"Государь" - читать интересную книгу автора (Браун Саймон)

ГЛАВА 35

Линан прибыл на окраину Кендры к середине утра. С его наблюдательного пункта на хребте Эбриус все выглядело до нелепости мирным. Город лежал на пологом склоне, словно сложное стеганое одеяло, спускаясь от подножья хребта к морю. Солнце сверкало, отражаясь от воды, а в небе кружили пустельги и чайки. Затем он заметил, какой пустынной казалась местность. За исключением одного-двух рыбацких судов и «купца» в сухом доке, не наблюдалось никаких кораблей, и все улицы практически пустовали. То тут, то там шмыгали фигурки, ныряя из одного дверного проема в другой. Складывалось впечатление, что весь город обезлюдел из-за страшного мора.

«Вот так меня и назовут, – сказал он себе. – Линаном Мором, а никак не Линаном Завоевателем. И не Линаном-королем».

– Арива еще узнает, – произнес он вслух, и повернулся к Эйджеру. – Думал ли ты, дружище, во время нашего бегства отсюда, что мы вернемся, приведя с собой армию.

– В то время я думал, что мы отправляемся в изгнание навсегда. – Эйджер пожал плечами. – По правде говоря, я не думал, что мы вообще когда-нибудь вернемся, с армией или без.

– Этот город построен без расчета на осаду.

– Да. Укреплено лишь подножие хребта. Стоит миновать эти укрепления – и для нас открыт даже дворец. Кендра всегда полагалась на то, что провинции заслонят ее от любого нападения; ну и на мощь своего флота.

– Я это изменю, – пообещал Линан. – Сделаю этот город неприступным.

Эйджер искоса взглянул на Линана.

– Неприступным для кого? Коль скоро ты возьмешь Кендру, все королевство будет твоим. Северные провинции, которые с наибольшей вероятностью могли тебе воспротивиться, – Хьюм и Чандра – ныне в твоих руках, а прошлой ночью мы узнали от присланного Эйноном вестника, что Аман – единственная провинция на юге, которая могла бы восстать, – захвачена для тебя. Даже Хаксус, традиционный враг королевства, и тот в твоих руках.

– Если я смог сделать все это, сможет и другой, – отозвался Линан.

Он выпрямился в седле и коснулся ладонью бока. Рана была очищена и плотно перевязана, но все еще пульсировала болью. У четтов имелись лекарства, способные облегчить боль, но они притупляли чувства, а сегодня он не мог себе этого позволить. Он кивнул на стену, расположенную вниз по склону; на всем ее протяжении виднелись шикарно одетые солдаты в сверкающих на солнце латах.

– Королевская гвардия. Самые лучшие войска в Тиире.

– Я сам когда-то так думал. – Эйджер фыркнул. – До нашего изгнания я какое-то время даже обучал их. Но теперь я повоевал бок о бок с четтами и увидел, на что они способны при недолгом обучении бою в сомкнутом строю и с коротким мечом в руках. Королевская гвардия нас не остановит.

– Я бы не хотел, чтобы город слишком пострадал при штурме, – сказал Линан.

Эйджер не ответил.

– Я не хочу, чтобы его жители ненавидели меня.

– Они возненавидят тебя, как только ты нападешь на их город, – сказал Эйджер. – Не отнимайте его у четтов, ваше величество. Они проделали ради этого долгий путь. Дай им день. После этого можешь их отозвать. Но дай им день.

Линан с трудом сглотнул.

– Хотел бы я знать, имеют ли жители Кендры хоть какое-то представление о том, что с ними произойдет.

– Им кажется, что да – но за исключением ветеранов Невольничьей войны никто в этом городе не видел битву вблизи.

К ним присоединилась Коригана.

– Ваша армия на месте, ваше величество, – официально доложила она.

– Тогда начнем спуск.

Арива стояла на южной галерее. Отсюда она не могла разглядеть хребет Эбриус и трепещущие на ветру стяги армии своего брата. Ей представлялось непристойным, что на его флаге изображен Ключ Единения. Перед ней раскинулся ее прекрасный город, священная Кендра, столица королевства, которое оказалось скорее мечтой, чем действительностью. Арива попыталась накрепко запечатлеть этот вид в памяти, впечатать его в свой мозг, дабы ни на миг не забывать, за что сражается – что бы ни случилось с ней в последующие несколько часов.

«Борьба идет не между мной и Линаном. Это борьба между порядком и хаосом, между цивилизацией и варварством, между естественным порядком наследования и узурпацией в угоду честолюбию». С неимоверной грустью она поняла, что независимо от того, был бы убит Берейма или нет, Линан неизбежно стал бы врагом Гренда-Лира. Она задавалась вопросом, не видела ли этого и ее мать; наверное, она и дала ему Ключ Единения в тщетной надежде, что тот покажет ему, чего все лишатся в гражданской войне.

Позади нее вежливо кашлянули.

– Олио.

– Сестра. В своих доспехах ты выглядишь ужасно грозной.

Она повернулась к нему.

– А ты в военном снаряжении выглядишь странно.

– Я и чувствую себя странно. По-моему, я слишком тощ для этого нагрудника…

– Нет, я хотела сказать, что ты предназначен судьбой для иных дел. Ашарна проявила огромную дальновидность, дав тебе Ключ Сердца. Где он, кстати?

Олио постучал себя по нагруднику.

– Под ним. Носить его поверх доспехов показалось мне неправильным.

Взяв брата под руку, Арива покинула южную галерею. На ходу они прислушивались к непривычному позвякиванию своих доспехов в гулких пустых коридорах.

– Я сожалею об Оркиде, – сказал Олио и почувствовал, как рука сестры сжала его руку. – Я знаю, как вы с ним были близки. Подумать только – Деджанус убил его. Я знал об их вражде, но был уверен, что одно время они дружили. А тебе пришлось, спасая собственную жизнь, убить Деджануса! Похоже, весь мир перевернулся.

– Лазареты готовы? – спросила она, меняя тему. – Боюсь, они нам скоро понадобятся.

– Два подготовлены и снабжены всем необходимым.

Они вышли во двор. Там их ожидали рыцари Двадцати Домов – некоторые верхом, но большей частью пешие: в уличных боях за город от кавалерии будет мало проку; только это и давало им надежду устоять против четтов, которые традиционно сражались верхом. Среди рыцарей находились герцог Холо Амптра, его сын Гален и королева Чариона. Арива почувствовала укол ревности из-за того, что их доспехи выглядели столь явно потускневшими и иссеченными в сражениях, тогда как ее латы сияли, словно новенькая монета.

– Ваше величество! – низко кланяясь, приветствовал ее герцог Амптра.

– Дорогой дядя, Двадцать Домов превзошли себя.

– Мы всегда готовы служить трону, – ответствовал он.

«Да, но не обязательно монарху, – мысленно усмехнулась Арива, прекрасно понимая, в чем отличие. – Но какая теперь разница? – спросила она себя и подумала о готовой напасть на них армии. – Никакой. Совершенно никакой».

