"Загадочный виконт" - читать интересную книгу автора (Джеффрис Сабрина)

Глава 6

Шагая за Кэтрин по коридору, Маркус изо всех сил старался взять себя в руки. Это было нелегко — вслед за ним летел нежный голос леди Регины, преследуя его, словно песнь сирены… Почему он вдруг вспомнил о сирене? Может, потому, что у нее тоже такое же холодное, бесчувственное сердце?

Пропади она пропадом!

— Ну и где нарочный? — буркнул он.

Кэтрин, повернувшись, посмотрела на него в упор:

— Тебе не хуже моего известно, что никакого нарочного нет! И письма тоже! Я придумала это, пока ты окончательно не испортил Луизе настроение!

— Я?! — искренне поразился Маркус. — По-моему, ты спутала меня с этой гарпией, подругой Луизы!

— Ты обиделся, потому что она не захотела с тобой петь? А не ты ли в этом виноват, а? Весь вечер ведешь себя как грубое животное! Что же до леди Регины, так она не сделала ничего, кроме как…

— …сговорилась со своим братцем погубить Луизу. Кэтрин отшатнулась, словно он ее ударил.

— Что?!

— Знаешь, раз уж ты не в курсе, так и не мешай, хорошо? — буркнул Маркус через плечо, направляясь обратно в зал. — А теперь, если ты меня извинишь, я должен…

— Ну уж нет! — Кэтрин, расправив плечи, решительно преградила ему дорогу. — Не вздумай вернуться! В любом случае я тебе не позволю!

Словно крохотный терьер, всерьез решивший, что способен справиться с разъяренным медведем! Маркус едва удержался, чтобы не рассмеяться ей в лицо. Но ссориться с женой брата ему совсем не хотелось. А обижать ее — тем более.

— Уж не собираешься ли ты отослать меня в постель без ужина, а, Кэтрин? — хмыкнул Маркус, решив обратить все в шутку.

Она вспыхнула:

— Не глупи. Просто хочу, чтобы ты подождал тут, пока не закончится концерт. А после, за обедом, можешь, если есть охота, заняться любимым делом — говорить людям грубости. Но тогда по крайней мере твоими жертвами станут только те, кто будет сидеть рядом с тобой.

— Вот и чудесно! — рявкнул Маркус. Он ушам своим не верил — чтобы милая, кроткая Кэтрин встала на сторону леди Регины?! Быть того не может! — Тогда я до обеда посижу в кабинете Айверсли. Будем надеяться, что у него там найдется что-нибудь выпить. — Шумно фыркнув, он двинулся туда, решив, что с него достаточно.

Но Кэтрин последовала за ним.

— Если напьешься, все будет только хуже, поверь мне. Леди Регина и так уже наверняка считает тебя грубым и неотесанным мужланом. Хочешь убедить ее в том, что ты еще и пьяница?

Маркус холодно взглянул на нее:

— Я не дам и фартинга, чтобы узнать, что думает обо мне леди Задавака! Захочется мне напиться — пойду и напьюсь! Хватит меня учить! Лучше возвращайся к своим гостям, пока я не передумал, — и тогда твоим гарпиям и впрямь не поздоровится!

Кэтрин взглянула на него так, что было ясно — она едва сдерживается, чтобы не взорваться. От напряжения даже губы у нее побелели. Потом, взяв себя в руки, она надменно кивнула, расправила плечи и последовала к гостям.

А Маркус, ворвавшись в кабинет брата, прямиком направился к буфету, где стоял графин с виски. Он налил себе полный бокал, одним духом опрокинул его и замер, смакуя обжигающий вкус.

Но голос леди Регины проник за ним и сюда, в кабинет, такой же чистый и нежный, как горный хрусталь, — в противоположность низкому, бархатному голосу его сестры. Чума на этих женщин, мрачно подумал Маркус. До конца вечера еще далеко, а она уже нарушает условия их соглашения.

