"Химера" - читать интересную книгу автора (Александрович Розов Александр)1. В этом забавном мире существует особая трудно объяснимая связь между разными местами. Тропы между ними образуют подобие лабиринта, так что человек, вставший на тропу в точке «A», через определенное время окажется в точке «B». Точкой «B» сейчас было маленькое открытое кафе в игрушечном китайском садике на рю де Бабилон, и мальчик сидел за моим любимым столиком между парочкой бронзовых зверей. Он был неплохо сложен - по нынешним временам. Не какой-нибудь рахитичный цыпленок, рожденный в инкубаторе, выросший под лампочкой и ни разу в жизни не переместившийся на своих лапках дальше, чем на метр. Хотя, с другой стороны, спартанский царь Леонид не взял бы этого мальчика в гвардию. Слабоват, 40 километров в медном панцире не прошагает, боевое копье на 40 метров не метнет. А таких вещей, как живость ума, царь Леонид не понимал – оттого и умер, как пижон… Ну и хватит о нем. Что касается мальчика, то его физических данных было достаточно, чтобы полночи плясать на этих современных вакханалиях, называемых дискотеками, вторую половину заниматься любовью с найденной там подружкой, а на следующий день быть в состоянии делать что-нибудь, что обычно называется словом «работа». Сейчас мальчик был занят именно этим. Взгляд больших, внимательных карих глаз устремлен в глубь экрана ноутбука, окруженного несколькими пустыми чашечками из-под кофе. Некоторое время я любовалась плавными и точными движениями его рук – сильных и нежных, как я сразу отметила. Меня он просто не видел, хотя я уже минуты две стояла всего в метре от него. - Не помешаю? – это я решила привлечь к себе его внимание. Голос у меня глубокий, чуть вибрирующий. Некоторые говорят, что в нем слышится мурлыкание сытой кошки. Или голодной. Смотря по обстоятельствам… А реакция у мальчика неплохая. Сразу повернулся на звук и пробежал взглядом по его источнику, то есть - по мне. Не будь он художник - увидел бы не так много. Круглое лицо, короткий прямой нос, твердый подбородок, четко очерченные яркие губы. Коротко подстриженные волосы цвета безлунной ночи перехвачены на лбу белой лентой с черным узором. И ярко синие глаза. Говорят, мои глаза имеют гипнотическое действие. Чушь. Просто они очень контрастно выглядят на фоне смуглого лица, потому и притягивают. Вся фигура скрыта под свободным темно-бордовым спортивным костюмом. Но взгляд художника тем и отличается, что может прорисовать линии тела, скрытые под одеждой. Вот эти-то линии, похоже, и ввели мальчика в ступор. Ну, просто детский сад. Уставился на меня так, как будто я, по примеру Афродиты-Киприды, материализовалась перед ним из морской пены. Ладно, будем считать его молчание знаком согласия,... Она стремительно-мягким движением опустилась на легкий пластмассовый стул рядом с ним и игриво махнула ладошкой официанту: - Один латте и… Вы что пьете? - По-турецки, - машинально ответил он. - … И один по-турецки… Меня зовут Седна. - Робер, - ответил он, пожимая протянутую руку. Ладонь молодой женщины была горячая и жесткая. - Вы художник? – спросила она. - Что вы, просто фотодизайнер. - Но ведь это – не фотография, - заметила она, глядя на экран ноутбука. - Вы имеете в виду химеру? Седна кивнула. - Наполовину это фотография, - пояснил Робер, - просто обработанная средствами 3D графики. А наполовину – моя фантазия. Скульптор изобразил эту химеру только от головы до пояса, а мне нужно полностью. Пришлось домыслить. - А почему именно так, а не иначе? - Попробую объяснить. У любого живого существа есть некоторая завершенность форм, своего рода естественная система пропорций. Взгляните… - он щелкнул мышкой и открыл окно с исходной фотографией, на которой из ограждения галереи собора Нотр-Дам высовывалось длинное и мощное тело существа, сходного то ли с пантерой, то ли с драконом, - если продолжить линии ее корпуса, так, чтобы получилась завершенная поза хищника, готового к прыжку... Я имею в виду хищника семейства кошачьих, поскольку такая особая грация свойственна лишь кошкам… Вы когда-нибудь наблюдали за кошкой перед прыжком? - О да, - молодая женщина улыбнулась, - кошка вытягивает шею, а дальше плеч изгибает тело дугой, чтобы мышцы спины и задних лап могли сработать синхронно. Так? - Совершенно верно! – воскликнул Робер, - именно это я и попытался показать! - Вам удалось, - заметила Седна, - а вам не приходила в голову мысль нарисовать продолжение? Я имею в виду сам прыжок. - Сам прыжок? – удивленно переспросил он. - Ну, да. По-моему, это напрашивается. Ведь она уже оттолкнулась, поэтому плечи сильно ушли вперед от точки опоры передних лап. - Вы так считаете?… Вообще-то, и вправду, это объясняет положение центра тяжести… Подошедший официант, ставя на стол две чашки, между делом, одобрительно заметил: - Она у вас как живая, мсье. - Я об этом ему и толкую, - сказала Седна, - видите, что она прыгает? - Конечно, - без тени сомнения ответил официант, - моя кошка делает точно так же, когда хочет запрыгнуть на шкаф. Робер задумчиво повертел в пальцах чашку, сделал глоток. - Да, очень похоже… Пожалуй, вы меня убедили… Надо попробовать… Он сделал еще глоток и положил ладонь на «мышку». - Посмотрим… - А можно я тоже посмотрю? – спросила Седна. - Разумеется! Но это займет некоторое время. - А я не тороплюсь, - сказала она, пробуя свой латте, и, повернувшись к официанту, спросила, - у вас достаточно большой запас кофе? - Вполне достаточный, - заверил он, - даже не сомневайтесь. …. 2. Молодые люди покинули кафе, лишь когда на город опустились сумерки. Официант посмотрел им вслед, покачав головой: надо же, выпить кофе на полсотни евро и не съесть ни крошки. Впрочем, странностям этой мадемуазель в спортивном костюме он уже не удивлялся. Она заходила сюда далеко не в первый раз… - Седна, вы наверное, проголодались - сказал Робер, - я имею в виду,.. - Что? – спросила она. - А если я приглашу вас на ужин? - Мне нравится эта мысль. А куда? - Например, вон в тот ресторанчик… Или… Если вам интересно, что получится с прыжком химеры… - Интересно, - перебила она. - …Тогда я бы пригласил вас в гости. Это недалеко. У меня довольно мощный компьютер. А вот с ужином сложнее. Кроме багета, кусочка сыра и полуфабрикатов в морозильнике, ничего нет. Хотя, есть бутылочка бордо… - Как раз то, что надо, - снова перебила она, - я иду к вам в гости. Робер немного опасался, что гостья будет не в восторге от общего интерьера мансарды, служившей ему одновременно жильем и студией, и к тому же, мягко выражаясь, не слишком тщательно прибранной. Эти опасения, однако, развеялись в первые же секунды. Прямо с порога, Седна огляделась и коротко спросила: - Где компьютер и где будущий ужин? … Даже талантливому художнику нелегко представить себе движения очень необычного существа, которое он видел только неподвижным. В начале Робер попытался создать 3D модель химеры в прыжке так, как если бы она была кошкой, отличающейся от обычной только более длинным телом. Результат ему резко не понравился. В этом движении было что-то надуманное, неестественное, негармоничное, в общем – глубоко неправильное. - Мазня, - сказало он, недовольно глядя на экран, и повернувшись к Седне, спросил, - Ну мазня же? - Не то, чтобы мазня, - задумчиво ответила она, - Наверное, химера могла бы прыгнуть и вот так, но вряд ли бы она захотела. Это очень неудобно. Примерно, как человеку очень неудобно ходить на четвереньках. - Вот-вот! - обрадовался он, - Вы очень четко определили… - Знаешь, что, - сказала Седна, поднимаясь с кресла, - Мне пришло в голову, что я тебе мешаю сосредоточиться, и, тем самым, отдаляю свой ужин. Я не ошибусь, если скажу, что вот та белая штука – холодильник, а вот эта – микроволновка? И, кстати, где лежит вино? - Подожди, это же неудобно! Это ведь я тебя пригласил на ужин, а не… - Ты не обещал его готовить, - перебила она, - Ты только перечислил, что у тебя в доме есть к ужину. Так где, все-таки, вино? - Вот в том старом комоде. Он у меня вместо буфета, бара и... - Отлично! Седна как-то сразу оказалась рядом с комодом, извлекла оттуда бутылку, и держа левой рукой за ее середину, легонько хлопнула ладошкой по донышку. Раздался мелодичный хлопок, и вылетевшая пробка ускакала по полу в коридор. - Ничего себе… - пробормотал потрясенный Роббер, - как у тебя это получилось? - Ерунда, простой фокус. Меня ему научили в Африке, давным-давно. … Да, мало кто задумывается, что бутылки изобрели в Африке, точнее в Египте, кажется, при Тутмосе III. Это был шаг вперед по сравнению с амфорами. Именно бутылки сделали возможным переход от многолюдной шумной семейной пьянки к милому романтичному ужину вдвоем. А штопоры придумали гораздо позже, поэтому в древности умение выбить пробку, не разбив бутылку, очень ценилось. За домашнего раба с этим умением давали на 5 серебряных монет больше, чем просто за очень сильного раба. Когда появился штопор, это разница цен исчезла, а потом рабами вообще торговать перестали. Хотя, одно вряд ли связано с другим. Скорее, дело в том, что изобрели вещи, которые гораздо удобнее рабов. Тупому рабу-нубийцу пришлось бы битый час объяснять, что такое медленный объемный прогрев и быстрый интенсивный прогрев с поверхности. А на микроволновке я выставляю нужный режим, жму кнопку, и могу быть уверена, что на этой смешной птице, по имени «мороженный бройлер», будет ровно та поджаристая корочка, которая мне нравится. Буду считать, что у мальчика похожие вкусы. Можно было бы его спросить, но он сейчас так увлечен работой, что… Бедненький, он, кажется, расстроен. Он оказался под влиянием ограниченной аналогии с кошкой, и теперь она мешает ему сделать один малюсенький шаг. Надо всего-то подсказать ему, что химера это не одно существо, а… - Знаешь, Робер, я не художник, но я слышала, что в химере есть что-то от змеи. - От змеи? - переспросил он. - Да. Ты не видел танцы змей? - Черт… Это идея! Сейчас попробую… - Сейчас ты попробуешь бройлера, - перебила Седна, - Его надо есть горячим, иначе он деградирует до того позорного состояния, в котором его подают в фастфуде. Кстати, у тебя есть что-нибудь напоминающее посуду? Я, конечно, не настаиваю, но… После ужина, Робер немедленно набросился на идею скрещивания кошки и змеи. Он скачал из интернета целый серпентарий. Здесь были живые змеи, скульптуры змей, роботы, имитирующие змеиное движение, и стилизованные мифические змеи, начиная от индийских нагов и заканчивая китайскими драконами. Именно в китайской графике он нашел то, что было нужно: сплетенных тигра и змееподобного дракона. Оба зверя как бы перетекали друг в друга, демонстрируя единую, общую пластику замершего движения. Время от времени, он оглядывался на Седну. Она, после ужина, устроилась на старом диване, свернувшись там, как дремлющая сытая кошка. Или змея. Впрочем (подумал Робер), это, скорее всего, было иллюзорное сходство, возникшее в его сознании из-за того, что последний час он рассматривал сплошных змей и кошек. Часа через полтора на экране возникла анимированная схематичная фигура хищника, не похожего ни на кошку, ни на змею в отдельности, но концентрированно выражающая в своих завершенных формах главную черту обеих: мягкое, лаконичное и убийственно-жестокое изящество. Всего один прыжок. 3D сцена, длительностью 3 секунды. Робер просматривал ее раз за разом, убеждаясь, что здесь уже не надо ничего менять. Осталось лишь несколько чисто технических операций - прорисовок полутонов, бликов, теней, - и схематичная химера станет достоверным обитателем виртуальной реальности. - Так, похоже, сегодняшний ресурс ты уже исчерпал, - подала голос Седна, - Думаю, тебе следует принять душ и ложиться. - А ты? - Я совершеннолетняя, а кровать, надеюсь, у тебя достаточно широкая. Оставь мне в ванной какое-нибудь полотенце. Компьютер я сама выключу. … Он быстро принял горячий душ и, завернувшись в халат, отправился в угловую комнату, служившую спальней. Бросив халат на стул, Робер улегся на кровать и взял со столика последний номер «дизайна интерьеров». Просто так, чтобы что-то полистать. Седна появилась минут через 10, полностью обнаженная, даже без тапочек. Она вошла абсолютно бесшумно, так что Робер… Ну, вот, у мальчика эстетический шок. Наверное, потом он попытается сообразить, что именно у меня не так, но в данный момент он, конечно же, соображать не в состоянии. Оно и к лучшему. Некоторые мужчины вообще пугаются, а другие начинают играть в угадайку. «Девушка, а вы тоже служили в «морских котиках»? Да не служила я нигде, никогда и никому. Главная моя проблема – это пузо. Сильные руки и ноги – это дело обычное, многие девушки занимаются спортом, так что я не очень сильно выделяюсь. А вот такой рисунок мускулатуры живота свойственен был мужчинам, долго работавшим в каменоломнях, в те времена, когда отбойных молотков и подъемников еще не придумали. Хотя, конечно, к каменоломням я имею не больше отношения, чем к «морским котикам». Если двигаться выше, то грудь у меня небольшая, но симпатичная, скорее как у юной девушки, чем как у вполне взрослой женщины, а вот мышцы шеи снова напоминают о каменоломнях. Думаю, это выглядит необычно, поскольку плечи у меня относительно узкие. То ли дело мой вид сзади, где плавные, гибкие линии спины, сопрягаясь с округлостью попы, создают впечатление мягкости. Обманчивое впечатление, впрочем… Ну, до чего же чувствительный мальчик. Так застыл с раскрытым журналом в руке. Только через пару секунд он сообразил бросить этот неуместный предмет обратно на столик. - У тебя привычка спать с журналом? – иронично спросила Седна. - Ну, не знаю… У меня идиотский вид, да? - На редкость, - подтвердила она, усаживаясь на кровать рядом с ним, - я видела мужчин, которые спят с самыми разными предметами. Кинжалы, пистолеты, даже полные наборы самурайских клинков, все три вида. Но журнал – это что-то новенькое. Робер сел рядом, протянул руку и мягко обнял Седну сзади за талию, легонько провел ладонью по бархатной коже ее живота. - Смелее, мой рыцарь, я сегодня не кусаюсь, - она грациозно изогнулась и совершенно по-кошачьи потерлась щекой о его плечо. Роберу хотелось быть очень нежным с этой удивительной женщиной, и делать все предельно медленно, хотя возбуждение тела подталкивало к совершенно иному. Он осторожно развернул Седну к себе, ее насмешливые глаза оказались совсем рядом, а ладони легли ему на спину, чуть ниже лопаток. Напряженные соски небольших, широко расставленных грудей, щекотали его кожу… Удивительно, но Седна, кажется, не умела целоваться, просто чуть приоткрыла губы и предоставила всю инициативу ему. «Может, она еще девственница? – подумал Робер, - хотя, это было бы очень…» В этот момент Седна довольно резко откинулась на спину, с силой рванув молодого человека на себя. «… странно», - додумал он, от неожиданности, падая ей на грудь всем своим немалым весом. Промелькнула мысль, что из-за этой неловкости он мог причинить ей изрядный ушиб, но, судя по реакции ее упругого тела, ничего такого не произошло. Ее длинные ноги сплелись у него на спине, и уверенным, требовательным движением толкнули вперед. Такое сочетание сексуального призыва с собственным возбуждением оказалось сильнее его первоначальных намерений. Он подчинился и одним сильным движением вошел в ее тело. Как показалось Роберу, это было слишком резко, поскольку она также энергично подалась ему навстречу. А Седна уже диктовала ему темп и силу движений. Однажды Робер видел любительский фильм о брачных играх каких-то крупных кошек, вроде леопардов или ягуаров. Тогда его поразило невозможное, казалось бы, сочетание стремительности и агрессивности с удивительной нежностью и мягкостью. Два оранжево-пятнистых тела то сплетались, то сжимались в клубок, то отпрыгивали друг от друга, как мячики, то укладывались рядом, обмениваясь сериями коротких мягких прикосновений, то снова взрывались встречными атаками, мельканием пушистых лап и оскаленных зубов. Даже самая красивая, нежная и страстная человеческая эротика казалась по сравнению с этим неуклюже-угловатой и хладнокровно-вялой. Тогда Робер попытался нарисовать короткую мультипликацию такой любовной сцены (где люди вели себя подобно этим кошкам), и получил несколько восторженных отзывов от знакомых. Но сейчас он сам был участником этой яркой игры, захватывающей и пугающей одновременно. Так прошел маленький отрезок вечности, разворачивающийся веером отрывочных картин и быстро сменяющих друг друга ощущений на тонкой грани между эйфорией и болью. Тело Седны выгнулось дугой, ее ноги сплелись и, как тиски, сдавили поясницу Робера. Ее пальцы с удивительной для женщины силой впились в его спину где-то между позвоночником и лопатками. Он почувствовал, как ногти Седны вспарывают его кожу, но боль только усилила остроту оргазма, который они испытали одновременно. Волны импульсивного напряжения прошли по сплетенным телам, как будто нервы обоих замкнулись в одну электрическую цепь, а потом кто-то по ту сторону реальности, нажал кнопку раз - и два. Включить - выключить. Мелькающие и кружащиеся огненные пятна перед глазами и пронзительно звенящая пустота в голове. Дрожь в мышцах. Робер еще только приходил в себя, а Седна уже выскользнула из-под него одним сильным и гибким змеиным движением, и легко вскочила на ноги. - Это было невероятно здорово! – заявила она, - ты самый классный мужчина, которого я знала за последние… ладно, не буду говорить сколько лет. В общем, можно считать, что ты просто самый классный мужчина! Она схватила его за руки и буквально выдернула из кровати, тут же порывисто обняв, что было очень кстати: он не был в этот момент уверен в своей способности устойчиво стоять на сделавшихся вдруг ватными ногах. - А ты - просто ураган, - пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы, - мне кажется, я сейчас похож на сдувшийся воздушный шарик. - Ох! - вдруг воскликнула она, разомкнула объятия, обошла молодого человека сзади и легонько погладила ладонью по спине, - бедный, бедный Робер… У тебя, надеюсь, есть зеленка, пластырь, или что-нибудь такого типа? - На кухне есть аптечка. А что случилось? Седна продемонстрировала ему свою ладонь, лаково блестящую от крови. - Я нечаянно, - виновато пояснила она, - вообще-то я девушка цивилизованная, но иногда немного увлекающаяся. Сейчас я буду исправлять последствия, и оказывать медицинскую помощь одной очень любимой спине. - Не слишком ли ты переживаешь из-за пары царапин? - весело спросил Робер. Чувство «воздушно-шариковой сдутости» уже развеялось, и ему было так хорошо, что хотелось прыгать до потолка. Седна виновато вздохнула и погладила его по щеке. - Милый Робер, из-за пары царапин я бы не переживала. Проблема в том, что у тебя там не пара царапин. Так что показывай, где аптечка. … Возможно, Роберу не следовало по окончании медицинских процедур варить кофе. Считается, что питье кофе после полуночи не способствует крепкому сну. Питье кофе в компании исключительно красивой обнаженной женщины – видимо, тем более. Хотя, возможно, виновата злодейка-Луна, которая как раз заняла наблюдательную позицию напротив окна спальни. Седна лежала на животе, подложив руки под голову, а мягкий, призрачный лунный свет растекался по ее спине, прорисовывая каждую линию, каждый изгиб, каждую впадину и каждую выпуклость. Трудно было понять, уснула она, или просто задумалась. Некоторое время Робер разрывался между боязнью разбудить ее и желанием прикоснуться к ее телу, просто чтобы убедиться в реальности происходящего. Потом он протянул руку и прикоснулся к ее спине чуть выше поясницы. Седна повернула голову и, в своем обычном игривом тоне, сообщила: - Как говорит моя мама, ни одна женщина не устоит перед мужчиной, который смотрит на нее с по-детски искренним обожанием. - Правда? - спросил он. - Моя мама редко ошибается. Кстати, еще она говорит, что у меня главная эрогенная зона находится примерно между лопаток… Да, именно здесь. - Откуда бы ей знать о тебе такие вещи? - Сама удивляюсь… - промурлыкала Седна, сладко потягиваясь. Лунные блики побежали по ее коже, как маленькие веселые привидения. Робер никогда не подозревал, что женская спина может быть такой выразительной. Слаженная игра мышц, внезапные чувственные изгибы позвоночника, волнующие вздрагивания при выдохах и вдохах… Молодому человеку казалось, что все это происходит за гранью реальности. - Fall in love, - пропела Седна, будто читая его мысли, - we’re fall in love. Они действительно падали в любовь, как в огромную бездонную и пропасть, кружась в невидимых потоках, пронизывающих ее вибрирующую пустоту… Робер проснулся один. Тело переполняли противоречивые ощущения. То ли по нему проскакал эскадрон кавалерии, то ли его накачали допингами и кислородным коктейлем. Часы показывали почти час дня. Седны не было рядом, ее вообще нигде не было, и это казалось чудовищно несправедливым, невозможным и недопустимым. Слоняясь по квартире, как сомнамбула, он обнаружил 11 цифр, размашисто начертанных на листе ватмана, заменявшем скатерть. Робер схватил сотовый телефон и дрожащими пальцами набрал номер. Гудок… Гудок… А потом – этот удивительный голос: - Проснулся, герой креатива? - Седна, любимая… Куда ты исчезла? - Ты так трогательно спал, что я решила тебя не будить. Если хочешь большой кусок мяса с кровью - то пройди пятьсот метров вниз по своей улице, до таверны «Ривароль». - Уже иду. Целую тебя. - Вот придешь и поцелуешь. ….. 3. В этой таверне действительно умели готовить мясо с кровью. Не просто полусырое из-за прерванного на полпути кулинарного процесса, а именно такое, в котором соседствуют два вкуса: хорошо прожаренного мяса снаружи и сырого, вроде карпаччо, внутри. Кроме того, мясо здесь подавали большими кусками, как в средневековых придорожных корчмах (по версии историко-художественных фильмов, т.к. современному зрителю лучше даже не думать о том, чем на самом деле кормили средневековых туристов в таких заведениях). Начало позднего завтрака, скорее похожего на основательный обед, прошел за обычной в таких случаях болтовней, но где-то в середине, Седна неожиданно спросила: - А где ты собираешься выставлять эту работу? - Пока не решил, - отозвался Робер, - У меня есть несколько знакомых экспозиторов. Но надо сначала решить одну проблему. Я вообще-то сначала фотографировал эту химеру по контракту с одной фирмой, и не уверен, что могу выставлять результат без их согласия. - Не уверен? – переспросила она, отправляя в рот изрядный кусок мяса, - а что там, в этом контракте? - Ну, в общих чертах, я должен для них сделать серию снимков и несколько обработанных изображений для рекламных плакатов и для этикеток. - Этикеток? - Да. Для духов. Эта фирма, «Нефер», производит парфюмерию. Фирма египетская, а здесь они открыли филиал и решили выйти на рынок с брэндом «химера». Это называется встроить товар в местную культурную среду. - Мне это ничего не говорит. Да и не важно. Вряд ли им принадлежит все, что ты рисуешь. - Конечно, не все. Но то, что связано с этой химерой… Я думаю, надо спросить об этом у директора филиала, и согласовать с юристами, наверное. - Так позвони ему. - Сейчас? - А зачем откладывать? - Хорошо. Я сейчас… Робер вышел на улицу, поговорил минут десять по сотовому телефону, и, вернувшись, проинформировал: - Мсье Пикар говорит, что это довольно сложно. Для этого надо подписать особую оговорку к контракту. Он не уверен, что фирма пойдет на это. Но вроде бы завтра я смогу встреться с его юристом. Возможно, я смогу их в чем-то убедить. - Никаких «возможно», - сказала Седна, - и вообще, почему это химера должна украшать собой их сомнительно пахнущие зелья? - А что делать, если они не согласятся? Ведь контракт… - Наплюй и забудь, - перебила она, - лучше подумай, в какой экспозиции она бы хорошо смотрелась. … Странное дело: Робер действительно с легкостью забыл об этом деловом разговоре, и вспомнил о нем лишь на следующее утро. Вернее, ему напомнили, разбудив телефонным звонком в 8 утра. - Мсье Лакомб? - Да. Доброе утро, мсье Пикар. - Доброе. Я на счет нашего вчерашнего разговора. Мы решили пойти вам навстречу. Юристы подготовили кое-какие бумаги. Когда бы вы могли подъехать и подписать? - Когда скажете. Хоть сейчас. - Вот и хорошо. Подъезжайте, я вас жду. Бумага была всего одна: акт о расторжении контракта и отсутствии взаимных претензий. Фирма «Нефер» расторгала контракт по своей инициативе, а задаток, выплаченный в размере 50 процентов цены, оставался у Робера Лакомба. В сущности, у Робера никаких претензий и быть не могло, фактически, его просто уведомили об аннулировании заказа, причем на довольно выгодных для него условиях. Процедура подписания заняла всего десять минут, и Робер пошел домой, гадая, почему Пикар повел себя так странно и из-за чего он выглядел настолько торопливым, нервным и неуверенным в себе. Так или иначе, все складывалось удачно: вчера днем по настоятельному совету Седны, он связался с Андрэ Нио, который как раз…… … 4. Когда внезапный телефонный звонок раздается в 5 утра, то обычно это не предвещает ничего хорошего. Даже если звонящий начинает разговор с этакого бодрого: - Как дела, Норман? - Были замечательно, пока вы меня не разбудили, - пробурчал полковник Олле. - Мои извинения. Просто у Элис никто не отвечает. Она не у вас? - Сейчас проверю, - строго сказал Олле, положил трубку на кофейный столик, и, обращаясь к похожей на апельсин люстре в стиле «китайский фонарик», добавил, - На пятом десятке лет, холостяцкая жизнь превращается в фарс. Люстра сочувственно молчала. - С кем ты разговариваешь? - сонно спросил клубочек под простыней слева от него. - С комиссаром Дюбуа. Он спрашивал, не у меня ли ты. Я обещал проверить. Норман протянул руку, пошарил под простыней и пощекотал теплый бок. - Какого черта ты щекочешься! Клубочек молниеносно развернулся, простыня отлетела в сторону, а появившаяся из-под нее очаровательная обнаженная женщина лет 35, совершила безукоризненный (с точки зрения стрелковой подготовки) перекат, и улеглась поперек груди Нормана, дотянувшись до трубки. - Да, слушаю… Ого… Если это шутка – то фиговая… Час примерно… Нет, Огюст. Тогда мне придется ехать голой, немытой с сэндвичем в зубах… И все равно, получится минут сорок… Нормана? Тогда по приезде появится пятый труп - твой… Ты думаешь?