"Гарри Поттер и Волшебный камень" - читать интересную книгу автора (Роулинг Джоанн Кэтлин)Глава 4 ПривратникБУМ! Постучали еще раз. Дудли подскочил. — Кто стрелял? — глупо спросил он. Сзади раздался шум — это дядя Вернон нелепыми скачками пробирался по комнате. В руках у него было ружье — теперь стало понятно, что скрывалось в длинном плоском пакете. — Кто там? — прокричал он. — Я вооружен! Наступила пауза. А потом — ШАРАХ! В дверь ударили с такой сокрушительной силой, что она слетела с петель и с грохотом упала на пол. На пороге стоял великан. Огромная физиономия почти полностью скрывалась под густой гривой спутанных волос и длинной неряшливой бородой, но глаза все-таки можно было рассмотреть, они блестели под всем этим волосяным буйством как два больших черных жука. Гигант протиснулся в хижину, сильно пригнув голову, но все равно смел гривой паутину с потолка. Он наклонился, поднял дверь и без усилий установил ее на место. Завывания бури стали слышны несколько тише. Гигант оглядел присутствующих. — Чайку можно, а? — попросил он. — Измотался как собака. Он прошел к дивану, где, вне себя от страха, сидел Дудли. — Подвинься, жирный, — сказал незнакомец. Дудли взвизгнул и убежал. Он спрятался за спину к матери, которая, в свою очередь, жалась за спиной у дяди Вернона. — Ага, вот и Гарри! — воскликнул великан. Гарри заглянул в суровое, дикое, темное лицо и увидел морщинки вокруг улыбавшихся глаз-жуков. — А я тебя во-о-о-от таким помню, — показал руками великан. — Скажи-ка, вылитый папаша, а глаза — мамкины. Дядя Вернон со скрежетом втянул воздух. — Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! — потребовал он. — Вы врываетесь… вторгаетесь… — Отстань, дубина, — отмахнулся гигант; перегнулся через спинку дивана, отобрал ружье у дяди Вернона, с легкостью завязал его узлом и зашвырнул в дальний угол комнаты. Дядя Вернон, подобно раздавленной мыши, издал писк. — Короче, Гарри, — заговорил великан, поворачиваясь спиной к Дурслеям, — поздравляю с день рожденьем! Вот, притащил тут тебе кой-чего — только, кажись, примял по дороге — ну, ничего, все одно вкусно. Из внутреннего кармана черного плаща он вытащил слегка помятую коробку. Гарри дрожащими пальцами открыл ее и обнаружил внутри большой липкий шоколадный торт, на котором зеленой глазурью было выведено: «С днем рождения, Гарри!» Задрав голову, Гарри посмотрел в лицо огромному человеку. Он хотел сказать спасибо, но слова застряли в горле, и вместо «спасибо» он прошептал: — Вы кто? Великан хохотнул. — Точно, не познакомились. Рубеус Огрид, привратник и дворник в «Хогварце». Протянув невероятную ладонь, он целиком вобрал в нее руку Гарри и сильно потряс. — Ну, как с чайком-то? — напомнил он, потирая руки. — Кстати, ежели чего покрепше, тоже не откажусь. Его взгляд упал на пустой камин, где валялись съежившиеся пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился над камином; никто так и не увидел, что же он сделал, но, когда спустя секунду гигант разогнулся, за решёткой уже полыхал веселый огонь. По отсыревшим комнатам сразу же разлилось уютное тепло, и у Гарри появилось ощущение, что он лежит в горячей ароматной ванне. Великанище развалился на диване, который просел под его тяжестью, и начал выкладывать из карманов плаща разные вещи: медный чайник, скользкую упаковку сосисок, кочергу, заварочный чайник, несколько обколотых кружек и бутылку янтарной жидкости, к которой он основательно приложился, прежде чем приступить к приготовлению ужина. Вскоре хижина наполнилась запахом потрескивавших на огне сосисок. Пока Огрид трудился, все молчали, но, как только он снял с кочерги первые шесть штук аппетитных, пахучих, слегка подгоревших сосисок, Дудли еле заметно пошевелился. Дядя Вернон поспешно предостерег: — Не бери у него ничего, Дудли! Гигант презрительно хмыкнул. — Твоему пончику, Дурслей, ни к чему еще жиреть, так что не дергайся. Он протянул сосиски Гарри. Мальчик невыносимо проголодался, и ему показалось, что он в жизни не ел ничего вкуснее. Во время еды Гарри не сводил глаз с великана. Поскольку