Сахиба Абдулаева Как мы изобрели фотосинтезатор

СЫН ХОДЖИ-АКА

Когда-то меня называли "сыном Ходжи-ака[1]". И я уверена: вы представляете меня этаким-послушным и очень прилежным пай-мальчиком. Ошибаетесь. Я вовсе не мальчик, – девочка. Спросите: а при чем «сын Ходжи-ака»? Правильно спросите. Но Давайте-ка я лучше расскажу все по порядку. С самого начала.

Вообще-то меня зовут Угилой.[2] По обычаю, этим именем родители называют дочь, когда надеются, что следующим обязательно будет мальчик… Если честно, имя мое мне нисколечко не нравится. Звучит совсем не современно. В конце концов, не называют же самого младшего в семьях, где одни мальчики, «Девчонкой»!

Ну, а в нашей семье, после того, как я появилась на свет и меня назвали Угилой, родились еще две девочки.

И лишь девятым по счету родился мальчик. Родители назвали его почему-то Умидом. Видели бы вы, как они с ним носятся… Это бы все ничего, ведь он такой славный, хорошенький. Только едва мой братик начал ходить, отец что ни день привесит ему все новые и новые подарки – игрушки, наряды…

Ну, а случай, о котором я хочу рассказать, произошел несколько лет назад, во время летних каникул.

Маме, видно, надоело каждое утро заплетать нам косички, и она повела, меня и сестренку в парикмахерскую. Там остригли нас наголо. От такой обиды – я же большая девочка, в четвертый класс пойду, а меня оставили без волос! – сдавило в горле. Я тогда долго плакала.

– Не плачь, не плачь, доченька, – успокаивала мама. – Косы еще отрастут, а так в жару тебе будет легче…

Куда там легче! Я потом каждую ночь во сне заплетала свои длинные, чуть не до пояса, косы, а утрoм, если случайно прикасалась к гладкой, как мяч, голове, во мне снова просыпалась обида.

Как-то я заглянула в бабушкину комнату и перед старинным зеркалом попробовала улыбнуться.

"Ну, впрямь, как настоящий мальчишка", – усмехнулась грустно я. И в этот самый миг меня вдруг охватило какое-то озорство. Я надела трусики и майку, купленные для Умиджана[3] навырост, и сразу стала – ни дать-ни взять – мальчишкой!..

И тут, как назло, меня окликнула мама:

– Угилой! Ты что там потеряла? Возьми лучше мелочь на столе и сбегай за хлебом!

– Иду! – отозвалась я и, взяв деньги, в новой одежде вышла на улицу. Смотрю, а на другой стороне улицы – отец.

– Ассалому-алейкум! – поздоровалась я, изменив голос.

– Ваалейкум ассалом, хвала отцу твоему, жеребенок! – услышала в ответ.

Не оглядываясь, я побежала дальше. Наконец, запыхавшись, добежала до хлебного магазина. Поздоровавшись с продавцом, я протянула ему деньги, но и он не узнал меня.

– Чей это ты такой бойкий молодец? – улыбнулся он мне, подавая хлеб.

– Ходжи-ака! – сказала я. – Разве вы меня не знаете?

– Почему же, – лукаво сощурился продавец. – Знаю, что у Турсунходжи-ака[4] девятым ребенком был сын. Ой-бо, как время летит! Да и глаза у тебя точь-в-точь как у Ходжи-ака. Значит, уже помощником отцу стал… Молодец! Передавай ему привет.

Придя домой, я рассказала маме все как было, и она смеялась до слез, а папа почему-то нахмурился.

С этого дня сестры в шутку стали называть меня "сын Ходжи-ака", а мать – «жеребенком». Только она редко меня так называла. Наверное, у нее не было времени часто возиться со мной… Вскоре и папа привык к моему новому прозвищу. Под хорошее настроение он даже мог сказать: "Помоги-ка мне, сын Ходжиака".

А когда все называют тебя "сын Ходжи-ака", честное слово, так и хочется превратиться в мальчишку!

Однажды папа купил Умиджану новый костюм.

