"Принц драконов" - читать интересную книгу автора (Роун Мелани)

Глава 6

Чтобы окончательно прийти в себя, Сьонед нужно было немедленно принять холодную ванну и встретиться с леди Андраде. Однако на это ушел целый день.

Встреча, устроенная ей Роханом, заставила Сьонед притихнуть. Она стояла посреди внутреннего двора между Камигвен и Оствелем, который велел остальным участникам эскорта найти местных «Гонцов Солнца» и узнать у них, как быть дальше. Услышав этот приказ, Сьонед испытала легкое чувство досады; Рохану следовало сообщить каждому то, что ему нужно было знать. Все обязаны были доверять принцу так же, как доверяла она.

А люди, сопровождавшие Рохана, не просто доверяли хозяину: было видно, что они боготворят его. Предположим, любить его они привыкли с детства, но Сьонед догадывалаcь, что их неподдельное уважение он завоевал только сегодня, убив дракона. Об осторожности или соблюдении всех формальностей в его присутствии не могло быть и речи. Сьонед была безмерно рада этому. Двор, при котором принят чопорный этикет, а люди молчат из страха вызвать гнев хозяина, очень плохо характеризовал бы местного правителя.

— Ты имеешь представление о том, кто эти люди? — наконец прошептала Ками.

— Думаю, да, — ответила Сьонед. — Вот эта светловолосая леди, которая недавно плакала, должно быть, принцесса Милар.

— Поразительная наблюдательность! — съязвила Ками. — Каждому, у кого есть глаза, видно, что она копия Андраде — которая, кстати говоря, тоже выглядит не очень счастливой…

Сьонед сделала вид, что не слышала этой реплики.

— А эта черноволосая женщина — скорее всего жена лорда Чейналя.

— Интересно, кто еще, кроме жены, мог бы так отчитывать беднягу? — лукаво спросил Оствель, но за его легкомысленным тоном крылась та же тревога, которую испытывала Камигвен, и Сьонед сочла за благо помолчать.

Принцесса Тобин и в самом деле устроила мужу жестокий нагоняй. Она ничего не слышала об охоте и напустилась на Чейналя на глазах у всех. Слыша некоторые словечки, слетавшие с ее прелестных губ, слуги безуспешно пытались скрыть улыбки и подмигивали друг другу; казалось, они хорошо знали нрав Тобин, и когда ее гнев был направлен на кого-то другого, это доставляло им живейшее удовольствие. Пока жена отпускала ядовитые намеки на возможный срок его жизни и происхождение предков, лорд Чейналь невозмутимо снимал седло со своего бешеного жеребца и проверял, насколько сбились об острые камни его стальные подковы. Затем, когда долг перед конем был исполнен, он переключил все свое внимание на жену: взял в каждую руку по длинной косе, притянул к себе и зажал рот поцелуем.

Во двор выбежали два мальчика. Они ловко увертывались от лошадей, грумов и местной прислуги и требовали, чтобы им немедленно показали охотничьи трофеи. Серые глаза выдавали в них сыновей Чейналя, и Сьонед улыбнулась, когда лорд отпустил задохнувшуюся жену и крепко обнял близнецов.

Тем временем на Рохана накинулись мать и тетка: он терпеливо сносил и тревожные расспросы первой, и сердитый взгляд второй. Когда вся семья двинулась к лестнице, которая вела в замок, Оствель оглянулся по сторонам и пришел в полное замешательство.

— Сьонед… Тебя никто не встречает.

— Торжественной встречи не будет. Вернее, будет, но совсем не такая, как ты думал, — сказала она, следя взглядом за принцем.

Камигвен застыла на месте.

— Что? Да как он смеет?

— Пожалуйста, Ками! У него только что умер отец. Мы не можем рассчитывать…

— А я могу и рассчитываю! — вспылила она.

— Ками, не сейчас, — тихо сказала ей Сьонед. У подножия лестницы леди Андраде отделилась от остальных и подошла к Сьонед. Лицо ее было мрачным.

— Долго же вы ехали!

— Мы торопились изо всех сил, — ответила Сьонед. Смерив уничтожающим взглядом ее потрепанный дорожный костюм, Андраде сказала:

— Оно и видно. Поднимайся наверх. Раз уж больше никому нет до тебя дела, о вас позаботится Уриваль. Приведи себя в порядок. Я приду на закате. — Бросив эти слова, она повернулась и ушла.

— Почему она такая злая? — недовольно спросила Камигвен, когда они шли по двору. — Мы ни в чем не виноваты!

— Если кто и виноват, так это принц, — сказал Оствель. — Разве так встречают невесту?

— Я больше не желаю слышать об этом! — взорвалась Сьонед. — Не смейте говорить обо мне как о его невесте! Никакой помолвки не было! И слава Богине! Потому что я совсем не уверена, что хочу этого…

Она с раскаянием посмотрела на их потрясенные и огорченные лица. Друзья заботились только о ее счастье: они любили ее. Может быть, Рохан со временем позволит посвятить их в тайну затеянной им игры? И только тут к Сьонед начал возвращаться ее хваленый здравый смысл: она вспомнила, что для начала неплохо было бы посвятить в эту тайну ее самое…

Уриваль, главный сенешаль замка Богини, встретил их в знаменном зале. Пока все трое с открытыми ртами осматривались по сторонам, пораженные обилием ковров, прекрасной мебели и резного дерева, он окликнул Сьонед по имени и с сочувственной улыбкой двинулся навстречу.

— Конечно, ты имела право рассчитывать на более теплый прием, — сказал Уриваль, когда они обменялись приветствиями, — но что поделаешь? На рассвете скончался старый принц, и Рохан тут же сломя голову помчался мстить убийце отца… — Он пожал плечами. — Да, Сьонед, ты не могла выбрать худшего времени для приезда.

