"В дебрях Борнео" - читать интересную книгу автора (Сальгари Эмилио)

X. Пещера питонов

Луна медленно поднималась над лесом, бросая золотые блики на сонную гладь воды, разбрасывая странные тени от стволов огромных тростников. Временами то здесь, то там слышался крадущийся, убегающий шорох, где-то далеко-далеко звенел слабый крик ночной птицы.

— Они близко! — сказал еще раз, наклоняясь к Каммамури, негрито.

— Они идут, оранг. Один, два, три, много, много!

— Постой! — отозвался Каммамури озабоченно, прислушиваясь к звукам, доносившимся сбоку. — Подожди! Даяки идут от леса, а я слышу шаги, слышу шорох со стороны реки!

— Крадется «пожирательница людей», господин! Пантера! — ответил карлик, прислушиваясь и одновременно поднося к губам свое оружие — ствол сумпитана.

— С кем схватимся раньше? — прошептал маратх.

— Посмотрим, оранг. Опасны даяки. Но «пожирательница людей» еще опаснее!

— Но я не вижу твоих даяков!

— Вон они! — отозвался негрито. И, глядя в направлении, указанном его рукой, Каммамури не без труда различил в прибрежных кустах три человеческие тени. Преследователи, по-видимому, нашли в лесу следы беглецов и ухитрились с безошибочностью инстинкта дикарей добраться до того самого места, где их пленники спустились в болото.

— Вода пока еще скрывает от них наши следы, оранг, — говорил беззвучным шепотом негрито, — но они, должно быть, отыщут их. Вон один спускается в воду…

Действительно, на берегу теперь видны были только две человеческие фигуры. Третий из преследователей бесшумно, словно змея, скользнул с берега в воду и пробирался среди тростников. И в то же время все явственнее, все отчетливее слышался сзади шорох: это «пожирательница людей», проголодавшаяся пантера, прокладывала, теперь уже не соблюдая обычных предосторожностей, себе путь среди тростников прямо по направлению к тому месту, где укрывались беглецы. Две—три секунды, и Каммамури, обернувшись, ясно увидел два светящихся глаза кровожадного хищника, приготовившегося к решающему прыжку.

— Вот, вот она! — почти крикнул маратх.

— Вижу, господин. Сейчас она умрет! — ответил негрито, вновь поднося сумпитан к губам. Следом послышался сначала слабый удалявшийся свист, потом яростный рев и плеск, воды. Намазанная страшным ядом четтинг, более сильным, чем знаменитый упас, стрела карлика вонзилась в тело хищницы. Зверь почти тотчас почувствовал сильную боль, возраставшую с каждым мгновением. Он метался, ломал стволы тростников, плескался в воде и опять бешено рычал. Его глаза то потухали, то вновь пылали как два раскаленных уголька. Потом Каммамури услышал громкий плеск воды.

— Она плывет к нам! — маратх схватился за рукоятку своего меча, готовясь дать отпор хищнику.

— Нет, оранг! — ответил негрито, внимательно наблюдавший за движениями зверя. — «Пожирательница людей» просто бросилась в воду, надеясь, что струи потока охладят пылающую от отравы кровь. Она умирает, говорю тебе!

В это мгновение послышался полный муки рев зверя, прорезавший воздух, потом глубокий стон, перешедший во вздох, и все стихло.

— Пора, господин! — дотронулся до руки Каммамури негрито. — Пора! Дорога к потоку очищена. Нам надо уходить. Даяки уже нашли наши следы и приближаются.

Повинуясь указаниям карлика, маратх последовал за ним. Опять они пробирались по болотистому прибрежью сквозь тростник. По временам они останавливались и старательно прислушивались, напряженно ловя окружавшие их звуки полной грозных тайн ночи.

— Враг подкрадывается к нам! — шепнул негрито. — Ныряй в воду, господин. Скорее, скорее!

