"Тайны черных джунглей" - читать интересную книгу автора (Сальгари Эмилио)

Глава 3 МСТИТЕЛЬ ЗА ХУРТИ

Баньяны, называемые также «фигами пагод» — самые удивительные деревья, которые только можно вообразить.

Их высота и толщина не только больше, чем у столетних дубов, но, кроме того, с их многочисленных горизонтальных ветвей спускаются вниз тонкие воздушные корни, которые тут же укореняются, едва коснувшись земли, и быстро крепнут, образуя все новые и новые стволы и давая тем самым новое питание и все более мощную жизнь всему растению.

Его ветки удлиняются дальше, пуская новые корни, а значит, и новые стволы — таким образом, одно дерево часто покрывает большое пространство земли. Оно, можно сказать, образует целый лес, состоящий из сотен и сотен причудливых колонн, под которыми приверженцы Брамы размещают своих идолов.

В провинции Гуджарат существует баньян, называемый «кобир бор», очень почитаемый индийцами, которому они насчитывают три тысячи лет. Он покрывает площадь в две тысячи квадратных футов и имеет не менее трех тысяч колонн, или, если хотите, корней. В древности он был еще больше, но значительная часть его была разрушена водами реки, которые размыли часть острова, на котором он растет.

Баньян, под которым два индийца собирались провести ночь, был один из самых больших. У него было множество колонн, поддерживающих огромные ветви с маленькими алыми плодами, и очень толстый ствол, который был срублен, однако, или срезан на определенной высоте.

Внимательно осмотрев колонну за колонной, чтобы убедиться, что за ними никто не прячется, Тремаль-Найк и Каммамури уселись у ствола, положив на колени карабины.

— Сюда обязательно кто-нибудь придет, — сказал охотник на змей вполголоса. — Посмотрим, кто же это будет.

— Ты думаешь, что эти люди, которые убили Хурти, приходят сюда?

— Уверен. Еще до завтра мы кое-что узнаем о них.

— Мы схватим первого, кто придет, и убьем его.

— Там видно будет. А теперь молчи и гляди в оба.

Тремаль-Найк достал из кармана лист, похожий на лист плюща, называемый в Индии «бетель», соединил его с кусочком ореха, добавил немного мела и принялся жевать эту смесь, которая считается у индийцев полезной для желудка, питает мозг, предохраняет зубы и очищает дыхание.

Прошло два часа, долгих, как два века, во время которых ничто не нарушило тишины, царившей под густой сенью гигантского дерева. Было уже, наверное, около полуночи, когда Тремаль-Найку, который был настороже, показалось, что он слышит странный шум.

Это был какой-то подземный грохот, подобный тому, что бывает при землетрясениях, но более слабый и глухой.

Тремаль-Найк почувствовал, как им овладевает смутное беспокойство.

— Каммамури, — прошептал он едва слышно, — будь настороже.

— Ты что-то заметил? — спросил маратх, вздрогнув.

— Ничего, но я слышал непонятный шум.

— Где?

— Мне показалось, он идет из-под земли.

— Это невозможно, хозяин!

— У меня хороший слух, я не мог ошибиться.

— Что же это такое?

— Понятия не имею, но скоро мы это узнаем.

— Хозяин, тут какая-то страшная тайна.

— Ты боишься?

— Нет, я маратх.

— Тогда мы ее раскроем.

В этот миг из-под земли снова донесся тот же таинственный грохот. Оба индийца удивленно переглянулись.

— Так может грохотать огромный барабан, например, «хаук», — сказал Тремаль-Найк.

— Так и есть, — ответил Каммамури. — Но как он оказался под землей? Неужели эти таинственные люди устроили себе логово под джунглями?

— Скорее всего, Каммамури.

— Что будем делать, хозяин?

— Останемся здесь: кто-нибудь да придет сюда в конце концов.

— Тикора! — раздался вдруг в темноте чей-то голос.

Оба индийца вскочили на ноги. Голос прозвучал очень близко от них, буквально за их спиной.

— Тикора! — прошептал Тремаль-Найк. — Кто произнес это имя?

Он огляделся кругом, но никого не увидел; посмотрел вверх, но не заметил ничего, кроме ветвей баньяна, смутно проступающих в темноте.

— Может, кто-то прячется в ветвях?

— Нет, нет, — весь дрожа, сказал Каммамури. — Голос послышался сзади нас.

— Странно.

— Тикора! — воскликнул тот же таинственный голос.

Два индийца снова оглянулись. Ошибиться было невозможно: кто-то находился рядом с ними, но к их удивлению и даже ужасу, был невидим.