— Это не имеет значения. — Сьонед знала, что приехала в самое подходящее время. В суматохе никто не обратит на нее внимания, и она без помех сумеет познакомиться с этим местом и составить мнение о живущих здесь людях.

— Я уже распорядился приготовить вам покои, ванну и чистую одежду. Мы в трауре, — напомнил он. — Пришлось подбирать на глазок.

Камигвен вздохнула.

— Это значит, что я буду все время наступать себе на подол, а у Сьонед будут видны лодыжки. Если бы только мы не утопили в реке весь наш багаж!

— Интересная история. С удовольствием послушаю, — откликнулся Уриваль. — Но лучше сначала рассказать вам об этом замке, пока вы в нем не заблудились.

— Они поднимались по главной лестнице, устланной толстым голубым ковром и огражденной отшлифованными до блеска деревянными перилами. — Начну с того, что он огромен. Пять этажей над землей, подвал для хранения продуктов — самое холодное место в этом пекле — и Пламенная башня, такая высокая, что, говорят, в иные дни с нее видны Восточные Воды. Сейчас там горит костер, извещающий о смерти старого принца.

— Мы видели его по дороге сюда, — сказал Оствель. — Когда похороны?

— Завтра вечером. Я не знаю, пригласят ли вас.

— Уж конечно, Сьонед пойдет на них! — ощетинилась Камигвен.

— Только в качестве одного из фарадимов, и ни в каком другом, — твердо сказала Сьонед.

— Но ты же собираешься стать…

— Нет! — Она впервые в жизни повысила голос на подругу, и смуглые щеки Камигвен вспыхнули от неожиданности. — Я уже сказала тебе, что ни в чем не уверена. Может, стану, а может, и нет… — О Богиня, неужели одной короткой беседы с Роханом хватило, чтобы так разговаривать со старыми друзьями? Да что же он с ней делает? Она начинала понимать, что связалась с действительно опасным человеком.

Сьонед попыталась исправить положение улыбкой.

— Извини, Ками, я не хотела тебя обидеть. Просто все мы устали. Уриваль, расскажи нам о Стронгхолде что-нибудь еще, ладно?

У Уриваля было тонкое треугольное лицо, широкие брови и огромные прекрасные глаза необычного каре-золотистого цвета. Раньше Сьонед никогда не удавалось скрыть что-нибудь от этих глаз, и сейчас в них мелькнуло выражение, которое заставило ее занервничать. Но сенешаль предпочел прийти к ней на выручку и принялся рассказывать о покоях этого чудесного замка. Они поднялись на второй этаж, прошли по нескольким длинным коридорам и очутились в той части замка, которую Уриваль назвал «северным крылом». Вдоль всего крыла шла галерея с окнами от пола до потолка. Окна были открыты настежь, и залитый солнцем коридор заполняла смесь ароматов, доносившихся из разбитого внизу сада.

— Все это дело рук принцессы Милар, — объяснил Уриваль. — Когда-то тут не было ничего, кроме голых скал и песка. Она разбила здесь сады, проложила дорожки и даже провела сюда ручей. А с другой стороны замка, где живет семья принца, бьет настоящий фонтан.

Сьонед залюбовалась аккуратными клумбами и ухоженными деревьями, между которыми протекал ручей и вились усыпанные серебристым гравием дорожки. Сад напоминал гобелен. Там и сям были разбросаны каменные скамьи; через неширокий водный поток были перекинуты выгнутые бело-голубые мостики. Здесь, в Пустыне, вода была драгоценностью. Только сказочно богатый человек мог позволить себе блажь провести сюда ручей и разбить фонтан. Блажь? Там, где она выросла, к ручьям относились как к чему-то само собой разумеющемуся. Сьонед стало ясно, что она начинает думать как местная уроженка, и девушка вновь подивилась тому, какое влияние оказал на нее Рохан.

— Тут прекрасно, — вздохнула Камигвен. — Похоже на ладонь великана, в которой зажат крошечный садик… Но что же они делают, когда хотят видеть небо?

— Ты забываешь, что мы не в Крепости Богини, окутанной туманом всю зиму,

— возразил Уриваль. — Но если бы тебе довелось побывать на берегу Восточных Вод, где нет ничего, кроме неба и моря, а на все Долгие Пески приходится одна — единственная высокая скала, в этих холмах ты бы чувствовала себя как в раю! — Он откинул назад темные седеющие волосы и усмехнулся. — Поторопитесь, детки, иначе ванны нагреются.

— Нагреются? — ошеломленно спросил Оствель.

— Только круглый дурак будет принимать в таком пекле теплую ванну.

Оказавшись в отведенных ей покоях, Сьонед поспешила в ванную — небольшую, но удобную. Ванна была наполнена водой, однако Сьонед решила сначала ознакомиться с убранством комнаты. Пол был выложен зелено-голубой черепицей, повторявшей расцветку спальни. Большая железная ванна, выкрашенная белой краской, покоилась в резной деревянной раме. Раковина, полки, вешалки для полотенец, даже унитаз — все было таким же изысканным и элегантным, как розы в керамической вазе из Кирста, стоявшей рядом с ванной. Судя по всему, принцесса Милар заботилась о личных удобствах не меньше, чем об общественных.

Если такие покои выделяли гостям попроще, вроде нее, то на что же похожи остальные части замка? Сьонед разделась и погрузилась в прохладную воду, решив, что Уриваль должен был приказать выделить ей покои побольше. Но понежившись в ванне и смыв с себя дорожную грязь, она даже обрадовалась, что сенешаль совершил ошибку. Неужели она действительно будет хозяйкой этого огромного замка?

