12

Калеб Элистранд умер десятого сентября. До появления в гростенхольмском приходе у него не было даже имени.

А два дня спустя за ним последовал и Матиас Мейден.

Они прожили долгую жизнь. Старые добрые друзья, надрывавшиеся в свое время на шахтах Консберга… Хоронили их в один и тот же день. Последнего отпрыска знатного датского рода и никому не известного крестьянина.

После похорон в усадьбах стало пусто и тихо. Виллему уговаривала мать уехать вместе с ними в Швецию. Габриэлла только качала головой. Графиня лесов и полей осталась одна-одинешенька. О том, что может остаться одна, Габриэлла думала и раньше. Сначала она хотела уехать обратно в Данию, где у нее был дом. Там она могла бы жить вместе с Тристаном, сыном брата. За годы, проведенный в Элистранде, он стал ее вторым родным домом. Здесь все ее друзья. Андреас… Ирмелин. Они могли бы поддержать Элису. Бедный ребенок! Не сложилась судьба у девушки! И никто так и не знает, беременна она или нет. Габриэлла просто должна быть рядом. Виллему тоже считала, что тут матери не придется сидеть без дела. А Хромоножка… А остальные сирые и убогие…

Из Швеции пришло письмо. Там все было хорошо. Молодой Тенгель перешел из дворца к Габриэллу Оксенштерну в Мёрбю, работал его личным секретарем, хорошо зарекомендовал себя. Отец Микаел Линд с головой ушел в роман, полностью отрешившись от внешнего мира.

А Доминик с женой остались пока в Элистранде. Они еще не выполнили своего поручения.

– Мы только все испортили! – горько воскликнула Виллему.

– Не надо так говорить, – Доминик словно предвидел будущее. – Пусть Ульвхедин идет на север. До наступления зимы он все равно не доберется до Трёнделага. Ему придется ждать весны.

– Откуда ты знаешь?

– Он где-то залег до весны. Вот только где? Он полон разочарования, злобы и ярости. Дальше он пока не пойдет. Ему что-то мешает.

– А что он сделал с нашими сокровищами?

– Об этом я узнал еще неделю назад. Он в этом ничего не понимает. Читать не умеет, так что рецепты ему не доступны. В травах тоже не разбирается.

– Только б он его не выбросил!

– Не волнуйся, не выбросит. Для него сокровище дороже золота. Спешить нам некуда. Да и через горы ему не перебраться. Слишком холодно. Мне кажется, что его удерживают люди. Будто его хотят схватить. Сужу по реакции.

– Но раньше люди ничего не могли с ним сделать.

– Сейчас все изменилось. Он больше не убийца.

– Слава Богу! Хоть как-то на него повлияли.

– Что, верно, то верно. Виллему, это твоя заслуга!

– Вряд ли я могла оказать на него влияние.

– Но ты же не бросишь дело на полпути? – спросил Доминик. Они ложились спать, разговаривая друг с другом обо всем, по своей старой привычке.

– Теперь нет. Я всерьез думала об этом. Но ведь кто-то должен помочь чудовищу!

– Ну. А у тебя есть план?

– Угу. Хорошо, что можем отложить погоню до весны. Мне надо сделать одно очень важное дело.

– Что именно?

– Чтобы напасть на него, повлиять, мне надо знать, кто он такой на самом деле. Откуда родом.

– Совершенно верно. Знаешь, и я об этом думал. Может, пойти к твоей матери? Я все равно хотел у нее кое о чем спросить.

– Да.

Габриэлла сидела в своем маленьком, больше всего любимом салоне. Все было выполнено по ее замыслу. В оконных рамах флинтглас, глубокие подоконники, толстые ковры и удобные стулья.

Погруженная в свои мысли, она улыбнулась приходу дочери с мужем.

– Мама, верно ли то, что пока мы были в погоне, ты прочитала все тома истории Людей Льда? Записи моего отца?

– Да. Твой отец очень талантливый историк. Было очень интересно. Теперь я знаю обо всех, кого убили тогда в долине Людей Льда.

– Мы с Виллему пытаемся понять, откуда взялся Ульвхедин.

Габриэлла промолчала:

– Ты хочешь сказать, что он может быть из нашего рода? Так жаль, что дневник моей прабабушки Силье затерялся где-то в веках. Она могла упомянуть о нем. Мы внимательно изучили все записи Микаела, но и в них ничего не нашли. Вот все записи. Если хотите, прочтите.