— Хозяин, — прошептал Каммамури, — нам придется иметь дело с каким-то духом.

— Я не думаю, что это духи, — ответил Тремаль-Найк. -Мы найдем того, кто развлекается, пугая нас.

— О!.. — воскликнул маратх, пятясь назад в испуге. — Смотри туда… хозяин! Смотри!..

Тремаль-Найк поднял глаза на баньян и заметил полоску света, пробивающуюся из расщепленного ствола. Несмотря на всю свою храбрость, он почувствовал, как кровь застыла у него в жилах.

— Свет! — прошептал он потрясенно.

— Бежим, хозяин! Бежим! — умолял Каммамури.

В третий раз из-под земли донесся таинственный грохот, и из ствола баньяна послышался пронзительный звук рамсинги. Издалека раздались другие похожие звуки.

— Бежим, хозяин! — повторил Каммамури, обезумев от ужаса.

— Никогда! — решительно возразил Тремаль-Найк.

Он зажал в зубах кинжал и взял карабин за ствол, чтобы в случае чего отбиваться прикладом. Но внезапно он передумал.

— Спрячемся, Каммамури, — сказал он. — Прежде чем вступить в схватку, надо посмотреть, с кем придется иметь дело.

Он увлек маратха шагов на сто от ствола баньяна, и оба притаились за колоннами, растущими здесь.

— Теперь ни звука, — сказал он. — В удобный момент начнем действовать.

Из огромного ствола баньяна раздалась последняя резкая нота, которая разбудила эхо Сундарбана. Полоска света, которая пробивалась из верхушки дерева, погасла, и вместо нее показалась человеческая голова, покрытая чем-то вроде желтого тюрбана.

Человек в тюрбане огляделся, чтобы убедиться, что никого нет в окрестностях огромного дерева, потом сделал еще несколько шагов наверх и вылез из расселины ствола, цепляясь за одну из ветвей. Следом за ним вылезли еще человек сорок и тут же соскользнули по стволу вниз на землю.

Они были почти голые. Только набедренные повязки грязно-желтого цвета прикрывали их тощие тела, а на груди виднелась странная татуировка: змея с головой женщины.

Тонкая шелковая веревка, вроде аркана со свинцовым шариком на конце, несколько раз была обернута у них вокруг пояса, и за нее у каждого был заткнут кинжал.

Таинственные эти фигуры молча спустились на землю и окружили старика-индийца, высокого, с властным взглядом, блестящим даже в темноте.

— Дети мои! — сказал он мрачным голосом. — Злая кара поразила нечестивца, осмелившегося вступить на эту землю, священную для тугов и неприкосновенную для любого чужака. Мы принесли его в жертву нашей богине, но богиня еще не удовлетворена.

— Мы знаем это, — ответили туги.

— Да, свободные дети Индии, наша богиня требует других жертв.

— Все, что прикажет наш вождь, мы готовы исполнить.

— Я знаю это, — сказал мрачный старик. — Но время еще не пришло. Нам угрожает большая опасность, дети мои.

— Какая?

— Другой чужак видел Деву, которая бережет пагоду нашей богини.

— О!.. — вскричали индийцы.

— Да, дети мои, какой-то наглец, нечестивец, осмелился смотреть в лицо нашей священной Деве, но он умрет, он погибнет от наших верных арканов.

— Кто этот человек?

— Вы узнаете в свое время. Принесите мне жертву!

Два туга встали и направились к тому месту, где лежал бедный Хурти.

— Ах негодяи! — воскликнут Тремаль-Найк при виде того, как эти двое схватили мертвого за руки и поволокли к стволу баньяна. Он вскинул карабин и прицелился.

— Что ты делаешь, хозяин? — пролепетал Каммамури, хватая ствол его карабина и резко опустив его вниз.

— Я пристрелю их, Каммамури, — сказал глухим голосом охотник на змей. — Они убили Хурти, и надо, чтобы я отомстил за него.

— Мы погибнем оба. Их же сорок человек.

— Ты прав, Каммамури. Мы перебьем их всех в другой раз.

Он снова опустил карабин и улегся на землю, кусая себе губы от бешенства.

Два туга приволокли Хурти в центр круга и бросили его к ногам старика.

— Кали! — воскликнул тот, подняв глаза к небу.

Он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в грудь Хурти.

— Негодяй! — заорал Тремаль-Найк. — Это слишком!

И он выскочил из укрытия. Огненная вспышка, сопровождаемая звуком выстрела прорезала темноту, и старик-индиец, пронзенный в грудь пулей охотника, упал на тело Хурти.