Готовность №1" - читать интересную книгу автора (Рощин Валерий)Глава девятая Горная ЧечняОна лежала без движенья на низкой кровати поверх белоснежного покрывала. Глаза оставались наполовину прикрытыми; руки и ноги уже не были связаны — конец длинной веревки свисал с подоконника. Порванная темная кофточка и старенький застиранный лифчик валялись на полу рядом с кроватью, подол помятой джинсовой юбки был задран, а один чулок приспущен до колена… Девушка не могла, да и не пыталась пошевелиться, а лишь вяло отдавалась во власть воспоминаниям и мыслям, то медленно уносившим ее в далекий родной Приозерск, то будто издеваясь и возвращая к недавним событиям, произошедшим в этой комнате, расположенной во втором этаже чужого огромного дома. Арина с трудом, но все же припоминала учиненный Умаджиевым обыск. В присутствии стоявшей у двери и не впускавшей кричащих снаружи детей Амаль со злым, торжествующим превосходством наблюдающей за унижением связанной девушки. Как взбешенный муж срывал с нее одежду; как с необъяснимой, остервенелой тщательностью осматривал каждую складку нехитрого облачения; как левой — «нечистой» рукой ощупывал тело с головы до ног… А потом устроил допрос, дважды наотмашь ударив ладонью по лицу… В первую очередь его интересовало, с кем она работала и где найти этих людей. Пленница всячески тянула время и вообще старалась вести себя так, как учил Георгий Павлович. Она не понимала почему, но именно его советы, а не нудные уроки питерских преподавателей взяла на вооружение в этой катастрофической для себя ситуации… — Я работаю одна, по индивидуальному заданию, — в который раз повторяла Северцева, решив ни за какие посулы чеченца не упоминать об Извольском. — Врешь, собачье отродье! — наливались кровью глаза Арсена. — Вы боитесь появляться в наших горах поодиночке! — Наши люди доставили меня до Урус-Мартана. Дальше я шла самостоятельно. — Но кто-то должен быть поблизости на подстраховке!.. — О какой подстраховке может идти речь, если у меня нет аппаратуры связи, и я не могу подать сигнал тревоги? Или они способны видеть через толстые каменные стены?.. — В чем смысл твоего задания? — подумав, немного спокойнее спрашивал Умаджиев. — Узнать координаты Главного штаба… — Почему тебя послали сюда — в это село? Что вашему руководству известно обо мне и тех, кто здесь бывает? — Позвольте мне умыться и выпить воды? — попросила девушка, ощущая, как из носа по щеке потекла кровь. — Вытри ей лицо и напои, — нетерпеливо распорядился кавказец. Жена поспешно выполнила приказание и стала выталкивать за дверь прорвавшихся в комнату двух мальчуганов… — Итак, я слушаю, — продолжил он допрос. — Вы должны дать мне гарантии… — попробовала торговаться она. Грубо схватив «беженку» за волосы и приподняв над покрывалом ее голову, тот сквозь зубы процедил: — Могу твердо гарантировать только одно: в ближайший час тебе не распорют утробу и не скормят внутренности собакам. Это сделают позже. Если будешь говорить… — Хорошо, я скажу… Отпустите волосы… Арсен ослабил мертвую хватку и темные локоны, просочившись меж пальцев, выскользнули из побелевшего кулака… — Разведка службы безопасности отправляет своих агентов по тем предгорным селам, где отмечено появление боевиков. Лично о вас мне ничего не известно, значит не известно и моему командованию. — Каким образом ты должна была завершить задание? — Независимо от результатов, я обязана вернуться до двенадцатого июля. — Куда вернуться и как? — Так же самостоятельно. Либо на военную базу Ханкалы, либо к старшему представителю ФСБ Гудермеса, либо — в самом крайнем случае — добираться до Моздока. Помощник начальника Главного штаба снова задумался, потом ненадолго исчез, а вернулся в комнату, неся в руке наполненный прозрачной жидкостью одноразовый шприц. Серые глаза Арины снова стали колючими, она попыталась сопротивляться, но, получив сильный удар в лицо, затихла и почти не чувствовала, как чеченец ловко вогнал в вену на локтевом сгибе тонкую иглу. Не чувствовала и не понимала, сколько раз потом повторялась эта процедура… — Ариша, милая, ну к чему тебе эта служба? Это же мужское занятие, а тебя ждет прекрасная работа в центре Петербурга! Ты же собиралась заниматься наукой, хотела поступать в аспирантуру… А потом ведь стоит побеспокоиться и о прямом женском предназначении — ты должна выйти замуж, нарожать здоровых детей… — откуда-то издалека доносился надрывный и одновременно