"Дочь игрока" - читать интересную книгу автора (Оуэн Рут)

Глава 14

Рина бросилась к обрыву и тоже едва не сорвалась вниз. Балансируя на самом краю, она вытянула шею и разглядела голубое платье Сары на покатом каменном карнизе, футах в десяти от вершины утеса. Сердце ее снова заныло.

– Сара, я тебя вижу. С тобой все в порядке?

Услышав крик девочки, Сабрина поняла, что Сара жива, хотя, возможно, ранена и перепугана насмерть.

– Она умрет?

Голосок Дэвида напомнил Саре, что не только она испугалась. Девушка отошла от края обрыва и положила руку на плечо юного Тревелина.

– С твоей сестрой все в порядке, – успокоила она мальчика.

Дэвид взглянул на край утеса и с сомнением проговорил:

– Я не хочу, чтобы она умерла. Иногда я на нее злился, но я не хочу, чтобы она умерла.

– Она не умрет. Но нам нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты был смелым, Дэвид. Мне нужно спуститься вниз и посмотреть, все ли в порядке с твоей сестрой. Тебе придется остаться здесь…

– Но я хочу помочь Саре!

– Я знаю, мой милый. Но ты больше ей поможешь, если останешься здесь, в безопасности. – Рина опустила глаза, чтобы мальчик не заметил в них страх. – Тебе придется остаться здесь. Кто-то же должен присмотреть за Пендрагоном.

– Да, правильно. – Дэвид прижал к себе щенка. – Вот он – маленький. Может упасть с обрыва.

– Тогда тебе придется позаботиться о том, чтобы Пендрагон не упал. Если будешь держаться подальше от края, он тоже к нему не подойдет. – Рина наклонилась и погладила щенка. Она надеялась, что Дэвид сумеет добраться до Рейвенсхолда, даже если с ней…

Собравшись с духом, Сабрина подошла к краю утеса. Соскользнув по осыпи, она упала на узкий карниз, за которым уже не было ничего, только бурное море далеко внизу.

Рина посмотрела на кипящие волны и невольно вздрогнула, подумав о том, что лишь чудо спасло Сару от гибели.

«Ну, Рина, пора выяснить, готова ли ты к риску, как твой отец», – сказала она себе, снимая перчатки и опускаясь на колени. Потом ухватилась за скалу и начала осторожно спускаться по крутому, усыпанному мелкими камнями склону.

– Держись, Сара. Я скоро спущусь к тебе.

Склон оказался гораздо опаснее, чем она думала, – он был покрыт осыпающимися камнями и обломками скал, рассыпавшимися, едва она ставила на них ногу. Каждый шаг был сопряжен со смертельным риском и мог стать последним. Рина поставила ногу на крепкий с виду камень, думая о том, что кому-нибудь следовало бы расставить красные метки на этом склоне. В следующее мгновение камень рассыпался у нее под ногой…

Рина упала и заскользила вниз по склону. Не замечая, как острые камни царапают ее плечи и рвут платье, она лихорадочно шарила вокруг в поисках опоры. Наконец остановилась недалеко от края пропасти.

– Это Пруденс? – раздался голос Сары.

Сабрина бросилась к девочке. Та вся перепачкалась, голубой капор слетел с ее головы, платье порвалось, но в глазах не было боли – только испуг. Кое-где на теле девочки виднелись синяки, но переломов, к счастью, не было.

– Ты ничего не сломала? – спросила Рина на всякий случай.

– Кажется… нет, – пролепетала девочка, явно потрясенная падением. Она попыталась сесть. – Я чувствую… ох, моя лодыжка!

Сара вздрогнула от боли, и Рина, догадавшись, что у нее всего лишь вывих или растяжение, попыталась улыбнуться:

– Боюсь, ты какое-то время не сможешь бегать.

Сара тоже попыталась улыбнуться.

Рина со вздохом поднялась. Потом встала и машинально вытерла грязные руки о столь же грязную юбку. Прикрыв ладонью глаза, она осмотрела скалу над ними, пытаясь определить, сможет ли затащить Сару наверх. Такой подъем представлялся слишком опасным. Рина даже сомневалась в том, что сумела бы подняться одна, без девочки. Они с Сарой находились на карнизе в безопасности, но выбраться наверх не могли.

Приложив ладони к губам, Сабрина закричала:

– Дэвид! Ты меня слышишь?!

Над краем скалы появилась голова Дэвида.

– Слышу. С Сарой все в порядке?

