"Железный человек" - читать интересную книгу автора (Эшбах Андреас)

6

Что там было в его документах, меня вовсе не интересовало, я, в конце концов, и так всё знал. Вот откуда они у него, было уже интереснее. Но когда мы дружно шагали вверх по Грин-стрит, мои мысли кружили, должен признаться, с порхающим восторгом вокруг одного вопроса: в отеле ли сейчас Бриджит, и что я ей скажу, и как мне подать себя лучшим образом. И что мне заказать? Но ни в коем случае не коктейль: это может побудить кого-нибудь чокнуться со мной и ждать, когда я вылью в мою рудиментарную пищеварительную систему алкоголь – в том количестве, какое просто убьёт мою кишечную флору, годами едва удерживаемую в живых. Нет, лучше я возьму кофе. Его можно бесконечно помешивать, делая вид, что он ещё слишком горячий, а потом, в конце концов, оставить его нетронутым, потому что он совсем остыл. Вот такого рода мысли занимали меня, пока я шагал рядом с незнакомым мне человеком, который неизвестным образом нашёл доступ к тщательно охраняемым военным тайнам конца двадцатого столетия. Может, подумал я, что-то действительно стоило сделать за те деньги, что ежемесячно переводятся на мой счёт.

– Вы мне ещё не сказали, откуда вы, – сказал я как можно непринуждённее.

Ицуми с радостью пустился в объяснения:

– Из Лос-Анджелеса. То есть там я родился и вырос, учился я в Колумбийском университете, а мой офис находится в Сан-Франциско.

– Ну и много ли удаётся зарабатывать на процессах о возмещении ущерба? – спросил я и не смог удержаться, чтобы не добавить: – Я всегда полагал, что это скорее самый нижний ящик правоведения.

Он покраснел.

– Нет, это вы неправильно понимаете. Я работаю главным образом с организациями, которые защищают права человека. Я представляю интересы меньшинств.

– Таких, как я, например. Белый англо-ирландский протестант из Бостона.

Мы вышли на Мейн-стрит. Завхоз школы на углу как раз красил прутья ограды и при слове протестант испуганно встрепенулся.

– Если честно, мистер Фицджеральд, я вас не понимаю. – Ицуми внезапно выказал свои чувства, совсем не по-азиатски. Подумать только, он был охвачен праведным гневом: – То, что с вами сделали, чудовищно. Вам всё обещали и ничего не выполнили, а потом вас со сломанной жизнью отодвинули в сторону и бросили – почему же вы миритесь с этим? Почему вы не боретесь! Вы же солдат, мистер Фицджеральд! Разве солдат – это не тот, кто сражается?

Мне было трудно разыгрывать безучастие дальше. Все эти вопросы я, в конце концов, и сам не раз задавал себе, не находя ответа.

– Солдат, – с трудом сказал я, – должен защищать благополучие своей страны. Это может означать и сражение. Но решает это не солдат, а избранный президент.

Он смотрел на меня с недоумением.

– Хорошо, – сказал он. Мы пришли к отелю «Бреннан», и он распахнул передо мной дверь. – Но я думаю, вы заговорите по-другому, после того как прочтёте мои бумаги.

Фойе было погружено в зелёный полумрак. Стены в зелёных обоях с шёлковым отливом, несколько кресел, старые настенные часы с маятником, сервант и низко висящая люстра, тлеющая тусклым светом. По-настоящему светло стало, лишь когда появилась Бриджит и улыбнулась моему спутнику:

– Хэлло, мистер Ицуми. – Она посмотрела на меня, и мне показалось, что её улыбка слегка померкла. – Хэлло, – кивнула она мне.

– Мисс Кин, – сказал Ицуми, потирая руки, – мы с мистером Фицджеральдом хотели бы на некоторое время воспользоваться гостеприимством вашего бара. Нельзя ли это устроить?

Она с готовностью кивнула. Медно-рыжий локон дерзко упал на её лицо.

– Естественно. Проходите, я сейчас приду.

– Спасибо.

Ицуми шёл впереди, он явно хорошо здесь ориентировался. Пол в баре был покрыт тем же чёрно-белым ковролином, что и в вестибюле, но всё остальное было выдержано в сочетании жёлтого и коричневого цветов. На жёлтых стенах висели неброские офорты и фотографии в рамках, а над открытым камином, в это время ещё не разожжённым, висела картина, написанная маслом. Мы сели к барной стойке.