Она намочила голову и рассеянно следила за плывшими по воде прядями. Вдруг девушка вспомнила то, что она давно знала, а Рохан — нет… Корона! Огонь самой Сьонед стал золотым обручем на его лбу… А потом уже сам Рохан сделал королевой Сьонед, женившись на ней… Она вспомнила грязного, измученного юношу, которого встретила сегодня днем, его тихий голос, способность разжечь в ней чувства и таинственный план, к которому не раздумывая согласилась примкнуть. Он собирался использовать ее, внезапно подумала девушка. Не слишком ли легко он использует людей?

Здравый смысл, таившийся в нетронутой Огнем части сознания, подсказал ей жестокий ответ. Рохан был принцем! Она выходила замуж не за человека, а за власть, земли и честолюбие. Если вообще выходила…

Сьонед вылезла из ванны и вынула затычку, следя за медленно вытекавшей водой. Наверно, ее здесь очищают от грязи и используют вновь, одобрительно подумала она. Расчетливо, бережливо и в то же время чисто. Когда она была маленькой и жила у реки, они каждое лето специально на время уезжали в ближайшее имение, чтобы дать возможность провести в доме уборку. И еще она подумала о том, как много здесь нужно воды, чтобы не только мыться, но и содержать в чистоте такой гигантский замок.

Досуха вытершись, она вышла из ванной и надела уже приготовленную для нее одежду. Платье оказалось в самый раз, несмотря на подозрения Ками, и было намного красивее всего, что до сих пор приходилось носить Сьонед. Девушка причесалась, заплела косу и надела сверху тонкую вуаль из серебристо-серого шелка, для надежности приколов ее несколькими плоскими булавками. В одну из стен было вделано большое зеркало; рассмотрев свое отражение, Сьонед улыбнулась. Пусть Рохан видел ее уродиной, но она постарается, чтобы это больше никогда не повторилось.

Приближался закат, но никто не стучал к ней в дверь. От нечего делать Сьонед подумала, не осмотреть ли крепость в одиночку, но предпочла остаться у себя и насладиться предоставившимися удобствами. Поместье Речной Поток было довольно приятным местом, а в Крепости Богини встречались покои, которые можно было считать воплощением элегантности. Однако они и вполовину не были так велики и так красивы, как комната, в которой Сьонед находилась в данную минуту. Девушка начала с интересом разглядывать ее. На кровати, в которой свободно уместились бы четверо, красовалась гора пышных подушек в голубых и зеленых шелковых наволочках. Шторы были не из плотной шерсти, как в холодных Кунаксе и Гиладе, но из тонкого прозрачного шелка, расшитого мелкими белыми цветами, и висели они здесь совсем не для тепла, а чтобы не пропускать насекомых. Паркет устилали ковры, и Сьонед поняла, что больше никогда, проснувшись поутру, не встанет босыми ногами на холодный каменный пол. Та же черепица, что и в ванной, обрамляла зеркало, окна и дверной проем. Стены из тесаного камня были покрыты белой штукатуркой.

Тут открылась входная дверь, и Сьонед испуганно подскочила. Но это была не Андраде, а Камигвен. Она оглядела комнату и удовлетворенно кивнула.

— Так я и знала! Здесь роскошнее, чем у меня или Оствеля. Я была уверена, что Уриваль выделит тебе что-нибудь более соответствующее твоему новому положению.

Сьонед предпочла пропустить это замечание мимо ушей.

— Красиво, правда? А как у тебя?

— Почти так же, только комната не такая большая и мебели в ней поменьше. И ванная общая… Слушай, когда тебя представят принцессе Милар, будь добра, попроси у нее шелка на новые платья. Может, она что-нибудь про себя и подумает, но ничего не…

— Ками, я никого ни о чем просить не буду.

— Ты идиотка! Все равно скоро здесь все станет твоим, и не вздумай снова отрицать это! Я видела твои глаза… И его тоже!

— Ты ничего не видела.

— Думаешь, я слепая и глухая, да? О чем вы говорили, когда ушли?

— Я тоже не прочь это выяснить. — Голос леди Андраде, прозвучавший в дверях, заставил обеих девушек вздрогнуть. — Камигвен, надеюсь, ты простишь нас…

Всеми фибрами своего тела излучая недовольство, Ками вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. В темно-сером шелке Андраде выглядела величественно как никогда; ее яркие волосы прикрывала вуаль в тон. Садясь в стоявшее у окна голубое кресло, она холодно оглядела Сьонед.

— Ну, что ты теперь думаешь о лице в Огне?

— Я не уверена, что понимаю вас, миледи. — Сьонед взяла другое кресло и села, не спрашивая позволения у Андраде.

— Милое дитя, мы обе знаем, что ума у тебя хватает, а гордости даже больше, чем достаточно. Так что перейдем к делу и не будем хитрить друг с другом. Ты выйдешь за него?

— Я не знаю.

— Он молод, богат, довольно красив, умен. Кроме того, он принц. Чего тебе не хватает? Однажды ты сказала мне, что поняла, кто он такой, когда поглядела ему в глаза.

— Глаза красивые, — признала Сьонед. — Но мне кажется, что скрывают они гораздо больше, чем говорят.

— О чем, во имя Богини, вы беседовали друг с другом? — воскликнула Андраде.

Сьонед доставляло злорадное удовольствие дразнить могущественную леди Крепости Богини.

— Мы согласились подождать, — сказала она чистую правду.

— Как долго?

— Он что-то говорил о Риалле…

— Что?! В Визе у него не будет для этого времени. Ролстра, который следит за каждым принцем, Ролстра, готовый… — Она расхохоталась. — Сам Ролстра! С кем он вздумал тягаться, этот несчастный мальчишка, проклятый сын дракона?

Пораженная Сьонед застыла на месте. Мозг ее лихорадочно работал, пытаясь вспомнить все, что говорили о верховном принце. Жестокий, хитрый, коварный интриган — впрочем, Андраде и сама была не обделена этими качествами — Ролстра был ее старым врагом. Причину этой вражды никто толком не знал. Он управлял Маркой из замка Крэг, вмешивался в дела всех остальных принцев и обладал уймой дочерей…

Она втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Так вот что было на уме у Рохана!