– С ней все будет хорошо, но она вывихнула ногу. Ты должен вернуться в Рейвенсхолд за помощью.

Дэвид со страхом посмотрел на продуваемые ветрами скалы:

– Мне не разрешают ходить по утесам одному. Папе это не понравится.

– Мой милый, это – особый случай. Твой папа не рассердится. Только держись подальше от обрывов. Только ты можешь добраться до Рейвенсхолда и привести кого-нибудь, кто нас спасет.

Дэвид повеселел:

– Спасти вас? Как рыцарь в твоей сказке?

– Да, как рыцарь! – закричала Рина. – Но ты должен мне обещать, что будешь очень, очень осторожным. Хорошо?

Она услышала лишь лай собаки. Очевидно, Дэвид уже убежал. Рина закрыла глаза и вознесла молитву к ангелу-хранителю: «Я знаю, что сейчас не состою в твоем списке добродетельных людей, но прошу тебя, защити мальчика. Пожалуйста».

– Пруденс?

Сабрина поспешно смахнула слезы. Ей ужасно хотелось заплакать, но она не могла себе этого позволить, ведь Сара нуждалась в ее поддержке. Рина улыбнулась и взяла девочку за руку.

– Тебе нечего бояться. Твой отец скоро будет здесь – не успеешь оглянуться.

Сабрина ожидала, что ее слова успокоят Сару. Но лицо девочки исказилось гримасой.

– Он не придет. Зачем? Он знает, что это я во всем виновата.

Рина нахмурилась.

– Ты совсем не виновата… Эту тропу следовало пометить как опасную. Ты же не знала, что здесь так опасно…

– Вы не понимаете! – Сара энергично помотала головой, и ее рыжие кудри рассыпались по плечам. – Папа меня ненавидит. Он знает: это я виновата, что мама уехала.

Рина во все глаза смотрела на девочку.

– Это неправда. Ты не должна так говорить…

Но Сара ее перебила:

– Вы были правы – на самом деле я любила маму и очень испугалась, когда она исчезла. Папа сказал мне, что она уехала навестить подругу, но я видела, как они обшаривали дно бухты. Все думали, что она утонула. Я молилась Богу, чтобы мама осталась жива, мне даже снилось, что она где-то заблудилась и зовет меня…

Рина погладила девочку по волосам:

– Успокойся, Сара. Не нужно рассказывать мне остальное.

Девочка крепко сжала губы, потом снова заговорила:

– Нет, я хочу рассказать об этом, особенно, если мы… – Она бросила взгляд в сторону обрыва и всхлипнула. – Сон про маму так испугал меня, что я проснулась. Я пошла к папе, чтобы он убаюкал меня песенкой, – он всегда так делал, когда я была маленькой. Но в комнате у папы был дядя Парис, и он рассказывал о письме, которое мама написала тете Касси. Я стояла у двери и все слышала. Он сказал, что она убежала, чтобы жить с кем-то другим. Мама написала, что она устала, что ее… обременяют дети. Я точно помню эти слова – «обременяют дети, будто камни на шее». Потом дядя Парис сказал папе, что корабль, на котором плыла мама, перевернулся и что она утонула.

Сара умолкла. Слезы текли по ее перепачканным щекам.

– Это я виновата. Дэвид был еще слишком маленький, чтобы… причинять неудобства. Если бы я вела себя лучше, если бы не была капризной и доедала весь горошек, она бы не уехала, и папа не стал бы меня ненавидеть за то, что она убежала из-за меня.

Рина наконец поняла, почему девочка замкнулась в себе: Сара боялась, что раскроется ее страшная тайна.

– Бедняжка… – прошептала Сабрина, обнимая дрожащую девочку. – Твой отец тебя любит, поверь мне.

Сара всхлипнула:

– Но ведь это из-за меня мама убежала.

– Ничего подобного. Я не знаю, почему уехала твоя мама, но это не имеет к тебе никакого отношения. Мама тебя любила, я в этом уверена.

– Почему? – шепнула Сара. – Почему ты в этом уверена?

– Потому что… – Рина осеклась, вспомнив слова Квина о том, что она ничем не обязана Тревелинам, что она для них – ничто. Завтра она станет для Сары лишь воспоминанием. Так что разумнее всего – держаться от Сары подальше. Но Рина сама много страдала и не могла отвернуться от страдающего ребенка. Особенно от ребенка, который так отчаянно нуждался в любви…

Сабрина же отчаянно нуждалась в том, чтобы дарить любовь. Она еще крепче обняла девочку.