… Норман пощекотал ей спину - Эй, это вы про меня? - Дюбуа спрашивает: может, ты меня подвезешь на байке? - А что там? - Какой-то маньяк распотрошил четырех человек прямо в Люксембургском саду. - Значит, не маньяк. Сама говорила: маньяки всегда делают штучную работу. - Да, но… - Ладно, - перебил он, - на раз - оделись, на два - помылись. - Едем, - коротко бросила Элис в трубку. В такие моменты она казалась грубоватой, но это была лишь иллюзия. Конечно, работа следователя криминальной полиции накладывает некоторый отпечаток на характер, но не более. На самом деле она была пушистая, ласковая, нежная и вообще замечательная. С точки зрения Нормана, разумеется, а ничьи другие точки зрения в таких вопросах его ни капли не интересовали, чтоб не сказать жестче. Познакомились они так прозаично, что дальше некуда. Элис Сюркуф перевели в центр из Лиона, а Норман Олле как раз расстался с действующей армией и возглавил недавно слепленный на живую нитку полицейский отдел по координации борьбы с терроризмом (фактически он стал посредником между «сюртэ» и военной контрразведкой). Они оба арендовали дорогие и не слишком комфортабельные квартиры в городе, и это категорически им не нравилось. Оба активно искали недорогой домик под Парижем. Когда Элис нашла объявление о срочной продаже двух домиков по цене полутора из-за расположения на одном маленьком участке, то запросто заявилась к нему в кабинет и спросила: - Полковник, купим это напополам? - она положила на стол распечатку из интернета. - Годится, - ответил он через 15 секунд. Норман был на этом свете один, как перст. Семья не получилась из-за чемоданно-самолетного образа жизни, а армейских товарищей раскидало кого куда. Элис успела создать две семьи, с одинаковым результатом: любовь – ребенок – развод. Таким образом, соседями Нормана, стали (в порядке старшинства) Элис, Диззи, Макс и Флоранс. Флоранс была кошкой, гуляла сама по себе, где вздумается и таких глупостей, как раздельные права собственности, не понимала. Быстро обнаружив, что, если ее не покормили вовремя в одном доме, то можно всегда перехватить кусок колбасы в другом, она повадилась ходить к полковнику в гости. Воодушевленные кошачьим примером, Диззи и Макс также взяли моду заскакивать к полковнику. Причин было сколько угодно, от занозы в пальце и школьных домашних заданий, которые вечно лень делать до ситуации, когда просто скучно сидеть дома. В один прекрасный день Элис обнаружила, что полковник на заднем дворе учит детей стрелять по консервным банкам из малокалиберного пистолета. После этого состоялся первый серьезный разговор по поводу тех вещей, которым можно учить детей и тех, которым их учить ни в коем случае не надо, а если и надо - то не в этом возрасте. Полковник разводил руками, извинялся, и обещал «в дальнейшем согласовывать все действия по работе с личным составом». Элис очень быстро привыкла к тому, что существование Нормана само собой решает мелкие бытовые проблемы. Кто заберет детей из школы, если она вдруг задерживается на работе? Кто заедет в супермаркет за продуктами, если она физически не успевает это сделать? Наконец, кто решит элементарную проблему с заменой светильника над входной дверью? (сама Элис опасалась иметь дело с электрическими сетями, а звать из-за такой ерунды электрика просто смешно). В один довольно обычный день, в Руане, к опоре моста у острова Лакруа прибило труп некого мужчины, проходившего по делу о вооруженных ограблениях в Париже в качестве вероятного соучастника. Не очень надеясь на квалификацию тамошних ажанов, Элис тут же сорвалась из управления и отправилась к месту находки. Прибыв туда часа через два, она, через некоторое время, оказалась перед дилеммой: или возвращаться в Париж, а завтра утром снова ехать в Руан, или закончить все сегодня, где-то к полуночи. После недолгого раздумья, она набрала номер полковника. - Норман, привет, это Элис. Ты сегодня сильно занят? - У тебя что-то случилось? - спросил он. - Можно сказать и так, - ответила она, и вкратце изложила ситуацию. - Если вопрос только в том, чтобы присмотреть за детьми, то это не проблема, - сказал полковник, - я собирался вечером смотреть футбол, одно другому не мешает. - Спасибо, ты настоящий друг! Домой она вернулась в начале третьего ночи, и обнаружила Нормана спящим в кресле в гостиной, рядом с тускло светящимся торшером, напротив выключенного телевизора. Флоранс, свернувшись клубочком, спала у него на коленях. Впрочем, нельзя сказать, что Элис застала их обоих врасплох. Едва она перешагнула порог гостиной (вроде бы, совершенно бесшумно), как кошка и полковник одновременно открыли глаза. Затем кошка выразительно зевнула, а полковник быстро сделал правой рукой 5 жестов, один за другим: Ладонь касается губ: «Тихо» Два пальца, поднятых вверх: «Двое». Поворот ладони, пальцы в сторону лестницы, ведущей в детскую: «Там». Ладонь горизонтально, прогиб вниз: «Спят». Два пальца колечком, поворот влево - вправо: (вопрос) «Все нормально». Конечно, никакого особенного смысла в использовании жестов вместо слов сейчас не было: дети уж точно не проснулись бы от негромкого разговора в гостиной. Это была игра в рапорт с поста, маленький шуточный спектакль специально для Элис. За несколько секунд в ее голове прокрутились отрывочные мысли. … Негодяйка Флоранс разбирается в мужчинах лучше меня. … Так уютно устроилась у него на коленях, что мне даже завидно. … Мог бы проявить инициативу, он же мужчина, все-таки! … Вот и проявил: уложил детей и ждал меня. А я чего хотела? … Но у него ведь, наверное, есть какие-то другие женщины. … И что дальше? Как будто у меня нет каких-то других мужчин! … Мы оба достаточно взрослые люди, чтобы как-то с этим разобраться. … Что меня останавливает? Я не уверена что так будет правильно? … Тогда я единственный человек в доме, который в этом не уверен. … Разве я не об этом думала, предлагая ему купить участок на двоих? ... Так что хватит морочить самой себе голову, это просто смешно! Язык жестов-сигналов, применяемый в группах захвата, вообще-то, не приспособлен для романтических диалогов. Он слишком прям и конкретен. Но, с другой стороны, он сам по себе придавал этому безмолвному разговору легкую романтическую таинственность. Элис сказала: Два пальца колечком: (ответ) «Да, все нормально». Сомкнутые пальцы в сторону адресата: «Ты». Сжатая и раскрытая ладонь: (вопрос) «Свободен в передвижении». Полковник ответил колечком из пальцев «Да» Она показала поворот ладони в вертикальной плоскости: «Со мной». Такое короткое объяснение в любви. А потом была замечательная ночь (точнее, остаток ночи). И ведь вот что удивительно: в постели у них все получалось само собой. Как будто они были любовниками год, а то и вечность, а потом, по каким-то посторонним причинам, расстались на время и успели ужасно соскучиться друг по другу. О том, чтобы выспаться, не было и речи – они спали часа три. Ровно в 7:30 полковник проснулся и встал. Элис обнаружила это только через час, проснувшись от шума отъезжающего автомобиля. В доме не было никого, кроме кошки. В раковине на кухне лежало три вилки, три чашки в комплекте с чайными ложками, нож, и сковородка (самая большая из всех) со следами яичницы. На столе была записка: «Детей завезу в школу по дороге на службу. Встретимся вечером. Целую. Норман». - Флоранс, ты видишь, что творится? - спросила Эллис, - Я переспала с дикарем, который ест прямо со сковородки и подает жуткий пример моим детям. А ты, такое воспитанное существо, на это спокойно смотришь. Да еще и участвуешь, как я подозреваю, иначе с чего бы ты была такая довольная и сытая. Что ты машешь хвостом? У тебя все на морде написано. Хочешь сказать, что тебе этот тип тоже нравится? Посторонний наблюдатель вряд ли заметил бы какие-то существенные изменения в жизни Элис и Нормана после этого дня. На первый взгляд все было по-прежнему. Если кто-то и был хорошо информирован о произошедших изменениях, так это Флоранс. Она частенько гуляла вокруг дома после наступления темноты, и своим кошачьим взглядом фиксировала полуночные игры своей хозяйки и соседа. Мужская фигура во дворе. Маленький камушек, брошенный в стекло - дзинь. Женский силуэт в окне. Короткий обмен жестами-знаками. Чуть слышный скрип двери. Двое, обнявшись, идут к соседнему дому. Флоранс презрительно дергает хвостом, и думает: «какие они смешные, эти люди…». … 5. - Этот успел отбежать дальше всех, - сказала Элис, - глядя на объект, погруженный в неглубокий декоративный бассейн. Несколько часов назад объект был крупным мужчиной аравийского типа, одетым в черную кожаную куртку, свободные брюки и остроносые туфли. Сейчас он был похож на наглядное пособие по разделке туш, лежащее в красновато-ржавой от крови воде. - Rybka plavaet v tomate, ey v tomate horosho, - задумчиво продекламировал Норман. - Это вы к чему, полковник? – спросил Дюбуа. - Это русские стихи про рыбные консервы. В томате. Не понимаю, зачем парень спрыгнул в бассейн? Я бы на его месте пробежал по бордюру, это быстрее… Его ведь прямо здесь прикончили, да, Элис? - Очевидно, так, - подтвердила она, - неочевидно только, чем. Одно и то же оружие во всех четырех случаях. - Холодное, - добавил комиссар, - а они, все четверо, были вооружены огнестрельным. Элис повернулась и подошла к другому трупу, лежащему на посыпанной мелким гравием дорожке. - Клинообразные рублено-резаные раны с выраженными признаками раздробления тканей. Такие повреждения можно нанести топором, или тяжелым тесаком вроде мачете. - Странно, - сказал Дюбуа, - Толпа с топорами и мачете гналась по Люксембургскому саду за четырьмя мужчинами, которые были вооружены автоматическими пистолетами. - Почему толпа? - спросила она. - Иначе бы они не побежали, - пояснил комиссар, - они бы отстреливались, я полагаю. - Толпы не было, - возразил Норман, - следы… - Сам вижу. Нет следов толпы. Это и странно. Элис вздохнула и покачала головой: - Давайте я попробую рассказать с самого начала. Она отошла на полсотни шагов, к одному из павильонов. - Кто-то разбил арматурными прутьями сначала камеру слежения, затем панорамное стекло, проник внутрь и разгромил экспозицию. Это произошло либо за пару минут до убийства, либо через пару минут после. Это очевидно, поскольку сигнализация… - Разумно, - согласился Дюбуа. Элис кивнула и продолжила. - Жертвы - четверо вооруженных мужчин, появились здесь в связи с разгромом, то есть они либо громили сами, либо пытались остановить громил. - Ты думаешь, это могли быть частные охранники? - удивился Дюбуа, - без формы, без нагрудного значка… - Охранники бывают разные, ты же понимаешь. Есть виды бизнеса, в которых они мало отличаются от бандитов. - Но выставочный бизнес к этим видам не относится. Это же не торговля наркотиками… - Откуда мы знаем, чем здесь занимались на самом деле? - возразила Элис, - так или иначе, этих четверых кто-то испугал. Они, не пытаясь оказать сопротивление, побежали наискосок, через клумбы, вглубь сада, а кто-то гнался за ними и сбивал с ног ударом рубящего оружия в спину. Последний из потерпевших спрыгнул в бассейн, обернулся, и был убит четырьмя ударами в грудь. Потом преследователь вернулся и добил двоих из упавших, нанеся им дополнительно по три удара в спину. - Что скажешь про этого? - спросил Норман, указывая на третий труп. Тело лежало на спине, метрах в 5 от бассейна, гравий вокруг был пропитан кровью. - Его тоже убили в спину, - ответила Элис, - но сила удара развернула его, и он упал лицом вверх. - И его не добивали, как тех двоих? - Ну, наверное, и так было видно, что он готов. - А можно я его переверну? - Зачем? - Мне любопытно, одна у него дырка в спине или тоже четыре. - Одна, конечно. - Проверим? - Ладно, давай, если Огюст не возражает. Комиссар пожал плечами. - Пожалуйста. Ребята уже сняли и обшарили все, что было возможно. Теперь, так или иначе, придется его двигать. Вам помочь, полковник? - Сам справлюсь. Норман нагнулся над трупом, ухватил его двумя руками за куртку и рывком перевернул. Стало видно, что на спине, ниже лопаток, зияют четыре глубокие рубленные раны. - Чудеса, - сказала Элис, - значит, его все-таки добили, а потом перевернули. - Ты не хуже меня видишь, что его не трогали после того, как он упал. - И что это, по-твоему, значит? - Оружие было с четырьмя лезвиями, - предположил Дюбуа. - Вилка, - угрюмо пошутила Элис, - два удара, восемь дырок. - Не вилка, а вилы, - спокойно сказал Норман, - хорошо заточенные вилы. - Но вилы - колющее оружие, а здесь - рубяще-режущее - Ты когда-нибудь видела человека, убитого вилами, переделанными в оружие? - Честно говоря, нет. Я всегда работала в городе, а вилы - сельский инвентарь. - А я видел. В Судане, во время дарфурского инцидента. Если острия вил заточены на манер клинков, ими можно не только колоть, но и рубить. Элис присела на корточки рядом с трупом и задумчиво произнесла: - Что-то я сомневаюсь, что даже при такой заточке, можно нанести вилами настолько глубокие рубленные раны. - Это зависит от умения и физических данных того, кто держит вилы в руках. - Может, все же, не вилы? - предположил комиссар, - может, какое-нибудь ритуальное оружие? Разгромлена религиозная экспозиция, «Chimeras le Notre Dame de Paris»… Норман строго погрозил комиссару пальцем - Не пытайтесь спихнуть это в мой отдел. Тут и не пахнет религиозным экстремизмом. - Заметьте, - парировал Дюбуа, - не я первый сказал про религиозный экстремизм. - Вы очень громко подумали, - сказал Норман. - А что такого? Эти парни - арабы, с незарегистрированным огнестрельным оружием, разгромлена христианская экспозиция… - Ну, понятно, - перебил Норман, - след «Аль-Кайды». Владелец экспозиции тоже араб? - Нет, местный парень. Некий Андрэ Нио, экспозитор, владелец нескольких небольших галерей. Вон он стоит, в сине-белой куртке. Кстати, Элис, может, поговоришь с ним по душам, пока без протокола? - Почему именно я? - Ты здесь самая обаятельная. - Правда? Ну, хорошо. … 6. - Андрэ Нио? Я - следователь Элис Сюркуф. - Сюркуф? – переспросил он, - Вы случаем не в родстве с тем капитаном Сюркуфом, который... - Этот вопрос мне задают все, - Элис грустно улыбнулась, - Но, увы, семейный архив сгорел в первую мировую. Жаль, правда? - Да. Знаете, я планировал выставку… Великие флотоводцы Франции… Хотя, что я вам забиваю этим голову, вы же на работе. На какие вопросы я должен ответить? - Вы не нанимали кого-нибудь для охраны павильона и экспозиции? - Зачем? От хулиганов есть сигнализация, а для преступников здесь нет ничего ценного. Фотографии, муляжи, голограммы, сувениры из пластмассы и открытки. Элис оценила на глаз психологические качества экспозитора и решила, что в обморок он не упадет. - Пойдемте, я хочу, чтобы Вы поняли, о чем идет речь. Поднырнув под оранжевую ленточку, огораживающую место следственных действий, она жестом пригласила Нио следовать за собой. Пройдя шагов 20, Элис остановилась рядом с ближайшим трупом. Экспозитор встал рядом, некоторое время смотрел на прорубленную до самых легких спину убитого, затем покачал головой и сказал: - Ужасно выглядит… Похоже на работу маньяка… - Вроде того, - согласилась она, - Я вам это показала, чтобы вы не удивлялись моему вопросу: не происходило ли вокруг этой экспозиции чего-нибудь странного? Вы сами видите: эти люди убиты довольно экзотическим для XXI века способом. - Ритуальное убийство? - спросил Андрэ. - Есть и такая версия, - неохотно признала Элис, - так как на счет странностей? Экспозитор коротко пожал плечами. - Трудно сказать. В мой офис часто звонят всякие рассерженные люди, иногда явно сумасшедшие. Им что-то не нравится, ну, вы понимаете… Или эротика, или какие-то символы. В сущности, у нас те же проблемы, что у киношников или книгоиздателей. - А что было в этот раз? - Какой-то псих кричал в трубку, что мы подкупили его сотрудника и присвоили его работы, и что это нам даром не пройдет. Такое часто бывает. Некоторым художникам кажется, будто работы очень похожи на их собственные и они, конечно, закатывают скандалы. Иногда доходит до суда. Но мы всегда заключаем договор с автором или владельцем работ, и даже проверяем его репутацию, так что… - В этом случае тоже был договор? - Да, даже несколько. Химеры Нотр-Дам это вечная тема для художников, скульпторов, фотографов... Вы уже видели каталог? - Нет. А у вас с собой? - Конечно, - Андрэ открыл портфель и извлек оттуда тонкий глянцевый буклет, - Я подумал, вдруг полиция будет составлять опись. У меня и копии всех документов с собой, если хотите… - Вы так пунктуальны? - спросила она, листая буклет с изображениями каменных чудищ. - В жизни - не очень, но в бизнесе… Видите ли, тут приходится быть пунктуальным, а то не успеешь оглянуться, как разоришься на штрафах. - … А вот этой химеры я раньше не видела. - Какой? - Андрэ заглянул ей через плечо, - А, вы не могли ее видеть. Это - одна из новых авторских работ… Что-то вроде фэнтези по мотивам… На предыдущей странице фото оригинала. А здесь художник представил, как могла бы выглядеть и двигаться эта химера, если бы вдруг ожила. Прекрасная работа. Посмотрите дальше. Элис перелистнула страницу и… - Ого! Да пантера по сравнению с ней просто Золушка! Экспозитор кивнул. - Эта группа работ вызвала больше всего откликов. Искусствоведы, конечно, ворчат, но любители в восторге. Открытки и сувениры с ними расхватали в один день. Пришлось даже делать дополнительный заказ. - И кто автор этой красавицы? - Тут внизу указано: Робер Лакомб. Молодой, интересный мастер. Он обычно выставляет только художественные фотографии с компьютерной обработкой, а в этот раз, как видите, пошел дальше. - Я смотрю, тут даже скульптура есть, - заметила Элис. - Нет, что вы, это - просто сувенир. Пластмассовая фигурка, сделанная с 3D изображения. Мы их заказали сначала 500, а потом еще 5000, - экспозитор порылся в глубине портфеля и извлек оттуда статуэтку величиной с ладонь, - Вот, возьмите на память. Надеюсь, это не будет расцениваться, как взятка. - Если только она стоит меньше 10 евро. - Тогда все в порядке, видите, в буклете цена: 6 евро. - Спасибо, Андрэ, - Элис взяла маленькую химеру и покрутила в руке, - а как можно связаться с этим Лакомбом? - Возьмите папку с копиями документов. Там есть и контракт с мсье Лакомбом, а в нем - адрес и телефон. - Пожалуй, возьму. Но вам все равно придется еще раз зайти в полицейское управление. - Боюсь, что даже не один, - невесело ответил экспозитор. - Да, возможно и не один, - согласилась Элис, - скажите, а как часто бывает так, что после сердитых звонков происходят разгромы выставок или вообще нападения? - Зависит от выставки. Есть 5 болевых тем: политика, религия, война, экология и эротика. Если эти темы затрагиваются, мы заранее договариваемся об усиленной охране. - Но химеры тоже имеют отношение к религии, разве нет? Они ведь украшают собор… - Это, знаете ли, сложный вопрос, - задумчиво протянул Андрэ, - то есть, конечно, они имеют некоторое отношение, но это настолько запутано… - Вот как? А нельзя ли подробнее? Возможно, есть какой-то особый культ?… - Культ? - переспросил он, - Ну, да, культ… В принципе… Если подумать… - У вас найдется полчаса, чтобы подумать вместе? – спросила она, - Скажем, мы могли бы устроиться на травке вон там, если вы не возражаете. Андрэ пожал плечами и улыбнулся. - Почему бы и нет. Я только возьму кое-какую мелочь из машины. Элис кивнула и помахала рукой комиссару - Огюст, я заберу мсье Нио на полчасика. - Хоть на полдня. Я все равно сейчас буду опрашивать только очевидцев, - ответил комиссар. … 7. В сумке, которую экспозитор принес из автомобиля, оказались: пакет с тонко нарезанным jamon, коробка с камамбером, еще теплый багет, бутылка красного лангедокского вина и набор для пикника. - Это что, попытка флирта? - поинтересовалась Элис, наблюдая, как он разливает вино в тонкие металлические рюмочки. - Что, если я отвечу «да»? – спросил он. - Тогда мне придется вас разочаровать, - сказала она. Андрэ улыбнулся и покачал головой - Не разочаруете, милле Сюркуф. Флирт это искусство общения с красивой женщиной, а не способ сойтись с ней. Искусство должно существовать только ради искусства, иначе оно теряет смысл. Эту истину открыл Оскар Уайлд. - У вас необычный взгляд на вещи. Я бы с удовольствием поговорила об этом, но… - Да, я понимаю. Расследование. - Совершенно верно. Мы остановились на культах, связанных с химерой. - Я помню. Тут придется говорить о смысловых слоях в культуре. Довольно сложный вопрос, из-за которого философы разных школ готовы выдрать друг другу бороды. Элис сердито фыркнула. - По-моему, философы это самые никчемные люди на свете. Клошары и то полезнее. - А чем, по-вашему, полезны клошары? - Они часть образа Парижа. Если они исчезнут, вместе с ними уйдет кусочек его жизни. Возможно, Париж станет чище, но это будет уже другой город. - Необычное мнение для офицера полиции, - заметил Андрэ. - Нет, обычное, - возразила она, - По статистике, каждую неделю в Париже убивают 3 человек, а за год 120 тысяч жителей подвергаются криминальному насилию. Вот эту проблему должна решать полиция. А клошары - такие же жители города, и грязи от них уж точно меньше, чем от политиков, если вы понимаете, о чем я. Но давайте вернемся к вопросу о культах, ладно? Нио кивнул и, жестикулируя рюмочкой, стал объяснять: - В основе любого культа, преклонение перед каким-то совершенством. Перед красотой. Перед мастерством. Перед силой. Перед жестокостью. Любое совершенство, даже злое, есть потенциальный объект культа. Посмотрите на это страшилище (экспозитор протянул руку в сторону изваяния льва, стоящего над убитым оленем). Лев - символ властной силы и жестокости, требующей преклонения. Лев на национальных флагах и на фамильных гербах. Лев в афоризмах и притчах. Лев в прозвищах. Это культ, не так ли? - Да, действительно… Я даже как-то не задумывалась об этом. - Мало кто задумывается, - сообщил Нио, - культовые символы, впитанные в детстве, это уже подсознание. Их превосходные качества кажутся чем-то само собой разумеющимся, пока нет достойного объекта для сравнения. Сравним этого льва с нашей химерой той же величины. Мысленно поставьте их друг против друга. Что будет? - Химера порвет этого льва, как Тузик грелку, - уверенно сказала Элис. - Почему вы так решили? - Гм… Не знаю, но почему-то мне это кажется очевидным. Хотя, если подумать, то ваш вопрос довольно-таки бессмысленный. - Нет, милле Сюркуф, смысл есть! Не случайно вы так быстро и легко дали ответ. Наша Химера это гораздо более убедительный символ силы. Первобытной, изначальной силы. В ней нет мутной примеси властного позерства и показной жестокости - верных признаков тщательно скрываемой слабости. Изначальная сила не демонстративна, но очевидна. Она просто не может не оказаться объектом культа. - Это ваше предположение, или вы что-то знаете? – спросила Элис. Андрэ задумчиво погладил ладонью подбородок. - Скажем так: я слышал, что есть обычай обращаться к этой химере за помощью. Что-то связанное с первобытными ведьмовскими и тотемными практиками. Я думал, это просто игра, связанная с популярностью модернистских реконструкций первобытной магии. Но, коль скоро, дело дошло до убийств при конфликте с другой религией… - Вы уверены, что здесь религиозный мотив? - спросила Элис. - Мне так кажется, - уточнил экспозитор, - Видите ли, у меня не выходили из головы эти раны на трупе. А сейчас я посмотрел на этого льва, и вспомнил, что видел похожие раны на трупе человека, убитого другим хищником семейства кошачьих: леопардом. Это было в Танзании, несколько лет назад. Четыре серповидных когтя оставили параллельные борозды глубиной до самых ребер. Конечно, здесь, у нас никакого хищника не было, но возможно, было оружие, имитирующее удар его когтистой лапы. Вернее ее лапы, если мы говорим о химере. - Ритуальное оружие? - уточнила она. - И не только оружие. Целый ритуал, перевоплощения человека в охотящегося леопарда. - Что-то вроде оборотней, не так ли? - Совершенно верно. Культы кошек: ягуара в Южной Америке и леопарда в Центральной Африке, происходят от первобытных магических религий, возникших десятки тысяч лет назад. На заре истории черного континента, для многих племен леопард был тотемом. Вы представляете себе, что такое тотем? Элис хмыкнула. - Ну, насколько я знаю, тотем - это обожествленное животное. Или зооморфный бог. - Типичное заблуждение, кочующее из книжки в книжку, - констатировал Андрэ, - Это для современного европейца религия строится вокруг бога - некого сверхъестественного и могущественного существа, которое обитает где-то высоко на небесах, и иногда может отозваться на какие-то молитвы и подношения. Религия первобытного человека иная: в ее центре стоит родственный дух-союзник. Тоже сверхъестественное существо, но близкое и осязаемое, приходящее на помощь в ответ на ритуал вызова. Оно вселяется в охотника-человека. Этот дух-союзник и есть тотем. - То есть, - предположила Элис, - человеку кажется, что он превратился в леопарда, и это, говоря современным языком, поднимает его боевой дух? - Такого мнения придерживались колониальные власти Сьерра Леоне, когда, в XIX веке, они узнали о культе леопарда. Сохранилось решение от 1892 года о запрете туземного культа, адепты которого якобы надевали на себя шкуры леопардов и перчатки с ножами-когтями, и в таком виде устраивали кровавые нападения на людей. Сообщения туземцев о том, что