Слушаясь его повелительного голоса, Каммамури погрузился в воду по горло и застыл. Ему было видно, как со стороны островка, только что покинутого ими, крадучись как пантера, к ним стала приближаться человеческая фигура.

Негрито, по-видимому, колебался, не зная, что делать. Два или три раза он подносил к губам свое смертоносное оружие, потом опускал его.

— Ты боишься промахнуться? — спросил его Каммамури.

— Я — вождь моего племени! — гордо закидывая уродливую голову, ответил тот. С быстротой молнии он поднес сумпитан к губам и словно глубоко вздохнул. Опять пронесся над слабо шептавшимися о чем-то камышами чуть уловимый, напоминавший шипение потревоженной змеи свист улетавшей стрелы. И опять крик, на этот раз крик человека, пробудил окрестность.

— Апанг.А-па-аиг! — дважды крикнул из мглы полный тоски и ужаса голос.

— Он мертв! — серьезно сказал негрито, вкладывая новую стрелу в сумпитан.

Действительно, с того места, откуда только что доносился шорох тростников, раздвигаемых крадущимся человеком, теперь послышался плеск воды, принявшей в свои холодные объятия уже бездыханное тело даяка. Зато целым хором голосов откликнулся берег болота. Там словно огромная стая хищных зверей отозвалась на предсмертный крик убитого стрелой разведчика даяков.

— Их много, много! — бормотал негрито, слыша эти яростные крики. — И они жаждут нашей крови. Бежать, оранг! Надо бежать! Ты умеешь плавать?

— Разумеется! — ответил Каммамури.

— Тогда за мной! Может быть, мы еще спасемся!

И карлик нырнул в воду. Маратх, привыкший к плаванию и нырянью в джунглях Индии, нырнул следом за своим проводником. И вовремя: на то место, где только что находились беглецы, посыпался град стрел из сумпитанов даяков, правда, направленных наудачу. Но ведь достаточно было одной из них случайно оцарапать тело кого-нибудь, и тот был бы обречен на ужасную смерть…

Каммамури спокойно проплыл под водой несколько десятков метров. Два или три раза он натыкался на словно плывшее в сонной воде бревно и больше инстинктом, чем сознательно, чувствуя опасность, уклонялся от нее: это были гавиалы. Но хищники еще спали. Пловцам же сопутствовало счастье: они незаметно проплыли мимо отмели, где дремали эти беспощадные пресмыкающиеся, не обратив на себя их внимания.

Довольно далеко от покинутого берега Каммамури на мгновение вынырнул, перевел дыхание. В двух метрах от него показалась голова негрито.

— Сюда, сюда! — только и успел произнести дикарь, и опять нырнул, потому что с берега уже летела туча отравленных, несших с собой смерть стрел.

Во второй раз, когда пловцы, пробыв несколько томительно долгих секунд под водой, вновь вынырнули на поверхность, они были уже так далеко от преследовавших их даяков, что им нечего было бояться их ядовитых стрел. Пользуясь этим, беглецы могли свободно перевести дух, осмотреться, сориентироваться. Потом они опять погрузились в воду и, проплыв по направлению, указанному негрито, добрались до пологого топкого болотистого берега и очутились среди тревожно шелестевших камышей. Два—три шага, и Каммамури почувствовал под ногами твердую почву.

— Бежать, бежать, оранг, — торопил его, стряхивая со себя воду, карлик. — Надо бежать, что есть сил. Они уже обошли болото, гонятся за нами. Но я знаю здесь надежное убежище. Теперь нечего думать о том, найдут ли они наши следы: раз даяк попал на чей-нибудь след, днем ли, ночью ли, он уже не потеряет его. — Наше спасение в быстроте, оранг!

И они побежали, прокладывая себе дорогу среди кустарников.