– Я знаю, твоя мама тебя любила, потому что я тоже тебя люблю. Но я не знала, как сильно люблю, не знала, пока не испугалась, что могу тебя потерять.

Сара улыбнулась сквозь слезы, и эта улыбка стала для Рины драгоценнейшим даром.

Теперь обрыв уже не казался таким опасным, а ветер – таким холодным. Сара же, оживившись, говорила без умолку, словно пыталась выговориться после долгого молчания. Она рассказывала Рине обо всем на свете. О своем поразительно умном пони. О цветах, которые сама посадила в конце сада. Рассказывала, как рыбаки ловят рыбу в бухте. Как облака в летние дни образуют на небе различные фигуры. Девочка говорила, говорила и говорила, и Рина впитывала каждое ее слово, ведь она сделала Сару счастливой хотя бы на время, возможно, даже отчасти залечила ту душевную рану, которую нанесла дочери Изабелла…

Сабрина нахмурилась. Она вспомнила рассказ Касси о письме Изабеллы, в котором та просила подругу попрощаться за нее с детьми. Но она не сказала ни слова про «камни на шее». Зачем Фицрою придумывать такие жестокие слова?

– Сара, когда дядя Парис говорил о твоей маме, он точно передавал все, что было написано в письме?

Сара пожала плечами:

– Не знаю. Может быть, дядя Парис что-то и забыл. Я однажды слышала о человеке, который не мог вспомнить свое собственное имя. Он торговал рыбой в Пензансе, и его ударило по голове тележкой молочника…

Рина слушала рассказ Сары вполуха. За годы, прожитые с отцом, у нее развилось особое чутье на обман. Очередная история Сары явно не вызывала доверия. И выдумки девочки почему-то взволновали Рину – по спине ее пробежал холодок, словно призрак Изабеллы подошел к ней и опустил на плечо ледяную руку…

Раздавшийся сверху крик заставил ее вздрогнуть:

– Эй, мисс Уинтроп! Леди Сара!

– Мы здесь! – отозвалась Сабрина, вскочив на ноги. Она приложила ладони к губам и прокричала: – Мы здесь, внизу!

Наверху началась суета, вниз посыпались камни и обломки скал. Рина прикрывала Сару своим телом. И вдруг увидела рядом молодого мужчину в куртке рудокопа – он спрыгнул на карниз.

– Здравствуйте. Меня зовут Даффи, – сказал он, вежливо поднося руку к полям своей шляпы, словно они встретились где-нибудь на дороге, а не над пропастью. Рудокоп дернул за веревку, обмотанную вокруг пояса. Затем задрал голову и зычным голосом закричал: – Эй! Они здесь, и в полном порядке. Я сперва подниму маленькую мисс.

– Прошу вас, мистер Даффи, осторожнее, – попросила Рина. – Она повредила лодыжку, возможно, у нее растяжение.

– Не тревожьтесь, мисс. У меня у самого дома шестеро, и дня не проходит, чтобы хоть один не явился с синяком или шишкой. Хозяйка моя просто с ума сходит. Так что я знаю, как обращаться с детьми. Ну, хватайтесь руками за мою шею, леди Сара, и кивните, когда будете готовы к подъему.

Даффи дважды дернул за веревку – и вместе с девочкой вознесся к небу. Сабрина, прикрыв глаза ладонью, наблюдала за ними. Когда они достигли вершины, она с облегчением вздохнула.

Через несколько минут Даффи вернулся и обвязал веревку вокруг талии Рины. На несколько страшных мгновений она зависла над кипящим внизу морем. Потом веревку потащили вверх, и Рина, помогая себе руками и ногами, взобралась на вершину.

Тотчас же ее окружили слуга, пришедшие из Рейвенсхолда, и добрая половина обитателей деревни. Рина осмотрелась, надеясь увидеть Сару или ее отца.

А если он не явился? Что, если он послал слуг спасать Сару? Но для дочери его отсутствие – доказательство того, что он ее не любит. «Господи, неужели у этого человека нет сердца? Я считала, что даже для него жизнь дочери важнее дел».

– С вами все в порядке, мисс?

Сабрина обернулась и оказалась лицом к лицу с Тоби, молодым человеком, который сопровождал их с Эми во время верховой прогулки в ее первый день в Рейвенсхолде.

Рина улыбнулась:

– Все в порядке, Тоби. Только я волнуюсь из-за Сары.