люди племени Муру действительно способны превращаться в леопардов, были сочтены просто местным суеверием. - Вы хотите сказать, что это было не просто суеверие? - спросила она. Экспозитор пожал плечами. - Я просто принимаю факты такими, какие они есть. С 1899 по 1912 год по подозрению в причастности к «криминальной секте леопарда» в британской Африке было арестовано около 500 человек. Но свидетели-туземцы, которых опрашивали в связи с убийствами, отказывались соглашаться с тем, что существует какая-либо секта или тайное общество, и настаивали, что убийства совершают настоящие леопарды. Рядом с телом всегда находили отпечатки лап леопарда, а само тело выглядело ровно как после нападения этого хищника. Судья Гриффит, участвовавший в расследовании в 1912 году написал в своих мемуарах примерно так: «Африканский буш пропитан сверхъестественным духом, который соединяет животное и человека. Часть этого духа из окружающей обстановки передалась людям и оказывает влияние на их обычаи. У них поразительная способность скрывать то, что они хотят держать в тайне от других. Это результат существования из поколения в поколение тайных обществ». - Судья, вероятно, заразился местной экзотикой, - заметила Элис, - сто лет назад Африка казалась другим миром, почти как сейчас какая-нибудь параллельная вселенная. - Возможно. Но есть и более поздние документы. Так в 1946 году в Нигерии от когтей людей-леопардов погибло около 80 человек. Правительство объявило, что это дело рук сепаратистов, которые, якобы одевали особый камуфляж и перчатки с ножами, чтобы использовать суеверия о леопардах-оборотнях для дестабилизации обстановки. В отчетах Международного Красного креста за 1994 год описан сходный случай в Либерии… - Вы-то сами верите в этих оборотней? – перебила Элис. Андрэ снова пожал плечами. - Я верю в существование очень древней религии, связанной с культом большой кошки. И у меня есть определенные основания в это верить. На фресках VII тысячелетия до новой эры, в древнем городе Чатал-Хююк, в Турции, многократно повторяется мотив женщины-леопарда. В мифах Египта и Эллады есть сфинкс, женщина-лев. В Мексике, на древних стелах ольмеков в Ла-Венты, есть много изображений женщины, занимающейся сексом с ягуаром. Согласно свидетельству судьи Гриффита (о нем я уже упоминал) в центрально-африканском культе леопарда сексуальный мотив сочетался с охотничьим. В мемуарах Гриффита есть перевод дагомейского заклинания-песни: «Глаза леопарда подобны огню. Когти спрятаны в мягкие лапы. Ты - нежный охотник, ты - красавица смерть, В пятнистой одежде ты крадешься к добыче. Ты - игривый убийца, в любовных объятьях Разрывающий сердце...» Предельно натуралистическое превращение человека в леопарда или ягуара было очень распространенным обычаем в самых разных частях света. Почему бы такому обычаю не существовать в культе химеры, если кто-то считает химеру своим тотемом? - Честно говоря, это звучит дико, - заметила Эллис, - Все-таки Франция, XXI век. - Я лишь высказал гипотезу, - сказал Андрэ, - Что касается дикости: если во Франции в XXI веке ислам считается нормальным, то и тотемизм нормален. Элис покачала головой. - Я не против любой религии. Но только до тех пор, пока она не становится причиной криминального насилия. - Это все равно, что сказать: я не против алкоголя, если он не вызывает опьянения. - Можно пить в меру, - возразила Элис, - после рюмки вина я спокойно сяду за руль, и закон это допускает. После католической мессы, я спокойно пройду мимо мечети или дацана, и мне в голову не придет бросить туда бомбу. Все хорошо в меру, и алкоголь, и религия. - Э, нет. Вы рассуждаете так потому, что для вас и алкоголь и религия, это приправы к жизни. Как пармезан к спагетти. А если для человека это не приправа, а смысл жизни? - Тогда пусть он лечится у психиатра. - Но ведь в законе этого не написано, - иронически заметил он. - И совершенно напрасно, - буркнула она. … 8. … Комиссар Дюбуа убрал мобильник в карман и повернулся к Норману, - Вы слышали разговор, полковник. Моя версия об исламистах обретает некоторую почву, не так ли? - И не надейтесь, - ответил Олле, - семья Харидж занимается марихуаной. То, что убиты их люди, наводит скорее на мысль, что экспозиция вообще не при чем. Какие-нибудь парни из Албании или с Гваделупы забили здесь стрелку парням Хариджа, и разговор у них не сложился. Ну а павильон разгромили так, по ходу дела. - Но ведь ваш отдел занимался связями Хариджа? - Да. Потому я и знаю, что к исламским экстремистам он никакого отношения не имеет. Это другой бизнес и все тут. - А если я попрошу вас все-таки проверить это еще раз? Не обязательно официально. - Предлагаете мне прокатиться к Азизу Хариджу? - Да. С вами, Норман, он будет разговаривать иначе, чем с моими ребятами. Я скажу, чтобы они распечатали вам несколько фотографий. На случай, если он еще не в курсе. - Хорошо. Я поеду к нему прямо сейчас. Но при одном условии, Огюст. - Я понял. В отчете не должно быть никаких намеков на счет религиозного экстремизма, терроризма, и так далее. Правильно? Олле скупо улыбнулся. - Приятно с вами иметь дело, комиссар. - С вами тоже, полковник. … 9. Арабский ресторанчик на углу Барбес и Маркадет называлось «Ан-Наджм», т.е. «Звезда». Вывеска была только на арабском - ненавязчивый сигнал французам и прочим «западным людям»: НЕ ХОДИТЕ СЮДА. Но полковника Олле это не смутило. Он вошел и обратился к официанту: - Махраба! Фэйн Азиз Харидж? (Привет. Где Азиз Харидж?). Парнишка чуть не упал от удивления. Европейцы сюда вообще не заходили, а европеец, говорящий по-арабски… Если бы сюда зашла лошадь, официант бы удивился меньше. Впрочем, он, быстро пришел в себя и, сделав удивленные глаза, ответил: - Миш арфа мин да (не знаю такого). Норман вздохнул, покачал головой и тихо сказал: - Валят, ана зариб. Энти айза мушкеле? (Мальчик, я тороплюсь. Ты хочешь проблем?). Парнишка проблем не хотел, поэтому пробормотал «Сах» (ОК) и быстро нырнул в дверь за стойкой. Через несколько секунд, оттуда появился громила (ну просто брат-близнец тех четверых покойников из Люксембургского сада), и не слишком вежливо спросил: - Эсмак? - Ана шурта сердар Олле. Нхэб Азиз. (Я полковник полиции Олле. Мне нужен Азиз). Громила пожал плечами и коротко бросил - Мафи (невозможно). - Хау! (я все сказал), - проинформировал Норман, уселся за столик и закурил сигарету. Через минуту появился тот же громила, и с низким поклоном, сказал: - Леу самахт, Олле-саид. Удкуль фадляк. (Извините, господин Олле. Прошу вас). Еще через полминуты они оказались в скромно, но элегантно обставленной комнатке, где на широком полукруглом диване за маленьким столиком сидел полный пожилой араб интеллигентного вида в белом костюме. Провожатый мгновенно испарился, а Норман, без церемоний, начал разговор: - Здравствуй, Азиз. У тебя проблемы. - Салам, полковник, - спокойно ответил араб, - Я знаю, что у меня проблемы. - Откуда? - Сначала убили людей из нашего дома. Потом пришел ты. Разве ты просто так придешь? - Да, это точно. Кто их убил и за что? Азиз вздохнул: - Садись, выпей чаю. Дай пожилому человеку побыть гостеприимным хозяином. Норман уселся рядом с ним, сделал глоток из полусферической фарфоровой чашечки, и поинтересовался: - Зачем ты послал своих парней в Люксембургский сад? - Меня попросил один человек, - ответил Азиз. - Имя? - Ох, полковник, разве ты не знаешь, что в наших делах нет имен? - Это уже другие дела, Азиз. Из-за вашей торговли травкой я бы не приехал. - Тогда что? - Исламский терроризм. - Мне сказали, это просто магазин с сувенирами. - Кто тебе это сказал? - Один человек. Побить стекла в магазине с сувенирами - не терроризм. Ищи лучше тех, кто их убил. Норман покрутил в пальцах чашечку и предложил: - Хочешь, я уйду, оформлю бумаги, и через час вернусь? - Зачем, полковник? Разве я отказываюсь сотрудничать? - Твои парни разгромили религиозную выставку, а потом их кто-то убил. Это - терроризм. Ты говоришь: «я не знал, что это - религиозная выставка». Я спрашиваю: «кто знал?». Ты говоришь «один человек», а имя не говоришь. Это укрывательство террориста. Я говорю: «хочешь, чтобы это было написано на бумаге?». Ты говоришь: «не хочу». Тогда я снова спрашиваю: «имя?». Нет имени - нет сотрудничества. Азиз задумался на несколько секунд, а затем произнес: - Дауд Самир. - Не знаю такого, - отреагировал Норман. - Он старший брат Камала, у которого бизнес в Каире. - Такого тоже не знаю. - Он делает духи. - Что? - Духи. То, чем мажутся женщины, чтобы лучше пахнуть. - Ах, духи… - с некоторым удивлением, повторил Норман. - Да полковник. Фирма называется «Нефер». Год назад Камал купил магазин в Париже. Спроси у своей женщины, она знает. - Вряд ли. Моя женщина не любит косметику. - Тогда, может быть, она любит хорошие украшения. Не то, что продают в ювелирных магазинах, а то, что делают руками настоящие мастера… Полковник Олле покачал головой. - Азиз, я не беру взяток. - Я не говорил о взятках, - обиженно отозвался араб. - Вот и хорошо. Вернемся к Дауду Самиру. Зачем он хотел разгромить выставку? - Его брата обманул один человек. - Имя? - Андрэ Нио. - Владелец той выставки? - Да, - подтвердил Азиз, и добавил, - Зачем ты спрашиваешь, если сам знаешь? - Но Андрэ Нио не занимается косметикой, - заметил Норман. - Да. Он занимается выставками. Он подкупил человека, которого нанял Камал, и получил вещь, которая стоит больших денег. - Имя человека? - Жан Пикар. - Что за вещь? - Картинка для рекламы, за которую платил Камал. Он хотел делать на ней деньги. - И попросил тебя немного попугать нового владельца? - Предупредить, - уточнил Азиз, - а этот шакал нанял убийц. - Ты что-то скрываешь, - сказал Норман, - никто не станет убивать из-за таких вещей. Он мог нанять охрану, которая бы просто сдала их в полицию. Это было бы выгоднее. - Я не знаю, почему он так сделал. Может быть, он сумасшедший расист. - Он не сумасшедший, - сказал Норман, - Значит, это сделал кто-то другой. Кто имел зуб на твоих парней? Азиз пожал плечами. - Кто они такие, чтобы серьезные люди могли иметь на них зуб? - Может, не поделили с кем-то рынок травки? - Им нечего было делить, у них ничего не было. За дележкой идут к хозяину, а не к его рабу. Ты понимаешь? Таких сколько угодно. Серьезным людям незачем было их убивать. - Понятно. Где Дауд Самир? - Его здесь нет. Он приезжал на три дня. Уже уехал. - А Камал Самир? - Он живет в Каире, здесь бывает редко. - А Жан Пикар? - Не знаю. Камал сразу его уволил. Но в офисе, наверное, есть его адрес. … 10. Новое место работы Пикара Норманн нашел без особого труда, просто воспользовавшись банком данных налогового департамента. Через час он уже предъявил секретарше свой ID и прошел в кабинет, где в удобном мягком кресле у компьютера сидел с чашечкой кофе полный невысокий пожилой мужчина вполне добродушного вида. - Мсье Жан Пикар? - Да мсье. Чем обязан? - Полковник Олле, отдел по борьбе с терроризмом. - С терроризмом? - С терроризмом, - подтвердил Норман, усаживаясь в кресло, - Вы знаете человека по имени Дауд Самир? - Дайте подумать… Да, это брат моего бывшего босса. - А вашего бывшего босса звали…? - Камал Самир, владелец компании «Нефер». Сама компания в Каире, здесь филиал. - Да, я слышал. А, если не секрет, почему вы ушли оттуда? - Из-за его капризов, можно сказать. Камал вбил себе в голову, что я продал конкурентам разработки по брэнду. Устроил скандал с угрозами… Ну, вы же, наверное, знаете этих арабских коммерсантов. Я даже вынужден был обратиться в полицию. После этого мы, конечно, расстались. - Брэнд? Это всякие логотипы, картинки и слоганы для раскрутки товара, верно? Пикар кивнул. - В общих чертах, так. - А из-за какого брэнда у вас произошел конфликт с Камалом? - Новый брэнд «Химера» для его парфюмерии во Франции. Идея, кстати, принадлежала мне. Знаете, женщинам хочется быть таинственными, а для Парижа, химера - это как раз тайна, нечто такое… Ну, понимаете… - Да, в общем. А конкретно, о каких разработках шла речь? - Ничего особенного. Несколько пробных эскизов для рекламной продукции. - Я могу их где-то увидеть? - Сожалею, но у меня их нет. Может, в офисе филиала что-то осталось. - А кто выполнял эти разработки? - Частный дизайнер. - Какой именно? - Он мало известен. Известные дизайнеры работают на себя. Норман очень хорошо чувствовал, когда «клиент» начинает «включать дурака», и это был именно тот случай. Пришлось слегка повысить голос. - Мне не важно, известен он или нет. Я ищу его имя и адрес. - Зачем он вам? - Простите, мсье Пикар, но вам это знать не обязательно. Это тот случай, о котором говорят «меньше знаешь - крепче спишь». - Простите, как вы сказали? - Меньше знаешь - крепче спишь… Мсье Пикар, вы нормально себя чувствуете? - Нет-нет, я в порядке … Просто, иногда давление скачет… Пью много кофе, наверное… Так ведь бывает, да? По виду Пикара никак нельзя было сказать, что он в порядке. Похоже, он был на грани истерики, причем непонятно из-за чего. - Конечно, бывает. Не надо нервничать. У вас какие-то проблемы с этим человеком? - С кем? - С дизайнером, который выполнял эскизы. - Да нет, никаких проблем. Мне не очень понравилось то, что он нарисовал, только и всего. Мы расстались мирно, он даже немного на нас заработал. Видите ли, я не мог доказать, что эскизы не подойдут. Это интуитивно чувствуешь. Пришлось просто отказаться от его варианта, без объяснений, а за такой отказ в бизнесе надо платить. Камал сначала раскричался из-за этих несчастных трех тысяч евро, а потом вообразил, что я хочу у него за спиной продать кому-то права на брэнд. Это при том, что на эскизах вообще ни слова не было написано. Просто картинки и все. - То есть, там что-то было нарисовано? - Да. Рисунки, фотографии… - Фотографии чего? - Просто фотографии. - Мсье Пикар, какой объект был сфотографирован. - Объект? В каком смысле? - То, на что направлен фотоаппарат, когда делается снимок, - сердито пояснил Норман. Он совершенно не понимал, чем так испуган «клиент», и это его раздражало. - А… Ну… - пробормотал Пикар, - Это… Да, в общем, это был Собор Нотр-Дам. - Весь собор или какой-то конкретный ракурс? - Я не помню точно. - Мсье Пикар, это важно. Представьте себе, что в здание такого размера, как Нотр-Дам, заложены взрывные устройства. Вы понимаете, что найти и обезвредить их несколько проще, зная, какие точки интересовали террористов? - Взрывные устройства? Уверяю вас, это какая-то ошибка. - Знаете, так все говорят, пока ничего не произошло. Так было и с вокзалом в Мадриде, и с лондонским метро… В общем, от нас требуют тщательно проверять любую информацию такого рода. Так какой ракурс собора снимал этот дизайнер? И как его зовут? - Робер Лакомб. Он снимал основную галерею второго этажа. - Ту, где химеры, правильно? - уточнил полковник. - Да… Именно там… Где… «Клиент» был бледен, как полотно. Было ясно, что еще пара вопросов на эту тему, и он грохнется в обморок. - Мсье Пикар, может быть, вызвать врача? - Нет, все нормально… Я же говорю, кофе… Давление… - Не нервничайте, я уже ухожу. Вы очень помогли следствию, спасибо. На всякий случай, вот моя визитная карточка. Звоните в любое время…. Знаете, я попрошу вашу секретаршу принести вам что-нибудь от давления. С этим шутки плохи, я вам точно говорю. - Да, конечно. Спасибо, офицер. - Вам спасибо. Всего доброго, мсье Пикар. У полковника Олле было весьма распространенное среди квалифицированных офицеров разведки качество: сходу запоминать надписи на разнообразных бумажках, лежащих на столе. Так, на столе у Пикара он «срисовал» визитку: «Психоаналитический центр «Стабилитэ». Доктор Рене Гранвальд. Высокоэффективная психологическая помощь в сложных жизненных ситуациях, при тревожных состояниях, нервных стрессах и семейных конфликтах. Конфиденциальность гарантируется». Бизнес у психоаналитика, судя по всему, шел бойко. Приемная выглядела не хуже, чем холл в солидном банке, а девушка за компьютером могла бы запросто участвовать в конкурсе манекенщиц. - Здравствуйте, мсье, - с дежурной улыбкой сказала она, - Чем я могу вам помочь? - Я хотел бы побеседовать с Рене Гранвальдом. - Вы договаривались с ним о встрече заранее? - А это обязательно? - поинтересовался Норман. - Видите ли мсье, - мягко пояснила девушка, - у доктора Гранвальда очень плотный график… - То есть, он сейчас занят? - Да, у него гость. - Вы хотите сказать, пациент? - Мы не употребляем слово «пациент», мсье. Психоаналитика – это не медицинская помощь, а психологическая поддержка для каждого, болен он или здоров. Вы не читали наш буклет? - Увы. - Вот, пожалуйста. Здесь вкратце написано о том, как психоанализ помогает людям. Надеюсь, вам это будет интересно. У каждого из нас есть какие-то проблемы, и, возможно, вы пришли именно туда, где вам помогут их решить. Норман изобразил на лице немного растерянную улыбку и согласился: - Скорее всего, это действительно так. Поэтому я и пришел. - Вам кто-то нас порекомендовал? - Да. Жан Пикар. - Так вы - друг мсье Пикара? - Скорее знакомый. Друг - это ведь более интимные отношения, не так ли? - Да, конечно, безусловно, вы правы, мсье… - Норман Олле. - А я - Доминика Джинелли, ассистент доктора Гранвальда. - Очень приятно. Мы с Жаном в каком-то смысле оказались товарищами по несчастью. Я имею в виду, эти страхи… Вы понимаете, Доминика? - Вы имеете в виду ретроморфеофобию? Страх повторения ночного кошмара? - девушка подвинула к себе рабочий блокнот и стала что-то стенографировать. Решив, что он на правильном пути, Норман снова согласился: - Да, наверное, именно повторения. Я случайно упомянул об этом в разговоре, и Жану сразу стало нехорошо. Можете мне поверить, я не думал, что будет такая реакция. - О чем вы упомянули? - О том случае, связанном с его прошлой работой. - Знаете, мсье Олле, лучше не трогать эту тему, пока мсье Пикар воспринимает ее так остро. Как он себя чувствует? - Честно говоря, не очень. На всякий случай, я даже попросил его секретаршу найти что-нибудь успокаивающее. Доминика кивнула, продолжая записывать. - Мы не очень одобряем применение седативных средств, но в данном случае, вы поступили правильно, мсье Олле. Я обязательно скажу доктору Гранвальду, чтобы он позвонил мсье Пикару и поговорил с ним… Вот, кстати, он освободился. Доктор, это - Норман Олле, хороший знакомый мсье Пикара. - О! Я рад, Норманн, - радостно произнес высокий, подтянутый мужчина в мягком шерстяном свитере спокойного сине-зеленого цвета, - Подождите немного, сейчас я провожу гостя… Доминика, зайдите ко мне на минуту. Доминика вышла через пару минут. - Доктор вас примет, но у него, к сожалению, будет только четверть часа. Вы не обидитесь? - Ни капли, - сказал Норман, и вошел в кабинет. Психоаналитик сидел за фигурным дубовым столом, украшенном дюжиной каменных статуэток разных цветов и дорогим набором перьевых ручек на позолоченной подставке. Он жестом радушного хозяина предложил гостю присесть напротив, и ласковым голосом произнес: - Мой ассистент сказала, что у вас случай, сходный с тем, что у мсье Пикара. - В некотором смысле, так и есть. - Какой сон вас беспокоит? Можете не рассказывать подробности, у нас ведь сегодня короткая беседа. Просто важно знать тип кошмара, чтобы понять его происхождение. - А у кошмаров есть типы? - Конечно. Они известны с античных времен. Вот таблица с классификацией, она вам поможет. По столбцам - сюжеты кошмаров, по строкам - персонажи. Норман пробежал глазами отпечатанную крупным шрифтом таблицу и совершенно искренне прокомментировал: … Ну и дела! Чего только людям не снится. - Да, Норман, человеческая фантазия изумительно богата. Этот список далеко не полон. - Действительно. Вот, химер, я вижу, нет. Они «др. чудовища» или «демоны»? - Вам тоже снится химера? - оживился Гранвальд - А это часто бывает? - спросил полковник. - Наоборот, крайне редко. Есть всего пара описаний в специальной литературе. Норман, я сразу хочу сказать, что не в наших правилах обсуждать проблемы одних гостей с другими. Вы понимаете, это приватная область. Но, в данном случае, вы сами упомянули об этом… Скажите, Норман, если это не секрет, Жан говорил вам про свой сон с химерой до того, как вы сами ее увидели или после? Вы знаете, кошмары иногда могут провоцироваться яркими рассказами. Пора было раскрывать карты. - Видите ли, доктор, речь идет не только о снах… Гляньте сюда, пожалуйста. Норман извлек из внутреннего кармана фотографии из Люксембургского сада и разложил их веером поверх таблицы с описанием ночных кошмаров… - О, боже… - выдохнул Гранвальд, - О боже… Полковник подумал было, что доктору сейчас самому потребуется «Высокоэффективная психологическая помощь при нервных стрессах», но ничего, обошлось. Минут через 10 психоаналитик уже был готов к конструктивному разговору о кошмарах мсье Пикара… … 11. Элис застряла в управлении на очень длительном и совершенно бестолковом «разборе полетов» вокруг бойни в Люксембургском саду, и полковнику Олле выпало забирать Диззи и Макса из школы. По случаю теплой погоды, дети, заскочив домой только переодеться, обосновались в «тире» - т.е., за домом полковника, где была оборудована позиция для тренировочной стрельбы. Правда, полковник теперь выдавал «личному составу» только пневматический «Walther Night Hawk» (на что Эллис, со скрипом, дала разрешение), но азарта это не снизило. В 8 вечера Норман остановил геноцид жестянок и пластиковых бутылок, вытащив на улицу термос с какао, котелок с кашеобразным супом собственного приготовления, три кружки и три ложки. В самый разгар военно-полевого ужина во двор въехал зеленый «Рено». - Мы неправильно рассчитали время, - сообщил полковник, - Нас застукали. Сейчас мама всех арестует… Привет, Элис. - Привет, Норман! Ага! Ты опять делал из моих детей экстремистов?… Диззи, перестань виснуть у меня на шее, ты уже большая… Макс, прекрати щекотаться. - Между прочим, я организовал питание ровно в восемь, согласно твоим инструкциям. - Диззи сама могла бы разогреть что-нибудь подходящее в микровейве. А твоя стряпня годится только для солдат в зоне боевых действий. - Нормальная здоровая пища. Не то, что эта замороженная ерунда из супермаркета. - Рассказывай больше… А где тарелки? Опять едите из одного котелка? Не стыдно? За уроки, конечно, никто и не думал приниматься? Ну, ясно. Стоит мне задержаться на работе, как дома все стоят на голове. А что вы такое пьете?.... Ага, это какао. Элис отняла у полковника кружку и сделала порядочный глоток. - А что, вкусно… - сказала она, - … Налей еще, если тебе не трудно, а я покажу, что у меня есть. Порывшись в сумочке, Элис вытащила маленькую химеру и покрутила над головой. - Где взяла? - спросил Норман. - Подарок одного моего поклонника. - Которого? - Андрэ Нио. Это сувенир с той самой выставки. Правда, очаровательная? - Да, милый котенок, - оценил он, - А хочешь посмотреть на его маму? Не дожидаясь ответа, Норман зашел в дом и, через пару минут, вернулся с пластиковой папкой, которую протянул Элис. - Жуть! - сказала она, листая распечатки рисунков, - Это откуда? - От одного человека, как любит говорить Азиз Харидж. Хочешь знать больше? - Еще бы! - Тогда садись и ешь. У тебя такие голодные глаза, что все химеры сейчас разбегутся. А я тебе расскажу все по порядку. - Договорились… Диззи, хватит уже лопать, а то станешь толстой, как гиппопотам. Отдай мне ложку… Так что ты там раскопал? После короткой перепалки, дети были отправлены домой делать уроки (по крайней мере, Элис надеялась, что дома они займутся именно уроками, а не застрянут у телевизора), и Норман приступил к устному отчету. - Я был у Хариджа, пообещал ему все прелести борьбы с терроризмом, и он разговорился. В результате я вышел на каирскую парфюмерную фирму «Нефер». Она заказала картинки с химерой для рекламы. Их представитель в Париже, некто Пикар, договорился с частным дизайнером, неким Лакомбом, тот уже нарисовал эскизы, как вдруг… - Что? - Химера приснилась Пикару и заявила, что отказывается участвовать в этом проекте. - Шутишь? - Ничуть. - А рисунки тоже он нарисовал? - Нет, это рисовал психоаналитик с его слов. - И что было дальше? - спросила Элис, глотая очередную ложку супа, - Кстати, вкусно. Ты рецептом поделишься? - Непременно, - пообещал Норман, и продолжил, - Египтяне решили, что Пикар продался Нио и морочит им голову. Они наехали сначала на Пикара, но он сразу заявил в полицию. Тогда они наняли парней Хариджа, чтобы попугать Нио. Теперь эти парни пугают соседей в морге, а Харидж ломает себе голову над тем, кто же мог их так распотрошить. Вот пока и вся история. - А к Лакомбу ты не ездил? - Не успел. Мне позвонили из отдела. Один дебил с ручной гранатой взял заложников в автобусе, в Руасси, рядом с аэропортом. Кричал, что всех убьет, если к нему не вернется его девушка. Потом два ложных сообщения о минировании - школа и метро, - и допрос урода, который бросил бутылку с огнесмесью в «Макдональдс». В общем, закрутился. - Ясно. Я тоже не успела добраться до Лакомба. Как назло, вызвали к начальству. - Откуда ты про него узнала? - От Нио. Точнее, из буклета его экспозиции, там есть имена авторов. - А Нио упоминал про Пикара? Элис отрицательно покачала головой. - Нет. Он упоминал про звонок с угрозами, но это, видимо, были египтяне. А по химере он имел дело только с Лакомбом. - Египтяне… - задумчиво повторил Норман, - Что-то мне не нравится эта семейка Самир. Мои ребята заехали в офис филиала «Нефер» за информацией на Пикара, и попросили показать все материалы по расторгнутому контракту Лакомба. К счастью, эти файлы не удалили. Помимо прочего, там было двести сорок снимков одного фрагмента галереи второго этажа собора Нотр-Дам. - Ну и что? Нотр-Дам ежедневно фотографируют тысячи людей. - Двести сорок детальных фото одного участка стены здания с разных направлений и разных дистанций, - возразил Норман, - Никто не