"Ночь с принцем" - читать интересную книгу автора (Джеффрис Сабрина)

Глава 13

Едва дыша, Кристабель поднималась по лестнице вместе с хозяином. Она до сих пор не могла поверить, что тот седой джентльмен, которого она видела в кабинете Филиппа несколько месяцев назад, оказался самим бароном Стокли. Она вспомнила, как, едва за ней закрылась дверь, Филипп сказал гостю: «Она предпочитает Роузвайн, а я тоже предпочитаю, чтобы она оставалась здесь».

Ответа лорда Стокли Кристабель тогда не расслышала. Позже она спросила мужа, кто это был. Филипп ответил что-то пренебрежительное, потому-то Кристабель и решила, что приходил очередной кредитор.

Возможно, в тот самый день Филипп и продал Стокли письма, будь они прокляты.

— Надеюсь, комната вам понравится, леди Хавершем, — проговорил Стокли, как только они отошли настолько, чтобы Берн не мог их слышать. — Вы ведь не возражаете против того, чтобы поселиться в этом крыле?

— Нисколько, — ответила Кристабель не совсем уверенно.

— Я был очень удивлен, узнав, что вы с Берном стали… близкими друзьями. Ваш покойный муж говорил мне, что вы однажды пытались застрелить его.

— Он рассказал вам об этом? — изумилась Кристабель, мысленно посылая Филиппу проклятия.

— Да, упомянул как-то… когда рассказывал о своей отчаянной финансовой ситуации.

— Единственной причиной этой отчаянной ситуации была его страсть к игре. Когда Берн приехал, чтобы получить свои деньги, я действовала под влиянием гнева, но позже поняла, что винить во всем следует не его, а Филиппа.

Уж в этом-то Берн, несомненно, прав. Ее муж погубил себя сам.

— А кроме этого Хавершем говорил, — продолжал лорд Стокли, — что вы терпеть не можете общества, особенно общества людей, подобных Берну.

Кристабель через силу рассмеялась:

— Не сомневаюсь, что он предпочитал в это верить.

— Я тогда подумал, что ваш муж просто не хочет вас ни с кем делить, — Стокли накрыл руку Кристабель своей ладонью, — а сейчас совершенно уверен в этом.

Кристабель с трудом сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. Неужели все игроки в Англии не могут пропустить ни одной юбки? И почему, когда с ней флиртует Берн, ее кровь начинает быстрее бежать по жилам, а от попыток Стокли покорить ее сердце просто делается смешно?

Тем не менее будет полезно наладить с ним теплые отношения.

— А я теперь понимаю, почему муж не захотел меня с вами знакомить. — Кристабель кокетливо улыбнулась. — Он наверняка боялся, что от ваших изысканных комплиментов у меня закружится голова.

Барон бросил на маркизу быстрый испытующий взгляд:

— Выдумаете, это единственная причина, , по которой ваш муж не стал нас знакомить?

Он имеет в виду письма? Хочет понять, знает ли Кристабель, что они находятся у него?

— Не вижу никакой другой. А вы? — спросила Кристабель, глядя на Стокли невинными глазами.

Он пристально посмотрел ей в лицо и медленно произнес:

— Пока тоже не вижу. — Они остановились перед открытой дверью, ведущей в просторную спальню. — Вот мы и пришли, мадам. Не буду вас задерживать. У нас еще будет возможность поговорить за обедом.

Черт! Кристабель надеялась уклониться от обеда и обыскать комнату хозяина, пока все будут в столовой. Похоже, на этот раз не получится. Отказ разочарует Стокли и возбудит подозрения.

— Увидимся за обедом.

Стокли ушел, и Кристабель закрыла за ним тяжелую дубовую дверь и облегченно вздохнула:

— Пока все. Слава Богу! — Заметив неодобрительный взгляд Розы, она спросила: — В чем дело?

— Вы флиртуете с хозяином. А как же мистер Берн?

— Я не флиртую. Просто пытаюсь быть любезной с чело-i веком, у которого мы находимся в гостях. И поверь мне, мистеру Берну это совершенно безразлично.

Недовольно бурча что-то, Роза повернулась к сундукам, которые лакеи уже внесли в комнату:

— Какое платье вы наденете?

