"Camp America" - читать интересную книгу автора (Русакович Артем Анатольевич)

Глава 12. Лагерь-2: американские пионеры.

Американский детский лагерь очень похож на российский. К такому выводу я пришел, проработав в «Лохикане» девять недель. Интересно, что Америка, столь непохожая на Россию, в этом плане принципиально ничем от неё не отличается. Видимо, просто сложно придумать для организации детского отдыха что-то новое, и все страны работают по одной схеме.

Сегодня в Америке очень популярно отправлять детей на лето в лагеря отдыха. Некоторым родителям не хочется делить радости отпуска с детьми, а у многих трудоголиков и отпуска-то не бывает. Так что на лето они с радостью отправляют своих отпрысков к другим людям, которые могут организовать для них полезный и интересный отдых.

Чуть ли не половина участников программы «Camp America» из России направились в штат Пенсильвания. У меня сложилось ощущение, что именно в этом месте сосредоточено наибольшее количество лагерей. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Несмотря на то, что Пенсильванию английские поселенцы освоили еще несколько веков назад, здесь до сего дня сохранилась удивительно красивая и почти нетронутая природа. Северо-восточный уголок штата, в котором находился наш лагерь, походил на Швейцарию — холмы, чистый горный воздух, озера, леса. Очень много живности — лягушки и рыбы, обитающие в озерах, змеи, которые изредка проползают по траве, косули и олени, перебегающие дорогу и заставляющие водителей нервно жать на тормоза. Один раз я даже видел живого медведя: вечером четвертого июля, когда дети у футбольного стадиона готовили праздничную процессию, где-то вдалеке из леса выбежал большой черный медведь и, пробежав по другому концу стадиона, скрылся в лесу. Дети приветствовали его радостными криками — на таком расстоянии он не внушал страха.

В Пенсильвании популярны разные виды отдыха. Зимой холмы засыпает снегом, и некоторые места становятся отличными горнолыжными курортами. Ну а летом, помимо рыболовов, оккупировавших все окрестные озера, в этот край со всех концов Америки приезжают дети.

Наш лагерь находился в достаточно диком и заброшенном месте. Красивая природа, конечно, настраивала на возвышенный лад, но вообще это была жуткая дыра. Ближайший городок, бывший, так сказать, сосредоточением цивилизации (с рестораном «McDonald»s", супермаркетом «WalMart», автомобильным салоном и несколькими магазинами), находился в двадцати двух милях к югу. Нашим же соседом оказался маленький городок Лэйк-Комо (Lake Como), где цивилизованная жизнь была представлена несколькими десятками домов, церковью и почтовым отделением. Из торговых заведений было только кафе, в котором продавали мороженое, и пивной бар. В последнем, правда, мне, как и многим русским, побывать не довелось — в Америке строго соблюдаются возрастные ограничения по употреблению алкоголя. Прямо на входе у лиц молодого возраста проверяют документы, и если данное лицо не достигло 21 года, вход в бар для него закрыт.

От этого городка к нашему лагерю вело несколько миль богом забытой дороги, у края которой изредка попадались дома. И только через несколько минут езды по пустынному проселку человек попадал к небольшому озеру, видел щит с надписью «Welcome to Lohikan», а там нужно было только подняться на вершину холма — и он оказывался в лагере.

Жили здесь все в небольших деревянных домиках темно-коричневого цвета. В них разместили детей, вожатых, лагерное начальство и даже офисы. Конечно, внутри все было обставлено чуть лучше, чем в нашем бараке, и жило там не так много народу. Но все равно — комфортными условиями это не назовешь. Наверно, в такой экзотике есть своя прелесть.

Как и в России, вожатыми в США работают студенты. Во время каникул, когда уже сданы все экзамены и у них появляется куча свободного времени, они приезжают в лагеря на заработки. Причем, платят им по американским меркам не так уж много, но студенты все-таки предпочитают стройкам и ресторанам детские лагеря, где можно совместить работу с отдыхом.

В лагере студенты, переквалифицировавшись в вожатых, не только руководят отрядами, но и ведут занятия по самым разным направлениям. В этом одно из отличий американского и российского подходов к организации детского отдыха. Если наши пионеры в лагерях только гоняют в футбол и участвуют в разной дурацкой самодеятельности, то их американские собратья могут, кроме того, значительно поднять свой образовательный уровень. Специально для них организованы занятия по фотографии, рисованию, гончарному делу, всем видам спорта (теннис, баскетбол, волейбол, верховая езда) и много чего еще. Дети не просто купаются и бездельничают, но каждый день по своему выбору посещают несколько занятий и учатся какой-то полезной специальности.