будет этим заниматься, если только… - Не выдумывай, - перебила Элис, - Их интересовала химера и все. - А если химера - просто прикрытие? - А если вон тот воробей на заборе - агент исламского джихада? - А если четыре араба в Люксембургском саду сами себя замочили? - Ладно, даже если ты прав, и химера - прикрытие, хотя я в это ни минуты не верю, твои ребята уже всех спугнули своим приездом. - Я не привык рассчитывать на то, что бомберов можно так просто взять на испуг. - Ты неисправим, Норман. Ну, хочешь, я завтра с утра займусь Лакомбом? - Наверное, хочу. Я - параноик, да? - Ты просто забыл, что здесь - Франция, а не Сомали и не Бирма. - Мадридский вокзал взорвали не в Сомали и не в Бирме - Ладно, я же уже сказала: начну утро с Лакомба. - Вот и замечательно. А я покручусь вокруг Нотр-Дам. Так, на всякий случай. … 12. Клеман Турние, начальник локальной полиции 4-го округа, был на редкость приятным дядькой, похожим скорее на булочника, чем на ажана. Возможно, такое впечатление возникло из-за целого блюда круассанов, которое он поставил перед гостем, в качестве «легкой закуски к кофе». Кофе был со сливками, вернее, сливки были с кофе, если иметь в виду пропорцию. - У меня такая привычка, полковник, - пояснил он, - заедать плохие новости чем-нибудь вкусным. Как бы для баланса. Иначе оглянуться не успеешь, как превратишься в хмурого типа, от которого шарахаются прохожие, и которого не любят женщины. - Да, хороший метод. А скажите, Клеман, вы не замечали в последний месяц чего-нибудь странного вокруг Нотр-Дам? - А, и до вас дошла история с этой американкой? - С американкой? - переспросил Норман. - Да. Она, видите ли, решила показать сынишке Париж, вот и сняла номер в Нотр-Дам. Не знаю, чем она там занималась, но мальчишке стало скучно, он решил побаловаться, залез на подоконник, поскользнулся и выпал с 4 этажа. Полковник Олле отхлебнул из своей чашки (ну как можно лить в кофе столько сливок!) и сочувственно произнес: - Чертовски скверная история, - Еще бы! Но этой американской дуре повезло. Внизу бежала девушка, спортсменка. Она просто поймала ребенка в воздухе. Упитанного пятилетнего мальчишку. Представляете? - Не представляю, - честно признал Норман, - это что-то запредельное. - Да, девушка здоровая, как дьявол, и такая же прыткая. Говорят, она из нашей сборной по легкой атлетике. Метает там что-то, молот, или диск, не знаю. Представьте: американская мамаша выбегает из отеля, а наша девушка сунула сынишку ей в руки, щелкнула дуру по носу, мол, больше так не зевай, и дальше побежала. Она же спортсменка, тренируется. - А как ее зовут? - Неизвестно. Когда приехала полиция, ее и след простыл. Мы, честно говоря, не очень-то искали. Если она такая застенчивая, то зачем? Вопросов у нас к ней никаких, так что… - Да, на редкость скромная девушка. А ее приметы есть? Турние сконфуженно почесал в затылке. - Приметы… Приметы… - он подвинул поближе клавиатуру компьютера, набрал что-то (видимо, дату), пощелкал мышкой, и радостно сообщил, - Ага, есть! Вот! «Со слов очевидцев: лет 25 - 30, рост несколько выше среднего, лицо круглое, черты лица твердые, глаза голубые, нос прямой, губы полные. Кожа смуглая, гладкая. Волосы черные, стрижка короткая, телосложение спортивное. Одета: спортивный костюм темно-красный, пестрая бело-черная головная повязка. Судя по характеру движений - профессиональная спортсменка…». - А где написано, что она в сборной по легкой атлетике? - спросил Норман. - Нигде, - Клеман пожал плечами, - Может, просто так подумали. Ну, знаете, это самое простое объяснение. - Да, наверное. А откуда известно, что она поймала ребенка в воздухе? - Так это же было посреди дня. Свидетелей целая толпа. Можете там щелкнуть мышкой, «показания очевидцев происшествия». Все видели: ребенок летит из окна, тут она раз, протянула вверх руки, и поймала его, как мячик. Говорят, даже не покачнулась. Вот это сила, я понимаю… - Да, странная история, - подвел итог полковник, - Но вообще-то я имел в виду не отель Нотр-Дам, а сам собор. - Ах, собор? Да нет, ничего такого. Разве что девчонки, которые бросают цветы. Хитрюги, придумали привязывать к цветку леску с грузилом и бросать с галереи ей на шею. - Кому? - Химере, - пояснил Клеман, - Той, похожей на пантеру. Вы, наверное, видели, она прямо под галереей второго этажа. Снимать потом эти цветы - еще тот альпинизм, доложу я вам. - А зачем они это делают? - Примета такая: если химера поймала цветок, в смысле, если он зацепился, то у девчонки будет все хорошо с этим делом. - Вот как? Впервые слышу. - Здешний настоятель говорит, что примета очень старая, еще языческая. А сейчас про нее вспомнили из-за Люси Оранж. Дело было года два назад. Эта Люси училась в колледже, и залетела от какого-то парня. Так вот, мальчишка родился прямо вылитый Просперо Затти. - Затти? - переспросил Норман, - Это футболист? Турние несколько раз утвердительно кивнул. - Да, тот самый центр-форвард, которого называют вторым Пеле. Девчонка раззвонила на весь Париж, что это, мол, потому, что химера поймала ее цветок. С цветком все правда, ее даже оштрафовали за это. Люси, естественно, а не химеру. Но самое смешное, что об этом узнала тогдашняя жена Затти, устроила ему скандал, подала на развод. Тогда Затти решил посмотреть, из-за чего ему такое устроили, ну и приехал в гости к нашей Люси. Видит, девчонка ничего такая. Правда, жопа толстовата, грудь маловата, мордашка сковородкой и нос курносый, а в общем - симпатичная, и ребенок на него похож. Увидев такое дело, он взял, да и женился на ней. Прямо как в сказке. - Может, эта Люси с ним и гуляла? - предположил Норман. - Скорее всего, так и есть, но людям-то сказка больше нравится. Вот и бросают цветы. - Это точно. А вы уверены, что никаких действительно серьезных вещей здесь не происходило? Вопрос поставил Клемана в тупик. Он долго чесал в затылке, а затем попросил: - Вы хотя бы намекните, какого рода вещи. - Слышали про резню в Люксембургском саду? - Ну, конечно. Желтая пресса уже пишет, что какая-то христианская секта с какой-то исламской сектой разбирались из-за религии. По-моему, ерунда. Скорее всего, просто сутенеры делянку не поделили. - По нашим данным, резня каким-то образом связана с изображениями одной из химер Нотр-Дам, - пояснил полковник, - А это уже похоже на религиозный мотив. Клеман снова почесал в затылке и пробурчал: - Да… Религия это такое дело… Сам черт в ней ногу сломит… Знаете что, полковник, я вот подумал: Но может вам к настоятелю собора зайти? Так, мало ли что… Ну, раз это религия, то, может он что-то знает? - Хорошая идея, - согласился Норман, - Зайду непременно. … 13. Норман был человеком, далеким от какой-либо религии, так что в местах отправления культа бывал только в порядке экскурсий. Как устроена церковная администрация, он не представлял, а таблички, как в нормальном офисе, в Нотр-Дам предусмотрены не были. Пришлось поймать за рукав первого встречного человека в священническом одеянии. - Извините, мсье. Я из полиции, отдел по борьбе с терроризмом. Мне необходимо увидеть настоятеля. - Пойдемте, я провожу вас, - охотно согласился священник. Пройдя по каменным катакомбам, навевавшим мысли о «готичной» фэнтези, они оказались в коридорчике вполне современного офисного вида, и провожатый постучал в одну из дверей. - Войдите. Настоятелю было где-то под 60, и он чем-то напоминал пожилого и опытного школьного учителя: этакое сбалансированное сочетание добродушия и строгости. - Отец Регин, этот мсье из полиции, он хочет с вами поговорить. - Норман Олле, отдел по борьбе с терроризмом, - представился Норман. - Присаживайтесь, сын мой. Что у вас за дело? - Если коротко, то дело связано с убийством 4 человек в Люксембургском саду и, как ни странно, с одной из химер. Вот этой, - Норман положил на стол фотографию галереи правого крыла собора, где одна химера была обведена красным кружком, - комиссар из отдела расследования убийств не исключает, что убийство носило культовый характер. Возможно, падре, вы, знаете о каких-нибудь культах или ритуалах, связанных с химерами, или конкретно с этой химерой. Настоятель задумчиво пощелкал бусинками на четках, которые держал в правой руке. - Даже не знаю, как вам ответить… Скажите, вы - верующий? - Я - агностик. Это существенно? - Полагаю, да. Некоторые вещи, которые я мог бы рассказать, вряд ли будут восприняты вами, если вы неверующий. - Тем не менее, падре, мне по долгу службы часто приходится иметь дело с проявлениями религии, и до сих пор агностицизм никак мне в этом не мешал. - Приходится иметь дело с проявлениями религии, - со вздохом повторил отец Регин, - с какими, сын мой? С бомбами исламистов? С хулиганством христианских радикалов? С побоищами между католиками и протестантами? С жестокими играми ньюэйджеров? Но это - не религия, а человеческая порочность. Религия - это осознание реалий невидимого мира, который нас окружает и к которому принадлежит каждая человеческая душа. Норман вздохнул и грустно улыбнулся. - Если для восприятия вашего сообщения необходимо считать, что невидимый мир существует, и души к нему принадлежат, для меня это не составит проблемы. - Пусть будет так, - сказал отец Регин, - возможно, вы знаете, что в моменты сильного религиозного переживания, человек воспринимает мир особым образом. Наш брат Эжен иногда видит удивительные вещи, но я расскажу только о том, что может интересовать вас. Он рассказал мне, что однажды вечером, выйдя на галерею, заметил, что химера, та самая, исчезла. На ее месте была длинная глыба камня, похожая на нее. - Похожая, но не та же самая? - уточнил полковник. - Это не объяснить простым описанием, - ответил настоятель, - когда я расскажу дальше, будет понятно, что имел в виду брат Эжен. Он, по какому-то наитию, перешел на левый берег, повернул направо по бульвару Сен-Жермен и скоро вышел на Рю де Бабилон. Там он обратил внимание на маленькую арку, под которую вела дорожка из белых плит, окруженная зеленью. Он прошел по дорожке, и попал в маленькое открытое кафе. Там, за столиком, между двумя зверями, львом и драконом, сидела химера в образе женщины. Он сразу узнал ее, в ужасе, побежал, не разбирая дороги, и вел себя так тревожно, что его задержала полиция. К счастью, полисмен, выяснив, что брат Эжен - клирик в Нотр-Дам, догадался позвонить мне, и все уладилось. Настоятель замолчал и внимательно посмотрел на своего собеседника. - Значит, брат Эжен видел химеру, льва и дракона, - спокойно уточнил Норман. - В этом кафе есть две садовые скульптуры, - пояснил отец Регин, - Лев, опирающийся на шар, это символ земных царей, и рогатый дракон - символ Зверя Апокалипсиса. - В даосском символизме эта пара означает гармонию, - заметил полковник, - я много раз видел таких зверей в китайских ресторанчиках. - Верно, - согласился настоятель, - но, помимо зверей, там была жена в багряной одежде, с золотой чашей в руке и тайными знаками, начертанными на лбу. И это на улице с именем «Вавилон». Знаете, сын мой, что об этом сказано в Писании? Настоятель протянул руку, взял со столика библию, раскрыл, и медленно прочел: «С нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле… Жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом, и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее. И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным… Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны, и пойдет в погибель». Отложив книгу, он добавил: - Это Апокалипсис, глава 17. - Странно, - сказал Норман, - если брат Эжен пользовался библией, то почему он опознал в той даме химеру, а не вавилонянку в красном? Ведь химера - это языческий персонаж, а не христианский. - А вас не удивляет, что этот языческий персонаж многократно повторяется в экстерьере Нотр-Дам, христианского собора? - Я где-то читал, что химеры Нотр-Дам связаны с христианским обычаем изображать злых демонов в виде античных богов… Или античных богов в виде злых демонов. - Вы считаете демонов, выдумками? - спросил настоятель, - Вы совершенно не допускаете мысли, что они могут существовать в действительности? Полковник Олле покачал головой. - Нет. На мой взгляд, демоны это что-то вроде Микки Мауса. С одной стороны, хорошо известно, что Микки Маус придуман Уолтом Диснеем в 20-е годы прошлого века. Но с другой стороны, Микки Маус уже так знаменит, что он представляется более реальным, чем, например, святой Бернар, аббат Клерво, который действительно жил в XII веке. - И вы не сочтете сумасшедшим человека, который верит в реальность Микки Мауса? - Нет, конечно. Почему бы человеку не поверить в то существо, которое он тысячи раз видел на картинках? Если, со слов свидетелей, во главе банды стоит Коннор Мак-Лауд, значит надо искать человека, похожего на Кристофера Ламберта. - Боюсь, что не знаю, о ком вы говорите, - сказал отец Регин. - Мак-Лауд это герой культового фэнтези-фильма «Горец». Его играл Ламберт. Настоятель скривился, как будто выпил что-то кислое. - Культовое фэнтези. Какие нелепые суеверия бывают у современных людей. - Возможно, - согласился Норман, - но моя работа защищать этих людей независимо от того, суеверны они или нет. Так что, я хотел бы поговорить с братом Эженом по поводу примет той женщины, которую он видел. - Вы полагаете, сын мой, у вас хватило бы чувства такта? - О чем вы, падре? - Брат Эжен очень ранимая натура, он сразу почувствует, если вы будете разговаривать с ним как с… скажем так, не вполне вменяемым человеком. Вы ведь считаете такие видения признаком психического расстройства, я прав? Норман вздохнул. - Отец Регин, вчера мне пришлось полчаса разговаривать с человеком, который держал боевую гранату посреди автобуса с 28 заложниками. Если бы я дал ему понять, что считаю его сумасшедшим, заложники стали бы фаршем ровно через 7 секунд. Как по-вашему, я достаточно владею собой, чтобы говорить с братом Эженом, у которого ни гранаты, ни заложников? - Хорошо, - согласился настоятель, - Тогда идем. Снова была прогулка по катакомбам «готичной» фэнтези, после чего они оказались в каменном закутке, посреди которого неподвижно стоял на коленях болезненно-худощавый молодой человек. Норман вопросительно посмотрел на настоятеля. Тот молча прижал палец к губам. Ждать пришлось около четверти часа. Потом юноша обернулся, быстро поднялся на ноги и виновато произнес: - Простите, отец Регин, я не видел вас… И вас, брат… Простите… - Меня зовут Норман, - ровным голосом сказал полковник, - Вы подарили нам некоторое время на раздумья, брат Эжен, а это всегда полезно, вы согласны? - Да, раздумья… Вы правы, брат Норман. Я вижу, вы умеете ценить это. Ваш день так насыщен делами, что не всегда остается время на то, чтобы побыть наедине с богом. - Вы очень проницательны, брат Эжен. Такова моя служба. Кто-то должен ее исполнять. - Вы солдат? – спросил клирик - В прошлом. Сейчас я полицейский. - Значит, вы пришли спросить у меня что-то? - Скорее попросить вашей помощи. Падре сказал, вы видели химеру в обличии женщины. - Да, я видел ее. - Вы могли бы описать внешность этой женщины словами? - Описать словами? Я никогда не пробовал. Боюсь, что я не смогу. - Человек способен на гораздо большее, чем кажется возможным. Ведь так, брат Эжен? - Да, брат Норман. Но я даже не знаю с чего начать. - Давайте попробуем начать вместе, - предложил полковник, - Сейчас вы закроете глаза и представите себя в кафе, а я буду спрашивать, что вы видите. - Это очень необычно, но я согласен. Брат Эжен закрыл глаза. - Вы видите кафе, сколько там столиков? – спросил Норман. - Три. - За которым из них она сидит? - Средний. - Она сидит спиной или лицом к вам? - Примерно в пол-оборота, правой стороной ко мне. - На ней платье или брюки? - Брюки. Темно-бардовые, спортивные. И куртка такая же. И еще у нее на лбу белая повязка с черными письменами. - Что написано на повязке? - Не знаю. Какой-то незнакомый мне алфавит, похожий на узоры. - А какое у нее телосложение? Она худощавая или полная? - Не то и не другое. Она не очень крупная, но сильная. - На вид ей больше или меньше тридцати лет? - Кажется, меньше. Она выглядит молодо. - Волосы у нее темные или светлые? - Очень темные, прямые. Она коротко подстрижена. И лицо у нее тоже темное, не как у африканцев, а как у сильно загорелых европейцев. А глаза голубые. . … 14. … Для Элис всегда было загадкой, как некоторым удается так ровно загорать… И так красиво, уверенно и гордо двигаться. Подружка Лакомба не имела бы никаких шансов на конкурсе красоты, но в реальной обстановке даже мисс Вселенная смотрелась бы рядом с этой женщиной ходячим недоразумением, бледной жертвой смога, гиподинамии, диеты, ядовитой косметики, высоких каблуков, затянутых поясов и тесных лифчиков… Элис тоже не носила каблуков, стягивающих поясов и лифчиков, но по трем совершенно другим причинам, а именно: это физически бы ей мешало, ей было жалко на это времени, и, наконец, Норман презрительно называл это «коровьим тюнингом»… «Ладно, - подумала она, - зависть это неконструктивное чувство. Пора заняться делом. Пассажира сейчас можно брать тепленьким, поскольку он до кончиков ушей погружен в сладкие воспоминания о толково проведенной ночи». - Мсье Робер Лакомб? - Да. - Элис Сюркуф, криминальная полиция, - она махнула удостоверением, - Мы можем поговорить? - Пожалуйста. А что случилось? - Может быть, присядем вон в том сквере? Там удобнее, чем посреди улицы. - Ладно. Они прошли двадцать шагов и устроились на скамеечке. - Вы в курсе происшествия в Люксембургском саду, позапрошлой ночью? – спросила Элис. - Да, мне рассказывал Андрэ. Но вам я вряд ли буду чем-то полезен. Она привычно улыбнулась и достала из бокового кармана блокнот: - Возможно, но, все-таки, я задам несколько вопросов. Имя Пикар вам ничего не говорит? - Я работал с его фирмой некоторое время. А что? - Вы работали, а потом, без особых причин, расторгли контракт. - Да, но это ведь не преступление? - Конечно. Просто я бы хотела знать причины. Вы поссорились, или нашли другого покупателя, или еще что-нибудь? - У меня были некоторые личные мотивы отказаться от этого заказа. Элис кивнула, изобразив на лице понимание: - Если это что-то интимное, то я, конечно, не настаиваю на ответе, но, быть может, вы хоть в общих чертах поясните этот мотив. Скажем, персональная неприязнь к заказчику или конфликт, связанный с женщиной, или, возможно, религиозные причины. - Эстетическое неприятие такого заказа, - ответил Робер. - Эстетическое? – переспросила она. - Да. Это довольно просто. Когда я вижу «таитянок» великого Гогена на рекламе крема для загара, меня это оскорбляет. Понятно, что такие вещи невозможно запретить, но культурный человек не должен участвовать в подобном свинстве. - Я понимаю. Но почему тогда вы приняли этот заказ, а не отказались с самого начала? На этот раз он некоторое время думал, прежде чем ответить: - Есть вещи, которые начинаешь осознавать лишь постепенно. Не даром многие великие произведения искусства были оценены только через столетия после их создания. - Скажите, Робер, правильно ли я поняла: вы долго смотрели на эту химеру, на ее фото с разных сторон, делали какие-то наброски, и в какой-то момент поняли, что она - великое произведение искусства, которому не место на рекламных листках? - Приблизительно, так. - И вы сразу предложили заказчику расторгнуть контракт? - Да, конечно. - Вы как-то мотивировали свое предложение, верно? - Ну, разумеется, я нашел какие-то причины. Сейчас я уже не помню какие, но директор Пикар счел их достаточно вескими. - Вот так, сразу? - Можно сказать, что сразу. Я позвонил ему, а на следующее утро уже были готовы бумаги о разрыве контракта. Элис нахмурилась и сделала очередную пометку в блокноте. Потом внимательно посмотрела на собеседника: - Все-таки очень интересно, как вы смогли убедить Пикара выступить инициатором расторжения контракта, в то время, как на самом деле, инициатором были вы. - Знаете, меня это тоже удивило. Я надеялся, что смогу уладить дело без штрафа, просто вернув задаток, а Пикар даже задаток не потребовал обратно. Думаю, он сам понял, что эту химеру просто недопустимо использовать подобным образом. - А тема задатка обсуждалась в телефонном разговоре? - Нет, мы говорили только в общих чертах о том, можно ли разорвать контракт. - Чем закончился этот разговор? - Мы договорились обсудить все утром, в присутствии юриста. - То есть, - сказала Элис, сверяясь с блокнотом, - 13-го августа вы еще не знали, что из всего этого выйдет, а утром 14-го у Пикара уже были готовы все бумаги, и вам оставалось лишь подписать их? - Не понимаю, к чему вы клоните? - Ходят слухи, что в ночь на 14-е, Пикару сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Проще говоря, кто-то заставил его расторгнуть эту сделку вопреки интересам фирмы. Из-за этого он был уволен с таким скандалом, что до сих пор лечит нервы. - Но это же абсурд! - возмутился Робер. - Возможно, - Элис сделала паузу, - но моя обязанность проверить эти слухи. Скажите, 13-го августа вы начали переговоры с Андрэ Нио об экспозиции вашей химеры до или после разговора с Пикаром? - После. - Вы не сказали ему, что с вашей химерой могут возникнуть юридические проблемы? - Не сказал. Знаете, я почему-то предчувствовал, что все проблемы так или иначе решатся. Андрэ вообще ничего не знал о контракте. Да и в любом случае, он никогда не стал бы ни на кого давить. - Допустим. С кем еще вы в тот день обсуждали эту проблему? - Ни с кем, кто имел бы отношение к бизнесу. - А из тех, кто не имел? - С моей девушкой, за завтраком. Но это вряд ли вас может заинтересовать. - И больше ни с кем? - Разве что, официант в кафе подслушивал… Не возражаете, если я закурю? - Разумеется, курите. Робер достал сигареты, спички и прикурил, закрывая огонек от ветра. На несколько секунд в поле зрения Элис появилась его спина, прикрытая только футболкой- «сеткой», сквозь которую была видна кожа, а на коже… - Скажите, откуда у вас такие шрамы на спине? - Шрамы? - переспросил он, слегка покраснев. - Да. Длинные, узкие, в районе лопаток. Вы продирались через колючие кусты? - Нет, просто моя девушка… В некоторые моменты… В общем, это уже интимная жизнь и, наверное, вас не касается. - О, простите, Робер, - Элис сделала вид, будто искренне огорчена тем, что задала бестактный вопрос, - это и правда совершенно нас не касается. Скажите, а вы часто говорите с ней о своем бизнесе? - С кем? - С вашей девушкой, - уточнила она. - Да. Мне хочется знать ее мнение о моих работах. Что в этом странного? - Конечно, ничего странного. Простите за нескромный вопрос, вы с ней давно вместе? - Смотря как считать. Мне кажется, что вечность. Элис улыбнулась и ободряюще кивнула. - Это замечательно. Я очень вас понимаю. Ну, а если считать по календарю? - Если по календарю, то в августе. - Какого года? - Этого. - О! Тогда, наверное, вы и дату можете вспомнить. - Это имеет какое-то значение? - В нашей работе никогда заранее не знаешь, что имеет значение, - пояснила Элис, - вот почему мы всегда так занудно фиксируем дату, время и все прочее. - Ну, если так... – задумчиво произнес он, - …мы познакомились 12-го числа. - То есть, всего за сутки до тех разговоров с Пикаром и с Нио? - Ну и что? - Ничего, я просто уточнила. А где вы познакомились. - Есть одно маленькое китайское кафе на рю де Бабилон. Случайно получилось, что оно нравится нам обоим. Так бывает, знаете? - Конечно, бывает. А чем занимается ваша девушка? - Чем занимается? Не знаю, я как-то не интересовался. - Она местная, парижанка? - Я даже не знаю, француженка ли она. - Но хотя бы ее имя вы знаете? - Да, ее зовут Седна… … 15. Норманн припарковал машину и только-только собрался идти в дом, чтобы принять душ, переодеться и решить вопрос ужина, как его остановил оглушительный разбойничий свист со стороны дома Элис. Он обернулся и увидел сидящую на подоконнике второго этажа Диззи в черной майке с брутальной белой эмблемой «Pirate Repuplic». - Здорово я научилась? - спросила она. - Внушает, - согласился он, - а что ты там делаешь? - Мама сказала: поймай дядю Нормана, как только он нарисуется. Я поймала? - Допустим. И что? На крыльцо вышла Элис, на ходу вытирая руки полотенцем - Привет! Сегодня моя очередь кормить тебя сомнительной стряпней! - Вот как? Надеюсь, это, как минимум, пюре из сколопендр, толченых с мухоморами? - Нет, всего лишь жареные кальмары под соусом манго. Пюре есть, но картофельное. Есть также острый фруктовый десерт и водка с морской змеей. Китайский стиль. - Это серьезно, - сказал он, - мне переодеться в парадный китель и надеть медали? - Это мирное мероприятие, - ответила она, - форма одежды - гражданская. - Ок, - сказал полковник, - 10 минут. Через 10 минут он появился в гостиной Элис, одетый в зеленые спортивные брюки и красную футболку с портретом и короткой надписью ярко-желтыми иероглифами. - Ты же сказала: китайский стиль, - пояснил он, усаживаясь за стол. - Кто этот дядька? - спросил Макс. - Мао Цзэдун, основатель коммунистического Китая. - А про что иероглифы? - Тут написано: «винтовка рождает власть». Это его афоризм. - Все политики думают то же самое, - заметила Элис, накладывая всем кальмаров, - но большинство из них бояться сказать это вслух… Соус лейте сами, кто сколько хочет. - А наш президент? Полковник, подцепил на вилку кусочек щупальца, и одним словом сказал, что он думает о действующем президенте страны. - Норман! – возмутилась Элис, - при детях! - Извини, - сконфуженно буркнул он. - Ладно, - вздохнула она, - Ну их к черту, этих политиков. Тебе имя «Седна» ничего не говорит? - Ничего. А кто это? - Это эскимосская богиня океана, - вмешалась Диззи, - В честь нее назвали планету, которая далеко-далеко за Плутоном. Она вращается между Солнцем и Немезидой. - Так, - сказал Норман, - начнем по порядку. Немезида это… - Греческая богиня возмездия. В честь нее названа