"Повенчанные грозой" - читать интересную книгу автора (Честен Сандра)

Глава 4

Они достигли окрестностей Коттонборо, где двухполосное шоссе немного сужалось и переходило в улицу Корт-Стрит, которая вела прямиком к зданию суда, сложенному из красного кирпича, со сломанными часами на остроконечном фронтоне.

Андреа припарковала машину на стоянке, неподалеку.

— Вот, пожалуйста, мистер Фарли, суд округа Мередит перед вами. Налоговое ведомство на втором этаже. Встретимся позже, здесь в машине.

Она вышла из автомобиля и важно прошествовала внутрь здания, довольная тем, что Сэм не стал настаивать на том, чтобы они вошли вместе. Его присутствие было нежелательно, поскольку она хотела навести о нем кое-какие справки.

Андреа распахнула дверь в кабинет судьи. Может быть она выяснит что-нибудь у его секретарши Мэдж. Они дружили еще со школьных лет.

— Привет, Мэдж.

— Андреа! Господи, как официально ты выглядишь в форме. Эмансипация и до округа Мередит докатилась. Можешь не говорить мне, почему муниципалитет Аркадии дал тебе эту работу.

— Судья у себя, Мэдж?

— Ему вместе с шерифом пришлось выехать по делу — что-то там связанное с кражей тракторного прицепа. Тут у нас в округе начинает поднимать свою уродливую голову преступность. Но он заставил меня снять для тебя копию завещания. Старушка все оставила своей дочери и ни слова ни о каком внуке. Знаешь, мы так никогда и не узнали, что же случилось с Милли. А что, никто к Мэми так и не заглядывал?

— Да заглядывали. Когда миссис Мэми умерла и еще, когда пришлось разбираться с налогами. Вроде бы нашли в бумагах Мэми адрес дома престарелых. Но она так и не ответила на наше письмо. И через два месяца этот дом продадут за неуплату налогов, если никто не захочет его выкупить для себя. — Все возможно, подумала Андреа, вспомнив недавний интерес Сэма. — Трудно сказать, Мэдж. Вдруг и впрямь он кому-нибудь понадобится.

— Прекрасно, а ты мне скажешь, кто это? Какой он из себя, Энди? Ты что, серьезно думаешь, что он внук Мэми?

— Кто? — удивилась Андреа.

— Ну тот самый парень, которого подвез Отис. О ком, по-твоему, я еще могу спрашивать?

— Мамочка моя! А ты откуда это знаешь?

— По чистой случайности. Кто-то подслушал; как Луиза Роберте болтала с женой Отиса. У него что, длинные волосы и серьга в ухе? Нет, все-таки скажи, какой он из себя?

— Высокий, стройный, обаятельный. Этакий романтический бродяга. Я, Мэдж, о нем почти ничего не знаю, — покачала головой Андреа. — Я его только видела вчера поздно вечером, в потемках, и потом еще сегодня днем пару минут.

— Прошлой ночью, в потемках? Хм, ничего себе, ну ты даешь! Ну расскажи мне о нем еще что-нибудь. Что он тут делает? Он женат? — не унималась Мэдж.

— Понятия не имею. Знаю только, что он приехал взглянуть на дом своей бабушки. Говорит, что долго здесь не задержится.

— А может он захочет остаться, как ты считаешь?

— Она считает, что я должен остаться, — с ухмылкой произнес Сэм, шагнув в кабинет и небрежно положив руку на плечо Андреа. — Ну что, шеф, едем?

Она смерила его возмущенным взглядом.

— Прекратите немедленно, Фарли. Я вам не личный шофер. Я всего лишь по доброте душевной подвезла вас. — По недоуменному выражению лица Мэдж Андреа догадалась, что слегка перебирает, но ее уже понесло. — И уберите с меня ваши руки!

— Прошу прощения, шеф Флеминг. Заканчивайте тут свои дела, а я подожду вас в машине.

Сэм щеголевато прикоснулся к полям шляпы, приветствуя собравшихся в кабинете секретаря, одарил Мэдж ослепительной улыбкой и вышел в коридор, весело насвистывая на ходу.

— Ух ты! Он? Тот самый? — спросила Мэдж. — И почему ты мне сразу не сказала, что он нечто среднее между Клинтом Иствудом и Кеном Валем? Теперь я действительно хотела бы знать, что ты имела в виду, когда говорила о встрече с ним в потемках.

— Мэдж, честное слово. Прошлой ночью я пошла проверить поступившее по телефону сообщение, что в дом Мэми забрался взломщик. Им оказался Сэм Фарли. А сегодня я его подвезла до суда, вот и все. И, пожалуйста, прошу тебя, пусть это останется между нами. — Андреа умоляюще посмотрела на подругу.

— Думаешь, я начну сплетничать? Когда и так уже половина незамужних женщин в нашем местечке спят и видят его во сне, а ты уже предъявила на него права? Да никогда! Куда ты теперь отправляешься?

