"Гарри Поттер и Орден Феникса" - читать интересную книгу автора (Роулинг Джоанн)

Глава 17. ДЕКРЕТ ОБ ОБРАЗОВАНИИ № 24

Остаток выходных Гарри провёл в весьма приподнятом расположении духа. Большую часть воскресенья они с Роном посвятили выполнению накопившихся домашних заданий. Конечно, развлечением это не назовёшь, но, поскольку осеннее солнце решило напоследок вдосталь порадовать всех своим сиянием, они не стали корпеть над книжками в общей гостиной, а вынесли пергамент и учебники на улицу и уселись на берегу озера в тени большого бука. Гермиона, которая давно сделала все уроки, взяла с собой шерсть, заколдовала спицы, и теперь они быстро мелькали перед ней в воздухе, неустанно производя всё новые и новые шапочки и шарфики.

Мысль о том, что они решились противостоять Кхембридж и министерству, а сам он — ключевая фигура мятежа, приносила Гарри глубочайшее удовлетворение. В памяти постоянно всплывали разные эпизоды субботнего собрания. Столько людей, и все пришли у него поучиться! А как они на него смотрели, когда узнавали, что он умеет делать! И Чу... Она с таким уважением отозвалась о его выступлении на Тремудром Турнире... Словом, сознание, что его считают не вралем и психом ненормальным, а наоборот, человеком, достойным всяческого восхищения, сильно поднимало Гарри настроение, и даже в понедельник утром, несмотря на то, что его ждали самые нелюбимые предметы и преподаватели, он всё ещё был очень весел.

Они с Роном спускались из спальни, обсуждая предложение Ангелины попробовать сегодня вечером на тренировке новый приём под названием Подвес Ленивца, и успели дойти до середины залитой солнцем гостиной, прежде чем заметили нечто такое, что уже привлекло внимание целой группы ребят.

На доске объявлений висел плакат, настолько большой, что он закрыл собой всё остальное: списки выставленных на продажу подержанных сборников заклинаний; напоминания о необходимости соблюдения школьных правил, которые регулярно вывешивал Аргус Филч; расписание квидишных тренировок; предложения по обмену шоколадушных карточек; сообщение о новом наборе испытателей продукции близнецов Уэсли; даты походов в Хогсмёд; записки о забытых или найденных вещах... Текст нового объявления был напечатан большими чёрными буквами, а внизу, рядом с аккуратной витиеватой подписью, стояла официальная печать. УКАЗОМ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА «ХОГВАРЦА» Отныне и впредь распускаются все школьные организации, общества, команды, группы и клубы. Под организацией, обществом, командой, группой или клубом понимается собрание на регулярной основе школьников в составе от трёх человек и выше. За разрешением на возобновление деятельности организации, общества, команды, группы или клуба следует обращаться к главному инспектору школы (профессору Кхембридж). Школьные организации, общества, команды, группы и клубы не имеют права функционировать без ведома и одобрения главного инспектора. Учащиеся, замеченные в создании (либо принадлежности к) какой-либо организации, обществу, команде, группе или клубу, созданным без санкции главного инспектора, подлежат немедленному отчислению из школы. Данный указ выпущен на основании декрета об образовании за № 24. Подпись: Долорес Джейн Кхембридж, главный инспектор «Хогварца»

Гарри и Рон прочитали указ поверх голов каких-то второклассников.

— Это что же, они закроют клуб побрякуш? — взволнованно спросил один из них у своего товарища.

— О чём, о чём, а о побрякушах можешь не беспокоиться, — мрачно изрёк Рон. Второклашка так и подскочил от испуга. — А вот нам вряд ли так же повезёт, — добавил он, обращаясь к Гарри, после того, как второклассники торопливо отошли от доски.

Гарри внимательно перечитал объявление. Радость, владевшая им с самой субботы, куда-то испарилась. Всё внутри так и кипело от ярости.

— Это не совпадение, — руки Гарри непроизвольно сжались в кулаки. — Она знает.

— Откуда? — спросил Рон.

— Кто-то подслушал нас в пабе. И знаешь, если смотреть на вещи здраво... Ты уверен, что всем, кто был на собрании, можно доверять? В принципе, любой из них мог пойти и тут же настучать Кхембридж...

А он-то, дурак, уши развесил! Ах, ему верят, им восхищаются...

— Заккерайес Смит! — сразу догадался Рон и ударил кулаком по ладони. — И потом... у этого Майкла Корнера весьма подозрительный вид, ты не заметил?

— Интересно, а Гермиона уже видела этот указ? — задумчиво проговорил Гарри, оглядываясь на дверь в спальню девочек.

— Пойдём, надо ей сказать! — воскликнул Рон. Он подбежал к двери, распахнул её и кинулся вверх по винтовой лестнице.

Он был уже на шестой ступеньке, когда вдруг оглушительно завыла сирена, а каменная лестница сама собой сложилась и превратилась в ровную, гладкую, спиральную горку. Какое-то мгновение Рон ещё пытался бежать вверх, бешено перебирая ногами и как мельница молотя руками по воздуху, но скоро опрокинулся на спину и, просвистев по только что образовавшемуся спуску, подкатился к ногам Гарри.

— Похоже, нам нельзя входить в спальню к девочкам, — стараясь не рассмеяться, пробормотал Гарри и помог Рону встать.

По каменной горке, весело хихикая, съехали две четвероклассницы.

