3

В бывшем охотничьем дворце в Мёрбю в Швеции царила суматоха. Доминик и Виллему должны были спешно отправиться в Норвегию.

Наверху, в спальне, Доминик сражался со шкафами и ворохами одежды, пытаясь найти подходящее для поездки платье. У Виллему был свой, весьма своеобразный метод: роясь в шкафу, она просто отбрасывала ненужные вещи на пол. Так что у ее горничной всегда была работа.

– Виллему, ты разбрасываешь у моих ног свое нижнее белье так, как другие бросают розы, – недовольно откоментировал Доминик.

– Яго что, намек? – головка Виллему на мгновенье показалась из-за комода в стиле Ренессанс.

– Ты на что-то жалуешься?

– Да нет же, что ты, – рассмеялась Виллему. – Доминик, ты не видел моих лучших перчаток?

– Не те ли, в которых ты работаешь в саду, вырывая сорняки из клумб?

– Ты что же, за дурочку меня считаешь! А впрочем, и вправду ведь. Дорогой, как ты думаешь, как пойдут дела?

– На грядках?

– Да нет же, с чудовищем, о котором пишет Никлас. Признаться, меня это все серьезно беспокоит.

– С чудовищем наверняка все в порядке. А вот что будет с нами…

– Ты долго будешь придираться к словам?

Доминик замолчал, ласково поглаживая ее лицо.

– Знаешь, я могу тебе сказать, что у меня очень сильно обострились чувства. Я могу рассказать, что делается в других местах. Как хорошо, что от Никласа пришло письмо, а то я бы просто с ума сходил – и знал бы, и не знал, что там происходит.

– Я знаю, что ты чувствуешь.

Он испуганно взглянул на нее:

– Ты так молодо выглядишь, Виллему. Совсем не изменилась. Просто непостижимо…

Виллему сразу посерьезнела:

– Верно. Я и сама это замечала. Твой отец говорит то же самое. Словно я остановилась в развитии.

– Нет, это неверно. Мыслишь ты по-взрослому. И ты очень сильная личность. У тебя волевой характер. И ты не похожа на этих придурковатых придворных дам. Они тебя боятся, Виллему. Боятся, что ты будешь пользоваться благосклонностью королевской четы.

– Я знаю. Хорошо будет подышать деревенским воздухом в Норвегии. Забыть весь этот дурацкий этикет. Нет, не подумай, Доминик, я не жалуюсь. Мне очень весело от их бесконечных интриг. Да и роскошь при дворе приводит в восхищение!

На губах у него промелькнула легкая отсутствующая улыбка. Он продолжил:

– А мне кажется, будто ты, твои силы, способности сберегаются для чего-то.

– Как раз для этого момента?

– Да. Похоже, что так.

Она набралась смелости и спросила:

– Доминик, в твоем поведении есть что-то пугающее. В твоих глазах…

Он глубоко вздохнул:

– Да. Ты права. Я и вправду боюсь.

– Ты чувствуешь близость смерти. Я права?

Он помедлил с ответом:

– Да. И я очень боюсь. Если б я мог оставить тебя дома, в безопасности…

– Забудь об этом. Немедленно, – резко произнесла она. – Ведь я точно так же замешана во все это, как и ты.

– К большому сожалению.

Раздался тактичный стук в дверь. Пришел мечтатель Микаел, отец Доминика:

– Я могу войти?

– Конечно же. Заходите, – пригласила Виллему.

Они оглядели комнату. В ней царил полнейший хаос. Виллему схватила в охапку все свое нижнее белье и запихала на одну из полок шкафа.

Вошел Микаел. Ему исполнилось шестьдесят, волосы побелели. На губах играла улыбка. Он принес огромные книги.

– Это все о Людях Льда. Как видите, не одна книга. Если б все напечатать, объем был бы меньше. Но это рукописная семейная хроника…

– Отец, мы будем обращаться с ними крайне осторожно, – с почтением произнес Доминик. – Было бы ужасно, если б они не сохранились.

Микаел кивнул, соглашаясь.

– Все готово к отъезду?

– Да. Выезжаем завтра рано утром. Виллему так привыкла к жизни при дворе, что настаивала на карете. Я проявил бессердечие, решив, что она поедет верхом. У нас нет времени разъезжать в каретах. А верхом она ездит хорошо.

– Что ж, а мы с юным Тенгелем будем помогать друг другу и ждать вашего возвращения, – произнес отец.

