"Берег варваров" - читать интересную книгу автора (Макдональд Росс)

Глава 14

Четвертая машина, которой я посигналил, остановилась. Это был старенький автомобиль, с парой лыж, прикрепленных к крыше. За рулем сидел студент, возвращавшийся в Вествуд. Я ему сказал, что моя машина перевернулась по горной дороге. Он был еще молод, без лишних вопросов поверив моему рассказу, и достаточно воспитан, разрешив мне заснуть на заднем сиденье.

Он подвез меня к приемному покою больницы Святого Джона. Местный хирург сделал несколько швов на моем черепе, негромко отругал меня и велел пару дней полежать в постели. До дома я доехал на такси. На бульваре машин было немного, и мы ехали быстро. Я сидел на заднем сиденье, наблюдал, как мимо проплывают фонари, сверкая, как летящие ножи. Бывают вечера, когда город мне противен.

Мой дом показался мне маленьким и задрипанным. Я включил все светильники. Костюм Джорджа Уолла валялся на полу и походил на скомканного человека. Пошел он к лешему, подумал я и произнес эту мысль вслух. Я принял ванну, выключил везде свет и лег спать.

Отдыха не получалось. Вокруг меня возник мир кошмарных снов, мир менявшихся лиц, которые ни на мгновение не оставляли меня. Среди них было и лицо Эстер, преломленное через страдания Джорджа Уолла. Оно изменялось, пропадало и появлялось опять, потом опять исчезало с улыбкой, глядя любящими глазами из красноватой тьмы. Я некоторое время покрутился на кровати и сдался. Встал, оделся и пошел в гараж.

Тут только до меня дошло, что машины-то у меня не было. Если полицейские Беверли-Хиллз не отвезли ее за нарушение парковочных правил, то она должна стоять на улице Мэнор Крест Драйв, напротив дома Эстер. Я опять вызвал такси и попросил высадить меня на углу квартала, в середине которого находился ее дом. Моя машина стояла там, где я ее оставил, со штрафным квитком на ветровом стекле за нарушение парковки.

Я перешел улицу, чтобы поближе посмотреть на дом. На въездной площадке не было машин, в окнах не светился огонь. Я поднялся по парадным ступенькам и нажал на кнопку. Электрический звонок затрещал внутри, как сверчок в покинутой печурке. Звук ничейного дома, блюз на одной ноте о пустом доме ушедшей девочки.

Я попробовал открыть дверь. Она была заперта. Огляделся. На перекрестках и в тихих домах горел свет. Все жители находились у себя дома. Они отказались от ночных прогулок еще во время холодной войны.

Можете называть меня дураком, который то и дело нарывается на неприятности и получает то, что ищет, повсюду. Я обошел дом с другой стороны, войдя через скрипнувшую деревянную калитку в огороженный дворик. Каменные плиты на дорожке были разбиты, лежали неровно. Сорная трава буйно разрослась между ними. Я прошел мимо чугунных столиков и стульев без сидений к высоким застекленным дверям.

Мой фонарик осветил грязные стекла веранды, заполненного непристойными тенями, которые отбрасывали каучуконосные растения и кактусы, рассаженные в горшках с землей. Я повернул фонарик обратной стороной и, выбив стекло, с трудом вытащил крепежный болт.

Дом состоял в основном из фасада, как декоративные строения в хозяйстве Граффа. Его задняя часть была отдана привидениям и ящерицам. Ящерицы оснастили бамбуковую мебель на веранде и черные дубовые стропила петлями, гамаками и кругами пыльной паутины. Я чувствовал себя как археолог, проникающий в склеп.

Дверь с веранды в дом была не закрыта. Я прошел мимо кладовки, полной когда-то дорогих вещей; высоких, неудобных для сидения испанских стульев, рояля с отошедшими желтыми клавишами, коричневых масляных картин в позолоченных рамах. Прошел через другую дверь и попал в центральный зал дома. Пересек зал и подошел к двери гостиной.

Предо мной предстали белые стены и полуосвещенный моим фонариком потолок. Я направил свет фонаря на пол, покрытый ковром цвета слоновой кости. Черно-белая секционная мебель, низкая и кубическая, была сгруппирована под прямыми углами по всей комнате. Камин облицован черным кафелем, рядом стоял кубик, обитый белой кожей. С другой стороны камина нечетко виднелось темное пятно.

Я встал на колени и внимательно его осмотрел. Это было влажное пятно величиной с большую столовую тарелку, без определенного цвета. Но несмотря на запахи моющих средств, духов, табачного дыма и сладковатый аромат спиртных напитков, пропитавших комнату, я чувствовал запах крови. Запах крови остается, как бы хорошо вы все ни выскоблили.

Все еще оставаясь на коленях, я обратил внимание на приподнятый камин. На стойке возле него находился набор бронзовых приборов для огня: щетка, совок, пара кожаных надувных мехов с бронзовыми рукоятками. Набор был новый и выглядел так, будто им не только никогда не пользовались, но и не дотрагивались до него. Лишь не хватало кочерги.

За камином находилась ниша, которая, возможно, вела на кухню. Большинство домов такого типа и времени постройки имели одинаковую планировку, и мне пришлось побывать не в одном из них. Я направился к нише, намереваясь осмотреть остальную часть нижнего этажа, а затем и верхнего.

На улице затарахтел мотор. Свет лизнул завешенные окна фасада и метнулся дальше. Я подошел к крайнему окну и выглянул в щелочку между шторой и рамой окна. На стоянке у дома остановился старый черный "линкольн". За рулем сидел Марфельд, его лицо нелепо освещалось отраженным светом от фар. Он выключил фары и вылез из машины.