— Кто это хотел пробраться к нам в спальню? — кокетливо пропели они, вскакивая на ноги и строя глазки Гарри и Рону.

— Ну, я, — сказал встрёпанный Рон. — Откуда мне было знать? И вообще, это нечестно! — добавил он, обращаясь к Гарри. Девочки, не переставая хихикать, направились к выходу. — Получается, Гермионе можно заходить к нам в спальню, а нам к ней нельзя?...

— Это устаревшее правило, — объяснила Гермиона. Она только что приехала на коврике и теперь поднималась на ноги. — Но, как сказано в книге «Хогварц»: история", основатели школы считали, что мальчикам, в отличие от девочек, нельзя полностью доверять. Как бы там ни было: что вам понадобилось у нас в спальне?

— Ты нам понадобилась! Смотри! — и Рон потащил её к доске объявлений.

Гермиона быстро пробежала глазами указ. Её лицо окамело.

— Кто-то на нас донёс! — в сердцах бросил Рон.

— Нет, они не могли, — тихо отозвалась Гермиона.

— Какая ты наивная, — сказал Рон, — думаешь, если ты сама вся из себя честная-благородная...

— Они не могли, потому что я заколдовала пергамент, который мы все подписали, — мрачно пояснила Гермиона. — Если бы кто-то вздумал настучать Кхембридж, мы бы сразу узнали. А стукач сильно бы об этом пожалел, уж поверь.

— А что бы с ним случилось? — с любопытством спросил Рон.

— Скажем так, — ответила Гермиона, — прыщи Элоизы Мошкар показались бы ему симпатичными веснушками. Ладно, пошли завтракать, заодно узнаем, что по поводу указа думают остальные... Интересно, его повесили во всех колледжах?

В Большом зале им сразу стало ясно, что указ Кхембридж появился не только в гриффиндорской гостиной. Все бегали, переговаривались, обсуждая случившееся, и в тоне, в движениях чувствовалась какая-то особенная, странная напряжённость. Как только Гарри, Рон и Гермиона заняли свои места, к ним подошли Невилль, Дин, Фред, Джордж и Джинни.

— Видели?

— Думаете, она знает?

— Что будем делать?

Все взгляды были направлены на Гарри. Он оглянулся, чтобы убедиться, что поблизости нет никого из учителей.

— Что делать? То, что задумали, конечно, — тихо ответил он.

— Я знал, что ты так скажешь, — просиял Фред и ткнул Гарри в плечо.

— И старосты тоже? — Фред вопросительно поглядел на Рона и Гермиону.

— Разумеется, — холодно сказала Гермиона.

— Вон идут Эрни и Ханна Эббот, — оглянувшись через плечо, сообщил Рон. — И эти, из «Равенкло»... и Заккерайес Смит... Прыщей ни у кого не видно.

Гермиона встревожилась.

— Ладно, прыщи, они что, идиоты, зачем они сюда идут? Хотят, чтобы нас заподозрили? Сядьте! — одними губами прошептала она, глядя на Эрни и Ханну, отчаянными жестами показывая, чтобы они вернулись за хуффльпуффский стол. — Потом! Мы — поговорим — потом!

— Я скажу Майклу, — с раздражением бросила Джинни, поднимаясь из-за стола, — ну что за болван, честное слово...

Она поспешила к столу «Равенкло», а Гарри проследил за ней глазами. Чу сидела не очень далеко и разговаривала с кудрявой подружкой, с которой приходила в «Башку борова». Что, если она испугается указа и решит не посещать собрания?

Впрочем, во всей полноте смысл указа дошёл до ребят только тогда, когда они уже собрались уходить на историю магии, а к ним, с самым несчастным видом, подбежала Ангелина.

— Гарри! Рон!

— Всё нормально, — тихо сказал Гарри, когда она подошла достаточно близко, — мы всё равно будем...

— Вы что, не понимаете? Это же и к квидишу относится! — перебила Ангелина. — Теперь надо идти просить разрешение на возобновление деятельности гриффиндорской команды!

— Что? — вскричал Гарри.

— Не может быть, — ужаснулся Рон.

— Вы же читали указ, команды там тоже упомянуты! Поэтому, Гарри... Умоляю... Пожалуйста, пожалуйста, когда будешь разговаривать с Кхембридж, не выходи из себя, а то она не разрешит нам играть!

— Ладно, ладно, — поторопился заверить Гарри — Ангелина была близка к истерике. — Не бойся, я буду хорошо себя вести...

Они отправились на урок. Рон хмуро сказал:

— Спорим, Кхембридж придёт на историю магии. Она же ещё не проверяла Биннза... Спорю на что хотите, она уже там...

Но Рон ошибался; в классе не было никого из учителей, кроме самого Биннза. Он парил в дюйме над своим креслом, готовый продолжить нуднейшее повествование о войнах с гигантами. Гарри даже не пытался его слушать, а скучающе рисовал на пергаменте всякие закорючки, не обращая внимания на частые, гневные взгляды (а иногда и тычки) Гермионы. Наконец, больно получив под рёбра, Гарри сердито вскинулся.

— Ну чего?

Гермиона молча указала на окно. Гарри обернулся. За стеклом, на узком подоконнике, сидела Хедвига. К лапке у неё было привязано письмо. Гарри удивился: завтрак только что кончился, почему же она не доставила письмо в положенное время? Многие в классе тоже заметили сову.