звезда, спутник нашего Солнца. - Что, правда? - Но дядя Норман, это же все знают! А еще многие астрономы уверены, что раз в сколько-то миллионов лет Немезида проходит сквозь Солнечную систему. - … И всему на Земле настает пиздец, - добавил Макс. - Где ты услышал такую гадость? – спросила Элис. - Нам в школе рассказывали. - Я имею в виду последнее слово, которое ты произнес, - уточнила она. - Ах, это? От дяди Нормана, конечно. Вы вчера говорили про забастовку водителей, и… - А знаешь, что бывает с теми мальчиками, которые подслушивают чужие служебные разговоры? - перебил полковник. - Знаю! Их берут на работу в военную контрразведку, мочить исламистов. Элис беспомощно развела руками. - Ужас, а не ребенок. И почему я не родила вторую девочку? - Это зависит от производителя, - сообщил Макс, - Нужно, чтобы в сперматозоиде была икс, а не игрек хромосома. Тогда получается... - Спасибо, милый, я в курсе. - По-моему, мы ушли в сторону, - заметил Норман, - речь же шла о Седне, верно? - Да, - поддержала девочка, - это маленькая и очень холодная планета. В основном она состоит из льда и замерзших газов. - Вот как? - переспросил он, - Там, наверное, не очень уютно, правда, Диззи? Гм, Элис, я не понял, тебя что, перевели из парижской полиции в галактическую? - Пока нет. Вообще-то Седной зовут подружку Лакомба. - Клевое имя, - авторитетно вставил Макс. - Непременно напишу это в протоколе, - ответила Элис, - кстати, ты уже написал сочинение по английскому? - Мама, но я же делал математику. - Замечательно, милый. Но ведь это не отменяет задание по английскому, правда? Мальчик не по-детски вздохнул и отправился в свою комнату. - Диззи, а эта Cедна, она давно открыта? - поинтересовался полковник. - Давно, дядя Норман. Наверное, лет десять назад. - А точнее ты не помнишь? - Не помню. Посмотреть в интернете? - Да, было бы неплохо. - Три минуты, - пообещала она и ускакала. Элис задумчиво постучала ложечкой по чайной чашке и предложила: - Норман, пробрось фишку: Лакомб знакомится с этой Седной 12-го августа. С его слов, 13-го он говорил о желании отменить сделку с «Нефером» только ей и больше никому. О ней он не знает ничего, кроме имени. Кто она, откуда, где живет, чем занимается - совсем ничего. А 14-го августа Пикар в ужасе расторгает сделку, и химера достается экспозиции Нио. - Пробросил, - отозвался он, - Я думаю, Лакомб просто выдумал ее, чтобы отвлечь нас от фигуранта, который прессовал Пикара. Ложный след. Классика. - Здорово, - иронично прокомментировала Элис, - Но есть одно но: я видела эту девушку своими глазами. - А откуда ты знаешь, что она подружка Лакомба? - Оттуда, что он с ней спал, а поздним утром трогательно провожал до стоянки такси. - И что она собой представляет? - Посмотри сам, - Элис протянула Норману свой мобильный телефон и пояснила, - ты не зря научил меня снимать на камеру от бедра, не глядя в видоискатель. Пригодилось. Полковник просмотрел несколько кадров, громко присвистнул и сообщил: - Знакомый фигурант. Цитирую: «Лет 25 - 30, рост несколько выше среднего, лицо круглое, черты лица твердые, глаза голубые, нос прямой, губы полные. Кожа смуглая, гладкая. Волосы черные, стрижка короткая, телосложение спортивное. Одета: спортивный костюм темно-красный, пестрая бело-черная головная повязка. Судя по характеру движений - профессиональная спортсменка». - Кому знакомый? - Полиции 4-го округа. Она поймала 5-летнего ребенка, выпавшего с 4 этажа отеля. - В каком смысле поймала? - В том смысле, что ребенок весом 20 килограммов падал с высоты 11 метров, а она бежала по улице. Дальше примерно как в регби. - Гм, - произнесла Элис, - А это вообще возможно? - Теоретически - да. По усилию это то же самое, что поднять 80-килограммовую штангу. Но я не слышал про штангистов, которые умеют делать это на бегу. В гостиную влетела Диззи, страшно довольная собой, с только что распечатанной из интернет страничкой, и сходу выпалила: - Дядя Норман, Седну открыл Майкл Браун из Паломарской обсерватории, 14 ноября 2003 года, в 6 часов 32 минуты по всемирному времени. Я тебе даже снимки распечатала. - Спасибо, Диззи! Контрразведка может гордиться тобой. - Служу свободной Франции!… Ма, а можно я еще посижу в интернете? - Не больше часа. И не вздумай больше лазать на эти сайты с виртуальным флиртом! - Хорошо!!!….. Элис проводила дочь взглядом и выразительно пожала плечами: «ужас, а не ребенок». Потом повернулась к Норману и спросила: - А на кой черт тебе дата открытия этой планетки? - Сейчас объясню. Сколько, по-твоему, лет подружке Лакомба? - Думаю, примерно 27 плюс-минус пара лет, и что? - Значит, она родилась не позже 1980. Кто тогда знал слово «Седна», кроме эскимосов? А на эскимоску эта девушка не очень похожа. - Ты хочешь сказать, что имя - левое? - Если отбросить версии, вроде дочери эксцентричного этнографа, то, выходит, так. - И что получается? Девушка сошлась с Лакомбом, чтобы обеспечить все эти эволюции прав на его химеру? Допустим, она подтолкнула Лакомба в этом направлении, но каким образом она закошмарила Пикара? - Ну, например, доза LSD в кофе, а потом звонок по телефону и короткий рассказ на заданную тему. Можно внушить такие кошмары, что клиент за пять минут поседеет. - Ты хочешь сказать, что человек увидит любые подсказанные образы? Например, образ химеры? - Запросто… Погоди-ка, есть еще одна фишка. Вот послушай. Норман вынул из кармана диктофон и включил воспроизведение: «Падре сказал, вы видели химеру в обличии женщины. Да, я видел. Вы могли бы описать внешность женщины словами? …» Элис, вслушиваясь в сбивчивые объяснения брата Эжена, раз за разом прокручивала кадры на своем мобильнике. Когда запись кончилась, она в растерянности посмотрела на Нормана: - Тебе не кажется, что это уже мистика? - Мне кажется, что нас целенаправленно водят за нос. Понятно, что подружка Лакомба и женщина из рассказа брата Эжена - одно и то же лицо. Для любого психолога внушить брату Эжену этот сюжет - плевое дело. И LSD не надо, там своей шизофрении хватит. Найду этого психолога - такое устрою, что ему химера плюшевым зайчиком покажется. … 16. Звонок. Незнакомый голос. - Тебе просили передать: Камал Самир сел на самолет в Париж. - Когда? Где? - спросил полковник Олле. - Сейчас. В Кайро, - ответил голос. Пииик. Разговор завершен. - Сука долбанная, этого еще не хватало, - прошипел Норман, и ткнул в меню мобильника иконку с перечеркнутым черепом и костями (неофициальной эмблемой своего отдела). - А дядя Норман опять ругается, - громко объявил Макс, жуя омлет. - Не ябедничай… - буркнул полковник, - …Салют, Рената. Найди рейс Каир - Париж, который вылетел только что. - Минуту, шеф. - Секунду! - Я не пулемет, - обиженно огрызнулась девушка. Секунд десять в трубке было слышно, как она молотит по клавишам, - …Вот он. Компания «Рэдси Эйр», чартер 8406, Шарм-эш-Шейх – Каир – Париж, прибытие – Шарль де Голль, 9:00. - Спасибо, Рената, ты - золото. Дай мне Патрика или Конрада… Конрад? Возьми с собой кого-нибудь из ребят и быстро двигай в аэропорт. Отследи на паспортном контроле придурка по имени Камал Самир, его рейс на экране у Ренаты. Возьми в базе его фото и дай контролерам, он может лететь по левым документам, но даже если так, пусть они его не трогают. Когда он появится, отзвони мне и сядь ему на хвост. Оперативная съемка – с самого начала, камеру не выключать ни на секунду. Все. Вперед. - У нас становится жарко? - спросила Элис, наливая ему кофе, - мне звонить Дюбуа? - Позже. Пока информация неофициальная. Я не хочу афишировать этот источник. - Азиз, принц дури? - Ага. Кто-то из его людей в Каире. Скорее всего, таможенник или полицейский. - Думаешь, Камал хочет все-таки разобраться с Нио? - С Нио. Или с Пикаром. Или с Лакомбом. Или со всеми троими. Но не исключено, что он просто приехал по делам своего филиала, и я зря устраиваю аларм. - Не исключено… - согласилась она, - Подбросишь детей в школу? - Запросто, - сказал полковник, - У меня еще куча времени. … Камал Самир прошел паспортный контроль с документами на имя Осман Нурали, и взял в аэропорту такси. Судя по всему, он был не намерен ставить сотрудников филиала в известность о своем приезде, иначе заказал бы служебную машину. Получив от Конрада этот рапорт, Норман задумался над альтернативой: то ли взять Камала сразу, за въезд по фальшивому паспорту, то ли посмотреть, не выведет ли он на какую-нибудь серьезную криминальную сеть. От этого сложного выбора его освободил новый звонок Конрада. - Шеф, объект мертв. - Что? - Такси стоит поперек шоссе D47, в 3 км не доезжая Гонесс, сильно поврежденное, объект мертв, водитель ранен или в шоке. Тут не очень оживленное движение, но, я полагаю, что местная полиция и скорая все равно приедут с минуты на минуту. Наши действия? - Откуда ты знаешь, что объект мертв? - Его голова лежит на асфальте, остальное – в машине. - Ясно. Откройте машину и обыщите труп. Выверните все наизнанку, меня интересуют любые носители информации, включая кляксы на манжетах. Докладывать о любых находках сразу. Дальше, опросите водителя, если он к этому пригоден, окажите ему помощь, если сможете. Снимите все вокруг подробнейшим образом. Всю запись – сразу сбросьте на сервер отдела. Когда приедет местная полиция, ваша легенда: вы осуществляли наблюдение за лицом, въехавшим в страну по подложному паспорту – и точка. Они будут в курсе, и если надо, окажут содействие. - В чем? – спросил Конрад. - Зависит от того, что вы найдете. Отбой. Норман откинулся в кресле и помассировал себе затылок. - Рената? - Да шеф? - Соедини меня с комиссаром Дюбуа и с офисом локальной полиции. - Одновременно? – спросила она. - Да, я не хочу повторять одно и тоже дважды. Едва полковник закончил разговор, как снова позвонил Конрад: - Шеф, наш труп ехал в отель «Лафонтен», это в Монмаранси. У него в паспорте вложен факс с подтверждением заказа апартаментов. А на завтра у него был обратный билет в Каир. Еще нашли его сотовый телефон. - Отлично. А что водитель? - Жив, но пока непригоден. Мы отдали его скорой. - Ясно. Двигайте в «Лафонтен». Тихо поговорите с администрацией. Пусть отвечают всем, что мсье Нурали приехал. Перекачайте все из его сотового телефона на сервер отдела. Посмотрим, что там. Николя и Салах будут у вас через 50 минут. Прямо сейчас сделайте переадресацию входящих звонков Нурали, в смысле, Самира, на мобильник Николя. Он будет вежливым арабским секретарем. Ждите птичку. Брать жестко, без предисловий. Третья степень сразу. Используйте для этого неформальные контакты Салаха. Понятно как? Вопросов нет? Отбой. Норман задумчиво покачался на кресле и сказал: - Вот что, Рената, ты здесь удерживай позиции, а я съезжу в собор Нотр-Дам. Поговорю с тамошним падре. - Вы стали католиком, шеф? - Нет, я стал параноиком. - А то вы им раньше не были. - Был. Но сейчас у меня обострение. … 17. Настоятель оказался на месте – что было весьма удачно. - Знаете, Норман, у меня было предчувствие, что вы придете. - Охотно верю. Ведь в прошлый раз вы сказали мне не все, правда? - Вы не про все спросили, - с улыбкой ответил священник. - Разумеется, - легко согласился Норман, - я не спросил, почему вы настолько серьезно восприняли рассказ брата Эжена. - Это вопрос веры, сын мой. - Нет, падре. Это вопрос подтверждения. Вы знали что-то об этой химере еще до случая с братом Эженом. - А вы проницательны, - задумчиво констатировал отец Регин. - Это моя работа, - спокойно ответил полковник. - Ваша работа… - повторил священник, - скажите, эта женщина… Она существует в действительности? Я имею в виду, в обычной, материалистической действительности. Норман молча извлек мобильник, пробежал пальцем по меню и повернул экранчик к настоятелю. - Невероятно, - тихо сказал священник, - как вам удалось… Норман улыбнулся. - У нас свои методы. Может быть, теперь все-таки расскажете, что видели вы? - Хорошо. Но я опять должен предупредить, что здесь мы соприкасаемся с невидимым миром. Мне придется рассказать некоторые вещи… Вы понимаете? - Понимаю. - Вы слышали о языческой богине Гекате-Тривии, владычице перекрестков? - О Гекате? - переспросил Норман, - Да, я читал в мифах древней Греции. Эта богиня отвечала за колдовство. Настоятель кивнул и продолжил: - Наверное, вам также говорили, что Нотр-Дам стоит как раз на месте ее капища, и многие символы, скульптуры, и даже само название собора связаны с этой богиней. Ее имя нельзя было произносить без важных причин, и в разговоре ее называли просто «наша госпожа». - А я читал у Дэна Брауна, что название связано с культом Исиды. Отец Регин поморщился. - Это же бульварное чтиво. При чем здесь Исида? Паризии не стали бы делать капище египетским богам. Они поклонялись богам Эгеиды, как их предки, пришедшие из павшей Трои. Тривия, которую здесь еще называют Бриджит, или Magna Mater, в чем-то похожа на Исиду. Есть теория, согласно которой все трехликие богини язычников происходят от культов Луны и доисторической Праматери, но это уже дебри этнографии. - Не надо дебрей, - попросил Норманн. - Разумеется, мы не будем в это углубляться. Нас интересует химера. Раз вы читали мифы древней Греции, то знаете о дикой охоте Артемиды, и о ее свите, о чудовищных собаках, готовых растерзать любого на ее пути. - Да, но при чем тут Артемида? - Артемида, т.е. медведица, одно из прозвищ Гекаты. Некоторые ученые связывают это прозвище с доисторическим тотемным культом медведя, - пояснил настоятель, - но мы говорим о ее свите из чудовищ. Эта свора, на самом деле, всего один многоликий демон. Химера, женщина-дракон, выращенная в недрах ада из звездной бабочки, вскормленная ядом вместо молока и закаленная вулканическим пламенем. Она может убивать огнем и холодом, когтями и зубами, ужасом и обманом, нежностью и красотой. Ее излюбленное обличие - львица с телом змеи, но порой она принимает облик сирены, обольстительницы. Тогда перед ее порочной красотой не может устоять ни один мужчина, если только он не пользуется заступничеством святых. Такова Химера, страшная спутница Тривии. Настоятель замолчал и выразительно посмотрел на полковника. - Вы так и не сказали, падре, зачем скульптуры этого жутковатого мифического существа воспроизведены на стенах собора Нотр Дам. - Люди часто изображают то, что вселяет в них ужас. О загадках Нотр Дам написаны тома, но ни в одном из них не сказано главное: Трехликая так и не отказалась от своего капища, и ее спутница продолжает охранять это место. - В каком смысле охранять? - В прямом. Тут нельзя построить храм другого божества. Полковник Олле недоуменно покрутил головой. - Подождите, отец Регин. Собор Нотр Дам, на сколько я знаю, посвящен не Тривии, а… - Это насколько вы знаете, - перебил настоятель. - Ах, вот даже как… - Да, так. В VII веке Хлотарь II Меровинг приказали построить тут базилику Сен-Стефан в честь Парижского эдикта. Пока ее строили, Меровингов не стало, а руины базилики были здесь до XII века. Сейчас они под фундаментом Нотр Дам. - И больше не пробовали? - спросил Норман. - Пробовали. В начале XIV века Филипп IV Капетинг, по прозвищу Красивый приказал изменить посвящение еще строящегося собора. С Капетингами очень быстро произошло то же самое, что с Меровингами. - А я читал у Дрюона, что это из-за Тамплиеров. - Одно другого не исключает, - туманно прокомментировал настоятель, - Был, впрочем, и третий раз. В конце XVII века Людовик XV приказал перестроить собор. Работы шли до середины XVIII века. Потом произошла революция, здесь все внутри было разрушено, собор отдан под винный склад, и только в середине XIX века его восстановили. Виолле-ле-Дюк нашел старые изображения химер, и показал, где они должны быть. Он же нашел место для размещения Зодиака и фигур лунного календаря. - И с тех пор ничего такого не происходило? Настоятель отрицательно качнул головой. - Происходило. Но тихо. Звездная бабочка никуда не исчезла. Иногда, оставаясь здесь по ночам, я вижу ее под витражом-розеткой с Зодиаком. Это ее любимое место. Вы можете считать все это моими фантазиями, но вы сами ко мне пришли. - Позвольте мне считать это вашим восприятием объективных событий, - сказал Норман. - Как вам будет угодно. -… А, коль скоро события объективные, - продолжал полковник, - мне хотелось бы знать ваше мнение о том, почему вдруг все стало происходить не тихо. - Не знаю, насколько мое мнение будет вам полезно. Вы ведь агностик, значит, наверное, не верите не только в бога, но и в астрологию. - Скажем так, я слабо в этом разбираюсь. - Я объясню кратко. Астрологическую эру определяют двумя признаками: созвездием, на фоне которого оказывается солнце в день весеннего равноденствия (эра называется по этому созвездия) и набором созвездий, на фоне которых проходит солнце в течение года. Сейчас эра Рыб переходит в эру Водолея, а между Скорпионом и Стрельцом возникает тринадцатый зодиакальный знак: Змееносец. Это означает, что 12-месячный солнечный календарь начинает в чем-то уступать 13-месячному лунному, известному с языческих времен. В невидимом мире сила лунных существ растет. Это влияет на события в нашем, видимом мире. Апокалипсис связывает с этим наступление последних времен. - В частности, появление той леди в темно-красном? - спросил Норман. - И это тоже, - подтвердил отец Регин. - А как насчет обычая бросать химере цветы? - И это тоже, - повторил священник. Полковник кивнул. - Теперь мне более-менее понятно положение дел. Спасибо, падре. - Вы хотите сказать, что намерены делать из моих слов какие-то профессиональные выводы? - удивился настоятель. - Разумеется, - подтвердил Норманн, - я же в прошлый раз приводил вам пример со свидетелями, видевшими бессмертного горца Коннора Мак-Лауда. … 18. Едва полковник покинул гостеприимного падре и собрался, было выпить кофе, как позвонил Конрад: - Шеф, у нас два клиента… … Клиентами оказались два хорошо одетых араба, один - лет 35, второй - помоложе. Если верить документам, которые вытащили из их карманов (предварительно уронив обоих гостей на пол немедленно при входе в номер), старшего звали Джамал Вакиф, а младшего - Абдалла Омар. Несмотря на некоторую помятость, вызванную жестким захватом, держались они уверенно, точнее даже нагло. Конрад терпеливо выслушал длинный поток ругательств вперемежку с требованиями снять наручники и пригласить адвоката, после чего предложил начать конструктивный разговор: добровольную выдачу имен, явок и контактных телефонов руководителей нелегальной организации. В ответ на это предложение, Джамал непристойно высказался о сексуальной ориентации Конрада, а Абдалла молча плюнул на пол. На это офицер флегматично сообщил, что вынужден перейти к неконструктивному разговору, и пояснил: - Тот парень, который сейчас дежурит снаружи - курд, если вы заметили. Исламисты в Иране уничтожили его деревню, а семью сожгли заживо. Жена, трое детей. Ужасно, не правда ли? Его товарищи по несчастью, уроженцы той же деревни, сейчас там, внизу, у входа в отель. Можете посмотреть. Конрад дал возможность обоим задержанным встать, подойти к окну и полюбоваться на массивный черный лендровер. В углу лобового стекла был хорошо виден стикер с желтым рисунком на красном фоне: круг, вписанная в него пятиконечная звезда и горящий факел в центре. Эмблема нелегальной Курдской Рабочей Партии (КРП), знакомая всем, кого это касается. Номер автомобиля был густо замазан грязью. По обе стороны от капота стояли два одинаково здоровенных смуглых парня, одетые в стиле «милитари», дополненном темными очками в пол-лица и красно-желтыми головными повязками. - Сейчас я вас отпускаю за неосновательностью задержания, приношу извинения и выпроваживаю наружу, - продолжал Конрад, - А что с вами происходит дальше - не мое дело. Я - не местная полиция, и мне не надо будет копаться в тухлятине, которую через пару дней извлекут из какого-нибудь канализационного коллектора. Минут пять Джамал и Абдалла пытались уговорить Конрада вызвать полицию, чтобы не допустить бесчинства курдских террористов, или хотя бы вернуть им сотовые телефоны, чтобы они могли сами ее вызвать. Офицер спокойно отвечал: двое случайно задержанных арабов не являются его начальством, и не могут ему приказывать. Что же касается телефонов, то они изъяты и будут возвращены владельцам после экспертизы, дня через два. Впрочем (заметил он) тогда уже вряд ли телефоны им понадобятся, поскольку туда (он показал под ноги) сотовая связь, насколько он знает, пока что не проведена. Искренние клятвы задержанных, что они в жизни не были в Иране, никогда не имели дела с курдами, и не обижали их семей, были прерваны короткой репликой Конрада: «это не мое дело, это вы им расскажете», и выразительным жестом в сторону окна. На шестой минуте разговор стал конструктивным, и примерно через полтора часа Конрад уже располагал аудиовидеозаписью показаний Джамала и Абдаллы, а также подробным бумажным протоколом с их подписями на каждой странице. После разговора Конрада с Норманом, оба задержанных были отправлены в следственный изолятор, а спецназ «сюртэ» поднят по тревоге и брошен по дюжине адресов, указанных в протоколе. Итогом операции, завершившейся к вечеру, были два десятка задержанных и полтонны вещественных доказательств, включая автоматическое оружие, пачки крупных денежных купюр сомнительного происхождения, пакетики с кокаином, и прочая и прочая. Приятели Салаха - мирные владельцы ресторанчика рядом с «Колонель Фабиан» - долго отскребали от лобового стекла стикер с террористической эмблемой. Хорошую наглядную агитацию делают товарищи из КРП: приклеивается насмерть, да и действует эффектно. Что до Нормана, то он, получив полный рапорт оперативной группы, уселся в офисе смотреть видеозапись происшествия с Камалом Самиром. Через два с половиной часа приехал Конрад. - Мы шли за ним на дистанции 200 метров, - докладывал он, - такси повернуло на D-47, а когда мы повернули следом, то увидели, что машина повреждена и стоит поперек шоссе. Согласно инструкциям, мы объехали ее и остановились в 50 метрах впереди. Шеф, может, включить запись? - Включай. Конрад вставил в компьютер флэш-карту. На экране появилось изображение участка шоссе, разбитое такси, стоящее под углом 45 градусов к осевой, и темный круглый предмет, лежащий на асфальте чуть в стороне от остатков вылетевшего лобового стекла. - Вот, видите, это - такси, в котором он ехал, а это его голова лежит. - Вижу. Не понимаю только, с чем они столкнулись. - Вон, с тем столбиком. Похоже, не вписались в поворот. От удара машину развернуло и отбросило. А голову, видимо, отрезало куском стекла или еще чем-нибудь. - А что говорит водитель? - Шок. Он несет какой-то бред. Врач говорит, раньше вечера его бесполезно опрашивать. - Какой конкретно бред? - Будто бы, прямо перед ними выскочила на дорогу огромная черная кошка, он пытался ее объехать, и влетел в столбик. И еще, он твердит, что это кошка снесла пассажиру голову. Запрыгнула на капот, махнула лапой, и нет головы. Люди в шоке часто несут такую чушь. У дальнобойщиков даже есть мифический черный пес, который прыгает в лобовое стекло, и устраивает аварию. А у таксистов, значит, мифическая черная кошка. … 19. «Кажется, это называется травматический радикулит», - сказала себе Элис, когда при попытке нормально вылезти из машины, она почувствовала, что не может разогнуть поясницу. Не без труда, путем последовательных приближений приняв относительно-вертикальное положение (примерно как на картинках, иллюстрирующих эволюцию человека), она добралась до гостиной. Диззи и Макс, как обычно в это время, смотрели очередную серию похождений каких-то фэнтезийных монстров. - Значит, так, дети, - объявила Элис, - я временно вышла из строя, так что, как говорят англичане, serve yourself. Диззи, ты остаешься за командира. Разогрей пиццу, ужинайте, и спать. - А ты? - спросил Макс. - А у меня спина. В общем, я пошла в душ и спать. - Ма, может, поставить тебе компресс, или что-то в этом роде? – спросила Диззи. Элис улыбнулась: - Надеюсь, через пару часов компресс сам приедет и сам поставится. А перед этим надерет уши тем, кто не успеет лечь спать. - Дядя Норман никогда так не делает, - заметил Макс, - потому что это непедагогично. - Да ну вас, умников, - сказала Элис, - все, спокойной ночи. Эффект от горячего душа позволил ей более-менее безболезненно лечь спать и заснуть в распрямленном состоянии, однако, через полчаса поясница опять напомнила о себе. Элис вздохнула, повернулась на бок и стала пытаться снова заснуть в позе эмбриона. Попытка была не слишком успешной, и возникла уже мысль пойти, принять пару таблеток (чего Элис страшно не любила), но тут пришла Флоранс. Свойство кошек каким-то образом лечить хозяев, укладываясь на больное место, было известно, как говорят, еще древним египтянам. Флоранс не была исключением. Элис почувствовала, как пушистый теплый бок кошки прижимается ровно к той части поясницы, которая доставляла больше всего беспокойства. Через некоторое время, боль почти перестала чувствоваться, от нее остался только слабый фон. Элис впала в полудремотное состояние. В голове бессистемно прокручивались куски сегодняшней облавы в арабских кварталах. Заваленные хламом дворы, грязные лестницы, обшарпанные стены, топот, ругань, выбитые двери, какие-то небритые морды. Потом еще куча всяких бумаг: протоколы задержаний, акты изъятия типа: «полиэтиленовые пакеты, 138 штук, размер 5x5 сантиметров, наполнены белым порошком…», или «патроны для автоматического пистолета ТТ, 7,62 мм, производство Китай, в количестве…». Хорошо кошкам: они не участвуют во всех этих играх. Они теплые, пушистые… Флоранс каким-то образом умудрилась лечь так, что исходящее от нее тепло распространялось на всю спину, а сейчас, как будто услышав, что хозяйка думает о ней, громко заурчала. И это было не какое попало урчание, а требовательное: «почему бы вам не погладить меня и не почесать мне