За время работы мы успели познакомиться со многими вожатыми. В первую неделю, когда дети еще не заехали в лагерь, мне почти каждый день удавалось поговорить с кем-то из них. Помню, довелось общаться со студентом по имени Брайан. Молодой, невысокий парень с черными волосами и южной внешностью — явно из рода итальянских иммигрантов — изучал в колледже кинематографию. Я тоже очень люблю кино, особенно американское, поэтому мы с ним быстро нашли общий язык. В своей специальности он разбирался очень хорошо: знал досконально не только отечественное, но и иностранное кино. Например, рассказал мне про первый цветной советский фильм: "С формальной точки зрения таковым можно назвать «Броненосец „Потемкин“ Эйзенштейна — там был раскрашенный вручную красный флаг». При этом он достаточно хорошо разбирался в политике. Начав говорить о фильмах Стэнли Кубрика и в частности о «Заводном апельсине», мы перешли к обсуждению тоталитарного общества.

— Мне кажется, — сказал Брайан. — Что Америка с каждым годом все больше и больше напоминает тоталитарное государство — то, что описано в «1984» Оруэлла. Смотри, у нас есть почти все характерные черты описанного там общества: умелое манипулирование общественным мнением (сейчас американцы думают, что Саддам Хуссейн связан с Бен Ладеном, хотя на самом деле это не доказано) и сосредоточение власти в руках 5 процентов населения — так называемой элиты. Сейчас пробиться с самого низа на самый верх, как это было с Линкольном, практически невозможно — руководителями страны становятся дети политиков и богачей, которых абсолютно не интересуют проблемы простых людей.

Мне эта речь до боли напомнила статьи российских национал-патриотов, громящих Америку в газете «Завтра» — все эти разговоры про отсутствие настоящей демократии, про власть доллара и тому подобные вещи. И тем более странно было слышать такие вещи от американца — причем, такого, которого нынешняя власть вряд ли чем-то обидела.

— Так какой же выход ты можешь предложить? — спросил я. — Устраивать революцию, бунтовать — как в фильме «Бойцовский клуб»? Я думаю, это обернется для вашей страны еще большими несчастиями. Так что же делать?

— Вот это сложный вопрос. We are fucked, как говорится, — отметил он с иронией. — И у этой проблемы вряд ли есть решение.

И все-таки напоследок я сказал ему, что полное равенство и справедливость невозможны в принципе, а в Америке равноправие продвинулось дальше, чем во многих других странах. Закончился спор ничем, да и было понятно, что молодой студент, пламенно выступавший против несправедливого общественного строя в Америке, не был революционером. Когда на следующий день я увидел его в новенькой, чистой и сверкающей на солнце машине, на которой он собирался съездить в соседний город, то понял — революции в этой стране не будет никогда. Тезис Карла Маркса про пролетариат, которому нечего терять, кроме своих цепей, в США не сработает: даже ярые обличители власти корпораций и денег сами являются собственниками и никогда не захотят потерять дом, машину или другое имущество. А таких людей — которым есть, что терять, и которым не нужны перемены — здесь большинство. Это большинство под названием «средний класс», просто не допустит ни революции, ни переворота.

Через несколько дней после этой дискуссии в лагерь стали заезжать дети. «Лохикан» стал заметно оживленнее, а у нас прибавилось работы, потому что пришлось кормить уже около семисот детей и пару сотен человек из вожатых и лагерного начальства. Американские пионеры (если их можно так назвать) были в возрасте от шести до шестнадцати лет. От русских детей они мало чем отличались — такие же шумные, веселые и сопливые. С их появлением лагерь как-то сразу оживился. Теперь почти везде можно было встретить маленьких американцев, которые вместе или поодиночке шли купаться, занимались в кружках по интересам или готовились к каким-то лагерным мероприятиям.