— Розовое. — Поход в театр так и не состоялся из-за непрерывных занятий, и у Кристабель еще не было возможности надеть его. — И поторопись. — Она взглянула на хорошенькие фарфоровые часики, стоящие рядом с кроватью. — У нас всего двадцать пять минут.

Ахнув, Роза принялась распаковывать нужный сундук. У них даже не было времени полюбоваться восхитительными шторами и балдахином из лазурного Дамаска и повосторгаться дорогим персидским ковром, лежащим перед мраморным камином. Времени едва хватило на то, чтобы стянуть с Кристабель насквозь промокшую одежду, обтереть ее полотенцем и натянуть новую сорочку, корсет и платье. Чертыхаясь, Роза приводила в порядок сильно попорченную дождем прическу хозяйки, когда в дверь постучали.

— Войдите! — крикнула Кристабель.

Роза воткнула последнюю шпильку как раз в тот момент, когда в комнату вошел Берн.

— Готовы?

Кристабель поднялась со стула, и он застыл на месте, на мгновение перестав дышать.

— Тысяча чертей! — проговорил Берн наконец, оглядев Кристабель с головы до ног. Его взгляд задержался на низком декольте. — Нельзя было разрешать миссис Уоттс шить для вас это платье.

— Это почему же? — с вызовом спросила маркиза.

— Потому что вы в нем чертовски хороши. — Берн невольно стиснул руки в кулаки. — Стокли изойдет слюной, глядя на вас.

Кристабель не поверила своим ушам. Неужели Берн ее ревнует? Она торжествующе улыбнулась:

— Вы правда так считаете?

Берн наконец поднял глаза и посмотрел Кристабель в лицо:

— Скажем так: ясно, как день, почему он поселил вас в комнату напротив своей спальни. Он отвел для вас лучшую комнату в доме. Понимаете, что это значит?

— Вот как? — Взяв веер, Кристабель приблизилась к Берну. — Пойдемте.

Выходя из комнаты, Берн жестом собственника положил руку на талию Кристабель.

— Вы должны понимать, что у него на вас особые планы. Обычно Стокли не селит гостей в семейное крыло.

— Возможно, в доме действительно не осталось других свободных комнат.

— В этом доме? Ни черта подобного. — Берн хмуро взглянул на Кристабель: — О чем вы с ним говорили?

Кристабель пересказала ему весь разговор. Берн с мрачным видом поджал губы:

— Либо он играет с нами, либо влюбился в вас. Ни то ни другое мне не нравится. В обоих случаях наша задача значительно усложняется.

Кристабель огорчилась. Смешно было думать, что Берн ревнует ее, — он просто беспокоится о письмах.

Хотя она вовсе и не хочет, чтобы он ревновал. И без того ее слишком сильно тянет к этому человеку. А если хоть на минуту представить, что она ему действительно небезразлична…

Об этом не надо даже думать.

Берн и Кристабель спустились по лестнице в зал, где в ожидании обеда толпились другие гости. Несколько человек поздоровались с ними, некоторых Кристабель узнала. Здесь были Талботы, а также леди Дженнифер с мужчиной, который, вероятно, приходился ей мужем. Поблизости стоял и ее любовник — лейтенант Маркем. Он обменивался любезностями с высокой брюнеткой, которую Кристабель раньше не видела. Смеясь, женщина повернулась к ним в профиль, и Кристабель почувствовала, как вдруг напряглась рука Берна.

— Анна? — спросил он, словно не веря своим глазам.

Темноволосая красавица обернулась и внезапно побледнела вся — от корней волос до корсажа модного изумрудного платья.

— Гэвин?

Она казалась потрясенной. Как и Берн.

У Кристабель упало сердце. Еще одна бывшая любовница? Но нет, ни об одной из них он никогда не вспоминал с такой болью, которая прозвучала сейчас в его голосе. И как он сам утверждал, ни одна не называла его Гэвином.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Берн внезапно охрипшим голосом. Его пальцы впивались в талию Кристабель, как стальные крючья.

— Меня пригласил лорд Стокли, и Уолтера, конечно. — Брюнетка потянула за рукав мужчину, стоящего поблизости. — Иди сюда, дорогой. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Кристабель вдруг стало трудно дышать. Эта Анна могла быть кем угодно, но только не одной из множества любовниц Берна. Иначе почему так дрожит его рука и срывается голос, тогда как все прочие женщины, включая Кристабель, не вызывают у него никаких заметных эмоций?

