"Camp America" - читать интересную книгу автора (Русакович Артем Анатольевич)

Глава 7. Калифорнийскими дорогами. Мишель и Марис.

Ранним утром, 6 сентября (американцы, кстати, в этот день отмечают праздник День Труда) я вновь отправился в дорогу — на сей раз в Лос-Анджелес. Название Los Angeles обычно сокращают до L. A. (по-русски это звучит как «Эл-Эй»). За день до этого я толстым черным маркером написал на большом листе бумаги пункт своего назначения: «L. A.», а внизу сделал надпись помельче: «student from Russia». Пришлось пройти несколько кварталов от нашего хостела, прежде чем я добрался до хайвея, ведущего куда-то на юг. У въезда на него я и принялся голосовать, держа левой рукой свой самодельный плакат.

По прошествии пятнадцати минут остановилась машина. Молодой парень, сидевший за рулем, предварительно вышел из машины и выяснил, кто я, куда еду и зачем. Он, как и многие другие американцы, подбирающие хитч-хайкеров, спросил, есть ли у меня деньги. Но я уже понял, что пугаться этого вопроса не стоит — люди просто удивляются, зачем ехать автостопом, если «всего лишь за 40 долларов» можно купить билет на автобус до Лос-Анджелеса. Мне пришлось в очередной раз объяснять, что в мои планы входит путешествие по всей Америке, и поездка на автобусе меня бы окончательно разорила. Парень понимающе кивнул и сказал: «Хорошо. Садись, мы тебя немного подвезем».

Когда я сел в машину, его молодая жена радостно воскликнула: "Привет! Мы тоже читали Керуака[15] ". Мы вырулили на дорогу и поехали в южном направлении, разговаривая по пути. Мои попутчики сидели на передних сиденьях, а рядом со мной в люльке лежал грудной ребенок, всю дорогу смотревший на меня удивленными и любопытными глазами.

Меня высадили в районе одного из многочисленных пригородов, лежащих к югу от Сан-Франциско. Я вновь развернул свой плакат и принялся голосовать.

Стоял около полутора часов, в надежде застопить хоть кого-то, но все безрезультатно. Калифорния была для меня вообще самым трудным участком пути. Несмотря на огромное количество машин, останавливаются они чрезвычайно редко. Впрочем, далее во время путешествия по Калифорнии мне по ряду причин удалось избежать путешествия автостопом. Но об этом — ниже.

А пока я голосовал, мимо меня несколько раз проехали полицейские машины. До них мне не было никакого дела: я был уверен, что не нарушаю закон, поскольку голосовал у въезда на хайвей, как того требовали встреченные мною до этого полицейские. Но вот очередная полицейская машина не проехала мимо, а остановилась, и вышедший полицейский огорошил меня следующим заявлением:

— Привет. Ты знаешь, что автостоп — это преступление в Калифорнии?

— Но я голосую на развязке, а не прямо на хайвее, — начал оправдываться я.

— Не имеет значения. Тут везде запрещено ездить автостопом.

— Но предыдущие полицейские сказали, что я могу делать это на развязках.

— Я не знаю, что тебе сказали другие. Я говорю: это запрещено. Так что тебе придется уйти отсюда.

— Но мне надо в Лос-Анджелес! Куда же я пойду?

— Вот эта дорога ведет в Лос-Анджелес. Можешь идти по ней. Но не голосуй.

— То есть, получается, я должен идти пешком?

— Не знаю, это не мое дело.

Так мне попался второй вредный американский полицейский. Может быть, я предъявлял к американским копам завышенные требования. Но предупредительность, доброжелательность и желание помочь со стороны большинства других полицейских вызвали такое отношение. Наверно, если бы в России автостоп был запрещен, и милиционеры поймали меня за нарушением этого закона, я бы давно лежал где-нибудь в КПЗ с отбитыми почками. А здесь в Америке, даже, казалось бы, простое соблюдение правил вызывало глухое раздражение.