Одно из таких мероприятий провели в первый же вечер. Как и в России, оно называлось лагерным костром (campfire) и ничем не отличалось от аналогичного явления в российском пионерлагере. Перед стоящей на улице сценой собралось несколько сотен детей: кто сидел на деревянных скамейках, кто прямо на траве — и стали слушать. Я и еще трое русских ребят тоже пришли посмотреть и встали чуть подальше, облокотившись на деревянную изгородь. Дети выходили на сцену, что-то пели и играли на гитарах, выступал кто-то из начальства или вожатых. У нас какой-нибудь ребенок спел бы на гитаре последнюю песню «Сплина», тут же длинноволосый паренек минут десять терзал всех хитом группы «Oar» «That Was A Crazy Game Of Poker»:

И что-то в этом роде. Гитариста сменили вожатые, которые покричали имена и названия своих отрядов — а дети, состоящие в них, дружно откликались. После этого на сцену вышел один из представителей лагерного начальства и рассказал историю. Помню я её плохо, да и английский на тот момент знал довольно слабо, но постараюсь своими словами передать общий её смысл:

— У папы с мамой был сын. Рос он умным и добрым мальчиком, учился хорошо, всегда слушался своих родителей. Была у него только одна странность: на каждый свой день рожденья он просил покупать ему мячики для пинг-понга. Он попросил об этом родителей, когда ему исполнилось пять лет, шесть лет и так далее. К окончанию школы он попросил подарить ему коробку с мячиками для пинг-понга. Но, наконец, он повзрослел, поумнел и в честь поступления в колледж попросил подарить ему машину, — рассказчик сделал паузу, — наполненную мячиками для пинг-понга, — смех среди слушателей, — И так повторялось несколько раз. Он окончил колледж, начал с отцом совместный бизнес, который принес им много-много денег. И только одно оставалось неизменным — на каждый значительный повод или праздник он просил дарить ему мячики для пинг-понга. Ему исполнилось тридцать лет, когда случилось несчастье — он заболел смертельно опасной болезнью. Дни его были сочтены. И когда родители, со слезами на глазах спросили, что он хочет перед смертью, он ответил: «Подарите мне грузовик, наполненный мячиками для пинг-понга», — опять смех в зале, интерес к истории все больше возрос. — Родители выполнили его просьбу. И вот как-то раз он ехал на этом грузовике по одинокой пустынной дороге. И неожиданно выехал на встречную полосу и столкнулся с автомобилем. Его грузовик перевернулся, все мячики для пинг-понга выкатились на дорогу. И вот он лежал среди этих мячиков, весь в крови и ждал скорой смерти. Приехали родители, которые увидели, что произошло с их сыном. И тогда отец, не выдержав, склонился к сыну, и спросил: «Сынок, ты скоро умрешь. Пожалуйста, не мучь нас, скажи — зачем тебе нужны были мячики для пинг-понга?», — слушатели напряглись, с нетерпением ожидая развязки. — Их сын глубоко вдохнул, собрал последние силы и ответил: «Я… кхе-кхе… просил вас… купить мне эти мячики, — человек говорил уже охрипшим голосом, — затем, чтобы…», — долгая пауза и рассказчик трагическим голосом объявил: — И он умер.

Секунду стояла тишина, потом все, и мы в том числе, покатились со смеху. Одну такую историю я слышал и раньше, это рассказ из серии «поиздевайся над слушателем, но так, чтобы он с удовольствием это принял». Что и произошло в данном случае.

Кроме лагерных костров, случались другие запоминающиеся мероприятия. Большим событием в жизни лагеря стало празднования Дня Независимости — 4 июля. Утром в главный американский праздник у нас в столовой на музыкальном центре крутили какие-то патриотические песни — а дети, сидя за столами, хором подпевали. Все, даже некоторые русские, поддавшиеся общему порыву, носили футболки, шляпы, даже наклейки со звездно-полосатыми флагами. Правда, если дети относились к этому серьезно, то вожатые — с некоторой долей иронии. Я поздравил одного из них с Днем Независимости, встретив утром в столовой. Он в ответ кисло улыбнулся и сказал, что не в восторге от этого праздника, уж больно он пафосный. А вечером на окраине «Лохикана» устроили фейерверк. Рассыпающиеся в небе огни, громовые раскаты и треск были видны и слышны во всей округе. А за холмами мерцали вспышки другого фейерверка — видимо, из соседнего лагеря.

