"Что надеть для обольщения" - читать интересную книгу автора (Робинс Сари)

Глава 1

Лондон, Андерсен-Холл

Лето 1811 года

Прескотт Дивейн шел по тропинке к домику для гостей сиротского приюта Андерсен-Холл. Ярко светило солнце, беззаботно пели птицы, вокруг приятно пахло хвоей. Но молодой человек ничего этого не замечал. Увидев стоящего на крыльце лакея в ливрее фиолетового цвета с ярко-оранжевыми лацканами, он выругался себе под нос.

С тех пор как Прескотт спас из пожара маленькую сиротку Иви, ему приходилось буквально отбиваться от посетительниц. Дамы докучали ему, являясь с визитом в дом, где прошло его детство, – единственное пристанище, где он мог чувствовать себя относительно спокойно.

Но черт побери, ни одна из этих дамочек ничуть его не интересовала.

Горькая правда состояла в том, что он изменился. Начало этих изменений Прескотт заметил в себе еще одиннадцать месяцев назад. Это случилось на дне рождения его тогдашней любовницы Лилит, леди Уиллис. Празднество проходило в Гайд-парке. Именинница попросила Прескотта принести ей стакан лимонада, а когда он вернулся, то случайно услышал ее разговор с одной из подруг.

– Больше всего в Дивейне меня привлекают простота и незатейливость натуры, его близость к природе, – нараспев говорила Лилит. – Мне нравится, когда звериная часть его существа проявляется в постели, если ты понимаешь, о чем я.

Подруга понимающе хихикнула.

– Только беда в том, что его аппетиты не ограничиваются пределами спальни. Кто бы мог подумать, что он окажется таким гурманом? Этому сиротке низкого происхождения определенно нравится шампанское с икрой. Ест он за троих и с такой жадностью, как будто каждый кусок – последний. Хотя, я полагаю, эта грубость и неотесанность вполне естественны для…

Лилит не договорила: она увидела, что Прескотт уже здесь и все слышал. Леди Уиллис вспыхнула и опустила глаза. Но в остальном продолжала вести себя как ни в чем не бывало. И черт побери, Прескотт не нашел ничего лучшего, как тоже сделать вид, что ничего не случилось.

Он оставался на торжестве до самого конца, как всегда нося на лице маску вежливости и благодушия и стараясь не утратить своего неизменного обаяния. Хотя внутри у него все кипело. Одно дело – понимать, что он никогда не станет равным этим людям, другое – испытывать унижение, ощущая презрительное отношение к себе дам из высшего света, присутствующих на празднике. А он-то думал, что небезразличен Лилит! Как он заблуждался!

Весь остаток вечера Прескотт был погружен в грустные мысли. На память пришли даже незначительные мелочи, которые до этого ускользали от внимания. Презрение к его персоне и намеки на неблагородное происхождение, сквозившая в манерах окружающих неколебимая уверенность в том, что Прескотт здесь для того, чтобы служить, угождать и выполнять их прихоти.

После того злосчастного пикника он смотрел на все другими глазами. Тем не менее Прескотт по-прежнему продолжал появляться в обществе в качестве очаровательного сопровождающего светских дам. Но он стал более придирчив, выбирая, кого ему сопровождать в свете. И более избирательно относился к тем, с кем можно делить ложе. Казалось, Прескотту было трудно расстаться со своими привычками.

Но потом случилось большое несчастье: ушел из жизни директор детского приюта Данн – человек, которого Прескотт почитал, как отца. И с этого момента Прескотт стал совершенно другим. Он ощущал себя потерянным, убитым горем. Никогда раньше он не был так одинок, как сейчас. У него осталась только Кэт…

Но она поднялась наверх, удачно выйдя замуж.

Прескотт не мог больше оставаться распутным компаньоном светских дам – повесой, дамским угодником. Шумная толпа раздражала молодого человека. Он потерял вкус к изысканной еде. Откровенная призывная чувственность дам больше не манила его. В свои двадцать семь лет он чувствовал себя пресыщенным жизнью стариком.

Прескотт постарался отогнать невеселые мысли. Вот уже несколько недель он ходил как в воду опущенный. Сейчас он решил направить свой гнев вовне, на непрошеного гостя.

Даже не взяв на себя труд изобразить на лице безразличие, Прескотт, кивнув румяному лакею, торопливо поднялся по ступенькам крыльца.

Гневно сверкая глазами, он ворвался в домик для гостей.

На диване сидела незнакомая дама и самым возмутительным образом рылась в его бухгалтерской книге, из которой можно было узнать о новом рискованном предприятии, благодаря которому – если все получится – Прескотту не придется больше исполнять унизительную роль дамского угодника.