— Ой, мне она так нравится, такая прелесть, — донёсся до Гарри вздох Лаванды, адресованный Парватти.

Он посмотрел на профессора Биннза. Тот продолжал безмятежно читать свои записи, как обычно, не замечая, что его никто не слушает. Гарри тихонько соскользнул с места, пригнулся и вдоль ряда быстро пробежал к окну, аккуратно отодвинул задвижку и медленно открыл створку.

Он думал, что Хедвига дождётся, пока он снимет письмо, и улетит в совяльню, но, как только окно отворилось достаточно широко, сова, горестно ухая, впрыгнула в комнату. Гарри, испуганно покосившись на Биннза, закрыл окно, снова пригнулся и, с Хедвигой на плече, поспешно пробрался к своему месту. Потом он сел, пересадил сову к себе на колени и потянулся за письмом.

И лишь тогда заметил, что перья птицы странно взъерошены, некоторые погнуты, а одно крыло она держит как-то неловко.

— Она ранена! — прошептал Гарри, наклоняясь к Хедвиге. Гермиона и Рон склонились к нему, Гермиона даже отложила перо. — Смотрите... у неё что-то с крылом...

Хедвига дрожала; когда Гарри попытался дотронуться до повреждённого крыла, она дёрнулась, так что все перья встали дыбом, и бросила на Гарри обиженный взгляд.

— Профессор Биннз, — громко сказал Гарри, и все повернулись к нему. — Я плохо себя чувствую.

Профессор Биннз, как всегда, донельзя потрясённый тем обстоятельством, что в классе полно каких-то детей, поднял глаза от конспекта.

— Плохо себя чувствуете? — будто не понимая смысла этих слов, повторил он.

— Очень плохо, — решительно подтвердил Гарри, поднимаясь из-за парты. Хедвигу он прятал за спиной. — Кажется, мне надо в больницу.

— Да, — сказал профессор Биннз. Заявление Гарри явно застигло его врасплох. — Да... в больницу... что ж, идите, Перкинс...

Едва оказавшись за дверью, Гарри снова посадил Хедвигу на плечо и торопливо зашагал по коридору. Отойдя на порядочное расстояние от кабинета Биннза, он на секунду остановился подумать. Кто может вылечить сову? Естественно, первым делом он подумал об Огриде, но, раз Огрида нет, остаётся одно: обратиться к профессору Грубль-Планк.

Он выглянул в окно. Погода стояла ненастная, небо было мрачное, затянутое тучами. Возле хижины Огрида никого; видимо, у Грубль-Планк нет урока, а значит, она, скорее всего, в учительской. Гарри стал спускаться по лестнице. Хедвига слабо ухала, покачиваясь у него на плече.

По обе стороны от двери в учительскую стояли две каменные горгульи. Увидев Гарри, одна из них прокаркала:

— Почему ты не на уроке, сынок?

— У меня срочное дело, — коротко ответил Гарри.

— А-а-а-х, срочное? Вот как? — высоким голосом пропела другая горгулья. — Что ж, на такой случай мы сюда и поставлены.

Гарри постучал. Послышались шаги, дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с профессором Макгонаголл.

— Только не говори, что тебя опять наказали! — сразу же сказала она. Квадратные стёкла очков тревожно сверкнули.

— Нет-нет, профессор, — поспешил разуверить Гарри.

— В чём же тогда дело, почему ты не на уроке?

— У него срочное дело, — язвительно сообщила вторая горгулья.

— Я ищу профессора Грубль-Планк, — объяснил Гарри. — Моя сова ранена.

— Ранена сова, говоришь?

За спиной Макгонаголл появилась профессор Грубль-Планк. Она курила трубку и держала в руках «Прорицательскую газету».

— Да, — подтвердил Гарри, осторожно снимая Хедвигу с плеча. — Она прилетела позже остальных, и у неё очень странно вывернуто крыло, вот смотрите...

Профессор Грубль-Планк решительно сунула трубку в рот и забрала у Гарри сову. Профессор Макгонаголл внимательно следила за её действиями.

— Х-м-м, — промычала профессор Грубль-Планк, и трубка, зажатая в зубах, покачнулась. — Похоже, на неё напали. Правда, не могу представить, кто или что. В принципе, тестрали могут нападать на птиц, но здесь, в «Хогварце», Огрид выучил их не трогать сов...

Гарри не знал, кто такие тестрали, и ему, честно сказать, было на это совершенно наплевать, лишь бы с Хедвигой всё обошлось. Но профессор Макгонаголл пронзила Гарри острым взглядом и спросила:

— Поттер, ты знаешь, откуда прилетела твоя сова?

— Э-м, — замялся Гарри. — Наверное, из Лондона.

Их глаза на мгновение встретились, и по тому, как сошлись на переносице брови Макгонаголл, он понял: она догадалась, что «Лондон» означает «площадь Мракэнтлен, дом № 12».

Профессор Грубль-Планк достала из внутреннего кармана монокль, вставила его в глаз, внимательно осмотрела крыло Хедвиги и изрекла:

— Я её вылечу, Поттер, но ей придётся побыть у меня. В любом случае, её несколько дней нельзя никуда посылать.

— Э-э... понятно... Спасибо, — поблагодарил Гарри, и одновременно с его словами прозвучал колокол с урока.

— Не стоит, — буркнула профессор Грубль-Планк, поворачиваясь спиной.

— Одну минутку, Вильгельмина! — окликнула её профессор Макгонаголл. — Письмо.