Вообще говоря, он должен прыгать от радости — ведь его план сработал, да еще как! Осталось совсем немного. Леди Регина уже не желает иметь с ним ничего общего. Она выставила его на посмешище, причем на глазах у Луизы, что не могло не рассердить его сестру. А именно этого он и добивался. Все вроде бы идет как надо… тогда почему он так зол?

Потому что успел заметить выражение ее лица в тот момент, когда Луиза предложила им исполнить дуэт. Причем любовный, вот смех-то! Интересно, какая муха укусила его сестричку? Неподдельный ужас, овладевший леди Региной, был так явно написан у нее на лице, что ошибиться было невозможно. Конечно, она тут же постаралась вернуть себе невозмутимость, но слишком поздно. Можно легко догадаться о ее мыслях: «Исполнить любовный дуэт с виконтом Драконом?! Святители небесные, что обо мне подумают?!» А что решат? Что у них роман, конечно. А она бы скорее умерла, чем допустила это.

Но почему ему не все равно? Ведь это ухаживание было фальшивкой от начала и до конца. Это сделка, ясная и недвусмысленная. И чем больше ее будет раздражать его присутствие, тем лучше для его планов.

За его спиной открылась дверь в библиотеку, и Маркус весь подобрался. Почему его не могут оставить в покое? Наверняка это опять его невестка — явилась проследить, чтобы он не напился.

— Ты, кажется, уже все сказала, Кэтрин, когда заставила меня уйти, — не поворачивая головы, заявил он. И нарочно, чтобы позлить ее, подлил себе виски. — Так что не трать зря времени на еще одну нотацию.

— Да уж, слушать нравоучения вы не любите, причем ничьи, — проговорил за его спиной нежный женский голос.

Сердце его разом оборвалось. Пропади все пропадом! Маркус хищно оскалился:

— А вот ваши — в первую очередь, мадам! Так что если, устраивая то маленькое представление во время концерта, вы имели целью преподать мне урок…

Подбородок леди Регины тут же полез вверх.

— И в мыслях этого не было! — Взглянув через плечо, нет ли кого в коридоре, она вошла в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь.

— Вам не кажется, что это довольно неразумно, мадам, — оставаться со мной наедине, да еще при закрытой двери? — Маркус старался не смотреть в ее сторону… не замечать, как очаровательно пылают ее щеки, как влажно блестят ее глаза, когда она огорчена. — Что подумают люди?

— Меня это не волнует. Да и никто не видел, как я сюда вошла.

— Конечно, конечно, — хрипло хохотнул Маркус. — Вы ведь не дурочка. И не станете рисковать своей репутацией. Еще бы — некоронованная королева лондонского света! — Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что при одном только взгляде на нее, особенно в этом полупрозрачном розовом платье, почти ничего не скрывавшем от его глаз, Маркус едва сдерживается, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть хорошенько? Чтобы не впиться в ее губы обжигающим поцелуем…

Она сделала еще несколько шагов. Теперь она была совсем близко, и Маркус весь подобрался.

— Вам мало щелкнуть меня по носу при всех, — ледяным тоном начал он. — Поэтому вы явились сюда? Решили завершить начатое…

— Мне бы и в голову не пришло это делать, — искренне заявила она.

— Нуда… конечно. — Он сделал большой глоток виски.

— Просто мне не хотелось выглядеть полной дурой, взявшись петь дуэт, которого не знаю, — невозмутимо закончила леди Регина.

Чума на нее… она что — думает, его это волнует? Впрочем, и на него тоже… потому что его это действительно тревожит, да еще как!

— Что бы вы сейчас ни сказали, мадам, вам вряд ли удастся меня убедить. Я прекрасно знаю все эти уловки!

— Черт возьми, как вы не понимаете?! Я просто пытаюсь вам объяснить…

— А тут нечего объяснять. Считайте, я уже все забыл.