Еще детей и тех работников лагеря, кто хотел к ним присоединиться, два раза возили в парки развлечений. Как-то утром всех «пионеров» тщательно пересчитали и по отрядам загрузили в автобусы. Процессия из одного-двух десятков автобусов добралась до хайвея, и, выехав на него, гордо двинулась в сторону Аллентауна — города на юге Пенсильвании. На окраине Аллентауна располагался парк развлечений под названием «Dorney-Park»: американские горки, карусели и еще множество аттракционов, поднимающих уровень адреналина в крови до предела. Особенно крутым показался огромный столб высотой с небольшой небоскреб, к которому была приделана передвижная панель с креслами. Люди садились в эти кресла, их тщательно закрепляли, чтобы они ненароком не вывалились, и поднимали на высоту двадцатиэтажного дома. Затем панель с дрожащими от ужаса и восторга людьми несколько секунд падала вниз, как при свободном падении, но потом, после срабатывания какой-то пружины, ехала наверх, чтобы затем снова упасть. Так повторялось несколько раз, пока панель с креслами окончательно не опускалась на землю. Аттракцион, прямо скажем, не для слабонервных.

В тот день с самого утра зарядил нешуточный дождь, и цивильные люди в парк не поехали. Поэтому аттракционы, к которым в обычное время нужно было выстаивать очередь в полтора часа, на этот раз были совершенно пустынными. Только русские студенты и некоторые смелые американские пионеры под проливным дождем бегали от одной американской горке к другой и катались на каждой по десятку раз. И хоть все промокли насквозь, но удовольствие получили огромное. Во второй половине дня дождь уже прекратился, но народу не прибавилось — все сидели по домам, оставив парк в наше полное распоряжение. А к вечеру веселую, возбужденную от аттракционов толпу детей снова загнали в автобусы и повезли в обратном направлении. Иммунитет у американских детей оказался стойким — кажется, никто после этого не подхватил воспаление легких и даже не простудился.

Другим знаменательным событием стал родительский день. Он в американском лагере проходит по-другому, чем в России. У нас словосочетание «родительский день» обозначает обычно маму, которая приезжает к своему сыну, сидит с ним минут двадцать у речки и оставляет гостинцев: бабушкиных пирожков, конфет и бутылку газированной воды «Колокольчик». Но в Америке посещение родителей проходит с гораздо большим размахом.

Утром по единственной дороге, соединяющей нас с цивилизованным миром, в лагерь начинают заезжать машины. Несколько сотен автомобилей ползут друг за другом и заполняют постепенно футбольное поле, которое по такому случаю превращают в огромную парковку. Зрелище незабываемое — когда роскошные машины, одна за другой медленно едут по узкой дорожке. «Доджи», «БМВ», «Мерседесы» и другие автомобили, один другого круче. Я не знаток по этой части, но другие русские ребята утверждали, что в этой процессии не было машины дешевле тридцати тысяч долларов. Так что в «Лохикане» отдыхали дети явно не бедных американцев.

Ну а потом лагерь наводнили родители. Тут, конечно, о бабушкиных пирожках и воде «Колокольчик» можно было позабыть. Мне запомнилась такая картина: отец семейства несет в одной руке огромную коробку чипсов, а в другой — мини-холодильник, наполненный всякими съедобностями. Дети показывают родителям лагерь, знакомят со своими вожатыми. На улице длинный стол превращается в выставку достижений народного хозяйства: родители могут посмотреть на те корзины, глиняные горшки и картины, которые создали их дети за время пребывания в лагере. Там же на улице мы накрываем столы для родителей. Обед длится несколько часов, после которых люди, стоящие на раздаче, валятся с ног от усталости. Лагерь на день превращается в суматошный и шумный дурдом, но вечером, слава богу, все родители постепенно разъезжаются, ужин проходит в нормальном режиме, а назавтра все снова возвращается в привычное русло.

Так и проходили дни в нашем лагере. И, несмотря на множество отличий, атмосфера «Лохикана» напоминала старый советский фильм «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен» — настолько реалии наших пионерлагерей соответствуют американским. Хоть этот пенсильванский лагерь находится в другой стране, где живут другие люди и где существует другая культура, он очень похож на российские лагеря: те же шумные дети, те же веселые вожатые, добродушные повара и врачи и следящее за порядком начальство. А вдобавок к этому: чистый горный воздух, леса, озера — одним словом, все условия для приятного отдыха. Будучи ребенком, я бы не отказался провести лето в таком чудном месте.