"Огонь и меч" - читать интересную книгу автора (Браун Саймон)

ГЛАВА 23

Гудона привязали за руки к передней луке седла. Лошадь была слишком крупной для его ног, и мускулы от паха до коленей болели у него так, словно их растянули навсегда. Прадо иной раз удостаивал его чести ехать рядом с собой, отвешивая ему оплеухи и зуботычины со словами: «Ну-ка, расскажи еще раз, где Линан», – и Гудон сосредотачивался, стараясь повторить рассказ без ошибок, сосредотачивался, несмотря на боль, наполнявшую его, как туман наполняет зимой долину.

– Он нашел приют у королевы.

– Какой королевы? – неизменно спрашивал Прадо.

– Кориганы, которая наследовала Линану.

Услышав рассказ в первый раз, Прадо запутался в именах и ударил Гудона по почкам.

– Да как она могла быть дочерью Линана? – прорычал он в самое ухо Гудону.

– Линан – имя четтское, – объяснил Гудон. – Линаном звали первого короля всех четтов. А Коригана – его дочь.

– Почему Линан нашел приют у Кориганы?

– Потому что ее клан – это клан Белого Волка, и его территория ближе всего к Суаку Странников. – Гудон прикусил язык, чтобы не сказать всей правды: Суак Странников располагался НА ее территории.

– А где клан Белого Волка? – спрашивал Прадо.

Для Гудона эта часть рассказа была самой трудной.

– Возможно, до сих пор в Верхнем Суаке.

И тут Прадо каждый раз ударял Гудона. В последний раз он резанул его ножом, разрезал ухо так, что щеку и шею Гудона залила кровь.

– А если он не в Верхнем Суаке?

– Тогда клан перекочевывает к Воловьему Языку, самой лучшей весенней траве на своей территории.

– А где этот Воловий Язык?

И Гудон глядел прямо в глаза Прадо и говорил, так тихо, что наемнику приходилось накрениться вперед, дабы расслышать его слова:

– Путь туда тайный. Надо знать холмы и долины на том пути. Я могу показать вам дорогу, господин, но пожалуйста, пожалуйста, пощадите меня.

Тут Прадо всегда смеялся и почти весело хлопал Гудона по спине.

– Может, и пощажу. А может, нет. Покажи дорогу к Воловьему Языку и я подумаю насчет этого.

И так вот Гудон показывал Джесу Прадо и его двум тысячам кавалерии и пяти сотням лучников дорогу к Воловьему Языку.

Тевор начинал отбиваться от рук. Рендл решил, что его пора убить.

– Сколько еще клятых дней нам гоняться за какой-то тучей пыли, генерал? – казалось, уже в сотый раз потребовал ответа Тевор, и Рендл, казалось, уже в сотый раз растолковал:

– Поднятая стадом пыль может быть обманчивой. Ее может поднять небольшое стадо поблизости или же большое стадо вдалеке. Мы же гонимся за большим стадом.

– Значит, мы гонимся за большим кланом! – крикнул Тевор. – Нас всех перебьют!

– Нет, они нас боятся, именно потому-то они и убираются прочь. Если бы они нас не боялись, мы бы уже давно стали покойниками. Мои люди сейчас ведут разведку, и они не наделают ошибок, как ваши разведчики. На этот раз мы не только первыми увидим четтов, но и выясним, где находится их основная группа, и нападем на них. У пленных мы разузнаем, где Линан, и выполним свою задачу. Может, даже Линан окажется именно с этим кланом, раз они кочуют так близко к востоку.

– Вы строите догадки, генерал, – насмешливо улыбнулся Тевор. – А в этой игре вы дилетант.

Рендл сделал рукой знак своим сопровождающим, и все они медленно, осторожно подвели коней поближе к офицеру регулярных войск.

– Вы не только дилетант, генерал, вы еще и ОПАСНЫЙ дилетант.

– А ты слишком много болтаешь, – обронил Рендл.

И когда Тевор открыл было рот, собираясь протестовать против тыканья, Рендл вонзил кинжал ему в ямку под горлом. Острие вошло глубоко, проткнув Тевору нёбо. Рендла забрызгало кровью. Он хорошенько повернул кинжал в ране и вытащил его. Тевор, уже мертвый, выпал из седла.

Не веря своим глазам, офицеры регулярных войск в отряде какое-то мгновение колебались, потянувшись за мечами – а в следующую секунду тоже были убиты и упали наземь. Все, кроме одного, самого молодого. Приставленный к нему наемник, следуя инструкциям, оглушил его, стукнув по голове. Офицера удерживали в седле, и когда Рендл оказался готов потолковать с ним, привели в чувство, плеснув ему в лицо воды. Офицер открыл глаза и огляделся. Вспомнив, что именно произошло, он вновь живо потерял сознание.