Перелистывая страницы, нашли упоминание о первых поселенцах Линде-аллее: Тенгеле, Силье, Суль, Даге и Лив.

– М-да, – констатировала Виллему. – Похоже, остальные были убиты в долине.

– Как же могло случиться так, что сестра Тенгеля Суннива… Помнишь, Силье нашла ее уже мертвую в Трондхейме… Она спаслась. У нее было две дочери. А нашли только одну, только Суль Ангелику. А вторая, приемная, – ее, кажется, звали Леонарда? – так вот, считается, что она умерла от чумы. Не могла ли…

– В этом что-то есть, – подтвердила Габриэлла. – Какая мать бросит своего ребенка в эти страшные времена? Если подумать… От Суннивы Старшей до Ульвхедина… прошло одно, два, три, шесть поколений! И в каждом был отверженный. Уф, что за перспектива!

– Нет, мама, вы неправильно посчитали, – вмешался Доминик. – Ведь это в нашей ветви рода были отверженные. В каждом поколении! Так что среди возможных потомков Суннивы не могло быть отверженных. Разве что в последнем поколении. Но ведь и Тенгель III, и Альв, и Кристиана из Сконе – вполне обычные люди.

– Ага. Сначала идет Тенгель, потом Суль, Тронд, Колгрим. В следующем поколении – моя старшая дочь, умершая во время родов. Потом на свет появились трое кошачьеглазых, борцов за добро, а потом… потом Ульвхедин. Неизвестный.

Виллему считала, загибая пальцы:

– Тенгель, Суль, Тронд, Колгрим, потом моя сестра, Ульвхедин. Да, шесть поколений. Все верно. Но если предположить, что Ульвхедин и вправду из потомков Суннивы Старшей, тогда в Норвегии должно быть полным-полно Людей Льда!

– Не дай Бог! – поежилась Габриэлла.

Доминик взглянул на Виллему:

– Ты решила выяснить происхождение Ульвхедина с первых дней его появления в этих краях. У тебя были какие-то соображения по этому поводу?

– А как же. Но я исходила из твоих слов!

– О чем ты?

– Ты что, не помнишь? Когда мы стояли на холме у Гростенсхольма, ну когда нашли его следы в первый раз, уже тогда ты почувствовал его тоску. По горной долине.

– Да, – задумался Доминик, – Я совсем забыл. Тогда я ясно увидел эту долину.

– Мы еще гадали, не долина ли это Людей Льда. Но ты сказал, что это Вальдрес!

– Да, теперь я вспомнил.

Виллему глубоко вздохнула:

– Хочу съездить туда, пока не наступила зима. Поедешь со мной?

– А как же. Спросим и Никласа.

– Нет, пусть будет возле Ирмелин. Он врач и может помочь ей. А лекарств у него все равно нет.

– Нет, дети, никуда вы не поедете, – запричитала Габриэлла.

– Поездка совсем неопасна. Он вряд ли поехал в Вальдрес.

Доминик сосредоточился:

– Нет, очень сомнительно.

– Едем. Я жажду крови. Я отомщу ему. За все… За отца, дядю Матиаса… за бедняжку Элису.

– А ведь он не убил ни Калеба, ни Матиаса, – задумчиво произнесла Габриэлла.

– Но все равно!

– Конечно, это его вина. А вот Элиса… Дорогие мои, – всхлипнула Габриэлла, – Ирмелин была сегодня в Линде-аллее. Девочка точно беременна.

– О, милосердный Боже, помоги несчастной крошке, – прошептала Виллему, прикрывая глаза.

– Элиса счастлива, – сухо бросила Габриэлла. – Она вся светится, прямо как мадонна. Дурочка! Но разве кто осмелится посмеяться над ней! Такая милая! Дай Бог, что б у нее все было хорошо. Если у нее тоже родится отверженный, да еще она не переживет родов… Я не стану жить после такого позора!

– А вот я горда, – величественно ответила Виллему. – Хоть он нам не совсем ясен, мы найдем его!

Доминику понравилась мысль о поездке в Вальдрес:

– Нам надо выехать как можно раньше, Виллему. Скоро похолодает.

– Хорошо, завтра выезжаем, – решила она.

Так Габриэлле и не удалось удержать их дома. Впрочем, она и сама сгорала от нетерпения. Так хотелось узнать, откуда же на самом деле взялся Ульвхедин.

Габриэлла не слишком сердилась на Ульвхедина, хоть тот и способствовал смерти ее любимого мужа. Габриэлла была зрелой, мудрой женщиной. Жизненные невзгоды только закалили ее. И ей было хорошо известно то, о чем не знали другие: Калеб был очень болен. Он просто избавился от долгой и мучительной смерти.