По лицу пожилого джентльмена, повернувшегося к ним, можно было смело заключить, что он предпочел бы сейчас дремать у камина, а не стоять в комнате, полной гостей.

— А? Что?

— Уолтер, позволь представить тебе старого друга… нашей семьи. Мистер Гэвин Берн. Мистер Берн, это мой муж лорд Кингсли.

Какой-то мускул дрогнул на щеке Гэвина, когда он кивнул джентльмену:

— Лорд Кингсли. Вы заехали далеко от дома. Вы ведь из Дублина, верно?

— Да, из Дублина. — Лорд Кингсли поднес к глазам лорнет. — Разве мы знакомы?

— Нет. — Гэвин быстро взглянул на леди Кингсли и добавил голосом, полным скрытой иронии: — Но я много слышал о вас.

Слегка покраснев, женщина поспешно заговорила:

— Мистер Берн — владелец клуба «Синий лебедь» в Лондоне, дорогой. При таком роде занятий ему просто необходимо знать всех наиболее важных людей Англии и Ирландии.

— Действительно. — Лорд Кингсли бросил на Берна высокомерный взгляд. — Немного странно, что Стокли приглашает сюда таких людей, но, вероятно, это необходимо. В конце концов, здесь собираются, чтобы играть.

—Да. — Кажется, Берну удалось наконец-то овладеть своими эмоциями. — Стокли любит удивлять своих гостей. — Он взглянул поверх плеча лорда Кингсли. — Кстати, вот и он.

Стокли расплылся в улыбке:

—А, Берн, я вижу, ты уже познакомился с лордом Кингсли и его женой.

— Да, — ответила леди Кингсли, с интересом взглянув на Кристабель, — но нас еще не представили его спутнице.

Пока Стокли их знакомил, Кристабель старалась не обращать внимания на застывшее лицо Берна. И на удивительную красоту леди Кингсли. И на элегантность ее манер. И на непринужденность в общении. Виконтесса словно соединяла в себе все, чего никогда не удастся добиться Кристабель.

И еще она старалась не рассмеяться над неожиданной метаморфозой, происшедшей с лордом Кингсли, когда он услышал, что говорит с маркизой. Он с подобострастием стал рассыпаться в комплиментах бормотать что-то о чести, оказанной ему подобным знакомством, и преувеличенно восхищался туалетом Кристабель. Леди Кингсли явно страдала, наблюдая за всем этим, а Берн стоял как вкопанный.

Стокли, похоже, находил эту сцену очень забавной.

— Чудесный парень, не правда ли? — говорил он, снисходительно похлопывая по плечу лорда Кингсли. — Мы познакомились в прошлом году в Йорке, за игрой. Леди Кингсли обожает вист, и, разумеется, я не мог не пригласить ее с мужем на наше сборище. Свежая кровь нам не помешает. Так, Берн?

— Зависит от того, сколько этой новой крови ты собираешься пролить, — саркастически заметил Берн.

— Берн, ты несправедлив ко мне! — воскликнул Стокли с шутливой укоризной. — Леди Кингсли вполне может постоять за себя, вот увидишь. А кроме того, она, несомненно, украсит наше общество. — Он недобро улыбнулся: — Она очень забавно рассказывает о своей жизни в Лондоне незадолго до замужества.

Даже не глядя на Берна, Кристабель почувствовала, как он напрягся.

— В самом деле? — проговорил Гэвин сделанной небрежностью. — Интересно будет как-нибудь послушать.

— Непременно, — подмигнул ему Стокли.

Лицо леди Кингсли стало пепельно-серым, а Кристабель почувствовала, что не может больше ни секунды выносить этих загадок. Кем, черт подери, эта женщина приходится Берну?

Стокли повернулся к Кристабель и предложил ей руку:

— Позвольте проводить вас к столу, леди Хавершем?

Кристабель пришлось подчиниться. Из всех присутствующих дам она обладала самым высоким титулом, и по этикету именно ей хозяин должен был предложить первой войти в столовую. Это означало, что пару Берну составит какая-нибудь менее титулованная дама: леди Кингсли, например. При мысли об этом Кристабель почувствовала укол ревности. Под руку с лордом Стокли она направилась в столовую, все время ощущая на себе пристальный взгляд леди Кингсли. Это доставило Кристабель удовлетворение. Пусть не она одна здесь мучается неразрешимыми вопросами.