Рендл вздохнул и приказал снова плеснуть воды на лицо молодого офицера. Когда тот вторично пришел в себя, Рендл схватил его пятерней за волосы и затряс с такой силой, что у офицерика чуть глаза не повыпадали из глазниц.

– Не падай в обморок, – приказал Рендл. – Тебя зовут прапорщик Тико, не так ли?

– Да, генерал.

– Ты теперь командуешь всеми солдатами регулярных войск в отряде, понятно?

– Так точно, мой генерал. Но при запасных лошадях состоит капитан Иан, он выше меня в чине…

– Немедленно найди капитана Йана и убей его, – велел Рендл одному из своих подручных, а затем снова обратился к Тико. – Теперь ты командуешь всеми солдатами регулярных войск в отряде. Ты будешь действовать, как я тебе скажу. Говорить со мной будешь, только если я сам заговорю с тобой. Понятно?

– Так точно.

– Хорошо. Именем короля Салокана Хаксусского я произвожу тебя в капитаны.

– Благодарю вас…

– Э!.. – предупредил Рендл, и Тико заткнулся. – Ты должен оставаться рядом со мной, но не настолько рядом, чтобы заставлять моих молодцов нервничать. Понятно?

– Так точно.

– Вот теперь можешь поблагодарить меня.

– Благодарю вас, генерал.

– Из вас выйдет превосходный капитан. А теперь – держитесь сзади.

Тико натянул узду лошади, пристраиваясь позади Рендла, по-прежнему пытаясь усвоить все, случившееся за последние несколько минут. Оглянувшись через плечо, он увидел всего в нескольких сотнях шагов тела Тевора и своих товарищей. Он был сломлен.

– Мы уже близко, – сказала Коригана Линану. – Возможно, в дне пути, в зависимости оттого, насколько мягка трава между нами и Воловьим Языком.

– Наши разведчики еще не заметили наемников?

– Терин известил об отряде Рендла. Тот в дне пути. О Прадо мы пока не получили известий.

Линан прочел безмолвную молитву о Гудоне. Он знал, что попросил своего друга выполнить задание настолько опасное, что тот мог и не уцелеть. Но так было надо, твердил он себе, и жалел, что одной необходимости все же не достаточно.

– Они будут слишком близко. Проедем полночи и разобьем лагерь, но никаких костров. Так мы окажемся в полудне пути от Воловьего Языка.

– Будет ли это достаточно близко? – спросила Коригана.

– Должно хватить. Я не стану рисковать возможностью того, что разведчики Рендла или Прадо наткнутся на нас прежде, чем мы будем готовы появиться.

Глаз его уловил мелькание чего-то красного, и, подняв взгляд, он увидел свое трепещущее на ветру знамя. Флаг этот – самый прекрасный, подумал он. И простой. Золотой круг на темно-красном поле. Круг символизировал единство, вечность, силу. А красный цвет обозначал, конечно же, кровь – и, может быть, власть. Это показалось ему тогда могучим символом, и он гадал, видел ли еще кто-нибудь в нем то же самое. Узнают ли враги в этом символе то, чем он являлся и что представлял собой? Увидят ли они его и поймут ли, что под этим стягом идет в бой Линан Розетем?

Он огляделся кругом, увидел решительно глядящих вперед Красноруких – с Маконом во главе, никогда не отдаляющихся от Ли-нана, гордящихся своим отличием среди своего народа. А также увидел впереди и слева Камаля, возглавляющего своих улан, которые так усердно старались скакать надлежащей колонной; в последние несколько дней они действительно начали проделывать это правильно, и странно было видеть пронзающий небо лес копий над Океанами Травы. Увидел Эйджера во главе воинов его клана, а также увидел, как воины клана Океана постоянно поглядывали на горбуна, явно гордясь тем, что он их вождь. Увидел Дженрозу, едущую в окружении роя собратьев-магов, дружно засыпающих ее вопросами, а также увидел, как она удручена тем, что не задает вопросов сама, как боится того, чем, возможно, становится; чувство, которое так хорошо понимал и сам Линан. Увидел Коригану, благородную королеву, золотую королеву с золотыми глазами, и гадал, какие же чувства он к ней испытывает; он различил среди них уважение, увидел и желание, что заставило его ощутить стыд – ибо он не нашел там любви. Может статься, со временем зародится и это чувство. И еще Линан видел повсюду вокруг себя неудержимый поток армии четтов, скачущих навстречу будущему, которое им никогда не предрекали, но горящих желанием выяснить, что же оно таило в себе.

Игелко нашел Терина к северу от Воловьего Языка, с нетерпением ждущего, когда можно будет убраться.

– Рендл остановился на ночлег. Всадники его очень устали, особенно хаксусские солдаты.

Терин кивнул.

– Ну, скоро они получат свою награду. Может быть, даже завтра. – Он посмотрел на землю. – Глянь-ка на эту траву, Игелко. Ты когда-нибудь видел такое богатое весеннее пастбище?