никто ничего не объяснял, Гарри решился спросить сам: — Извините, я так и не понял, вы кто? Гигант основательно отхлебнул из чашки и утер рот тыльной стороной руки. — Зови меня Огрид, — сказал он, — как все. Я уж говорил, я — привратник в «Хогварце» — ты, яс'дело, знаешь про «Хогварц». — Ммм… нет, — признался Гарри. Огрид был потрясен. — Извините, — быстро добавил Гарри. — Извините? — проревел Огрид, обращая грозный взгляд к Дурслеям, явно мечтавшим поскорее провалиться сквозь землю. — Это ихнее дело извиняться! Ну, письма до тебя не доходили, ладно, но чтоб ребенок не знал про «Хогварц»! Прям хоть кричи! А сам-то ты чего, никогда не спрашивал, где твои предки всему обучились? — Чему всему? — спросил Гарри. — ЧЕМУ ВСЕМУ? — громовым раскатом повторил Огрид. — Ну-ка, обожди-ка! Он вскочил на ноги. В гневе он, казалось, заполнил комнату целиком. Супруги Дурслей вжались в стену. — Это ж как понимать?! — взревел Огрид. — Стало быть, этот мальчонка — вот этот вот самый — ничего не знает — НИ ПРО ЧТО?! Гарри решил, что это уж чересчур. В конце концов, он же ходил в школу, и оценки у него всегда были неплохие. — Кое-что я знаю, — вмешался он, — я умею считать и все такое. Огрид только отмахнулся: — Про наш мир, я говорю. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей. — Какой мир? Видно было, что Огрид готов взорваться. — Ну, Дурслей! — пророкотал он. Дядя Вернон, мертвенно-бледный, прошептал что-то вроде: «тыры-пыры». Огрид потрясенно смотрел на Гарри. — Как же это ты не знаешь про мамку с папкой! — вскричал он. — Они ж знаменитые! И ты — знаменитый! — Что? Разве мои… мои мама с папой знаменитые? — Не знает… не знает… — Огрид, запустив руку в волосы, уставился на Гарри с неподдельным состраданием. — И тебе не сказали, кто ты такой? — спросил он после долгой паузы. Дядя Вернон вдруг набрался храбрости. — Молчите! — потребовал он. — Молчите, сэр! Я запрещаю вам рассказывать мальчику что бы то ни было! И более храбрый человек, чем Вернон Дурслей, дрогнул бы под свирепым взором, которым наградил его Огрид в ответ, а когда великан заговорил, буквально каждая буква в каждом его слове дрожала от гнева. — Ты ему не сказал? Не читал письмо Думбльдора? Я там был! Я видел, как Думбльдор его писал! Ясно тебе, Дурслей? И ты про это столько скрывал? — Что скрывал? — возбужденно перебил Гарри. — МОЛЧАТЬ! ЗАПРЕЩАЮ! — в панике прокричал дядя Вернон. Тетя Петуния задохнулась от ужаса. — Щас прям, стану я молчать, тупицы, — презрительно бросил Огрид. — Гарри! Ты — колдун. В хижине воцарилось молчание. Слышно было, как грохочет море и свищет ветер. — Я — кто? — ахнул Гарри. — Колдун, ясно, — повторил Огрид, снова усаживаясь на диван, со стоном просевший еще ниже, — и чертовски хороший, если потренируешься, конечно. С такими предками, кем тебе и быть? Ну, чего ж… пожалуй, самое тебе время прочитать вот это вот. Гарри протянул руку к вожделенному желтоватому конверту, адресованному «Море, Лачуга-на-скале, половица, м-ру Г. Поттеру». Он развернул письмо и прочел: Уважаемый м-р Поттер! С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». Список необходимой литературы и оборудования прилагается. Начало занятий — 1 сентября. Ожидаем ответную сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва МакГонаголл В голове у Гарри, как фейерверк, вспыхнули всякие вопросы, и он не мог решить, в какой последовательности их задавать. После некоторого раздумья, он пролепетал: — А что значит, «ожидаем ответную сову»? — Гангрен скоротечный, чуть не запамятовал! — воскликнул Огрид, хлопая себя по лбу с силой, достаточной, чтобы перевернуть груженую телегу, и одновременно доставая из очередного кармана сову — настоящую, живую, встрепанную сову, — длинное перо и пергаментный свиток. Высунув от усердия язык, он нацарапал записку, которую Гарри прочитал вверх ногами: Уважаемый профессор Думбльдор! Вручил Гарри письмо. Завтра едем за покупками. Погода кошмарная. Надеюсь, Вы здоровы. Огрид скатал послание и отдал сове. Та зажала записку в клюве. Потом Огрид отнес сову к