"По законам волчьей стаи" - читать интересную книгу автора (Ростовский Андрей)

ГЕРМАН

Синие горы Кавказа. Что может быть прекраснее их солнечным весенним днем? Весна только вступает в свои права. И несмотря на то что сейчас конец марта и белый снег еще виднеется в ложбинках и затененных местах, на деревьях и кустарниках уже появилась первая зеленая листва. Весь воздух пропитан горной свежестью и благоуханием аромата хвои, талой воды и каких-то еще необыкновенных запахов, присущих только этой гористой местности.

Среди гряды Кавказского хребта исполинским стражем возвышается седой двуглавый Эльбрус. Он то ли воевода, ведущий своих ратников на поле брани, то ли пастух в белой папахе, пасущий стадо своих овец и стерегущий их от лютых хищников. Выше гор только высокое лазурное небо с редкими пушистыми облаками. Климат здесь значительно теплее, чем в средней полосе России. И если в Москве везде еще лежит снег, а по ночам шалит недюжий морозец, то здесь, на курортах Кавказских Минеральных Вод, вполне уже можно ходить в легких куртках и пиджаках.

Вот и Семен, преданный друг и правая рука Феликса Чикаго, прогуливался по Кисловодскому парку, облачив свой мощный торс в легкий кашемировый пиджак. Выпив две кружки целебной минеральной воды «Нарзан» из питьевого источника, находящегося у ворот Кисловодского парка, он медленно шел по его аллеям, любуясь местными красотами. Это очаровательное место поражало его каким-то благородным, монументальным спокойствием.

Семен приехал сюда для встречи со старым другом Феликса, с его сокурсником по университету Германом Светловым. Герман позвонил в Москву и объяснил Комоду, что их встреча именно в Кисловодске чрезвычайно необходима. Он сказал, что не может объяснить по телефону ее важность, но попросил Семена приехать обязательно. Сема знал, что Светлов из той категории людей, которые не склонны к пустым шуткам. И если он сказал, что встреча должна состояться в определенное время и в определенном месте, то так тому и быть.

Встретиться они должны были ровно в полдень в небольшом уютном кабачке под названием «Погребок». Но на часах у Семена была только половина двенадцатого, и молодой человек решил скоротать это время прогулками по аллеям замечательного парка. Он заглянул в грот Лермонтова, где за железными прутьями решетки в плену томился увековеченный в меди демон, сидящий на корточках с опущенными вниз крыльями. Потом он прогулялся вдоль вернисажа, где продавали свои произведения искусства местные художники. Он рассматривал полотна и размышлял о последних трагических событиях, происшедших в Москве.

После перестрелки в подмосковном пансионате не было найдено ни тела Антона Черепа, ни тела Феликса. Позже выяснилось, что Шабалов оказался жив. Это удалось узнать у одного пойманных членов Новокурданской бригады, точнее, ее мизерных остатков. Тот рассказал, что после подмосковной перестрелки Череп не только выжил, но и объявил, что пристрелил прямым попаданием в грудь Феликса Чикаго. Но где же тогда труп? Почему его не оказалось среди трупов, найденных в бильярдной? Неужели бежавший главарь Новокурданских утащил его с собой? Зачем? Для чего? На эти вопросы Семен настойчиво искал ответ, но ответа не было. Враги Антона Шабалова не без оснований считали, что он смог скрыться только в двух местах: либо в Краснодаре, либо на Кавказских Минеральных Водах. Везде, по всей необъятной родине, по всем странам СНГ был кинут воровской клич с целью поимки главного отморозка. Курировать Кавказские Минеральные Воды вызвался Герман. Он долгое время прожил в этих краях, и каждый камень здесь был ему до боли знаком. Вот он и обратился к близкому соратнику Феликса с настоятельной просьбой о встрече.