– Определенно не на нашей территории, – покачал головой Игелко. – Это объясняет, почему у нас тысяча голов скота, а у клана Белого Волка – четыре тысячи.

– В самом деле. Хорошо быть в союзе с таким кланом.

– Определенно лучше, чем быть ему врагом. И вот что интересно: наблюдая за вражескими всадниками, я увидел, что ни один из них не удосужился действительно оглядеться кругом и увидеть саму местность. Ни один из них не понимает, что значит ехать по Океанам Травы.

– Ничего, узнают, – мрачно посулил Терин.

Гудону было трудно сохранить тот запас сил, который, как он знал, ему еще понадобится. Он заблокировал боль от кровоподтеков, порезанного уха, боль в сломанной скуле и треснувшем ребре. Он сосредоточился на неизменно ровном дыхании, скача с закрытыми глазами, полагаясь на другие свои чувства, особенно на обоняние. Фактически именно слух сообщил ему, что он близок к тому месту, куда Линан хотел завести Прадо: топот копыт сделался глуше, а это означало, что трава под копытами теперь зеленее, гибче. А затем почти сразу же почувствовал и запах растоптанной весенней травы.

Он открыл глаза. Отряд Прадо втягивался в сужающуюся долину, отмечавшую вход в Воловий Язык. Солнце уже заходило, и воздух делался прохладней. Прадо скомандовал остановку и подъехал к Гудону.

– Ну, мой маленький лоцман?

– Мы совсем рядом. Может, всего в дне пути.

– В какую сторону?

– Я вас проведу.

Прадо хмыкнул и схватил Гудона за подбородок. Гудон невольно вскрикнул от боли и устыдился этого.

– Мог бы сказать просто «на север» или «на восток». Тогда смог бы отдохнуть.

– Я вас проведу, – с некоторым трудом повторил Гудон над ладонью Прадо.

– Если я в дне пути, то мог бы и сам его найти.

– А Коригана могла бы найти ВАС, – ответил контрдоводом Гудон.

– Она все еще в нескольких неделях от этого пастбища. – Прадо улыбнулся насмешливо, но без особой уверенности, и отпустил четта. – Значит, завтра. – Он повернулся к своим капитанам. – Лагерь разобьем здесь. Я хочу, чтобы сегодня ночью удвоили караулы и выставили их в двухстах шагах от ближайших костров.

Отдых Рендла потревожил один из караульных.

– Бивачные костры! На юге бивачные костры!

Рендл натянул штаны и выскочил из палатки, последовав за караульным на взгорок в каких-то трехстах шагах от лагеря. Там, вдали, он увидел в ночном небе слабое мерцание.

– Мы наконец настигли их, – промолвил он и усмехнулся. – Я уже начал думать, что мы никогда их не догоним. – Несколько мгновений он бешено размышлял, а затем хлопнул себя по бедру. – Мы не можем рисковать вновь потерять их.

Он широким шагом спустился обратно к лагерю, крича всем подыматься. Он будет гнать их всю ночь и набросится на врага внезапно, когда в небе едва забрезжит рассвет.

Гудон ждал, пока до восхода не осталось всего два часа. Его охранник, сидевший в десяти шагах от него, тихо дремал, уткнувшись подбородком в грудь, точно так же, как дремал последние пять ночей. Гудон принялся осторожно, настойчиво выдирать из земли кол, к которому был привязан, останавливаясь всякий раз, когда охранник всхрапывал или сопел во сне. Наконец кол вышел из земли, и Гудон смог стянуть с него свои путы и зубами ослабить их на запястьях. После чего он подполз к охраннику и молниеносным движением одной рукой зажал ему рот, а другой воткнул меж ребер его же нож. Охранник дернулся и обмяк. Осторожно уложив его на землю, Гудон забрал у него также меч и принялся выбираться из лагеря Прадо, стараясь не кривиться от боли, когда ему в бок вонзалось треснувшее ребро.

Он заранее проследил, где расставили часовых, и знал, что ему придется позаботиться об одном из них. Это было трудной частью побега. Часовые менялись каждый час и поэтому всегда оставались бодрыми. Он нашел углубление в земле и дождался следующей смены, опасаясь, как бы убитого часового не обнаружили в любой миг и не подняли тревогу. Наконец он увидел идущего в его сторону наемника, зевающего и потягивающегося. На нем был простой плащ поверх рубахи кавалерийских бриджей рубахи, шлем-горшок, а в руке он держал копье. Гудон дождался, пока наемник не прошел мимо него, а затем подкрался к нему сзади и убил тем же способом, что и своего охранника. Утащив тело к углублению в земле, он взял шлем, плащ и копье и занял место убитого. Через пять минут он уже приближался к часовому.

– А что с Гарултом? – спросил часовой.

– Я ему проспорил, – грубовато ответил Гудон. – Сегодня вместо него караулю я.

Часового его слова не убедили.