— Зато я помню! — заявила она тем нежным голосом, который любого мужчину вогнал бы в дрожь. — Поверьте, милорд, я вовсе не хотела задеть ваши чувства!

Кровь ударила Маркусу в голову с такой силой, что перед глазами заклубился багровый туман.

— Не льстите себе, мадам, — я не принадлежу к числу ваших слюнявых поклонников, которые принимаются рыдать и стонать или грозятся покончить с собой, чуть только вам вздумается погрозить кому-то из них пальчиком! — прорычал он. — Плевать мне на то, что вы думаете обо мне! Ступайте к своим друзьям! Мне не интересно слушать, как вы станете прохаживаться на мой счет только потому, что я дал им возможность увидеть, что вы представляете собой на самом деле!

— Что я представляю собой?! — взорвалась Регина. Глаза ее превратились в узкие щелочки. — Послушаете, вы, тупоголовый осел! Единственное, что вам удалось продемонстрировать, — это то, чем являетесь вы сами! А именно — что не имеете ни малейшего понятия о том, как следует вести себя воспитанному человеку! Что вы грубы, неотесанны, и вас вообще нельзя пускать в общество. А то, что вы сейчас сказали обо мне, просто чушь, и всем это известно.

— Правда? Стало быть, прозвище «Прекрасная, но жестокая дама» вам дали просто так, без всяких на то оснований?

Красные пятна на ее щеках дали ему понять, что стрела угодила точно в цель. По-видимому, ему удалось нащупать ее больное место. По логике вещей это должно было бы его порадовать. Но никакого удовольствия он не ощутил.

— Можете говорить обо мне все, что вам будет угодно! — вспыхнула Регина. — Но неужели вам до такой степени наплевать, что ваше недостойное поведение бросает тень и на Луизу?! Это даже может помешать ей занять прочное положение в свете!

— Думаю, ей будет неплохо и без него!

— Вот даже как? Пусть, значит, лучше гниет в этой вашей глуши, не видя ни единой живой души… ах да, прошу прощения, совсем забыла о вас, сэр! Впрочем, вы, по-моему, готовы дни и ночи напролет копаться в своих пыльных книгах, вместо того чтобы проводить время в цивилизованном общении с нормальными людьми!

— А что в этом плохого? — возмутился Маркус и, едва не расплескав виски, махнул бокалом в сторону книжных шкафов, которыми были заставлены стены кабинета Айверсли. — Как вы можете убедиться, я не единственный, кто находит удовольствие в чтении. А если вам это удовольствие недоступно…

— Я этого не говорила, — поспешно перебила Регина, и Маркус удивленно покосился на нее. В чем дело? Почему у нее вид как у раненого зверька? — Просто жизнь кажется мне намного интереснее книжной мудрости. Нельзя же надеяться, что найдешь в книгах абсолютно все!

— А вот тут я с вами не согласен. Лично мне до сих пор удавалось отыскивать в книгах все, что нужно.

— А музыка? — не сдавалась она. — Музыку вы тоже находите в своей библиотеке?

Отставив бокал, Маркус повернулся к книжным полкам, пробежал глазами по корешкам, нашел то, что искал, вытащил пухлый том и прочел вслух:

— Вот вам стихи, которые давно положены на музыку. Наверняка вы и мелодию уже вспомнили, пока я читал.

— Но читать стихи — это не одно и то же, что слушать песню, — возразила Регина. — Я очень люблю оперу, но предпочитаю слушать ее, а не читать либретто!

— Возможно, но не всякий же может ездить в оперу, когда ему хочется! Зато всегда может открыть книгу. С губ Регины сорвался возмущенный возглас:

— А как насчет танцев, к примеру? Вы их тоже найдете в книгах? Боюсь, чтение тут вряд ли поможет.