Я ее здесь не вижу.

– Ее светлость вон там, – ответил юноша, указывая за спину Рины.

Девушка обернулась и увидела мужчину, державшего на руках рыжеволосую девочку. Сара крепко обнимала отца за шею, а Эдуард прижимался щекой к ее плечу, и выражение его глаз было красноречивее любых слов.

Сабрина смотрела на них словно завороженная. Она знала, что Сара никогда больше не усомнится в любви отца. Сморгнув счастливые слезы, Рина хотела отвернуться, но тут Эдуард поднял голову и посмотрел на нее.

Его взгляд, предельно откровенный и выразительный, казалось пронзил Рину насквозь – он проник в нее, наполнил радостью, болью и жаждой, таящимися в его душе. Эдуард словно впустил ее в свое сердце, открылся ей полностью. Рина задохнулась от счастья – в эти мгновения Тревелин был для нее самым близким человеком на свете.

Тут ее окружила толпа, заслонившая от нее графа. Рина покачнулась и ухватилась за руку Тоби, чтобы не упасть. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. Но ей не удалось справиться с захлестнувшими ее чувствами.

С уверенностью, которая приходит лишь раз в жизни, Сабрина поняла, что влюбилась в графа Тревелина.

«С ней все будет хорошо», – мысленно твердил Эдуард, гладя спящую дочь по волосам. Ему очень хотелось бы испытывать такую же уверенность, думая о своем собственном будущем.

Граф наклонился, поцеловал Сару в лоб и вышел из спальни дочери. Ему не хотелось покидать малышку, но Чарльз сказал, что девочке необходимо выспаться. Что ж, если Саре необходимо выспаться, то ему необходимо время, чтобы осмыслить все произошедшее.

Мисс Уинтроп, женщина, которую он презирал и которой не доверял, рисковала жизнью, чтобы спасти его дочь. Такая самоотверженность совершенно не соответствовала образу хитрой и лживой мошенницы. А если он ошибался относительно одной из черт ее характера, то мог ошибаться и во всем остальном…

Осторожный стук в дверь прервал его размышления. Эдуард поморщился:

– Ради Бога, Чарльз, я еще немного…

Он умолк – в комнату вошла Пруденс. Она уже успела умыться, причесаться и переодеться – на ней было простенькое платье из кремового муслина, на плечах – пестрая кашемировая шаль. Но синяки на руках и царапина на щеке недвусмысленно свидетельствовали о пережитом. Эдуард смотрел на нее и чувствовал, что мысли его путаются.

– Вам… следовало бы… лечь в постель.

– Как Сара?

– С ней все в п-порядке. – Господи, что это с ним? Он заикается словно юнец, назначающий первое свидание.

Граф откашлялся, заложил руки за спину и с надменным видом проговорил:

– Мисс Уинтроп, я еще не поблагодарил вас должным образом за спасение жизни моей дочери.

– Вы уже это сделали, милорд. Я видела ваше лицо, когда вы держали ее на руках после того, как Сару подняли наверх. – Рина опустила взгляд и тихо добавила: – Выражение ваших глаз – вот лучшая благодарность.

Эдуард плохо помнил те мгновения. Узнав о том, что случилось с Сарой, он словно обезумел. Если бы двое рудокопов не удержали его, он бы без всяких веревок бросился спасать Сару. Когда Даффи передал ему дочь, он крепко прижал ее к себе, а она прошептала ему в ухо: «Я люблю тебя, папа». И в ее голосе было столько отчаяния, что сердце графа едва не разорвалось.

И тут он заметил в толпе Пруденс. Ее платье порвалось, а волосы были покрыты пылью и грязью – жалкое зрелище. Впрочем, какое это имело значение? Ведь она спасла его дочь, его дорогую, бесценную Сару. Эдуард смотрел на нее, и она казалась ему прекрасной из женщин.

– Все равно, вы заслужили… награду, – пробормотал он, смутившись. – Разве вы ничего не хотите?

Она молчала. Эдуард же смотрел ей в глаза и, казалось, тонул в них, как той ночью, когда она околдовала его. Он помнил, как обнимал ее, как чувствовал биение ее сердца, как страстно целовал ее. Эдуард понял, что в его душе происходит что-то очень важное. Он откашлялся. Пытаясь выбросить из головы ненужные мысли, проговорил:

– Я еще раз спрашиваю, мисс Уинтроп. Разве вы ничего не хотите? Если это в моей власти, я обещаю выполнить ваше желание.