– Ты же знаешь, что говорит Фрейма насчет порядка смен. Его нельзя менять. Кто ты?

Гудон безмолвно выругался и переменил хват на копье для броска, но даже делая это, он понимал, что опаздывает. Часовой тоже держал наготове копье и полупригнулся, еще миг – и он подымет на ноги весь лагерь.

Внезапно часовой одеревенел, закачался и миг спустя рухнул ничком. Гудон еле-еле разглядел очертания торчащей у него из спины стрелы. Его затопило внезапно нахлынувшее чувство облегчения, и он побежал вперед со всей быстротой, какую ему позволяли развить раны, отбрасывая на бегу шлем и копье. Впрочем, он все-таки на миг задержался выдернуть стрелу из спины часового. Он пробежал пятьдесят шагов, когда из темноты выскочили две фигуры, одна из которых прошипела его имя. Он затормозил, обернулся и увидел четтку.

– Ручаюсь удачей моей матери, что у тебя красная рука, – тихо произнес он, и хотя ему не удавалось различить в темноте цвета, четтка любезно подняла руку так, что та обрисовалась силуэтом на фоне бледнеющего неба.

С интервалом всего в несколько минут Прадо узнал три вещи. Первую он узнал, услышав из глубины лагеря крик, что охранник проводника убит, а сам пленник сбежал. Не успел он расследовать детали произошедшего, как узнал и вторую новость: один из часовых на западной стороне закричал, что обнаружил тела двух своих товарищей, и один из них, похоже, убит четтской стрелой. На сей раз он сумел добраться до места происшествия прежде, чем узнал третью новость: часовые с северной стороны закричали о том, что ощутили подошвами ног – о приближении множества всадников.

Фрейма и Сэль бросились к нему; лица их были мрачны. Прадо увидел страх в их глазах, но знал, что они профессионалы и не ударятся в панику.

– Выдвиньте вперед лучников, постройте их в ста шагах к северу от лагеря, – отрывисто скомандовал он. – Новобранцев поставьте прямо за ними, а ветеранов по флангам, кроме небольшого резерва, который останется со мной позади новобранцев.

Оба капитана кивнули и побежали выполнять приказания. Повсюду вокруг генерала еще только стряхивающие с себя сон бойцы начинали чувствовать, что произошло что-то страшно не то.

Они смотрели на Прадо, видели как тот целеустремленно, но не спеша шагает к своей палатке, и чувствовали себя уверенней. Добравшись до палатки, он торопливо закончил одеваться, вышел и сел на коня, придерживаемого под уздцы заметно нервничающим новобранцем. Прадо потрепал парня по плечу, а затем остался там, где был, чтобы все знали – он тут и не боится.

Ветераны-наемники организовались без большой суеты, но вот с успокоением рекрутов и выстраиванием их двумя отрядами позади лучников у Фреймы и Сэль возникло больше хлопот; скакуны чувствовали страх своих хозяев и норовили лягнуть или куснуть своих соседей. Прадо пожалел, что у него не нашлось столь нужного ему времени в Хьюме на хоть какую-то подготовку новичков, но этому помешала угроза вторжения из Хаксуса. Лучники тоже были еще совсем зелеными, но в высшей степени уверенными в своей способности управляться с луком и стрелами. Перед своим строем они вбили в землю заостренные колья, которые несли с собой всю дорогу из Арранской долины, затем надели на луки тетивы, тщательно проверяя оперенье своих стрел, раскладывая их на земле наконечниками вперед справа или слева от себя, в зависимости от того, какой рукой кто натягивал лук – и наконец, проверили ветер, послюнив пальцы и подбрасывая в воздух пучки травы. Степенный профессионализм лучников помог успокоить стоящих за ними рекрутов, а это, в свою очередь, помогло им успокоить своих лошадей.

Когда было сделано все, что можно было сделать, наемники принялись ждать. Некоторые ерзали, а некоторые расслабились в седлах и закрыли глаза – помолиться своему богу; некоторые же проверяли и перепроверяли свое оружие, если оно у них имелось, и ремни на щитах и шлемах. Большинство же просто сидело в седлах или стояло, выпрямившись, напряженно всматриваясь вдаль в поисках первых признаков неприятеля.

Фрейма и Сэль явились к Прадо за последними инструкциями.

– Фрейма, остаешься с новобранцами. Не дай им рассыпаться. Когда враг окажется в пятидесяти шагах, позаботься, чтобы они дали пройти лучникам. Если четты спешатся для преодоления кольев, спешивай новичков и контратакуй, но проследи, чтоб они не преследовали четтов, если те сломаются и побегут. Сэль, оставайся на правом фланге. Жди и смотри, не пытаются ли четты атаковать с фланга. Если нет – дожидайся, пока не захлебнется первая атака врага, а затем выдвигайся вперед и ударь по ним с тыла. Если сможешь, гони их на колья. Поставь во главе левого крыла лейтенанта Овель. Она должна повторять твои действия и не действовать самостоятельно, если я лично не прикажу ей. Вопросы есть?