После двух недель в пути я понял одну особенность автостопа в США. Хотя законы против автостопа существуют практически во всех штатах, но дорожная полиция смотрит на это сквозь пальцы. Главное, что им не нравится — это то, что хитч-хайкер находится на обочине интерстейт-хайвея. Если же он будет голосовать в любом другом месте — на «экзитах», развязках или дорогах местного значения, это не вызовет никаких возражений. Только если не произойдет вышеописанный случай, и вы встретите придирчивого полицейского, которому важно соблюсти не дух, а букву закона.

В общем, мне ничего не оставалось делать, как пойти в указанном направлении. Пройдя несколько кварталов по пригороду, я добрел до остановки, сел в автобус, шедший на юг, и поехал куда глаза глядят. А автобус медленно покатил по южным пригородам Сан-Франциско.

Сан-Франциско, как и любой крупный город в США, окружен кольцом пригородов, которые расползлись, как масляные пятна по воде, вокруг американских мегаполисов во второй половине двадцатого века. Идею по децентрализации крупных городов подал еще английский социолог и теоретик градостроительства Эбенезир Говард на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Он предлагал создавать вокруг непомерно разросшихся европейских городов (в частности Лондона) города-спутники с собственной промышленностью, сельским хозяйством и инфраструктурой. Предполагалось, что в такие города переедут жители больших городов, стесненные жилищными условиями, грязным воздухом и шумом.

Время сильно трансформировало идеи Говарда. В двадцатом веке в сельском хозяйстве занятость населения становилась все меньше и меньше, а выводить предприятия из города оказалось нерентабельным. Поэтому была использована несколько другая форма переселения городских жителей за пределы мегаполисов — пригороды. Территории, окружающие города, стали застраиваться домами, каждый из которых был рассчитан на одну семью. Эта идея прижилась, и вскоре пригороды разрослись неимоверно. В них переселилось большинство горожане, что действительно уменьшило концентрацию людей в крупных городах. А с повсеместным распространением автомобилей решилась транспортная проблема — жители пригородов просто каждое утро на собственных машинах едут на работу в город.

Сегодня пригороды почти любого американского мегаполиса по площади в пять-десять раз больше территории собственно города. И тут, в Америке, можно воочию увидеть, что такое «агломерация» — научный термин, обозначающий крупное скопление городов. На картах, чтобы не перепутать пригороды, их обычно обозначают разными цветами — иначе один просто невозможно отличить от другого. И хотя это отдельные административные образования со своими органами власти, полицией и газетами, границы между ними довольно условны. Небольшие односемейные коттеджи или малоэтажные дома с просторными квартирами тянутся миля за милей, без каких-либо видимых невооруженным глазом границ. Иногда, скажем, одна улица может проходить территорию нескольких разных городов. Или достаточно перейти дорогу — и ты оказываешься в другом городе.

Пригороды образуют сплошную многокилометровую жилую застройку, по которой можно ехать несколько часов и ни разу не увидеть пустынной местности. Мне удалось на двух автобусах добраться чуть ли не от самого Сан-Франциско до Сан-Хосе. Два этих города находятся друг от друга на расстоянии более шестидесяти километров. Я ехал около полутора часов и за это время пересек территорию нескольких пригородов, зажатых между двумя этими большими городами: Бурлингейм (Burlingame), Сан-Матео (San Mateo), Сан-Карлос (San Carlos), Редвуд-Сити (Redwood City), Пало-Альто (Palo Alto), Маунтин-Вью (Mountain View), Саннивэйл (Sunnyvale), Санта-Клара (Santa Clara). Автобус шел по «Эль Камино Реал» ( El Camino Real[16] ) — главной транспортной артерии этой агломерации, так что жилых зданий тут практически не было. Все время за окном был один и тот же скучный пейзаж: закусочные, магазины, центры технического сервиса.