– Предлагаю сделать так, – сказал Ицуми, по-хозяйски широко положив руку на тёмное полированное дерево стойки, – мы закажем напитки, а потом я поднимусь к себе и принесу сюда бумаги. В это время нам здесь никто не помешает.

– У меня нет возражений, – кивнул я и осторожно разместил свои книги на свободном стуле.

Вошла Бриджит, встала за стойку бара, стёрла с мойки пару пылинок и спросила о наших желаниях.

– Мне Дикую ирландскую розу, – сказал Гарольд Ицуми и улыбнулся мне. – Крепковато для этого времени суток, но очень рекомендую.

– Спасибо, – ответил я, поворачиваясь к Бриджит. – Но я лучше возьму кофе, если у вас есть.

– Разумеется, – кивнула она и достала из шкафа чашку с логотипом отеля «Бреннан».

– Итак, – сказал адвокат и хлопнул по стойке. – Тогда я пойду и принесу то, что нам надо.

– Хорошо, – сказал я, не в силах дождаться, когда же он уйдёт.

– Моя комната на верхнем этаже. Это займёт некоторое время. Не уходите.

– Не беспокойтесь. Можете не торопиться.

Он сказал что-то ещё, но я не расслышал из-за шума мельницы в кофейной машине. Я смотрел, как в чашку бежит тоненькая струйка кофе, и думал о тех временах, когда этот напиток был неотъемлемой частью моего дня. За минувшие годы я уже забыл вкус кофе. Если вообще знал его; во всяком случае, некоторые говорили, что ту бурду, какую подают у военных, никак нельзя назвать словом «кофе».

– Молоко? Сахар?

– Ни то ни другое, спасибо, – сказал я. Всё равно мне его не пить. Разве что раз пригубить, самое большее. Но потом я сообразил, что мне нужна причина для помешивания ложечкой. – Впрочем, два сахара, пожалуйста.

Она выудила из коробки две упаковки сахара, положила их на блюдце и поставила кофе передо мной.

– Пейте на здоровье.

– Спасибо.

Вблизи её кожа походила на молоко со светло-коричневыми пятнышками. Я оторвал от неё взгляд и принялся обстоятельно вскрывать бумажные трубочки с сахаром, в то время как она принялась готовить коктейль для Ицуми. Как я отметил краем глаза, этот коктейль больше чем наполовину состоял из чистого виски.

– Значит, он вас всё-таки нашёл, – сказала она мимоходом, разрезая лимон и выжимая его в коктейль.

Я поднял взгляд.

– Нашёл?

– Ну, мистер Ицуми. Он ищет вас с пятницы. Я только и могла сказать ему, что часто вижу вас неподалёку от отеля, но я не знала, как вас зовут и где вы живёте.

Мне стало жарко, как от целого галлона горячего кофе. Она меня замечала. Я сам себе казался подростком, которого застукали за тем, как он через дырку от сучка подглядывал в кабинку для переодевания девочек.

– У вас здесь неподалёку есть какие-то дела, верно? – спросила она с улыбкой.

– Э-эм, – растерялся я и от смущения чуть не выпил кофе. Едва успел затормозиться. – Да, дела у меня есть.

– Но ведь вы не из Дингла, да? Я бы сказала, вы тоже американец.

– Да. Я… Мой отец родился в этих местах. – Я сам больше не узнавал свой собственный голос.

– Фицджеральд, ах да. Раньше эта фамилия была очень распространена в здешних краях. – Она подняла взгляд от своей доски для нарезки, от лимоновыжималки и одарила меня быстрой улыбкой, которую я бы с удовольствием оправил в золото. – Я тоже не из этих мест. Меня занесло сюда из Дангела. Там не так много отелей, понимаете? – Она снова принялась за приготовление коктейля. – А чем занимаетесь вы? Профессия у вас какая?

– О, это долгая история. – Я закашлялся, чтобы выиграть время. Я понятия не имел, что ей рассказать. На пенсионера я уж никак не тянул, даже на раннего.

В это мгновение грянул выстрел.