за ушком?». Элис перевернулась на другой бок и, протянув руку, провела ладонью по кошкиной спине - от ушей до хвоста, и одновременно удивилась «я и не замечала, что Флоранс такая большая, почти с меня ростом». Кошка лениво потянулась и, изогнувшись всем телом, перевернулась на спину. Это на ее языке значило «а вас не затруднит погладить мое пузико?». Конечно, не затруднит! Элис положила ладонь на кошкин животик и начала гладить. Что-то в этом было странное… Да, вот: под ее ладонью была не пушистая шерсть, а гладкая упругая кожа. Хотя, с другой стороны, что тут странного: у красивой молодой женщины и должна быть такая кожа на животе. Есть женщины, которые, как кошки, будто созданы, чтобы их гладить. Находясь рядом с ними, так естественно провести ладонью по щеке, шее, груди… Здесь можно задержаться и провести ладонью вокруг соска… Потом живот, бедра…У этой незнакомки очень теплая кожа, почти горячая. Или она просто настолько возбуждена? «Нет, - поняла Элис, - это я возбуждена, и это кажется странным, потому что я никогда не чувствовала такого по отношению к женщинам». У незнакомки оказались нежные, но необычайно сильные руки. Элис удивилась, с какой легкостью эти руки приподняли ее и мягко уложили на спину. Сейчас она видела лицо незнакомки над собой, совсем рядом. Так близко, что черты было невозможно разглядеть. Только глаза - огромные, ярко-синие, как небо, и зрачки, похожие на два черных солнца… Время замедлилось. Тело незнакомки как будто висела в воздухе, и Элис всей кожей чувствовала исходящее от него тепло. Ожидание прикосновения стало физически ощутимой последовательностью мгновений, тем более коротких, чем меньше становилось расстояние между телами. Потом была оглушительно-яркая черная вспышка. Бархатная тьма, охватившая все пространство. И в этой тьме рассыпались сверкающие звезды… … 20. К моменту, когда Норман доехал до дома, успело заметно похолодать. Метеорологи предупреждали о приходе арктического циклона, так что падение температуры и сгустившийся туман нельзя было считать большой неожиданностью. Полковнику приходилось водить автомобиль и в условиях гораздо худшей видимости (например, во время песчаной бури на Восточно-Африканском побережье), так что он без проблем припарковался перед домом, рядом с зеленым «Рено» Элис и вышел из машины. Окинул взглядом окна ее дома - они были темными. Все спят, и она тоже. Для таких случаев был маленький секретный ритуал, «как правильно будить Элис», но в начале неплохо бы выкурить сигарету, чтобы не дымить в доме… Стоп! Что-то не так. Норман заметил темный силуэт, скользнувший в тумане, на мгновение заслонив часть светового пятна от лампочки над входной дверью. Чем полковник не страдал, так это галлюцинациями. Силуэт принадлежал явно четвероногому существу, но был слишком велик для собаки. По размеру оно соответствовало шотландскому пони, но пони не имеют манеры двигаться мягко и бесшумно, как кошки. Будь это в Африке, Норман решил бы, что имеет дело с крупным леопардом, но в предместьях Парижа эти звери не водятся. Зато, судя по неким событиям, здесь водятся другие звери такого размера с кошачьими повадками. Пистолет «Sphinx-AT» появился у полковника в руке еще до того, как он додумал эту мысль. Это рефлекс - сначала достать оружие, передернуть затвор, снять с предохранителя, а уж потом решать, как этим оружием правильно воспользоваться в данной ситуации. Снова скользнувший в тумане силуэт - на этот раз, прорисовавшийся около живой изгороди. Мелькнул и исчез раньше, чем Норманн успел развернуться, не говоря уж о том, чтобы открыть прицельный огонь. «Чем бы эта тварь не была, она предпочитает нападать со спины, - подумал полковник, - И она двигается чертовски быстро, а значит…». Он попятился назад, прижался спиной к автомобилю и присел на одно колено. Теперь, даже если она прыгнет на крышу и нападет сверху (как это иногда делают львы и леопарды) у него есть хорошие шансы успеть выстрелить… Вероятно, она действительно прыгнула на крышу, но совершенно беззвучно, и некоторое время стояла прямо над его головой. Норман увидел ее силуэт, только когда она снова прыгнула - ее размытый силуэт пронесся над его головой на фоне серого неба быстрее, чем он успел вскинуть оружие - и растворился в тумане буквально у него на глазах. Это было совершенно немыслимо. Зверь такого размера просто обязан был вызвать какой-то шум при подобном прыжке. Тем не менее… Полковник не успел додумать эту мысль, потому что размытый силуэт появился снова, на этот раз прямо впереди, приблизительно в 10 метрах… и раздалось достаточно громкое «мяу!». - Черт! – сквозь зубы сказал полковник. Из тумана появилась Флоранс, обиженно глядя на ствол пистолета, нацеленный чуть выше ее головы. Ее можно было понять: «Я - культурная, воспитанная кошка, гуляю на своей территории, в свое законное ночное время. И вдруг человек, которому я почти безоговорочно доверяю, направляет на меня штуку, приспособленную для истребления существ некультурных и невоспитанных. Ну что за несправедливый ужасный мир, я вас спрашиваю?» Флоранс снова сказала «мяу!», повернулась к Норману задом и двинулась обратно в туман, помахивая задранным к небу хвостом. Ее силуэт, по мере удаления, как бы расплывался, и становился все больше. Еще немного, и он слился с туманом, после чего издалека донеслось еще одно, уже приглушенное «мяу!». В окне на втором этаже вспыхнул свет и появилось слегка растерянное лицо Элис. - Норман, что там происходит? - Похоже, что ничего, - ответил он, пряча оружие в карман, - просто туман. - Непохоже, - возразила она, - Я проснулась от звука, который ни с чем не спутаешь. Ты передернул затвор пистолета, верно? - Было дело, - признал он, - Представляешь, я принял Флоранс за… Как тебе сказать… - Так и скажи: за химеру. - Как ты догадалась? - Долго рассказывать. Давай-ка ты зайдешь в дом, я сварю кофе, и мы все это обсудим. … 21. Когда следующим вечером Норман предложил ей после работы пройтись по городу, Элис сразу поняла: он не имеет в виду просто прогулку. В общем, она даже догадывалась, что именно будет целью – и не ошиблась. Он остановил машину недалеко от угла Rue des Saints Peres и Rue de Babylone и пояснил: - Дальше, если не возражаешь, пешком. - Боишься спугнуть ее? - неуверенно пошутила Элис. - Просто хочу осмотреться внимательно. На самом деле, я совершенно не уверен, что мы ее там встретим. - В таком случае, зачем мы туда идем? Норман улыбнулся. - Допустим, я просто пригласил тебя в маленькое кафе. Посидим, попьем чего-нибудь. Я начну к тебе приставать. Ты вызовешь полицию… - Звучит заманчиво. Ну, а если мы ее все-таки встретим, что тогда? - Тоже посидим и поговорим, - сказал он, - только уже втроем. - О чем? - спросила Элис. - Как минимум, о том, кто она такая, - ответил Норман, - как бы то ни было, она подлежит опросу в связи с люксембургским делом. Мы просто делаем нашу работу, не так ли? До самой арки, ведущей в сквер, они шли молча. Только в последний момент Элис в некоторой нерешительности остановилась. - Норманн, ты уверен, что это следует делать? - Знаешь, - сказал он, - примерно четверть века назад, один человек очень доходчиво мне объяснил: надо уметь взглянуть в глаза собственным страхам. Это как раз такой случай. Они ступили под арку, сделали несколько шагов, и… Она сидела на том самом месте, за столиком между двумя фигурами - львом и драконом – и одета была точно так же. Темно-красный свободный спортивный костюм и снежно-белая головная повязка с угольно-черным узором, похожим на пиктограммы. Ярко-синие глаза смотрели чуть насмешливо. Она приветственно помахала рукой: - Привет, как дела? - Мерси, дела в порядке, - ответил Норман, - не возражаете против нашей кампании? - Как я могу возражать, - она подмигнула, - Вы ведь из полиции, и при исполнении. - Откуда вы знаете? – спросила Элис. - Видела, как вы подходили к Роберу. Потом он про вас рассказывал. Вы - Элис Сюркуф. А вы… - Норман Олле, отдел по борьбе с терроризмом - Седна Расмун, - представилась она, - Вы приземляйтесь. Тут хороший кофе и просто замечательный яблочный пирог. Элис и Норман уселись с двух сторон от нее. - Вы - француженка? - спросил полковник - Формально я датчанка. Но Дания в шенгенской зоне, так что я могу находиться во Франции сколько хочу, правильно? - Да, разумеется. А можно взглянуть на ваши документы? - Конечно, - Седна улыбнулась и протянула ему паспорт. Норман пролистал несколько страниц. - Какорток… Где это? - Это в Гренландии. Датская территория в Новом Свете. - Ах, в Гренландии… Значит, ваше имя… - Эскимосское, - подсказала она. - Но на эскимоску вы не похожи, - заметил полковник. - Я гибрид в некотором роде, - пояснила Седна, - Так что я ни на кого не похожа… Алло, официант! Два эспрессо и два кусочка яблочного пирога господам из полиции, а мне еще один латте. - Почему вы считаете, что мы пьем эспрессо? – спросила Элис. - Все парижские полицейские его пьют, разве нет? - Ну, раз так, будем держать марку, - сказал Норман, - а вам часто приходится иметь дело с полицией? - Не особенно. Но мне нравится общаться с полицейскими. Они бывают такими милыми и обаятельными… - Надеюсь, мы не испортим вам впечатление о парижской полиции, если зададим пару-тройку вопросов? - несколько поспешно спросила Элис. Седна взглянула на нее с некоторым удивлением: - Но Элис, вам же не хочется портить это впечатление. Значит, вы его не испортите. Элис почувствовала, что еще немного, и она просто покраснеет (чего с ней не случалось уже лет 10), и снова несколько поспешно задала вопрос: - Скажите, Седна, вам приходилось встречать название «Нефер»? - Да. У Робера был контракт с ними. - Который он расторг по вашему совету? - Мне действительно очень не понравился этот контракт. А если мне что-то действительно очень не нравится, то я не имею привычки это терпеть. Норман выразительно кашлянул. - А что если бы руководство «Нефер» настаивало на соблюдении контракта? Они ведь имели на это полное право, не так ли? - Имели на это право? – переспросила она, - Что вы, Норман. Контракт - контрактом, но есть вещи, которые в жизни просто неуместны. Я рада, что они сами это поняли. - Сами, - повторил полковник, - А имя Камал Самир вам что-то говорит? - Да, это владелец той самой компании. Полковник кивнул и положил на столик фотографию, на которой было разбитое такси, стоящее поперек шоссе D47, и голова Камала на асфальте. - Взгляните на этот снимок. Седна равнодушно пожала плечами: - Ну, что я могу сказать? Так он выглядит еще забавнее, чем целиком. - Гм. Последний раз на моей памяти такое зрелище назвал забавным один парень в Заире. Он заправски орудовал отточенной саперной лопаткой, и отрезание голов было его хобби. - Саперной лопаткой? - переспросила Седна, - Не могу сказать того же самого о себе. Я вижу, Норман, у вас на языке крутится вопрос: не я ли отрезала голову этому типу? Если бы даже вы это спросили, и если бы я даже ответила утвердительно - что с того? Связать ту черную кошку со мной можно, разве что, через закон о колдовстве, но он во Франции отменен лет двести с лишним назад. - Откуда вы знаете про черную кошку? - Телевизор. История таксиста уже попала в top-list свежих парижских ужасов. Появился официант и поставил на стол три чашечки и два блюдца с безукоризненно-ровными квадратиками яблочного пирога. Элис тронула Нормана за плечо - У тебя есть фото из Люксембургского сада? Я имею в виду, какая-нибудь спина крупным планом. - Конечно, - ответил он, и положил на стол снимок одного из трупов. - Эту тушку я тоже видела в новостях, - сообщила Седна, - репортеры почему-то сочли ее интересной а, по-моему, ничего особенного. - Видите ли в чем дело, - нерешительно пояснила Элис, - на спине одного живого человека я видела шрамы очень похожей формы и размера. Совсем свежие. - О, ну конечно! Милый Робер! Знаете, я бываю немного несдержанна в любовных играх. Но это ведь не преступление, правда? А он теперь может хвастаться перед друзьями тем, что привел женщину в такой экстаз. Мужчины этим гордятся. Я права, Норман? Полковник почесал в затылке. - В общем, есть такое дело. Но происшествие в Люксембургском саду уже не относится к любовным играм… Знаете, Седна, что меня беспокоит? - Что, Норман? - Возможное продолжение, - сказал он, - Допустим, в Париж заявится Дауд Самир, брат Камала, или еще какой-нибудь родственник, который унаследует его фирму вместе с этой проблемой. Мне не хотелось бы иметь постоянный раздел в этом, как вы выразились, топ-листе свежих парижских ужасов. Седна презрительно фыркнула. - Не стоит беспокойства. Я уверена, что эта семья просто продаст свой парижский бизнес. - Уверены? - переспросил он. - Да. Они довольно серьезно относятся ко всякой мистике. К разнообразным приметам, странным совпадениям, необычным снам… Если вы понимаете, о чем я. - Наверное, понимаю. Тогда неприятность с Камалом можно считать несчастным случаем. К сожалению, с событиями в Люксембургском саду так не получится. - Да ладно, Норман. Вы-то не суеверны и вам ли не знать, что у любых, самых странных событий, рано или поздно найдется рациональное объяснение. - Проверим на примере? - предложил полковник. - На каком? – спросила она. - Ваш интерес к химере, - сказал он, и пояснил, - не химерам вообще, а одной конкретной химере, с которой связано несколько специфических мифов. Как рационально объяснить этот интерес у вас лично. - Видите ли, Норман, я эксперт по древнему искусству и мифологии. Чтобы рационально объяснить мои мотивы, надо хотя бы в общих чертах знать то, что знаю я. Существо, о котором вы говорите, это не просто каменное изваяние, и не просто персонаж нескольких легенд. Это принцип катастрофизма, без которого не может развиваться мир. Полковник побарабанил пальцами по столу: - Мне как-то не по душе этот принцип. Сразу же возникают ассоциации с моей работой… С ее наиболее неприятными аспектами. Седна улыбнулась: - Ну, что вы, Норман. Принцип катастрофизма имеет мало отношения к событиям вроде 9/11 в Нью-Йорке или выходкам террориста Карлоса здесь, в Париже, в конце прошлого века. Другое дело - Великая Французская Революция. Или информационная революция, из-за которой мир выглядит таким, каким вы его видите сейчас. Это типичные отражения принципа катастрофизма в обществе. Без него жизнь была бы скучной и наперед заданной от начала и до конца. Одно и то же повторялось бы из поколения в поколение. К счастью для людей, существует неустранимая неопределенность, которая время от времени меняет состояние мира. Старое разрушается, освобождая место новому. Разрушается, конечно, не само собой, а под влиянием некоторой силы. - И химера - символ такого принципа? - спросила Элис. - Химера - это наглядный образ, - поправила Седна, - Есть в стране Ликии, которая сейчас называется Турецкая Анталия, скала под названием Янарташ, или Химера. Из расщелин в этой скале постоянно вырывается подземное пламя. Уже более трех тысяч лет местные жители показывают приезжим такой фокус: они заливают водой пламя в какой-нибудь из небольших расщелин. Оно гаснет, но через некоторое время вспыхивает снова. Отсюда и родился миф об огнедышащей Химере, постоянной угрозе порядку, заведенному богами. Другим образом химеры считается бабочка. Она ломает оболочку куколки и вылетает на свободу. На противоположном берегу Атлантики, у ацтеков, она называлась Ицпапалотль - «Обсидиановая бабочка». Крылья этой бабочки были обсидиановыми лезвиями. Иногда ее изображали в виде женщины с крыльями бабочки и когтями ягуара на руках. Это один из аспектов богини судьбы - разрушение старого порядка, отжившего свой срок. Именно этот аспект символизировал юность, красоту и сексуальную энергию, или энергию Луны. Действие лунных богинь поясняли на примере семечка, попавшего на каменную скалу. Казалось бы, у семечка нет никаких шансов укорениться в таком месте, но его нежный росток проникает в незаметные трещины, набухает и взламывает камень, постепенно превращая его в плодородную почву. Проходит не так много времени, и на безжизненной скале уже растут яркие цветы. В мифологии скала изображает патриархальный порядок, а цветочное семечко - неизбежность разрушения этого порядка. Элис доела кусочек пирога и, как бы между прочим, заметила: - Вот почему я с подозрением отношусь к религиям. Все начинается с красивых слов и прекрасных образов, а заканчивается отрезанными головами и выпущенными кишками. - И на это есть своя история, - ответила Седна, - она произошла в 2004, в городе Абиджан. - Где это? - спросила Элис. - Норман вам расскажет. - Это в Кот д’Ивуар, - сообщил полковник, после некоторой паузы, - А вы, Седна, откуда знаете, что я там был? - Из наградного списка в газете. У вас запоминающаяся фамилия, полковник Олле. - Тогда вы знаете, что религия там была не при чем. Мы просто защищали гражданское население… - Вот и здесь религия не при чем, - пояснила Седна, - Это как Троянская война. Она, как ведь началась не из-за религиозного спора о том, какая из трех богинь прекраснее. Норман с явным облегчением согласился со сменой темы. - Если я правильно помню, все началось с того, что Парис украл Елену Прекрасную. - Нет, - возразила Элис, - все началось с яблока раздора, которое подбросила Эрида. - Я к этому и веду, - заметила Седна, - Эрида это тоже мифологический принцип. Богиня, появляющаяся там, где есть причины для раздора. Реальной причиной раздора был флот народов моря, пришедший в тихую Медитеррию, где до того все было сбалансировано. Новая сила, из-за которой старый порядок стал разрушаться. Возникли новые союзы, кто-то получил возможность ограбить своих соседей, а кто-то сам стал ограбленным. Война охватила все средиземноморские побережья Африки, Малой Азии и Европы. Это была катастрофа, которая разрушила несколько старых цивилизаций, но породила Элладу, от которой произошла современная цивилизация Европы. - То есть, - уточнила Элис, - Эриду объявляют виновницей объективно-обусловленных исторических событий? Седна кивнула. - Да. Как и любых других богинь и богов. - В том числе, Химеру? - Да. И Химеру тоже. - Но, - продолжала Элис, - если Химера лишь символ или название принципа, почему для вас так важно, что с этим символом происходит? - Потому, что связь между событиями и символами двусторонняя. Символ, который был порожден ходом событий, сам становится источником новых событий. Он начинает жить собственной жизнью, со своими интересами. Если говорить о Химере, как о символе, то наши с ней интересы совпадают, так что моя реакция вполне естественна. - И насколько далеко вы готовы зайти в этом направлении? - спросил полковник. - А как далеко готовы зайти вы, ассоциируя меня с Химерой? - спросила Седна, - Готовы ли вы предположить, что я вырастила обсидиановые когти и растерзала четверых ротозеев в Люксембургском саду? - Просто мне показалось, что вы себя с ней ассоциируете. - А вам не показалось, Норман, что мы ходим по кругу? - Да, действительно, - согласился он, - Мы ведь опрашиваем вас просто как свидетеля… И, пожалуй, как эксперта по экзотическим культам. Элис еще раз окинула собеседницу внимательным взглядом. - Седна, а каким спортом вы занимаетесь? - Вообще-то, всем видам спорта я предпочитаю секс. А так – разными и понемногу. - Вы скромничаете. Свидетели приняли вас за участницу национальной сборной по легкой атлетике. Я имею в виду случай с ребенком, выпавшим из окна. Седна покачала головой. - Так я и знала, что из-за этого будут проблемы. Собираетесь предъявить мне сексуальное домогательство к детям? - Нет, что вы. Просто мне интересно, почему вы скрылись? - А с чего бы мне было задерживаться? Ничего интересного там не происходило. - Да, действительно, - согласилась Элис, - Кстати, где вы живете в Париже? - Хотите зайти ко мне в гости? - весело спросила Седна. - Это было бы интересно, но сейчас я спрашиваю просто для протокола. - Если вам действительно интересно посмотреть, как я живу, приезжайте в Гренландию. Не пожалеете, даже если не застанете меня дома. А для протокола - я живу у Робера. - Это приглашение? - с некоторым удивлением спросила Элис. - Ну, да, - подтвердила Седна, - вы мне нравитесь, и я приглашаю вас в мою страну. … 22. Через полчаса, когда они уже ехали домой, Элис довольно рассеяно спросила: - Так что же мы выяснили? - Выяснили, что нас приглашают в Гренландию, - ответил полковник. - Да, причем во всю сразу! Ты обратил внимание, как она это сказала? «В мою страну». Примерно как какой-нибудь Жак из Вандеи скажет «на мою ферму». - Ну, может у гренландцев так принято, - предположил Норман. - Она такая же гренландка, как я – кенгуру! – возразила Элис, - мы так и не выяснили, кто она такая на самом деле! - Она – Седна Расмун из Какортока. Ставлю свой автомобиль против горелой спички, что документы у нее настоящие. - Да, еще скажи, что она и вправду эксперт по древностям. Сколько у тебя самого бывало таких «настоящих документов», а Норман? Не ты ли мне рассказывал, что был в Гвинее профессором геологии из квебекского университета, с самыми настоящими бумагами? И какой геологией ты там занимался, а? - Намек понял. Хорошо. Допустим, она корсиканская сепаратистка из «ARC», или красная террористка из «Action Direct». Или, как вариант, басконка из «ETA». У басков в Париже хорошие позиции. И что мы ей могли бы предъявить, если бы захотели? Четырех арабов, убитых непонятно кем, и еще одного, разбившегося на машине по небрежности водителя? Или ночные кошмары парфюмера, с которыми он ходит к психоаналитику? Несерьезно. Элис кивнула. - Предъявить нечего. И легенда у нее, видимо, железная, раз она предлагает: поезжайте в Гренландию и проверьте. Это, кстати, демонстративное поведение. - Нет, - возразил полковник, - это разумное поведение специалиста. Она дает понять, что не участвует ни в чем, что могло бы нас заинтересовать. - Специалиста по древностям? – ехидно переспросила Элис. - Ну… - протянул он, - … Вообще, специалиста. В конце концов, давай съездим в эту Гренландию. Если хочешь. - А поехали. Почему бы и нет? - Ладно, - сказал полковник, - Давай доедем до дома и рассмотрим это предложение серьезно. … Причин для поездки в Гренландию оказалось более, чем достаточно. Во-первых, Норман обещал, что в августе они непременно съездят с детьми в какое-нибудь интересное место. Но прошел август, начался сентябрь, а из-за всяческой служебной суеты, дальше ближайшего атлантического побережья они ни разу не выбрались. Диззи и Макс в начале восприняли идею довольно прохладно: что там делать в этой Гренландии? То ли дело, Италия или Греция. Но, с другой стороны, в этих странах побывали почти все одноклассники, а в Гренландии - никто. Кроме того, появлялся веский повод несколько дней проматывать школу, и этот аргумент сработал получше других. Во-вторых, благодаря делу о химере, у Нормана и Элис открылось железное формальное основание отправиться в Гренландию за казенный счет для проверки биографии Седны Расмун. За частный счет ехали только дети. Найдите хоть одного европейца в здравом уме, который упустит такой случай - и можете считать себя потрясателем основ культурологии. В-третьих, через два дня совершенно неожиданно решилась главная служебная проблема, удерживающая Элис в Париже… … 23. Звонок Элис застал Нормана во время просмотра оперативных сводок за первую половину дня. - Привет! Ты очень занят? - Как тебе сказать… А что случилось? - Люксембургский потрошитель нашелся. - Что значит, нашелся? - Его задержали ребята с 8-го участка. Это - человек-паук. - Вы там что, травку курите? - Какая, к черту травка. Этот парень - псих, он вообразил себя человеком-пауком из фильма…. Слушай, ты бы заехал туда, а? Я понимаю, что это не по твоей части, но там все немного нервничают. В смысле, они не знают, как с этим психом разговаривать… - Ладно, - согласился полковник, - а ты скажи Дюбуа, который, я уверен, стоит рядом с тобой, чтоб позвонил начальнику 8-го, и приказал не мешать мне, что бы я не делал. - А что ты собираешься делать? – спросила она. - Элис, милая, одно из двух: или Дюбуа мне доверяет в этом деле, или нет. В первом… - Ты зануда, - перебила она. - Ты мне уже это говорила раз 20, - мягко заметил он, - Первый раз, когда я уговорил тебя надеть бронежилет на рейд в Курневе. Второй раз … - Хорошо, - снова перебила Элис, - я попрошу Дюбуа позвонить в управление 8-го. - Я буду там через полчаса, - уточнил Норман. … Человек-паук, он же Жорж Кольб, 26 лет, род занятий - автослесарь, диагноз - острая форма шизофрении, - мог бы служить моделью для скульптур Праксителя. Таких мощных фигур полковник Олле не видел даже в кино, не говоря уж о реальной жизни. При этом парень совсем не выглядел агрессивным. Он флегматично сидел на стуле в камере, созерцая свои руки, закованные в «браслеты». Еще одни «браслеты» сковывали его ноги. Внимательно осмотрев набор необычных предметов, изъятых у Кольба, и ознакомившись с протоколом задержания (согласно которому, при силовом захвате получили травмы трое оперативных сотрудников), Норман обратился к дежурному офицеру. - Лейтенант, распорядитесь снять с этого парня спецсредства и оставить нас с ним вдвоем. И, если вас не затруднит, организуйте нам чай и что-нибудь вроде бутербродов… - Но мсье Олле, этот человек действительно опасен и… - Вы получили инструкции от комиссара Дюбуа? - перебил полковник. - Да, но… - Лейтенант, я знаю, что делаю. Через несколько минут на столике в камере появился чай и сэндвичи. Нервный сержант, под прикрытием двух вооруженных ажанов снял с рук и ног задержанного «браслеты». Затем эти трое вышли, дверь камеры с лязгом захлопнулась, и полковник Олле остался наедине с «человеком-пауком». - Привет, Жорж. Меня зовут Норман. - Здравствуйте, офицер Норман. А вы меня не боитесь? - Разве это так важно? - спросил полковник. - Не знаю, - ответил тот (постановка вопроса оказалась для него неожиданной), - Вообще-то меня все боятся. Я же человек паук, вы знаете? - Да, я в курсе, - спокойно подтвердил Норман, и добавил, - Вы составите мне компанию перекусить? - Конечно! - сказал Жорж, стремительным движением схватил с пластикового подноса сэндвич, за несколько секунд проглотил его, почти не жуя, и пояснил, - Мне надо много есть. Я же человек-паук. Вы знаете, офицер Норман, что паук за раз съедает добычу в треть собственного веса? Кольб схватил второй сэндвич, проглотил с такой же скоростью, и запил тремя большими глотками чая. - Я видел, как охотятся африканские пауки-птицееды, - сообщил Норман, сделав глоток из своей кружки, - они бывают размером примерно с вашу ладонь. - А они красивые? - Они своеобразные. Некоторые племена даже поклоняются им. - Правда? Жаль, я не смогу их увидеть. Меня ведь сожгут на Гревской площади, да? - Нет, Жорж. Этого никто не допустит. Не те времена. - Вы уверены? - Абсолютно. На Гревской площади теперь не сжигают. Это отменили после революции. - Да? Жаль. Я так надеялся, что буду гореть… Огромная толпа людей, и я, весь в пламени. Было бы здорово, верно? - Это дело вкуса, - дипломатично ответил полковник, - Но по моему опыту это мало кому нравится. Поэтому и отменили. Кольб сжевал третий сэндвич, задумался, и спросил: - А для меня нельзя сделать исключение? Я ведь человек-паук, вы же знаете. - Да, я знаю, - подтвердил полковник, - Но я не в курсе ваших последних приключений. - Вы много потеряли, офицер Норман. Вы видели мой новый костюм? - Да, замечательная работа. Парашютный шелк, усиленный стеклотканью. Расположение карманов удобнее, чем на стандартной десантной разгрузке. Я бы сделал другую систему застежек и поменял бы расцветку на более пеструю. - Расцветку менять нельзя, - возразил Кольб, - я же человек-паук. - Да, Жорж, я понимаю. - А мои крючья? Вы их видели? Как они вам? - Хорошая форма и заточка, - одобрил полковник, - Мне кажется очень удачной складная конструкция с четырьмя когтями. Обычная трехконечная «кошка» не складывается, ее неудобно носить и трудно применять, как холодное оружие. Ваши крючья в сложенном состоянии могут использоваться, как боевой крюк или топорик. Но почему вы выбрали хромоникелевую сталь, а не титан? - У меня не нашлось титана, - Кольб вздохнул, - а вы знаете толк в этих вещах, офицер Норман. Жаль, вы не видели мои крючья в деле. Полковник Олле сделал глоток чая и кивнул головой. - Да, жаль. Но я видел результат в Люксембургском саду. У вас чертовски сильный удар. - Еще бы! – воскликнул Кольб, - Я же человек-паук! Я на Эйфелеву башню взбирался ночью, и ажаны, которые там патрулируют, даже не заметили. А те увальни, которые были в саду - они сдрейфили, как только я перескочил через ограду. Даже обидно, что у них не хватило пороху принять бой. Я хотел сражаться, а пришлось просто зарезать их. Эти трусливые бараны украли у меня подвиг! Почему эти негодяи не сражались? - Думаю, они не ожидали встретить человека-паука, - предположил полковник, - Люди часто пытаются убежать от того, чего не ожидают встретить. - А ведь верно, офицер Норман! Я и не подумал. Вот почему люди меня часто пугаются. Жаль, что я не встретил вас раньше. А может, меня еще отпустят? Раз нельзя сжигать на Гревской площади, то зачем меня держать за решеткой? - Вот этого я не знаю. Куча людей будет думать на эту тему: прокуроры, адвокаты, судьи. Неизвестно, что взбредет им в голову. - Чем больше людей, тем больше глупостей, - уверенно сказал Кольб, - а вы еще придете поболтать со мной, офицер Норман? - Очень может быть. Некоторых интересуют технические детали, меня могут пригласить в качестве эксперта. - Хорошо бы, - сказал человек-паук, - А то обычно вокруг такие идиоты, с которыми даже говорить толком не о чем. … 24. … Такси припарковалось у длинного одноэтажного сооружения с двускатной крышей, напоминающее фанерный барак, выкрашенный в веселенький ярко-синий цвет. - Это - отель? - мрачно спросила Диззи. - Yah! hostel! - с доброжелательной улыбкой ответил водитель. - Ну и казарма! - выразил свое мнение Макс, когда они вышли из машины, - дядя Норман, а на войне вы в таких жили? - Бывало и похуже, - ответил полковник, - например, тент, растянутый на песке. - Думаю, что внутри это должно выглядеть симпатичнее, чем снаружи, - предположила Элис, - три звездочки… - Хижина дяди Тома, блин, - перебила Диззи, - ма, а вдруг тут сортир во дворе? - Не говори ерунды, детка. В номерах - сортир, душ, телевизор и бесплатный Wi-Fi для интернета. Создатели отеля, как оказалось, сумели-таки впихнуть в крохотные комнатушки нечто вроде санблока с унитазом и душевой кабинкой. Двигаться по номеру можно было только боком. Всю площадь, занимали две узкие кровати из металлических трубок, шкаф-пенал столик и телевизор с огромным плазменным экраном и видеоприставкой. Обнаружив тут же огромную коллекцию фильмов, включая самые свежие мультики, Макс мгновенно и трогательно полюбил этот отель, несмотря на его почти спартанские условия. - Дядя Норман, я возьму твой ноутбук? - спросила Диззи. Норман оглянулся на Элис. Она чуть заметно кивнула. Через несколько минут восторженный вопль возвестил о том, что Wi-Fi действительно имеется, причем с хорошей скоростью. Поделившись этой радостью, девочка нацепила наушники и ушла в виртуальную реальность. - Все, детская комната сформирована, - констатировала Элис, - может, пойдем, осмотрим окрестности? Я, кстати, не поняла где город? - Пошли, - сказал Норман, - я тебе покажу. Они вышли на улицу, и полковник махнул рукой в сторону пологого холма, хаотично облепленного множеством разноцветных, как будто игрушечных одно- и двухэтажных домиков. - Город Какорток, - пояснил он. Элис почесала в затылке и задумчиво изрекла: - Так вот ты какая, Гренландия… - Ну, - сказал Норман, - пойдем гулять самостоятельно, или позвоним гиду? - Ты не сочтешь меня неромантичной натурой, если я выберу второе? - Ни капли. Он извлек из кармана трубку и вызвал номер … - Алло, привет, Олав… Да, уже здесь… Стоим, любуемся природой… Ну, еще бы, а зачем я иначе звоню?.. ОК, мы выдвигаемся. - Кто это? - спросила Элис. - Капитан Олав Бьерн. Отличный парень, судя по рассказам наших общих знакомых. - Полицейский? - Нет, он из службы технической разведки ВВС… Пошли, пройдемся ему навстречу, заодно разомнем ноги. Капитан Бьерн страдал какой-то сравнительно безобидной формой гигантомании. Сам он был типичным потомком викингов: рыжий верзила весом почти полтора центнера. Его автомобиль - старый армейский «хаммер» - едва помещался на здешних узких улицах. А его планы по ознакомлению гостей с местными достопримечательностями были так грандиозны, что испугали бы даже Наполеона Бонапарта. Говорил он на английском с жутким скандинавским акцентом и чудовищными американскими сленговыми оборотами. - Короче, дуем в полицейский офис, там уже в курсе, резко находим, кого вам надо, и вы с ним контачите. Дальше отрываем ваше потомство от телека, инета и так далее, сажаем в тачку и пилим смотреть городской фонтан, каменную скульптуру, инаксуиты, древний поселок викингов, старую церковь Хвалсей, паб, ледник, полярное сияние… - А если резко найти не получится? - перебил Норман. - Да брось ты, - добродушно отмахнулся Олав (на «ты» он перешел в первые 10 секунд разговора), - тут у нас все как на ладони, все всех знают, и вообще весь город два км в поперечнике. Мы уже в центр приехали. - Это - центр? - удивилась Элис. - Ну, а что же еще? Вот – «Таг», мэрия, то есть, а вот - полиция. Хаммер резко затормозил у двухэтажного домика с двумя флажками и эмблемой над дверью. - Пошли, познакомлю, - сказал Олав, бодро выкатываясь на улицу. Полицейское управление Какортока представляло собой милейшую кампанию молодых людей обоих полов, которым явно было нечего делать. Гостей из Франции немедленно усадили пить кофе из огромных кружек, а фото Седны Расмун было пущено по рукам. Все поочередно рассматривали молодую женщину в темно-красном спортивном костюме и пожимали плечами. Наконец, какая-то девчонка уселась за компьютер и через минуту из принтера выползли четыре листа. На одном была подробная цветная карта окрестностей, на другом - фото группы каких-то домиков с разных ракурсов, на третьем - текст на датском с фото Седны в левом верхнем углу, а на четвертом - генеалогическое дерево. Все начали живо что-то обсуждать на местном диалекте датского, а Норман и Элис чувствовали себя полными болванами, поскольку не понимали и десятой доли слов. Наконец, Олав соизволил перевести суть дела на английский. - Эта ваша Седна - приблизительно троюродная внучатая племянница Илули Расмун-Кооркуп, приемная дочь кузины одного из зятьев ее сводной сестры, в общем, не вдруг разберешь. Расмун-Кооркупы живут вот здесь, на правом берегу озера Тасерсуак, за новым стадионом, отсюда пять км примерно… Девчонка за компьютером перебила его, выдав несколько фраз на эскимосском. Олав что-то сказал на том же языке, а потом перевел: - Ханна говорит, что, судя по компьютеру, эта Седна уже лет 20 здесь не появлялась. Но, может, родичи знают о ней что-нибудь. Только надо договориться заранее о встрече, чтобы они были дома. Что скажете? - Конечно, - ответила Элис, - и чем раньше, тем лучше. Снова последовал обмен репликами на датском, и Ханна позвонила кому-то с сотового телефона. На этот раз разговор шел на смеси датского с эскимосским, и продолжался минут десять. Затем девушка положила трубку и сообщила на ломаном французском: - Мы согласились с Ууса, что вы будете иметь встречу следующий день 11 по часам до полудня. Это будет являться хорошо? - Отлично! - сказал Норман, - если Олав нас подвезет… - Запросто, - подтвердил тот. - А кто этот Ууса? - поинтересовалась Элис. - Он - племянник Илули, - пояснил другой полицейский, - Он достаточно адекватный. Я имею в виду, он может соображать… Если захочет, конечно. Если будут проблемы можно общаться с его младшими детьми. Ааген и Тейра - нормальные ребята. Как мы с вами. - Видите, все классно устроилось, - оптимистично добавил Олав, - а сейчас я повезу вас смотреть всякую всячину. … 25. … Ууса Расмун-Кооркуп оказался практически чистокровным эскимосом, крепким мужчиной лет 60, с жестким, как дубовая кора, лицом и пронзительно-яркими светло-серыми глазами. По сравнению с почти 90-летней Илули, он и впрямь был адекватен, но говорил только на эскимосском, датским не владел, а о существовании английского и французского знал лишь понаслышке. Кроме того, Ууса пользовался преимущественно эскимосским летоисчислением. Объясняться с ним, используя Олава, как переводчика-любителя, было отнюдь не легко. - Он говорит: Седна давным-давно живет далеко отсюда, здесь бывает редко, - переводил Олав, - он говорит, его дед видел Седну только один раз, в тот год, когда была теплая зима после сезона темного солнца, когда не севере еще не было американцев. Норман задумчиво покрутил в руках чашку с местным травяным чаем. - Что-то я не понял. Седне Расмун не больше 30 лет, а американская база в Туле построена в начале второй мировой войны, я не путаю? - В 1941, - уточнил Олав, - может, Ууса имеет в виду других американцев? Снова обмен репликами на эскимосском. Ууса многозначительно кивает. - Он говорит: да, это было до большой войны, до того, как народ иннуитов начали выселять с севера. Он говорит: в тот год было много промыслового зверя, и дед видел Седну, когда ходил далеко в море. А какой это год по новому календарю, он не знает. - Ни черта не понимаю, - констатировала Элис. Сын Уусы, Ааген, увы, отсутствовал. Он, как выяснилось, отдыхал с семьей где-то во Флориде. Дочь, Тейра, должна была вскоре появиться, а ее полуторагодовалый сын - то есть, внук Уусы, помогал лишь тем, что отвлекал старую Илули. Впрочем, она все равно умудрялась то и дело вставлять несколько слов. - Она говорит: Седна - хорошая, добрая девушка, - перевел Олав, - когда она появляется, то в море очень много рыбы, и все сыты, и звери, и люди. Она говорит: в тот год многие видели Седну. Сейчас попробую выяснить, который год она имеет в виду. Он начал длинные переговоры с Илули, и, наконец, разведя руками, сообщил: - Было очень давно, еще до того, как она родила первого ребенка. Она не помнит. - Ты уверен, что правильно переводишь? - поинтересовался Норман. - Ну, не знаю. Базовый экзамен по эскимосскому я в свое время сдал неплохо. - Понятно… А что если спросить про родословную? Я имею в виду, что Седна приходится этой пожилой даме троюродной племянницей, если верить данным местной полиции. - Сейчас попробую. Олав положил на стол распечатку генеалогического дерева и, тыкая в него пальцем, стал что-то говорить на эскимосском. Илули и Ууса кивали и вроде бы соглашались. После 10 минут разговора, Олав развел руками и сконфуженно сообщил: - Я ни хрена не понял. Норман сочувственно похлопал его по плечу: - Что делать, капитан. С лингвистикой у нас не вышло. Попробуем образы. Он положил на столе фотографию Седны. Ууса посмотрел на снимок без особого интереса, а Илули даже и смотреть не стала. Олав обменялся с ними несколькими короткими репликами и снова развел руками. - Они говорят, красивая женщина. Может, родственница. - И все? – спросила Элис. - Еще говорят: вот, едет Тейра, спросите лучше у нее. - А откуда они знают, что она едет? - Хороший слух, - ответил Олав. Шум подъезжающей машины стал слышен (для нетренированного европейского уха) минут через 5. Еще через пару минут рядом с «хаммером» Олава остановилось не менее мощное четырехколесное чудище, по какой-то странной прихоти разукрашенное рисунками ежиков, лягушек и зайчиков. Открылась дверь и на грунт спрыгнула девушка, одетая в линялые синие джинсы и ярко-салатную майку с изображением улыбающейся рожицы и надписью «All you need is love». Она влетела в дом, как небольшой реактивный снаряд, водрузила на табурет объемный пластиковый мешок с эмблемой супермаркета, и произнесла на чистом французском: - Привет! Вы - те самые агенты из Парижа? - В общем, да, - ответила Элис. - Ну, дела! - сказала Тейра, между делом, забрала у Илули ребенка, и пару раз звучно поцеловала в нос, чем вызывала у него бурю восторга. Только после этого она уселась за стол – и тут же увидела фотографию. - Опа! Это же наша Джерри! - Вы ее хорошо знаете? - Еще бы! - Как вы сказали, ее имя? - Полное? Седна Джермина Расмун-Кооркуп. А теперь выкладывайте, с чем явились. Что, Интерпол опять решил на нас наехать? - На вас - это на кого? - спросил Норман. - На «зеленых», ясное дело. - Почему вы так решили? - А с чего бы вам переться сюда с фоткой Джерри аж из Франции? - Седна имеет отношение к зеленым? - Заходы у вас, офицер, как-вас-по-имени. Типа, вопросы здесь задаю я, так что ли? - Меня зовут Норман Олле и, честное слово, я сам голосую за «зеленых», когда мне не лень идти на выборы. Я из отдела по борьбе с терроризмом, со мной - Элис Сюркуф из криминальной полиции и Олав Бьерн из службы разведки ВВС альянса. У Седны произошел конфликт с арабскими ультра. Плохие парни. Мы арестовали нескольких, и нам нужны ее показания для суда, и для поиска остальных террористов. - А, ну тогда другое дело. Ненавижу террористов. Пива хотите? Не дожидаясь ответа, Тейра выгрузила на стол две полдюжины жестянок портера. - Наша Джерри ничего не боится, - сообщила она, после традиционного «skool», сопровождающего первые глотки пива в любой скандинавской стране. - Я тоже это заметила, - согласилась Элис. - А с ними-то она из-за чего сцепилась? - удивилась Тейра. - Они пытались помешать одной выставке, - ответил Норман. - Экологической? - Нет, художественной. - Наверное, карикатуры на какого-нибудь пророка Мухаммеда? - Нет, ничего такого. Девушка задумчиво повертела в руках жестянку. - Странно как-то… И вы думаете отыскать здесь какие то концы? - Надеемся. - Сомнительно, - сказала она, - Джерри здесь почти не бывает. Я сама ее знаю только по интернету. - А физически вы с ней когда-нибудь встречались? - спросила Элис. - В детстве. Последний раз когда мне было лет 6, а ей - лет 15. Она приезжала оформить какие-то документы, паспорт, наверное. Она из Расмун-Кооркупов с восточной стороны залива. Может, они и сейчас там живут… - Тейра обменялась с Уусой несколькими фразами, - … да, отец говорит, 4 года назад кто-то оттуда приплывал. Но на той стороне нет полицейского офиса, поэтому считается, что все Расмун-Кооркупы живут здесь. - Странно, что Ууса про нее ничего не знает, - вмешался Олав, - Да бросьте вы! Девушка, схватила со стола фотографию, повернулась к Уусе, и быстро что-то спросила. Он внимательно посмотрел на фото, улыбнувшись, заявил: «Ткери!» и разразился длинной тирадой. - «Ткери» – это он так «Джерри» произносит, - пояснила Тейра, - он говорит, она выросла такая большая и стала такая красивая, что сразу не узнать. - Ясно, - сказал Норман, - а кто ее родители? Я имею в виду, в полицейской базе в графе «мать» написано «Аммасут Расмун-Кооркуп», и дальше две пометки: «приемная» и «пропала без вести». А в графе «отец» - вообще прочерк. При этом Седна-Джермина не очень похожа на эскимоску. Девушка пожала плечами. - Кто его знает. У нас это запросто. - Вот, значит, как… а чем она вообще занимается? - Много чем. Она - историк, эколог, этнограф. Ездит по миру, занимается наукой, пишет статьи. А еще она добывает деньги из разных фондов для нашего движения. У нее очень хорошие связи в Европе, в Канаде, в Штатах… по-моему, даже в Австралии. Она мне присылала по мейлу фотки из Сиднея. Тут вмешалась Илули. Подняв палец к потолку, она произнесла какую-то фразу, видимо, многозначительную. Тейра, похоже, резко возразила. Ууса что-то ей ответил. Некоторое время шла бурная перепалка на эскимосском. Потом девушка выразительно махнула рукой - мол, лень спорить, - и, повернувшись к гостям, объяснила: - Бабушка говорит, что вам имеет смысл съездить к Соакюку, поговорить с ним про Джерри. Она уверена, что он виделся с Джерри, но по-моему, он виделся с другой Седной и со всеми духами сразу, а это разные вещи, верно? - В смысле? - переспросила Элис. - В том смысле, что если съесть столько мухоморов, то можно увидеть хоть призрак Лейва Эриксона, который открыл Америку в X веке, если вы понимаете, о чем я. - Погодите, Тейра, так этот Соакюк, он… - Шаман, - договорила девушка, - он отличный дядька, но все-таки Седна и Джерри - это не совсем одно и то же. - Не совсем? - переспросил Норман. - Ну, как вам объяснить?… А, действительно, почему бы вам не повидаться с Соакюком? Я сама его с удовольствием навещу, так что могу вас отвезти. Завтра днем, например. Это на северной оконечности озера. Я слышала, вы с детьми приехали. - Да, а что? - спросила Элис. - Места там очень красивые, - пояснила Тейра, - они такого больше нигде не увидят. Элис повернулась к Норману. - А Соакюка не смутит, если мы приедем такой толпой? - поинтересовался он. - Да что вы, - девушка махнула рукой, - я же говорю, он отличный дядька. Я когда была маленькая, часто у него болталась. У него есть ручной арктический волк. Представляете? - Может, лайка волчьих кровей? - спросил Норман. - Это, может, у вас во Франции могут перепутать лайку с волком, - возмущенно возразила она, - но не здесь. Так что, едем? … 26. Первым их встретил арктический волк, который, теоретически, не приручается. Ну, а практически – огромный, с сенбернара размером, зверь, лежал на крыше сарая, греясь на солнышке. Видимо, он знал машину Тейры, так что выразил свои чувства исключительно тем, что поднял лобастую голову, навострил уши, зыркнул янтарными глазами, и положил эту голову обратно на мощные лапы. - Ужасно ленивый, когда сытый, - сообщила Тейра, - но у него есть маленькая слабость. С этими словами, она вытащила из рюкзака пакет чипсов со вкусом сыра. Невозмутимый, казалось бы, зверь, мгновенно распрямился и одним прыжком преодолел метров 5, так что приземлился в двух шагах от девушки. - А можно я его поглажу? - спросил Макс. - Только если хозяин разрешит, - отрезала Элис. Тут как раз появился хозяин. Невысокий, но крепкий мужчина неопределенного возраста, одетый в свободные брезентовые штаны и белый свитер. - Я никак не могу понять, чей это волк, мой, ее, или сам по себе - сообщил он на хорошем английском, - мне кажется, он и сам еще не решил. Тем более, ему не до того, он на днях нашел себе подружку. Молодая красивая дурочка, почти как ты, Тейра. - Уау! – возмущенно отозвалась девушка. - Тебе не кажется, - продолжал он, - что было бы правильно вначале представить нас друг другу, а уж потом кормить картошкой этого хвостатого негодника? - А вы настоящий шаман? - поинтересовалась Диззи, пока Тейра думала, кого, кому и как представлять. Соакюк улыбнулся, показав крепкие, желтоватые зубы. - По крайней мере, я - более настоящий, чем колдуны в книжках про Гарри Поттера. - Вы читали Гарри Поттера? - удивилась она. - По диагонали в интернете, - ответил шаман, - очень трогательно, конечно, но слишком уж не по настоящему. А как тебя зовут, любознательная юная леди? - Диззи. Это мой брат Макс, а это мама Элис и дядя Норман, они из полиции. - Как страшно! - он в притворном ужасе прикрыл голову руками, - и кого они здесь ловят? Наверное, хитроумного бандита Вотрена, про которого писал Бальзак? - Здравствуйте, сэр, - вмешался полковник, - Вотрен, увы, скончался примерно 200 лет назад. Между прочим, именно он организовал парижскую криминальную полицию, хотя до некоторого момента действительно промышлял бандитизмом. - Тогда кого вы ловите? - Они никого не ловят, - вмешалась Тейра, - они хотели узнать у тебя про Седну Джерри. Представляешь, на нашу Джерри охотились исламские террористы. - Они уже, наверное, все умерли, - предположил Соакюк. - Почему вы так решили? – удивилась Элис. - А разве нет? - Не совсем, - сказал Норман, - некоторых мы задержали. Соакюк громко цокнул языком и пробурчал: - Им сильно повезло. - Не думаю. Суда еще не было, но, скорее всего, их посадят довольно надолго. - Из тюрьмы обычно выходят, а из мира теней обычно нет, - возразил шаман, - Седна не любит, когда на нее охотятся. Пойдемте в дом, я угощу вас чаем с ягодами. … Они сидели в небольшой гостиной, стены которой были увешаны множеством самых необычных предметов и пили из больших глиняных кружек ароматный чай. Соакюка даже не надо было ни о чем спрашивать, он рассказывал так, будто заранее знал, что больше всего интересует его собеседников. - Аммасут, ее приемную мать, я хорошо помню. Она была красивая, и имела много детей от разных мужчин. 