— Обратно на работу, — резко ответила Андреа. — Забудь о Сэме Фарли, Мэдж. Да, он сейчас здесь, но надолго не задержится.

— Ну ладно, если ты настаиваешь, то можешь оставить его себе. — Мэдж с благочестивым видом вернулась к своей пишущей машинке. — Обидно, что некоторым власть кружит голову.

— Честное слово, ты говоришь как пятнадцатилетняя девчонка, свихнувшаяся от страсти.

— Жаль, что это не так, — призналась Мэдж, крутанув головой. — Говоря о страсти или о недостатке ее, скажи-ка, увижу ли я тебя с Эдом Пиньоном на торжественном ужине в церкви в среду вечером?

Андреа сморщилась, как от боли.

— Мэдж, — медленно проговорила она, — это не заранее известное решение, что я буду в церкви с Эдом. Мы не помолвлены, несмотря на всеобщее мнение половины округа. Он мне просто… друг.

— Я не могу обвинять тебя. Я сама тоже клюнула бы на этого мужчину. Когда Андреа шагнула к ее столу, Мэдж шутливо вскинула вверх руки, как будто защищаясь. — Хорошо, хорошо, Энди. Извини, я просто подумала… Я хочу сказать, что вы дружите с Эдом уже почти два года. Ну так вот, тебе лучше дать ему обо всем знать. Я полагаю, что он будет иного мнения по этому поводу.

Андреа знала, что Мэдж права. Она позволила себе от скуки установить с Эдом обычные дружеские отношения. Ее удовлетворял естественный, ничем особенно не подталкиваемый ход событий. И это было ошибкой, которую ей придется исправить. А теперь в автомобиле ее подстерегала еще большая ошибка.

В коридоре Андреа наткнулась на Джо Уиллиса, налогового инспектора.

— Вы разговаривали сейчас с внуком Мэми Хайнс? Джо кивнул.

— Я сказал ему, что настал последний срок уплаты налога за дом. Я не думаю, что дам ему дополнительное время. Но у него есть возможность оплатить всю сумму полностью и штрафы к первому августа и не допустить тем самым аукциона.

Довольно об этом, подумала Андреа. Она усомнилась, что Сэм сумеет наскрести достаточно денег, даже если бы и захотел. Погруженная в эти мысли она вышла из здания суда, похлопывая себя по ноге конвертом с копией завещания. Проскользнув на сиденье машины, девушка накинула на себя ремень безопасности и щелкнула замком-застежкой.

Сэм сидел, откинув голову на спинку сиденья, с надвинутой на глаза шляпой и как будто спал. Андреа хотелось спросить его о впечатлении, произведенном на него разговором с налоговым инспектором, но она передумала, не желая показывать, что наводила о нем справки. У Сэма и так сложилось впечатление, что жители маленького городка излишне любопытны.

Утренняя жара сильно накалила машину, и Андрее принялась обмахиваться конвертом с завещанием. Единственное, что не переставая работало сегодня в округе Мередит, так это телефоны, так как люди неустанно сплетничали о ней и Сэме Фарли.

— Вы еще тут не сжарились? — спросила она, удивляясь, почему новости о доме не слишком расстроили его.

— Нет. Обожаю сауну.

Андрее почувствовала, что у нее к затылку уже прилипли влажные пряди волос. Заметив на противоположной стороне улицы свою знакомую, она приветственно помахала ей рукой. У женщины была короткая, почти в панковском стиле прическа. Андреа еле сдержала улыбку, представив себе, что сказал бы Эд Пиньон, если бы она показалась на пикнике в честь Дня Независимости с «ирокезом» оранжевого цвета на голове.

Как будто прочитав ее мысли, из здания суда вышел Эд. Он не спеша спустился по ступенькам крыльца, прошествовал к автостоянке и остановился перед открытым окном ее машины.

Черт побери! Если бы она была хоть на долю секунды попроворнее…

— Андреа? Поговаривают о том, что ты исполняешь сейчас обязанности шефа полиции вместо Бака?

— Это правда… — начала было она, но Эд и не думал останавливаться.

— Э-э, да ты в форме! Послушай, Андреа, а как ты… А кто это с тобой?

— Привет тебе, Эд. А почему ты не пожимаешь людям руки и не строишь дороги? — ехидно спросила девушка.

Похоже было, что Сэм уснул. Ей повезет, если он и дальше будет оставаться в таком состоянии.

— Я просто заезжал сюда, чтобы забрать новый костюм и передать заявку на тот участок дороги неподалеку от дома Уорренов. И я получу его. Здесь больше ни у кого нет ни оборудования, ни рабочей силы.

— Конечно получишь, Эд. Ты достойный преемник своего отца.

Сэм слегка пошевелился. Андреа стало ясно, что он не спит. «Прошу тебя, Господи, — взмолилась она про себя, — ну пусть он и дальше попритворяется». Она могла предсказать, что произойдет, если Сэм скажет что-нибудь грубое Эду Фейерверк!