дверям и вышвырнул в шторм. Затем вернулся и сел на диван с таким видом, как будто совершил нечто самое обыкновенное, вроде как поговорил по телефону. Тут Гарри осознал, что стоит с широко открытым ртом — и захлопнул его. — О чем бишь я? — начал было Огрид, но в этот момент дядя Вернон, по-прежнему пепельно-серый от волнения, но ужасно сердитый, вступил в круг света перед камином. — Он не поедет, — выкрикнул дядя Вернон. Огрид ругнулся. — Кто б ему помешал, только не такой мугл, как ты, — равнодушно проворчал он. — Не такой кто? — с интересом переспросил Гарри. — Мугл, — пояснил Огрид, — так мы зовем всякий неволшебный люд. Тебе, яс'дело, не подфартило, вырос у таких мугловых муглов, каких еще поискать. — Когда мы взяли его, мы поклялись положить конец всей этой чепухе, — заявил дядя Вернон, — поклялись уничтожить в нем это! Колдун, понимаешь! — Вы знали? — поразился Гарри. — Знали, что я — колдун? — Знали?! — внезапно завизжала тетя Петуния. — Еще бы не знать! Конечно, знали! Кем же еще ты мог быть, при такой матери, как моя треклятая сестричка! Она тоже в свое время получила такое письмо и отправилась в эту — эту школу — а потом появлялась дома только на каникулы! Вечно лягушачья икра в карманах! Вечно чашки превращались в крыс! И только я одна видела, какая она… ненормальная! А родители, ну что вы, они без конца восхищались, ах, Лили то, Лили сё, были счастливы — у них в семье, видите ли, родилась ведьма! Она перевела дыхание и завелась снова. Видно, ей давно, долгие годы, хотелось высказаться. — А потом она познакомилась с этим жутким Поттером, в школе, они сбежали и поженились. Родился ты, и, конечно, я не сомневалась, что ты будешь точно такой же… такой же странный и… и… ненормальный, а потом, здрасте-пожалуйста, она позволяет себя укокошить и — нате вам — у нас на руках колдун! Гарри побелел. С трудом взяв себя в руки, он спросил: — Укокошить? Вы же мне говорили, что они погибли в аварии? — В АВАРИИ? — возмущению Огрида не было предела. Сила его гнева заставила и без того перепуганное семейство Дурслеев забиться подальше в угол. — Поглядел бы я, какая-такая авария смогла бы убить Лили с Джеймсом! Возмутительно! Безобразие! Гарри Поттер сам про себя не знает! Да у нас любая малявка про него наизусть расскажет! — Как это? Откуда? Почему? — настойчиво спрашивал Гарри. Гнев исчез с лица Огрида, уступив место беспокойству. — Не ждал я такого, — сказал он озадаченным, тихим голосом. — Думбльдор говорил, с тобой может оказаться тяжко, да я-то не врубился, ты ж ведь и впрямь ничего не знаешь… Ох, Гарри, Гарри… не знаю, хорошо ли, плохо ли, если я тебе все расскажу, но, с другой стороны, кто-то ведь должен, не пойдешь же ты в «Хогварц» этаким недотепой. Он бросил на Дурслеев недобрый взгляд. — Да и вам не грех послушать — правда, и сам-то я не все знаю, история тёмная … Он сел и некоторое время смотрел в огонь, а потом заговорил: — Видать, начать надо с… с того, кого звать… нет, вот жуть! Вы и имени-то такого не слыхивали, а у нас все знают… — Кого? — Ну… не люблю его поминать. Никто не любит. — Почему? — Гальпийская горгулья! Боятся, вот почему! До сих пор боятся. Черт, как же все это тяжко. Понимаешь, Гарри, был один колдун, он стал… плохой. Хуже чем некуда. Его звали… — Огрид сглотнул, слова не шли с языка. — Может быть, напишете на бумажке? — предложил Гарри. — Да ну, писать еще хуже. Ладно — Вольдеморт. — Огрид содрогнулся, — Не заставляй меня повторять. Ну вот, этот самый… колдун, лет двадцать тому, начал искать учеников. И нашел, яс'дело — которые его боялись, а которые примазывались к власти, потому что уж она у него была, власть-то, будьте покойны. Смутные были времена, Гарри. Никто не знал, кому верить, никто не решался водить дружбу с чужаками… случались всякие ужасные вещи. Мало-помалу он стал побеждать. Яс'дело, кто-то пытался бороться — таких он убивал. Страшной смертью. Оставалось одно безопасное место — «Хогварц». Видать, Сами-Знаете-Кто боялся одного лишь Думбльдора. Не отваживался захватить школу, по крайней мере, тогда. — Вот… Твои мама с папой были самые лучшие колдун и ведьма, каких я только знал. Лучшие ученики в «Хогварце»! И чего Сами-Знаете-Кто ни разу не попытался перетянуть их на свою сторону?