— Верно. Вижу, ты все поняла, — сказала Андраде, правильно расценив ее мрачную усмешку. — Ты доверяешь ему?

После недолгой паузы Сьонед ответила, на сей раз ничуть не кривя душой:

— Не уверена. Я не знаю, выйду ли за него. И никто не знает, кроме него самого. Я буду доверять ему, если он докажет, что имеет на это право.

— Сделай все, чтобы он начал доверять тебе, Сьонед. Расскажи ему о себе всю правду, если потребуется, затем докажи, что ты достойна доверия, и завоюй его. Подозрительность хороша, когда нужно возбудить аппетит у любовника, но между мужем и женой она недопустима.

— Нам нужно поверить друг в друга, — пробормотала Сьонед. Она встала и бросила на Андраде умоляющий взгляд. — Скажите мне, что все кончится хорошо. Пожалуйста…

— Ох, Сьонед… — Андраде встала и обхватила ладонями лицо девушки. — Пусть разведенный тобою Огонь никогда не обожжет тебя. Пусть Воздух никогда не нашлет на тебя бурю. Пусть твоя тропа по Земле всегда будет ровной, и пусть Вода твоих слез всегда будет сладкой от радости. — Когда Сьонед услышала это древнее благословение, ее глаза увлажнились, и леди Крепости Богини стерла капли со щек девушки. — Только дай ему любить себя и люби его в ответ…

На обратном пути в Стронгхолд Рохан не ответил ни на один из вопросов Чейна, и тот остался несолоно хлебавши. Принц вообще не был расположен к беседе. Так что когда Тобин привела мужа в ванную и потребовала все рассказать ей, Чейну оставалось только пожать плечами.

— Если бы я что-нибудь знал, непременно поделился бы. Потрешь мне спину?

Когда он залез в воду, Тобин осталась в одной нижней рубашке и так рьяно принялась тереть его мочалкой, что Чейн вскрикнул.

— Ох, не строй из себя младенца! Ты грязный, как мальчишка, который целый день провел на конюшне, а воняешь еще хуже… Ну что ж, по крайней мере, я знаю, как ее зовут.

— Как?

— Сьонед. Она собирается выйти замуж за Рохана.

— Никогда бы этого не подумал, судя по выражению его лица.

— Он ни разу не посмотрел на нее во дворе, и торжественной встречи тоже не было. Чейн, он даже не представил ее матери! — Она намылила ему руку. — Расскажи лучше про дракона.

Краткий отчет Чейна то и дело прерывался восклицаниями. Закончился он следующими словами:

— Никому не говори, что потом его вырвало. Во-первых, это выглядит совсем не героически, а во-вторых, не годится для саги.

Она улыбнулась в ответ.

— Можешь быть уверен, в официальный отчет этот эпизод не войдет. Ох, Чейн, как был бы горд отец!

— Знаешь, Рохан сказал, что это последний дракон, которого он убил. Но даже если он и промолчал бы, я все равно догадался бы об этом.

— Я ожидала этого. Повернись, милый. Он послушался и обернулся к ней лицом.

— Ладно… А на обратном пути нам попалась эта девушка. Черт побери, она возникла прямо из песка, как мираж! Рохан увел ее, чтобы поговорить. Я не мог следить за ними, потому что эта глазастая смуглянка — Ками, кажется, — засыпала меня кучей вопросов. Мне больше понравился ее молодой человек. Хорошо сидит на лошади и такой властный, хотя вовсе не фарадим. — Когда жена начала тереть ему грудь — скорее лаская, чем моя, — Чейн закрыл глаза. — Ох, как хорошо… — пробормотал он.

— Выкладывай остальное, — приказала Тобин.

— Ну, кажется, они потеряли нескольких лошадей и весь свой багаж, когда переплывали Фаолейн. Я знаю эту переправу. Она опасна даже для людей, и могу себе представить, что пришлось пережить бедным «Гонцам Солнца». Девушка начала извиняться за их вид. Я думаю, она ожидала, что в Стронгхолде их встретят по — другому.

— Как и Андраде. Тетка ужасно злится из-за этого. Почему он не захотел встретить Сьонед?

— Сегодня я следил за тем, как он расправился с драконом… — задумчиво сказал Чейн. — Мы всегда знали, что он умен, но ты бы видела, что он с ним cделал! Он знал все слабости дракона и превратил их в свои преимущества. Мне кажется, что это так просто не кончится. Никто и представления не имеет, что выйдет из этого мальчика…

— Если я попрошу, он расскажет мне все, — решительно заявила Тобин.

— На твоем месте я бы не стал утверждать этого. Он больше не твой младший братишка.

— Рохан всегда будет моим младшим братишкой, и помоги ему Богиня, если он забудет об этом! — Она намылила мужу голову. — А что случилось потом?

Чейн зажмурился: по его лицу текла пена.

— На обратном пути никто и слова не вымолвил. Но можешь мне поверить, Рохан думал о чем угодно, только не о драконах.

— Гм-м… — Тобин вылила ему на голову ковш чистой воды. — Заканчивай один. Сам знаешь, что бывает, когда я начинаю мыть остальное.

Он посмотрел на жену через плечо и улыбнулся. — А что, получалось совсем неплохо!

Купание Рохана было менее веселым, но более продолжительным. Какое-то время рядом была мать. Пока она бестрепетно промывала и перевязывала рану, пришлось дважды пересказать ей подробности битвы с драконом. Затем Милар изложила сыну все, что она думает об этой идиотской и смертельно опасной затее, и вдруг заплакала.

Кончилось тем, что явилась Андраде, велела сестре идти к себе, а племяннику молча указала на дверь ванной. Рохан заартачился.