Но как же ей не хватало мужа! Как горько и больно! Графиня Паладин – таков был ее титул – была так одинока!

– Виллему, дорогая, – строго сказала она вслед уходящим, – ты не убьешь его. Ты должна сделать из него человека.

– Ха, – зло воскликнула та.

– Именно так, дружок. Ты окажешь миру большую услугу.

– Мир станет счастливее, когда я сотру его с лица земли!

– Не думаю, чтобы у тебя хватило духу.

Перед отъездом зашли к Элисе. Габриэлла сказала правду: девушка так и светилась неким внутренним светом.

– Элиса, ты уверена, что хочешь этого? – озабоченно спросила Виллему. – Думаю, Никлас еще в силах помочь тебе.

– Фру, пожалуйста, не надо. – Девушка смотрела на нее большими, испуганными глазами. – Я справлюсь. герр Андреас обещал оставить меня в Линде-аллее. Он поможет мне. Знаете, фру Виллему, я все никак не могу забыть, что я, я, какая-то там Элиса дочь Ларса, именно я была нужна ему! Он выбрал меня.

Виллему промолчала. А ведь могла сказать, что Ульвхедину просто нужна была женщина. Неважно кто.

– Ну хорошо! Поступай, как знаешь. Но никогда не говори больше, что ты какая-то! Ты прекрасная малышка, и ты заслужила куда более лучшую долю.

Элиса улыбнулась мягкой и мудрой улыбкой. Больше Виллему ничего не сказала.

Виллему с Домиником уехали узнать правду о происхождении Ульвхедина.

Ехали не спеша, времени было много. Доминик был вооружен, ведь по дороге попадалось много покинутых деревень. Проезжая темные, мрачные вершины Бегнадален, Виллему боязливо ежилась. Они казались ей похожими на древних троллей. Поднявшись на вершину, остановились. У Виллему перехватило дыхание. Перед ними открылся великолепный вид на Вальдрес.

Проезжая населенные деревни, осторожно спрашивали, не видел ли кто чудовище. Боязливо оглядываясь, люди шептали в ответ, что оно тут было. Но уже давно. Да и то, это были только слухи. Конкретно никто ничего не знал. Видимо, надо было ехать дальше.

Так они и ехали, пока не доехали, наконец, до деревушки под названием Ульнес. Тут жители знали больше.

Один из крестьян сказал:

– Да, когда-то давно тут было чудовище. Лет десять – пятнадцать назад…

– Где оно жило?

– Вот этого я не знаю, – почесал в голове крестьянин.

Доминик сосредоточился:

– Он должен был жить в долине, окруженной горной цепью. Слева должна быть одна высокая гора, а вторая – справа.

Взяв бумагу и карандаш, он нарисовал долину так, как видел ее глазами Ульвхедина.

– А, – перебивая друг друга закричали муж и жена, – так это Хемседалсфьелль! Слева – это Скугсхорн, а справа – Трёмсфьелль. А вон и Ойребраттен.

Виллему и Доминик переглянулись. Наконец-то они напали на нужный след!

– А где находится эта долина?

– Должно быть, у Буноко или Гринке.

– Да, у Гринке. – медленно проговорил крестьянин. – Но место это зловещее. Да, есть там одна усадьба. И жил вроде там один уважаемый крестьянин. Говорят, однако, что там теперь притон разбойников. Там можно надежно спрятаться от властей. Вам нужно ехать дальше по направлению к Вестре Слидре, к Рёну. Там его и видели несколько лет тому назад…

Поблагодарив крестьянина, они снова пустились в путь. На западной стороне Рёна им повстречались мужчина, а потом и женщина, что видели странные следы. Они вели вниз, с горы.

На следующий день Доминик с Виллему поднялись в горы. Им подробно объяснили дорогу. Ехать было далеко. Но они играючи преодолели намного большее расстояние.

Горы нарядились в осенние цвета. Оба надели теплую одежду. Солнце больше не грело.

– Боже, Доминик, ты только посмотри, какая красота, – восторгалась Виллему. – Какая желто-красная листва у берез! Теперь я понимаю, почему Ульвхедин так скучал по этим местам.

Доминик согласно кивнул:

– В этом-то и заключается его проблема. Его тянуло сюда, но это вовсе не та долина, что так его манит и притягивает. Долина Людей Льда в Трёнделаге. Но он этого не знал. Только инстинктивно чувствовал, что ему надо не сюда, а совсем в другое место.