Сойдя в Сан-Хосе, я решил, что уехал от предыдущего полицейского достаточно далеко и вероятность вновь нарваться на него сведена к нулю. Поэтому вновь принялся голосовать у въезда на один из хайвеев, ведущих в южном направлении. Я стоял у дороги с плакатом «L. A. Student from Russia», а мимо опять проезжали машины. Как всегда в Америке, даже те водители, которые не останавливались, все-таки реагировали на мое присутствие. В России шофер может просто уставиться на дорогу и сделать вид, что не заметил тебя. Здесь же не постоишь и минуты, как обязательно кто-то просигналит или высунет из окна руку с поднятым большим пальцем (принятый в Америке жест для автостопа). Много водителей или пассажиров — особенно женщины — улыбаются, увидев тебя. Видимо, думают про молодость, радуются, что кто-то еще путешествует таким романтичным способом, вспоминают рок-н-ролл, шестидесятые… и едут мимо.

Можно понять, почему автостоп в Америке умер — сегодня машину может себе позволить даже подросток, поэтому редко кто использует столь своеобразный метод передвижения. Но самым поразительным открытием для меня было то, что на главных дорогах США водители останавливаются и подвозят гораздо реже, чем в России. Видимо, американцы, начитавшись газет и насмотревшись телевизора, ежедневно потчующих свою аудиторию рассказами о маньяках и грабителях, просто бояться подвозить незнакомого человека. Отдельное спасибо стоит сказать создателям фильма «Попутчик». Этот вышедший двадцать лет назад триллер с Рутгером Хауэром в главной роли рассказывает о парне и подобранном им на дороге хитч-хайкере, который оказался маньяком-убийцей. По российскому телевидению эта картина прошла со слоганом «Маньяк-убийца ездит автостопом» — лучшей антирекламы автостопу, пожалуй, трудно было придумать. Рискну предположить, что в Америке после выхода на экраны этого добротного и кровавого триллера число водителей, подвозящих незнакомцев, сократилось в несколько раз.

Размышления, в которые я погрузился, были прерваны остановкой машины, в которой, как было видно, ехала большая семья: по крайней мере, на заднем сиденье разместилось несколько детей. Женщина, сидевшая за рулем, сразу же спросила:

— Ты едешь в Лос-Анджелес?

— Да.

— А ты знаешь, что автостоп здесь очень опасен?

— Почему?

— Могут попасться нехорошие люди. В Америке полно таких людей. Разве тебе никто не говорил, что ездить автостопом опасно?

— Мне все об этом говорили, — и я затянул свою привычную песню о том, что я много путешествовал по России, а до этого место вообще добрался из Пенсильвании и так далее в том же духе.

Мы поговорили еще минут десять, причем все это время я стоял на обочине дороги и говорил с женщиной через открытое окно. Наконец, убедившись, видимо, что я не представляю опасности, она пригласила меня в машину и сказала:

— Вижу, что ты устал. Мы можем пригласить тебя к нам в гости, и ты можешь поесть и воспользоваться Интернетом, если тебе нужно.

Кстати, в свою речь она иногда добавляла фразы на русском языке, конечно, с сильным акцентом. Во всяком случае, она знала русский язык гораздо лучше всех американцев, которых я видел до этого. Объяснение этому я получил довольно быстро: оказывается, она вместе с мужем усыновила двух детей — мальчика и девочку — из детдома в Казахстане и решила выучить русский язык на базовом уровне.

Другие водители, случалось, спрашивали в шутку, когда подвозили меня: «Надеюсь, ты меня не убьешь и не ограбишь». Я точно так же шутливо отвечал: «Хм… постараюсь». Эта женщина тоже спросила:

— Надеюсь, ты не причинишь вреда мне и моим детям? — причем сказано это было с абсолютно серьезным выражением лица, так что я сразу же заверил, что ничего подобного делать не собираюсь.

Через двадцать минут, проехав немного по хайвею, мы свернули на тихую улицу типичного американского пригорода и доехали до небольшого дома. Два этажа: на нижнем — гостиная, кухня, прачечная (небольшая комната со стиральной машиной и устройством для сушки белья), на верхнем — спальни и ванная. Позади дома находился небольшой дворик с бассейном и парочкой столов для обеда на свежем воздухе. В общем, это был обычный дом, в котором живут представители американского среднего класса: муж с женой, имеющие хорошую работу и воспитывающие нескольких детей. В России в таком доме мог бы жить новый русский средней руки — не олигарх, но просто преуспевающий бизнесмен.