— Я мыла тебя в то утро, когда ты родился, — резко напомнила она, — Тогда ты двинул меня кулаком в глаз. Так что я могу позволить себе все и не посмотрю, принц ты или не принц. Можешь не глядеть на меня волком. Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. — Андраде посмотрела на Вальвиса — юного оруженосца, который впустил ее в комнату. — Ступай, малыш. Я сама могу подать ему мыло и полотенце.

Вальвис нерешительно глянул на Рохана. Тот кивнул и добавил:

— Зайдешь позже. У меня есть для тебя дело.

Мальчик поклонился и быстро улизнул.

Рохан вошел в ванную, разделся, сгорая от смущения под пристальным взглядом тетки, и залез в прохладную воду. Как он и ожидал, Андраде сразу же принялась читать ему мораль.

— Я не знаю, какую игру ты затеял, но вовсе не в восторге от чужих интриг. Тем более когда интриговать начинает мой ближайший родственник и не говорит, что задумал.

— С чего ты взяла, что я что-то задумал?

— Святая простота! Рохан, ты умеешь строить из себя невинную овечку, но со мной этот номер не пройдет! Почему ты не удосужился устроить девушке встречу? Нет, не как будущей принцессе — об этом разговор особый… Но если бы не Уриваль, она до сих пор стояла бы во дворе!

— Я знал, что могу рассчитывать на него. — Рохан сосредоточенно тер грязную ногу.

— Ах, знал? А на Сьонед ты тоже рассчитываешь? Она почти ничего не сказала — я догадываюсь, по чьей указке, — но обмолвилась, что вы решили подождать до Риаллы. — Андраде фыркнула. — Интересно, надолго ли вас хватит, раз вы оба уже почувствовали Огонь!

— А ты когда-нибудь чувствовала его? — внезапно спросил юноша.

— Не твоего ума дело, паршивец! — огрызнулась она. Видя, что вылазка на вражескую территорию потерпела фиаско, Рохан решил вернуться к чрезвычайно интересовавшему его предмету.

— А что еще она говорила? — Нервы принца напряглись до предела. Если он не сможет доверять ей, все пропало…

— Что у тебя красивые глаза, — с досадой ответила Андраде.

Рохан спрятал улыбку.

— Ты никогда толком не рассказывала мне о ее семье.

— Вот уж не знала, что тебя интересует генеалогия. Я думала, это конек Мил. С отцовской стороны Сьонед из рода принца Сирского, младший сын которого унаследовал земли в Речном Потоке. Ее бабушка по матери была «Гонцом Солнца», пока в нее не влюбился принц Кирстский и не увез ее к себе на остров. Знатностью она тебе не уступает, можешь успокоиться.

— Раз уж ты выбрала ее для меня, в этом можно было не сомневаться, — изысканно учтиво ответил Рохан. — Так что ты там говорила о каких-то интригах?

— Грубая работа, — презрительно сказала она, и у Рохана вспыхнули щеки. — Знаешь, стоило мне услышать слово «Риалла», и я сразу все поняла. Представляю себе, как ты будешь хлопать глазами, гляди на Ролстру и пытаясь убедить его, что ты полный кретин!

Рохан засмеялся.

— Ну, не полный… Просто очень молодой и слегка глуповатый. — Он встал из ванны и обмотал бедра полотенцем.

— Сьонед кое-что говорила не только про глаза, но и про другие части твоего тела, — сладко пропела коварная Андраде.

Если тетка намеревалась вогнать его в краску, то справилась с этим блестяще. Принц затейливо выругался и уставился на нее.

— Прекрати смущать меня и рассказывай, о чем она говорила, — пробормотал он.

— О нет! — хихикнула она. — Узнавай сам! — Она накинула ему на голову полотенце и стала вытирать волосы. — Ладно, раз уж ты собрался перехитрить самого Ролстру, действуй. Я помогу — если только ты решишь, что мне можно доверять. Но ты должен обещать…

— Что? — спросил он, с опаской глядя на тетку из-под полотенца.

— Жениться на ней, Рохан. Вы оба очень дороги мне, — сказала она, отводя глаза куда-то в сторону. — Ты никогда не найдешь женщину, которая подходила бы тебе больше, чем Сьонед.

— А если не пообещаю? Андраде тихонько засмеялась.

— Твое тело уже сделало это. Стоит только упомянуть ее имя…

Рохан не знал, куда девать глаза. Он надеялся, что тетка ничего не заметила. Однако чувство юмора еще не окончательно покинуло принца, и он улыбнулся.

— Так что ты мне предлагаешь? Носить тунику подлиннее?

— Нет. В таких случаях больше подходит широкий плащ! — злорадно ответила Андраде.

Для свидания Рохан выбрал рощу у разбитого матерью грота, который летом служил убежищем от невыносимого зноя. Фруктовые деревья за неслыханную цену привезли сюда из Оссетии, Луговины и Сира, а затем пересадили в почву Пустыни и ухаживали за ними с такой любовью, что это не могло не дать результата. Через десять лет они разрослись в роскошную рощу у грота, где ручей, питавший водой весь Стронгхолд, впадал в маленький пруд. Рохан в детстве любил играть здесь и считал, что нет лучшего места, где можно было бы посидеть, помечтать и послушать журчание воды. Ему хотелось первым показать рощу Сьонед.

Вальвис все устроил. Оруженосец ворвался к нему сразу после ужина и задыхаясь выпалил:

— Милорд, ваша леди прибудет к вам в полночь!