Фрейма и Сэль покачали головами.

– Если я сочту, что четты отступают, не принимая боя, то отдам приказ об общем наступлении. Если это произойдет, не теряйте друг друга из виду и в полдень прервите погоню, а затем живо возвращайтесь в лагерь. Желаю удачи.

Капитаны отдали честь и отправились по местам. Прадо сделал глубокий вдох, гадая, не следует ли ему еще что-то сделать или о чем-то позаботиться, но без сведений о том, кто и какими силами нападает, выбор у него был ограниченным. И все же некоторое представление он имел. Клан Кориганы находился поблизости, и проводник, зная это, вел их сюда. Прадо слышал рассказы о клане Белого Волка и знал, что он принадлежал к числу более крупных, но его две с половиной тысячи наемников, в основном ветеранов, должны бы суметь с ними справиться. Важно помнить, что нельзя ломать строй и преследовать четтов, если покажется, будто те отступают – бывало и такое, но столь же часто это оказывалось четтской военной хитростью, как раз и призванной заманить врагов в погоню, заставив их нарушить строй. Прадо достаточно хорошо знал четтов, чтобы определить, когда они действительно ударились в панику и обратились в бегство.

Тут появились выдвинутые вперед дозорные, со всех ног бегущие к своим.

– В полулиге! – прокричали они. – В полулиге!

Один из них подбежал к Прадо и доложил, еле переводя дух:

– Три тысячи! А может и больше!

Прадо кивнул. Это казалось приблизительно верным для одного из более крупных кланов и даже допускало, что еще тысяча оставлена защищать стадо или отправлена совершить длинный обходной маневр с фланга; придется ему остерегаться последнего.

– Кавалерия Хаксуса, – добавил дозорный.

– Что? – Прадо удивленно посмотрел на него.

– Кавалерия Хаксуса… мундиры… вымпелы Хаксуса…

– Три тысячи хаксусских кавалеристов ЗДЕСЬ! – он не верил своим ушам.

– Нет. Большинство не в мундирах… но не четты.

Прадо взмахом руки отпустил тут же шмыгнувшего прочь дозорного и недоверчиво уставился на север. Он пока не видел врага, но слышал его.

И Прадо инстинктивно знал, кто этот враг. Три тысячи, а то и больше, некоторые из Хаксуса, большинство не в мундирах. Наемники. Рендл. Какой-то миг, самый кратчайший миг, он ПОНИМАЛ, что все пошло наперекосяк, но затем сообразил, что находится в идеальном положении. Рендл никак не мог знать, что атакует он вовсе не четтов. Фактически он в Океанах Травы почти наверняка по той же причине, что и Прадо – для поимки Линана. Возможно, Рендл даже принял отряд Прадо за клан Белого Волка и думает найти здесь Линана.

«А если он думает, что атакует четтов, то ударит прямо в центр, надеясь рассеять нас, – размышлял Прадо. – И еще одна колонна будет пущена в обход ударить нас с фланга. Но с какого?»

Рендл всегда все делал иначе, чем прочие, вспомнил Прадо. Ничего из ряда вон выходящего, просто не так, как принято. Летучая колонна Рендла будет пущена с его левого крыла. А это означало, что она выйдет на правый фланг Прадо. Сколько же у него времени?

Он подозвал одного из ветеранов.

– Найдешь на левом крыле капитана Солвей, – велел он. – Передай ей, что враг – не четты, а Рендл. Пусть выдвинется подальше и устроит засаду для атакующих с фланга, которых Рендл бросит на нас справа.

Ветеран пришпорил коня и галопом поскакал направо. Прадо услышал впереди шум и посмотрел туда. Там, вдали, вытянулась прямая линия кавалерии. Мало пыли. Кавалерия находилась еще слишком далеко для полной уверенности, но враг скакал в тесном построении, слишком тесном для четтов.

– Рендл, – чуть улыбаясь, тихо произнес Прадо. – Я так и знал, что мы еще встретимся.

Рендл знал, что близится время, когда он потеряет контроль над атакой. Его кавалерия наступала ровным кентером, большей частью держа строй, но теперь он видел впереди врага. Его обеспокоило, что неприятель не паниковал. И обеспокоило, что выстроился этот неприятель слишком плотно для четтов. Но врагов было немного, а он отправил еще тысячу всадников двигаться за цепью холмов слева и ударить врага по правому флангу в то самое время, когда он ударит с фронта.

Тысяча шагов. Он занес над головой меч. И как раз, когда Рендл опустил меч, направляя его прямо на врага, как раз, когда он пришпорил коня, переводя его с кентера в галоп, как раз в тот миг, когда он наконец потерял контроль над атакой, наемник и увидел пеших лучников.