Мишель (так звали женщину) и её муж Марис — оба невысокого роста с ярко выраженной латиноамериканской внешностью — оказали самый гостеприимный прием, с которым мне только доводилось сталкиваться в Америке. Я принял душ, отправил пару писем по Интернету и поужинал вместе с ними и их детьми.

Как выяснилось, оба были глубоко верующими христианами. Причем теми христианами, для которых учение Христа — не просто пустой звук или бессмысленное заклинание, которое нужно повторять каждую неделю в церкви, а прямое руководство к действию. Наверно, поэтому мне — человеку совершенно для них чужому — они решили помочь, как могли. Кроме того, как я уже сказал, они усыновили мальчика и девочку из детского дома в Павлодаре (Казахстан), при том что у них уже было двое детей. Мальчик из Казахстана оказался тихим неразговорчивым ребенком лет шести, который уже подзабыл немного русский и вообще не очень-то стремился к общению.

Я немного поболтал с Мишель, пока она готовила ужин. У неё было весьма критическое отношение к Америке. Она сказала, что, несмотря на более высокий уровень жизни, люди здесь гораздо черствее, чем в бедных странах:

— Когда мы усыновляли детей, нам пришлось посетить Казахстан. Как мне показалось, там отношения между людьми гораздо лучше и проще. Многие живут поблизости, помогают друг другу, их дети играют вместе. В Америке такого нет.

— Не знаю, не знаю, по-моему, количество хороших и плохих людей одинаково в любой стране, — возразил я. — Если исходить из моего опыта. И здесь в Америке, и в России сотня машин пронесется мимо, но одна рано или поздно обязательно остановится. На первый взгляд может показаться, что люди в бедных странах живут дружно. На самом деле, и там хватает равнодушия друг к другу.

Мишель согласилась и вспомнила, как в Павлодаре на улице с каким-то человеком случилось несчастье, он упал и поранился, но никто из прохожих не остановился и не помог ему.

В это время по телевизору, который был включен на новостном американском канале CNN, показали пойманного в Беслане террориста. Мишель спросила:

— Как думаешь, что с ним сделают?

— Наверно, он получит пожизненный срок. Ведь в России смертная казнь не применяется.

— Правда, не применяется? — Мишель была удивлена. — Ты знаешь, для меня это странно, потому что у нас смертная казнь еще в ходу — например, здесь в Калифорнии. Вообще-то я против смертной казни, но когда я слышу такое, — она кивнула на экран, — я на время становлюсь её сторонницей. Когда захватывают в заложники людей, когда погибают дети — что может быть ужаснее!

Кстати, бесланские события привлекли большое внимание в Америке. Пока я находился в Сан-Франциско, кроме Интернета хорошим источником информации для меня служила местная газета. В «San Francisco Chronicle» каждый день, пока террористы удерживали заложников, появлялась статья о ходе событий — иногда даже на первой странице. Впоследствии некоторые американцы, узнав, что я из России, вспоминали об этом и выражали сочувствие.

Я провел в этом доме весь вечер, поужинал и переночевал, а на следующее утро Марис отвез меня в Сан-Хосе на автобусную станцию. Ближайший автобус в Лос-Анджелес отправлялся только днем, так что, купив билет, он отвез меня обратно домой, а к 10 часам утра я вместе с ним поехал в школу, которую посещал их сын Энтони.

В Америке, оказывается, очень распространена система домашнего образования. Марис и Мишель были как раз её приверженцами. Их дети, в основном, занимались дома по книгам под контролем кого-то из родителей.

Но каждую неделю по вторникам и четвергам они посещали школу, и здесь преподаватели вели обычные занятия и давали детям задания на остальную неделю. Марис был приглашен на урок, чтобы помочь учителю, рассказать что-то о себе, своей работе — это обычная практика в США. Помощь его так и не понадобилась, но зато мне удалось поехать с ним и посмотреть, как проходит урок в американской школе.