— Неужели? — Маркус с победным видом вытащил с полки еще один пухлый том. — Да вот, к «примеру», «Подробное руководство для желающих научиться танцевать»! — Он бесцеремонно сунул книгу Регине под нос и ткнул пальцем в какую-то диаграмму: — Видите? Так что и танцы тоже можно найти в книгах!

Регина покачала головой:

— Ну, знаете ли, это уж совсем притянуто за уши! Читать, как танцевать, и танцевать — это не одно и то же!

— Конечно — потому что на самом деле это гораздо лучше! Не нужно обливаться потом в душном бальном зале, вести дурацкие разговоры и терпеть, когда тебе наступают на ноги. — Маркус смерил Регину холодным взглядом. — А самое главное — ты избавлен от необходимости находиться в обществе заносчивых дамочек, считающих, что они оказывают тебе великую честь, согласившись пройтись с тобой по залу. — «Или спеть с тобой дуэт», — мысленно добавил он, вспомнив недавнее происшествие.

Поняв намек, Регина покраснела до ушей, но у нее и в мыслях не было сдаваться.

— Возможно. Но тогда вам незнакомо наслаждение, которое испытываешь иногда, просто прикоснувшись к другому человеку. — Она подошла к нему почти вплотную, нежный аромат ее духов окутал его, и Маркус вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Вы никогда не узнаете, что такое трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть. Только не говорите мне, что вы и это можете отыскать в ваших книгах, потому что я никогда не поверю.

— Вот, значит, как? А я-то было решил, что благовоспитанная светская дама вроде вас просто не может знать, что такое «трепетное возбуждение, когда тебя переполняет страсть», — насмешливо повторил Маркус ее же собственные слова.

Краска на щеках Регина стала гуще. Теперь они стали похожи на пионы в цвету.

— Не стоит извращать мои слова. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.

— Ну да… конечно. — Маркус посмотрел на нее сверху вниз, и в глазах его было такое презрение, что Регине вдруг захотелось его ударить. — Насколько я слышал, вы никогда не снисходите даже до того, чтобы позволить своим обожателям поцеловать вам руку.

— Что ж… зато я соглашаюсь с ними танцевать. А единственные женщины, которых допускаете до своей особы вы, — это служанки. Господи помилуй, представить только! Кстати, а вы, случайно, не прячете женщин у себя в донжоне?

— О чем это вы, черт возьми?! Регина стала совсем пунцовой.

— Ходят слухи… что вы приковываете женщин цепью к стене донжона… ну, чтобы позабавиться с ними.

«Господи Боже мой! Надо ж такое придумать!»

— И вы в это верите?!

Регина вскинула подбородок, дерзко глядя ему в глаза:

— А почему бы и нет? Легко! Особенно учитывая, что при вашей учтивости и изысканных манерах вам, вероятно, весьма сложно найти женщину, которой вы бы смогли доставить наслаждение, — ну, если, конечно, не приковать ее цепью к стене.

На мгновение утратив самообладание, Маркус шагнул к ней. И тут же понял, что совершил большую ошибку, — он вновь ощутил соблазнительный медовый аромат туалетной воды, окутывающий Регину с головы до ног, и кровь бросилась ему в голову. К тому же, оказавшись так близко, он вдруг заметил золотистую россыпь веснушек у нее на шее — той изящной, с аристократическим изгибом шее, к которой он мечтал прижаться губа…

Стоп! С трудом заставив себя оторвать глаза от этого дивного зрелища, Маркус взглянул на нее в упор:

— Поверьте, мадам, мне не составит особого труда доставить удовольствие женщине… если я, конечно, захочу.

— Неужели? — Регина выразительно вздернула брови. — Что-то не слишком верится!

— Воля ваша, мадам. Но это не значит, что мне это не под силу.

— Шутите! Что ж… так докажите это! — с вызовом бросила она.