Когда без трех минут двенадцать Семен спустился в «Погребок», то уже застал там сидящего за массивным деревянным столом ладно сложенного симпатичного парня в модном костюме от Версаче и синей сорочке, воротник которой лежал поверх пиджака, так сказать, в стиле «а ля Париж». Это был Герман. Увидев вошедшего Семена, он встал ему навстречу и радостно обнял. После дружеских приветствий Герман произнес:

— Это старое заведение я посещал еще лет пятнадцать назад. У меня с ним связано много приятных воспоминаний о годах юности. Раньше здесь была особая атмосфера. Играл пожилой еврейский скрипач. Аккомпанировал ему хороший пианист. Здесь подавали превосходное жаркое и отменный грибной жульен. Сейчас за минуту до твоего прихода, братуха, я заказал нам по порции того и другого. Но здесь я не был давно и за нынешнее качество не ручаюсь. Зато обещали грузинское вино «Киндзмараули», поклялись, что настоящее, что грузинского разлива.

Когда по ходу трапезы Семен попытался узнать, зачем Герман вызвал его, тот загадочно улыбнулся и многозначительно произнес:

— Не торопись, дружище. Всему свой срок. Скоро сам обо всем узнаешь.

Насладившись доброй кухней и приятным вином, молодые люди вышли из «Погребка» и направились в сторону городского парка, откуда менее часа назад пришел с прогулки Семен.

Они прошли вдоль небольшой, но быстрой горной речушки, стремительно бегущей по камням. Миновали живописные фонтаны, изящные беседки и зеркальные бассейны. Пересекли мостик «Дамский каприз», радугой перекинутый над бурным ручьем, и стали медленно подниматься в гору. Подъем был достаточно крутой, и Семен поинтересовался:

— Братела, а зачем мы поднимаемся наверх? Ты не мог бы для прогулки выбрать менее крутой подъем?

— Там, наверху, находится Храм воздуха, — ответил Герман. — Место, где воздух настолько чист, что начинает кружиться голова, и ты, дружище, почувствуешь прилив сил. Вот увидишь, — с этими словами Герман подмигнул запыхавшемуся Комоду.

Преодолев зигзаги крутого подъема, друзья поднялись на вершину, где их взору предстала большая открытая беседка, названная Храмом воздуха. Вокруг было достаточно безлюдно, а в беседке находился всего лишь один человек. Он стоял спиной к подходившим приятелям и любовался открывающимся перед ним ландшафтом. На нем было длинное черное кашемировое пальто с поднятым воротником.

По мере приближения к беседке у Семена сильно защемило в груди и сердце заколотилось. То ли от усталости, вызванной подъемом, то ли от обещанного Германом свежего воздуха, то ли еще от чего-то. Неожиданно силуэт одиноко стоящего человека показался Семену знакомым. Что это? То ли галлюцинация, то ли привидение или мираж. Когда до одиноко стоящей фигуры оставалось буквально несколько шагов, незнакомец обернулся.

У Семена перехватило дыхание и от неожиданности подкосились ноги. Идущий рядом Герман поддержал его за локоть.

— Ты?! Как?! Здесь?! — выдавил из себя Комод.

— Как видишь. Собственной персоной. А ты небось, братан, думал, что призрак померещился? — улыбнулся широкой, белозубой улыбкой незнакомец, оказавшийся не кем иным, как Феликсом Чикаго во плоти и в добром здравии.

Семен рванулся в объятия к другу.

— Тише, медведь, с твоей силищей переломаешь мне все кости.

— Как же так. Фил?! Ходили слухи, что Череп тебя убил. Что пуля попала тебе в грудь и что он как будто бы увез твой труп с собой. Он пустил конкретный слух, что прострелил тебе сердце. Что произошло? Что, все это ложь?

— Да нет, браток, не ложь. Точнее, не совсем ложь. Череп и правда попал мне в грудную клетку, — с этими словами Феликс расстегнул рубашку.

