8

Видения исчезли.

– Прислонись к стене, – торопливо, пока чудовище не успело опомниться, приказал Никлас. И громко крикнул: – Капитан Отчаянный! Пошлите-ка к нам девушку с факелом! Нет-нет, пусть придет только она. Вас он мгновенно убьет.

Капитану, верно, не очень приятно было слышать, что какая-то девчонка может сделать больше, чем его отважные воины.

Свет луны был достаточно слаб. На небе был всего лишь полумесяц, на который то и дело набегали облака.

Эти трое понимали, что одни они вряд ли победили бы в этой борьбе. Не помогли бы ни видения, ни колдовское искусство. Встать на колени монстра заставила боль. Он даже не мог сидеть, сполз на сухую траву и вытянулся во всю длину.

– Как глаза? – боязливо спросила Виллему.

– Пошла к черту, – пробормотал он.

Она поводила рукой у него перед глазами. Он спокойно, без каких-либо трудностей, водил взглядом за ее ладонью. Смотрел он зло и подозрительно.

– О, Господи, – пробормотала она.

Ожидая, пока разведут огонь, они слушали завывания ветра, запутавшегося в короткой траве. Вместе с ночью пришел холод, и луна стала ярче светить на небе. Цвет луны менялся в зависимости от плотности и цвета проплывающих мимо облаков.

– Мы не хотим тебе ничего плохого, – снова повторил Никлас.

Существо только фыркнуло, покосившись при этом на Виллему. Про нее нельзя было сказать ничего хорошего.

– Позволь-ка мне посмотреть, чем ты там стреляешь, – попросил Доминик. – Нет, не оружие, его я уже выбросил. Ты пользуешься стрелами?

Чудище скорчило гримасу. Отвечать на подобные вопросы было ниже его достоинства. В то же время он был горд тем, что тоже кое-что умел. Кое-что, чего не могли они. Он вынул из кармана крошечные, толщиной с иглу, стрелы в берестяном футляре.

– Не прикасайся к ним, – предупредил Никлас Доминика. – Они отравлены?

– А ты как думаешь? – фыркнуло чудовище.

– Я не думаю, я спрашиваю, – спокойно ответил Никлас.

– Черт побери, естественно, они отравлены!

– Что ты говоришь! Как интересно! А откуда у тебя яд?

– Это тебя не касается.

– Кто научил тебя говорить? – неожиданно спросил Доминик. – Явно, что некультурный человек.

В ответ монстр только фыркнул. Никлас продолжил:

– В моей коллекции тоже есть отравленные стрелы. В коллекции Людей Льда. Надо иметь хорошие знания, чтобы смешать нужные травы и получить яд. Кто научил тебя?

– Колдунья. Ведьма одна.

– Из этой долины? – быстро отреагировала Виллему.

– Да. И что дальше?

Ханна? Могла ли его научить ведьма Ханна? Да нет, глупости. Она умерла лет сто назад!

Но кто он сам? Сколько он уже живет на этом свете? Может, он уже был во времена Ханны? Но о нем никогда никто не упоминал…

– А как ее зовут? Ту, кто научила тебя говорить?

– А черт ее знает! Да она уж давно померла. Я сам убил ее.

– Ни минуты не сомневаюсь. А вот и Элиса, – обрадовалась Виллему.

Факел осветил небо, постепенно приближаясь к вересковой пустоши. За ним тянулся шлейф дыма. Скоро показалось любопытное лицо Элисы.

– Ну как? – шепнула она, во все глаза уставясь на чудовище. – Здравствуй, меня зовут Элиса.

«Боже мой, – подумали все трое. – Да она совсем не боится! А ей казалось, что оно красиво! Но теперь она наверняка ужаснется».

Ничего подобного! Элиса очень встревожилась за состояние незнакомца и попросила у герра Никласа позволения помочь ему.

Что он думал о вновь пришедшей, было ясно всем. В его взгляде читалось недоверие и яд.

– Держи факел, Виллему, – скомандовал Никлас. – Но, ради Бога, не лишай нас волос.

Виллему старалась изо всех сил, но держать факел ровно было непросто. Все склонили головы над источающим злобу, легко возбудимым чудовищем.