Девушка посмотрела на Пиньона. Он был удачлив и соответственно выглядел, одеваясь так, как, по его мнению, должен одеваться будущий политик, — до хруста накрахмаленная рубашка и фирменные джинсы. Хотя Андреа не могла видеть его ног, она готова была поклясться, что на нем сапожки из змеиной кожи ручной работы, которыми он так гордился.

Мысль о дорогой обуви Эда заставила ее вспомнить о поношенных сапогах Сэма. Обувь Сэма Фарли побывала в таких Местах, которые Пиньону и не снились.

Эд все так же продолжал болтать, но Андреа, думая о своем, не понимала смысла его слов. Ей просто хотелось избежать новых вопросов.

— Извини, Эд, — прервала она его. — Мне пора возвращаться. Бак остался в участке один, а нога у него все еще в гипсе.

— Я спросил тебя, кто этот парень? Бак наверняка не позволяет тебе одной перевозить арестованных!

— Он не арестованный и не станет им, пока будет хранить молчание.

Эд с серьезным выражением лица наклонился к Андреа.

— А что касается этого незнакомца в доме Хайнсов, — покровительственным тоном проговорил он, — держись от него подальше.

Глаза девушки сузились.

— Подожди-ка минутку, Эд. Не смей приказывать мне. Я сама справлюсь со своими делами.

— Ты наверняка не относишься к своим полицейским обязанностям серьезно, Андреа. — Пиньон нахмурил лоб. — Я не хочу, чтобы тебе причинил вред какой-то ничтожный бродяга-автостошцик.

Девушка постаралась заглушить готовый вырваться из-под шляпы грозный звук, делая вид, что прочищает горло.

— Эд! Ты ведь даже не знаешь его. Он — внук Мэми Хайнс. Через несколько дней он уедет отсюда. Ну ладно, мне пора.

Андреа подала машину назад, развернулась, и Эд оказался как раз напротив окошка, возле которого сидел Сэм.

— Мы об этом поговорим сегодня вечером, Энди, — сказал Пиньон, грозно глядя на мужчину в машине.

В этот момент Сэм выпрямился на сиденье и сдвинул шляпу на затылок.

— Я бы не стал на это рассчитывать, губернатор. У девушки уже назначено свидание со мной, — небрежно обронил он.

— Андреа! — крикнул Эд вслед удаляющейся полицейской машине. — Кто такой, черт побери, этот парень?

— Не твое дело, Пиньон. — Андреа рванула машину вперед, оставив его стоять с раскрытым ртом на тротуаре.

Сэм негромко рассмеялся.

— Если это мужчина вашей мечты, то я сочувствую вам.

— Как вы посмели сказать ему, что у меня с вами сегодня свидание?! Андреа гневно качнула головой. Ее встревожило то, как она ответила Эду. — Нет у меня никакого мужчины! А насчет Пиньона ничего особенно не думайте. Он просто мой старый друг.

— Я не уверен, что этот толстосум того же самого мнения.

— Неважно, что вы там себе думаете. Мне еще нужно выполнить одну небольшую формальность, Сэм Фарли, и вам лучше бы попридержать язык, если дорожите своей свободой.

Когда Андреа остановила машину возле здания полицейского управления штата, Сэм решил, что благоразумие — лучший вид доблести. Он низко надвинул на глаза шляпу и снова почти соскользнул с сиденья вниз.

Андреа тем временем вошла в управление и попросила у дежурного сержанта Льюиса Хайспина информацию на своего пассажира.

Последнее место жительства? — поинтересовался Льюис.

— Техас, — не совсем уверенно ответила девушка.

Из завещания, копию которого ей удалось раздобыть, явствовало, что дом и земля были завещаны Милли Линн Хайнс, единственной дочери Мэми и Джеда Хайнс. Имя Сэма Фарли там не фигурировало.

Вернувшись к машине, Андреа застала там двух секретарш, через окно болтавших с Сэмом Хорошенькое дело!

Резче чем следовало бы, она кивнула девушкам, забралась в машину и, проскрежетав шинами, развернулась, набрала скорость и выехала из города.

Сэм улыбнулся, не разжимая губ Пользоваться популярностью у женщин — в округе Мередит — с этим он мог справиться, но вызвать у этой статной начальницы полиции интерес к себе — вот это совершенно другое дело. Ради нее можно и посидеть в кутузке.

Снова оказавшись возле дома старой Мэми, Андреа остановилась, но мотора глушить не стала Сэм медленно выбрался из машины.

— Не зайдете ко мне попить холодной водички из того самого колодца, про который вы мне сказали раньше?

— Нет Мне пора обратно в город. — Андреа приняла мгновенное решение и понадеялась, что не пожалеет о содеянном. — Сэм, вы меня извините за налоги. Жаль, что я ничем не могу вам помочь.

— Можете, шеф. Вы можете отвезти меня куда-нибудь пообедать.