Через глазные ворота вошел Эдейтор Фэнхоу, неплохо неся свой вес, хотя и пыхтя. Он поклонился Ариве, поздоровался с Олио кивком и полуулыбкой.

Выглядел он сильно приунывшим.

– Сожалею, ваше величество. Все наши чары с легкостью развеяны контрчарами магов, состоящих при армии Линана.

– Должно быть, это четты, – предположила Чариона.

– Откуда у них такие возможности? – спросил Эдейтор. Вопрос был риторическим, и отвечать на него никто не стал. – У них же нет официальной организации для контроля и применения магии. Я могу лишь предположить, что они используют магов из Хаксуса, хотя никто из нас совершенно не представлял, что они так могущественны.

– Значит, будем полагаться на свою силу и смелость, – промолвил герцог Амптра, но таким приглушенным голосом, который чуть ли не предполагал, что силы и смелости вряд ли будет достаточно.

– Ваши рыцари понадобятся мне как резерв, – сказала герцогу Арива. – Сохраните немного верховых в качестве летучей колонны.

Она направилась к воротам.

– Куда ты, сестра? – спросил Олио.

Она удивленно посмотрела на него.

– На стену, конечно. Мое место рядом с моим народом.

– Ваше величество, вы не можете так поступить! – возразил потрясенный Гален.

– А почему бы и нет? – ледяным тоном осведомилась Арива.

– Вы наша предводительница, – объяснил он. – Вы не можете позволить себе такой роскоши, как рисковать своей жизнью на передовой. Вы должны остаться здесь и командовать.

– Чем командовать? Какой мне, по-вашему, отдать приказ? Мы удержим врага на стене или потеряем город.

С этим было не поспорить. Гален с Чарионой переглянулись и одновременно кивнули.

– Тогда мы идем с вами, – заявила Чариона. – Если стена достаточно хороша для одной королевы, она выдержит и честь служить опорой двум.

– А куда Чариона, туда и я, – в свою очередь заявил Гален.

Арива улыбнулась им.

– Отлично.

– И я! – выкрикнул Олио. – Не исключайте и меня!

– Ты обладатель Ключа Исцеления, брат, – напомнила ему Арива. – И если я паду, ты должен будешь принять командование. Твое место здесь, где ты можешь принести наибольшую пользу.

– Но…

– Нет, Олио! – резко оборвала его Арива. – Это приказ. – Она подошла к нему и прошептала на ухо: – Пожалуйста, братик, подчинись мне в этом.

Олио с трудом сглотнул. Когда Арива отпустила его, он выпрямился и кивнул.

– Я подчинюсь вам во всем, ваше величество.

– Ты всегда был моей силой, – сказала она. – Зная, что ты здесь, мне будет легче перенести то, что грядет.

Коннетабль Арад почти закончил инспекцию стены. Все увиденное им доказывало, что королевские гвардейцы твердо решили выполнить свой долг. В своих голубых мундирах они выглядели великолепно, хотя всевозможные галуны, плащи и парадные шлемы были отброшены прочь, замененные хорошими, прочными шлемами-горшками, круглыми щитами и нагрудниками. Вооруженные копьями, дротиками и мечами, они были готовы ко всему, что мог бросить против них отверженный принц Линан. Уже некоторое время они наблюдали за четтской кавалерией, которая медленно и осторожно спускалась по склону. Арад удержался от искушения совершить вылазку против вражьих конников, пока они столь уязвимы, так как знал о лучниках на гребне, приготовившихся именно к такому налету, – а у него не было своих стрелков, чтобы ответить на их залпы. К середине утра на небольшом пространстве между стеной и подножьем хребта собрались силы, эквивалентные шести-семи полкам. Арад невольно пожалел о том, что Арива или один из ее предков возвели укрепления не на гребне, а у самого города.

И все же, продолжал он твердить себе, враги были конными стрелками, а не пехотой, и совершенно не умели штурмовать стены. А затем вспомнил, что жители Даависа, вероятно, думали то же самое.

В его распоряжении имелось чуть меньше тысячи королевских гвардейцев для обороны стены – строения в пол-лиги длиной. Вместо того, чтобы расставить всех на стене, он оставил три роты резерва в центре, неподалеку от единственных ворот. Коннетабль знал, что королева Арива организует другие резервы, но не знал, как она собирается распорядиться ими.

Если повезет, говорил он себе, мы продержимся достаточно долго для прибытия подкреплений из южных провинций. Флоту понадобится два-три дня, чтобы добраться до Стории и Луризии, а затем день на погрузку пехоты и еще два-три дня на возвращение. Итого примерно шесть дней. Да, если сильно повезет, он сможет продержаться. В конце концов, в его распоряжении королевские гвардейцы, лучшие солдаты на континенте…

Воздух внезапно наполнился звоном; это звенели спущенные одновременно тетивы тысяч луков. Он резко обернулся вправо и увидел, как из вражеских полков поднялась туча, взмыла, темнея, высоко в голубое небо, зависла на миг, а затем рухнула обратно на землю, прямо на него и его гвардейцев. Подобно всем на стене, Арад как загипнотизированный смотрел вверх, но затем что-то в нем встряхнулось. С криком «Пригнись!» он поднял над головой щит и присел на корточки вплотную к парапету. И невольно зажмурил глаза. По щиту и по камню застучали стрелы. Украдкой выглянув из-под щита, Арад увидел двух упавших гвардейцев – одного убитого, со стрелой в шее, а другого корчащегося на парапете со стрелой в животе.

– Держите его! – крикнул он – но слишком поздно.

Гвардеец дернулся так сильно, что свалился со стены. Его вопль оборвало столкновение с землей.

Ругаясь на чем свет стоит, Арад рискнул встать и выглянуть из-за парапета – как раз вовремя, чтобы увидеть еще один выпущенный залп.

– Пригнись! – снова закричал он, и на сей раз все на стене укрылись под щитами.

Он обеспокоенно думал, сколько же это будет продолжаться. Рано или поздно стрелы у четтов должны иссякнуть, но на боевом духе гвардейцев это скажется ужасно.

– Они все прячутся, словно черепахи, – сказал Гудон Линану, показывая на стену.

– Хорошо, – промолвил Линан, положив руки на плечи Эйджера и Гудона. – Пора, друзья мои.

Товарищи усмехнулись. Они спешились – то же сделали все Краснорукие и воины клана Океана. Дождавшись третьего залпа, четты бросились вперед, пробежали ровно двадцать шагов и резко остановились. Когда ударил следующий залп – пробежали следующие двадцать шагов. Так под прикрывающим их подход градом стрел они добрались до городских укреплений незамеченными. Еще один залп – и были приставлены лестницы. Это послужило стрелкам сигналом опустить луки. Штурм начался.

– Обстрел прекратился! – крикнул один из гвардейцев; в голосе явственно слышалось облегчение.

Арад не был столь уверен. Он выждал еще немного, прежде чем рискнул встать. Глянув за парапет, он оказался лицом к лицу с четтом. Новый коннетабль невольно вскрикнул и шарахнул по этому лицу древком копья. Четт парировал удар коротким мечом, а затем перелез через парапет и оказался на стене. У Арада хватило времени отступить на шаг и опустить копье. Четт надвигался на него, но тут еще один гвардеец увидел опасность и метнул дротик. Враг охнул и упал ничком – с дрожащим в спине дротиком.