… Чуял, видать: не станут они якшаться с Темными Силами, они были с Думбльдором, понимаете? — Может, тем разом он решил их уговорить… а может, устранить… Кто знает… Только десять лет назад, на Хэллоуин, заявился он в деревню, где вы жили. Ты был кроха, годик всего. Он пришел к вам в дом и…и… Огрид вдруг осекся, вытащил из кармана очень грязный носовой платок и трубоподобно высморкался. — Извиняюсь, — сказал он гнусаво. — Но это так грустно — любил я твоих предков, лучше людей не было — а он, ну, то есть… Сами-Знаете-Кто их убил. А потом — и тут-то вся закавыка и есть — он попробовал прикончить тебя. То ли хотел, чтоб не осталось свидетелей, а может, уж просто так полюбил убивать. Но не смог! Знаешь, с чего у тебя шрам на лбу? Это тебе не какой-нибудь ерундовый порез. Такое остается, ежели кого коснутся сильные злые заклятья — а заклятья были такие, что и твоих родителей унесли, и самый ваш дом — а на тебе не сработали, потому-то ты и знаменит, Гарри. Кого он решал убить, никто не выжил, никто, кроме тебя, ведь он тогда угробил лучших колдунов и ведьм — МакКиннонов, Боунсов, Преветтов — а ты, малява, выжил. В мозгу у Гарри промелькнуло какое-то очень болезненное воспоминание. Когда Огрид досказывал свою историю, мальчик вдруг снова увидел ослепительную вспышку зеленого света, причем гораздо отчетливее, чем раньше — и вспомнил еще одну вещь, впервые в жизни: пронзительный, холодный, жестокий смех. Огрид смотрел на него с печалью. — Я самолично тебя вынес с развалин. Думбльдор приказал. Привез тебя к этим вот…. — Полнейшая чушь! — воскликнул дядя Вернон. Гарри так и подскочил; он совершенно забыл о присутствии Дурслеев. При взгляде на дядю Вернона стало ясно, что к нему вернулась его обычная самоуверенность. Он вызывающе глядел на Огрида и сжимал кулаки. — А теперь послушай-ка меня, юноша, — раздраженно сказал дядя Вернон, — я согласен, в тебе есть кое-что странное — я, правда, уверен, что хорошая порка быстренько бы тебя вылечила — что же касается твоих родителей, они были психи, это уж точно, и, по-моему мнению, в мире легче дышится без таких, как они — они получили по заслугам, чего было ждать от всех этих колдунов, с которыми они якшались — я предупреждал, что так и будет, что они рано или поздно влипнут в историю… При последних его словах Огрид не выдержал и, вскочив на ноги, выхватил из-под плаща потрепанный розовый зонтик. Наставив его, как шпагу, на дядю Вернона, Огрид отчеканил: — Предупреждаю, Дурслей — я тебя предупреждаю — еще одно слово… Оказавшись лицом к лицу с опасностью быть насаженным на острие зонта бородатого страшилища, дядя Вернон подрастерял свою решимость; он распластался по стене и замолчал. — То-то же, — Огрид, тяжело дыша, сел обратно на диван, днище которого на сей раз не выдержало и провалилось до самого пола. У Гарри, тем временем, зрели все новые и новые вопросы. — А что случилось с Воль… то есть, с Сами-Знаете-Кем? — Хороший вопрос, Гарри. Не знаю. Исчез. Провалился. Прям в ту же ночь, как попытался тебя убить. Оттого ты стал еще знаменитей. Это, понимаешь, загадка из загадок… Он ведь тогда набирал все больше силы, все больше власти — чего ж ему было исчезать? — Которые говорят, помер. Чушь собачья! Я так скажу: в нем уж и человеческого-то не было ничего, чтоб помереть. Другие думают, он все еще где-то здесь, выжидает, вроде, но в это я тоже не верю. Люди, которые были с ним, вернулись к нашим. Говорят, были, мол, как бы в трансе. Не отважились бы они придти назад, если б ждали, что он снова вернется. — Я себе так мыслю: он живой, сидит где-то, но колдовскую силу потерял. И теперь слишком слабый, чтоб бороться. Чего-то в тебе есть, Гарри, оно его и прикончило. Той ночью случилось такое, чего он не ждал — кто ж его знает, чего это такое было, — только какие-то твои чары добили его, точно. Огрид посмотрел на Гарри с особой теплотой и уважением, но