— Не сегодня, Сэм. Вы в любой момент можете зайти к Луизе и поесть у нее. Она печет изумительное печенье.

— Но, дорогая, Луиза Роберте не будет смотреться в полицейской форме так, как вы…

Отъезжая, Андреа проводила взором его фигуру. Поднимаясь вверх по холму, Сэм насвистывал какую-то эстрадную мелодию. Уже на полпути в мэрию она поймала себя на том, что «мурлыкает» то же самое.

— Почему тебя так долго не было? — спросил Бак. — Давно пора обедать.

— Я случайно встретила Эда, который не очень доволен тем, что я тебя сейчас подменяю. Он считает, что это мне не подходит.

— А ты уверена, что именно из-за Эда ты задержалась, а не из-за Сэма Фарли?

— Уверена, — твердо ответила Андреа.

— И что? — состроил Бак невинную мину. — Как там поживает наш таинственный незнакомец?

— Достаточно хорошо, чтобы сморозить Эду о сегодняшнем его свидании со мной. Костыль Бака с грохотом упал на пол.

— Что ты сказала?!

— Я подвезла Сэма. Он голосовал на дороге — собирался в суд, чтобы поговорить с налоговым инспектором, — пожала плечами Андреа.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что он собирается предъявить права на дом?

— Не знаю, отец. Единственное, что я знаю, так это то, что он, похоже, намеревается поселиться здесь. И я даже не знаю, что сама думаю по этому поводу. Кстати, вот копия завещания Мэми.

Андреа отдала отцу завещание, а сама отправилась в свой кабинет. Она все еще злилась на Бака за то, что он уже заранее выдал ее замуж за Эда.

Через почтовую щель во входной двери кто-то бросил два конверта с квитанциями об оплате за воду. Андреа сделала на нужной странице регистрационного журнала отметку.

— У парня есть все основания претендовать на дом, — подал голос Бак из соседнего помещения. — Так, посмотрим. Просроченные водительские права и свидетельство о рождении. Вроде тут все в порядке. Отец — Грейнджер Фарли. Место рождения — неизвестно. Что-то очень знакомая фамилия.

Андрее выключила свет и вернулась в кабинет Бака.

— Думаю, что нам не стоит беспокоиться по поводу его отца, — проговорила она. — Сэма назвали в честь Фарли Грейнджера, красавца-киноактера, снимавшегося в фильмах пятидесятых годов. Милли была его поклонницей. Сэму неизвестно, кто его отец.

— Неплохой, должно быть, доверительный разговор у тебя с ним состоялся. Ты думаешь, Сэм заплатит налоги?

— Нет, вряд ли. — Андреа села у раскрытого окна и принялась вяло обмахиваться газетой, наблюдая за тем, как маленькая черная собачонка на улице слизывает мороженое из упавшего на землю стаканчика.

— Откуда такая уверенность, Энди? — удивился Бак.

— Он приходит в город и все свое имущество несет в рюкзаке за спиной. Говорит, что он плотник, которому нравится скитаться по стране, выбирая работу там, где платят больше. И вообще у этого человека все временное.

Андреа вдруг заулыбалась, вспомнив его темные глаза, которые поддразнивали и все обращали в шутку, но потом она скрыла свои чувства за серьезным выражением лица.

Девушка резко вскочила и рывком распахнула дверь.

— Пройдусь немного до почты и заберу газеты, — бросила она через плечо. Я быстро вернусь.

— Не задерживайся долго. У меня в кафе встреча с Отисом.

Андреа спиной почувствовала на себе пристальный взгляд отца, когда переходила улицу. На ходу она кивком головы поприветствовала Брэда Диксона. Если он собирался снимать показания счетчика у вдовы Толберт, так его давно переставили в парикмахерскую.

Забрав почту, Андреа направилась было обратно в мэрию, но замедлила шаг, заметив, что Бак уже сидит в пикапе Отиса Паркера.

— Эй, Энди, — виноватым голосом позвал ее отец. — Мы с Отисом собираемся проверить тормоза, а потом отправимся перекусить.

— Хорошее дело, — серьезно кивнула Андреа. — Я бы тоже поела у Луизы жареных цыплят и ее знаменитого печенья. За тобой заехать?

— Не беспокойся об этом, Энди, — сказал Отис, энергично копаясь в моторе. — Я еще собираюсь в Коттонборо забрать сумку с инструментами, чтобы отладить машину. А потом я заеду за Баком в кафе. Так что без проблем.

Андреа рассмеялась.

— Я рада, па, что у тебя еще не постельный режим, а то Отису пришлось бы тянуть тебя по шоссе на койке с колесиками.

Был уже второй час дня, когда она услышала, как открывается входная дверь. Если в полицейский участок пришел кто-то, чтобы поинтересоваться «буйного вида» незнакомцем, она, наверное, снова зарядит свой пистолет. Вздохнув, Андреа обернулась.