Школа — несколько корпусов в один-два этажа — располагалась в самом пригороде, в тихом, спокойном месте, окруженном со всех сторон небольшой лесопарковой зоной. В просторном классе набралось пятнадцать человек, мальчики и девочки, десяти-двенадцати лет (4-й и 5-й год обучения). Я полагал, насмотревшись голливудских фильмов, что во всех школах США есть индивидуальные парты, рассчитанные на одного человека. Но в последние годы многие школы из экономии перешли на более дешевые столы — как в этом классе, где за длинными партами сидели по 3 ученика.

Я попал на урок географии. Мы с Марисом стояли в сторонке, а учительница за один урок давала общее представление об устройстве мира: о том, что Земля делится на полушария, на ней есть континенты и океаны. Также она вкратце рассказала об устройстве стран на примере США: town (маленький город или поселок), city (большой город), county (округ), state (штат), country (страна). Причем, каждый шаг она сопровождала вопросами:

— Итак, следующая ступень — штаты. Наша страна состоит из штатов. В каком штате мы находимся?

Большинство детей тянут руки.

— Крис, — спрашивает учительница.

— Калифорния.

— Правильно!

И далее в том же духе. Конечно, ничего нового я на этом уроке не узнал, но зато на всю жизнь запомнил территориально-административное устройство США. Рассчитан урок был все-таки на детей, поэтому учительница постоянно закрепляла информацию путем повторов или каверзных вопросов. Или старалась развить, что называется, абстрактное мышление учеников: «Итак, Атлантический океан лежит к востоку от Америки. А в каком направлении он находится от Европы?».

Очевидно, это был первый урок географии для учеников. И все же мне показалось, что наших школьников нагружают значительно больше. Впрочем, на том уроке ставилась цель дать только общее представление об устройстве планеты: что такое континенты, океаны и где они расположены. С этой целью учитель вполне справился, так что дети, я думаю, навсегда запомнили, какими океаны разделяют Америку и Европу и каково устройство их страны.

После посещения школы мы вновь поехали в центр Сан-Хосе. Марис оставил меня у автобусной станции, а сам поехал на работу, в местную компьютерную компанию. Я, сдав рюкзак в камеру хранения, пошел немного прогуляться по городу.

Сан-Хосе с пригородами, тоже принадлежавший Мексике до войны с США 1846-48 годов (как и вся Калифорния), — это и есть знаменитая на весь мир «Силикон-Вэлли» (Silicon Valley), которую в России ошибочно переводят как «Силиконовая долина». На самом деле английское слово «silicon» переводится как «кремний». Именно кремниевые интегральные схемы используются в микроэлектронике, которая является одной из специализаций Сан-Хосе. Вообще, это город высоких технологий. Здешнее население в числе прочего занимается производством программного обеспечения. И в этом городе находятся офисы многих компьютерных компаний, например фирмы «Adobe», выпускающей программы, используемые во всем мире — и у нас в том числе. Большинство российских издательств, газет, рекламных агентств работают с помощью продукции этой компании: программ Adobe PageMaker, Adobe Photoshop и Adobe Illustrator.

Но центр Сан-Хосе при этом производит странное впечатление. Он совсем не похож на город, который специализируется в столь высокотехнологичных областях. Настоящих небоскребов здесь нет вообще, есть только высотные дома — вроде тех, что появились в последнее время во многих российских городах и где обычно размещаются банки и нефтяные компании. Здания Adobe занимают целый квартал — причем неприметный логотип компании размещен в верхнем углу здания, и с первого взгляда даже не определишь, что за офисы здесь расположены. Кроме того, в центре города есть еще несколько зданий в старинном мексиканском стиле, несколько отелей и банков, парочка музеев, парк с красивым фонтаном — и все.

Весь центр города можно обойти за пять минут. А городские улицы пустынны, что нехарактерно для большого американского города в середине дня. Наверно, большинство работников приезжают в офисы с утра, работают весь день, а вечером сразу же уезжают обратно. К тому же много программистов может работать дома и не имеет необходимости приезжать из своего пригорода в Сан-Хосе. Поэтому и народу здесь мало — только одинокий рабочий ремонтирует тротуар, да редкие парочки гуляют по городскому парку. Я побродил по городу, сделал парочку фотографий и отправился на автовокзал. Вскоре автобус уже вез меня на юг, в самый населенный после Нью-Йорка город США.