Для обычного слуха это был просто громкий, резкий хлопок откуда-то с верхних этажей отеля, звук, который можно было принять за стук захлопнувшейся двери. Но автоматика, о которой я до сего дня не подозревал, как оказалось, действует во мне, и практически в тот же момент она включилась и выдала мне результат акустического анализа: выстрел из полуавтоматического оружия.

– Что это было? – успел я услышать слова Бриджит, но они уже принадлежали другому, недействительному миру, который утонул позади меня. Почти рефлекторно я переключился на боевой модус, почувствовал, как заработало турбо-сердце, ощутил, как энергия пронзила моё тело как огонь. Я сорвался с места, одним прыжком очутился в вестибюле, и пулей понёсся вверх по лестнице. Самый дорогой в мире наркотик, альфа-адреналин, кружил в моих жилах, изменяя восприятие времени, заставляя всё окружающее двигаться словно в замедленной съёмке. Я был как Быстрый Гонзалес. Я был как Красная Молния. В то время как враг брёл словно сквозь масло, в то время как он двигался так, будто воздух загустел в желе, я налетал на него, как удар бича, как разгневанный Геракл, мечущий молнии и сокрушающий своих противников скалами.

Я одолевал лестницу нечеловеческими прыжками, и мне самому казалось, что я парю над ступенями. Без ощутимого напряжения я взлетал с этажа на этаж. Мышечные усилители, действующие на атомной энергии под контролем бионейронных переключателей, неистово быстрые и неукротимо мощные, бросали меня вперёд. Я – воплощённый кошмар врага. Если он выживет – что просто невероятно, – то ещё несколько лет будет просыпаться ночами с криком ужаса, обливаясь холодным потом.

Верхний этаж. Здесь, сказал Гарольд Ицуми, находится его комната. Это совпадало с результатами акустического пеленга, и это рождало во мне тревогу. Последний пролёт, остановка. Передо мной протянулся короткий коридор, в котором одна дверь была раскрыта. Оттуда показался высокий мужчина лет сорока с тёмными, коротко стриженными волосами и беспощадным взглядом.

Увидев меня, он вскрикнул. Неудивительно. Его опыт и выучка подготовили его ко многому, но уж точно не к виду человека, который висит под потолком, как человек-паук, вцепившись голой рукой в голую каменную стену. Он вскрикнул, бросился назад в комнату и захлопнул за собой дверь, как будто это могло его спасти.

Прыжок, и я перед дверью. Пинок, и она разлетается на куски по всей комнате. Я вижу, как этот тип в панике бросается в ванную комнату, держа оружие в руке. Молниеносная оценка ситуации. В углу комнаты Гарольд Ицуми на полу, осевший мешком, левая половина его черепа превращена в кровавое месиво, он явно мёртв. На письменном столе раскрытый дипломат, пустой. Следы борьбы.

Я перешёл на инфракрасные сенсоры и увидел очертания врага сквозь стенку ванной, наверняка тонкую, как все стены, встроенные позднее в старых домах. Он сидел на корточках у двери, рука поднята, и, без сомнения, в этой руке он держит оружие. Что он знает обо мне? Что он может знать? Известно ли ему, что меня легче всего убить, если удастся застать меня врасплох и пустить мне пулю через шею в позвоночник или через левый глаз? Я скользнул ближе, быстрый, как удар карате, и бесшумный, как тень. Синтетический гормон всё ещё действовал, воспламеняя меня, как термитный заряд, всё ещё обеспечивая мне двойное преимущество во времени.

Из ванной послышался шум, который я не смог идентифицировать. Лёгкий скрип. Шорох, стук… Засада, на это я и рассчитывал. Я встал рядом с дверью в ванную и размахнулся. Зрителю, окажись он здесь, последовательность моих движений показалась бы нереальной. Я стоял прямо перед стеной, за которой прятался киллер. Какую бы засаду он ни готовил, он исходил из того, что я должен войти через дверь. Но я так не считал. Я размахнулся и ударил кулаком прямо в стену, целясь в его голову.

Стена проломилась, посыпались осколки, зазвенела арматура. Однако удар пришёлся в пустоту. Там, куда угодил мой кулак, не оказалось никакой головы. Я молниеносно выдернул руку, заглянул в зияющую дыру. В ванной было пусто. С внезапной ясностью я понял, что инфракрасная картинка ввела меня в заблуждение. Киллер действительно сидел за этой стеной и подстерегал, но не меня, а Гарольда Ицуми. И не сейчас, а немного раньше. Должно быть, ему пришлось долго ждать, поэтому тепло его тела всё ещё отчётливо держалось в стене.