— Привет, дорогая. Я хотел бы дать будущей жене губернатора возможность немного передохнуть и собираюсь пригласить вас на обед.

Андреа издала стон. О Боже, снова Сэм Фарли! Он стоял, небрежно облокотясь о стойку, отделявшую приемную от кабинета и тюремных камер. К этому она была не готова.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовалась девушка.

— Я пришел извиниться, — мягко ответил Сэм. — В данный момент мне меньше всего хотелось бы вступать в конфликт с законом в вашем городе!

Андреа глубоко вздохнула и почувствовала, что все ее возмущение куда-то улетучилось. Их отделяло друг от друга не больше метра, и они задумчиво смотрели друг другу в глаза.

Ей ничего не было известно о его неладах с законом, но, чувствуя, как взгляд этих черных, горячих, как угли, глаз буквально пронзает ее насквозь, она поняла, что смертельному риску подвергается ее собственный закон.

К счастью для нее, их разделяла стойка. Они находились в самом центре полицейского участка Аркадии. Был полдень, и на Андреа сверху вниз смотрел ее личный разбойник.

— Я на дежурстве, Сэм, — тихо сказала она.

— А разве офицеры полиции обходятся без пищи? Послушайте, нам ведь не нужно отправляться туда в патрульной машине. Давайте просто дойдем до кафе пешком.

— Я принимаю извинение, но мне не нужно в моей жизни постоянных треволнений. До вашего появления здесь стояла исключительно тишь да гладь. Для чего вы все это делаете?

— По правде сказать, — лицо Сэма приняло сконфуженное выражение, — я подумал, что будет забавно, если я возьму да и приглашу вас на обед.

— Забавно? Мне кажется, вы обожаете жить в таком вот хаосе. Вам всегда нужны острые ощущения, так ведь? Но почему?

Действительно, почему? Сэм не вполне уверенно задал сам себе этот вопрос. Почему он пешком, под нещадно палящими лучами солнца, усталый, грязный, голодный пришел в именно этот город? Неужели лишь ради того, чтобы увидеть эту женщину? Сэм не знал ответа. Он знал только одно: его пульс бился чаще обычного и причиной тому была отнюдь не жара.

Когда в то утро Сэм увидел ее в форме, он понял, почему женщины так боготворят полицейских. В ней было что-то такое основательное, нет, точнее правильное, в этой женщине, грозно смотревшей на него ясными, словно летнее небо, глазами. Рослая и статная, она была самой чувственной женщиной из всех, кого он когда-либо видел. И даже неважно, что эта женщина готова была задушить его, настолько она была преисполнена решимостью стоять на своем и сохранять верность долгу, в то время как Сэм никак не мог взять в толк, что мешает ей слегка уступить.

Андреа удалось взять себя в руки.

— Садитесь в машину, мистер Фарли, я еще раз отвезу вас домой. — Она прошла мимо него и задержалась в дверях. — Я не буду обедать с вами, потому что это придаст официальный статус нашим отношениям.

— Вы хотите сказать, что мужчина и женщина не могут пообедать вместе, не сделав заявления о намерениях? Да бросьте, вы, шеф! На дворе конец двадцатого столетия — Эта женщина не может, Сэм. — Андреа сжала в тихой ярости кулаки.

— Хм-м, — ухмыльнулся он. — Что подумают добропорядочные граждане Аркадии не говоря уж о вашем отце, когда увидят нас вдвоем в патрульной машине?

— Вы все схватываете на лету, — оборвала его Андреа с легкой ухмылкой. Ровно через сутки по городу пойдут разговоры, что я провожу больше времени в вашем обществе, чем непосредственно на службе.

— А со мной вам будет веселее. — Сэм шагнул к ней так близко, что она почувствовала на своем лице его дыхание.

— Веселее? Прекратите, Сэм. Что вы пытаетесь со мной сделать, подпортить мою репутацию?

— Ох, шеф. — Он злорадно улыбнулся и прошептал:

— А вам никогда не хотелось встряхнуть этот ваш городок, сотворить что-нибудь совсем безумное? Выкиньте все из головы, Гроза. Погудите вместе со мной.

Андреа и раньше слышала выражение «пляшущие глаза», но до сих пор ей не доводилось видеть это самой. До сих пор ей удавалось избегать взгляда Сэма. В ярком солнечном свете она разглядела, что глаза у него не черные — они были темно-карие, оттенка кипящего тростникового сиропа, перед тем как его разольют по банкам. Все усугублялось еще и тем, что они были такие же горячие.

— Садитесь в машину, Фарли, — резко произнесла она. — Здесь мой дом, а репутация в Аркадии очень важна. Похоже, что вы серьезно вознамерились подпортить мне ее.

— Извините. Я не хочу доставлять вам новых хлопот вдобавок к тем, которые я вам уже доставил. — Он резко отодвинулся, а затем поспешил к автомобилю. На будущее я стану более осмотрительным.

— Вы, осмотрительным? Хотела бы я посмотреть.

