Сая Казис КазисовичПисьмо любимой жене

Казис Казисович САЯ

ПИСЬМО ЛЮБИМОЙ ЖЕНЕ

Рассказ

Перевод с литовского Екатерины Йонайте

"Пальмира, любимая!

Вот уже целую неделю я не вижу и не слышу тебя, зато в мыслях не расстаюсь с тобой. Разве что на лекциях поинтересней нахожу в себе волю вырваться из мира грез и сосредоточиться... Но что с того, если соль вопроса, о котором говорится на лекции, все равно растворяется в теплом море чувств?.. И снова мы одни в этом море, и все проблемы мира, вместе взятые, волнуют нас не больше, чем резвящиеся в глубине рыбки...

Занесло к нам сегодня некоего социолога - лекцию о браке и семье читал. Не понимаю, чем он мог всем понравиться? По его выходит, что семейный очаг здорово чадящая штука и в этом дыму задыхается не так уж мало народу. Получается, и наша с тобой любовь, дружба, гармония - нечто непрочное или, во всяком случае, нас ждут жуткие испытания.

Я так и ощетинился при его словах, а сам подумал: нет, нет и еще раз нет! Но все равно мне в тот момент так не хватало тебя захотелось с чувством стиснуть твою руку, ощутить ее тепло... Вот бы когда мы вместе посмеялись над всеми горе-учеными с их бесчисленными фактами, над тем социологом с его электронной логикой и циничной улыбкой...

Представляешь, в одном загсе за три месяца расписалось 826 пар, а 825 за то же время успело развестись! Как тебе это нравится? Не успел я подумать, что та единственная прочная пара - это мы с тобой, как лектор тут же уточнил: часть распавшихся семей официально своего развода не оформляет.

Ну, нет!.. Уж на что я, кажется, не вспыльчив, а тут еле сдержался - так и хотелось вскочить и бросить в лицо этому типу: "Да ты хоть из пулемета своими фактами строчи, а нам с Палъмирочкой твои пули не страшны!"

И все же я на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, написав последние слова. Палъмирочка, и тебе советую сделать то же - чем черт не шутит. Я в предрассудки не верю, но горький опыт научил меня вот чему: если боишься волка, подумай о нем, возьми дубинку покрепче - и в лес. Можешь быть спокоен: волк тебе наверняка не встретится. Беда или вообще неприятность подкрадывается к человеку на цыпочках, втихомолку, словно вор. Важно угадать, назвать по имени возможное несчастье - и это спугнет его.

А разве мало тому доказательств? Помнишь, перед моим отъездом мы решили, что будет холодно, и ты заставила меня надеть нижнее теплое белье, взять дубленку. Оказалось - то солнце, то дождик. О зонте мы тогда и не подумали, и вот, пожалуйста, неприятность: дубленка моя и в самом деле задубенела. Чем-то ее дома дубить снова придется?

Или еще пример. Я все боялся, что нас упекут куда-нибудь за город, в общежитие, а тут на тебе - первоклассный отель! Комната на девятом этаже. Сосед мой хоть и храпит по ночам, зато не сердится, когда я тычу ему кулаком в бок. Сейчас он ушел в преферанс играть, а я решил поразмыслить на досуге о том, что же все-таки способно омрачить нашу идиллию, змеей заползти в наше уютное крохотное гнездышко.

Не мне тебе говорить, что самым страшным бичом любой семьи является алкоголь. Слава богу, над нами этот дамоклов меч не висит. Но вот болезни? Не исключено... Хочешь анекдот по этому поводу?..

Собрались врачи и стали совещаться: "Ну как, будем лечить больного или пусть живет?.."

Давай, пока не поздно, делать по утрам зарядку и закаляться под холодным душем, тогда нам и консилиум не страшен.

И еще одно. Уж больно статистика стала стращать народ автокатастрофами. Мы-то знаем, что опасность приобрести собственный автомобиль нам не грозит. И все же прошу тебя, будь начеку с подозрительными на вид таксистами, не перебегай сломя голову улицу ни при каких обстоятельствах - ни по дороге на работу, ни при виде очереди за дефицитом, ни даже навстречу мне, если я случайно не выдержу и прилечу, скажем, в субботу-воскрес..."

В этом месте у Саулюса кончилась паста в шариковой ручке. Последнее слово получилось бледно-голубым и без окончания. Саулюс вспомнил, что на первом этаже, в холле, есть газетный киоск. Он погасил сигарету, придавил пепельницей неоконченное письмо и направился к лифту, шаря на ходу в карманах.

Лифт потихоньку опускался вниз, и Саулюс вдруг подумал, что напрасно он оставил на столе письмо интимного содержания: в любой момент может вернуться сосед по комнате - насмешек потом не оберешься. Однако, пока кабина погружалась, Саулюс успокоился - важно, что он угадал возможную неприятность, и теперь она наверняка обратилась в бегство.

А вот о том, что прилавок "Союзпечати" может быть пуст, Саулюс и не подумал... Придется одалживать авторучку у товарищей по семинару, живущих здесь же.