– Он горит желанием разгадать тайну Людей Льда, – задумчиво сказала Виллему. – И он вполне способен на это. Овладев нашим сокровищем, он мог бы это сделать. И все же мне кажется, его предназначение не в этом. Как ты думаешь, Доминик?

– Знаешь, я согласен с тобой. Если б он проник в тайну, то мог бы наделать в мире немало зла. Это была бы просто катастрофа. Нам необходимо обезвредить его.

– Он не дастся, – ответила Виллему так, словно теперь ей все стало ясно. – Он не бессмертен, но может противостоять многому. Потому-то он и должен стать добрым. И мы должны это сделать!

Она глубоко вздохнула. Все в ней противилось этому.

– Именно так. Если мы приоткроем тайну его рождения, нам будет легче справиться с ним.

– Я так на это надеюсь!

– Смотри, Виллему! Вон какое-то селение.

– Вижу. Но до него еще так далеко. Оно выглядит всеми покинутым.

– Вон какой-то мужчина собирает дрова. Давай-ка, спросим у него.

– Давай.

Крестьянин был рад встретить живое существо. В такое время года это большая редкость. Он охотно заговорил с ними. Но как только речь зашла о чудовище, притих.

– Об этом лучше не говорить вслух. Даже Господь покинул нас.

– Мы все понимаем. Наша задача освободить Норвегию от этого страшного бремени, – объяснял Доминик. – Но для этого нам надо знать, кто он и откуда. Вы можете помочь?

– Вообще-то, я предпочитаю не говорить об этом. Но если могу чем-то помочь… Видите вон те дома? Там раньше жили люди. Круглый год. Они пытались бороться… даже не хочу произнести с кем. Он жестоко расправился со всеми. А оставшиеся в живых бежали. С тех пор там никого нет.

– Ясно. А откуда он взялся?

Крестьянин только обреченно махнул рукой.

– Объедете вон то озеро. Там будет Буноко. Потом доедете до Гринке, до людей. Спросите их.

– Спасибо вам большое.

Доминик подал старику монету. Правда, она была шведская, но какая разница. Время у них еще оставалось, солнце стояло высоко.

Снова поднялись на вершину.

– Горы, Виллему, горы, – возбужденно шептал Доминик. – Это те самые горы.

Остановившись, они насладились зрелищем Хемседалсфьелль.

– Что за красота! Такого никогда не забудешь!

Огибать озеро пришлось дольше, чем рассчитывали… Только к вечеру они доехали до небольшой, спрятавшейся в горах деревушки. Вечернее солнце плясало на бревенчатых стенах. Обитаем, был лишь один дом. Он был так мал по сравнению с горами, что у людей невольно сжалось сердце.

Оглядевшись, они заметили развалины домов, густо заросшие кустарником…

Когда-то, в незапамятные времена, в этом месте пролегал тракт, соединявший Западную и Восточную Норвегию. Теперь дорога заросла, все про нее забыли. Но деревня по тем временам была немалая.

– Я бы никогда не осталась тут на зиму, – заметила Виллему.

– До ближайшего соседа не менее трех миль. Едем туда?

– В доме сейчас, верно, никого нет. Все рыбачат.

– Ты, скорее всего, права. А вон и они, плывут к берегу. Едем им навстречу. Только б они не приняли нас за разбойников с большой дороги!

Виллему оглядела мужа – статная осанка, костюм, которому мог позавидовать любой рыцарь, и сухо отвечала:

– Не думаю.

По болоту бежала протоптанная тропинка…

Они подъехали к берегу одновременно. Двое, скорее всего, муж и жена, вытягивали лодку на берег. Плотно сбитые, немногословные, закаленные. Только такие и могли выжить в суровых условиях.

Виллему обратила внимание на темные полосы на лодке. Видимо, следы от железных полос… Поселение было очень древним.

Супруги с удивлением и тревогой воззрились на пришельцев. Виллему с Домиником представились и рассказали о деле.

Крестьяне молча переглянулись. Потом муж неохотно выдавил:

– Тогда мы еще не переселились в эти места. Но герр говорит правильно. Жил тут урод одно время.

– Урод? – оживилась Виллему. – А был ли у урода ребенок?

Мужчина крепил лодку к берегу. Прошумел и стих ветер. И опять наступила звенящая тишина.

– Да, видно, так и было.

– Он родился тут?

– Говорят. Все знали, кто его отец, – голоса разносились далеко над водой. Помолчали.