ласковый голос мамы. Где-то там же незримо присутствовал и молчаливый отец, своей невозмутимой гордой статью, добавлявший весомости словам жены. Но родных и до боли знакомых лиц было никак не разглядеть из-за густого, мерзкого, липкого тумана, застилавшего взор Арины Северцевой. И уж совершенно невозможно было ответить, повиниться, позвать на помощь… Обойдя горами и пролесками несколько сел и прилично посбивав о камни новую модельную обувку, абсолютно неприспособленную к подобным испытаниям, подполковник приближался к южной окраине Урус-Мартана. Прицел Кравчука очень помог в этом ночном многокилометровом марафоне — однажды офицер вовремя приметил идущий навстречу вооруженный отряд чеченцев и успел исчезнуть с их пути. На протяжении пятичасового марш-броска Извольский ломал голову над неразрешимой проблемой: каким способом отыскать в райцентре следы недавно гостившего там «клиента»?.. При этом спецназовец сознательно старался держать шоссе, соединявшее Веранды с Урус-Мартаном, в поле зрения, дабы заметить черный «Джип», ежели его хозяину вздумается снова наведаться в большой поселок городского типа. При таком раскладе, появлялись бы два значительных бонуса: возможность парой выстрелов остановить машину прямо на дороге и попытаться захватить Умаджиева, а в случае неудачи отыскать в районном центре заметный автомобиль и ждать появления Арсена. Он даже вторично попытал счастья и вышел на связь через спутник с неизвестным фээсбэшником, наивно попросив сообщить, когда маячок двинется на север… Тот холодно ответил, что сигнал от радиомаяка больше не поступает… «Закончился заряд в его аккумуляторе? Или… — подумал тогда Георгий и вдруг остановился от пришедшей в голову страшной гипотезы: — Или эти твари, выбивая нужные сведения, замучили ее до предела человеческого терпения…» Начинало светать. До окраины большого поселка оставалось не менее километра, а окончательное решение относительно дальнейших действий у Георгия еще не созрело. Решив немного перевести дух, он остановился, отряхнул от пыли брюки и, дабы вытереть со лба испарину, стал машинально шарить по боковым карманам пиджака в поисках платка, которого в этот костюм никто и никогда не клал. Вместо платка пальцы неожиданно нащупали упаковки со шприц-ампулами… — Медикаменты!.. — прошептал заместитель командира «Шторма» и от волнения присел на валун, напрочь позабыв о новеньком костюме. — В палатке приемника Умаджиева мы с Болотовым натолкнулись на две сумки, доверху набитые медикаментами! А потом амир признался, что эти сумки передал ему сам Умаджиев. Но где тот сумел раздобыть такое количество снадобий?! Он порывисто встал и двинулся дальше, мысленно выплетая логические ниточки из чрезвычайно важной зацепки: «Лекарствами его могли снабдить или в горной базе Абдул-Малика, или здесь — в Урус-Мартане, где имеется несколько аптек и приличная районная больница. Но первый вариант менее правдоподобен… Во-первых, тащить с гор два огромных баула по узкой лазейке, петляющей в минных заграждениях — это верх неудобства. А во-вторых, зачем уменьшать запас медикаментов базы, когда путь к Харсеною, в окрестностях которого обитают бывшие подопечные Арсена, аккурат проходит через райцентр?..» Догадка, бесспорно указывающая на правильность избранного плана действий, заставляла продолжить путь едва ли не бегом. Сей пыл охлаждало раннее время — больница и аптеки городка наверняка еще были закрыты. К тому же и координаты все одно оставались непомерно размытыми и не выясненными с точностью, необходимой для решительных, скорых шагов. «Нужно представить этого Арсена… Как следует представить внешность, характер, мысли, поведение этакого бая, одного из хозяев здешних мест… — в такт шагам размышлял Жорж. — Вот, предположим, он вернулся после налета на Ингушетию в Малые Веранды — на отдых. Его участие в налете сомнению не подлежит, коль числится в списке Болотова на уничтожение. Стало быть, вернулся… и что?.. Радуйся, набирайся сил для следующих злодейств, общайся с женой, детьми!.. Так нет же — понесло басмача в райцентр. Зачем?!» Он на ходу вынул сигареты. Чуть замедлив шаг, щелкнул зажигалкой. Прикрыв огонек ладонью, склонился над ним и вдруг невольно вспомнил о поврежденной шее — жесткий ворот новой рубашки при малейших движениях головы тер и раздражал рану под куском недавно прилепленного пластыря. Сделав первую затяжку, Извольский осторожно потрогал шею