На широкой, с палец, золотой цепи висел массивный золотой образ с изображением лика Христа Спасителя. На вид он весил около трехсот граммов. В образе, чуть ниже изголовья Христа, была глубокая вмятина.

— Вот так и получается, что Спаситель спас меня от верной смерти. И любопытно то, что этот образ подарил мне на тридцатилетие мой, ныне покойный брат. — Феликс вспомнил о Шуре Академике, убитом Новокурданскими молодчиками, и заскрипел зубами. — Господь уберег меня от неминуемой гибели и благо, что Череп — это сатанинское отродье, стрелял из итальянского пистолета «астра». Было бы что помощней, не разговаривал я бы сейчас с вами. А многие еще не верят в Бога.

Феликс подробно поведал Семену, как после выстрела пуля чудом попала в золотой образ, спасший его от неминуемой смерти. Тогда от сильного удара в грудь, сломавшего ему ребро, он потерял сознание, и когда очнулся буквально через несколько минут. Черепа уже не было. В эти минуты его голову посетила оригинальная мысль. Если Антон Шабалов будет уверен в его смерти, он поведет себя менее осторожно и рано или поздно допустит какой-нибудь промах. Для этого ему пришлось незаметно покинуть место перестрелки, посвятив в свои планы только водителя Гошу, и тайком уехать к старому другу Герману, находящемуся в тот момент в Кисловодске.

Феликса и Германа связывала старая дружба. Познакомились они еще на первом курсе Ростовского государственного университета, но их приятельские отношения завязались не сразу. Они были похожи друг на друга. Оба высокого роста и атлетического телосложения. Оба занимались спортом и нравились девчонкам. Но за университетскими стенами у однокурсников жизнь протекала по-разному. Феликс уже в то далекое время свой досуг коротал с приятелями из блатной среды, общался с преступной шпаной и старыми урками.

Герман же по каким-то личным соображениям пытался держаться подальше от криминала. Он посвящал свое свободное время исключительно спортивным тренировкам и чтению умных книг.

Как-то раз с Феликсом произошел один случай, который сблизил его с однокурсником.

В то время, а это было начало восьмидесятых, у обеспеченных людей — торгашей и подпольных цеховиков, вошел в моду тотализатор «боев без правил».

На левом берегу Дона, на одной из баз отдыха, находящейся недалеко от ресторана «Петровский причал», и проходило это мероприятие. На так называемом ринге, а точнее, круглой площадке, окруженной машинами преуспевающих зрителей местного масштаба, а также гостей извне, проходили спарринги между бойцами, представляющими различные стили и виды единоборств. Здесь были и боксеры, и каратисты, и борцы, и просто уличные драчуны, уверенные в себе.

Бойцы бились на заранее оговоренных условиях. Как правило, поражение засчитывалось тому, кто терял сознание или сдавался. Ограничений и правил практически не было, а потому поединки нередко оканчивались переломами, гематомами и прочими серьезными увечьями. Но чем зрелище кровавее, тем оно больше нравится зрителям. В зрительской аудитории, в которой, как было сказано выше, присутствовали преимущественно подпольные буржуи, делали ставки. Деньги ставились немалые. Соответственно и призовой фонд для победителей превышал ежемесячную заработную плату среднего инженера раз эдак в двадцать, а может и в тридцать.

Феликс, слывший хорошим спортсменом и отчаянным бойцом, часто принимал участие в этих поединках. Его прельщало не столько финансовое вознаграждение, сколько желание лишний раз проверить себя на стойкость и умение биться. Ему нравился риск. Его возбуждал азарт схватки. В эти минуты он забывал про боль и самозабвенно атаковал противника ураганным натиском, потоком ударов рук и ног. А какое сладострастное чувство испытывал он, вдыхая воздух победы, когда ласкают его персону взгляды длинноногих пассий зрительствующих толстосумов, когда он слышит шелест пересчитываемой суммы! Ну и, конечно, кураж перед блатными друзьями.