10 или больше, не знаю. Теперь уже все уехали. В то время у нее уже были внуки, старшая дочь вышла замуж за норвежского нефтяника, старший сын сделал хороший рыбный бизнес в Канаде, а второй сын занялся туризмом в Исландии. - А не знаете, что с ней случилось? - спросила Элис, - В полицейском досье написано «пропала без вести». - Аммасут без вести пропасть не могла, - веско сказал шаман, - наверное, когда стала совсем старая, то уехала к кому-то из детей, а полиции сказать забыла. - Я знаю, что здесь нередко люди пропадают в море, - заметил Норман. Соакюк рассмеялся и от избытка чувств хлопнул себя по коленям. - Приемная мать Седны пропала в море? Скорее Луна пропадет в море вместе с Большой Медведицей и Полярной звездой. Так вот, в то время Аммасут было уже сильно больше пятидесяти. В таком возрасте не очень хорошо рожать, но без малышей ей было скучно. И вот, как-то утром, идет она кормить ездовых лаек, а там - девочка, примерно годовалая. - Подкинули? – предположила Элис. Шаман пожал плечами и продолжал: - Аммасут очень радовалась, что девочка уже немножко говорит на нашем языке и даже знает свое имя. Правда, удивлялась, что имя такое странное, но уж какое есть, такое есть. Менять нельзя. Потом уже все поняли, что имя не странное, а правильное. В ту зиму, когда ей исполнилось 6 лет, на той стороне пролива появился белый медведь. Он таскал собак, это иногда бывает. Однажды посреди ночи он зашел на двор Аммасут, и, конечно, лай собак ее разбудил. Потом она рассказывала, как перепугалась, увидев, что дверь открыта, а Седны в доме нет. Вышла на двор - а девочка босиком и в одной рубашке, подходит к белому медведю вплотную, касается его рукой и говорит… Шаман нараспев произнес несколько слов на эскимосском и пояснил: - Это значит: «я - Седна, ты - медведь, и ты - мертв». Он упал и умер. Прибежали соседи с фонарями. Говорили, этот медведь был смертельно ранен в схватке с большим моржом. На нем были глубокие раны от клыков. Это бывает. Удивлялись, что с такими ранами он мог еще ходить и охотиться на собак. А девочке просто повезло. - Странная история, - сказал Норман, после некоторой паузы. - Да, - согласился Соакюк, - странная. Вокруг нее происходило много странного. Чего только не рассказывали про нашу Седну. Но вас, наверное, больше интересуют не слухи, а то, что я видел сам? - Да, - призналась Элис, - все-таки слухи сильно искажают события, не так ли? - Так, - согласился шаман, - но, я подозреваю, вы не очень-то мне поверите… Хотя, кто знает. Мне кажется, вы и сами кое-что видели. Норман утвердительно кивнул и Соакюк продолжил. - Для старших сводных братьев и сестры Седна была как дочь, и кто-нибудь из них все время брал ее с собой то в Америку, то в Исландию, а то и в Европу. Так она объездила полмира, много повидала, наверное. Но все равно ей очень нравилось сюда возвращаться, а ко мне она заглядывала непременно. Как-то весной Гуннар из Петерсварде подвозил ее через озеро, и они провалились в трещину в полутора километрах отсюда. Гуннар зацепился штаниной и пошел ко дну вместе со снегоходом. Седна сбросила пуховик и унты, нырнула за ним, вытащила, откачала и доволокла до моего дома на куртке, как на санях, - шаман помолчал немного и продолжил, - в тот день была метель и 30-градусный мороз. Гуннар был крепкий мужчина, но замерз бы насмерть, если бы не сухой пуховик Седны. Она переодела его, как только вытащила. Пуховик был большой, армейский. - Погодите, а как она сама? – удивился Норман. - В мокром свитере и мокрых штанах, - ответил Соакюк, - когда она ввалилась в дом, от нее от всей шел пар, как изо рта лайки. Хей, давай быстро спасать дядю Гуннара, так она сказала. Она даже не замерзла, у нее были теплые руки. Мы его отогрели. Если человек жив, его всегда можно отогреть, только надо делать это правильно. А потом Седна стала есть. Она съела подряд четыре фунтовых упаковки бекона. Норман хмыкнул и почесал в затылке. - А сколько ей было лет тогда? - Если считать, что Аммасут подобрала ее годовалой, то 12, но, выглядела она постарше. Когда она приехала через три года, я сказал: хей, Джерри-Седна ты уже стала женщиной. Хотя, чему удивляться? Редкий мужчина на нее не заглядывался. Она тогда долго здесь гостила. Однажды, притащила ко мне молодого канадца, туриста. Я подумал, парень побывал в лапах у медведя, а оказалось, Седна так его любила. Как вам объяснить… - Я поняла, - перебила Элис, - похоже, Седна за последние уж не знаю сколько лет не сильно изменила своим привычкам в смысле секса. Я видела спину парня, обработанную ее коготками в ночь любви. Впрочем, он не выглядел из-за этого очень несчастным. Скорее наоборот. - Нет, вы не поняли, - шаман покачал головой, - того парня она притащила на плечах. Он не смог бы сам идти. У меня всегда есть полевой набор военврача. Там антибиотики, кое-какие хирургические инструменты, много чего. Мы лечили парня несколько дней. - Вы умеете работать хирургическими инструментами? – поинтересовался Норман. Соакюк подмигнул ему: - Уж не хуже, чем тот недотепа, который штопал ваше бедро. Осколок, да? - Да, от мины. Неужели до сих пор заметно? Я уже лет 7, как прихрамывать перестал. - Мне - заметно, другим - нет. Мне заметно, потому что вы об этом помните. Ваше тело помнит и это можно заметить, если правильно смотреть. - Что дальше было с тем канадцем? – спросила Элис. - Выздоровел и уехал. Подарил мне очень хорошие часы, до сих пор работают. - А как он с Седной? - Хорошо. Они потом еще встречались. Однажды прислали мне фото из Мексики. Она не всегда так опасно себя ведет, когда бывает с мужчиной. Только если ее цепляет. - В каком смысле? - Она так сказала, - пояснил шаман, - я сам не понимаю этого слова. - Слушайте, - сказала Элис, - может, я дура, но после всех этих историй, мне как-то резко захотелось посмотреть, что там делают мои дети. - Это нормально, - ответил Соакюк, - пойдем. Мне кажется, мы как раз успеем вовремя, чтобы поесть только-только зажаренной рыбы. Действительно, у самого берега был разведен костер, рядом с которым расположилась Тейра, Диззи, Макс и… Элис помотала головой - У меня в глазах двоится или волков стало два? - Я же говорил, этот негодник нашел себе подружку, - напомнил шаман. - Вы хотите сказать, это – дикая арктическая волчица? - спросил Норман. - Не бойтесь, она никого не тронет, - успокоил Соакюк, - по ее волчьему разумению, мы звери из клана ее мужчины. - Да? - с некоторым сомнением переспросила Элис, - может быть… Норман, мне будет спокойнее, если ты окажешься между этими милыми волками и нашими детьми. Полковник пожал плечами и быстро двинулся к костру. Похоже, он был совершенно согласен с шаманом, и ускорил шаг только чтобы Элис не нервничала попусту. … 27. Ночь, проведенная у шамана, была для всех четверых наиболее ярким впечатлением от Гренландии. Диззи и Максу больше всего запомнился пикник с волками и экспрессивные эскимосские песни, которым несколько неосмотрительно научила их Тейра. Диззи, дитя эры информатики, конечно, записала эти песни на диктофон своего мобильника, вместе с переводами. Элис и Норман в основном беседовали с Соакюком и следили, чтобы Макс не подходил слишком близко к волкам, так что оба пропустили этот момент. Они ознакомились с этими образцами гренландской фольклора уже в самолете Какорток - Рейкьявик. Диззи поделилась идеей использовать их в школьном сочинении на тему: «Я узнаю мир». Элис заметила, что отношений полов в этих песнях не вполне соответствуют европейским стандартам. Европейские стандарты были осмеяны Диззи. Она считала, что строка «при взгляде на нее у всех мужчин твердел ствол» гораздо выразительнее постных описаний принцесс в европейской классике, и в жизни говорят, как у эскимосов, а не как в классике. Элис стала выяснять: где так говорят? Не на тех ли интернет-чатах, куда одна юная леди (не будем показывать пальцем) уже 100 раз обещала не заходить? Ситуацию разрядил Норман: - От знакомства с эскимосской лирикой у учителя возможен нервный шок. Ты умеешь выводить человека из шоковых состояний? Нет? Так не подвергай личный состав риску! Диззи взяла под козырек - Yes, sir! Элис покачала головой и фыркнула. Норман изобразил крайнее смущение - впрочем, не слишком убедительно. Диззи использовала паузу, чтобы перевести разговор с хождения по чатам на что-нибудь менее скользкое: - А я, между прочим, нашла в интернете ее статью! - Чью? - не поняла Элис. - Ну, Седны, - пояснила девочка, - так и подписано: Седна Расмун. - Ты ее скачала? – спросил Норман - Ясное дело. Что я, дурочка что ли? В downloads, файл sedna.pdf. - Ты молодчина, - серьезно сказал он, - хорошая работа, курсант! - Служу свободной Франции! - Ужас, - вздохнула Элис, - не семья, а казарма. Норман, тем временем, уже вытаскивал ноутбук из сумки. … 28. Миф, как естественная история. (д-р. Седна Расмун) Не верьте тем, кто говорит, что время мифов осталось в далеком прошлом человечества. Если вы уверены, что живете в реальном, материальном, рациональном мире, значит, вы просто невнимательны. Оглядитесь вокруг. Древние боги и демоны, герои и монстры так же близко от людей, как во времена Троянской войны. Вы ходите по той же земле, по которой ходили Мелькарт и Парис, Аэций и Аттила, Хлодвиг и Сигурд. Историки делят времена на античность, средневековье, ренессанс, модерн и постмодерн, но нить судьбы, которую прядут Норны, непрерывна и тянется из бездны Хаоса, породившего мир. Я расскажу одну историю: об острове богини Лют. Сейчас он называется Ситэ, поскольку вокруг него вырос город. Оракул богини основали здесь спутники изгнанника Париса 32 века назад, когда пала Троя. Они пришли сюда, смешались с протокельтами и вместе стали называть себя «паризии». Лют, хозяйка ночи, почиталась в то время во всей Ойкумене. В Элладе ее звали Латона, в Риме - Лето, на Дунае - Лада, а здесь - Лют. Римляне, потомки спутников другого троянского изгнанника - Энея, пришли сюда 20 веков назад и назвали город: Лютеция паризиев. Париж. Сердце Европы. Исходно слово «Европа» читалось, как Эреб, то есть страна мрака, родившегося из до-космического Хаоса, так что оракул хозяйки ночи был здесь как нельзя более уместен. Если перейти от мифологических причин к этнографическим, то появление культа хозяйки ночи было связано с первой в истории сексуальной революцией. Женщина, домашний очаг, секс и продолжение рода объединились тогда в сознании первобытных людей в единый образ. Женщина у очага была той фигурой, которая обеспечивала связь прошлых и будущих поколений. Женские фигурки из обожженной на очаге глины встречаются в Европе, начиная примерно с 30-го тысячелетия до новой эры. Этой главной фигурке всегда сопутствует другая, получеловек-полузверь, изображенный в виде контура на скале или стене пещеры. Это - особое существо-защитник. Обе эти фигуры вместе мы встречаем и в последующие тысячелетия. В эллино-римскую эпоху хозяйку ночи Лето сопровождает ее дочь Артемис-Тривия, хозяйка перекрестков, охотница, убийца, и защитница странников. В святилище Лето-Лют фигуры Артемис не внутри, а на стенах (по образцу древнейших святилищ, где фигурка главной богини была у очага, а духа-защитника - на стене). Эта композиция сохранена сейчас в оформлении Notre Dame de Paris. Фигура богини-матери находится внутри, а фигуры защитницы окружают здание. По традиции, заложенной (как утверждает Овидий в «Метаморфозах»), египтянами, Артемис изображена здесь похожей на большую кошку. Этнографически образ кошки-защитницы гораздо древнее, он возник во времена неолита, когда перед людьми встала проблема сохранения урожая от грызунов. Кошка обитала в доме как бы параллельно с людьми. По выражению Киплинга, она гуляла сама по себе, но при этом обеспечивала благополучие хозяев дома. За тысячи лет сложился союз кошки и женщины-хозяйки, который известен и по бытовым обычаям, и по ведьмовским мистериям, в которых кошке отводилась важная роль проводницы в мир духов. Разумеется, Артемис-кошка или (по словам Плутарха) «Некая богиня», была фигурой, вторичной по отношению к хозяйке оракула, но это делало ее ближе к людям. Лето, через оракул, объявляла судьбу человека. Просить у нее какой-то другой помощи было, как минимум, бессмысленно. Некая богиня, гуляющая сама по себе вне святилища, напротив, могла помочь в каком-то деле, если проситель вызывал у нее симпатию. Но она могла и разрушить какие-то дела, если они ей не нравились. Тысяча лет охоты на ведьм в средневековой Европе как раз связана со страхом довольно несимпатичных хозяев того общества, что Некая богиня скорее разрушит их дела, чем поможет им. Так, кстати, и случилось. Переходя к рациональной политэкономии, можно сказать, что средневековое общество было разрушено из-за его неспособности воспитывать деятельных свободных людей, потребность в которых была обусловлена ходом технического прогресса. Я вполне осознанно привожу каждому явлению и мифологическое, и материалистическое объяснение, чтобы показать: эти объяснения не являются антагонистами. Они просто отражают с разных сторон положение дел в реальном мире. Человеческое восприятие любых событий всегда начинается с мифологического представления, и лишь потом приходит к материалистическому. Обычно считается, что жизненная практика приводит людей к конструированию соответствующих религий, но верно и обратное: в каких богов люди верят, так они и живут. Там, где почитались обремененные комплексами величия, деспотичные боги, которые смотрят на людей, как на ничтожества, как на рабов, как на скот - люди становились ничтожествами, попадали в рабство и вели скотскую жизнь. Там, где почитались боги, обладающие собственным достоинством - люди обретали свободу, достоинство, благополучие, и вели деятельную осмысленную жизнь. Любой человек - что первобытный, что современный – видит мир наполненным фигурами и сюжетами из привычных и близких ему мифов. Это особенно хорошо видно сегодня, когда в одном обществе живут люди с разными мифологиями. Рассмотрим восприятие разными людьми одних и тех же скандальных событий, произошедших недавно в Париже вокруг выставки «Chimeras le de Notre Dame de Paris». Фактически, как мы теперь знаем, там произошло наложение двух событийных рядов: коммерческого спора из-за copyright на изображение химеры и действий психически больного человека по имени Жорж Кольб, вообразившего себя «человеком-пауком» из популярного экшн-сериала. События в Люксембургском саду в ночь с 28 на 29 августа развивались так. Четверо молодых людей, нанятых египетской фирмой, громили выставку, где использовалось спорное изображение химеры. Проходивший мимо Кольб воспринял происходящее мифологически: «плохие парни» (воплощение абсолютного зла в городском фэнтези) разрушают жизненное пространство, и «человек-паук» (воплощение справедливости) должен их остановить. Кольб в гротескном красно-черном трико с маской, перелезает через забор и попадает в поле зрения молодых людей, происходящих из мусульманской общины. Находясь под влиянием мифа о «сатанинском» смысле окружающих скульптур (в исламе такие скульптуры табуированы), они воспринимают Кольба, как инфернальное существо - Иблиса, духа зла, неуязвимого для материального оружия. В результате все четверо бегут, даже не пытаясь использовать свои пистолеты. От Кольба его миф требует участия в сражении за высшую справедливость, и он, догоняя бегущих, наносит им удары накладными металлическими когтями-крючьями. Полиция, ранним утром обнаружив 4 трупа молодых мусульман рядом с поврежденным павильоном выставки, связанной с собором Notre Dame, воспринимает все с позиции полицейской мифологии о всеобъемлющем религиозном экстремизме. События начинают восприниматься полисменами, как религиозная мистерия, что стимулирует их к поиску оккультных корней этого убийства. Мифологическое восприятие находит ближайший объект – изображение химеры (точнее Артемис-кошки), и генерирует версию о тайном культе этой богини, адепты которого совершили ритуальную казнь «святотатцев». Далее, поскольку любой серьезно воспринимаемый культ предполагает признание некоторой реальности центрального культового персонажа, химера, как таковая, становится подозреваемым лицом. С мифологической точки зрения естественно считать, что божество может в особых случаях принять материальную форму и произвести ряд физических действий (например, защитить свои культовые изображения). Полисмены, являясь представителями культуры, в которой значительную роль играет христианская мифология, обращаются к католическим священникам собора Notre Dame, для которых химера ассоциируется с женским демоническим персонажем, описанным в библейской книге «Апокалипсис Иоанна». Демонизация женщин - это базовый элемент христианства, в т.ч. - католицизма. Определив виновника «люксембургской резни», как демоническую женщину, проникшую в материальную реальность, они рассматривают галлюцинации психически больного клирика, как свидетельские показания. В сознании этого клирика, реальная женщина, увиденная в кафе, смешалась в единый образ со зловещей «блудницей в багрянице» из Апокалипсиса и демонической химерой, Артемис-кошкой, которую клирик ежедневно наблюдал на балюстраде Notre Dame. Он был уверен, что все три образа (реальный, вымышленный и мифологический) относятся к одному и тому же существу - о чем и сообщил офицерам криминальной полиции. Мне было интересно анализировать поведение этих офицеров - европейцев XXI века. Как и все люди, они могли видеть ситуацию только через призму мифо-образов, мифо-причин и мифо-следствий, никак иначе. Но, в отличие от своих предшественников, живших 300 лет назад, они не были «homines unius libri» («людьми одной книги», людьми, знающими лишь один способ объяснения событий, лишь один миф). У клирика был только один миф библии и католического катехизиса. У коммерсанта-араба был только один миф корана и сунны. А в распоряжении этих двоих было множество мифо-алгоритмов, сложившихся в разные эпохи в разных частях планеты. Они могли сопоставлять различные мифические объяснения и искать среди них те, которые наиболее соответствуют наблюдаемому ходу событий. Никакой психологический барьер не мешал им составлять мозаику объяснений из фрагментов мифов кельтов, эллинов, египтян, банту, ольмеков и эскимосов. При таком подходе, полезные кирпичики, содержащиеся в каждом мифе, собирались в эффективную объяснительную конструкцию. В результате «дело Жака Потрошителя» (как выражалась желтая пресса, вспомнив «File of Jack the Ripper, London, 1888»), было успешно раскрыто и мистическая, казалось бы, история получила вполне материалистический финал. Люди мыслят мифо-образами, иначе они просто не умеют. Но если арсенал мифо-образов достаточно велик, то он, как выражаются математики, эффективно покрывает множество событий, происходящих в действительном, материальном мире. Кто-нибудь возразит мне, указав на взаимосвязи вещей, выходящие, кажется, за пределы действия материалистических объяснений: например (возвращаясь к химере Notre Dame), на загадочную историю любви «восходящей звезды футбола» Просперо Затти к ничем не примечательной студентке Люси Оранж. По версии бульварной прессы, тут не обошлось без содействия химеры Артемис. Химера поймала цветок, брошенный Люси Оранж, что (согласно древней легенде) означает обещание оккультной помощи в любовных делах. Мне странно, что из этого случая сделали сенсацию. Почему-то журналисты уверены, что футболисты должны влюбляться или в принцесс, или в фотомоделей с обложки «Playboy», или, как минимум, в девственниц из церковного хора. Поступок центр-форварда Затти они объявили потрясением социальных устоев, а Люси обвинили в применении черной магии. Действительность много проще. Цветок, пойманный химерой, дал Люси Оранж то, чего ей не хватало, чтобы привлечь любимого мужчину: уверенность в собственных силах и красоте. Тогда она отбросила унизительный стереотип золушки, и стала действовать со здоровой прямотой уважающей себя женщины. Люди предпочитают считать это магией? Что ж, пускай. От этого на улицах Лютеции станет больше цветов и красивых женщин. Такое простое отношение к магии (а если шире - то к религии) вызывает у «людей одной книги» (библии, корана, и т.п.) агрессивную реакцию. Халиф Омар в Александрии сказал: «Если в других книгах то же, что в Коране, то они не нужны, поскольку есть Коран, а если в них другое, то они вредны». Этот халиф не читал коран (он был неграмотен), но смысл корана, как и любой «Одной книги» изложил четко: других быть не должно. «Одна книга» написана, не чтобы ее читали, а чтобы не читали ничего. Так мусульмане сожгли остатки Александрийской библиотеки. Большую часть сожгли христиане, по приказу императора Феодосия I. Его любимым словом было «Единство», и он выразился совсем кратко: «Одно государство - одна религия». Этот афоризм уточнил Гитлер: «Один народ - один фюрер». Он тоже приказывал сжигать книги, обоснованно считая, что они мешают единству. Если люди начинают читать разные книги, иметь дело с разными богами, высказывать разные мысли и желания, то времена меняются, а это личная трагедия для всех тех, чье положение в обществе держится на неизменности существующего порядка. Для того, чтобы остановить изменения, они берут «Одну книгу» и строят из нее плотину на реке времени. Им удается притормозить этот поток, но вскоре плотина дает течи, по ней бегут трещины, и она рушится. Строители сами догадываются, что их сооружению отмерян не слишком большой срок, и любая «Одна книга» содержит описание «конца времен», т.е. гибели строителей плотины. Для всех, кроме них, это не конец времен, а продолжение естественного хода социального времени, остановленного на исторически-короткий срок. Социальное время - это нечто существенно иное, чем т.н. физическое время. Социальное время - это мифологическое явление, это - богиня. В базисной индоевропейской религии она видится, как сильная красивая женщина с кувшином на плече. В кувшине - маленькая трещина, из которой капают капли. Каждая капля - квант социального времени... или, что то же самое, квант социального действия. Видя, как набухает очередная капля, некоторые люди суетятся и начинают толковать про Апокалипсис, а это просто течет время. Кап…». …. 29. Полковник Олле дочитал текст и задумчиво поскреб ногтями гладко выбритую щеку. «О, черт, - подумал он, - Всякие профессора пишут заумные книжки о культурном противостоянии Севера и Юга, или Запада и Востока, и ищут там корни глобального религиозного экстремизма. Слепые котята. Все, оказывается, гораздо проще. Вот вам реальные корни, по сравнению с которыми все эти христианско-исламско-иудейские дрязги - просто детский утренник. Тут если начнется - забудешь, как выглядит одеяло и подушка. И ведь не на кого даже злиться. Естественное течение. Кап… Кап…» - О чем задумался? - поинтересовалась Элис, легонько толкнув его в плечо. - Да так. Сравниваю индоевропейскую богиню времени с Фронтом исламского спасения Франции, Католическим национальным фронтом Франции, Фронтом Прямого Действия и Фронтом национального освобождения Корсики. - Вечно ты драматизируешь, - заметила она, - это научно-популярная статья по истории, а тебе опять мерещится какая-то Аль-Кайда. - Паранойя в форме мании преследования, - торжественно произнес Норманн, - это третье по значимости качество контрразведчика. Важнее него – только умение спихивать работу в другие департаменты и списывать счета за семейный отдых на служебные расходы. Макс не по-детски вздохнул и сказал в пространство: - И не лень вам читать всякую ерунду? Лучше бы дали мне «South Park» посмотреть. - Милый, ты уверен, что не можешь потерпеть с этим до дома? – мягко спросила Элис. - Наверное, могу. Но вы ведь уже все прочитали, правда? - Ладно. Но после Рейкьявика. Скоро мы все равно пойдем на посадку, и ноутбук придется выключить, ты же знаешь правила полетов, не так ли? - Да, знаю. От ноута или мобайла могут быть помехи и самолет ебнется. - Макс! - укоризненно сказала она. - А что я такого сказал? Между прочим, это слово… - Только не кивай опять на меня, - перебил его Норман. - Ма, а ты ее вживую видела, или только на фотке? - спросила Диззи. - Кого? - Седну. - Да. Один раз мы очень мило пили с ней кофе, - ответила Элис, и подумала «а другой раз мы с ней… гм… ладно, попробую считать, что это все-таки был сон». - Прикольно! - оценила девочка, - Пить кофе с настоящей богиней! - Почему с богиней? - спросил Норман. - Ну, это же понятно, - ответила та. - Не выдумывай, - вмешалась Элис, - Седна очень интересная женщина, но боги и богини, Изида, Иисус Христос, Афина Паллада - это сказки. Красивые, но, все-таки, сказки. Диззи обиженно фыркнула. - Ма, ты уже как дядя Норман, из всего делаешь служебные тайны. - Если в Париже плохая погода, тоже я виноват? - поинтересовался полковник. - При чем тут погода? Ладно, допустим, не совсем богиня. Допустим, она вроде Valar. - Кого-кого? - переспросила Элис. - Это у Толкиена, - пояснила Диззи, - Valar, это, типа, дух какой-нибудь стихии. - Ну что за каша у тебя в голове? Какие духи стихий? Ты физику в школе учишь? - Знаешь, ма, я много чего учу. И физику, и биологию. И по всему выходит, что женщина, даже интересная, не может жить 30 тысяч лет, помнить Троянскую войну, превращаться в химеру, и еще много чего. А если может, то это интересная, но не женщина, а… - Это была следственная версия, - перебил полковник, - Причем неправильная. И если ты читала статью Седны, то могла заметить, что там очень логично объяснено, почему такая версия возникла, и в чем состояла ошибка. - Ты что, дядя Норман, поверил такой отмазке? – искренне удивилась Диззи, - да я и то лучше отмазываюсь, когда мама меня ловит на секс-чатах! - Кстати, еще раз поймаю - поставлю фильтр на интернет, - пригрозила Элис, чтобы как-то сменить тему. Не то, чтобы Диззи была права на счет «отмазки», но… … 30. «Все-таки, хорошо бывает вернуться домой, - думала Элис, - Даже то, что дети, не успев переодеться, моментально приклеились к телевизору, ничуть не раздражало. Потому, что можно развалиться в любимом кресле. Потому, что Флоранс, соскучившаяся за несколько дней у соседей, уже мурлычет, свернувшись клубочком на коленях. Потому, что Норман, такой смешной в этом домашнем халате, уже возится у компьютера с отснятыми видео-файлами. Иногда в нем проявляется такое специфически-армейское стремление все сразу упорядочивать, сортировать, распихивать по каталогам, расставлять даты и пункты …». Она даже не заметила, как уснула. А проснулась от того, что Норман громко барабанил пальцами по столу, отстукивая какой-то марш. Обычно это значило, что он получил очень странную информацию и пытается в ней разобраться. - Что-то случилось? - спросила она, открыв глаза. - Вот это я, как раз, и хочу понять, - задумчиво сообщил он, - ты помнишь, как мы ночью на озере Тасерсуак снимали полярное сияние? - Конечно, помню. Зелененькое такое. И что? - Мне пришло в голову запустить файл с замедленной сменой кадров и…Посмотри, что из этого получилось, - он уступил ей место у компьютера, а сам встал рядом. За гладкой, как зеркало, поверхностью озера, за далекой зубчатой полосой темных холмов на противоположном берегу, в угольно-черном небе, на фоне ярких точек звезд, возникли четыре параллельные полосы, тускло мерцающие зеленым светом. Две центральные были сравнительно короткими и тонкими, и располагались выше, тех, что по бокам. Затем эти боковые полосы стали превращаться в широкие трапеции, как два разворачивающихся крыла огромной бабочки. Короткие полосы вверху стали похожи на усики этой бабочки. Вот бабочка взмахнула крыльями раз, другой, и как будто, стала приближаться. Описала небольшой круг почти в зените, развернулась, и полетела обратно, в ту сторону, где до того появилась. Еще несколько раз взмахнули ее прозрачно-мерцающие зеленые крылья, сквозь которые просвечивали звезды, а потом небо стало черным и пустым. - Звездная бабочка, - тихо сказала Элис, - Химера… или Седна. - Значит, не только мне показалось, - констатировал полковник, - Вообще-то логично. Она нас пригласила, и прилетела взглянуть, как у нас там дела. - Норман! Это же мистика какая-то! Так просто не может быть. - Конечно, не может, - спокойно согласился он, - На самом деле, полярное сияние бывает самых причудливых форм, похожих на привычные предметы, на растения, на животных и так далее. Этот случай, наверное, не исключение. - Но я же четко видела бабочку! – возразила она, - И ты видел, правда? Полковник утвердительно кивнул. - Да. Видел. Но с научной точки зрения, можно представить это, как природное явление, по форме напоминающее летящую бабочку. Наверное, можно даже придумать формулу, по которой физически получается именно такое сияние. - Ты меня убеждаешь или себя? – поинтересовалась Элис. - Даже не знаю, - ответил Норман, - Я просто подумал: тогда, в кафе Седна сказала, что у всего есть и мифологическое, и материалистическое объяснение, и одно вроде бы даже не противоречит другому. Элис покачала головой, улыбнулась и шепнула: - Диззи бы сказала, что это просто отмазка. © Copyright: Rozoff, 2008 Свидетельство о публикации №2810310653 |
|
|