– Ах! – Увидев его, незнакомка вскочила с места как ужаленная. Бухгалтерская книга с грохотом упала с ее колен на пол. – Прошу прощения! Я вовсе не собиралась шпионить и совать нос в чужие дела! Я просто сидела на диване и ждала вас, но тут… э-э… Мне надоело сидеть на одном месте, я поднялась и взяла… э-э… первое, что мне попалось на глаза… Знаю, это нехорошо… Но понимаете, я не собиралась этого делать! Я просто… просто… Мне правда очень жаль! Извините меня!

Судя по гладкой, без единой морщинки коже, даме скорее всего недавно минуло двадцать лет. Ее можно было бы, пожалуй, назвать хорошенькой, если бы не чересчур строгая прическа, которая ей совсем не шла. Да и прямой большой нос был довольно тяжеловат для ее худого лица.

Зато глаза были замечательные – такие темные и блестящие, что они казались почти черными. В них светился живой острый ум. Когда Прескотт посмотрел в эти восхитительные глаза, его сердце учащенно забилось – он сам не знал почему.

Интересно, много ли дамочка успела прочесть в его бухгалтерской книге? Что ей удалось выведать? К коммерции и любой профессиональной деятельности люди из высшего общества относились с изрядной долей презрения. Вряд ли эта женщина станет мешать его начинанию. Так почему же в таком случае для него важно, что ей удалось узнать? Да потому, что он вложил в это дело все свои сбережения, до последнего пенни.

Дама наклонилась, подняла с пола бухгалтерскую книгу и протянула ее Прескотту.

– Прошу извинить меня, мистер Дивейн. Я не имела права раскрывать эту книгу. Я не успела там прочесть ни слова. Стоило мне ее открыть, как в тот же миг вы вошли.

Голос незнакомки звучал взволнованно. От смущения ее бледные щеки покрылись румянцем. А в ее бархатных темных глазах Прескотт видел искреннее раскаяние. Но он, как никто другой, знал, что внешность обманчива.

Не выказывая никаких признаков тревоги, Прескотт изобразил на лице равнодушие, гордо вскинул голову и подошел к барышне, собираясь забрать у нее бухгалтерскую книгу. Он давно уже усвоил важное правило – всегда и везде скрывать свою уязвимость: хищников высшего света запах чужой крови неудержимо притягивал.

– Ах, Боже мой! Простите! Ваши руки… Я же слышала, что, спасая девочку из огня, вы получили ожоги. – Дама поспешно подошла к столу и положила на него бухгалтерскую книгу. – Наверное, под перчатками вы скрываете свои перебинтованные руки?

Он гневно сверкнул глазами, но не удостоил незнакомку ответом.

Она нахмурилась:

– Как я понимаю, я все перепутала. А я так надеялась, что наше знакомство состоится при благоприятных обстоятельствах.

– Наше знакомство не состоялось, – резко произнес Прескотт, даже не пытаясь скрыть досаду и раздражение.

– Разумеется. Ведь мы с вами не были друг другу представ…

– …из чего следует, что, оставаясь со мной наедине, вы ведете себя неподобающе. – Прескотт отступил на несколько шагов от незваной гостьи и показал ей на входную дверь. – А теперь попрошу вас удалиться.

Дама недоуменно захлопала ресницами.

– Но вы даже не выслушали меня…

– Я никого не принимаю.

– Но леди Помфри приезжала сюда и встречалась с вами. И миссис Брайт тоже. А так же миссис Хеймаркет…

Что? Она за ним шпионила? Ну и пусть. Какая разница? Прескотт снова указал рукой на дверь.

– Больше, – сказал Прескотт, делая ударение на этом слове, – я никого не принимаю.

У незнакомки было такое лицо, словно она не сразу поняла, о чем он говорит. Последовала пауза, показавшаяся ему раздражающе долгой. После этого гостья гордо вскинула голову:

– Скажите, это все потому, что я недостаточно хороша собой?

– Да, поэтому, – равнодушно ответил он. – Как вам нравится, так и считайте. Но соблаговолите оставить меня. Ступайте же!

Молодая женщина застыла на месте, уподобившись фарфоровой кукле из коллекции леди Помфри. Единственным признаком того, что она живая, был странный блеск в ее темных глазах.

Только в этот момент Прескотт понял, какую оплошность он допустил. О Господи! Он не настолько жесток, чтобы намеренно наносить удар по женскому самолюбию. Он просто хотел, чтобы незнакомка поскорее ушла. А теперь придется утешать рыдающую даму. Час от часу не легче!