Гарри, вместо того, чтобы почувствовать себя польщенным, уверился, что все происходящее — чудовищная ошибка. Колдун? Он? Да как такое может быть? Всю жизнь его донимал Дудли, тиранили дядя Вернон и тетя Петуния; если бы он и в самом деле был колдун, почему они не превращались в жаб всякий раз, как запирали его в буфете? Если когда-то он победил самого могучего чародея на свете, почему тогда Дудли вечно пинал его ногами, как футбольный мячик? — Огрид, — проговорил он тихо, — мне кажется, вы ошибаетесь. Я не думаю, что могу быть колдуном. К его удивлению, Огрид только хихикнул. — Не можешь быть колдуном, значит? И что, никогда ничего не делалось по твоему желанию, ну, к примеру, когда ты сердился или пугался? Гарри посмотрел в огонь. Теперь, когда его об этом спросили… действительно, все странные события происходили именно тогда, когда он, Гарри, бывал чем-то расстроен или рассержен… за ним гонялись приятели Дудли, и он внезапно оказался вне пределов досягаемости, непонятно как… он не хотел идти в школу с этой кошмарной стрижкой, и волосы отросли… а в самый последний раз, когда Дудли ударил его, разве он не взял реванш, сам того не осознавая? Разве не он напустил на Дудли боа-констриктора? Гарри поднял глаза на Огрида и увидел, что тот весь лучится от радости. — Чуешь? — подмигнул Огрид. — Гарри Поттер не колдун! Ха! Погоди, еще будешь гордостью «Хогварца». Но дядя Вернон не собирался сдаваться без боя. — Разве я не говорил, что он не пойдет туда? — прошипел он. — Он пойдет в «Бетонные стены» и еще будет благодарен за это. Читал я ваши письма — ему, видите ли, понадобится вся эта чушь — книги заклинаний, волшебная палочка и… — Ежели он чего захочет, такое муглиссимо, как ты, ему не помеха, — рыкнул Огрид. — Не пустить сына Лили и Джеймса Поттеров в «Хогварц»! Сдурели? Да он туда записан с рождения. Он идет в лучшую на свете школу колдовства и ведьминских искусств. Семь лет, и он не узнает сам себя. Будет учиться с такими же, как сам, у самого знаменитого мага, Альбуса Думбльд… — Я НЕ СТАНУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО БЕЗМОЗГЛЫЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ КОЛДОВСКИМ ШТУЧКАМ! — проорал дядя Вернон. Но он зашел слишком далеко. Огрид схватился за зонтик и принялся раскручивать его над головой. — НЕ СМЕТЬ, — загрохотал он, — ОСКОРБЛЯТЬ — АЛЬБУСА — ДУМБЛЬДОРА — В МОЕМ — ПРИСУТСТВИИ! С размаху он опустил зонтик, кончик которого указал на Дудли — вспыхнул фиолетовый свет, раздался звук взорвавшейся петарды, металлический скрежет — и через секунду Дудли затанцевал на месте, прижимая руки к толстому заду и завывая от боли. Когда он повернулся спиной, стал виден завиток поросячьего хвостика, высунувшийся из прорехи в штанах. Дядя Вернон заревел. Он втащил тетю Петунию и Дудли в другую комнату и, бросив на Огрида затравленный взгляд, захлопнул за собой дверь. Огрид посмотрел на зонтик и пробежал пальцами по бороде. — Нельзя выходить из себя, — пробормотал он с весьма, впрочем, злодейским видом, — ну, да все одно не сработало. Думал обратить его в свинью, да, видно, он и так уж почти свинья, ничего и делать-то не пришлось. Из-под косматых бровей он искоса бросил взгляд на Гарри. — Ты не сказывай про это в «Хогварце», — как бы между прочим, попросил он. — Я… мне…ммм…. Нельзя мне заниматься магией, понимаешь. Мне, правда, разрешили кое-что, чтобы выследить тебя, доставить письмо и все такое… ну, я потому так и ухватился за это дело… — А почему вам нельзя заниматься магией? — спросил Гарри. — Ох. Ну, я ж и сам учился в «Хогварце», но, по правде сказать, меня это… выгнали. На третий год. Сломали волшебную палочку пополам, все чин-чинарем. Но Думбльдор разрешил мне остаться в дворниках. Хороший человек, Думбльдор. — А за что вас исключили? — Поздно уж, а завтра дел много, — заговорил Огрид громко. — В город надо, книжки там купить и все такое прочее. Он снял с себя толстый черный плащ и бросил его Гарри. — На, укройся, — сказал он. — Не бойся, ежели будет колоться, у меня там в кармане ежики сидят. |
|
|