Только когда двери лифта сомкнулись, Саулюс заметил, что вместе с ним в кабине находится какая-то женщина. Он стоял понурив голову, вот почему его взгляд первым делом скользнул по высокой декольтированной груди незнакомки и золотой цепочке, на которой, несомненно, висело какое-то украшение. Но его не было видно - оно пряталось в смуглой ложбинке, волнуя воображение. И Саулюс вдруг простодушно подумал: интересно, что же там такое на цепочке? Может, конечно, ничего особенного, и все-таки...

Саулюс поднял глаза... и покраснел. Оказывается, они немного знакомы! Женщина жила этажом ниже и частенько обедала в ресторане со своим мужем, который по возрасту годился ей в отцы. И все же он был, пожалуй, ее мужем. А раз им довелось даже обедать за одним столиком, но Саулюс тогда намотался за день, был слишком погружен в свои мысли и поэтому неразговорчив. Помнится, он только и сказал тогда, откуда приехал в этот город и зачем, а о соседях так ничего и не узнал - забыл поинтересоваться хотя бы из вежливости. Женщину позабавила рассеянность Саулюса, и она весело рассмеялась. Пришлось объяснить, что с ним приключилось, писал важное письмо, не успел докончить, нужна ручка, не хочется мысль упускать...

- Но теперь-то, - оживленно добавил он, - мысли мои устремились в другом направлении: не успокоюсь, покуда не узнаю, что там на этой цепочке...

Женщина расхохоталась еще звонче, но так и не удовлетворила его любопытства. Полусмущенно-полукокетливо она прикрыла декольте концами наброшенной на плечи фиолетовой шали, но редкая вязка ничего не скрывала.

Лифт остановился, и женщина предложила Саулюсу зайти к ней.

- Я вам подарю свою авторучку, хотите? - произнесла она.

Саулюс поблагодарил. Та игриво спросила:

- Письмо, разумеется, адресовано женщине?

- Женщине, - признался Саулюс, следуя за незнакомкой.

- Только заранее прошу извинить меня за беспорядок, - предупредила она, отпирая дверь.

В двухместном номере и вправду царил полнейший разгром. Казалось, здесь только что побывали воры, которые перевернули в комнате все вверх дном, но так ничего стоящего и не нашли.

- Как видите, переброситься можно не только парой фраз, рассмеялась хозяйка. - Что мы с мужем и сделали.

Она захлопнула валявшийся на постели чемодан, отшвырнула ногой ботинок от коврика и вытащила из шкафа початую бутылку коньяку. Саулюс продолжал топтаться у порога в ожидании обещанной ручки.

- Выпьем, - протянула хозяйка бутылку и две рюмки. - Только, чур, мне совсем капельку.

- У меня там письмо на столе незапечатанное... - начал было Саулюс, но женщина прервала его.

- Ах, да, совсем забыла!.. - спохватилась она и, порывшись в сумочке, которая была при ней и в лифте, подала ему миниатюрную шариковую ручку.

- Спасибо, - поблагодарил Саулюс. - Я тут же верну.

- А не поздно ли будет? - снова многозначительно улыбнулась она. - Ведь после одиннадцати ходить по гостям запрещается. А порядки здесь строгие...

- Ничего, я мигом... Мне немного осталось, - заверил Саулюс.

Женщина неопределенно пожала плечами: дескать, не смею задерживать, - но неожиданно полуприкрыла глаза и томно произнесла:

- Поцелуйте меня...

"Знаем мы ваши приемчики..." - подумал Саулюс и хотел отделаться легким поцелуем в щечку, но не успел он нагнуться, как женщина крепко обвила его шею руками, со стоном прильнула к губам, прижимаясь к нему всем телом. Сомнений не оставалось: она отчаянно предлагала ему все, что могла, - и эти сверкающие, ровные, как на подбор, зубки, и тяжелые формы, которым, казалось, тесно было под платьем... Пальчиками с острыми ноготками она расстегивала на нем рубашку, жадно шарила руками по его мускулистому телу...

А потом, когда Саулюс собрался уходить, он зарылся лицом в ее пышные, душистые волосы и сказал:

- Ну вот, а я даже не знаю твоего имени...

- Ирина... - ответила она после паузы и, отвернувшись, расплакалась.

- Что с тобой? - тихо спросил Саулюс.

Ирина заплакала еще горше. "Как ей теперь напомнить, что нас может застать ее муж? - думал в это время Саулюс. - И вообще, чего это она так расстроилась?"

Молчать становилось просто неудобно, и Саулюс принялся рассуждать вслух о том, что в жизни за все приходится чем-то расплачиваться. Избитая, конечно, истина, но мы почему-то об этом забываем. Ясное дело, для пожилого мужчины молоденькая жена бесценный подарок судьбы, сулящий радости, вторую молодость, но... рано или поздно, увы, случается то, что произошло только что между ними...