– Встать! – заорал Арад. – Встать! Враг на стене! Враг на стене!

Все еще прячущиеся за щитами гвардейцы поднялись как один – как раз когда волна четтов перехлестнула через парапет. Арад бросился к ближайшему, понимая: нужно сделать что-то отчаянное, а не то гвардейцы никак не смогут продержаться шесть дней. Он рубанул мечом, рассекая плечо четта, рывком высвободил клинок, рубанул вправо и содрогнулся от отдачи, когда меч не попал по цели и врезался в камень. Гладиус пршелся по его нагруднику. Он резко ударил щитом, на этот раз почувствовав мягкость тела, а затем, отведя щит, кольнул острием меча. Раздался визг, и темная фигура исчезла с края стены.

Арад знал, что реагирует верно; он заставил себя думать спокойно, тогда как часть его мозга словно взяла на себя функцию защиты. Коннетабль быстро окинул стену взглядом. Четты превосходили гвардейцев в численности, но гвардейцы были лучше защищены и вооружены, и он сказал себе, что в конце концов все в порядке – его сторона могла справиться с этим приступом. А потом он заметил, что больше всего четтов сосредоточилось около единственных ворот, тех самых ворот, через которые проходили прошлой весной Сендарус и первая армия королевства, выступающая спасти Хьюм от Хаксуса. Если враг завладеет ими и впустит основные силы четтов, то Кендру уже ничто не спасет. Он спустился со стены по ближайшей лестнице и побежал так быстро, как только было возможно в доспехах, к трем ротам, оставленным в резерве. Они смотрели на бой, отчаянно желая присоединиться к товарищам – но знали, что если вступят в сражение сейчас, а позже понадобятся где-то в другом месте, то могут запросто потерять город. Капитаны рот встретили прибытие коннетабля громкими вздохами облегчения.

Арад приказал двум ротам идти прямо к воротам и любой ценой удержать их, одну же повел на стену, с которой спустился, и бросил на врага. Бой вышел ожесточенный, и гвардейцы пустили в ход все оружие, имевшееся в их распоряжении: копья, мечи, края щитов, затянутые в кольчужные рукавицы кулаки и ноги в сапогах. Четты жестоко сопротивлялись, но королевские гвардейцы были лучше экипированы и рисковали большим, нежели враг. Шаг за шагом четтов все жестче зажимали между бойцами Арада и двумя ротами, которые теперь укрепили собой силы, обороняющие ворота.

«Мы устоим, – сказал себе Арад. – Мы удержим стену».

Эйджер понял, что четтов скоро сбросят со стены. Если не открыть ворота и не впустить подкрепление, им придется начинать все заново, и на сей раз куда более дорогой ценой. Он сумел пробиться к воротам, прибыв туда одновременно с ротой королевских гвардейцев. Чаша весов теперь определенно склонялась не на сторону четтов, и Эйджер отчаянно озирался кругом в поисках способа вновь захватить инициативу. Он заметил, что гвардейцев на стене над воротами возглавляет невысокий широкоплечий боец, не проигрывающий ни одной схватки. И мельком увидел лицо этого бойца. Сержант Арад, потрясенно узнал он. Отличный солдат. Эйджер сумел выйти из боя перед самими воротами и вернуться на стену. Он пустил в ход все свое мастерство владения коротким мечом, пробиваясь над воротами к другой стороне. Гвардейцы не прекращали попыток проткнуть, заколоть и зарубить его, но он хладнокровно, бесстрастно разделывался с каждой атакой, не глядя на лица, так как знал, что некоторые из противников когда-то были его друзьями. Бой внезапно прервался, и Эйджер оказался лицом к лицу с самим Арадом.

– Сержант! – окликнул его он.

Арад посмотрел на горбуна с удивлением, а затем с чем-то похожим на презрение.

– Не сержант, Эйджер Пармер, а коннетабль!

– Лучше уж ты, чем Деджанус, получивший этот пост за убийство Береймы!

– Не искажай историю для оправдания своего предательства! – крикнул в ответ Арад.

Он поднял длинный меч и двинулся на Эйджера. Эйджер дождался, когда Арад подошел достаточно близко, и прыгнул к нему – луда, где противник не мог так легко его зарубить. Он ударил гладиусом, но обнаружил, что острие его отбито щитом гвардейца.

– Я помню твои приемы боя с коротким мечом, – сказал Арад и обрушил на Эйджера навершие рукояти собственного оружия.

Эйджер увернулся, но удар угодил ему по правому плечу. Он зарычал от боли. Арад быстро отвел руку с мечом назад, собираясь заколоть Эйджера, но горбун снова прыгнул вперед, одновременно перебросив гладиус в левую руку, и сделал выпад, целясь гвардейцу в живот. Арад отступил на шаг, резко взмахнув щитом. Эйджер шагнул вбок, поскользнулся и упал на колени; меч Арада свистнул у него над головой. Горбун рубанул гвардейца по ногам, и его клинок врезался глубоко в правую лодыжку.

Арад вскрикнул, снова отступил, но его правая нога подалась, и он упал ничком. Эйджер поднял гладиус и изо всех сил ткнул им. Меч по рукоять погрузился в живот Арада. Гвардеец охнул, опрокинулся вбок. Вытащив меч, Эйджер приставил его к горлу Арада.

– Сожалею, сержант, – произнес он и чиркнул мечом поперек горла. Кровь забрызгала лицо Эйджера, когда дыхание Арада с шипением вырвалось из раны.

– Коннетабль убит! – крикнул Эйджер. – Коннетабль убит!

Королевские гвардейцы не знали, кто выкрикнул эти слова, но подействовали они сразу. Каждый гвардеец почувствовал, как у него потяжелело на сердце, и смелость его уменьшилась. Никто не отступил, никто не показал врагу спину, но хватило и этого. Эйджер бросился вперед, его меч словно оживал с каждым ударом, а напирающие за ним четты удвоили усилия. Гвардейцы начали пятиться.

Арива, Гален и Чариона находились на полпути к стене, когда услышали, что там вспыхнул бой. Остаток пути они проделали бегом, добравшись до кипящей битвы запыхавшимися и с мокрыми от пота сапогами и перчатками. Все трое быстро проанализировали положение и поняли, насколько отчаянным оно было. Арива выхватила меч, крикнула: «Ко мне! Ко мне, кендрийцы!» – и бросилась к воинам, сражающимся возле бронзовых ворот. Гален с Чарионой обнажили оружие и, выкрикивая свои боевые кличи, с двух сторон поддержали королеву, налетевшую на кучку четтов, что пытались ухватиться за засов и вытащить его из скоб. Она рубила направо-налево, не задерживаясь, чтобы прикончить тех, кого ранила и искалечила, но силясь освободить ворота ото всех врагов. Повсюду вокруг нее и на стене над ней раздавались приглушенные ругательства и вопли воинов. Гвардейцы, поняв, что теперь с ними сама королева, вновь обрели мужество и принялись отбиваться так, словно внезапно сделались одержимы демонами. Четты не могли устоять против них и начали медленно отступать.