По получении столь удивительных инструкций от Прадо Сэль Солвей построила свою кавалерию клином и устремилась с ней галопом на три тысячи шагов к востоку, а затем свернула на север. Когда они одолели небольшой взгорок, то увидели перед собой по меньшей мере тысячный отряд кавалерии, скачущий перед ними на начинающих опускать головы скакунах, и Сэль вскрикнула от радостного удивления. Ей не требовалось отдавать никаких приказов – весь ее отряд закричал вместе с ней и ринулся в атаку.

Прадо наполовину ожидал, что противник разойдется на две стороны перед его фронтом и постарается обойти с флангов, рискуя лошадьми на обоих склонах долины, но, увидев, как всадники срываются в галоп, понял, что теперь уже поздно пускаться в какие-то изыски. Его лучники дали первый залп. Стрелы со свистом взмыли ввысь, а затем обрушились примерно на середину массы атакующей кавалерии. Лошади и люди попадали наземь, заставляя спотыкаться тех, кто скакал следом. Через несколько секунд обрушился второй залп, и вражеские ряды начали отделяться, строй терял слитность. Третий залп – и на этот раз Прадо разглядел отдельные стрелы, поражающие всадников в голову, грудь и бедра, а лошадей – в шею и плечи. Он увидел, как некоторые лошади скачут без седоков и вырываются из общей свалки с застрявшими в крупе стрелами.

Арранские лучники подобрали свои еще не выпущенные стрелы и отошли. Большей частью они спокойно прошли сквозь ряды, но некоторые молодые рекруты не смогли, как надо, управиться со своими лошадьми и одного-двух пехотинцев потоптали. А вражеская атака тем временем достигла кольев. Лошади вставали на дыбы, сбрасывали всадников, некоторые в итоге оказывались проткнутыми насквозь, хотя большинство кончало путь, грудами валяясь на земле – оглушенные, покалеченные или мертвые. Следующие ряды вражеской кавалерии разделились – некоторые рванули налево, некоторые направо, большинство же попыталось отступить. Многие всадники спрыгивали с лошадей и, выхватив мечи, наступали сквозь колья, рубя их, пробиваясь вперед, отчаянно стараясь действительно нанести удар по противнику. Фрейма приказал первому ряду новобранцев спешиться и идти в контратаку. И сразу же за линией кольев началась путаная свалка, перемещающаяся то в одну, то в другую сторону. По мере того, как сквозь колья пробивалось все больше и больше врагов, строй оттесняли все ближе и ближе к позиции Фреймы. Вместо того, чтобы посылать в бой новых рекрутов, Фрейма предпочел приказать задним рядам заехать между пешими сражающимися и кольями. Они врезались в противника с тыла, безжалостно рубя его в капусту.

Тем временем Прадо искал Рендла и наконец углядел его на левом фланге, где тот руководил боем с отрядом Овели. У Овели не было времени для встречной атаки, и удар конницы Рендла заставил ее строй попятиться. Прадо еще раз проверил обстановку, дабы убедиться, что в центре Фрейма вполне контролировал положение, и, молясь в душе, чтобы вражеский обходной маневр в самом деле шел с правого фланга и Сэль успешно ударила по нему из засады, поднял над головой меч и пришпорил коня, пустив его кентером. Ветераны образовали строй слева от него. Как только строй выровнялся, Прадо взмахнул мечом, и они атаковали, ударив по врагу как раз в тот миг, когда отряд Овель оказался на грани бегства.

Прадо обрушивал меч на всякую голову, до какой мог дотянуться, но сосредоточился на увлечении своего строя прямо в тыл воинству Рендла. Он увидел, как Рендл сообразил, что происходит, и попытался развернуть свою кавалерию кругом навстречу этой новой угрозе. Прадо пронзительно выкрикнул его имя, вонзил шпоры в бока коня и снова атаковал.

Хотя по численности враг превосходил отряд Сэль вдвое, атака ее бойцов заставила его в шоке отхлынуть. Через несколько минут ее ребята порубили четверть вражеского отряда и раскололи его надвое. Тыловая половина развернулась кругом и бежала с поля боя, в то время как авангард, понимая, что здесь им нечего надеяться перехватить инициативу, пришпорил лошадей, вынуждая их к еще большим усилиям, и отчаянно попытался добраться до места основного сражения, надеясь найти там подкрепление. Сэль живо приказала отдельному отряду преследовать удирающих всадников, чтобы те не повернули обратно и не ударили по ее войску с тыла, а затем перестроила ряды и погналась за авангардом.

Она почти настигла вражеский хвост, когда обе группы ворвались в долину. Там повсюду валялись убитые лошади и всадники. Сэль быстро увидела, что битва распалась на два основных боя – один на противоположном фланге и один в центре. Преследуемый ею неприятель увидел, что надежда у него лишь одна – присоединиться к одному из этих основных сражений, – и атаковал прямо во фланг рекрутов в центре. Новички, которые как раз начинали брать верх, в замешательстве отступили. Фрейма отчаянно пытался укрепить строй, но в нем образовалось слишком много прорех. Лучники попытались сбежать, но многих порубили.