Перед тем как окончательно потерять самообладание, Маркус еще успел подумать, что она, вероятно, вкладывает в эти слова совершенно иной смысл, нежели он. Скорее всего эта жеманница имеет в виду слащавые комплименты, расшаркивания и прочие штучки из арсенала «всякого учтивого джентльмена». Но сейчас его это волновало меньше всего. Маркус решил, что уже достаточно натерпелся от нее — хватит с него этих кривляний, презрительных усмешек и издевательских намеков. Он покажет ей, чем рискует женщина, у которой не хватает ума оставить его в покое…

— Отлично! Что ж… раз вы настаиваете, мадам… рад служить. — И прежде чем Регина смогла воспротивиться, Маркус склонился к ней и впился губами прямо в ее соблазнительно алый рот, который всю прошлую ночь преследовал его во сне.

Регина жалобно пискнула. Потом отскочила в сторону, как ошпаренная кошка. Глаза у нее разом стали величиной с блюдца.

— Что вы делаете?!

— Вы сами предложили мне доказать, что я способен доставить удовольствие женщине.

— Но я вовсе не имела в виду подобный способ!

— Зато я имел. — Если честно, он ожидал, что Регина даст ему пощечину. Но, поскольку ее не последовало, он немного приободрился. — Видимо, я был недостаточно убедителен. Нижайше прошу прощения, мадам. И с вашего разрешения попробую снова… — Протянув руку, Маркус приподнял ей подбородок.

В глазах Регины заметался страх.

— Но это невозможно! В конце концов, — расхрабрилась она, — если вы заметили, мы не у вас в донжоне!

— Как жаль! — хмыкнул Маркус, другой рукой обхватив ее за талию. — Можно было бы воспользоваться цепью…

Регина уперлась ладошками ему в грудь.

— Вы не осмелитесь! — пропыхтела она, изо всех сил отталкивая его. — Я этого не позволю!

— Да ну? И что же вы сделаете, чтобы меня остановить? — с любопытством спросил Маркус. — Простите, но от ваших светских уловок у меня в донжоне вряд ли будет много пользы.

— Но я вовсе не собира…

Что она собиралась, так и осталось тайной, поскольку Маркус заглушил ее слова поцелуем. Он впился в ее губы с такой яростью, что Регина задохнулась. Это вышло непроизвольно — просто ему надоело слушать ее выдумки. И вдобавок осточертело думать обо всех этих болванах, оставшихся в зале. Все, о чем он мечтал, — это целовать ее.

Регина слабо затрепыхалась в его руках, толкала его кулачками в грудь, стараясь вырваться. Однако, как ни странно, ей почему-то и в голову не пришло прятать от него губы. Ее ладони по-прежнему лежали на его груди, но теперь она уже не пыталась оттолкнуть его. Это сразу придало ему сил, и Маркус, припав губами к ее рту, крепко прижал Регину к себе, сгорая от желания дать ей возможность почувствовать его… показать ей, насколько она ошибалась, считая его просто грубым животным…

Но и это было не все… Маркус мечтал о большем. Он скорее бы умер, чем признался в этом, но сейчас он отдал бы все на свете, лишь бы вобрать ее в себя… или самому ворваться в нее, стать частью ее самой, понять наконец, как ей удается одним взглядом сводить его с ума.

«Боже, помоги мне!» — промелькнуло у него в голове. Он думал, что целовать эту женщину — все равно что облобызать бесчувственную статую, с ее холодными, мраморными губами и равнодушным телом. А вместо этого ее губы оказались теплыми и дрожащими, ее тело беспомощно трепетало в его руках, с каждым мгновением все охотнее отвечая на его ласки…

Ее пальчики крепко вцепились в лацканы его сюртука, и Маркуса охватило ликование. На мгновение оторвавшись от ее губ, он властно приподнял ей подбородок и заглянул в затуманенные глаза.

— Вы все еще настаиваете на том, что я понятия не имею о том, как доставить наслаждение женщине?

