"В забытой стране" - читать интересную книгу автора (Санкритьяян Рахул)

Глава XIV. МИТНИ-ХАПИ

Мы поплыли дальше, а народ стал постепенно расходиться по домам. Оглянувшись, я увидел, как ворота дворца раскрылись, из них выехала колесница и быстро понеслась на юг. Значит, сегодня же жители столицы, расположенной у подножия горы, будут извещены о том, что к ним по реке плывут Гор, Тот и Анубис, которые снова вернулись на землю, где они жили в те далекие времена, когда люди были неразумны и невежественны.

С каждым часом становилось все жарче. Я прятался от солнца, насколько это было возможно, но мои товарищи, которые стояли на самом солнцепеке, никак не могли скрыться от беспощадных лучей, а маски только усиливали их страдания. К тому же они были голодны и изнывали от жажды: в их положении нельзя было ни пить, ни есть.

Вскоре мы подплыли к огромному храму, расположенному на берегу реки, и решили в нем отдохнуть. Я направил лодку по каналу, ведущему прямо в храм, и мы вдруг очутились в огромном зале. Массивные колонны с рисунками и иероглифическими надписями поддерживали потолок. В глубине стояла статуя богини Исиды. На голове у нее было два рога, которые поддерживали солнце. Богиня сидела на высоком троне, положив руки на колени и опустив ноги на скамеечку. По-видимому, храм был выстроен в ее честь.

В храме никого не было, кроме жреца, да и тот, завидев нас, тотчас же обратился в бегство. На каменном полу лежали коврики, на которых, наверное, сидели во время богослужения. В разных местах стояли каменные и бронзовые скамеечки. В зал выходили двери множества небольших комнат, в которых мы нашли благовония, ароматические смолы, цветы, пищу и даже вино, которое древние египтяне изготовляли из винограда и фиников. Очевидно, все это было принесено в жертву богине Исиде.

Мои товарищи вошли в одну из комнат и с наслаждением принялись за еду. Я же вернулся в лодку. Мы рассчитывали немного отдохнуть и, ни с кем не встречаясь, незаметно уйти отсюда, но наши надежды не сбылись. Я услышал голоса людей, доносившиеся с южной стороны, а затем увидел, что по берегу приближается к нам большая процессия.

Впереди двигались жрецы с гладко выбритыми, как у меня, головами. За ними широким шагом шел высокий широкоплечий старик, державшийся, несмотря на свои годы, очень прямо. На нем были надеты своеобразный плащ, закрепленный у лба и спускавшийся чуть ли не до земли, и узкая набедренная повязка с золотой каймой. Через правое плечо была перекинута мордой вперед огромная львиная шкура. Судя по всему, он принадлежал к высшим слоям населения и одним лишь видом своим невольно вызывал к себе уважение.

Я, догадываясь, что это верховный жрец, немедля бросился к товарищам и велел как можно быстрее надеть свои маски.

— Сейчас вам предстоит встретиться с одним из влиятельнейших людей в этой стране, — объяснил я им, и мы вышли в зал.

Тот, кого я принял за верховного жреца, внимательно и удивленно разглядывал нашу «священную» лодку, которая по виду ничем не отличалась от обычных лодок. Но все находившиеся в этом храме пали ниц перед нами, и это, по-видимому, рассеяло сомнения жреца.

Набравшись смелости, я сказал, чтобы они встали.

Ко мне подошел верховный жрец. Я рассказал ему, кто мы такие, и расспросил о стране, потому что боги, как я объяснил ему, были здесь впервые. У меня отлегло от сердца, когда я увидел, что жрец понял меня. Что же касается меня самого, то я понимал его без всякого труда: в конце концов, я ведь неплохо знал древнеегипетский язык, изучению которого отдал столько лет своей жизни.

Жрец сказал, что его зовут Яхмос и что он верховный жрец этой страны и главный жрец храма бога солнца Ра. Потом он рассказал мне о царствующей ныне царице Серисис:

— Она прекрасна, как сама Исида, и высоко чтит бога Гора.