«Если нам удастся вернуться назад», – грустно подумала Виллему. А вслух сказала:

– Вот здорово. Хорошо знать, что вы в надежных руках.

– Я очень, очень переживаю, – вздохнул Микаел. – Мы знали, что вас ждет испытание, но даже не предполагали, что может грозить такая опасность. Ничего не понимаю! И откуда вы можете знать, что эта тварь тоже из рода Людей Льда?

– Этого никто точно не знает, – ответил Доминик, осторожно отодвигая ногой одну из кружевных рубашек Виллему. – Мы почти ничего не знаем. В Норвегии, должно быть, узнаем больше.

– Он не нападает на животных, – в раздумье заметила Виллему.

– Вполне естественно. Такого человека тянет к животным. С ними ему более комфортно. Похоже, что он ненавидит людей.

– Да. А еще ему нравится убивать, – продолжила Виллему.

Никто ей ничего не ответил. Доминик заговорил о другом:

– Насколько я понял из писем Никласа, это чудовище что-то ищет. Знает, куда ему примерно надо. А сейчас почему-то бесцельно бродит.

– Не нравится мне все это, – снова заговорил Микаел.

Виллему взглянула на него и понимающе кивнула:

– Вам, свекор, должно быть, многое знакомо в его поведении. – И печально улыбнулась. – Кто блуждал в бесплодных и одиноких поисках в Ливланде? Кто блуждал, не зная, где его дом?

– Именно. Те из Людей Льда, что оказались вдали от своих родственников, долго блуждают по свету. Ищут и не находят, – подтвердил Микаел.

– Поэтому вы думаете, что это один из нас?

– Боюсь, что так. Вспомни глаза, плечи. И его блуждания очень похожи на блуждания отверженных из рода Людей Льда.

– Но откуда он взялся?

– Вот и скажи. Может, какая другая ветвь нашего рода, о которой мы ничего не знаем. Виллему снова погрузилась в раздумья:

– Но раз мы избраны… Это значит, он опасен для всего рода.

– Думаю, да.

Все прислушались. Со двора доносились радостные детские голоса.

– Ты только посмотри, – улыбнулся Доминик. – Снова эти девчушки Оксенштерна пристают к Тенгелю. По-моему, они его просто боготворят.

– Хоть они ему порядком надоедают, он горд их вниманием, – заметил Микаел, наблюдая вместе со всеми за тем, как три девчушки в возрасте от шести до одиннадцати лет бегают за восемнадцатилетним пареньком. Они ухватились за него и тянули во все стороны. А он притворялся, что ничего не может с ними поделать, и послушно делал то, что от него требовали.

– Ну и плут же наш сынок, – улыбнулась Виллему. – И как это нас угораздило произвести на свет такое?

Она была так горда сыном!

– Нет, ты только посмотри! Каков сердцеед! И от кого он только унаследовал такие способности? Ты не знаешь?

– Понятия не имею, – доверительно шепнула Виллему.

Они с нежностью относились к своему сыну. А девчушки тем временем тянули парня к столу, уставленному пирогами и соками.

– Нехорошо, однако, что его всюду так любят. Ты ведь не разбивал сердца придворных дам. А, Доминик? Надеюсь, что это не так.

– Конечно, нет. Я всегда был сама добродетель. Всегда был верен своей матушке. Ведь так, отец?

– Да уж, твоя мать знала, что тебе нужно, – рассмеялся Микаел.

Виллему поежилась. Хоть Анетта всегда хорошо относилась к ней, она никогда не считала ее своей невесткой. И хотя внешне все было в порядке, отношения у них не ладились. Открытой конфронтации не было. Но эти маленькие уколы! Доминик их просто не замечал. Он считал, что Виллему прекрасно владеет собой. Ей-то должно было быть известно, что в глазах Анетты любая невестка будет плоха. А Виллему она считала не совсем пропащей. Когда Анетта в очередной раз стала жаловаться на боли в желудке, Виллему вздохнула свободнее. Наконец в доме наступил мир и покой.

Но тяжелее всего далась борьба за Тенгеля. Что бы не делала Виллему, все было неправильно. Бабушка Анетта только портила мальчика. Виллему ужасно боялась, что из ребенка вырастет настоящий шалопай и бездельник.

К счастью, так не случилось. Анетта умерла одиннадцать лет назад, и мальчику стало спокойнее жить. Да, он был несколько ленив и беззаботен, но, в общем-то, из него рос неплохой парень. Все устроится.