Лерой Фрост вышел из машины с другой стороны. Я узнал его по торопливой семенящей походке. Оба прошли в трех-четырех шагах от меня, направляясь к парадной двери. Фрост нес блестящий металлический прут, который он использовал как тросточку.

Через нишу я прошел в соседнюю комнату. В центре комнаты полированный стол отражал свет, который проникал через двойные окна, закрытые кружевными занавесками. У стены в комнате со сводчатым потолком стоял высокий буфет, в углу - стул. Я сел на него, скрытый густой тенью, держа фонарь в одной руке, а пистолет - в другой.

Я услышал, как поворачивается ключ в замке парадной двери, затем голос Лероя Фроста, резкий от возбуждения:

- Я возьму ключ себе. Куда делся другой ключ?

- Лэнс отдал его свинье.

- Это разгильдяйство, а не дело.

- Идея была ваша, шеф. Вы приказали мне самому с ней не разговаривать.

- Хорошо, коль скоро он у нее… - Фрост пробормотал что-то неразборчивое. Я слышал, как он шмыгал из прихожей в гостиную. Неожиданно он взорвался: - Где этот чертов свет? Вы не раз бывали в этом доме, а хотите, чтобы я ощупью ходил всю ночь?

В гостиной вспыхнул свет. В комнате раздались шаги. Фрост сказал:

- Ты не очень хорошо обработал ковер.

- Я сделал все, что мог в то время. Да и вообще, никто не пройдется по нему с большой придирчивостью.

- Ты на это надеешься? Лучше возьми-ка вот этот кубик и закрой им пятно, пока оно не высохнет. Не надо, чтобы она увидела его.

Марфельд неохотно согласился. Было слышно, как перетаскивают кубик по ковру.

- Прекрасно, - воскликнул Фрост. - Теперь сотри мои отпечатки с кочерги и положи ее на место.

- Вы уверены, шеф, что кочергу вам вернули в чистом виде?

- Не будь придурком, это же не та кочерга. Я нашел ее на складе киношного инвентаря.

- Черт меня подери, вы умеете обо всем позаботиться. - Подобострастный голос Марфельда выражал восхищение. - Куда вы засунули другую?

- Туда, где ее никто не найдет. Даже ты.

- Я? На что она мне нужна?

- Забудь.

- Дьявольщина, вы мне не верите, шеф?

- Я никому не верю. Только самому себе. А теперь пошли отсюда.

- А как же свинья? Мы не подождем ее?

- Нет, нас здесь какое-то время не будет. И чем реже она нас будет видеть, тем лучше. Лэнс объяснил ей, чего от нее ожидают, и мы не хотим, чтобы она приставала к нам с вопросами.

- Думаю, вы правы.

- Я не нуждаюсь в твоем мнении о том, что я прав. Я знаю лучше, как избежать шантажа, чем любые два других человека в этом городе. Имей это в виду, если у тебя возникнут какие-нибудь идеи.

- Не понимаю, шеф, какие идеи вы имеете в виду? - В голосе Марфельда прозвучала уязвленная невинность.

- Может быть, идея об уходе на пенсию, на хорошую жирную пенсию.

- Нет, сэр. Только не я, мистер Фрост.

- Думаю, тебе это известно лучше. Если ты попытаешься откусить что-то у меня или моего друга, это станет кратчайшей дорогой к тому, чтобы получить дырку в голове в дополнение к той дырке, которую ты уже схлопотал.

- Я это знаю, мистер Фрост. Видит Бог, я - лояльный человек. Разве я это не доказал вам?

- Может быть. Ты уверен, что видел то, что говоришь?

- Когда это, шеф?

- Здесь. Сегодня после обеда.

- Господи, конечно. - До тупого ума Марфельда дошел смысл возможных последствий. Это укололо его. - Господи, я никогда не вру вам.

- Ты соврешь, если бы это сделал сам. Это был бы ловкий трюк: совершить убийство и заставить организацию выручать тебя.

- О, послушайте, шеф, вы не станете меня обвинять в этом. Зачем мне кого-либо убивать?

- Для потехи. Ты сделаешь это ради потехи всякий раз, когда решишь, что это сойдет тебе с рук. Или задумаешь изобразить себя героем.

- Изобразить из себя героя? - прогундосил Марфельд.

- Да, Марфельд - спаситель. Опять защищает компанию, спасает ее сладкое существование. Получается какое-то совпадение: ты присутствовал во время обоих убийств. Палочка-выручалочка. Или ты так не думаешь?

- Это - шальная мысль, шеф, клянусь Богом. - Голос Марфельда изображал искренность. Его тембр снизился и зазвучал на новой ноте: - Всю жизнь я был надежным человеком, сначала был верен шерифу, а потом - вам. Я никогда ничего не просил для себя.

- Если не считать дополнительных выплат наличными время от времени, да? - Фрост засмеялся. Теперь, когда Марфельд тоже занервничал, Фрост был готов простить ему. Его смех прошуршал так, будто Святая Анна что-то искала в сухих листьях. - Ладно, ты получишь очередную премию, если ее утвердит финансовый контролер.

- Спасибо, шеф. Я совершенно откровенен с вами.

- Не сомневаюсь в этом.

Свет погас. За ними закрылась парадная дверь. Я подождал, пока шум мотора "линкольна" пропал вдали, потом поднялся на второй этаж. Передняя спальня была единственной комнатой, которая использовалась. У нее были розовые в большую клетку стены, здесь стояла кровать под шелковым балдахином, похожая на мечту девочки-подростка. Содержимое комода и платяного шкафа показали, что девушка расходовала много денег на одежду и косметику, но с собой она ничего не взяла.