– Должна вам признаться, – едва слышно проговорила женщина дрожащим голосом, – что вы совсем не такой, каким я вас представляла.

– Нет, ну что вы! На самом деле я гораздо хуже, – пробурчал Прескотт, лихорадочно соображая, как бы поскорее из всего этого выпутаться. Он рассеянно запустил пальцы в свою шевелюру, но его остановила пронизывающая боль в руке. Из-за ожогов ему придется отказаться от некоторых своих привычек. – Послушайте, я имел в виду совсем не то, что вы подумали, – наконец сказал он довольно неуверенно.

Молодая дама грустно улыбнулась в ответ:

– Не стоит извиняться, мистер Дивейн. Сама знаю, что я не красавица. Тут уж ничего не поделаешь.

Прескотт старался сообразить, имеет ли смысл это оспаривать. Разумеется, с ее немодными черными как смоль волосами и темными глазами, эта женщина едва ли могла называться «прекрасной английской розой». К тому же она слишком худая, что тоже не соответствовало современным канонам красоты. Конечно, крупные черты лица можно было бы смягчить, сделав другую прическу, с ниспадающими на лицо крупными локонами. Но все же исключительной красотой эта дама не отличалась.

Хотя…

– Вы поверили бы мне, если бы я сказал вам, что это не так? – осторожно спросил Прескотт, понимая, что для женщины, которая считает, что ее могут отвергнуть из-за того, как она выглядит, внешность наверняка имеет большое значение.

Одно долгое мгновение незнакомка молча смотрела на Прескотта, как бы изучая его и о чем-то размышляя.

– Нет. И я бы предпочла, чтобы вы были честны со мной и впредь, во всех наших с вами делах.

Прескотт стиснул зубы. Хотя его обрадовало, что женщина не потеряла присутствия духа, это вовсе не означало, что он собирается ей уступать во всем.

– Послушайте, мадам, возможно, я не столь проницателен и не слишком разбираюсь в этих вопросах, но…

– Ах, неужели? – Она скрестила руки на груди и игриво приподняла бровь. – Еще мгновение – и я бы подумала, что передо мной сам генеральный прокурор Дагвуд.

Когда дама иронично сравнила его с самым честолюбивым человеком в правительстве, Прескотт с трудом сдержал улыбку. Мысленно похвалив ее за остроумие, он сделал над собой усилие и сурово насупил брови.

– Как бы там ни было, я хочу, чтобы вы ушли.

Незнакомка гордо расправила плечи и подняла острый подбородок, упрямо сжав розовые губки. Ее взгляд выражал решимость и непреклонность. Она снова подошла к дивану и села. Она сидела, неестественно прямо держа спину и скрестив руки на груди.

– Мне рано уходить, мистер Дивейн. Я еще не завершила то, за чем пришла.

Прескотт удивленно заморгал, огорошенный прямотой незнакомки.

– Это мой дом.

«По крайней мере, до тех пор, пока Кэт и ее муж не вернутся из свадебного путешествия», – подумал он.

– В таком случае будьте так добры, постарайтесь притвориться гостеприимным.

Осторожно, чтобы не потревожить раны, Прескотт тоже скрестил руки на груди, пытаясь определить, кто она – сумасшедшая или просто избалованная нахалка.

– Вы, конечно, можете силой вынести меня отсюда, но предупреждаю: я буду пинаться, брыкаться и визжать.

Метнув на упрямицу гневный взгляд, Прескотт понял, что если бы он действительно попытался так с ней поступить, вне всяких сомнений, она подняла бы шум.

– Не мечите в меня громы и молнии и не мерьте оценивающим взглядом, как будто собираетесь продавать на рынке, – нахмурясь, выговаривала ему настойчивая барышня. – Мы оба знаем, что вы никогда не совершите ничего грубого и не поведете себя не по-джентльменски.

– Это почему же? Я не дворянин!

– Да, но у вас есть принципы!

Она произнесла это с такой уверенностью, что Прескотт не нашел что ответить. Кто же эта женщина, ставящая его в тупик? И какого черта ей надо от него?

В ее поведении и словах не было требовательной мольбы или демонстрации эмоций, столь обычных для дам, которые проявляли к нему интерес. В ее голосе не слышалось ни намека на вкрадчивую многозначительность и амурный подтекст. Женщина вела себя деловито, а изъяснялась с подкупающей прямотой и откровенностью.

На самом деле она очень сильно отличалась от большинства знакомых ему дам. Взять хотя бы ее платье. Прекрасно скроенное, из дорогой ткани, тем не менее оно было строгим и неброским, более подходящим для степенной квакерши, нежели для элегантной светской дамы.