Обед был роскошным и в основном состоял, как и следовало ожидать, из французских блюд, поэтому на всем его протяжении внимание Кристабель было направлено только на то, чтобы понять, что она ест, и не попасть впросак. К ее удивлению, даже нетитулованные супруги Талбот с легкостью ориентировались в экзотических кушаньях и чувствовали себя вполне непринужденно. Само собой разумеется, учитывая собравшуюся публику, на столе нашлось место и для устриц, и для гранатов. Наверное, присутствовала и шпанская мушка, но Кристабель понятия не имела, как она выглядит.

К счастью, женщина, сидящая по левую руку от лорда Стокли, весь обед занимала его внимание, а джентльмен справа от Кристабель, хоть ему и полагалось развлекать ее беседой, был слишком увлечен поглощением деликатесов и избавил ее от необходимости вести светскую беседу.

Общая беседа за столом не отличалась особой вежливостью. Несмотря на присутствие дам, уже было рассказано несколько не вполне пристойных анекдотов, половину из которых Кристабель не поняла. И никто и не думал протестовать, даже лорд Кингсли, который сначала показался ей порядочным ханжой. Он был слишком занят, пресмыкаясь перед леди Дженнифер, сидящей рядом.

За обедом присутствовали и несколько военных, двое из них не стесняясь нюхали табак прямо за столом. Кристабель подумала, что, пожалуй, напрасно опасалась за свои манеры. Друзья лорда Стокли не страдали от избытка воспитанности.

За исключением, конечно, леди Кингсли, которая казалась лебедем среди уток. Она сидела, держа спину очень прямо, клала в рот крошечные кусочки пищи и периодически бросала на Берна страстные взгляды.

Кристабель хотелось ее ударить. Несколько утешало только то, что Берн, казалось, не замечал этих призывов, а если и замечал, то хорошо это скрывал. Он был как раз одним из тех мужчин, которые рассказывали неприличные анекдоты.

Когда начали разносить десерт, Стокли наклонился к Кристабель:

— Интересная пара, вы не находите?

— Кто? — Кристабель решила изобразить непонимание.

— Берн и леди Кингсли.

— По-моему, они довольно плохо сочетаются, — ответила Кристабель, мечтая уничтожить его взглядом.

— А что вы сказали бы, узнав, что когда-то Берн собирался на ней жениться?

Кристабель едва удалось скрыть свое изумление. Она напомнила себе о том, что словам Стокли вряд ли можно доверять.

— Я сказала бы, что вы его плохо знаете.

— Я сам удивился не меньше вашего, но об этом мне рассказала сама леди Кингсли. У нас было короткое… э-э… знакомство в Дублине, а, как вы знаете, в такие минуты женщины становятся очень откровенными.

Но это еще не значит, что леди Кингсли рассказала правду. Разве мог циничный и распутный Берн всерьез думать о браке? Если бы не его странная реакция при встрече с леди Кингсли, Кристабель не поверила бы ни слову.

Стокли вдруг взглянул на другой конец стола и улыбнулся. Проследив за его взглядом, Кристабель обнаружила, что Берн наблюдает за ними с откровенно злым выражением.

Неужели он догадался, о чем рассказывает лорд Стокли? Или эта ярость вызвана какой-то другой причиной?

— Так что же произошло между ними? — прошептала Кристабель, твердо решив вытянуть из хозяина все, что он знает об этой странной истории. — Как я понимаю, она ему отказала?

— Разумеется, отказала. — Стокли с удовольствием делился столь пикантной сплетней. — Леди Кингсли была дочерью преуспевающего коммерсанта. Когда она начала выезжать, Берн еще только открыл свой клуб. И хотя у него были отличные связи и он с легкостью получал приглашения на все балы, где бывала она, ее семья, конечно, и слышать не хотела о таком зяте.

— А что думала сама леди Кингсли?

— Она, возможно, и согласилась бы, если бы не положение Берна. Он может быть неотразимым, когда захочет. Но в конце концов, он ведь был никто — ни родства, по крайней мере признанного, ни состояния. И не исключено, что его интересовало только приданое, о чем, разумеется, должна была подумать семья девушки.

Кристабель никак не могла поверить, что Берн способен жениться ради денег, что бы он там ни говорил об отсутствии души.

— Она сама вам об этом сказала?