Арива наконец добралась до засова. Ей пришлось остановиться, дабы перевести дух и расслабить сведенные мускулы, особенно правой руки, которая казалась налитой свинцом. По-прежнему охранявшие ее с флангов Гален и Чариона таких трудностей не испытывали, и королева с завистью посмотрела на них. Один гвардеец увидел, что она остановилась, и поспешил к ней, кланяясь.

– Ваше величество, с вами все в порядке? Вы не ранены?

Арива и сама удивилась, рассмеявшись в ответ.

– Нет. Просто устала. Я не привыкла лично крушить своих врагов.

Гвардеец в ответ сверкнул улыбкой.

– Это приятная работа! – крикнул он и снова убежал к товарищам.

– Вот это называется боевой дух, – сказала она самой себе.

Встряхнув еще раз правой рукой, Арива перехватила меч по-иному и отошла от ворот – взглянуть, что же творится на стене. Там все еще продолжался тяжелый бой, и, как ей показалось, королевским гвардейцам приходилось туго. И тут она увидела Эйджера.

– Капитан Пармер, – произнесла она, с восхищением глядя, как горбун, к смятению своих врагов, двигается чуть ли не волшебным образом.

– Я помню его еще с Даависа, – сказала Чариона.

– А я его помню с куда более ранних времен, – с отвращением добавил Гален. – Давайте покончим с ним здесь и сейчас.

Линан и Коригана наблюдали за продвижением Красноруких и клана Океана на стенах. Надежда разгоралась и угасала вместе с колебаниями битвы, и Линан находил это почти невыносимым.

– Они должны скоро открыть ворота, – сказал он.

– Откроют, – подчеркнуто спокойно заверила его Коригана.

– Смотри! Новые гвардейцы! Тот маленький ведет их в бой, словно демон!

– Сражается он отлично.

Она подумывала, не попросить ли своих лучших лучников подстрелить его, но расстояние было чересчур велико, а вероятность попадения чересчур мала.

Линан услышал топот за спиной и, обернувшись, увидел, что прибыл полк чандрийской пехоты, уставшей после долгого спуска с хребта.

– Пехота? – вслух подумал он. И, развернув лошадь, приблизился к одному из офицеров.

– Спуск вышел нелегким, – заметил он.

Офицер кивнул, не будучи уверен, что сказать этому грозному человеку.

– Однако это неплохая подготовка, – продолжал Линан.

– Подготовка, ваше величество?

– К восхождению, – уточнил Линан. – Велите своим бойцам приготовиться. – Он показал на стену. – Они поднимутся туда. Оставьте копья тут. Только мечи.

– Да, ваше величество. – Офицер отдал честь. Вскоре полк изготовился, выстроившись длинной цепью. Когда Линан спешился, Коригана попыталась урезонить его:

– Ты что это делаешь?

– Собираюсь возглавить штурм.

– Ты же ранен.

– Я король, – ответил он. – Мое место там, с моими воинами.

– Твое место здесь, со своей армией. Эйджер и Гудон знают, что делают.

– Несомненно. Так же, как и я.

– Тогда я иду с тобой, – заявила она и спешилась.

Он задумчиво нахмурился.

– Хорошая мысль, но, думаю, тебе следует привести своих воинов.

– Здесь нет другой пехоты.

– Да, но есть несколько тысяч лучников. Если мы сумеем поднять их на стену – представляешь, что они могут сделать с врагом по другую сторону? Тогда, возможно, нам и не понадобится открывать ворота.

Коригана не ответила, а поспешила приказать двум знаменам верховых стрелков спешиться и выстроиться за чандрийской пехотой. Когда королева снова оказалась рядом, Линан зашагал вперед, и три тысячи воинов последовали за ним. На полпути к стене он побежал рысцой, игнорируя боль в боку, и к тому времени, когда достиг одной из штурмовых лестниц, уже набрал достаточную инерцию, чтобы одолеть первые пять ступенек одним прыжком. Не дожидаясь и не глядя, сильно ли отстают от него другие, он быстро поднялся на стену, перепрыгнул через парапет, выхватил меч и побежал к воротам.

Гудон наконец добрался до Эйджера, что пытался сделать все время с тех пор, как забрался со своими Краснорукими на стену. Гвардейцы оказывали ожесточенное сопротивление, и, как казалось Гудону, он терял двух воинов на каждого заваленного гвардейца. Но когда раздался крик, что пал их коннетабль, соотношение потерь изменилось в пользу четтов. Наконец Гудон и Краснорукие прорвались сквозь последний очаг сопротивления на восточной части; он приказал половине воинов спуститься по ближайшей каменной лестнице и захватить ворота, а затем повел другую половину на помощь Эйджеру. Когда он наконец сумел найти место в строю рядом со своим другом, то пожаловался:

– Тебя трудно найти.

– Это из-за моего роста, – отозвался Эйджер, оглушая гвардейца ударом меча плашмя, а затем пинком отбрасывая его в сторону. – Из-за него меня трудно найти в толпе.

– Верно, – согласился Гудон. – Пригнись.

Эйджер пригнулся, и Гудон ткнул гвардейца мечом в лицо. Эйджер выпрямился и добавил ему мечом в живот.

Тут бой стал более интенсивным, и у них не осталось дыхания на болтовню. Когда их правые руки слишком устали и заболели, они отошли назад, дав другим занять их место. Они нашли место у парапета, где могли малость отдохнуть, и принялись разминать пальцы, сведенные от судорожной хватки. Внизу раздался шум. Они наклонились посмотреть, что там происходит, но широкий верх стены помешал им что-либо увидеть.

И тут Эйджер услышал очень знакомый голос – голос из его не слишком отдаленного прошлого.

– Ко мне! Ко мне, кендрийцы!

– Твою мать, – негромко выругался он.

Гудон озабоченно посмотрел на него.

– Что стряслось, дружище?

– Арива! Она здесь!

Он попытался нагнуться еще дальше, и Гудону пришлось оттаскивать его от края стены.

– У нас истекает время, – сказал ему Эйджер. – Мы должны победить здесь, наверху – сейчас же.

Он выхватил меч, вместе с не отстающим от него ни на шаг Гудоном снова протолкался в передние ряды битвы на стене и удвоил усилия. Королевские гвардейцы отступали или были убиты на месте. Эйджеру на мгновение показалось, что у них может все-таки получиться, и они сумеют полностью очистить верх стены раньше, чем появление Аривы сможет вновь изменить ход боя. А затем он услышал победные крики гвардейцев снизу и понял, что четты только что упустили шанс захватить ворота. Вскоре после этого он увидел, как королева поднялась на стену по каменной лестнице, сопровождаемая двумя бойцами, которых он тоже знал. Она не бросалась вперед, а двигалась со спокойной решимостью, как ему помнилось, всегда ей свойственной. «Точь-в-точь как ее мать», – сказал он себе, и эта мысль заставила его почувствовать себя неуютно. Уцелевшие гвардейцы сплотились вокруг Аривы, а снизу, поскольку ворота были отбиты, подымались новые гвардейцы. Эйджер приготовился к предстоящей бойне, быстро переглянулся с Гудоном и увидел, что тот думает то же самое: ни тому, ни другому не выйти из этого боя живым.