— Ах да! — Гарри совершенно забыл о послании, привязанном к лапке совы. Профессор Грубль-Планк передала ему свиток и вместе с Хедвигой удалилась куда-то вглубь учительской. Птица огромными глазами смотрела на Гарри. Казалось, она не в силах поверить, что хозяин может вот так спокойно оставить её у чужих людей. Гарри, чувствуя себя немного виноватым, повернулся и хотел было уйти, но профессор Макгонаголл окликнула и его:

— Поттер!

— Да, профессор?

Она посмотрела сначала в одну, а потом в другую сторону коридора; отовсюду к ним приближались школьники.

— Не забывай, — быстро и тихо сказала профессор Макгонаголл, глядя на свиток в его руке, — письма могут просматриваться. Хорошо?

— Я... — начал Гарри, но тут его буквально смыло волной учеников. Профессор Макгонаголл коротко кивнула и скрылась в учительской, а Гарри вместе с толпой вынесло во двор. Там он увидел Рона и Гермиону, которые, подняв воротники, стояли в защищённом от дождя и ветра уголке. Гарри пошёл к ним, а по дороге вскрыл письмо и прочёл фразу из пяти слов, написанную почерком Сириуса: Сегодня, тогда же, там же.

— Что с Хедвигой? — взволнованно спросила Гермиона, как только Гарри подошёл достаточно близко.

— Куда ты её отнёс? — спросил Рон.

— К Грубль-Планк, — ответил Гарри. — И ещё я встретил Макгонаголл... Слушайте...

И он пересказал друзьям то, что она сказала. К его удивлению, они не были потрясены, а напротив, обменялись многозначительными взглядами.

— Что? — спросил Гарри, переводя взгляд с Рона на Гермиону и обратно.

— Понимаешь, я только что говорила Рону... а вдруг кто-то пытался перехватить Хедвигу? Ведь раньше с ней никогда ничего не случалось, правда?

— А от кого, кстати, письмо? — поинтересовался Рон, забирая у Гарри записку.

— От Шлярика, — тихо ответил Гарри.

— "Тогда же, там же"? То есть, в общей гостиной?

— Очевидно, — сказала Гермиона, тоже прочитав записку. Вид у неё был встревоженный. — Надеюсь, что, кроме нас, этого никто не читал...

— Свиток был запечатан, всё как всегда, — отозвался Гарри, стараясь убедить не только её, но и себя. — В любом случае, кроме нас никто не поймёт, что это значит. Откуда им знать, где мы с ним в последний раз разговаривали, правда?

— Не знаю, — взволнованно произнесла Гермиона. Ударил колокол, и она закинула рюкзак на плечо. — Распечатать свиток с помощью колдовства вовсе не сложно... а если за кружаной сетью ведётся наблюдение... но я не вижу способа его предупредить, сказать, чтобы он не появлялся... Ведь и наше письмо тоже могут перехватить!

В глубокой задумчивости, вяло волоча ноги, они спустились в подземелье Злея. У подножья лестницы их вывел из раздумья голос Драко Малфоя. Он стоял возле кабинета зельеделия, размахивал каким-то явно официальным документом и говорил ещё громче, чем обычно, так что было слышно каждое слово.

— Вот так! Кхембридж сразу дала нашей квидишной команде разрешение продолжать играть, я прямо с утра у неё побывал. Причём разрешение она дала, можно сказать, автоматом, она же прекрасно знает папу, он ведь постоянно бывает в министерстве... Интересно, а «Гриффиндору» дадут разрешение?

— Только не возникайте, — умоляюще прошептала Гермиона, обращаясь к Гарри и Рону. У обоих окаменели лица, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. — Ему только этого и надо.

— Я что хочу сказать, — Малфой, злобно сверкнув серыми глазами на Гарри и Рона, сильнее повысил голос. — Если это зависит от связей в министерстве, то, по-моему, у них нет шансов. По словам моего отца, там уже много лет ищут повода уволить Артура Уэсли... Я уж не говорю о Поттере... Папа утверждает, что ещё чуть-чуть, и министерство издаст распоряжение, чтобы его отправили к святому Лоскуту. Там вроде бы есть отделение для этих... Ну, у кого в мозгах помешали волшебной палочкой...

Малфой отвесил нижнюю челюсть и закатил глаза. Краббе и Гойл зашлись дебильным гоготом, а Панси Паркинсон завизжала от восторга.

Что-то больно ударило Гарри по плечу, и его отбросило в сторону. Через секунду он понял, в чём дело: это, бросившись на Малфоя, мимо пронёсся Невилль.

— Невилль, стой!

Гарри стремительным движением схватил Невилля сзади за робу. Невилль отчаянно вырывался и пытался дотянуться до Малфоя, а тот стоял неподвижно, совершенно опешив.

— Помоги! — крикнул Гарри Рону. Он сумел обхватить Невилля за шею и тащил его назад, подальше от слизеринцев. Краббе и Гойл загородили собой Малфоя. Они стояли, играя мускулами, готовые в любую минуту ринуться в бой. Рон схватил Невилля за руки, и, вдвоём с Гарри, они уволокли его к выстроившимся в ряд гриффиндорцам. Лицо Невилля было пунцовым, а изо рта беспорядочно сыпались слова, которые, оттого, что рука Гарри давила ему на горло, было почти невозможно разобрать:

— Не... смешно... не... сметь... Лоскута... ему... покажу...

Дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял Злей. Его чёрные глаза быстро пробежали по линейке гриффиндорцев и остановились на Гарри и Роне, пытавшихся совладать с Невиллем.

— Поттер, Уэсли, Длиннопопп? Дерёмся? — негромко произнёс Злей своим холодным, высокомерным голосом. — Минус десять баллов с «Гриффиндора». Поттер, отпустите Длиннопоппа, иначе я наложу на вас взыскание. А теперь — все в класс.

Гарри отпустил Невилля. Тот стоял, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.

— У меня не было другого выхода, — с трудом переводя дух, выговорил Гарри и поднял с пола рюкзак. — Краббе с Гойлом разорвали бы тебя на кусочки.

Невилль ничего не ответил, резким движением схватил свой рюкзак и решительно направился в кабинет зельеделия.

— Что, во имя Мерлина, — медленно начал Рон, когда они с Гарри двинулись вслед за Невиллем, — всё это значит?

Гарри промолчал. Он прекрасно знал, почему упоминание о психиатрическом отделении больницы св. Лоскута так сильно расстроило Невилля. Но он поклялся Думбльдору никому не выдавать эту тайну. О том, что Гарри всё известно, не знал даже сам Невилль.

Гарри, Рон и Гермиона, как обычно, прошли в самый конец класса, сели, достали пергамент, перья и учебник «Тысяча волшебных трав и грибов». Все вокруг оживлённо шептались, обсуждая странное поведение Невилля, но замолчали, стоило Злею с шумом захлопнуть дверь в кабинет.

— Обратите внимание, — презрительно процедил Злей, — что сегодня у нас на уроке присутствует гостья.

Он махнул рукой куда-то в угол. Там, с блокнотом на коленях, сидела профессор Кхембридж. Гарри поднял брови и искоса взглянул на своих друзей. Злей — и Кхембридж. Два самых ненавистных учителя. Непонятно, за кого и болеть.

— Сегодня мы продолжаем заниматься животворящей жидкостью. Свои творения вы найдёте в том же виде, в каком оставили их на прошлом уроке. Если вы всё сделали правильно, то за выходные зелье должно было хорошо настояться... Рецепт, — он снова взмахнул рукой, — на доске. Приступайте.

Первые полчаса профессор Кхембридж молча делала записи. Гарри мечтал о том, что будет, когда она начнёт задавать Злею вопросы, и так замечтался, что опять допустил ошибку.

— Гарри! — со стоном воскликнула Гермиона и, прежде чем он успел в третий раз добавить в котёл неверный компонент, схватила его за руку. — Кровь саламандры, а не гранатовый сок!

— Точно, — рассеянно ответил Гарри и, не отрывая взгляда от Кхембридж, которая только что встала с места, отставил бутылочку в сторону. Увидев, что Кхембридж направляется к Злею, склонившемуся над котлом Дина Томаса, он чуть слышно добавил: — Ха!

— Должна сказать, что класс, для своего возраста, производит хорошее впечатление, — бодро обратилась Кхембридж к спине Злея. — Но я не уверена, что детям стоит изучать животворящую жидкость. Насколько мне известно, в министерстве подумывают о том, чтобы совсем исключить её из программы.

Злей медленно выпрямился и повернулся к ней.

— Итак... как давно вы состоите в штате «Хогварца»? — спросила Кхембридж, занося перо над блокнотом.

— Четырнадцать лет, — ответил Злей. Его лицо было непроницаемо. Гарри, не сводя с него глаз, капнул в котёл несколько капель. Зелье грозно зашипело и из бирюзового стало оранжевым.

— По моим сведениям, вы первоначально претендовали на должность преподавателя защиты от сил зла? — продолжала допрос профессор Кхембридж.

— Да, — тихо подтвердил Злей.

— Безуспешно?

Губы Злея изогнулись.

— Как видите.

Профессор Кхембридж нацарапала что-то в блокноте.

— Мне также известно, что, с момента зачисления в штат «Хогварца», вы регулярно продолжаете пытаться получить это место?

— Да, — ещё тише, еле шевеля губами, ответил Злей. Было видно, что он сильно разгневан.

— Вы не знаете, почему Думбльдор упорно не желает назначать вас на эту должность? — спросила Кхембридж.

— Предлагаю вам спросить об этом у него самого, — раздражённо ответил Злей.

— Разумеется, я так и сделаю, — сладко улыбнулась Кхембридж.

— Это так важно? — сузив чёрные глаза, поинтересовался Злей.

— О да, — сказала профессор Кхембридж, — да. Министерство хочет знать все подробности... э-м... биографии учителей.

Она развернулась на каблуках, подошла к Панси Паркинсон и начала задавать ей вопросы по предмету. Злей повернул голову в сторону Гарри, и их глаза на мгновение встретились. Гарри поспешно перевёл взгляд на своё зелье. Оно успело коагулироваться и издавало отвратительный запах палёной резины.

— Как всегда, ноль баллов, Поттер, — мстительно объявил Злей и лёгким движением палочки опустошил котёл Гарри. — К следующему уроку вы должны написать работу о правильном приготовлении данного зелья, с указанием своих ошибок. Ясно?

— Да, — разъярённо бросил Гарри. Злей уже и так задал предостаточно, а на вечер была назначена квидишная тренировка. Чтобы написать работу, придётся не спать ещё пару ночей. Невозможно поверить, что ещё утром он чувствовал себя счастливым! Теперь хотелось только одного — чтобы этот день как можно скорее закончился.