Она обвела взглядом детскую. Он знал, о чем она думает. Здесь все началось. Здесь она выбрала Джинджера. Здесь она начала лгать и обманывать. Но здесь же ее признали люди, которым она принесла только счастье, как заметил мистер Черри. Она возродила к жизни бабушку, стала подругой Эми, а теперь спасла жизнь его дочери.

– Ради Бога, попросите же у меня что-нибудь! – воскликнул он.

Граф был почти уверен: она попросит, чтобы он признал ее своей, кузиной. Ему даже хотелось, чтобы она об этом попросила. Если бы она потребовала признать ее, то это являлось свидетельством того, что она самозванка, как он и предполагал. Но она не попросила об этом. Взглянув на него исподлобья, она проговорила:

– Тогда выслушайте меня, милорд. Всего несколько минут. Когда я сидела на уступе с вашей дочерью, она призналась мне… В ту ночь, когда вы узнали, что ваша жена… исчезла, Сара случайно услышала ваш разговоре мистером Фицроем. Он сказал вам, что Изабелла уехала из-за детей. С тех пор Сара считала, что мать покинула Рейвенсхолд из-за нее… И думала, что вы обвиняете ее…

– Нет, не может… О Господи! – Граф рухнул в ближайшее кресло и запустил пальцы в волосы. – А я-то удивлялся: почему она так изменилась после того, как Изабелла нас бросила? Я все спрашивал себя: почему она отстраняется от меня, словно мои прикосновения ее обжигают? Я полагал, она считает меня виновником отъезда матери и ненавидит за это. Оказывается, она винила себя, носила эту чудовищную вину в своем сердце так долго… – Он закрыл лицо руками. – Мне следовало чаще бывать здесь, следовало расспросить ее, понять… Я должен был ее защитить.

Казалось, боль придавила графа, заставила забыть обо всем на свете. Эдуард был так поглощен переживаниями, что не заметил, как Рина опустилась рядом с ним на колени. Он взглянул на нее, лишь услышав ее тихий голос.

– Вы не могли знать, что чувствует Сара, – проговорила девушка. – Вы ни в чем не виноваты.

– Нет, виноват. Заботиться о своих детях и семье – это единственное достойное занятие, которое у меня осталось. – Он поднял голову и рассмеялся. – И в этом я тоже потерпел неудачу.

Сабрина с минуту молчала. Потом взяла графа за руку и проговорила:

– Не стану утверждать, будто знаю, что вам пришлось пережить. Но я знаю одно: ваша дочь вас любит. И сын – тоже, ваша бабушка, и сестра, и… Я уверена, еще многие. А если человека любят многие, то он не может считать себя неудачником.

Граф вздохнул:

– Я не заслуживаю их любви.

Рина еще крепче сжала его руку.

– Мой отец, то есть один игрок, который приходил к моему приемному отцу… Так вот, он однажды сказал мне, что любовь очень похожа на Леди Удачу: человек, которому посчастливилось ее встретить, не должен сомневаться в своем счастье. Главное для вас – принять любовь, которую дарит вам семья. Только это имеет значение.

Эдуард смотрел на нее не мигая. «Мошенница! – кричал его рассудок. – Самозванка. Обманщица. Лгунья!» Каждое ее слово бередило его раны. Он не мог понять, зачем она говорит ему все это. Как не мог понять, почему она спасла его дочь, почему принесла радость в его дом – и почему ее поцелуй наполнил его таким огнем. Все это казалось совершенно бессмысленным. Если только…

– Эдуард! Мисс Уинтроп! – В детскую вошел Чарльз, бросив взгляд на закрытую дверь спальни, он повернулся к графу. – Милорд, вы мне обещали, что уйдете отсюда. А вам, мисс Уинтроп, следует лечь в постель. Я хочу, чтобы вы остаток дня провели в постели – или никакого бала сегодня не будет. – Он предложил ей руку. – Пойдемте. Я провожу вас в вашу комнату.

Рина бросила последний взгляд на Эдуарда и оперлась на руку Чарльза. Граф, стоя у двери, смотрел им вслед, пока они не исчезли в конце коридора. Затем, прислонившись спиной к стене, задумался.

Как понять необъяснимое поведение мисс Уинтроп? Ее странное поведение становилось вполне понятным, если допустить… Граф улыбнулся. Было очевидно, что Пруденс Уинтроп говорила правду.