А затем произошло нечто, изменившее его мнение.

Появился Линан.

Арива не могла поверить своим глазам. Вместо того, чтобы отступить перед явно превосходящими силами, Эйджер и его решительный друг атаковали их, а оставшиеся четты толпой хлынули следом. Королевские гвардейцы бросились встать перед ней, но вражеская атака оказалась столь отчаянной, что большую часть их зарубили. Вперед протолкались новые гвардейцы, и в конечном итоге их численность начала сказываться. Бой стал настолько ближним, что мечникам не осталось места на замах, и противника приходилось колоть. Затем некоторые из королевских гвардейцев позади переднего ряда принялись тыкать копьями в лицо четтам. Враг отступил на шаг, затем еще на один, и Арива поняла, что одерживает верх.

Внезапно воздух разорвал ужасающий боевой клич, по свирепости скорее звериный, чем человеческий. Арива невольно повернулась посмотреть, что же его вызвало – и увидела своего брата, приближающегося бегом. Лицо у него было иным, обезображенным страшным шрамом, но это был Линан. Она зарычала, словно разозленный медведь, и прежде, чем кто-то смог остановить ее, бросилась вперед.

Их мечи столкнулись, и звон разнесся по всему полю боя. В действиях обоих автоматически сказалось длившееся всю жизнь, с самого детства, обучение у опытных мастеров. Для тех, кто смотрел со стороны, бой этот выглядел как танец – формализованный, витиеватый, – но также и как эффектная демонстрация силы. Мечи двигались с молниеносной быстротой, делая выпады и парируя, рубя и отбивая, с металлическим шипением скользя друг по другу, свистя и лязгая. От мечей летели белые искры, а с висевших на шеях Ключей Силы – искры голубые.

Долгое время никто не смел вмешаться. Гален с Чарионой первыми пришли в чувство и бросились на помощь Ариве; но к Линану подоспела Коригана, а с ней и горстка чандрийских пехотинцев, свежих и горящих желанием доказать свою храбрость. А над воротами Эйджер с Гудоном возобновили свою атаку на королевских гвардейцев. Теперь перевес в бою снова стал склоняться в пользу нападавших. Везде, где только находилось свободное пространство, занимал позицию четтский лучник и принимался пускать стрелы в гвардейцев внизу, которые все еще пытались подняться на стену и принять участие в бою. С такого расстояния лучники не промахивались, и гвардейцы падали десятками, дважды или трижды пронзенные короткими черными стрелами.

И тут более опытный по части боя Линан увидел возможность одержать верх над Аривой. Парируя один из его ударов, она чуточку слишком высоко подняла правую руку, и прежде, чем она успела ее опустить, он переместил свой клинок под ее, а затем сделал выпад. Она увидела грозящую ей опасность и резко развернулась вбок, но его короткий меч проскользнул ей под нагрудник и нанес укол в область таза. Она закричала от боли и упала навзничь. Линан отвел руку назад, собираясь нанести смертельный удар, но Гален с Чарионой оттащили ее прочь, тогда как гвардейцы заняли их место в строю.

– Отпустите меня! – закричала Арива. – Я убью его! Я убью его!

– Нет, ваше величество, – вежливо не согласился с ней Гален. – Он вас зарежет.

Подняв ее нагрудник, он обследовал рану. Порез оказался глубоким, но кровь из него сочилась темно-красная и уже переставала течь. Он посмотрел на Чариону.

– Жить будет. Уведи ее обратно во дворец.

– Что ты собираешься делать? – спросила Чариона.

– Дать вам время уйти.

– Нет! – закричала Арива. – Не забирайте меня отсюда! Пусть все так или иначе закончится здесь! – Она попыталась бороться с ними, но, обессиленная раной и крайней усталостью, не смогла оттолкнуть их.

Чариона посмотрела на королеву, а затем на Галена.

– Я не хочу терять тебя, – сказала она.

– Знаю, – ответил Гален.

– Если ты погибнешь, я буду королевой ничего.

Гален покачал головой.

– Ты всегда будешь королевой Хьюма. Этого ничто и никогда не сможет изменить.

Он быстро наклонился поцеловать ее, а затем поднялся.

– Уведи Ариву, – повторил он и вернулся в бой.

Чариона положила руку Аривы себе на плечо и двинулась обратно к ближайшей каменной лестнице. Один гвардеец с кровавой раной на голове увидел, что происходит, и взял другую руку Аривы. Вдвоем они сумели увести ее со стены. Затем, передохнув с минуту, они двинулись во дворец, прочь от битвы.

Линан кипел от ярости. Арива ускользала от него, а этот проклятый аристократ не давал до нее добраться. Что бы он ни предпринимал, Гален Амптра, казалось, читал его мысли и преграждал ему путь. Ярость подпитывалась болью, причиняемой раной, но Линан просто ничего не мог поделать с противником. В конечном итоге дело сделал простой солдат-пехотинец; чандрийский мечник, обнаружив, что противостоящий ему враг свалился от истощения сил, увидел справа от себя прореху в рядах. Он знать не знал, что враг, подставленный этой прорехой под удар – Гален Амптра, один из знатных вельмож и солдат Гренды-Лир, он видел лишь, что рука его поднята, нагрудник прилегает к телу неплотно, и мгновенно принял решение. Чандриец изо всех сил ударил вбок, и его меч проткнул кожу и мускулы, проскальзывая между ребрами и распарывая кровеносные сосуды и левое легкое Галена. Гален упал на колени, и Линан использовал свой шанс. Он рубанул врага по шее и напрочь отсек голову. Та соскочила с плеч и пропала в свалке боя, а тело упало на стену, скользило по собственной крови и рухнуло вниз, на землю.

Потеря Галена завершила деморализацию гвардейцев, начатую ранением Аривы. Они побросали оружие и бежали, а четты и чандрийцы набросились на них и гнали до тех пор, пока на стене не осталось ни одного живого гвардейца. И раньше, чем смогло прибыть еще какое-то подкрепление, Линан приказал открыть ворота. Через них проехали остальные его знамена. Они сворачивали направо и налево, и наконец вся территория за стеной заполнилась ими.

Армия замерла в ожидании.

– Мой повелитель? – спросила Коригана.

Линан кивнул.

Коригана невесело усмехнулась и отдала приказ взять город.

Священники пытались спасти библиотеку. Они образовали две живые цепи; по первой передавали из колодца ведра воды для тушения бушующего внутри пожара, вызванного в церковном крыле дворца огненными стрелами, а по второй передавали книги и пер-гаменты в другом направлении – к древнему винному погребу.

Поул и отец Роун выбирали в библиотеке самые драгоценные тома, которые следовало спасти в первую очередь. Унести нужно было так много, а времени осталось так мало, что они прекрасно понимали: многое будет потеряно. Они слышали, как невдалеке бушует пожар, словно диковинное живое существо, треща и шипя все громче по мере приближения к библиотеке.

