"Рождение Венеры" - читать интересную книгу автора (Дюнан Сара)9Вернувшись к себе в комнату, я слышу, как эхом на каменной лестнице отдаются голоса отца и брата, долетающие снизу, из отцовского кабинета. Боль снова сводит мне живот – да так, что я едва не сгибаюсь пополам. Я подождала, когда спор стихнет, а потом снова прокралась в коридор, думая уж на этот-то раз добраться до материнского ларчика со снадобьями. Но оказывается, я – не единственная, кто на ногах, когда положено спать. По лестнице с изяществом раненого быка спускается Томмазо, явно стараясь не шуметь. Он так сосредоточенно силится ступать по воздуху, что натыкается прямо на меня – и с виноватым видом отскакивает. Значит, сейчас преимущество на моей стороне. – Алессандра! Матерь Божья, как ты меня напугала! – проговорил он отрывистым шепотом. – Что ты здесь делаешь? – Я услышала, как вы с отцом спорите, – не моргнув глазом солгала я. – Вы меня разбудили. А ты что здесь делаешь? Это ранним-то утром. – Я – Что сказал отец? – Ничего. – Он получал известия от Плаутиллы? – Нет, нет. От нее не приходило никаких вестей. – Так о чем же вы говорили? – Он только плотнее сжал губы. – Томмазо? – настаивала я, уже с легкой угрозой в голосе. – О чем ты разговаривал с отцом? Он холодно на меня поглядел – как бы давая понять, что прекрасно понимает, чем я ему угрожаю, и в то же время показывая, что он не очень-то и боится. – В городе беспорядки. – Что за беспорядки? Он помолчал. – Плохая новость… Ночная стража Санто Спирито обнаружила два тела. – Два тела? – Мужчину и женщину. Их убили. – Где? Он перевел дух. – Прямо в церкви. – В церкви! Что произошло? – Никто не знает. Их нашли сегодня утром. Под скамьями. У обоих перерезано горло. – Ах! Но это было еще не все. Я по глазам его видела. Господи, не знаю сама почему, но я вдруг вспомнила о той молодой женщине, чей труп объели собаки. – А что еще слышно? – Оба были раздеты догола. А ей кое-что запихнули в рот. – Он сказал это мрачным тоном, потом замолчал, как будто сказал этим достаточно. Я нахмурилась, показывая ему, что не понимаю. – Его член. Он понаблюдал за моим замешательством, потом недобро улыбнулся и положил руку себе на гульфик. – Теперь понимаешь? Тот, кто их убил, отрезал ему член и засунул его в рот женщине. – Ой! – Наверное, я закричала, как маленькая. – Боже, кто мог такое сотворить? Да еще в Санто Спирито! Но оба мы знали ответ. Это был тот же безумец, который искромсал тело той девушки в болоте за церковью Санта Кроче. – Вот о чем говорили на заседании, где был отец. Синьория и Совет Десяти постановили перенести тела. – Перенести? То есть… – Чтобы их нашли за чертой города. – И об этом отец говорил с тобой сегодня ночью? Томмазо кивнул. Но зачем отец это сделал? Если нужно сохранить в тайне столь ужасное дело, о нем не станешь никому рассказывать. Особенно юнцам вроде Томмазо, которые полжизни проводят на улице. Юнцам, которые, выходит, и сами серьезно рискуют, если не захотят переменить свое поведение… Все же боль в животе явно притупила мой ум. – Но… зачем их куда-то переносить? Ну, раз их там нашли, то почему… – Что с тобой, Алессандра? Ты по ночам глупеешь? – Он вздохнул. – Сама подумай. Осквернение святыни повлечет бунт. Он прав. В самом деле, начнется бунт. Всего несколько недель назад одного молодого человека застигли с поличным, когда тот откалывал кусочки от статуй в нишах снаружи старой церкви Орсанмикеле, и ему едва удалось спасти свою жизнь, когда толпа окружила его. Эрила говорила, что малый просто не в своем уме, но Савонарола, рассказав о святотатстве, взбудоражил весь город, и три дня спустя после короткого суда палач казнил того юношу – без пыток, но и без особых церемоний. Очередное кощунство даст Монаху в руки новое оружие. Как он говорил о Флоренции? «Когда городом правит диавол, похоть состоит при нем некоронованной соложницей, и вот зло умножается, доколе не водворятся всюду лишь мерзость и отчаяние». Мне сделалось так тошно и так страшно, что пришлось притворяться, будто я ничуточки не испугалась. – А знаешь, Томмазо, – сказала я со смешком, – есть на свете такие братья, которые на твоем месте оберегали бы своих младших сестренок от подобных рассказов. – А еще на свете есть такие сестренки, которые только и делают, что почитают своих старших братьев. – Да на что тебе такие, скажи-ка? – возразила я мягко. – Ты бы с ними от скуки помер. Мы глядим друг на друга, и мне впервые приходит в голову: а ведь мы могли бы дружить, если бы не оказались врагами. Он слегка повел плечами, потом двинулся вперед, намереваясь пройти мимо меня. – Но ты же не пойдешь сейчас на улицу? Зная о том, что случилось. Ведь там же опасно. Брат ничего не ответил. – Из-за этого вы с отцом и ссорились, да? Он запрещал тебе уходить? Он покачал головой: – У меня назначена встреча, Алессандра. Я должен идти. Я помолчала. – Кто бы она ни была, ты можешь подождать. Он посмотрел на меня сквозь полутьму, потом улыбнулся: – Ты ничего не понимаешь, сестричка. Даже если бы я мог подождать, Я положила руку ему на рукав. – Береги себя. Он чуть-чуть помедлил, а потом осторожно снял мою руку. Похоже, он собрался сказать мне что-то еще, а может, мне только померещилось. И вдруг он сделал шаг назад. – Господи, Алессандра, что с тобой? Ты поранилась? – Что? – Да погляди на себя – ты вся в крови. Я посмотрела вниз. Действительно, на сорочке спереди расплывалось свежее темное пятно. И вдруг я все поняла. Значит, это не боль Плаутиллы я ощущала, а свою собственную! Началось! Этого мига я боялась больше всего. Я почувствовала, что краснею от жгучего стыда. С горящим лицом, я обеими руками схватилась за свою ночную сорочку, смяв ткань с пятном, чтобы его не было видно. И одновременно ощутила, как горячая струя потекла по моей ляжке. Томмазо, разумеется, тоже обо всем догадался. Мне сделалось совсем дурно, когда я представила себе, что он скажет в отместку. Но он вместо этого сделал другое – чего я никогда не забуду. Он склонился ко мне и погладил по щеке. – Ну вот, – произнес он почти с нежностью. – Похоже, у нас теперь у обоих свои секреты. Спокойной ночи, сестренка. Он двинулся мимо меня вниз по лестнице, и я услышала, как за ним тихо закрылась дверь. Я пошла к себе и улеглась, чувствуя, как из меня вытекает кровь. |
||
|