По временам у Каммамури уже не хватало сил. Он останавливался и переводил дыхание. И тогда негрито, который скользил по лесу так же свободно, как может плавать рыба в родной стихии, тоже приостанавливался и понукал спутника тревожным зовом:

— Скорее, скорее, оранг! Бежать, бежать!

— Черт! — задыхался маратх, утомленный этим бегом. — Я не из стали! Я не машина… Дай передохнуть!

— Скорее, скорее. Идут! Их много! — отвечал негрито. И они опять бежали.

Казалось, негрито знает здесь каждую пядь земли, каждый ствол, каждый кустик. Он мчался впереди Каммамури, показывая маратху дорогу, с уверенностью ищейки, бегущей по горячему следу, почти не сворачивая с раз принятого направления. Только на короткий миг он остановился, взял из рук маратха меч, одним взмахом срубил ствол попавшегося на дороге бамбука, двумя—тремя ударами отделил от ствола короткое колено и сделал на обрубке какие-то насечки и зарубки.

— Но куда ты меня, дьявол, тянешь? — опять остановился, задыхаясь, Каммамури.

— Близко, близко, господин! Мы уже около моего убежища…

— Какая-нибудь хижина? Блокгауз, что ли?

— Нет, оранг. Пещера. Пещера питонов!

— Питонов? — отшатнулся Каммамури, не будучи в силах сдержать нервной дрожи, пробежавшей по его телу.

— Да, да, оранг! Пещера гигантских питонов! Но разве я не вождь моего племени, что ты боишься следовать за мной в это убежище? Разве я не великий сапулах моего народа? Разве я не сделал из куска бамбука инструмент, при помощи которого»

— Понимаю! Ты — заклинатель змей? Хорошо! Ну, я готов. Бежим! В это мгновение, совсем неподалеку от того места, где находились беглецы, три огненных бича прорезали полумглу, и затем прогрохотали три ружейных выстрела.

— Карабины? — как вкопанный остановился пораженный маратх. — Карабины! Оружие моих друзей. Они пришли к нам на помощь! Ура! Мы спасены, карлик!

И маратх, напрягая всю силу своего голоса, закричал:

— Тремаль-Наик! Сандакан! Янес! Это я тут, Каммамури!

— Каммамури? Ты здесь? — отозвались три голоса. — Где ты? Кто гонится за тобой? Даяки?

Вопросы были прерваны командой Сандакана:

— Стреляйте! — И опять прогремели три выстрела. Ответом были яростные крики даяков, ошеломленных этим неожиданным отпором. Но даяки лесов Борнео не привыкли отступать перед опасностью, и через минуту, оправившись от неожиданности, опять ринулись в погоню. Однако минуты замешательства было достаточно для наших друзей: они уже успели сойтись, переговорить, и все четверо теперь бежали следом за показывавшим им дорогу негрито.

— Сюда, сюда, оранг! — кричал карлик, проскальзывая среди кустарников и указывая на какую-то узкую щель в скалах. — Тут самое надежное убежище. Здесь наше спасение. Это пещера!

И через мгновение все пятеро были уже под нависшими над ними мрачными сводами колоссальной пещеры.

— Ба! Что это? — отозвался из тьмы голос Янеса. — Здесь дьявольски воняет! Каким-то тошнотворным снадобьем несет, как из аптеки.

— За мной, за мной! — продолжал увлекать их в глубь пещеры негрито, который двигался тут с такой легкостью и уверенностью, как будто в самом деле был у себя дома.

— Но меня интересует, чем тут пахнет! — остановился Янес на повороте галереи. — Скажу откровенно, я предпочел бы запах дыма хорошей сигары этой проклятой вони…

Сандакан засмеялся.

— Я думаю! — отозвался он. — Вполне понятно, что для тебя запах сигары был бы предпочтительнее запаха змей…

— Что? — вскричал португалец, высоко поднимая свое ружье, словно рассчитывая защищаться ударами приклада от грозящих ему со всех сторон гадин.