Поул почти добрался до полки Книг Дней и решил пропустить их. Какой прок от повседневных мыслей примасов былого, когда в опасности все знания континента? Эта мысль заставила его остановиться. Он застыл, не закончив передавать отцу Роуну атлас и альманах Агостина – книгу, относившуюся, как он знал, к числу любимых королевой Аривой.

«Не просто повседневные мысли», – сказал он себе. В некотором смысле они представляли собой отцеженное знание всего, представляемого библиотекой, особенно в отношении их жизней в качестве священнослужителей, а не простых людей. Он пропустил промежуточные книги, направился прямо к Книгам Дней и принялся торопливо, настойчиво передавать их на вынос.

К треску пожара добавился новый звук – странный свист.

В окна библиотеки ворвались стрелы, брызжа во все стороны разбитым стеклом. Некоторые из священников покинули живую цепь, и Поул приказал им вернуться.

– Ненадолго, отцы, ненадолго! Сохраняйте мужество и молитесь Господу!

Новые стрелы появились из ниоткуда, словно пущенные самим богом. Один священник упал со стрелой в ноге, и двоим собратьям пришлось вынести его. Из коридора донесся взрыв, и в библиотеку повалил дым. Теперь даже Поул сообразил, что пора убираться. Они спасли все, что могли.

– Бегите! – крикнул он. – Всем покинуть библиотеку!

Все упорядоченно поспешили к выходу. Поул присоединился к отцу Роуну, и они вместе убедились, что все священники покинули опасное место.

– А теперь вы, отец, – велел Поул.

Он заметил последнюю Книгу Дней, ту, в которой полагалось находиться и его записям, и направился забрать ее.

– Ваша милость? – крикнул ему вслед Роун.

– Я вас мигом догоню.

Он взял книгу и шагнул к выходу – а затем вдруг накренился вперед и с его уст сорвался стон. Примас упал прямо на бросившегося к нему Роуна.

– Ваша милость? – спросил Роун, подхватывая примаса, не давая ему упасть. – Что случилось?

А затем он нащупал в спине примаса стрелу, посмотрел на нее – и чуть не упал в обморок.

– Мне нужна помощь! – закричал он, но в библиотеке уже никого не осталось. Послышался страшный, тяжелый вздох, и пожар охватил самые дальние полки.

Роун взял Поула на руки и, пошатываясь, вынес из библиотеки. Поул потерял сознание, обмякнув у него на руках, словно мешок с зерном, но Роун как-то нашел в себе силы добраться до двора. Другие священники сообразили, что, должно быть, что-то случилось, и бросились на помощь Роуну. Они перенесли Поула из церковного крыла в большой зал, куда доставляли раненых и умирающих, и положили на бок. Примас еще дышал, когда священник-целитель и маг подошли обследовать рану. Изучив ее, они заметно помрачнели и покачали головами в ответ на вопрошающий взгляд отца Роуна.

– О боже, нет!

Он взял примаса за руку и принялся молиться о чуде. Веки Поула затрепетали, и он открыл глаза. Роун увидел, как взгляд их пытается сфокусироваться на его лице.

– Отец Роун? – едва слышно выговорил примас.

– Я здесь, ваша милость.

– Должен тебе рассказать. Должен рассказать тебе о Коланусе.

– О Коланусе? Не понимаю…

Внезапно глаза примаса сфокусировались на лице Роуна.

– Нет, – произнес он голосом, окрепшим в последнем всплеске жизни. – Я хочу рассказать тебе о примасе Нортеме.

– О Нортеме?

Поул схватил Роуна за рукава рясы и попытался приподняться с пола.

– Отец, я УБИЛ его.

– Нет. – Роун печально улыбнулся. – Вас ранили, ваша милость; вы не ведаете, что говорите.

– Я задушил его, потому что он хотел сделать своим преемником вас вместо меня.

Роун почувствовал, как у него екнуло сердце.

– Меня?

Поул отпустил рясу Роуна и бессильно осел на пол. Из уголка его рта засочилась тонкая струйка крови.

– Вы должны знать, что Нортем так и не сообщил…

Поул умолк и нахмурился.

– Не сообщил что? – Но даже задавая вопрос, Роун уже знал, что именно имел в виду Поул. Если Нортем не хотел видеть Поула своим преемником, он так и не сообщил ему имени бога. Он в ужасе посмотрел на умирающего. – Вы не знаете, так ведь?

Поул рассмеялся, что заставило его закашляться. Изо рта у него еще быстрее побежала кровь.

– Какой же я дурак. Оно все время было там. Старина Гирос записал-таки его.

– Что записал? – настойчиво уточнил Роун.

– Слушайте, отец, – сказал Поул, голос которого уже снова стихал. – У бога есть имя, и имя это – все, чем может быть бог. – Он снова закашлялся. Глаза у него закрылись, а кожа вокруг щек обвисла. – Единственное слово открывает все, что можно и нужно знать о боге.

– И какое оно? – спросил Роун. – Ваша милость, вы знаете имя божье?

Поул прошептал имя, но Роун не расслышал его.

– Пожалуйста, ваша милость, скажите мне!

Он наклонился, поднеся ухо к самому рту Поула, когда примас вторично прошептал это слово. Роун тяжело опустился на пол.

– Ну, конечно!.. – произнес он, пораженный до глубины души.

«Как же оно могло быть чем-то иным?»

Грудь Поула перестала двигаться. Роун протянул руку и закрыл примасу глаза. Он прочел молитву о душе Поула – но был уверен, что она ему не понадобится. Бог в конечном итоге даровал ему то, чего он хотел больше всего прочего. Прощение.

Вернулся священник-целитель, и увидев, что Поул отошел в мир иной, тоже быстро прочел молитву. Закончив ее, он в ужасе поднял взгляд.

– Отец! Отец! Имя божье! Он передал вам имя божье?

Роун улыбнулся и мягко положил руку на плечо священника.

– Разумеется, – сказал он, а затем добавил про себя: «Спасение».

Самый ожесточенный бой велся во внутреннем дворе дворца. Герцог Холо Амптра и его рыцари отбивали атаки с большим уроном для противника.

Арива отказалась дать унести себя во дворец. Она не ушла дальше верхней площадки лестницы, ведущей в большой зал, откуда могла наблюдать за боем во дворе. Олио позвали исцелить ее, но Арива ему не позволила.

– Рана не смертельна, – заявила она. – И для меня будет позорно исцелять эту рану, когда столько моих подданных должны страдать вообще без всякой надежды.

– Сестра, я не могу исцелить все раны; ты знаешь, что со мной случилось, когда я в последний раз взялся за это. Но ты же королева. Ты нужна людям целой и…

– Нет, брат. Им нужна целая Гренда-Лир.

И она не желала этого обсуждать, даже когда Олио поддержал своими мольбами Эдейтор Фэнхоу, обещая позаботиться, чтобы Олио нисколько не пострадал.