– Так кем, вы говорите, была его мать? – словно невзначай обронила Виллему.

– Умерла. Во время родов.

– Мы поняли. А еще мы слышали о женщине-колдунье. Ну, той, что научила урода говорить.

– Она тоже умерла. Очень давно.

– И это нам известно. – Виллему теряла терпение. Терпелива она была только с калеками. А эти двое явно не походили на калек.

– Он родился в вашем доме?

Супруги невольно перекрестились:

– Нет, что вы. Господи, спаси и сохрани! Того дома уже нет. Он появился в старой халупе. Ее сожгли тотчас же после его исчезновения.

– Хоть кто-нибудь может рассказать нам о его детстве?

Супруги снова помялись в нерешительности. Над ними шумно пролетела утка. Все вздрогнули.

– Попробуйте спросить у других. Они живут в Нордре Гринке. Но и они тут новички. Урод поубивал всех. Да, есть там одна старушка. Раньше жила вон там, а потом убежала, испугавшись урода. Теперь снова вернулась на насиженное место. А урода с тех пор так никто и не видел.

– Так люди живут там круглый год?

– Нет. Там же высокогорное пастбище. Они уезжают только поздней осенью. Внизу пастбища намного хуже.

– А до Нордре Гринке еще далеко?

– Нет. За холмом.

Когда они пересекали долину, Виллему заметила, что с Домиником что-то происходит. Он был очень чувствителен и мгновенно замечал перемену настроения Ульвхедина.

– Что происходит?

– Очень старая деревня. Чего там только не случалось!

– Например?

– По долине разлита грусть. Я слышу ее, словно отдаленный шум… Что-то происходило тут много лет назад. Кажется, я слышу лошадей, несущихся галопом, звон оружия…

Доминик весь погрузился в себя. Виллему терпеливо ждала.

– В фигуре рыцаря нет ничего зловещего. Только грусть и нечто трагичное. Я чувствую также что-то прекрасное. Слишком далеко во времени… Больше ничего не могу объяснить.

– А Ульвхедин?

Лицо Доминика скривилось:

– Не хочу даже говорить об этом. Прошлое его ужасно.

Нордре Гринке поразила их своей безлюдностью. По дороге им попадались покинутые дома и пастбища. Сколько же лет было этим домам, построенным из камня и грубоотесаных бревен? Часть домов повалилась, торфяные крыши провалились под натиском снега.

– Вон там дым, едем туда, – предложила Виллему.

– Как же здесь красиво! Просто невероятно! Такая красота – и никого! – несколько недоуменно продолжала она.

Приняли их радушно, накормили и напоили. Сразу поднялось настроение.

Наступило время для разговора со старой женщиной.

Несмотря на возраст, у нее была хорошая память. Но о чудовище говорила крайне сдержанно. Язык у нее развязался только тогда, когда Доминик достал заветную бутылочку лучшей водки из Оксенштерна. Дали попробовать и сыну с невесткой.

– Только я и спаслась, – она вновь подставила деревянную чашку. – А все потому, что я вовремя смылась… нала, что ничего хорошего от него не дождешься.

Женщина стала повторятся.

– А вы были здесь, когда он родился?

– Я-то нет. Но мы с соседкой всегда были хорошими приятельницами. Она мне все рассказала. Так что я тоже несколько в курсе. Но она уже умерла.

– Так она знала больше, чем написано в Библии?

– Тсс, я этого не говорила. Но в те времена, знаете ли…

– Когда это было? – прервала ее Виллему.

– Э-э-э-э, подождите. Это было в тот год… – она что-то забормотала.

– Двадцать один год назад, – торжественно огласила она.

Виллему и Доминик переглянулись. Как же молод Ульвхедин! Выглядел он намного старше. А выходило, что он ровесник Элисы.

– Извините, мы вас перебили. Вы говорили, что в тот год…

– Да, в те времена здесь было полно народа. В основном негодяи. Моя приятельница… Боже, будь с ней помилосерднее… Так вот ей пришлось бежать сюда, потому что она… ну как бы это сказать… кое-что знала и умела.

Путешественники переглянулись. Все, как в долине Людей Льда!

– Извините, а ваша подруга – ну та, что умерла… Она была родом отсюда?

– Да. Из древнего, уважаемого рода долины Вальдрес.

– А ребенок приходился ей родственником? Я имею в виду чудовище.

– А вот и нет. Она помогала его бедняжке-матери. Та переселилась сюда не так давно. Знаете, не всем нравится, когда у женщины будет ребенок.