А Гор в это время стоял перед жрецом и делал вид, что слушает его, хотя на самом деле не понимал ни одного слова.

— Что привело вас сюда, в такую даль, из города? — спросил я жреца.

— Царица велела мне вчера прийти в этот храм, чтобы совершить богослужение в честь богини Исиды, — ответил он.

Потом Яхмос рассказал, что, увидев повелителя неба Гора, всезнающего Тота и бога загробного царства Анубиса, он понял, что свершилось чудо: боги заранее известили царицу о том, что они будут здесь, и именно этим, по-видимому, объясняется ее приказ.

С изумлением глядя на Гора, жрец спросил меня:

— А не скажут ли нам что-нибудь сами боги?

Я объяснил ему, что боги не разговаривают с простыми смертными и поручили мне говорить от их имени.

— Как вас звать? — спросил Яхмос.

Вопрос поверг меня в замешательство. Мы обсудили каждую мелочь, но совершенно упустили из виду мое имя. Наша оплошность могла бы обойтись нам дорого, если бы я, к счастью, не вспомнил имя известного древнеегипетского жреца.

— Тутмос, — ответил я.

Яхмос кивнул головой в знак одобрения.

— Куда же теперь держат путь великие боги? — спросил он.

— К царице, — сказал я и почувствовал, как у меня мороз пробежал по коже.

Этим ответом я сжег все мосты — теперь нам некуда было отступать. Перед нами был трудный, опасный путь, который требовал от нас смелости и выдержки.

Яхмос указал на лодку и спросил меня:

— Неужели боги плывут в такой простой лодке?

— А вы слышали когда-нибудь, чтобы Осирис плыл по священным водам Нила в золотой лодке? — быстро ответил я жрецу.

— Вы правы, Тутмос. Я как-то не подумал об этом.

Тогда я показал на богов и сказал:

— Боги желают плыть на юг по реке и хотят, чтобы в лодке никого не было, кроме них и меня.

Яхмос начал рассказывать мне о богатствах и красоте города Митни-Хапи, но я перебил его:

— Ну, если уж вам так хочется, то можете прислать за нами лодку и торжественно принять великих богов у у себя в городе. Я думаю, что боги согласятся перейти в вашу лодку… Но сейчас мы хотели бы побыть здесь одни. Когда же станет прохладно, мы снова двинемся в путь.

Жрец внимательно выслушал меня и обещал выслать лодку.

Я заметил, что ни Яхмос, ни другие жрецы не отваживаются смотреть на лица богов.

Но вот мы с Яхмосом закончили разговор, и он вместе со всеми поклонился богам и запел гимн, подхваченный остальными. Гимн был таким длинным, что мы никак не могли дождаться конца. Но вот пение окончилось, и жрецы, почтительно кланяясь нам, вышли из дворца. Мы были несказанно рады тому, что отделались от них, и снова прошли в комнату, которую заняли еще раньше.

Когда жара немного спала, мы снова отправились в путь. Сотни людей стояли на берегу реки, ожидая нас. Я и не предполагал, что здесь такое многочисленное население.

Почти все время мы видели слева от себя дорогу Сидящих Писцов. По-моему, во всей стране нет ничего более величественного, чем эта древняя дорога с немыми каменными статуями, которая связывала настоящее с прошлым.

Незадолго до наступления темноты мы заметили впереди свет. Оказалось, что к нам навстречу плыли лодки, в которых сидело несколько сот человек с яркими факелами в руках. Охваченные благоговением и восторгом, жители этой страны — серафийцы — пели так громко, что их было слышно чуть ли не за два километра. Насколько мне удалось разобрать, то был хвалебный гимн в честь трех богов.