Вдруг Доминик схватил Микаела за руку.

– Что случилось? – одновременно спросили остальные.

– Отец, последи за ребенком. Я что-то вижу.

– Что ты видишь? – в растерянности спросили остальные, пристально глядя во двор.

– Нет-нет, не здесь. Я вижу дворец. Дворец в Стокгольме. Весь в огне.

– Что ты такое говоришь, мальчик мой? – воскликнул Микаел.

– Постарайся удержать его дома подольше, – попросил Доминик, страшно побледнев. – Я знаю, он уже начал служить при дворе пажом. Но сделай все, чтобы его перевели в другое место. В Рыцарский замок, куда угодно. Только не во дворец! Иначе мы никуда не уедем.

– Хорошо, я переведу мальчика в другое место. Но что ты имеешь в виду, когда говоришь, что ты видишь? – в изумлении спросил Микаел.

Виллему была удивлена не меньше:

– У тебя же никогда не было такой способности! Ты можешь предчувствовать, ощущать. Но не видеть!

Лицо Доминика помрачнело.

– В последнее время… На прошлой неделе ты спросила меня, где Тенгель. Я сказал, что он направляется домой. И вскоре он действительно пришел. Откуда же я мог знать, где он? Ведь я не видел его целый день! А когда отец, в который уже раз, потерял свою ручку – разве не я сказал, что она лежит у него в комнате на подоконнике!

– Да, – раздумчиво подтвердил Микаел. – Тогда мне тоже показалось это странным. – Ты считаешь, что твои способности обострились?

– Именно так. Поэтому отнеситесь серьезно к тому, что я сказал про Стокгольмский дворец. Пока к нему что-то приближается, события не будут развиваться быстро. Но ведь и мы с Виллему не знаем, когда вернемся.

– Как бы мне хотелось поехать с вами, – ответил Микаел.

– Тенгель тоже так говорит, – улыбнулся Доминик. – Ему так хочется поехать. Но мы очень рады, что вы остаетесь здесь.

– Ты видел смерть? – тихо спросила Виллему.

Он заколебался. Потом ответил:

– Да, я видел смерть. Но не знаю, за кем она приходила.

– Будем надеяться, что ты видел конец чудовища, – вставил Микаел.

– Может, и так. Но меня тревожит кое-что еще.

– Что же? – тут же спросила Виллему. Он встряхнул головой, отгоняя видения.

– Я все время вижу нас с тобой в погоне за чудовищем. Но меня не покидает чувство, словно нас четверо.

– Четверо? – повторила Виллему. – Но ведь это не так. Поедем только я, ты и Никлас. Точка.

– И все же с нами будет еще один. С кем мы еще не знакомы. Или, разве что, чуть-чуть.

– Очень странно, – ответила Виллему.

На следующее утро, не успело еще солнце подняться над горизонтом, Доминик с Виллему покинули Мёрбю. Микаел со своим юным внуком стояли на веранде.

Тяжело было на сердце у Микаела. Никто не знал, суждено ли им еще раз увидеться.

Виллему долго надоедала Доминику. Ей обязательно хотелось ехать в карете с эскортом. Доминик признал, что вовремя они покидают роскошную жизнь при дворе. Он же предпочитал ехать верхом, как обычно. Да к тому же он вряд ли смог бы защитить свою жену от разбойников на большой дороге. А ведь у них была главная цель – чудовище!

В предрассветном полумраке Виллему пристально наблюдала за своим мужем. Да, он остался, как был, королевским курьером, но старался совершать короткие непродолжительные поездки и побольше времени проводить с семьей. Он был так же прекрасен, как и раньше. Разве что стал более смелым и взрослым, разве что пошире в плечах. Да черты лица несколько огрубели. Он несколько постарел и выглядел так, как обычно выглядят люди в этом возрасте. Не то, что Виллему. Конечно, ей было уже не двадцать. Чтобы увидеть ее истинный возраст, надо было подойти как можно ближе. Она выглядела настолько молодо и свежо, что сама пугалась. Никак не больше двадцати восьми, говорили все. А ей на самом деле было уже тридцать девять!

Виллему радовалась поездке вместе с Домиником. Как в старые добрые времена. Но сейчас они путешествовали с большими удобствами. Спали не на земле, а останавливались на лучших постоялых дворах; наслаждались хорошей едой и питьем. Хотя зрелище было необычным – не так часто увидишь знать, путешествующую без слуг и горничных и почти без багажа. Доминик позаботился о том, чтобы взять в поездку как можно меньше. Чем меньше вещей, тем быстрее езда.