Выражение мальчика заставило Рохана улыбнуться; Вальвис был отнюдь не дурак. Он был именно в том возрасте, когда роман между принцем и красивой леди возбуждает воображение, и тайные свидания под покровом ночи были как раз в его вкусе. Рохан хорошо знал, что значит быть посредником между влюбленными, потому что в тот год, когда Чейналь оставил Радзин и прибыл, чтобы принести Зехаве вассальную клятву, ему самому было одиннадцать. Хотя Рохан нещадно дразнил сестру, поручение устроить ее встречу с красивым молодым лордом заставило его затрястись от радости. Чейналь с первого взгляда не просто понравился ему, но привел в восхищение: несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте, Чейн никогда не обращался с ним как с ребенком. Лорд убивал сразу двух зайцев, с улыбкой подумал Рохан: привлекал на свою сторону и будущего принца, и брата девушки, на которой надеялся жениться. И все же Рохан знал, что их дружба не была корыстной. За последние годы она только выросла: Чейн был одним из немногих людей, которым принц полностью доверял.

Очень многое зависело от того, сможет ли он доверять Сьонед. Очень многое зависело и от Ролстры, которого принц прекрасно знал и которому не доверял ни на грош. Весь план Рохана строился на том, сумеет ли он вызвать доверие двух людей — вернее, на том, сумеет ли он заставить двух совершенно разных людей поверить в две совершенно разных вещи.

Принц Зехава правил силой своего меча, демонстрируя ее победами над драконами и меридами. Верховный принц Ролстра правил силой ума, которую демонстрировал, унижая соседние государства и их властителей. Рохан же хотел построить свою власть и на том и на другом — с помощью унижения Ролстры на Риалле и последующей победы над меридами — и прибавить к ним свой собственный способ: прийти к верховной власти, опираясь на силу закона. Сьонед не принесла ему ни союзников, ни земель, но дала нечто намного более полезное: фарадимов. Представительница «Гонцов Солнца» в Пустыне, которую звали Антула, становилась стара, и Рохан собирался отправить ее в Крепость Богини, чтобы она могла прожить остаток дней вдали от вредного для нее климата Пустыни. Антула рассказала ему, как работает сеть фарадимов, и сообщила, что все они подчиняются не государям, при дворе которых живут, а своему начальству, обитающему в Крепости Богини. Они не участвовали в войнах и сражались только за собственную жизнь, избегали вступать в споры между двумя сторонами и категорически отказывались использовать свою силу для убийства. Однако когда фарадимов возглавила Андраде, их стремление к отречению от мира стало менее отчетливым, хотя сама новая леди Крепости Богини вела себя подчеркнуто беспристрастно. Видно, ждала, пока подрастет Рохан, чтобы женить его на «Гонце Солнца»…

Но Сьонед должна, быть предана ему, а не Андраде… Нет, надо перестать мучить себя сомнениями, сумеет ли он завоевать ее ум так же, как уже завоевал ее тело и, возможно, сердце! Рохан грустно рассмеялся, когда понял, что Огонь опалил их обоих. Но ему была нужна принцесса, а не просто жена.

Он давно подозревал, что Андраде намеренно сосватала его родителей. Милар использовала богатства Зехавы, чтобы украсить его дом и жизнь в нем, что чрезвычайно способствовало укреплению его престижа. Теперь Рохан видел, что именно это стало основой его собственной усиливавшейся с каждым днем власти. Он был благодарен матери за ее неустанные труды. Но юный принц нуждался в женщине, которая была бы способна на нечто большее, чем управлять замком, рожать детей и заказывать гобелены. Он нуждался в такой женщине, какую Чейну посчастливилось найти в Тобин: женщине, которой можно было бы доверять, которая трудилась бы с ним рука об руку, понимала бы и его устремления, и его самого. Принцесса — фарадим действительно могла сделать его могущественным. Да, конечно, план принадлежит Андраде, но кто будет смеяться последним?

Рохан понимал, что его собственные цели для большинства людей должны оставаться тайной. Ему придется разыгрывать нерешительность во время ежегодного принятия клятвы от своих вассалов, следующей весной проиграть войну меридам, заплатить им выкуп и внушить мысль о возможности полной победы. Нужно будет подождать две-три весны, заставить их днем и ночью мечтать отвоевать Стронгхолд, а уж потом он покажет себя настоящим сыном дракона…

А Риалла… Он невесело улыбнулся и провел рукой по гладкой серебристой древесной коре. Ролстра предложит ему одну из дочерей. Рохан сделает вид, что раздумывает. Верховный принц примется всячески умасливать его, но Рохан напомнит, что обещания умирают вместе с принцем, а договоры остаются. Он поведет с Ролстрой захватывающую игру: будет делать вид, что выбирает между принцессами, и потихоньку добьется от их отца подписи на одном пергаменте за другим. А потом женится на Сьонед.

Рохан хладнокровно рассчитал все последствия этой женитьбы — вернее, неженитьбы на дочери Ролстры. Принца Клуту, правителя Луговины, может хватить удар: его земли были традиционной ареной битвы между Маркой и Пустыней. Последняя война состоялась во времена правления деда Рохана, Загроя, силой заставившего предшественника Ролстры подписать Линский договор, согласно которому Пустыня обретала независимость «до тех пор, пока Долгие Пески изрыгают огонь». Если Ролстра как следует разозлится или сможет заручиться поддержкой достаточного количества союзников, чтобы «отомстить» за отвергнутую дочь, Клута вылезет вон из кожи, но не допустит повторного ведения военных действий на его территории, и тем самым сыграет на руку Рохану. Но Ролстра мог напасть на Пустыню и с другого плацдарма: со стороны Кунаксы. К нему присоединились бы тамошние жители и нашедшие у них приют мериды. Рохан с тоской вспоминал замок Феруче, стоявший на горном перевале и нависавший над пустыней. Он долго принадлежал меридам, но несколько лет назад Зехава пообещал крепость Ролстре в обмен на помощь. На заключительном этапе войны с меридами верховному принцу было выгодно присоединиться к Зехаве, поскольку замок Феруче охранял главный торговый путь на север, а защита караванов приносила его владельцу большие барыши.