- Что вы! - шмыгая носом, возразила Ирина. - Не подумайте только, что я такая... Я его так любила, щадила... Понимала, что в его возрасте мужчинам следует поберечь себя... И вдруг как обухом по голове: узнала, что у него другая... Так-то. Он и сейчас, разумеется, у нее, где ж еще...

Ну, если так, можно не волноваться и выпить на дорожку коньяку. Бог с ним, с этим письмом, да и к тому же надо ведь утешить бедняжку...

Ирина ушла в ванну, а Саулюс стал одеваться и заметил порванную цепочку, валявшуюся на измятой постели. Та самая... На ней болтался старинный золотой медальон. Поддев ногтем крышку, Саулюс увидел внутри крошечную свадебную фотографию: юная Ирина со счастливой улыбкой склонила голову к плечу седоволосого мужчины с интеллигентным лицом. Пожилой муж грустно смотрел куда-то вдаль, словно заранее предвидя, что ему уготовано...

Из ванной доносился шум падающей воды. Саулюс закурил.

- Так, значит, ты это сделала из мести? - спросил Саулюс немного погодя. - Выходит, не я, так другой...

Он постарался вложить в эти слова как можно больше желчи, чтобы уязвить Ирину и вырваться наконец домой, но женщина совершенно невозмутимо ответила:

- И да, и нет... Ему не так-то просто отомстить - все равно не поверит. Слишком высокого мнения о себе мой супруг. К тому же он знает, что я без него не смогу... Ладно, прекратим этот разговор, и потуши, пожалуйста, сигарету...

Вернувшись к себе, Саулюс спрятал письмо и, раздевшись, мгновенно уснул. Наутро он проснулся в радужном настроении, а на лекции подкинул товарищам идею: "Давайте обменяемся свежими анекдотами - нужно ведь привезти сослуживцам что-то с семинара". Предложение было с удовольствием подхвачено. Лектор, поблескивая очками, польщенно поглядывал на слушателей, которые прилежно строчили что-то в своих блокнотах...

В ресторане во время обеда Саулюс снова увидел Ирину с мужем, и у него почему-то тревожно екнуло сердце. То и дело он украдкой поглядывал в сторону супругов. Саулюс отодвинул от себя тарелку с супом, который почему-то сразу стал невкусным, и в ожидании второго попытался разобраться в себе. Неужели это ревность, недовольство тем, что Ирина помирилась с мужем? Нет, наоборот, Саулюс даже радуется за них. Оскорбленное самолюбие, что его не замечают? Тоже вроде не похоже...

На сердце у Саулюса скребли кошки, которые, казалось, все сильнее запускали в него свои когти. Он невольно продолжал следить за Ириной. Сидящие за тем столиком о чем-то оживленно разговаривали, седовласый супруг Ирины снисходительно улыбался, слушая своих собеседников, затем решительно встряхивал шевелюрой и принимался доказывать что-то свое. До Саулюса время от времени доносился его бархатный баритон, и он подмечал восхищение в глазах Ирины. Она до тех пор не сводила с мужа восторженного взгляда, пока тот не обратил на это внимание: он ласково стиснул ее пальцы...

И тут Саулюса осенило: так ведь все это знакомо ему до мелочей! Вот сейчас, когда они встанут из-за стола, Ирина возьмет мужа под руку и скажет ему что-нибудь ласковое. А в комнате, не исключено, она может наградить супруга страстным поцелуем, чувствуя вину за вчерашнее... Разве не точно так же вела себя его Пальмира после ночного дежурства? Саулюс удивлялся даже, откуда у нее силы берутся. С ног падает от усталости после бессонной ночи и все равно так и ластится, каждое его желание предупреждает...

- Простите, второго сегодня не надо, - извинился Саулюс перед официантом, - Нездоровится что-то... Если можно, кофе покрепче и рюмку коньяку.

Вечером, когда сосед по комнате снова ушел играть в карты, Саулюс вынул из письменного стола незаконченное письмо. Пробежал глазами и хотел было тут же порвать, но раздумал: Ирининой ручкой дописал слово "воскресенье" и поставил многоточие. Глубоко затянувшись сигаретой, жирной линией подчеркнул текст письма, приписав внизу новый:

"Ну и безмозглым же ослом был я до сих пор! Глупее не придумаешь - это ж надо, поверить тебе и считать, что наша любовь не такая, как у всех, что она кристальная, вечная! Ха-ха и еще раз ха! Интересно, ты по-прежнему собираешься утверждать, что возвращалась под утро с "дежурства"? Вот когда у меня начали расти ветвистые рога! Ну ничего, дело поправимое... на то и семинары, чтобы уму-разуму набираться.

Предлагаю обставить в будущем квартиру под охотничий домик. По стенам - рога, клыки... Можешь еще повесить для разнообразия кабанье рыло в рамке или портрет другого представителя парнокопытных. Я же беру на себя заманить в силки куропатку или уточку. Словом, пора и нам не отставать от жизни...

Будешь писать, позабавь меня каким-нибудь эпизодом из твоего "ночного дежурства". Постараюсь отплатить тем же. Желаю удачи!"

Подпись была неразборчивой - у Саулюса дрожали руки...

1977