— Успокойтесь, Янес! — отозвался маратх. — Успокойтесь! Мы можем вполне положиться на нашего проводника. Вы не поверите, как он дьявольски ловок и смышлен. Он предупредил меня, что эта пещера — логовище огромных питонов. Но он — великий заклинатель змей, и значит, нам не грозит никакая опасность»

— Великий заклинатель змей? — недовольно ворчал любитель сигар, тревожно озираясь вокруг, но ничего не видя, потому что пещера была погружена во мрак. — Пусть он будет величайшим заклинателем змей в мире, но я-то терпеть не могу этих гадин. Гавиалы, и те лучше…

И потом…

— Ну? Что еще? — отозвался Сандакан, которого забавляла ворчливость друга.

— Да и мой табак подмок, я не могу утешиться хоть затяжкою…

— Подожди. Поймаем какого-нибудь молодого питона, и ты можешь попробовать затянуться с его помощью вместо твоих излюбленных сигар!

— Кури эту гадость сам, Сандакан! — непритворно рассердился португалец.

— Но что это? Дьявол! Он, кажется, хочет повесить нам на шею даяков всего Борнео? — гневно воскликнул через мгновение Янес.

— Слышите? Слышите? Я уверен, это — предатель. При первой возможности всажу ему пулю в лоб.

— И будешь страшно несправедлив, Янес, — отозвался Тремаль-Наик, державшийся в пещере со спокойствием истого сына Индии. — Да, негрито играет сейчас на своей импровизированной флейте, но отнюдь не для того, чтобы привлечь даяков. Каммамури уже объяснял нам, что только при помощи этого самого негрито он смог спастись от даяков.

— А зачем он дудит на своей свистелке? Мертвых может разбудить этот проклятый инструмент…

— А живых усыпить! — отозвался Сандакан.

— Но я не чувствую желания спать! — бурчал португалец, постепенно все же успокаиваясь.

— И не спи. Никто не заставляет. Лучше посмотри, что творится вокруг. Пойдем-ка.

Янес и Тремаль-Наик повернули обратно ко входу в пещеру. И когда их взоры привыкли к полумраку, царившему в ней, потому что только слабый свет луны проникал туда сквозь узкую щель, служившую входом, у них закружилась голова — такое странное, фантастическое зрелище представилось им.

В самом деле, было на что посмотреть в этот предрассветный час в таинственных недрах гор Борнео, в этой полной загадок пещере. Негрито, полуголый — все его одеяние составляла повязка на лбу да повязка на бедрах — стоял неподалеку у входа и непрерывно играл на своей флейте, извлекая из нее странные, навевавшие волнующие мысли звуки, говорившие о чем-то сказочном, призрачном. И под звуки этой музыки, рожденной, должно быть, в бесконечно далекие времена, вокруг него копошились, свивались в клубки, распластывались, поднимались, как выпрямившиеся пружины, опять ложились на пол пещеры колоссальные пестрые тела огромных змей.

Да, это были настоящие гиганты змеиного царства. И освоившийся с полумглой взор беглецов уже угадывал среди пресмыкающихся представителей отдельных видов. Вот, широко разинув могучую пасть и устремив на негрито сверкающий взор, покачивается, словно танцуя, огромный питон. Рядом с ним шипит, высунув далеко раздвоенный язык, раздув шею, ядовитая очковая змея. И еще, и еще…

Звуки становились слабее, медленнее, спокойнее. Негрито теперь словно посылал эти звуки к выходу из пещеры. И, странное дело, клубками извивавшиеся вокруг него змеи ползли туда, куда уносились звуки флейты — к выходу из пещеры. Одна за другой… Звуки стихали, и змеи, успокоившись, ложились на землю у самого входа в подземный коридор и засыпали.

— Пусть попробуют ворваться сюда даяки! — торжествуя свою власть над гигантскими пресмыкающимися, сказал негрито беглецам.