Ресницы Регины слабо затрепетали. Отяжелевшие веки опустились, прикрыв глаза, в которых горело откровенное желание.

— Надо отдать вам должное, сэр, — хрипловатым, чувственным голосом проворковала она. — Вы умеете быть настойчивым…

— Вы понятия не имеете, каким упорным я могу быть. — Обхватив ладонью ее затылок, Маркус привлек ее к себе и вновь припал губами к ее рту. Но на этот раз его губы были напористее. Он заставил ее слегка приоткрыть рот, его язык жадно скользнул внутрь, и Маркус почувствовал на своих губах ее теплое, ароматное дыхание.

Боже правый, какой соблазнительный рот у этой женщины… и губы — нежные, сладкие, как у сирены! Конечно, Маркус был не настолько глуп, чтобы спросить, с чего это леди Задаваке вдруг вздумалось позволить ему целовать себя, да еще столь страстно. Отбросив в сторону эти мысли, он наслаждался каждым мгновением, а услышав ее приглушенный стон, едва не потерял голову окончательно.

Неожиданно Регина закинула руки ему за шею, притянув его к себе, и Маркус, забыв обо всем, стиснул ее еще крепче, вбирая ее в себя, сливаясь с ней, и, казалось, этому не будет конца. Он был опьянен — ведь он одержал победу, и какую! Кто еще, кроме него, мог похвастаться тем, что целовал Прекрасную даму? Кто пил с ее губ ароматный нектар… кто нетерпеливой рукой дерзко ласкал ее талию и бедра?

Только почувствовав, как она бессильно повисла в его руках, Маркус позволил себе оторваться от ее губ.

— Вот теперь я действительно настойчив… Регина с трудом перевела дыхание.

— Это уж точно, — прошептала она. Но без тени возмущения в голосе.

— Ваша правда, мадам. — Губы Маркуса скользнули по ее щеке. — А теперь вы, верно, назовете меня непочтительным. — Он проложил цепочку обжигающих поцелуев вдоль ее щеки вниз, к нежной шее, где часто и неровно, словно пойманный зверек, бился пульс, кончиком языка дерзко обвел мочку уха.

Но как только он слегка прикусил ее зубами, Регина вздрогнула и попыталась вырваться.

— Лорд Дрейкер…

— Маркус, — тихо поправил он. — Если у нас роман, ты должна звать меня Маркус.

Поколебавшись немного, она нерешительно обронила: «Маркус…» — тем чуть хрипловатым, чарующим голосом, который сводил его с ума. Что ему оставалось после этого? Только поцеловать ее снова.

Прижав Регину спиной к книжным шкафам, он наслаждался, лаская ее рот так же, как мечтал ласкать тело. Маркус до такой степени потерял голову, что готов был уже приподнять ей юбки и…

Словно почувствовав это, Регина сильно толкнула его в грудь. Раз… другой… Только после этого он с трудом оторвался от нее.

— Мы не должны этого делать, Маркус. Кто-то может войти сюда и увидеть нас…

Маркус мгновенно пришел в бешенство.

— И это не доставило бы вам удовольствия, леди, верно? — прорычал он.

— Если бы сюда вошел мой брат, едва ли это обрадовало бы и вас, — уколола она его.

Маркус мрачно усмехнулся:

— Возможно. Фоксмур наверняка потребовал бы удовлетворения, и я…

— Не смейте даже думать об этом! — вскрикнула Регина, испуганно закрыв ему ладонью рот.

На мгновение оба оцепенели. И вдруг ее тонкие пальчики пробежали по его губам с нежностью, о которой он понятия не имел. Маркус вздрогнул и со свистом втянул в себя воздух. Но, как ни странно, Регину это не напугало.

Он едва осмеливался дышать. И тут она коснулась его шрама…

— Нет, — предостерегающе пробормотал он.

В глазах Регины вспыхнуло любопытство, но она послушно убрала руку и вместо этого нежно коснулась его скулы.