– Ну-ка, подвиньтесь, – не вытерпел Никлас. – Теперь лучше. Откуда идет воспалительный процесс? Из какой раны?

Монстр вряд ли мог ответить на этот вопрос. Виллему пыталась как можно лучше рассмотреть его, но в неверном свете факела, постоянно отбрасывающим тени в разные стороны, трудно было что-либо рассмотреть. Волосы прилипли к коже. Он еле переносил боль. Вот и все, что она смогла заметить. Хоть что-то человеческое было ему не чуждо.

Осматривая одежду, Никлас заметил, что куртка из плотной кожи на одном плече была вся в запекшейся крови. Осторожно, стараясь не причинять боли, он отогнул кожу.

– О Господи, – только и сказал Никлас. – Ужасно. Принесите воды.

– Знаете, когда я шла сюда, то заметила небольшой ручеек, – поторопилась вставить Элиса. – Я могу принести воды в моей бутылке, все равно она пуста, воду я давно выпила.

– Отлично.

Чудовище исподлобья следило за работой Никласа. Голос его был полон боли:

– И это твое лекарское искусство? Промыть раны я могу и сам. Вода еще никогда никому не помогала.

– Не скажи, – добродушно заметил Никлас. – Сначала я должен осмотреть раны. А для этого их надо сначала промыть. А вот мыться ты не любишь. Или я не прав?

Чудовище, скорее всего, не поняло язвительность замечания.

Элиса бежала так, что вода выплескивалась из бутылки. Увидев рану, она воскликнула самым сострадательным в мире голосом:

– Ой, ведь тебе же, наверно, так больно!

Монстр только злобно зашипел.

Горы вокруг них казались огромными. Виллему это тяготило. А вообще она была взволнована, мрачна. Руки дрожали. Слишком тяжело давалась ей борьба с чудовищем. И слишком много удивительного пришлось увидеть за этот вечер.

«Жизнь в Мёрбю текла так размеренно. Я стала слишком избалована, забыла про мечты моей юности. Вон Элиса, например. Как естественно она себя ведет».

Да, ей не пришлось видеть и пережить то, что пережила Виллему. Элиса пережидала в безопасном месте.

– Сейчас будет жечь, – предупредил Никлас своего пациента. – Надеюсь, ты можешь немного потерпеть. Мне бы не хотелось, чтоб ты отомстил мне потом так, как ты привык.

Из глотки чудовища вырвалось несколько звуков. Их можно было расценить как предупреждение. До него дошел легкий сарказм лекаря.

Никлас решил больше не дразнить его.

Доминик подавал лекарства и бинт. Никлас осторожно промыл ужасную рану. Чудовище не издало ни звука, но во взгляде его ясно читалась ненависть, бессильная ярость, унижение оттого, что ему приходится лежать и быть зависимым от людей.

На всякий случай сундучок с лекарствами держали подальше от монстра. В данный момент он вряд ли был способен на какие-либо действия. Но все знали, что он очень хотел заполучить сундучок. А его действия трудно было предсказать. Даже Доминик не всегда мог следовать за его мыслями.

Все были напряжены до предела.

Потрескивал факел.

– Так, с этой раной мне больше нечего делать. Просто положим сюда мазь нашего рода. И рана очистится от всякой гадости. Есть у тебя еще раны?

– А ты как думал, – взорвался монстр, засучивая рукава. – Вот, вот и вот! И на колене!

– Это пулевое ранение, – констатировал Никлас, обрабатывая следующую рану.

– Они все такие.

– А мы их все и посмотрим.

На обработку ран ушло более часа.

Работать было не просто. Монстр все время ругался. И в любой момент мог распустить руки или ноги, так что его спасители отлетели бы далеко от этого места. Но силы были на исходе. Он был в полубессознательном состоянии. Спасители старались работать как можно быстрее. Раны были ужасны. Виллему часто отворачивалась, так как ей становилось нехорошо, особенно когда Никлас вскрывал гнойники.

Полумесяц совершил долгий путь, когда Элиса вдруг сказала:

– Герр Никлас.

– Да?