Арива не отпускала от себя Чариону. Чариона не пролила слез из-за смерти Галена и не убеждала себя, что он мог уцелеть в бою за ворота, но Арива видела, что горе ее глубоко. Во время затишья в бою они рассказали о случившемся старому герцогу Амптре. Тот мрачно кивнул и вернулся к своим рыцарям, но будто состарился еще на десять лет.

– Что теперь будет? – спросил у Аривы Олио.

– Будем ждать Линана, – ответила Арива. – Не знаю, какие у него планы, но знаю, что нам не устоять перед ним. – Она посмотрела на брата и печально сказала: – Я потеряла королевство.

Линан оставался около стены почти до заката. Участие в сражении настолько разбередило его рану, что он почти не мог ходить. Коригана доложила, что за исключением дворца город целиком в его власти.

– Нам известно, кто во дворце? – спросил он.

– Мы знаем, что Ариву забрали туда, – ответила Коригана, – и что его все еще защищают некоторые рыцари. Часть дворца сожжена. Мы не знаем, кто в нем жив, а кто нет. Возможно, Ариву убили в бою.

– Давай поднажмем, – сказал Линан. – Подать мне лошадь.

К нему привели кобылу и помогли ему подняться в седло. Вместе с Кориганой, Эйджером и Гудоном он поехал ко дворцу. По пути он увидел, что четты сделали с теми, кто оказывал им сопротивление, и это сильно опечалило его. Он видел, как кендрийцы смотрели на него, когда он проезжал мимо, видел страх на лицах, и это тоже вызывало у него печаль. И все же когда он наконец добрался до дворца, из которого бежал в ночь убийства Береймы, то обнаружил, что не испытывает вообще ничего. Впечатление было такое, словно все, произошедшее с тех пор, случилось с кем-то другим. Никакой радости победы – только крайняя усталость. Путь во двор преграждали четтские лучники, никого не впуская туда и не выпуская оттуда. Когда они увидели подъезжающего Линана, один из них подошел доложить.

– Там осталось несколько рыцарей, ваше величество, и руководит ими Арива. Мы можем покончить с ними еще одной атакой, я в этом уверен.

Линан осторожно спешился и подошел ко входу, окруженный тут же подбежавшими Краснорукими. Над срезом стены виднелись крыши дворца. Из западного крыла в небо подымался столб черного дыма. Это горит церковная библиотека, печально подумал он. Улицы перед стеной усеяли тела гвардейцев и рыцарей. Погибших четтов уже унесли их товарищи. Он слышал жужжание мух и крики дерущихся над падалью чаек. А над ними парили пустельги, иногда пикирующие вниз перехватить лакомые кусочки.

– Вот чем мы стали, – вслух произнес он. Коригана подъехала к нему и, спешившись, встала рядом.

– Линан, твоя армия готова к последнему рывку, – сказала она. – Как ты и хотел.

– Не думаю, что мне нужна для завершения помощь армии, – медленно проговорил он. – Враг… моя сестра… должна понимать, что все кончено.

– Но она же королева, занимающая твой трон! – напомнила ему Коригана, удивленная переменой настроения Линана. – Пока она жива, ты не можешь быть королем!

«А я хочу именно этого, не так ли?» – спросил он себя. Разве не за его дело погибли Камаль, Дженроза и сотни четтов? И разве не решил он, когда двинулся из Океанов Травы обратно на восток, что дело его – завоевать трон Гренды-Лир? Или все эти люди, все, кто ему дорог, погибли напрасно?

Но он все еще колебался. Коригана встала перед ними и взяла его лицо в ладони.

– Так же уверенно, как о том, что я люблю тебя, а ты любишь меня, от всего сердца говорю тебе: я бы хотела, чтобы можно было как-то иначе закончить все это. Но я не верю, что будущее способно вынести груз и Аривы, и тебя самого. Вдвоем вы разорвете континент на части.

Он кивнул и судорожно перевел дух.

– Пора. – Он вернулся к своей лошади и поднялся в седло. Вынув из ножен саблю, он сжал ее правой рукой, на левую намотав узду. Коригана, Эйджер и Гудон заняли свои места по обе стороны от него.

Эйджер прочистил горло.

– Линан, перед первой битвой, которую мы дали на востоке, я спросил тебя, готов ли ты к тому, что грядет потом. И теперь я спрашиваю тебя снова.

На этот раз Линан ответил правдиво.

– Не знаю, – сказал он.

Эйджер пожал плечами.

– Именно так я и думал.

Он посмотрел на друзей, и его вдруг охватило нежданное горе, которого он сперва не понял, а затем догадался: оно вызвано тем, что здесь с ними нет Камаля с Дженрозой. Здесь – в самом конце, где им следовало быть.

– А, да пошло оно все! – ругнулся Эйджер. – Отдавай приказ, Линан.

Линан поднял саблю. Краснорукие обнажили оружие, стрелки перед входом во двор натянули луки.

– Давай! – крикнул принц и пришпорил лошадь, пустив ее с места в галоп.

Для Олио атака началась с града стрел – черных стрел, которые поднялись над стеной и рухнули, стуча по камню и доспехам.

– Помогите мне встать, – приказала Арива.

Олио с Чарионой положили руки королевы себе на плечи, поднимая ее на ноги. Она охнула от боли, а затем убрала руки с их плеч.

– Теперь со мной все прекрасно, – заявила она. – Позаботьтесь о себе.

Все трое обнажили мечи. Стоящие перед ними рыцари приготовили собственное оружие, и лязг их доспехов эхом разнесся по двору.

Еще один залп стрел – а затем явилась кавалерия во главе с самым младшим из Розетемов, бледным, хрупким и переполненным страшной яростью.

Едва завидев брата, Олио вспомнил его, и потрясение от этого просто парализовало принца.

Когда его лошадь ворвалась во двор, Линан плакал. Слезы туманили его взор, а ярость переполняла сердце. Он врезался в первый ряд рыцарей, отправив нескольких наземь и обрушив саблю на чей-то шлем с такой силой, что она прогнула металл и сокрушила укрытую под ним голову. И почти сразу же его лошадь сразили; она пала на колени, уже мертвая. Линан изо всех сил пытался высвободить ноги из стремян. Какой-то бедный рыцарь, облаченный лишь в кольчугу и шлем-горшок, бросился на него с топором. Линан отразил первый размашистый удар, высвободил правую ногу, увернулся от второго удара, высвободил левую ногу, отбил третий удар и пнул рыцаря между ног, а когда тот упал, сабля Линана полоснула противника по бедрам. Рыцарь завопил и принялся кататься от боли. Не обращая больше на него внимания, Линан бросился на противника, вооруженного получше, умело орудующего длинным мечом; перед ним уже лежало трое убитых Красноруких. Но Гудон опередил Линана и, нырнув под меч достающего дальше врага, ударил рыцаря острием гладиуса прямо в лицо. Тот проглотил острие гудоновского меча и рухнул, взметнув фонтан крови.