и внезапно замер, пораженный еще одним смелым предположением… — А если его, так же как и меня, зацепило пулей или осколком? — прошептал он, позабыв о подпаленной сигарете. — А что?.. Там в Ингушетии они орудовали ночью, стрельба велась обеими сторонами, и это вполне могло произойти. Тогда объясняется и срочный вояж «клиента» в Урус-Мартан, и последующая добыча в виде двух сумок с лекарствами и перевязочными материалами. Последние слова он произнес торжествующе и с довольным видом человека, раскрывшего никому доселе неведомую тайну. Поравнявшись в этот миг с первыми домишками на окраине поселка городского типа, импозантный мужчина пульнул далеко в сторону окурок, незаметно поправил «Каштан», висевший под правой полой пиджака и, направился искать местечко, где можно было бы отведать горячей пищи до открытия интересующего его торгового заведения… Больница распахивала двери для приема посетителей ровно в восемь утра, однако он не мог заявиться к врачу с висящим под пиджаком автоматом и торчащим за поясом брюк внушительным пистолетом. Посему сразу после завтрака в кафе на автостанции, Георгий Павлович отправился искать магазин, предлагавший покупателям всевозможную кожгалантерею, сумки и чемоданы. Отыскав таковой почти в центре городка, он, не раздумывая, купил вместительный кейс и вскоре робко постучал в кабинет хирурга… — Вы не местный… — сокрушительно покачала головой пожилая женщина, рассматривая страховой полис и паспорт пациента, пока тот снимал пиджак, галстук и рубашку. — Могу принять вас только на коммерческой, так сказать, основе… Жорж был не сильно огорчен данным условием. Гораздо больше его разочаровала сама врачиха — лет под шестьдесят; со смуглой высохшей кожей; с жиденькими крашеными волосами и двойным, морщинистым подбородком. «Нет, — ужаснулся он, — на такую тетю молодой Умаджиев запасть не мог, даже если б спустился с гор после пятилетнего воздержания. Здесь что-то не то!.. Может, они работают по сменам, и меня угораздило придти не в тот день?..» Сорокалетний мужчина без лишних разговоров выдернул из кармана брюк несколько купюр приличного достоинства, и, подсунув их под настольный календарь, обмолвился: — Я не стану возражать, если мой визит к вам нигде не будет зафиксирован. Женщина безразлично пожала плечами, отодвинула на край стола журнал, где собиралась сделать очередную запись и принялась исполнять врачебный долг. Однако ж, осматривая его шею, она явно повеселела и даже не стала допытывать пациента о происхождении странного ранения, весьма походившего на касательный след пули небольшого калибра. — Так, все ясно… — пробормотала тетка, снимая очки. — Немного запущено, но страшного ничего нет. Ирочка! В соседнем смежном кабинете послышались шаги… — Да, Инга Петровна, — выглянула оттуда очаровательная девица со славянской внешностью. — Обработай и перевяжи, — распорядилась врач и добавила вслед: — Сделай все аккуратненько — как ты умеешь. — Хорошо, Инга Петровна. Проходите… «А вот это уже намного теплее! — восхитился спецназовец, рассматривая спинку, ножки и всю стройную фигурку девушки. — Да чеченец был бы полным идиотом, пропусти он такую штучку! Неужели я нашел человека, у которого зависал на ночь Умаджиев?..» — Присаживайтесь, — лилейным голоском промяукала она, кивнув аккуратно постриженной головкой на стул. Сама же соблазнительной походкой направилась к высокому стеклянному шкафчику со всякой медицинской всячиной. Пока она возилась со шприцем, Георгий с еще большим вниманием изучал ровные длинные ноги, идеальную фигуру, модную стрижку с вкраплением тонких светло-рыжих прядок, удачно разбавляющих основной — темный цвет волос. Глаза медсестры были светло-серыми, почти голубыми, кожа белая и удивительно гладкая. Но особенно Извольского поразила ее рабочая одежда — белый халат был сшит из тонкого, полупрозрачного материала, дозволяющего запросто разглядеть некоторые интимные детали. Лифчика девица не носила вовсе — его заменяли два квадратных кармашка на груди все того же легкого халатика. — Потерпите, будет немножко неприятно, — предупредила та, прежде чем вколоть сыворотку против столбняка. «Потерплю, милая, потерплю… — радовался он своей неожиданной находке. — Я до самого вечера терпеть буду на лавочке, что напротив входа в вашу платную живодерню. До самого окончания твоей рабочей вахты буду терпеть. Лишь бы ты, радость моя, не испарилась через черный ход!» |
||
|