Мы поравнялись с флотилией. В одной из лодок сидел мой друг Яхмос. Прежде всего он сообщил мне, что они привели для богов большую, празднично украшенную лодку, потом начал рассказывать:

— Как только я расстался с вами, я взял быструю колесницу и помчался в Митни-Хапи. Но царица уже знала о появлении богов и отправила меня обратно, чтобы я передал им следующие смиренные и кроткие слова ее: «Я покорная раба ваша. Если я повинна в чем-то дурном, простите меня, если же я совершила что-либо хорошее, не забудьте меня. Я всю жизнь готова служить вам, о великие боги Гор, Тот и Анубис! С тех пор, как я начала управлять государством, я денно и нощно забочусь о процветании и благополучии своих подданных и неустанно слежу за тем, чтобы они соблюдали все обряды, предписанные религией наших предков, и ни на минуту не забывали о богах, которые принесли фараонам славу, мощь и величие».

— Боги не гневаются ни на царицу, ни на кого-либо из ее подданных, — ответил я Яхмосу.

Я разговаривал со жрецом, а сам думал о том, как разрешить неожиданно возникший вопрос. Эту огромную лодку я не смогу вести один, и, кроме того, надо что-то придумать, чтобы незаметно перенести в нее вещи из нашей лодки. Конечно, ружья и патронташи ни о чем не скажут серафийцам, но, увидев их, они проявят законное любопытство: зачем могучим и всесильным богам понадобились эти вещи?

Я не мог ничего придумать. Необходимо было посоветоваться с Дхирендрой и Чаном, но я не мог разговаривать с ними в присутствии Яхмоса. Пришлось выходить из положения.

— Боги хотят говорить со мной, оставьте нас ненадолго одних.

Яхмос тотчас же повиновался. Я обратился к своим товарищам за советом. Господин Чан сразу же разрешил этот вопрос.

— Совершенно ясно, что нам, богам, не подобает что-либо делать самим, так как мы можем этим подорвать веру в себя. Люди не станут поклоняться Тоту, если увидят, что он трудится, как простой грузчик, — сказал Чан. — Кроме того, вы правы, профессор, — нам не следует показывать свои вещи: чем меньше они будут знать о нас, тем лучше. Взгляните на лодку, которую они привели. Она раз в пять больше нашей, и в середине ее выстроена каюта, закрытая с трех сторон, причем четвертую сторону тоже можно будет закрыть без особого труда.

Дхирендра не выдержал и прервал его:

— О, если бы мы пересели в нее, то смогли бы спокойно снять маски, а мне, глядишь, удалось бы к тому же выкурить сигару. Это было бы великолепно, Чан!.. Простите, что я перебил вас. Говорите, что вы надумали.

— Вы видите, — продолжал Чан, — к мачте привязано два каната. С их помощью тянут лодку. Если канаты подсунуть под эту нашу лодку, то несколько человек легко смогут поднять и поставить ее на большую.

— Чудесно! — воскликнул Дхандас. — Это отнимет всего несколько минут, и мы без всякого труда незаметно перетащим вещи в каюту.

Я подозвал Яхмоса и передал ему волю богов, а сами боги тем временем перешли в большую лодку. Люди, прибывшие с Яхмосом, конечно, испытывали страх перед богами, но выполнили все, что от них требовалось.

— Боги хотят, чтобы вы прислали гребцов, — опять обратился я к жрецу. — Но сейчас они нам не нужны: боги будут отдыхать всю ночь и только утром двинутся в путь.

По знаку Яхмоса вся флотилия быстро покинула нас. Мы перетащили вещи в каюту, сделали из них несколько узлов, обернули соломой и, крепко связав веревкой, аккуратно сложили вниз, под палубу. Мы утомились за день и только улеглись на полу каюты, как раздался дружный храп.

Древнеегипетские боги, подобно греческим и римским богам, обладали многочисленными человеческими свойствами. Как и все смертные, они не были совершенны, и поэтому даже таким богам, как Тот или Осирис, приходилось есть и спать, будто были они не боги, а простые крестьяне.

Проснулись мы довольно поздно, умылись у себя в каюте и с наслаждением отведали пищи, которую принесли нам в качестве подношения. Позавтракав, боги вышли из каюты и уселись на три красивых сиденья, сделанных в носовой части лодки. Наконец-то исполнилось то, о чем они не раз мечтали в душе, — им теперь не придется весь день стоять на ногах, как раньше.