– Не знаю, стоит ли мне об этом говорить. По-моему, капитан Отчаянный задумал что-то нехорошее.

– Нехорошее?

– Я слышала, как он шептался со своими. Они договаривались «взять» вас, как только вы закончите свою работу.

Все переглянулись. Монстр огляделся вокруг.

– Ну что ж, – отвечал Никлас. – Во-первых, мы и не думали его «обезвреживать». Во-вторых, я не думаю, что капитан получит с нашей помощью ту честь и заслуги, на которые рассчитывает. Эту проблему мы решим позже. А тебя, каналья, никто не спрашивает, так что помолчи! Между прочим, ты от нас что-то скрываешь. Ни одна из обработанных ран не могла привести к горячке. А она мучает тебя уже не первый день. Я вижу это и по твоим горящим глазам, и по цвету кожи. Где еще ты ранен?

– Это тебя не касается.

– Ага, так ты знаешь, где ранен. Говори, дамы отойдут в сторонку, если ты так хочешь!

– Вон, – прошипел монстр.

– Наверняка, ступня, – подсказала Виллему.

– Заткнись, ты, проклятая баба, – зарычал он.

– Он, видно, может стоять только на одной ноге, – добавил Доминик.

– Ага, – кивнул Никлас. – Мне тоже казалось, что с его завернутой в тряпку ступней что-то не так. Давай посмотрю.

Монстр приподнялся и протянул руки к горлу Никласа. Виллему не знала, как это случилось, но ей очень хотелось спасти Никласа. Меж руками чудовища и горлом Никласа появился разряд. Оба вскрикнули, скорее от страха, чем от боли. Монстр еще не забыл, как ловко она его ослепила.

Во всяком случае, все поняли, что его странную ногу лучше не трогать.

– У него свой комплекс, – напряженно произнесла Виллему.

– Похоже на то. Да не будь же ты дураком, – пытался убедить чудовище Никлас. – Ты же не справишься сам! Мы только хотим тебе помочь.

– Как-нибудь обойдусь.

– Не обойдешься. Виллему выведи его ненадолго из строя!

Он снова зарычал:

– Уберите отсюда это сатанинское отродье! Убирайтесь вон! Все! Или я убью вас!

– Осторожно, – напомнил Доминик.

– Тебе же хуже. Попробуй, Виллему! Не делай ему ничего плохого. Только пусть уснет.

Доминик взял ее за руку. Он боялся за нее. Она не владела искусством гипноза. Если она посмотрит в глаза чудовищу, то вряд ли выиграет. Но надо попытаться. Вопрос в том, у кого воля крепче.

Еще пытаясь настроиться на борьбу, она поняла, что это бесполезно. Она не знала, с чего начать. А если она посмотрит ему в глаза, уснет сама.

Однако она не сказала «не могу». Вместо этого она спокойно произнесла:

– Думаю, не стоит принуждать его… – И продолжила, обращаясь к монстру: – Как хочешь. Мы не будем настаивать. Сейчас Никлас даст тебе укрепляющее. Пусть твоя нога заживет сама.

– Что дальше?

– А дальше мы оставим тебя. К сожалению, ты не хочешь пойти вместе с нами. Конечно, жаль. Но мы не бессердечны.

– Я старался, как мог, подлаживался под вас, – заорал монстр. – Я, не произнесший за многие годы ни одного слова! Я лежал спокойно, а вы делали со мной, что хотели. Чего тебе еще надо, чертова девка?!

– Я говорю, что ты волен, поступать, как тебе угодно, – спокойно сказала Виллему. Внутри у нее все пело. Монстр злился, что они раскусили его. Но он продолжал бороться за свою независимость.

Ему было нелегко. Ведь он не привык подчиняться чужой воле.

Элиса все время сидела подле него, стараясь внушить монстру, что он среди друзей. Он игнорировал ее.

А Никлас смешал напиток из трав. Монстр должен был испытывать жажду, так как выпил все большими глотками.

– Это не особенно вкусно. Зато помогает.

Он не добавил, кому помогает. Он прекрасно понял намерения Виллему.