Большинство особ женского пола, с которыми Прескотт общался, одевались в струящиеся шелка, украшенные оборочками, бантиками и рюшами. Что касалось незнакомки, на ее скромном коричневом платье не было ни намека на все эти женские штучки.

Под стать одежде, выражение лица его неожиданной гостьи было спокойным и сдержанным. Как будто все природные проявления необузданности характера давным-давно были укрощены и подавлены. Она напоминала ему школьную учительницу, которая добросовестно смотрела за детьми, не понимая свойственной им живости и не разделяя их веселья.

Однако то, как женщина себя вела, выдавало присущую ей силу духа, целеустремленность и уверенность в себе.

Прескотт почувствовал, как что-то шевельнулось в его душе. Незваная гостья возбудила его любопытство, которое он уже давно ни к кому и ни к чему не испытывал. Он раздраженно отмахнулся от этих мыслей, зная наперед, что, несмотря на все видимые отличия от остальных женщин, в конце концов она поведет себя как любая другая светская дама – постарается использовать его для своих целей, а потом выбросит, как ненужную вещь. Есть один верный и простой способ, чтобы в этом убедиться.

– Что вам от меня нужно? – прямо спросил Прескотт.

– В данный момент – чтобы вы выслушали меня.

– Выслушал – и все? Больше вам ничего от меня не нужно? – с иронией в голосе спросил он.

Бледные щеки незнакомки покрылись пятнами.

– Не говорите со мной в подобном тоне.

– Я только хотел предоставить вам благоприятную возможность изложить наконец то самое дело, из-за которого вы пришли и упорно не желаете уходить. – Прескотт проговорил это, не скрывая своего раздражения. Его терпение было на исходе. – Вы явились, надеясь нанять меня в качестве сопровождающего?

Ее глаза сверкнули. Женщина пришла в замешательство из-за того, что Прескотт потребовал от нее прямого ответа и тем самым расстроил ее планы. Ну что ж, это даже к лучшему!

Она еще выше подняла голову.

– Да. Но все не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Прескотт с удивлением обнаружил, что разочарован ее ответом. С чего бы это? Разве он мог ожидать чего-то другого? Ради Бога, да кто он такой? Презренный мальчик по вызову, постоянный спутник замужних дам. И он не заслужи вает ничего другого. Да, он был таким! Но все это осталось в прошлом, напомнил он себе. Теперь все будет по-другому. Та часть его жизни благополучно завершена.

– Меня это не интересует, – сказал Прескотт и, видя, что женщина хочет возразить, поднял руку, останавливая ее. – И ваша внешность здесь совершенно ни при чем. Попроси меня сейчас об этом хоть сама Венера Милосская – мой ответ был бы тем же самым.

– Но это будет больше, чем просто договоренность. У меня особый случай. Вы нужны мне для особых целей. И то, что я вам предлагаю, – нечто необычное.

Прескотт рассмеялся. Он понимал: то, что он скажет, возможно, прозвучит жестоко. Но его это не слишком заботило.

– Каждая женщина считает себя особенной, ни на кого не похожей. Думает, что ее предложение – бесценный дар, достойный королей. – Прескотт скрестил руки на груди и отвел глаза. – Кроме того, я не сплю с женщинами за вознаграждение. И не имеет значения, насколько уникально то, что вы мне предлагаете.

Сжимая кулаки, дама поднялась с дивана.

– Я очень нуждаюсь в ваших услугах, мистер Дивейн. Это правда. Но я не хочу, чтобы вы со мной спали. Даже мысли такой не должно у вас возникать.

– Так о чем же тогда идет речь? Вы просто хотите заставить вашего мужа ревновать? – Прескотт отрицательно покачал головой: – Не-ет! Даже слышать ничего не хочу об этом!

– Послушайте, каково бы вам было, если бы я решила воспользоваться сведениями из этой бухгалтерской книги, – женщина показала на стол, – в своих целях?

Прескотт с гневом посмотрел на незнакомку. Она округлила глаза, опасаясь, что он неправильно ее понял, и стала сбивчиво объяснять:

– Ну что вы, право… Я не способна на такую низость! У меня и в мыслях не было… Я даже толком не поняла бы, что там написано!

– В таком случае почему вы об этом упомянули? – процедил он сквозь зубы, с трудом держа себя в руках.

– Ну… Мне показалось, что вам не хотелось, чтобы я что-то узнала из этих счетов. И еще… – она начала нервно кусать губы, – потому что… меня кто-то шантажирует! И чтобы остановить этого негодяя, мне необходима ваша помощь!