"Незримый клинок" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт Энтони)
Часть II. Опасные тропы
У каждого из нас свой путь. Эта мысль кажется такой простой и очевидной, но человеческие взаимоотношения нередко складываются так, что мы отказываемся от своих заветных чувств и желаний во имя других людей и зачастую далеко уходим от своего пути.
Но все же если мы хотим быть по-настоящему счастливы, то должны следовать зову своего сердца и в одиночку найти собственный путь. Я осознал эту истину, когда покинул Мензоберранзан, и убедился в правильности своего пути, когда попал в Долину Ледяного Ветра и нашел там прекрасных друзей. Но после последней жестокой битвы в Мифрил Халле, когда на дворфов обрушилась, похоже, половина населения Мензоберранзана, я понял, что мой путь ведет в другие земли, что нужно отправляться в путешествие, где взору откроются новые горизонты. И Кэтти-бри почувствовала то же самое, а поскольку ее желание оказалось созвучным моему, но при этом глубоко личным, я с радостью согласился быть ее спутником.
У каждого из нас свой путь, я с болью осознал это тем утром в горах, когда Вульфгар решил расстаться с нами. Как мне хотелось остановить его! Как хотелось умолить его остаться, а если не получится, избить до бесчувствия и притащить обратно в лагерь! Когда мы расстались, я ощутил в сердце такую же пустоту, как тогда, когда узнал о его гибели в пасти йоклол.
А потом, когда я возвращался в лагерь, боль потери в моей душе заглушило чувство вины. Может, я с такой легкостью отпустил Вульфгара из-за тех отношений, что связывали его и Кэтти-бри? Может, какой-то частью своего существа я воспринимал возвращение своего друга как помеху тем чувствам, что зародились между мной и ею за время, прошедшее после того, как мы вместе ушли из Мифрил Халла?
Но когда я вернулся к своим спутникам, ощущение вины уже развеялось. У меня была своя дорога, у Вульфгара – своя, так пусть и Кэтти-бри найдет свою. Со мной ли, с Вульфгаром, кто знает? Но какой бы путь она ни избрала, я не стану пытаться изменить ее выбор таким способом. И я отпустил Вульфгара не ради какой-то личной выгоды. Но на душе у меня действительно было тяжело. Я отпустил друга без возражений, потому что понимал, что ни я, ни другие не смогут сделать ничего, чтобы исцелить его раны. Мне нечего было сказать ему в утешение. И хоть Кэтти-бри удалось пробиться к нему, Вульфгар, ударив ее, все разрушил.
Отчасти Вульфгара гнал от нас страх. Он считал, что не сможет совладать с чудовищами в своей душе и, находясь во власти страшных воспоминаний, может и в самом деле ранить кого-нибудь из пас. Но главное – ему было стыдно. Как он сможет взглянуть в глаза Бренору после того, как ударил Кэтти-бри? Как он сможет посмотреть в лицо ей? Какие тут возможны слова извинения, если все могло повториться вновь, и он сам это знал? Но и без этого вопиющего происшествия Вульфгар чувствовал себя слабым, поскольку образы, оставшиеся после пребывания у Эррту, имели столь большую власть над его душой. Ведь если рассуждать здраво, это были всего лишь воспоминания, нечто совершенно неуловимое, и они не должны были до такой степени поработить сильного мужчину. Но в том прямолинейном и материалистичном восприятии мира, к которому привык варвар, быть порабощенным какими-то воспоминаниями означало непростительную слабость. В его культуре проиграть бой не считается зазорным, зато бежать с поля битвы – это глубочайший позор. Соответственно, неспособность победить громадное чудище вполне понятна и простительна, но неспособность сопротивляться чему-то неосязаемому, вроде воспоминания, равняется трусости.
Надеюсь, он поймет, что это не так. Он поймет, что не должен испытывать стыд за свое бессилие в борьбе с неотступными ужасами и искушениями Абисса. И потом, когда он сбросит с себя тяжкий груз позора, то найдет способ победить страхи и чувство вины за то, что поддался искушениям. И тогда он возвратится в Долину Ледяного Ветра, к тем, кто любит его и будет рад его возвращению.
Только тогда.
Я надеюсь на это, но верить не могу. Вульфгар бежал к диким скалам Хребта Мира, где живут йети, великаны и гоблины, где волки, учуяв добычу, будь то олень или человек, уже не отступятся от нее. Я ведь не знаю, спустится ли он с гор в тундру, которую хорошо знает, уйдет ли в более спокойные южные земли или же будет бродить по опасным горным тропам, играя со смертью, надеясь вновь вернуть себе ту храбрость, которую, как ему кажется, он утратил. Не исключено, что он слишком заиграется, и тогда смерть победит его и положит конец его мучениям.
Я боюсь этого, но ничего не могу изменить.
У каждого из нас свой путь, и Вульфгар пошел своим. И, насколько я понимаю, его тропа так узка, что для спутника на ней нет места.