— Наверно, придётся прогулять прорицания, — хмуро пробормотал Гарри. Они, уже после обеда, стояли во дворе. Ветер трепал полы роб и края шляп. — Скажусь больным, а сам напишу работу для Злея. Тогда не придётся сидеть над ней полночи.

— Нельзя прогуливать прорицания, — сурово изрекла Гермиона.

— Кто бы говорил, ты сама их вообще бросила, ты же ненавидишь Трелани! — возмущённо воскликнул Рон.

— Я её не ненавижу, — несколько свысока ответила Гермиона, — а считаю никчёмным педагогом и нелепой чудачкой. Но Гарри уже пропустил историю магии, так что, по-моему, ему сегодня больше не стоит прогуливать!

Гермиона, как всегда, была права. Полчаса спустя Гарри, ненавидя всех и вся, занял своё место в жарком, душном от благовоний кабинете прорицаний. Профессор Трелани снова стала раздавать «Оракул сновидений». Всё-таки, невольно подумалось Гарри, было бы намного полезнее писать работу для Злея, а не сидеть здесь, выскивая скрытый смысл в придуманных снах.

Но сегодня не он один пребывал в дурном расположении духа. Профессор Трелани, с поджатыми губами, швырнула учебник под нос Гарри и Рону, стремительно прошла дальше; бросила, едва не задев по голове Симуса, следующий экземпляр между ним и Дином, а последнюю книгу метнула Невиллю в грудь, причём с такой силой, что тот свалился с пуфика.

— Ну-с, приступайте! — громко приказала профессор Трелани высоким голосом, в котором слышались истерические нотки. — Вы знаете, что делать! Или я настолько бездарна как преподаватель, что вы даже не научились открывать книги?

Ребята в изумлении уставились на неё, потом перевели глаза друг на друга. Впрочем, Гарри догадывался, в чём дело. Когда профессор Трелани — в её огромных глазах стояли сердитые слёзы — бросилась в своё кресло с высокой спинкой, он склонился к Рону и прошептал:

— Кажется, она получила результаты проверки.

— Профессор? — тихо позвала Парватти Патил (они с Лавандой всегда относились к Трелани с большим пиитетом). — Профессор, что-нибудь не так?

— Не так! — вне себя от разрывающих её эмоций, выкрикнула профессор Трелани. — Разумеется, нет! Всё так! Правда, мне нанесли оскорбление... отвратительными, гнусными инсинуациями... ужасными, необоснованными обвинениями... но нет, всё так, всё так!

Она судорожно перевела дыхание и отвела глаза от Парватти. Из-под очков брызнули злые слёзы.

— Я не буду напоминать, — давясь слезами, продолжила прорицательница, — о шестнадцати годах беспорочной службы... это, как я понимаю, никому не интересно... Но обижать себя я не позволю, нет, нет!

— Но, профессор, кто хочет вас обидеть? — робко спросила Парватти.

— Государственная машина! — глубоким, драматическим, дрожащим голосом провозгласила профессор Трелани. — О, люди, чей взгляд замутнён земными обольщениями, люди, которым не дано видеть то, что Вижу я, недоступно то, что Понимаю я... Впрочем, нас, провидцев всегда боятся, всегда подвергают гонениям... такова — увы! — наша судьба.

Она громко сглотнула, промокнула влажные щёки концом шали, вытащила из рукава маленький вышитый платочек и высморкалась с таким звуком, какой любил издавать Дрюзг.

Рон хихикнул. Лаванда обожгла его негодующим взглядом.

— Профессор, — сказала Парватти, — вы говорите о... Это имеет отношение к профессору Кхембридж?

— Не упоминайте при мне имени этой женщины! — вскричала профессор Трелани и вскочила с кресла. Сверкнули очки, зашелестели бусы. — И, сделайте одолжение, вернитесь к занятиям!

Весь урок она, почти не пытаясь унять слёзы, расхаживала по классу и вполголоса бормотала какие-то угрозы:

— ...могу и уволиться... какой позор... испытательный срок... мы ещё посмотрим... да как она смеет...

— У вас с Кхембридж есть что-то общее, — вполголоса сообщил Гермионе Гарри, встретившись с ней на защите от сил зла. — Кажется, она тоже считает Трелани нелепой чудачкой... похоже, она назначила ей испытательный срок.

В это время в кабинет вошла Кхембридж с бархатным бантом на голове и с чрезвычайно самодовольным выражением лица.

— Добрый день, ребята.

— Добрый день, профессор Кхембридж, — без выражения пропели ребята.

— Попрошу убрать палочки.

В ответ не раздалось ни звука — никто и не думал их доставать.

— Пожалуйста, откройте «Теорию защитной магии» на странице тридцать четыре и приступайте к чтению главы третьей, «Выжидательная тактика отражения колдовских атак и случаи её применения». Объяснения...

— ...не потребуются, — хором, еле слышно, закончили за неё Гарри, Рон и Гермиона.

***

— Тренировки сегодня не будет, — без выражения сказала Ангелина, как только Гарри, Рон и Гермиона вошли после ужина в общую гостиную.

— Но я ничего такого не делал! — в ужасе вскричал Гарри. — Я ей ни слова не сказал, Ангелина, клянусь, я....

— Знаю, знаю, — несчастным голосом вымолвила Ангелина. — Она говорит, ей нужно время, чтобы всё обдумать.