Ещё не успев толком осознать это, я развернулся, прыжком достиг батареи отопления, от которой мог оттолкнуться, и вломился в ванную вместе с дверью. Окно было открыто. Я бросился к нему, в долю секунды очутился у подоконника и увидел, как киллер бежит по двору через парковку отеля; тонкая верёвочная лестница покачивалась, уходя вниз. В то время как автоматика нацеливания наводилась на бегущего, в поле моего зрения возникали красные и жёлтые линии, проводилась трёхмерная триангуляция и велись расчёты, я вскочил на подоконник и приготовился к прыжку. Я прыгну ему на хребет с расстояния в сорок метров и с высоты в десять и превращу его в нечто такое, чего не узнает родная мать.

В это мгновение отключилось турбо-сердце. Резкий, металлический скрежет, словно от заклинивших зубчатых колёс, отозвался во всём моём теле, удар, словно попавшая в цель пуля-дура, разорвал мне сердцевину туловища, и в следующий момент мне показалось, что моя голова сейчас лопнет, глаза вылезут из орбит, а кровь прорвётся наружу через корни волос.

Я ничего не мог сделать, тело не слушалось меня, я лишь хрипел и задыхался, хватая ртом воздух, и сердце стучало как автоматная очередь. Я рухнул на пол, на обломки стены, рванув за собой арматуру ванной, но сознание не пропало, даже при таком диком давлении крови. Во мне всё вибрировало и ходило ходуном. Бешеные ряды никогда ранее не виданных кодов неслись по виртуальному экрану, который через мой искусственный глаз был включён в поле зрения. Красная зона тревоги. Меня разрывало.

Но не сразу. Я лежал на спине, уставившись на пульсирующий потолок ванной комнаты, и мог читать множество таких успокоительных сообщений, как Unexpected error 804 occurred – call system administrator.[1] По крайней мере, лёгкие постепенно вошли в колею настолько, что я смог выругаться.

Несмотря на напоминание Too many errors – please shut down Combat Mode,[2] я при первой возможности подтянулся у окна вверх и выглянул наружу. Под альфа-адреналином каждая секунда длится как вечность, но тем не менее их минуло достаточно, чтобы киллер мог спастись бегством. Но нет, о чудо, он всё ещё был здесь. Он стоял на выезде парковки и смотрел вверх в мою сторону, как будто всё ещё не мог взять в толк, что это на него обрушилось. И будто раздумывал, не вернуться ли ему назад.

Если бы у меня был револьвер, я без труда застрелил бы его и сделал это без колебаний. За отсутствием такового я поднял камень, выломанный из стены, прицелился и метнул его изо всех сил, какие только дали мне мои творцы. То есть из нечеловеческих сил. Без сомнения, незнакомец не знал, как так случилось, что обломок задел его в плечо, словно пушечное ядро. Я слышал, как он вскрикнул, увидел, как он зашатался, упал и исчез в тени. Я закрыл свой левый глаз, заставил работать инфракрасные сенсоры и светоусилители и увидел, как он поднялся на ноги, держась за плечо, и скрылся за углом дома. Я промахнулся. Собственно, я хотел попасть ему в голову, и если бы мне это удалось, он, несомненно, уже не встал бы.

Я с тяжёлым сердцем отключил боевой модус. Или то, что ещё оставалось от него. На меня разом упала тяжёлым покрывалом усталость, а лёгкие снова принялись учащённо качать воздух, отрабатывая долги. Правая рука дрожала. Я ощущал во рту солёный привкус и уже знал, что меня ждут бездны усталости. Чуть позже.

Я вышел из ванной и осмотрел труп низкорослого плотного адвоката с узкими глазами и сомнительным вкусом в одежде. Его рубашка с узором из костей выглядела абсурдным комментарием к его судьбе.

Его бумаги. Я даже не пытался искать их. Кто-то явно знал, что они у него. Кто-то, кто убил его, чтобы – да, чтобы что? Чтобы забрать их назад? Воспрепятствовать их передаче? Или что? В любом случае бумаги оказались ценнее, чем я о них думал.