А затем Сэль ударила врага в тыл, и битва распалась на отдельные стычки между четырьмя-пятью бойцами, а в некоторых случаях и вовсе на поединки. Фрейма собрал вместе всех новобранцев, каких смог, и образовал новый строй как раз перед лагерем. Уцелевшие лучники, видя, что он пытается сделать, построились позади его бойцов. Сэль тоже прекрасно все видела и принялась отзывать собственных всадников. Враг был измотан, а его лошади загнаны; их предводитель попытался заставить своих бойцов тоже принять построение, но те действовали слишком медленно. На них начали падать стрелы, вразброс и большей частью не причиняя вреда, но тем не менее деморализуя, и они стали оттягиваться за колья, на более безопасное место, где к ним присоединились их товарищи, отступающие с поля боя на левом фланге. Они знали, что битва проиграна, но также знали, что противники слишком устали для преследования. Некоторые кричали, призывая к еще одной атаке, но их перекричали; большинству из них было ясно, что битва окончена.

Вся боль, вся долгая подготовка, все ожидание разом окупились, когда Прадо увидел, что Рендл узнал его. Наемник сделался белее полотна, выругал Прадо и помчался к нему.

Бойцы, видно, поняли, что их поединку нельзя мешать, и разошлись в разные стороны. Два предводителя встретились, скача полным галопом. Бок коня Рендла столкнулся с головой скакуна Прадо, но даже когда его конь рухнул наземь, Прадо почувствовал, как меч вошел в его тело. Приземлился он тяжело, перекувырнулся и, пошатываясь, поднялся на ноги. Конь лежал на земле со сломанной шеей. Рендл развернул своего коня кругом и снова атаковал, высоко подняв меч. Прадо не отступил и отразил рубящий удар врага. Когда Рендл пронесся мимо, Прадо ухватил его за полу кожаной безрукавки и жестоко рванул на себя. Рендл закричал, потеряв равновесие, торс его вывернулся назад над крупом коня, и, чтобы остаться в седле, наемник пустил в ход бедра и колени. Тут Прадо увидел свой шанс и жестко взмахнул мечом. Его клинок врезался врагу в шею. Рендл охнул, захаркал кровью; конь его встал на дыбы и рванул прочь, и от этого внезапного рывка клинок Прадо вошел еще глубже. Голова Рендла слетела с плеч, и конь галопом умчался дальше; его обезглавленный всадник медленно съезжал с седла; одна нога застряла в стремени, и торс волокло по земле, покуда конь уносился прочь.

Прадо услышал стон и понял, что тот сорвался с его собственных уст. Опустив взгляд, он увидел у себя на правом бедре глубокий разрез, кровь сочилась сквозь бриджи. Снова подняв взгляд, он увидел неподалеку голову Рендла. Доковыляв до нее, он насадил ее на меч. Подняв этот страшный трофей над головой, он помахал им в воздухе, во всеуслышание крича о своей победе.

Сперва в отчаянии вскрикивали и бежали только ближайшие к нему вражеские всадники, но хватило и этого. Через несколько минут склоны уже занимали только войска Прадо. Они наблюдали за тем, как враги собрались и мельтешили примерно в двухстах шагах к северу от кольев, не уверенные, что же им делать, остерегаясь погони, но Прадо-то понимал, что его собственная сторона слишком измотана для преследования разбитого противника. Некоторые из врагов развернули коней и пришпорили их, пустив медленной рысью, а вскоре за ними последовали и остальные.

К Прадо подъехал Фрейма.

– Начнем преследование?

– У нас есть свежие лошади?

Фрейма покачал головой.

– Потери?

– Умеренные. Возможно, четыреста убитых, вдвое больше раненых. По моей прикидке, здесь убито или ранено тысячи две врагов. Сэль говорит, что к востоку по другую сторону холмов полегло по меньшей мере еще триста.

– Добейте всех оставленных ими раненых.

Фрейма отправился выполнять приказ, а Прадо снова посмотрел на врагов. Те были уже в полулиге от него. Он насчитал с тысячу или около того, и многие из них бессильно обмякли в седлах. Они остались без предводителя, а до безопасного прибежища им ехать по меньшей мере несколько недель; треть из них уже не увидит родного дома.

Затем он осмотрел пытливым взглядом собственное воинство. Бойцы были измотаны, но у него еще хватало войск для выполнения своего основного задания. Он снова поднял меч, приглядываясь к окровавленному лицу Рендла и усмехаясь ему.

– Я как раз собирался перерезать тебе глотку, ублюдок. – Он расхохотался безумным смехом.

«А теперь примемся за Линана», – подумал он.