— Что обдумать? — гневно выкрикнул Рон. — Слизеринцам она сразу дала разрешение! А нам почему нельзя?

Но Гарри очень хорошо себе представлял, насколько Кхембридж приятно держать их в подвешенном состоянии, и прекрасно понимал, что ей не хочется выпускать из рук столь действенное оружие.

— Что ж, — сказала Гермиона, — нет худа без добра — у тебя будет время выполнить задание Злея!

— И это ты называешь добром? — взвился Гарри. Рон таращился на Гермиону в безмолвном потрясении. — Никакой тренировки и дополнительное зельеделие?

Гарри с недовольным видом плюхнулся в кресло, нехотя вытащил из рюкзака пергамент и принялся за работу. Сосредоточиться было невероятно трудно; конечно, он знал, что Сириус появится в камине ещё очень и очень нескоро, но всё же не мог удержаться от того, чтобы не смотреть в огонь каждые две минуты — так, на всякий случай. И потом, в гостиной страшно шумели: Фред с Джорджем наконец-то довели злостные закуски до совершенства и по очереди демонстрировали свои достижения вопящей от восторга толпе.

Сначала Фред откусывал кусочек от оранжевого конца конфеты и театрально изрыгал содержимое желудка в специально подставленное ведро. Затем он с усилием заталкивал в рот фиолетовый кусок, и рвота мгновенно прекращалась. Ассистировавший при показе Ли Джордан через равные интервалы времени ленивым движением убирал рвоту — используя для этого исчезальное заклятие, с помощью которого Злей расправлялся с зельями Гарри.

Из-за всех этих малоприятных звуков, ликующих воплей, начальственных голосов Фреда и Джорджа, которые вовсю принимали предварительные заказы у восхищённой публики, Гарри никак не мог сконцентрироваться. Гермиона тоже только мешала; при очередном ударе струи рвоты по дну ведра и последующем взрыве восторга она всякий раз громко и неодобрительно фыркала, что, собственно, и отвлекало Гарри больше всего.

— Если так не нравится, пойди и запрети им! — раздражённо сказал он, в четвёртый раз вычеркнув неверную цифру — вес толчёных когтей гриффона.

— Не могу, формально они не делают ничего плохого, — сквозь зубы процедила Гермиона. — Они имеют полное право глотать любую гадость, и я не смогла найти ни одного правила, где бы говорилось, что нельзя продавать эту гадость другим идиотам, если, конечно, гадость не опасна — что вряд ли.

Она, Гарри и Рон внимательно пронаблюдали за тем, как Джордж прицельно изверг струю в ведро, заглотил остаток конфеты и под бурные аплодисменты торжествующе выпрямился, широким жестом простирая руки к зрителям.

— Не понимаю, почему они получили за С.О.В.У. только по три балла, — проговорил Гарри, глядя, как Фред, Джордж и Ли собирают у восторженной толпы деньги. — Они ведь действительно знают своё дело.

— Да это же сплошная показуха, от которой нет никакой пользы, — пренебрежительно отозвалась Гермиона.

— Никакой пользы? — с чувством повторил Рон. — Гермиона, да они за какие-то полчаса заработали не меньше двадцати шести галлеонов!

Толпа, окружавшая Фреда и Джорджа, разошлась нескоро, потом Фред, Джордж и Ли очень долго подсчитывали прибыль, так что, когда Гарри, Рон и Гермиона остались в общей гостиной одни, было уже далеко за полночь. Фред, демонстративно погремев коробкой с деньгами (Гермиона сурово нахмурилась), закрыл за собой дверь в спальни мальчиков. Гарри, крайне мало преуспевший в написании сочинения, решил, что на сегодня хватит, и убрал книжки. Рон тихо дремал в кресле. Он издал какой-то невнятный звук, проснулся и мутным взором уставился в огонь.

— Сириус! — вскрикнул он.

Гарри резко обернулся. В языках пламени восседала нечёсаная, тёмноволосая голова.

— Привет, — улыбаясь, сказала голова.

— Привет, — хором поздоровались Гарри, Рон и Гермиона, опускаясь на колени перед камином. Косолапсус громко замурлыкал, подбежал к огню и, невзирая на жар, попытался потереться мордой о лицо Сириуса.

— Как дела? — спросил Сириус.

— Так себе, — ответил Гарри. Гермиона оттаскивала Косолапсуса от огня, чтобы он не опалил усы. — Министерство издало новый указ, и теперь нам нельзя проводить квидишные тренировки...

— А также создавать тайные общества по изучению защиты от сил зла? — лукаво добавил Сириус.

Последовала пауза.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросил Гарри.

— Надо лучше выбирать места встреч, — ответил Сириус и заулыбался ещё шире. — «Башка борова», я вас умоляю!

— Всё же лучше, чем «Три метлы»! — попробовала защититься Гермиона. — Там всегда столько народу...

— Именно поэтому там вас было бы труднее подслушать, — сказал Сириус. — Да, Гермиона, тебе ещё учиться и учиться.

— А кто нас подслушал? — всё так же требовательно спросил Гарри.

— Мундугнус, кто ж ещё, — ответил Сириус и, увидев на лицах ребят полнейшее недоумение, рассмеялся. — Ведьма под вуалью — это он.

— Мундугнус? — поразился Гарри. — А что он делал в «Башке борова»?

— Как что делал? Приглядывал за вами, конечно.

— За мной по-прежнему следят? — сердито воскликнул Гарри.