И вот однажды, в одну из теплых донских ночей, он в очередной раз принимал участие в кровавом тотализаторе.

Ведущий объявил его имя, и Феликс вышел на середину круга. Каково же было его удивление, когда вышедший к нему соперник оказался Германом.

— А ты здесь какими судьбами? — изумленно поинтересовался Феликс.

— Деньги нужны, — ответил не менее удивленный Герман. — Но с тобой я драться не хочу. Я рассчитывал, что буду биться с незнакомым человеком.

— Нет, браток. Придется. Здесь такие правила. Здесь либо грудь в орденах, либо жопа в шрамах. Так что давай, однокашник, без заднего.

Прозвучал сигнал судьи к бою, и Феликс пошел в стремительную атаку. Герман технично парировал удары, уклонялся от них, но активно атаковать, по-видимому, не хотел. Когда же его соперник мощной серией ударов несколько раз существенно пробил его в область живота, терпению Германа пришел конец. Он провел свой коронный хук справа, и его стремительный удар угодил Феликсу в челюсть. Тот, не ожидая такой резкой контратаки, потерял равновесие и рухнул на землю. Герман, будучи новичком в «боях без правил», наклонился к своему сопернику и попытался помочь тому подняться. Он не знал, что это, мягко говоря, здесь не принято. Феликс об этом знал. Он привык, что здесь победа добывается любой ценой. Поднимаясь, он неожиданно нанес Герману сильнейший боковой удар ноги в висок. Герман, потеряв сознание, на время отключился.

Победу присудили Феликсу. После поединка он подошел к проигравшему товарищу, который смотрел на него исподлобья.

— Герман, брат, ты прости, но здесь таков закон. Волчий закон. Закон джунглей. Кто победит — тому и лакомый кусок.

— Хреновый закон! Я себя зверюгой не считаю! Если хочешь, рубанемся заново и тогда посмотрим, кто кого! — Герман зло сверкнул глазами.

— Ладно, старик, сбавь обороты, — примирительным тоном сказал Феликс. — Я на этом спарринге урвал два куска. Один из них — твой. Думаю, так будет справедливо, — с этими словами он засунул пачку десятирублевок в карман рубашки не ожидавшему такого оборота товарищу. — А сейчас, браток, махнем в «Петровский причал». Отметим твой дебют в «кровавом спорте».

С тех пор они сдружились. Часто проводили время вместе. Вместе тренировались и посещали разные бары и дискотеки. Совместно не раз попадали в различные переделки и выходили из них, помогая друг другу.

Но вернемся к нашей истории. При помощи нужных людей было установлено, что человек, по приметам схожий с Антоном Шабаловым, вылетел из аэропорта Внуково либо в Краснодар, либо, скорее всего, в Минеральные Воды. Врожденной интуицией Феликс чувствовал, что ненавистный ему враг находится где-то рядом.

Местным блатным при помощи Германа, который хорошо знал местную верхушку преступного мира, были розданы фотографии Черепа. Рыскали по всем санаториям, домам отдыха и гостиницам, но, к сожалению, обнаружить Шабалова им пока не удалось.

— Завтра, Сэмэн, мы с Германом встречаемся в Пятигорске с одним из местных авторитетов. Зовут его Витя Хан. Мы должны с ним разработать тактику действий по Пятигорску. Ты же, братан, поедешь завтра в Ессентуки. Встретишься там c Арменом Саркисяном, и с помощью его людей прочешете этот город, может, Новокурданский ублюдок где-то там затаился.

— А что будем делать теперь? — поинтересовался Комод.

— Сейчас для начала заберем твои вещи… Кстати, где они?

— В камере хранения железнодорожного вокзала.

— Заедем заберем их и поедем ко мне в номер. Я снял люкс в гостинице «Нарзан». Пару часиков отдохнешь с дороги, приведешь себя в порядок, а потом отметим в ресторане мое «воскрешение» и нашу встречу.