Дорога была каждая минута. Он ехал все быстрее и быстрее. Его словно гнал вперед безудержный страх.

Виллему старалась не думать о том, что ждет их впереди…

Доминик знал о будущем много больше жены:

– Сначала заедем домой, и возьмем Никласа. Потом…

– А ты знаешь, где сейчас чудовище?

Он заколебался:

– Оно кружится на одном месте. Когда подъедем поближе, я буду знать больше.

В тот вечер они планировали заночевать на постоялом дворе у озера Венерн. Но Доминик неожиданно передумал.

– Нет, – сказал он. – Мы туда не поедем.

– Почему?

– Не могу объяснить. Не лучше ли нам просто положиться на мою интуицию?

– Ну конечно. Однако до другого постоялого двора довольно далеко.

– Да. Но… нет, все во мне сопротивляется.

– Тогда поедем дальше. Но мне стало любопытно, что же может скрываться за стенами этого гостеприимного дома.

Он рассмеялся.

– Как это похоже на тебя! Ты словно хочешь неприятности на наши головы. Чтобы на нас кто-нибудь напал?

– Возможно. Но мы ведь не так хорошо одеты.

– Что ты говоришь, – смеялся он, поворачивая лошадей. – Для простого народа мы более чем хороши.

– Странно все это, Доминик. Люди Льда вовсе не знаменитый род. Но как же много из нашего рода заключили брак со стоящими выше их!

– Да, – поддразнил он. – Чем-то, мы привлекаем к себе знать. Но я думаю, причина тут проста – помнишь, Тенгель и Силье приютили в свое время малыша Дага Мейдена, дворянина.

– Угу. А его настоящая мать, Шарлота Мейден, представила наш род в самых высоких кругах.

– И мы должны быть благодарны за это. Когда видишь, как тяжело живется беднякам, их страшную нужду, чувствуешь себя в привилегированном положении.

– Верно.

– Но и для знати наступили тяжелые времена. Они теряют свои угодья и собственность. Так что я рад, что Его Величество так и не возвел нас с отцом в ранг дворян, как хотел. Мы занимаем некое промежуточное положение, и оно меня удовлетворяет больше всего.

– Проезжаем мимо, – решила Виллему.

Кто-то из них случайно вспомнил, что где-то здесь жили друзья. Там их тепло приняли. Хозяева рассказали, что постоялый двор пользуется дурной славой – слишком много состоятельных путешественников пропадало там без следа. А их вещи потом объявлялись тут и там.

Засыпая, Виллему заметила:

– Твои ощущения и впрямь стали более сильными, Доминик. Сегодня мы спаслись.

– А вокруг тебя, милая моя девочка, появилась аура. Приближается наше время.

– Наше время. Интересно, каково будет Никласу с нами? И что нам придется делать? Нас же выбрали наобум.

– О нет, – отвечал Доминик. Он пытался что-то разглядеть в туманном будущем. – Думаю, нам надо поспешить, – в глазах его отразился ужас.

В Гростенсхольме не спалось Ирмелин. Она лежала и смотрела в потолок. Рука ее крепко держала руку Никласа, ей не хотелось отпускать его.

Всем нашлось дело кроме нее. Ей оставалось только сидеть дома и бояться.

Сын Альв жил в основном у деда в Линде-аллее. В разгар страды он здесь не появлялся. В Гростенсхольме оставались только она с Никласом да Маттиас. Ну и, конечно же, слуги.

Она знала, что будущего боялись все, не только она. Калеб с Габриэллой никак не могли дождаться, когда же приедет их дорогая и любимая дочь из Швеции. Наконец-то Виллему приедет домой. Столько лет они не видели своего ангела!

Тут глаза ее непроизвольно раскрылись. Ей показалось, что кто-то пристально ее разглядывает.

Она огляделась. Комната была полна теней. Никлас забылся в тяжелом сне, повернувшись на другой бок. Окно…?

Нет, квадрат окна светлел как всегда. И потом, это второй этаж! Она, верно, совсем сошла с ума.

И потом она слышала, что это чудовище из преисподней куда-то исчезло. Все надеялись, что оно отправилось в свои родные места. Каждый прекрасно знал, где эти места.