— Другими словами, но, в общем, это ведь очевидно. Родственники были напуганы, и, когда появился Кингсли и проявил к ней интерес, они на нее надавили, и она поступила так, как и любая разумная девушка на ее месте, — вышла за него замуж.

Кристабель едва не фыркнула вслух. Разумная девушка, можно подумать! Любая разумная девушка послушалась бы своего сердца. А ведь ясно, что когда-то сердце леди Кингсли принадлежало Берну, возможно, и сейчас принадлежит. Не потому ли оказалась она в постели лорда Стоили? В чем-то он похож на Берна.

А был ли Берн влюблен в леди Кингсли? Или любит ее и до сих пор?

Пытаясь разрешить этот мучительный вопрос, Кристабель перевела взгляд на Стокли и была поражена злорадством, написанным на его лице. Неужели этот гадкий человек специально…

— Поэтому вы и пригласили ее, да? Чтобы помучить Берна?

— Я пригласил ее потому же, почему пригласил и вас, моя милая. Потому что вы обе прекрасно играете в вист. — Стокли двусмысленно улыбнулся: — Хотя в вашем случае я могу судить об этом только по тому, что Берн выбрал вас своим партнером.

Если Кристабель и нужна была дополнительная причина, чтобы играть хорошо, она ее нашла.

— Вы рассудили правильно, сэр. Я решительно намерена завоевать главный приз.

Он наклонился еще ближе и проговорил ей в самое ухо:

— А если не получится с призом, вы легко можете завоевать хозяина этого дома.

От его шепота дрожь отвращения пробежала по спине Кристабель, и она уже собиралась резко ответить на столь дерзкое предложение, когда общее внимание привлек громкий голос Берна:

— Так что там за новые правила, Стокли? Сколько ты собираешься держать нас в неведении?

Улыбнувшись Кристабель, хозяин поднялся и заговорил:

— Спасибо, Берн, что напомнил мне.

Стокли коротко объяснил, что отныне партнеры для каждого нового роббера будут выбираться по жребию.

— Как только начнется выбывание, — продолжил он, не обращая внимания на гул протестов, — проигравшим будет предложено уехать из поместья. — Стокли мельком взглянул на Кристабель и добавил: — На мое усмотрение, разумеется.

Кристабель изо всех сил старалась скрыть испуг. А что, если не удастся найти письма до начала выбывания? Что тогда делать? И что означают слова «на мое усмотрение»?

Гости громко заговорили, не скрывая своего разочарования. Очевидно, они предполагали пользоваться гостеприимством Стокли всю неделю.

— А в чем причина этих перемен? — Берн задал вопрос, который не осмеливались высказать вслух другие.

Стокли снисходительно пожал плечами:

— Меньше народу будет бродить между столами во время решающих партий. Меньше возможностей для жульничества.

— Скажите прямо, лорд Стокли, — сердито потребовала леди Дженнифер, — что делаете это только потому, что Берн решил сменить партнера. Из-за его минутного увлечения наказаны будут все остальные.

Все обернулись, чтобы взглянуть на «минутное увлечение» Берна. Кристабель невольно покраснела.

Выражение лица лорда Стокли резко изменилось.

— Я делаю это потому, — проговорил он ледяным голосом, — что в прошлом году было много жалоб на то, что главный приз всегда достается нам с Берном. Я не позволю обвинять себя и своих друзей в мошенничестве. С новыми правилами игра становится намного честнее. И в конце концов, это мой дом. Мой дом и мои правила.

Спорить с этим было бессмысленно, тем не менее, выходя из столовой, многие гости недовольно переговаривались.

После обеда все направились в большой бальный зал, на неделю превращенный в комнату для игры. К немалому облегчению Кристабель, ее партнером на первый роббер оказалась леди Хангейт. Сама леди Хангейт, похоже, радовалась этому гораздо меньше.

— Очень надеюсь, что сегодня вы будете играть в полную силу, — многозначительным тоном сказала она.

— Я вас не разочарую, — заверила ее Кристабель. Настроена она была очень серьезно. Нельзя допустить, чтобы ее выгнали из поместья в числе первых проигравших, даже если для этого ей придется флиртовать с хозяином.

Черт побери Стокли с его кознями! Даже после пяти часов игры Гэвин так и не разобрался в истинных намерениях хозяина.