— Вот увидите. Хотите, чтобы я сел за решетку, чтобы вы смотрелись официально?

— Господи, да нет же. Как только я отъеду к окраине города, Агнес затерроризируют звонками желающие узнать, кто же такой мой пленник. Так что давайте в машину, Фарли.

Сэм подчинился, наблюдая за тем, как Андреа усаживается на водительское сиденье. Все эти игры были для него в новинку. Ну почему его бабушка не жила в Чикаго? Единственной реакцией их соседей было бы облегчение от того, что в полицейской машине вместо них сидит он.

Сэм не знал, о чем он думал, направляясь пешком в город для того, чтобы извиниться перед малознакомой женщиной за то, что чем-то не угодил ей. Тем, что она втайне была не против допустить, — уж в этом-то он точно уверен. Раньше он на это не обращал никакого внимания.

Когда он находился рядом с этой женщиной, возникала теплота, заставлявшая его тоньше воспринимать полную одиночества жизнь, которую он вел. Андреа каким-то причудливым образом ассоциировалась для него с противоречивыми мыслями о доме и семье, и это сводило его с ума.

— Послушайте, шеф Флеминг. Мне искренне жаль, если я оскорбил вас вчера вечером и сегодня утром. Но я не жалею о том, что поцеловал вас. — Чуть помедлив, Сэм добавил:

— И я уверен, что сделаю это еще раз. Поэтому, если вы хотите сберечь вашу репутацию, то нам лучше пошевеливаться.

Какой-то миг взгляд Андреа был полон отчаяния. Потом она завела мотор, и машина почти рванула с места.

Девушка поймала на себе осуждающие взгляды стариков, сидящих на скамейке возле аптеки, и еще сильнее надавила на газ. Она ехала слишком быстро, удивляясь, почему, проведя всего лишь одну ночь в городе, Сэму Фарли удалось до такой степени растревожить ее, что она проехала ровно половину пути, когда до нее дошло, что она свернула не на ту дорогу.

— Вот видите, что вы со мной наделали, — пожаловалась Андреа.

— Я думаю, вам следует кое-что уточнись, Что конкретно я с вами наделал? Я ни слова не произнес и даже пальцем вас не тронул.

. — Дом Мэми находится совсем в другой стороне.

— Что же, — улыбнулся Сэм. — Готов выслушать все ваши предложения. Что скажете насчет пикника под Дубом Влюбленных?

Он сам не понимал, почему продолжает поддразнивать ее, тем самым демонстрируя, что она ему не безразлична. Сэм преследовал ее, офицера полиции, типичную женщину-южанку, а кроме того, за каждым его шагом теперь следит почти тысяча пар глаз жителей целого городка.

Андреа нахмурилась.

— Я не знаю, как играть в ваши игры по вашим правилам, да и не хотела бы. Вы сказали, что проголодались. Ну хорошо, Фарли, я вас накормлю.

— Снова шоколадным печеньем?

— Нет, я тут кое-что задумала с порцией мышьяка.

— Неплохая мысль, дорогая. У мышьяка замедленное действие. У нас еще будет время сделать мою кончину памятным событием. Что же, вы можете добавить его в печенье.

— Не будет вам больше печенья. Луиза печет его только для Бака. Они… друзья.

— Понятно. Печенье и дружба. Это считается приемлемым заявлением о намерениях? — Сэм хитро посмотрел на девушку.

— Нет, не думаю. Они пока еще не афишируют свою дружбу. Даже я ничего не знала об этом, пока отец не сломал ногу. Теперь он не может управлять машиной.

— Значит в Аркадии можно прослыть благоразумным, если захочешь?

— Видимо, да, — задумчиво ответила Андреа.

Она могла бы сказать ему, что ей известен такой случай. Она когда-то была настолько благоразумна, что даже отец ничего не узнал о том, что она влюбилась в такого же чужака.

Каким-то абсурдным образом Сэм в отношении многого оказался прав. В последнее время Андреа все чаще и чаще ловила себя на мысли, что на самом деле хочет как-то встряхнуть этот город, сделать что-то абсолютно безумное. Однако протест давался нелегко и требовал слишком высокой цены.

Подъехав к своему дому, девушка припарковала машину под высоким деревом.

— А что касается этого печенья, — с невинным видом продолжил Сэм, — то вы мне, конечно, не поверите, шеф Флеминг, но я еще в детстве слышал о знаменитом печенье, которым славится Аркадия. Может и слишком много времени потребовалось мне, чтобы получить возможность попробовать его, но оно, видимо, того стоит.

Сэм сказал «печенье», но Андреа поняла по мечтательному тону его голоса, что он имел в виду другое Печенье, похоже, было для него каким-то иным символом, но она пока еще не знала, что он под этим подразумевает.

Мужчина с каким-то отсутствующим видом смотрел через окно, поглощенный созерцанием ее белого деревянного домика и ухоженного двора.