– Так она умерла при родах?

– О, да! Можно сказать, ее разорвало на куски. Ужасный ребенок! Я таких еще никогда не видала. Плечи у него были словно…

– Спасибо, – прервал ее Доминик. – Мы знаем, как он выглядел. Ваша подруга сжалилась над сиротой?

– Верно. Бедняга! Ей не следовало брать его. Он не принес ей счастья. Это отродье надо было задушить сразу после рождения!

– Вряд ли бы это помогло. Ребенок бы все равно выжил, – прервал Доминик.

– Повзрослев, он покинул Вальдрес. Уже тогда здесь не оставалось ни одной живой души. Он всех изничтожил. Убивал всех, кто случайно взглянет на него…

Старуха задумалась. Доминик вылил в деревянную кружку последние капли драгоценной жидкости. Они дали свои плоды.

– Дорогая! А как звали его мать?

Женщина вздрогнула и открыла глаза. Вздохнула.

– Да, как же ее звали? Она совсем недолго прожила тут. И было это так давно. Да и память у меня уже не та, что раньше.

В разговор вступила невестка:

– Помните, вы как-то говорили, что похоронили ее там, на горе. Никто не хотел класть ее в освященную землю.

– А ведь и правда. А моя приятельница сбила крест и нацарапала гвоздем имя. Но кто знает, там ли еще крест.

– Покажите нам могилу, – попросил Доминик.

Поднимаясь из-за стола, крестьянин сказал:

– Мы проходим мимо могилы каждый раз, когда косим траву на холме. Пойдемте, я покажу.

– Спасибо.

Уже в дверях Доминик спросил:

– А откуда родом была мать парня?

– Она пришла издалека. Была очень больна. Ее никто не хотел брать в свой дом. Да, она много прошла, бедняжка.

– Она никогда не упоминала имени отца ребенка?

– Никогда! Но нетрудно предположить… всегда есть девки, что развратничают с самыми злыми силами. Уж будьте уверены! Говорили, что из него выйдет человек. Но он был холоден, как лед.

Старуха усмехнулась. Она явно перебрала.

Биллему пришла в голову одна мысль:

– Скажите… А его нога… Я говорю про парня.

– О, это грустная история, – посерьезнела старая. – Он попал в капкан для лис. Тогда ему было четыре… нет, пять лет. «Пусть посидит, – говорили тогда мужики. – Поделом ему». И он просидел в капкане четыре дня. Без воды и пищи. Капкан был особым, его нельзя было открыть без специального приспособления. Хоть парень обладал незаурядной силой, открыть капкан самостоятельно он не мог.

У Виллему перехватило дыхание:

– Как же он выбрался? Над ним, верно, сжалились и открыли капкан?

– Да нет. Все надеялись, что он там подохнет. Парень перегрыз себе ногу. Зато потом он отомстил!

Путешественники молча покинули дом.

Когда пришли на место, солнце уже скрылось за горной цепью. На лужайке было сыро.

– Тут, – крестьянин ковырнул землю носком. Доминик опустился на колени, шаря в высокой траве.

– Кажется, тут…

Виллему стала помогать Доминику очищать могилу от высокой травы… Отрыли полусгнивший крест. Осторожно очистили от земли. Крестьянин помогал им, сгорая от любопытства.

Ощупывая крест, Доминик наткнулся на надпись:

– Здесь когда-то было написано ее имя, – тихонько сказал мужчина.

Высоко подняв крест, попытался рассмотреть имя в лучах заходящего солнца:

– К сожалению, надпись прочесть невозможно.

– Дай-ка мне, – попросила Виллему.

Она осторожно провела рукой по полустершимся буквам. Постепенно, с большим трудом, прочитали надпись. Все буквы так и не разобрали, но имя прочитали.

Виллему и Доминик обменялись взглядами. Оба стояли бледные, ничего не понимающие.

– Милостивый Боже! Этого не может быть!

– Но…

– Я знаю имя отца, – прошептала она так тихо, что муж вряд ли услышал последние слова.

Они ехали к деревушке, где планировали остановиться на ночлег. Виллему плакала и никак не могла остановиться.

– Теперь ты понимаешь, что должна ему помочь, – продолжал Доминик.

– Ульвхедину? – жена шмыгнула носом. – Да, конечно. Это мой долг. Я должна.

– Больше не хочешь его уничтожить?

– Даже не говори об этом, Доминик. Как ты можешь. Я буду добра к нему.

Но муж не особенно поверил ее словам.