Сначала — изменения в правилах, потом — его нескрываемый интерес к Кристабель. А еще — неожиданное появление Анны, которую Гэвин надеялся никогда больше не встретить. Ее присутствие превратит предстоящую неделю, которая и так обещает быть нелегкой, в истинный кошмар.

Тем более что Стокли, очевидно, знает о том, что их связывало когда-то. Не об этом ли нашептывал он Кристабель за обедом? Меньше всего Берну сейчас хотелось отбиваться от вопросов не в меру любопытной вдовушки. Которая к тому же и так знает слишком много его секретов.

Неторопливо сортируя только что выигранную взятку, Гэвин обернулся на соседний стол, где Анна и Стокли играли против леди Дженнифер и леди Хангейт. Чего хотел добиться Стокли, приглашая Анну? Надеялся, что ей удастся вывести Гэвина из равновесия, раз уж тот отказался быть его партнером? Если так, то напрасно.

Заметив, что Гэвин смотрит на нее, Анна ответила ему ослепительной улыбкой.

Отвернувшись, он взглянул в свои карты и сделал первый ход. В юности он был бы счастлив сразиться с целым полком казаков, чтобы заслужить подобную улыбку, но она опоздала на целых тринадцать лет.

Оправившись от первого шока, вызванного ее неожиданным появлением, Гэвин понял, что у этой женщины нет больше власти над ним. Единственное чувство, которое она возбуждает в нем сейчас, — это печальное сожаление. Годы, проведенные с низким, угодливым виконтом Кингсли, не пошли ей на пользу. Да, она все еще очень красива, а ее смех по-прежнему звучит как музыка и может покорить сердце любого мужчины. Но сейчас в нем слышится какая-то слишком высокая нотка, как будто в любую секунду он готов смениться слезами.

Анна бросила его ради Кингсли, а много ли счастья ей это принесло? Годы унылой жизни с напыщенным дураком, который не может похвастаться ничем, кроме титула. Ведь даже деньги, на которые они живут, принадлежат семье Анны. Отчего же Гэвин не чувствует ничего похожего на мстительную радость?

Потому что мысль о зря потраченной жизни и бесполезной красоте вызывает не радость, а печаль. Внезапно Гэвин почувствовал, что невыносимо устал от всего этого: устал смотреть, как мучаются жены, ненужные собственным мужьям. Устал наблюдать, как юные, полные счастливых надежд девушки превращаются в холодных, разочарованных женщин, которые прозябают в забвении в своих поместьях или ведут такую же бессмысленную и беспутную жизнь, как и их мужья.

Он устал видеть, как порядочные женщины вынуждены пускаться во все тяжкие из-за карточных долгов своих безмозглых мужей. Такие женщины, как Кристабель.

Гэвин отыскал взглядом ее в противоположном конце просторного зала. Ни разу за ночь им не случилось быть партнерами, но он ни на минуту не забывал о ней. Он все время точно знал, где она сидит. И с кем играет. И как смеется над чьей-нибудь шуткой или отвечает на ухаживания какого-нибудь идиота.

Интересно, как идет у нее игра? Выигрывает она или проигрывает? Приходит ли в отчаяние из-за проигрышей?

При мысли об этом у Гэвина словно тисками сжало грудь, Не надо было привозить ее сюда. Только увидев Кристабель среди этих людей, он осознал, как не похожа она на них. Находясь в самом логове разврата, она умудряется оставаться чистой и незапятнанной. Но долго ли это может продолжаться? Гэвин вдруг почувствовал, что боится за нее.

Но почему? Разве не легче ему будет добиться своего, если и ее затянет в это мутное болото?

Наверное, легче, но весь вопрос в цене. Кристабель однажды сказала, что не стоит добиваться успеха «ценой собственной души»! Неужели он начинает думать ее словами? Так не пойдет.

Словно почувствовав его взгляд, Кристабель подняла глаза, и тиски, сдавливающие грудь Гэвина, сжались еще сильнее. Она улыбнулась ему, словно говоря, что все в порядке.

—Берн! — окликнул его Талбот. — Ради Бога, перестаньте пялиться на свою любовницу и начинайте играть. У вас будет еще достаточно времени, чтобы полюбоваться друг на друга. — Если Стокли не доберется до нее раньше, — вставил Маркем, играющий в паре с Талботом.

Сдержав готовое вырваться ругательство, Гэвин сделал ход.