— Следят, — сказал Сириус, — и правильно делают! Как же иначе, если первое, что вы сделали в свободные выходные, это попытались организовать тайное общество.

Впрочем, Сириус не выглядел ни рассерженным, ни обеспокоенным. Наоборот, он смотрел на Гарри с явной гордостью.

— А зачем Гнус от нас прятался? — расстроенно спросил Рон. — Мы бы с радостью с ним пообщались.

— Ему ещё двадцать лет назад запретили появляться в «Башке борова», — ответил Сириус, — а у бармена очень хорошая память. После ареста Стуржиса у нас больше нет плаща-невидимки, так что Гнус теперь часто переодевается в женское... Ну да ладно... Первым делом, Рон — я обещал твоей маме кое-что тебе передать.

— Что? — в голосе Рона прозвучала еле заметная тревога.

— Она велит тебе ни под каким видом не вступать в запрещённое секретное общество. Говорит, что тебя непременно исключат, и это разрушит твоё будущее. У тебя ещё будет масса времени, чтобы выучиться защите от сил зла. Ты ещё слишком юн, сейчас тебе незачем об этом думать. Кроме того, она, — Сириус перевёл взгляд на Гарри и Гермиону, — просит Гарри и Гермиону также оставить эту затею. Она понимает, что не имеет права ими распоряжаться, но умоляет их не забывать, что прежде всего печётся об их интересах. Она написала бы вам письмо, но боится, что сову могут перехватить, и тогда вы попадёте в беду, а сама встретиться с вами не может, так как сегодня ночью у неё дежурство.

— Какое ещё дежурство? — немедленно спросил Рон.

— Неважно. Это дела Ордена, — ответил Сириус. — В общем, мне поручено передать вам это сообщение. Кстати, не забудьте ей сказать, что я выполнил поручение, она, по-моему, не верила, что я это сделаю.

Возникла ещё одна пауза. Косолапсус, мяукая, пытался достать лапой голову Сириуса, а Рон вертел пальцем в дырке в коврике.

— То есть, ты хочешь сказать, что я должен отказаться от участия в обществе? — в конце концов пробормотал он.

— Я? Ничего подобного! — удивился Сириус. — Я считаю, что общество — отличная идея!

— Правда? — у Гарри полегчало на душе.

— Конечно! — подтвердил Сириус. — Думаешь, мы с твоим отцом стали бы сидеть смирно и слушаться приказов какой-то старой кикиморы вроде Кхембридж?

— Но... в прошлом году ты всё время говорил, чтобы я был осторожен и не рисковал ...

— В прошлом году было ясно, что кто-то в «Хогварце» хочет тебя убить! — возразил Сириус. — А в этом году кое-кто вне «Хогварца» хочет убить нас всех, и мне кажется, что сейчас самое время учиться себя защищать!

— А если нас исключат? — спросила Гермиона, с непонятным выражением на лице.

— Гермиона, это же твоя затея! — уставился на неё Гарри.

— Знаю. Мне просто интересно, что думает Сириус, — она пожала плечами.

— По мне, пусть бы меня исключили из школы, но я умел бы за себя постоять, чем сидел бы в школе как баран, не понимая, что происходит, — ответил Сириус.

— Верно, верно, — с энтузиазмом закивали Гарри и Рон.

— Короче, — сказал Сириус, — как вы будете встречаться? Вы уже решили, где?

— Вот с этим как раз проблема, — ответил Гарри. — Понятия не имеем.

— Как насчёт Шумного Шалмана? — предложил Сириус.

— Слушайте, а это мысль! — возбуждённо воскликнул Рон, но Гермиона скептически хмыкнула, и все, в том числе голова Сириуса в очаге, повернулись к ней.

— Понимаешь, Сириус, в Шалмане вы встречались вчетвером, — сказала Гермиона, — при этом все умели превращаться в животных и могли при необходимости укрыться одним плащом-невидимкой. А нас двадцать восемь, и ни одного анимага, нам понадобился бы не плащ, а шатёр-невидимка...

— Это верно, — несколько смутился Сириус. — Ладно, что-нибудь обязательно найдётся. Помнится, на четвёртом этаже, за большим зеркалом, был довольно просторный секретный проход, думаю, там хватило бы места, чтобы потренироваться в порче.

— Фред с Джорджем говорят, что этого прохода больше нет, — покачал головой Гарри. — Завалило или что-то в этом роде.

— А... — Сириус нахмурился. — Что ж, я подумаю, а потом...

Он неожиданно умолк. На лице появилось напряжённое, тревожное выражение. Он повернулся и посмотрел куда-то вбок, внутрь камина.

— Сириус? — обеспокоенно позвал Гарри.

Но тот исчез. Пару мгновений Гарри остолбенело глядел в огонь, а затем повернулся к Рону и Гермионе.

— Куда он?...

Гермиона судорожно охнула и, не отрывая глаз от камина, в страшном испуге вскочила на ноги.

Среди танцующих языков пламени появилась рука, тщетно пытавшаяся что-то схватить, — широкая кисть с пальцами-обрубками, унизанными уродливыми, старинными кольцами.

Ребята бросились бежать. У двери в спальню Гарри обернулся. Рука Кхембридж в камине по-прежнему царапала пальцами воздух. Казалось, ей прекрасно известно, где именно несколько секунд назад находилась голова Сириуса, которого она твёрдо вознамерилась поймать.