Монстр скорчил ужасную рожу. Он грязно выругался. Никлас даже не умеет смешивать питье! И снова повалился на траву.

Все ждали. Виллему дрожала от холода в своем белом платье. Доминик набросил на плечи жены накидку. Она благодарно улыбнулась ему.

– И почему ты так непрактично оделась!

Виллему только покачала головой. Мужчины ничего не понимают в женской одежде! Что бы ни ожидало женщину, она всегда стремится одеться как можно лучше! Женщина должна быть уверена в себе. Может, это все поверхностно, внешне. Но очень помогает подавить внутреннюю неуверенность.

Ветер трепал траву и кусты, забирался во все щели. Маленькой Элисе так хотелось дотронуться до монстра, показать свое внимание, но она не смела. Она, было, попробовала, но получила сильный тумак.

Виллему плотнее закуталась в плащ. Ей не нравилось происходящее. Она была словно в полусне. Так хотелось ущипнуть себя за руку, удостовериться, что все это взаправду.

В глубине души она была уверена, что все происходящее – сон. Она бы не поверила, что могла стоять среди камней, бросая в чудовище огненные шары. Сила словно вытекла из нее. Она снова превратилась в обычного человека.

Хм, в почти обычного. Она ведь не раз слышала о странных существах, что могли многое.

И она гордилась тем, что принадлежала к кошачьеглазому племени Людей Льда.

Доминик не считал возможным расслабиться. Он отнюдь не думал, что они выполнили свое предназначение, и опасности больше нет. В его подсознании бился страх за своих близких. Он все еще чувствовал враждебность монстра. Тот думал, как бы ему освободиться, убежать. Он ненавидел их, когда они пришли сюда. А сейчас ненавидел еще больше! Ведь над ним насмехались, его унизили, растоптали… Особенно эта баба!

Доминик чувствовал глубокое отчаяние и унижение чудовища.

И вдруг все прошло! Он изучающе посмотрел на монстра.

Веки у него закрылись, черты лица стали спокойны. Снотворное Людей Льда подействовало!

– Долго он будет спать?

– Не очень, – отвечал Никлас. – Мы не можем долго оставаться тут. А если кровожадные кнехты узнают, что он усыплен, то нам всем несдобровать. Так что я дал ему совсем небольшую дозу. Он будет спать совсем недолго. Остается только молиться Богу, чтобы снотворное подействовало, как положено.

– Тогда поспешим, – предложил Доминик.

– Давайте не будем больше называть его тварью. Ведь он все же человек. Несмотря ни на что, – попросила Элиса.

– Будем надеяться, – прошептал Доминик.

Факел почти погас. От него валил густой дым. Виллему безуспешно пыталась поддержать огонь. Даже месяц утомился этой ночью и почти не светил. Звезд не было.

Виллему оглядела равнину. Это что, ее больная фантазия? Или что-то случилось с землей? Равнина, казалось, дышала болью. Словно едва видимые черные кнехты сторожили ворота в мир и покой.

«И почему дорога к миру, покою и чистоте должна проходить мимо черных, опоясанных мечами кнехтов?» – устало подумала она.

Поежившись, она попыталась отвлечься от черных мыслей. «Я так устала, я не могу больше думать. Сколько всего осело сегодня ночью в душе? Я буду считать все случившееся дурным сном. Ничего этого не было, ничего этого не было».

– Виллему, держи факел прямо!

Мужчины разворачивали тряпку на ноге монстра.

– Все в гное и крови. Лодыжка ужасно распухла! Впрочем, не только лодыжка. Вся нога!

Все напряглись! Если они увидят сейчас козлиное или коровье копыто… Это было бы чересчур.

Никлас снял последний слой бересты и кожи.

Наступила полная тишина.

– О, Господи! Боже мой! – простонала Виллему.

– Бедняга! – пробормотала Элиса.

Они озабоченно рассматривали его ногу. Видимо, с ней что-то случилось еще в детстве. Рана никогда не обрабатывалась, а после долгого перехода сильно воспалилась. И теперь ему грозило не только заражение крови, но и некроз.

Видимо, вся передняя часть ступни была отпилена очень грубой пилой, – другого объяснения придумать было невозможно.