Рохан видел Феруче, когда принимал участие в своей первой и пока единственной битве. Переодетый простым воином, он присоединился к рекрутам своих вассалов, в то время как родители считали, что он прохлаждается в Стронгхолде. Он довольно долго прожил бок о бок со своими новыми товарищами в лагере, разбитом под стенами крепости, пока не вошел в нее вместе с отцом и Чейном и не был вынужден раскрыть свое инкогнито. Феруче лежал среди розовато — золотистых вершин так же уютно, как кулон между грудей женщины. Климат здесь был прохладный, и замок мог бы стать чудесной летней резиденцией. Рохан решил, что сделает его свадебным подарком Сьонед. Если девушка успешно справится с отведенной ей ответственной ролью, она будет достойна столь щедрого дара.

Однако все расчеты тут же улетучились, едва Рохан увидел, что она идет навстречу. Вуаль, прикрывавшая ее от макушки до самых пят, в свете луны отливала темным серебром. Конечно, в костюме для верховой езды ее черты были видны лучше, но теперь, когда длинные ноги Сьонед прикрывала таинственная тень, у Рохана перехватило дыхание. Он приказал своему телу успокоиться и тихонько окликнул девушку по имени. Ничуть не испугавшись, она лукаво улыбнулась и обернулась к принцу.

— Я еще никогда не встречалась с мужчиной в полночь. Кажется, мне это нравится!

Рохан готов был расцеловать ее.

— Когда мы поженимся, то будем устраивать такие свидания каждую ночь. И неважно, что скажут люди, если узнают, что принц тайком встречается с собственной женой! — Он помолчал мгновение, а затем продолжил:

— После моего безобразного сегодняшнего поведения я не рассчитывал, что ты согласишься разговаривать со мной. Сьонед, ты думала об этом?

— Сначала мне нужно было узнать, чем оно вызвано, — ответила она, глядя в сторону.

Рохан кивнул, оценив ее осторожность, но в глубине души был разочарован тем, что девушка отказалась от своей слепой доверчивости. Впрочем, рассчитывать на это было бы глупо: Сьонед еще раз подтвердила, что умеет не только чувствовать, но и думать. Рохан указал девушке на скамью и, когда они уселись рядом, но не прикасаясь друг к другу, начал рассказ.

— Ты знаешь, что такое Риалла. Все съезжаются, чтобы заключить политические договоры и торговые сделки на три года вперед, уладить старые споры и все прочее. Кроме того, это грандиозная ярмарка и скачки. Их чаще всего выигрывает Чейн и возвращается оттуда с мешками денег, которые получает за проданных лошадей.

— Верховный принц тоже будет там. Вместе с дочерьми, — промурлыкала Сьонед.

— Только с теми, кто на выданье, — пряча улыбку, поправил Рохан. — В этом

— то все и дело. Когда они узнают, что мы равнодушны друг к другу, но в тебе говорит уязвленная гордость, пойдут слухи. Беседуя с дамами во время Риаллы, моя сестра добывает ценнейшие сведения. И ей не было равных, когда требовалось распространить информацию, нужную отцу или Чейну. Ты будешь как Тобин, — добавил он. — Мне нравится, как она обращается с мужем, — игриво ответила Сьонед.

Рохан мгновенно представил себе собственную спальню, обратившуюся в арену словесной битвы, в которых так часто приходилось участвовать Чейну, и отогнал от себя куда более соблазнительное видение впавшей в неистовство Сьонед, лежащей в его постели… Он испустил глубокий вздох, изобразил улыбку и сказал:

— Насколько я ее знаю, она захочет тебя кое-чему научить.

— О, я вовсе не имела в виду, что хочу подражать ей, — серьезно ответила Сьонед. — Я никогда не крикну на тебя на людях, Рохан…

— О миледи, не давай опрометчивых обещаний, — хитро улыбнувшись, возразил Рохан. — Ты меня совсем не знаешь.

— Но узнаю, если у нас будет возможность беседовать друг с другом. Я боялась, что ты окажешься слишком серьезным или слишком гордым и не захочешь говорить со мной о том, что у тебя на уме. А еще больше боялась, что с тобой и поговорить будет не о чем.

Он чуть было не взял ее за руку, но вовремя вспомнил, чем закончилась предыдущая попытка.

— И я боялся того же. Ты не можешь себе представить, как я рад, что ты не только прекрасна, но и умна.

— Ты еще не сказал мне, что задумал, — напомнила она.

— Ох… — Сьонед проглотила комплимент, не моргнув глазом. Она не только не стала кокетничать, но даже не улыбнулась. Такие женщины Рохану еще не встречались. — Ну… Я сам еще не во всем уверен. Ролстра рассчитывает увидеть наивного юного принца, и я собираюсь подыграть ему, а сам тем временем как следует изучу его дочерей.

— Это называется «закинуть крючок», — кивнула она. — Но я не знала, что в Пустыне умеют удить рыбу!

— Когда я приезжаю в Радзин, мы с Чейном плаваем под парусами. Я бы пригласил тебя с собой, если бы не знал, что у фарадимов сложные отношения с водой.

Она скорчила гримасу.

— Меня в жизни так не тошнило, как в тот день, когда мы переплывали через Фаолейн. А теперь надо будет пересечь его еще дважды — по дороге в Виз и обратно. Рохан, придется доказать, что ты достоин такой жертвы!

Подобного вызова не стерпел бы ни один мужчина. Прежде чем принц вспомнил об опасности, он обвил рукой талию Сьонед и привлек девушку к себе.

— Надеюсь, миледи не останется внакладе, — пробормотал он, но сохранил остатки осторожности и поцеловал Сьонед не в губы, а в висок.