— У вас есть качели, — пробормотал он. — Их затеняют кусты жимолости, и они смотрятся уютно. Мне следовало бы знать об этом.

Когда Андреа вышла из машины и стала подниматься по ступенькам крыльца, Сэму ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

Девушке отчаянно хотелось успокоить свои все еще пошаливающие нервы. Любой жест или слово Сэма слегка выводили ее из равновесия, а теперь его поступки полностью озадачили Андреа.

Мужчина не взошел на крыльцо, а сел на качели и принялся почти благоговейно раскачиваться взад и вперед. При этом он не переставал улыбаться.

— Все в порядке, ковбой?

— Я себя прекрасно чувствую, шеф. Я просто думаю. — Хотя, по правде сказать, собраться с мыслями он пока не мог. Куда бы он ни посмотрел — ему всюду виделось прошлое Андреа, благополучное и безмятежное.

Он никогда не понимал извечного стремления своей матери поселиться здесь. Ведь для него все места, где бы он ни оказывался, были одинаковы.

Стряхнув с себя временное, задумчивое оцепенение, Сэм заставил себя улыбнуться:

— Значит, вы здесь живете?

— Да. Вы бы лучше зашли в дом, там прохладнее. Солнце сейчас нещадно палит. У вас может случиться тепловой удар.

— Я привык к жаре. Мне доводилось работать в местах, где было до тридцати пяти градусов в тени. Но я, пожалуй, зайду к вам. Мне нравится и такая жара, которая стоит внутри дома. — Глаза Сэма сверкнули. Он лениво встал и проследовал за хозяйкой.

Андреа посмотрела на него невидящим взглядом. Опять все повторяется — он обволакивает ее едва ощутимым электрическим полем, струящимся из его пронзительных глаз. Она повернулась, прошла вглубь комнаты и подняла телефонную трубку.

— Агнес, соедини меня с участком.

— А я подумала, Энди, что ты как раз оттуда звонишь, — удивленно произнесла телефонистка.

Нет Я заехала домой пообедать.

Раздался щелчок, затем короткий звонок, и голос Бака произнес:

— Полицейский участок. Бак у телефона.

— Па, я решила, что будет лучше, если поставлю тебя в известность, где нахожусь.

— Неплохая мысль, поскольку мне по меньшей мере два человека уже доложили, что ты укатила с Сэмом Фарли. — Недовольство в голосе отца перешло в озабоченность. — С тобой все в порядке?

— Конечно же. Если я тебе понадоблюсь, то я сейчас дома.

— Послушай, подожди-ка минутку…

— Пока, Бак. Я скоро вернусь, — Андреа торопливо повесила трубку.

Сэм разгуливал по гостиной, с любопытством разглядывая все вокруг — Вы оставляете окна раскрытыми настежь, — заметил он. — Невероятно!

Дом семьи Флеминг ему понравился.

В нем царила атмосфера тепла и счастья Меблировка представляла собой странный набор несочетающихся, но в то же время удобных предметов. Стены были обшиты сосновыми досками, усеянными пятнышками нежного оттенка свежих сливок. Пол был настелен из досок твердых пород деревьев, безупречно отшлифован и устелен многочисленными плетеными ковриками мягких зеленых, розовых и коричневых расцветок. Огромный, облицованный мрамором камин с изящной резной деревянной полкой, на которой возвышались часы с солнцем и луной на циферблате, располагался посередине стены напротив окон. В углу стояло пианино Его крышка была вся уставлена семейными фотографиями в рамках.

Подойдя ближе, Сэм принялся рассматривать их. На одной из них была запечатлена Андреа примерно в восьмилетнем возрасте — со ссадиной на локте она гордо восседала на велосипеде. На другом фото он увидел старшеклассницу в баскетбольной форме с кубком в руках. Она уже тогда смотрелась как взрослая женщина. Футболка туго обтягивала ее сформировавшуюся грудь, а спортивные шорты плотно сидели на великолепных бедрах, оставляя открытыми длинные крепкие ноги.

— Вы живете одна? — с любопытством спросил Сэм, заметив на крючке кухонной двери мужскую шляпу.

— Конечно же нет. Я думала, вы об этом знаете. Я живу с Баком.

Мужчина удивленно приподнял бровь.

— Вы все еще живете вместе с папочкой?

— Естественно. Где же мне еще жить? — В ответе Андреа вместо раздражения прозвучало любопытство.

— Понятно. Да-а-а, должно быть губернатору нелегко приходится — он обязан каждый раз, когда хочет вас увидеть, подвергаться осмотру. Кстати, почему вы зовете отца по имени?

Он заставил ее испытать неловкость по поводу проживания в доме отца, что всегда казалось ей вполне нормальным. Усилием воли девушка переключила свои мысли в другом направлении. О том, чего ей хотелось, она даже не позволяла себе и думать.

— В Аркадии моего отца все называют в разговоре Баком, а я не исключение, поэтому, сколько себя помню, всегда зову его так же.