Чудовище было надежно заперто на Ладегордшёен. Но, несмотря на вооруженную охрану с пушками – более сотни человек, что надежно сторожили мост на материк, монстр все же сбежал. В ночной тиши его никто не услышал и не увидел. Там, где он прошел, остались лежать мертвые тела охраны.

Чудовище исчезло. Словно его поглотила земля. Кое-кто даже облегченно вздохнул. А вдруг оно исчезло навсегда!

И потом – на утесе, там, на Ладегордшёен, нашли следы крови. Так что оно не было таким уж неуязвимым.

И все же Ирмелин была уверена, что за ней кто-то наблюдает. Она снова посмотрела на окно.

Вдали виднелись горы. Там обожал сидеть и смотреть на усадьбу Колгрим. Тогда он чувствовал себя властелином мира.

Но Ирмелин ничего не знала об этом. И она никогда не видела брата отца. Колгрим умер в четырнадцатилетнем возрасте.

Она поежилась. Было как-то не по себе. Горы вдруг показались ей враждебными. А ведь Ирмелин так нравился вид из окна спальни! Она долго смотрела на горы. Потом демонстративно отвернулась от окна, тесно прижалась к спине Никласа и попробовала уснуть. Постепенно неприятное ощущение прошло.

Чудовище стояло на горе и в темноте ночи разглядывало привлекшую его внимание усадьбу. Оно долго-долго смотрело на усадьбу. Непонятно почему. Что-то тянуло и манило. Но у монстра не было души, и потому он не понимал, что так влечет его к усадьбе.

Совсем недалеко отсюда располагалась еще одна усадьба. Но она не интересовала чудовище. А вон еще жилая постройка, что позади дома с высокой башенкой. Ноздри его трепетали от недовольства, ощущая запахи, идущие от дома с башенкой. Башня острой верхушкой словно упиралась в небо. Вид башни вызывал у чудовища чувство острой неприязни. Вон та усадьба, поближе к морю… С ней что-то связано. И с этими двумя усадьбами тоже.

Нужно ли ему что-то сделать с этой большой усадьбой, что к нему ближе всего? Разрушить ее, уничтожить всех тварей.

Нет. Еще рано. Сначала он должен…

А ведь он не знал, что должен.

Он зажал здоровой рукой плечо. Кровь не текла, но рана по-прежнему болела. Как и масса других ран на теле. Ему надо домой, залечивать раны.

Домой?..

А что это такое? У него никогда не было дома. Была только исходная точка.

Светало. Чудище было в замешательстве. Оно уже обошло всю округу, само не зная, чего ему надо. Спросить было некого. Его притягивали горы.

Может быть, горная долина? Почему он все время думает о горной долине? Он пришел из одной, побывал во многих других. Но нигде, нигде он не чувствовал себя дома.

Может, следовало вернуться обратно на исходную точку? И в самом деле, что ему делать тут, на равнине, среди озлобленных людей?

Раны сильно болели. Он открыл рот в беззвучном крике. Он чувствовал себя плохо, кровь стучала в висках, ослабли ноги.

Он должен! Должен!

Он еще никогда не чувствовал цель так близко – и все же, что-то было не так!

Ему надо не сюда, а в горную долину.

Но ему нужно было сначала побывать здесь. Зачем?

Что он тут стоит? Теряет время и ждет, пока силы совсем пропадут?

Днем во дворе усадьбы он увидел много народа. Люди ему не понравились. На ночь двери запирались. Чудовище уже пробовало прошлой ночью. Оно без труда могло разбить замок, но когда не знаешь, что искать… И потом повторилось бы все как всегда: на шум бы выбежали люди, и ему снова пришлось бы убивать их. А он уже устал.

И он удержался от соблазна. Что-то управляло им из глубины подсознания. Он никак не мог уловить суть, и это его ужасно раздражало.

На востоке разгоралась заря. Монстр зашипел на свет, верхняя губа приподнялась. Свет был ему ни к чему. Он так же хорошо видел в темноте, как и при свете.

Бросив последний взгляд на усадьбу, что казалось такой привлекательной, чудище отвернулось. И быстрыми шагами направилось на север. Снова через долину, что оно уже пересекало однажды, высоко в горы. Может, ответ на загадку все же там? И еще ему надо было в тиши и покое зализать свои раны.

Как раненый зверь ищет одиночества и укрытия при болезни, так и чудовище искало родную долину и расселину, где могло бы укрыться.