— Вы полагаете, что леди Хавершем предпочтет мне Стокли? Это маловероятно.

— Если она не решит, что таким образом сможет выиграть главный приз, — подмигнул ему Маркем.

— Возможно, она обойдется и без помощи Стокли, — вставил Талбот. — Они с леди Кингсли заставили нас попотеть. Мы выиграли, но только потому, что нам больше повезло с картой. И как я слышал, на пару с леди Хангейт они в пух и прах разбили своих соперников.

Гэвин почувствовал приступ невольной гордости, услышав об успехах Кристабель. Он знал, что она справится, если только по-настоящему захочет.

— Кстати, как вы познакомились с леди Хавершем? — поинтересовался полковник Брэдли.

— Я знал ее мужа, — уклончиво ответил Гэвин.

— Этот дурак не смог бы выиграть в вист, даже если бы на кону стояла его жизнь, — заметил Талбот. — Ему следовало сделать жену своим партнером. Тогда он, возможно, не увяз бы в долгах.

— Так вы и оказались в постели красивой вдовушки? — насмешливым тоном спросил Маркем. — Позволили ей таким образом расплатиться за долги мужа?

Второе подобное обвинение за один вечер разозлило Гэвина.

— Разве когда-нибудь мне приходилось прибегать к такой тактике, чтобы переспать с женщиной, Маркем?

— Нет, но она, кажется, совсем не в вашем вкусе. Хотя, конечно, женщина с такими сиськами годится на любой вкус.

Гнев, охвативший Гэвина при мысли, что Маркем позволил себе хотя бы взглянуть на «сиськи» Кристабель, оказался неожиданным для него самого.

Что с ним, черт возьми, происходит? Неоднократно они с Маркемом и Талботом сравнивали достоинства своих любовниц — и сиськи, и задницы, и губы. И никогда раньше он не находил подобные замечания грязными и не испытывал непреодолимого желания задушить человека, высказавшего их.

Это все следствие неудовлетворенного желания, что совершенно естественно. Надо было уложить Кристабель в постель при первой же возможности, тогда бы он не страдал сейчас приступами временного помешательства.

— Я расскажу тебе, как он оказался в ее постели, Маркем, — опять вмешался в разговор Талбот. — Он пообещал ей, что вместе они могут выиграть главный приз, а этого вполне достаточно, чтобы соблазнить любую вдову.

— Она просто дура, если поверила в это, — усмехнулся Брэдли. — Уж мы-то знаем, как непросто выиграть его, даже имея партнером Берна.

— Это так, — согласился Талбот, — но если она и не выиграет главный приз, могу поспорить, что все-таки будет играть в последней четверке.

Стокли играл за соседним столом и внимательно прислушивался к разговору.

— Ты правда готов заключить пари, Талбот? — неожиданно спросил он, повернувшись. — Или просто болтаешь, по обыкновению?

Растерянно поморгав глазами, Талбот торопливо уставился в карты.

— Если Талбот не хочет, я готов заключить это пари. — Гэвин с вызовом улыбнулся Стокли. — Тысяча фунтов на то, что леди Хавершем окажется в последней четверке.

Этот разговор привлек внимание соседей, и, забыв про игру, все ждали, что ответит Стокли.

Он задумчиво посмотрел на Гэвина, потом повернулся и громко позвал через всю комнату:

— Леди Хавершем!

Кристабель удивленно подняла глаза.

— Берн готов поспорить на тысячу фунтов, что вы окажетесь в последней четверке игроков. Как вы думаете, стоит мне соглашаться на пари?

Быстро справившись с изумлением, Кристабель посмотрела на Стокли с непроницаемым выражением и крикнула в ответ:

— Я не знаю, что сказать, лорд Стокли! Только вам известно, можете ли вы позволить себе проиграть тысячу фунтов!

Все присутствующие рассмеялись, так как не сомневались, что Стокли легко может себе это позволить.

— Стало быть, вы уверены, что Берн выиграет? — спросил хозяин.

Кристабель посмотрела Гэвину прямо в глаза:

— Берн всегда выигрывает.

От этих слов Гэвин почувствовал, как кровь быстрее побежала по жилам. На этот раз он твердо намерен выиграть. И не только пари.

— Так что, Стокли, мы будем спорить или нет?