— Твоя борода такая мягкая, — промурлыкала она, как Довольная кошка. — А я думала, она колется.

Эти мягкие, волнующие нотки, такие непривычные в ее голосе, заставили Маркуса окончательно смешаться.

— Волосы как волосы, что здесь, что на голове, — неловко буркнул он. Получилось довольно грубо, и Маркус даже разозлился на себя. — А колется она, только если ее сбрить. Странно, что столь элегантная светская леди не брезгует касаться мужской бороды.

В ее глазах запрыгали чертики.

— Ты можешь мне не верить, но светские леди часто делают такие вещи, о которых мужчины и понятия не имеют! Потому что считается, что леди не должны об этом знать.

— Это уж точно. — Например, светские дамы не должны позволять мужчинам так целовать себя — а она ему позволила! Что же это такое получается? Выходит, Прекрасная, но жестокая дама на самом деле обладает дьявольским темпераментом, который никто из ее слащавых поклонников просто был не способен разбудить?! Склонив голову, Маркус очень нежно стал покусывать мочку ее уха. — Ну, со мной ты можешь попробовать все, что твоей душе угодно, — прошептал он, обжигая своим дыханием ее шею. — Я буду нем как могила, клянусь…

Регина отпрянула, словно он дал ей пощечину. Лицо ее запылало.

— Я не имела в виду… — Слабо скрипнула дверь, и слова замерли у нее в горле. С силой толкнув его в грудь, Регина высвободилась из кольца его рук. И в этот момент дверь распахнулась.

В кабинет быстрым шагом вошел Айверсли. Заметив Маркуса с Региной, он словно врос в землю. Глаза его перебегали с одного смущенного и пылающего лица на другое.

— Прошу прощения, если помешал… — пробормотал он. Когда Регина спустя мгновение подняла голову, перед ними уже была знакомая виконту безупречная, чуть холодноватая и недоступная светская дама. Он едва слышно выругался. Не привиделась ли ему нежность в ее глазах, которой он упивался совсем недавно? Маркус едва удержался, чтобы не встряхнуть ее за плечи.

— Ничего страшного. — Голос ее звучал до такой степени невозмутимо, словно хозяин дома застал ее за чаепитием. — Мы просто разговаривали.

Естественно, Маркус не мог не понимать, что она права — как-никак она обязана была думать о своей репутации. Но сейчас, когда сам он едва владел собой, когда кровь еще кипела в его жилах, эта невозмутимая холодность была для него худшим из всех оскорблений.

— Да. — В голосе его слышался нескрываемый сарказм. — Леди Регина любезно объяснила мне, что она предпочитает дуэт в интимной обстановке… а не на глазах у всех.

Взгляд, который она метнула в него, обжег Маркуса, словно удар кнутом. Теперь он мог не сомневаться, что все ее равнодушие было всего лишь маской, скрывающей неистовый темперамент. В глазах Регины вспыхнуло пламя. И, словно в подтверждение его догадки, она подняла руку и ударила его по щеке. Ударила со всей силой, на которую была способна.

— Идите к дьяволу! — выпалила она. И выбежала из кабинета.

Как только шаги ее стихли в коридоре, Айверсли плотно прикрыл дверь.

— Надо признаться, ты это заслужил.

— Наверное. — Маркус потер скулу. Да, для элегантной светской дамы удар у нее что надо! И просто дьявольский темперамент. Вдруг он разъярился. — А что я такого сделал? Просто сказал все как есть.

Айверсли укоризненно покачал головой:

— Ну, любая другая женщина, на которую бы ты положил глаз, возможно, и стерпела бы и твои оскорбления, и подобные обидные намеки… но только не леди Регина! Королева лондонского све…

— Что за чушь! Чтобы я положил на нее глаз, как ты выразился! — Возмущенно фыркнув, Маркус схватил со стола бокал, в котором еще оставалось немного виски.