На Линана напал еще один рыцарь с боевым топором, но прежде, чем он успел нанести удар, на него насели, рубя, двое Красноруких. Линан двинулся дальше так, словно был частью неудержимого потока; его Краснорукие сметали немногих оставшихся защитников. Когда рыцари, защищая свою королеву, отступили к лестнице перед большим залом, двор был уже скользким от крови. Арива и двое ее спутников не стали дожидаться атаки, а бросились вниз по лестнице в сечу. Линан пытался добраться до сестры, но рыцари кинулись к нему, преграждая путь, размахивая мечами и затянутыми в кольчужные перчатки кулаками. Линан спрашивал себя, закончится ли вообще когда-нибудь эта битва. Он вдыхал воздух, ставший влажным от крови; ноздри его наполнил запах раскаленного металла клинков и доспехов. Он поскользнулся и, падая, инстинктивно выставил перед собой руки. Пальцы его угодили в лицо мертвого рыцаря. Испытывая тошноту, он с трудом поднялся на ноги и сообразил, что бой прекратился.

Все кончено, подумал он, а затем понял, что это не так. Просто обе стороны отступили друг от друга передохнуть. Четтские воины стояли, опираясь на оружие, тяжело дыша, как собаки, пытаясь наполнить легкие чистым воздухом. Уцелевшие рыцари, дышащие еще тяжелей, отошли к лестнице, продолжая заслонять Ариву.

После Линан так и не понял, что же заставило его это сделать, но он поднял голову и крикнул сестре:

– Сдавайся!

Во дворе все смолкло; затихло даже тяжелое дыхание. Линан шагнул вперед, не волнуясь о собственной безопасности.

– Арива, сдавайся!

Все взгляды устремились на королеву. Все ждали ее ответа.

Олио сражался, не понимая, как он это делает. Он узнавал движения, которые усвоил на тренировках, но по-настоящему не управлял ими. Отбивая и парируя удары, уворачиваясь, когда надо, и разя, когда возможно, он не мог избавиться от нахлынувших воспоминаний о Линане, когда тот был мальчиком, а потом юношей. После пробуждения от своего безумия он ничего не помнил о Линане и не испытывал к нему никаких чувств за исключением своего рода абстрактного отвращения из-за его нападения на Гренду-Лир; но при виде Линана во плоти вернулись его настоящие чувства, и он осознал, что любит этого человека, этого бледного демона, который пытался убить их сестру.

А затем он оказался на лестнице, ведущей в большой зал, заслоняя стоящую за спиной сестру, и в бою наступило неожиданное затишье. Рыцари столпились перед ним, а Чариона протолкалась и встала справа от него.

– Сдавайся!

Его брат выступил из толпы своих красноруких четтов.

– Арива, сдавайся!

Он оглянулся через плечо и увидел нерешительность на лице сестры. А затем она выкрикнула в ответ:

– Я королева Гренды-Лир! Я поклялась защищать трон!

– Ты его защитила, сестра, но больше ничего не можешь сделать. Сдайся, признай меня королем – и всех вас пощадят. Я клянусь в этом.

Олио ощутил внезапную надежду, что она примет предложение о капитуляции. Он не хотел, чтобы она погибла. Не хотел, чтобы ему пришлось пытаться убить Линана. Ему хотелось, чтобы все это кончилось. Он бросал взгляды то на Линана, то на Ариву, и увидел, что выражение лица сестры меняется, увидел, как решимость сменяется крайней усталостью, и увидел надежду в глазах Линана. А затем он увидел четтку – высокую и с царственной осанкой. Она двинулась вглубь толпы, и четты расступались перед ней, кланяясь. Она шагала решительной, напряженной походкой. Он почувствовал, как Ключ Сердца греет ему кожу, и увидел, что он окружен нимбом голубого света. Поглядев на родных, Олио заметил, что Ключи его сестры и брата тоже пылают, словно предвкушая, что наконец снова соединятся. Четтка что-то сказала одному из лучников – и стрелок поднял лук, уже со стрелой в тетиве.

– Нет, – произнес Олио, а затем повторил громче: – Нет!

Все взгляды обратились к нему, и он указал на лучника – но слишком поздно.

Эйджер не мог поверить своим ушам. «Почему сейчас, Линан? – терялся в догадках он. – Слишком многое произошло. Слишком много призраков стоит между тобой и сестрой, чтобы мир между вами хоть что-то значил».

И все же он на миг понадеялся, что она таки капитулирует, что эта бойня может прекратиться. А затем он услышал, как стоящая перед ней фигурка кричит «Нет!» – и узнал Олио. Принц показывал на задние ряды четтов, и Эйджер оглянулся через плечо, но был слишком невысок, чтобы увидеть поверх голов толпы. Он услышал потрясенный крик стоящих впереди него и повернулся обратно. Сперва он даже не понял, что же случилось. Королева сделала шаг вперед и остановилась. Вот тут-то он и увидел торчащую у нее из груди стрелу. Она пронзила Ключ Скипетра и ее сердце. Глаза Аривы широко раскрылись, словно от удивления. Меч выпал из ее руки и лязгнул о ступеньки.

Олио и невысокая женщина в доспехах потянулись схватить ее за руки, но она тяжело упала навзничь.

Какой-то миг ничего не происходило, а затем рыцари все как один взревели от ярости и ненависти и бросились вперед.

Эйджер едва успел вовремя среагировать. Он прыгнул вперед, чтобы защитить Линана, но Гудон и несколько Красноруких опередили его.

Неистовая ярость атаки заставила четтов попятиться, но они ничуть не уступали рыцарям в умении драться, их было больше – и рыцарей постепенно, неуклонно зарубали на месте. Между Эйджером и лестницей появился просвет. Он увидел склонившихся над Аривой Олио и невысокую женщину, в которой узнал теперь королеву Чариону, и побежал вперед. Чариона услышала его топот и подняла меч, но он отбил его в сторону, а затем врезал ей кулаком в челюсть. Она упала навзничь, потеряв сознание. Олио повернулся к нему – и глаза его расширились, когда он узнал Эйджера.

– Капитан Пармер, я могу исцелить ее! – он поднял Ключ Сердца и показал его Эйджеру. – Я могу исцелить сестру так же, как моя матушка исцелила вас! Пожалуйста, дайте мне спасти ее!

Эйджер заколебался. Светящийся Ключ приковал к себе его взгляд, и он на мгновение увидел будущее, в котором Арива была жива, в котором трое уцелевших детей Ашарны нашли способ преодолеть свое прошлое; а затем иллюзия испарилась, и он увидел только кровь на ступеньках лестницы.

– Пожалуйста, Эйджер! – взмолился Олио.

– Прости меня. – Эйджер покачал головой и опустил навершие меча на голову Олио.

Принц упал; Эйджер опустился на колени и пощупал пульс у него на шее. Нашел и облегченно вздохнул. А затем неохотно перевел взгляд на лежащую Ариву.

Ее глаза приоткрылись, взгляд сфокусировался на лице Эйджера. Он положил руку на все еще торчащую у нее из груди стрелу. Губы ее приоткрылись, и она произнесла на выдохе:

– Заканчивай.

Он кивнул, другой рукой прикрыл ей глаза и надавил на стрелу.