Мама, оглядев костюм со всех сторон, вздохнула:

– Размер большой. Когда он его еще наденет…

– Да ты в своем ли уме?! – возмутился папа. – Это ведь импортный! Два часа в очереди выстоял. Пусть великоват, но лет через семь будет как раз! Тогда ты мне еще «спасибо» скажешь…

Я взяла костюм и юркнула в соседнюю комнату.

Волосы к этому времени у меня отросли, и в костюме я стала похожа на юношу.

– Когда подрастет Умиджан, он станет точно таким парнем! – улыбнулась мама. А папа взял на руки пухленького братца и чмокнул в щеку. Почувствовав хорошее настроение родителей, я наконец-то решила высказать им свою сокровенную мечту.

– Пап, а, пап, – сказала я. – Вы знаете, сейчас стали выпускать совсем никудышные велосипеды. На днях отец купил Акбару новенький велик. А у него, это… колеса не крутятся. Акбар прямо замучился. Он говорит: чтобы колеса хорошо крутились, надо больше ездить. Бедняга взмок весь, обкатывая велосипед. Эх, если бы вы купили Умиджану велосипед, я бы заранее, обкатала его, пока братец подрастет…

Наверное, я перестаралась, потому что мама раньше отца накинулась на меня:

– Ну, это уже ни в какие рамки! Думаешь, если тебя называем сыном Ходжи-ака, значит – все тебе дозволено? Бог весть что о себе возомнила: то с мальчишками мяч на улице гоняешь, то велосипед просишь… Может, хватит? Посмотри, твои ровесницы спокойненько вышивают, помогают старшим ло дому, а ты?..

Я знаю, это бабушка Бахадыра тетушка Зебо науськала маму. Всякий раз, завидев меня на улице, она ворчит:

– Вай, несчастье ты мое! Чем бегать с мальчишками, помогла бы лучше матери. Хорошо, хоть мой Бахадыр примерный такой, во всем мне помогает.

Ох, не люблю я, эту тетушку Зебо. Лучше мамы, знает, когда у нашего папы зарплата. И в этот день непременно появляется у нас в доме, садится у двери и заводит длинную-предлинную молитву. Затем зевает и громко икает. После этого, окинув взглядом Умиджана, начинает жаловаться папе:

– О боже! С утра будто какая тяжесть давит на меня. Взгляните, Турсунходжа, ваш малыш какой-то бледный. Уж не сглазили ли его?.. – И, оборачиваясь, маме:– Сколько раз я говорила вам, невестушка, не наряжайте его так… Умиджан такой приметный!

– Но ведь сегодня он не был на улице, – возражает мама. – Как же могли его сглазить?

– Ах, сестричка! – продолжает ахать тетушка. – Никогда не знаешь, откуда ждать беды. Может, вы сами его сглазили… Бедненький мой малыш. Надо помочь ему. Эй, сынок Ходжи-ака, принеси-ка мне лук, хлеб, соль и золу.

– Тетушка Зебо, а где взять золу? – недовольно говорю я. – Ведь у нас газ…

– Нет так, нет, – морщится тетушка. – Тогда неси все остальное…

Непоседливый Умиджан, оказавшись рядом с тетушкой Зебо, сразу же скучнеет, когда та начинает свои заклинания:

– Ха, выйди-выйди-выйди! Выйди-выйди сглаз отца, выйди-выйди сглаз матери, выйди-выйди сглаз этой нахмурившейся сестрицы…

За каких-то полчаса своих «выйди-выйди» тетушка Зебо «вытягивает» у папы три рубля. Мне становится обидно. Если бы каждый раз эти три рубля откладывать на велосипед, давно бы набралось сколько надо.

Велосипед так бы подошел к моим новеньким брюкам!

Эх, да что я все болтаю!.. Просто хочется многое вам рассказать, а с чего начать – не знаю. Расскажука лучше о моем приятеле Акбаре, как мы изобрели фотосинтезатор, как потом помогли поймать воров – в общем, все по порядку.

Вам, конечно, не терпится узнать, что такое фотосинтезатор. Что ж, и это я понимаю… Только все же придется запастись терпением, а я постараюсь не испытывать его долго…