— Лжец! Я же видел, какими глазами ты на нее смотрел.

— Как на всякую мало-мальски привлекательную женщину! — отрезал Маркус. Схватив графин, он щедро плеснул себе виски, с неудовольствием заметив, как дрожат его руки. — Кстати, точно так же я смотрю и на твою жену! — вызывающе рявкнул он.

— Только попробуй взглянуть на нее так, и я тут же вызову тебя на дуэль, — сухо процедил Айверсли. — На леди Регину ты смотришь так, словно умираешь от желания затащить ее в постель.

Боже правый, так оно и есть!

— Какой мужчина на моем месте не захотел бы затащить в постель такую красивую женщину? — пожал плечами Маркус. Потом одним махом опрокинул бокал с виски. — Что тут странного?

— Просто будь осторожен, вот и все. Она не… э-э-э…

— Хочешь сказать, она мне не подходит? Вообще-то мы неплохо поладили… вот разве что ты немного помешал.

«А я еще оскорбил ее!» — мысленно добавил он.

Ну уж нет, он не станет клясть себя последними словами, вспоминая вырвавшуюся у него фразу… и этот беззащитный взгляд, который она бросила на него. Дамочка просто удовлетворила свое любопытство — сначала позволила пресловутому виконту Дракону поцеловать себя, а потом как ни в чем не бывало повернулась к нему спиной и надеялась, что он тоже сделает вид, будто ничего не произошло. Ей, видите ли, неловко. Будь она неладна, и все остальные женщины тоже!

— А тебе-то что тут вдруг понадобилось? — взревел он.

— Кэтрин предупредила, что ты, мол, собираешься напиться. Не думаю, что стоит это делать. Конечно, я догадываюсь, что после… м-м-м…

— Ты, по-моему, слышал, что сказала леди Регина? Ничего не было. Так что ступай к своим гостям и пошли кого-нибудь сказать, когда будет пора спускаться к обеду.

— Хорошо. — Айверсли открыл дверь. — Но послушайся моего совета: когда у тебя в следующий раз «ничего не будет» с леди Региной, все-таки запри дверь. Просто на всякий случай.

Хлопнула дверь, и из коридора донесся сдавленный смешок. Маркус злобно скрипнул зубами. Пропади они пропадом, все эти родственники, особенно те, которые обожают совать нос не в свое дело, — Луиза с ее дурацкими дуэтами, Кэтрин с ее нотациями и Айверсли с его проклятой наблюдательностью и умением делать чертовски верные выводы. Почему только все они, словно сговорившись, не желают видеть правду — что Фоксмур и эта его сестрица являются живым воплощением того, что Маркус так ненавидел в свете?!

Чего он всю жизнь избегал, как чумы. Фоксмур, этот прожженный интриган… и леди Регина…

Для нее он пока еще, признаться, не смог подобрать подходящего определения. В конце концов, снова разъярился он, кто просил ее приходить сюда объясняться с ним? Так из-за чего он терзается? Неужели она действительно корила себя, что при всех отказалась спеть с ним? Или у нее на уме было совсем другое?

Впрочем, сейчас это уже не важно. После пощечины, которую она ему дала, вряд ли она станет придерживаться условий их соглашения. Позже она, вероятно, сама скажет ему об этом, ну а он, в свою очередь, потребует, чтобы Фоксмур держался подальше от Луизы. Стало быть, победа осталась за ним.

И никаких больше поцелуев… Ни нежных прикосновений, ни объятий, ни…

Шумно засопев, виконт с силой грохнул стаканом по столу. Ну, поцелуев в любом случае не будет. Это маленькое приключение наверняка стало для леди Регины хорошим уроком. Теперь ей известно то же, что давно уже знает он сам, — что они никоим образом не подходят друг другу.

И все бы ничего… Плохо другое — что ему безумно хотелось снова ощутить сладость ее губ.