Однако даже такое прикосновение было ошибкой. Ее тело было теплым, хрупким, податливым и светилось изнутри тем же Огнем, который опалял его самого. Девичьи руки сомкнулись вокруг него, девичьи пальцы ерошили его волосы, а когда ладонь Рохана сама собой скользнула к ее бедру, принц почувствовал, что Сьонед дрожит не меньше, чем он. Ее рука последовала тем же путем; девушка повернулась к нему лицом, закрыла глаза и призывно подставила губы…

Рохан задержал дыхание и вздрогнул всем телом: если он даст себе волю, это убьет его. Он быстро вскочил со скамьи, сжал кулаки и посмотрел на девушку сверху вниз. Сьонед издала негромкий вздох — удивленный и разочарованный одновременно.

— Сьонед, я никогда не испытывал ничего подобного, — хрипло сказал он. — И дело даже не в том, что мы рядом. Достаточно услышать твое имя.

— Значит, и ты тоже? — изумленно спросила она, а затем покачала головой.

— Рохан, как же это вышло? Ведь мы еще и дня не знакомы и совершенно не знаем друг друга! Я тоже никогда такого не чувствовала. Ни с одним мужчиной…

В этот миг он понял, что такое ревность. Ему хотелось узнать имя каждого, на кого она смотрела, каждого, кто смел к ней прикоснуться, но больше всего хотелось разыскать их всех и убить одного за другим. Да что это с ним? Ведь Сьонед ему еще не жена: он не только не лежал с ней в постели, но даже к губам ее не прикоснулся. И тут ему пришло в голову, что если девушка окажется такой же ревнивой, то во время спектакля с дочерьми Ролстры ему придется соблюдать крайнюю осторожность, иначе не миновать принцессам синяков. Он вспомнил о фамильных зеленых глазах и успокоился: ни одна из этих девушек и вполовину не так хороша, как его Сьонед.

— Мы с самого начала знали, что это будет нелегко, — грустно улыбнулся он. — Обещаю отныне держать глаза и руки при себе.

— Кажется, теперь ты даешь опрометчивые обещания, — поддразнила Сьонед.

— Да, но если я не подойду к тебе близко, люди подумают, что ты чем-то больна.

— У меня бывает крапивница от болотных яблок, — мрачно сказала Сьонед, но смеющиеся глаза решительно не вязались с ее тоном. — Я могу съесть немного и сделать так, чтобы меня всю обсыпало пятнами и волдырями. Может, тогда тебе будет легче?

— Пятнами еще куда ни шло, но волдырями — это уже чересчур! — Они посмеялись, и Рохан воскликнул:

— У меня такое чувство, будто мы женаты целую вечность!

— И все равно ты не знаешь меня, Рохан, — напомнила она. — Может быть, ты сочтешь меня…

— Ведьмой, — закончил он. — Я было так и решил, когда увидел тебя в Огне. Но я ведь и сам немного владею магией. Пойдем со мной, я тебе что-то покажу.

Она последовала за ним в грот с каменистыми стенами. Искоса поглядев на принца, Сьонед осторожно сказала:

— Знаешь, у тебя должен быть дар, пусть небольшой. Ведь твоя мать — сестра Андраде.

— И что из того? — небрежно спросил он.

— Ничего…

Рохан нахмурился, но постарался не показать виду. Выходит, они оба знали о желании Андраде, чтобы их дети родились фарадимами. Так почему же Сьонед до сих пор не рассказала ему об этом? Не доверяет? Он хотел подробнее рассказать девушке о своих планах и сделать это прямо сейчас, но понял, что тоже не может полностью доверять ей. Пока не может.

— Ролстра будет приставать ко мне со всякими договорами и соглашениями, и я собираюсь подписать их с ним еще до того, как зайдет речь о его дочерях. Но я клянусь тебе, Сьонед, что когда спектакль закончится, я перед всеми объявлю тебя своей невестой. — Он остановился и сказал:

— Вот то, что я хотел тебе показать, не дожидаясь, когда это сделает кто-нибудь другой.

Высоко над их головами виднелось длинное бледное зеркало невесть как попавшего сюда тихого пруда, окруженного деревьями. Цветущие мхи и папоротники покрывали шероховатую скалу, лунный свет серебрил поверхность воды. Вот он, источник жизни, драгоценная влага с севера! Эту впадину в скалах питал подземный ручей, защищенный от действия солнца. Рохан посмотрел в глаза Сьонед и внезапно понял, что чувствовали его предки, когда первыми обнаружили в Пустыне холодную, пресную воду.

Но когда девушка заговорила, речь пошла вовсе не о лежавшем перед ними чуде.

— Тебя беспокоит, что я фарадим? — тихо спросила она.

— Нет, — честно ответил он. — Почему это должно меня беспокоить?

— Знаешь, это заставит твой народ задуматься. Фарадимская ведьма вышла замуж за их принца, стала хозяйкой всего этого богатства и помогает тебе править Пустыней…

— Ты победишь их так же быстро, как победила меня, — спокойно ответил Рохан.

Сьонед поглядела на него, а затем обернулась к воде и подняла руки. Сверкнув кольцами, девушка принялась сплетать лунные лучи в пучок, подвешенный над водой. Он видел лица их обоих и полыхающий пламенем волосок цвета червонного золота, который превратился в два обруча, ставшие их коронами. Через миг видение погасло, и Сьонед снова посмотрела принцу в глаза.

— Я должна была кое-что доказать себе. По дороге сюда мне не подчинилось заклинание Огня, и я боялась снова испытать неудачу. Но теперь, Рохан, я ничего не боюсь. Наверно, прошло еще слишком мало времени, чтобы доверять тебе. Это подсказывает мне мозг, а я должна слушаться его. Но в главном я тебе верю уже сейчас. — Она слегка пожала плечами. — Наверно, мне не следовало говорить это, а тем более делать, но…

Ее поцелуй в губы был таким же быстрым и таким же пугающим, как вспышка молнии в небе над Пустыней. Но когда Рохан пришел в себя, девушка уже исчезла.