— Почему бы и нет? — секунду помолчав, небрежно ответил Стокли. — Что бы ни говорила леди Хавершем, ты выигрываешь не всегда.

— Правильно. — Гэвин оторвал взгляд от Кристабель и заметил, что Стокли по-прежнему испытующе смотрит на него. — Только тогда, когда это важно.

В этот момент раздался резкий звук гонга, напомнивший всем присутствующим, что идет последняя игра. По давно заведенному порядку слуга всегда ударял в гонг около трех часов ночи, после чего новых робберов уже не начинали. Только таким образом можно было добиться того, чтобы все играли примерно равное количество партий; иначе некоторые из гостей играли бы круглосуточно.

Гэвин опять занялся картами. Чтобы завершить роббер, им надо было доиграть эту партию и сыграть еще одну или две. Проклятие! Еще целый час ждать до того момента, когда Кристабель окажется в его постели.

Выиграв на пару с Брэдли предпоследнюю партию, Гэвин поднял глаза от карт и увидел, что Кристабель поднимается из-за стола. Значит, они уже закончили?

Обменявшись парой слов со своими партнерами, она подошла к столу в тот момент, когда Талбот тасовал колоду.

— Как дела, милая? — спросил Гэвин. Кристабель снисходительно пожала плечами:

— Я выиграла больше, чем проиграла.

— Отлично. Это сулит мне победу в споре.

С минуту Кристабель понаблюдала за игрой, а потом сказала:

— Я уже закончила и, наверное, пойду спать.

— Лучше останься и принеси мне удачу, — игривым тоном произнес Гэвин. — Можно подумать, ты не справишься без меня, — засмеялась Кристабель. — Нет, я все-таки пойду. А ты можешь не спешить.

Притворно зевнув, она вышла из комнаты.

Только тут Гэвин сообразил, почему Кристабель так торопится уйти без него. Надеется заняться поисками, пока хозяин занят игрой.

Черт побери эту женщину! Куда подевалось ее благоразумие? Обыскивать дом, когда гости еще не спят, не только глупо, но и довольно опасно. Если Стокли застанет ее за этим занятием…

Сам Гэвин не мог встать из-за стола и бросить не доигранный роббер, не возбудив подозрений, однако теперь ему стало трудно сосредоточиться на картах.

Когда партия приближалась к середине, закончилась игра за соседним столом. Стокли освободился.

Гэвин пытался не обнаруживать своего волнения. Он надеялся, что Стокли, как обычно, останется в комнате, до тех пор пока ее не покинет последний гость. Двое из его партнеров сразу же отправились спать. Анна подошла и встала за спиной Гэвина. Не дождавшись, что он обратит на нее внимание, она пожелала всем спокойной ночи и ушла. После этого Стокли прошелся по комнате, изображая из себя заботливого хозяина, вернулся к столу Гэвина и объявил о своем решении удалиться.

— Проверю заодно, не скучает ли леди Хавершем в одиночестве, — добавил он.

Все, кто слышал эту фразу, почувствовали в ней неприкрытый вызов, брошенный Берну. Но Гэвина в данный момент беспокоили не наглые выходки хозяина, а опасность, которая, возможно, грозила Кристабель.

— Проверь, — сказал он с деланным безразличием и положил на стол карту, — но предупреждаю: она спит как убитая и вряд ли услышит твой стук.

— Посмотрим. — Стокли повернулся к остальным гостям и сказал: — Спокойной ночи, леди и джентльмены.

Он вышел, оставив Гэвина бороться с приступом бессильного гнева. Пока он сидит тут и доигрывает треклятый роббер, этот осел будет пытаться соблазнить Кристабель.

Гэвин стиснул зубы. Дело не в этом. Его должна больше беспокоить опасность разоблачения. Потому что, если Кристабель попадется, всякая надежда найти письма будет потеряна. И Гэвина должна тревожить именно эта перспектива.

А вовсе не интерес Стокли к этой женщине. И не то, куда этот чертов барон может тянуть свои руки.

Черт! Да что же в самом деле с ним творится? С каких это пор Гэвина Берна больше заботит женщина, чем дело?

Все, хватит. Сейчас он выиграет этот роббер. Потом отыщет Кристабель и спокойно втолкует ей, что она не должна самостоятельно заниматься поисками в доме, полном людей.

А если где-нибудь между делом его кулак случайно натолкнется на Стокли, так тому и быть.