Если первая часть пути далась нам без особого труда, то последняя прошла еще легче. Мы торжественно плыли в Митни-Хапи под приветственные крики населения. Слева от нас по-прежнему вилась дорога Сидящих Писцов, но гора, видневшаяся справа, постепенно становилась все ближе и ближе.

Вскоре мы обогнули гору и очутились в еще более красивой местности. Холмы, леса, поселки, деревни, храмы… Нам казалось, что это сон. Тысячи людей шли за нами по берегу. Впереди нас плыла лодка верховного жреца Яхмоса, а за нами тянулась целая флотилия лодок с певцами и музыкантами, и на протяжении всего пути они пели и играли для нас.

Корма нашей лодки была сделана в форме лотоса и слегка приподнята, нос представлял собой огромную баранью голову с длинными рогами, отогнутыми назад и закрученными вокруг возвышения, на котором стояли сиденья богов.

По-моему, лучше всех играл свою роль Дхандас. Он делал все значительно более серьезно, чем Дхирендра и Чан, и в том, как он поднимал руку, благословляя серафийцев, чувствовалось сознание своей силы и величия. Что же касается Дхирендры, то он постоянно жаловался, что его маска в виде шакальей головы очень тесна и ему тяжело дышать.

Боги сказали, что не могут больше сидеть на такой жаре. Я сообщил об этом Яхмосу, и он тут же прислал нам здоровенного негра с опахалом. Как мы узнали от жреца, этот. негр принадлежал к племени, которое серафийцы держали в рабстве.

Пробыв в пути еще день, мы наконец прибыли в Митни-Хапи. Как только я увидел этот необыкновенный город, я сразу же вспомнил Фивы. Дома из глины и необожженного кирпича, крытые пальмовыми листьями и соломой, сменились высокими каменными домами, между которыми были разбиты небольшие скверы с зеленой травой и низенькими деревцами. В центре города нас окружили храмы, дворцы и сады. Вокруг дворцов были возведены высокие стены с деревянными воротами, украшенными искусной резьбой. Из ворот торчали наружу бронзовые крючья и шипы.

То ли от всего увиденного, то ли от солнца и жары, но я вдруг почувствовал страшную усталость и пожалел о том, что нельзя отдохнуть.

Нашу лодку подвели к красивой каменной лестнице, ведущей от реки к дворцу. По обеим сторонам лестницы стояли стройные шеренги воинов, облаченных в ослепительно сверкавшие доспехи и вооруженных боевыми топорами и копьями; в левой руке воины держали заостренные кверху и обтянутые кожей щиты.

Из дворцовых ворот послышался барабанный бой.

Первым сошел на берег Яхмос, за ним я. Ворота раскрылись, и мы увидели чудесный сад. В нем росли низкие деревца и вились виноградные лозы.

По садовой дорожке медленно двигалась небольшая группа людей. Они не спеша стали спускаться по лестнице, чтобы, по-видимому, встретить и приветствовать нас в своем городе. По правде говоря, лишь двое из них привлекли к себе мое внимание.

Одним из этих двоих был высокий, широкоплечий мужчина в золотых доспехах. Мне сразу бросилось в глаза гордое и властное выражение его лица.

Другим человеком, привлекшим мое внимание, была женщина, которая шла впереди процессии. Расшитая золотом и украшенная драгоценными камнями одежда красиво облегала ее тело. На шее у женщины висели ожерелья, а на руках были надеты браслеты и кольца. Длинные вьющиеся черные волосы спускались на спину. Лоб был перевязан золотой ленточкой, а чуть повыше подняла свою голову из драгоценных камней змея, обвившаяся вокруг лба и предостерегающе раздувшая капюшон, посреди которого сверкал огромный бриллиант.

Глядя на нее, я вспомнил правдивые слова одного поэта:

Красоту не украсишь ничем:

Она ведь сама украшает!

Украшения меркли по сравнению с дивной, бесподобной красотой этой женщины. Она казалось живой Рамбхой или Шачи27. Взглянув на нее, я понял, что передо мной преемница фараонов, царица серафийцев Серисис.