Андреа повернулась к Сэму спиной и, выйдя в коридор, направилась на кухню, где включила небольшой кондиционер. Это не означало, что она ушла от Сэма. Она просто уходила… от необходимости быть благоразумной.

Мужчина последовал за ней.

— Мне кажется, что я его здорово разозлил утром своими ответами на его вопросы, — прокомментировал он. — Но я ведь не знал, что он ваш отец. Кроме того я не слишком уютно себя чувствую, беседуя с вооруженным человеком. Извините меня.

Сэм поближе подвинул к себе стул и, усевшись на него, стал наблюдать за приготовлениями Андреа.

— Ничего, — отозвалась она, — переживете, даже если он обиделся на вас.

— Знаю. Я не о нем, я о себе беспокоюсь. Андреа извлекла из холодильника большой пучок зеленого салата и, разделив его пополам, положила в глубокие деревянные тарелки. Потом добавила в них по большому куску вареной курицы. Вернувшись к холодильнику, она достала лед и литровый кувшин с чаем.

Несмотря на работающий кондиционер, у нее на лбу выступили капельки пота. Она первой нарушила тишину после короткой паузы.

— Беспокоитесь о себе? — отозвалась Андреа на последнюю реплику Сэма. Представить себе не могу, что бы могло беспокоить вас. Вы ведь из тех, чья жизнь протекает на грани фола, Я, например, так жить не могу.

— Вы думаете, я никогда не падаю и не ушибаюсь? Ну нет, вы не правы. Я падал, потом снова карабкался вверх и шел дальше. Ведь именно трудности делают жизнь интересной, дорогая.

— Может быть, но я бы не смогла вести борьбу постоянно и преодолевать беды с такой легкостью.

— И я, может быть, тоже больше не смогу.

— Возможно нам обоим необходимо изменить свой образ жизни, — неуверенно произнесла Андреа. — Я думаю, вы не будете против салата, — добавила она, переходя с тарелкой в руках из кухни на затененное крыльцо. — Для более плотной пищи слишком жарко.

— Ах да, точно. Салат — это замечательно.

Насчет жары она права, подумал Сэм, но салат или кондиционер не охладят кого-нибудь из нас двоих.

Он вышел следом за девушкой на крыльцо и сел за столик, покрытый клетчатой скатертью.

— Расскажите мне что-нибудь о себе, шеф. Как же вы получили свою нынешнюю должность?

— Бак попал в аварию, преследуя водителя-лихача, превысившего скорость, и сломал ногу. В целях экономии на его должность временно назначили меня. Мое имя уже даже внесли в ведомость на зарплату, — гордо сказала Андреа.

— А как вышло, что полицейская машина не была повреждена?

— Бак находился за рулем нашего «Бронкс».[1] И это случилось в его выходной.

— А вы, — наконец спросил Сэм, — чем вы занимаетесь, когда не носите полицейскую форму?

— Ничем выдающимся. Веду делопроизводство в мэрии, собираю счета за воду и все такое прочее. Я ведь простая деревенская девушка.

— Сомневаюсь, чтобы в вас было что-то от сельской жительницы, шеф.

Какое-то время они ели молча. Тишину нарушало лишь жужжание шмеля, деловито сновавшего над грядками возле крыльца.

— А вы, Сэм? Как вы стали плотником?

— Я научился плотницому делу в школе. У нас так всегда поступали с трудными подростками — определяли их в мастерские. Забавно, но мне это безумно нравилось. Ведь на строительной площадке важно не то, кто ты, а то, как хорошо ты выполняешь свою работу.

Перегнувшись через стол, он стряхнул прилипшую к ее верхней губе крошку. Его неожиданное прикосновение произвело эффект электрического разряда, и Андреа поняла, что он услышал, как у нее перехватило дыхание.

— В Аркадии, — призналась она, — важно то, кто ты и чем занимаешься. Мы можем не всегда выражать свое одобрение, но если ты один из нас, тогда ты нам не безразличен.

— Не думаю, что моя мать верила в это. Эта его реплика на некоторое время заставила ее задуматься.

— Извините меня, Сэм. Я не знаю, что там произошло. Никто из нас этого не понимает.

— А я понимаю! У нее был я, а они вышвырнули ее. Она провела остаток жизни в постоянных воспоминаниях о своем родном доме. Я никогда не понимал, почему это было так важно для нее.

— Я думаю, — растягивая слова, произнесла Андреа, — это потому, что наши корни питают нас, становятся якорем, когда начинается буря. Может быть вашей матери как раз этого и не доставало.

— Якорь в бурю… Нужно запомнить эту фразу. Мне никогда не встречались люди, которые бы принимали твою слабость как должное. Вообще-то, — он долго не решался продолжить, — я не уверен, что такие люди существуют.

— Верьте, Сэм. У нас в Аркадии заботятся друг о друге. Лишь чужим людям этого не понять.

— Чужим?! Моя мать вообще-то была местной, и все равно она не смогла стать здесь своей.