Вот тут-то он и услышал вдали вопли умирающих. Сперва он подумал, что это какие-то из всадников Сэли с запозданием прибыли на поле боя и все-таки погнались за отступающим неприятелем. Он посмотрел туда, откуда доносились крики, и увиденное им не имело ни малейшего смысла. Враги мчались во всю прыть, но к Прадо и его бойцам!

– Божья погибель, да что ж такое случи…

– Прадо!

Он резко развернулся влево и поднял взгляд на склон. Там, настолько свободно, насколько вообще можно пожелать, стоял, ухмыляясь от уха до уха, проклятый лоцман.

– Ты завел меня в западню! – крикнул ему Прадо, размахивая головой Рендла. – И смотри, что из этого вышло!

– Ту западню устроил не я, господин! – ответил четт и широко развел руки в стороны. – А вот ЭТО – моя западня!

Внезапно четт оказался на склоне уже не один. Казалось, будто сам небосклон изменил очертания, превращаясь в строй кавалерии, тянущийся вдоль всей долины.

– Боже мой, – хрипло прошептал Прадо. – Боже мой.

Камаль обвел взглядом поле боя и покачал головой.

– Это просто день чудес; наемники сделали за нас всю работу. – Он искоса глянул на Линана. – Твой отец очень гордился бы тобой, малыш. Я оказался неправ – снова.

Линан улыбнулся Камалю и крепко сжал ему плечо.

– Ты обучил меня лучше, чем тебе думалось.

– Нет, – покачал головой Камаль. – Настолько хорошо я тебя никогда не учил.

– Извините, – нетерпеливо прервала их Коригана, – но теперь-то нам можно перебить их?

– Сперва мои уланы, – рассмеялся Камаль.

– Я королева! – ощетинилась Коригана. – Мое право – вести в бой мой народ! – провозгласила она.

Какую-то секунду они играли в гляделки, а затем печальный голос пожаловался:

– А я безлошадный.

Линан спешился и взял лошадь под уздцы, придерживая ее для Гудона.

– Друг мой, не окажешь ли мне честь, возглавив первую атаку моей армии?

Гудон уставился на Линана, широко раскрыв глаза, и принцу пришлось вложить узду ему в руки.

Коригана и Камаль посмотрели на Линана, затем на Гудона, а потом снова друг на друга.

– Это будет подобающим, – решила Коригана.

– Да, – согласился Камаль.

Он повернулся к одному из Красноруких и кивнул на его лошадь. Четт спешился и быстро подвел свою лошадь Линану, который поблагодарил его и вскочил в седло. Краснорукий поспешил отправиться на поиски другого скакуна – он определенно не собирался пропустить предстоящую битву.

– Какие будут приказания? – спросил Линан у Гудона, сидящего теперь на его лошади.

Гудон, все еще мучившийся от сильной боли, только скривился. Внизу, в долине, Прадо спешно организовывал свое построение, но его бойцы были явно измотаны и напуганы; они-то думали, что одержали большую победу, а вместо этого лишь сделали собственную гибель еще более верной. Гудон чуть не пожалел их, но напомнил себе, что это наемники, напомнил о совершенных ими в прошлом страшных жестокостях и преступлениях против его народа.

– Перебить их всех до одного, – сказал он. – Перебить всех, кроме Прадо.

– Я что-то не узнаю этого стяга, – сказал Фрейма, показывая на кроваво-красный флаг с золотым кругом. – Это ведь не клан Солнца, верно?

– Нет, – покачал головой Прадо. – Это не их территория. – Он-то понял, что именно означало знамя, но не хотел говорить остальным. Странным образом это скрытое значение ужаснуло его даже больше, чем собственная неминуемая смерть. Он увидел, как весь континент Тиир скатывается в водоворот насилия и смерти. Четты теперь организованы, и они шли на восток. Развевающееся на западном склоне знамя обещало целые годы, а может, и десятилетия непрерывной кровавой войны. А даже наемникам нужно несколько лет мира, дабы насладиться своей добычей.

– Мне следовало остаться на своей ферме, – высказался Фрейма, но в его голосе не сквозило ни малейшей жалости к себе. Он просто констатировал факт.

– Всем нам следовало остаться на своих фермах, – ответил Прадо. – Даже им, – добавил он, кивнув на уцелевших из армии Рендла, которые присоединились к его войску, чтобы обороняться сообща, стоя рядом с теми, кто совсем недавно пытался убить их. Он слышал, как некоторые из новобранцев начинают распускать сопли, и удивился, почувствовав к ним жалость. Внезапно он пожалел, что так и не нашел времени обзавестись детьми. «Ну, – признался он себе, – во всяком случае, детьми, о которых я знаю».

– А вот и они пожаловали, – сказал Фрейма.

Не раздавалось ни криков, ни кличей. Четтская кавалерия спустилась по склону и не спеша двинулась по ровной почве.

– У них есть уланы, – отметил Фрейма. – Это удивляет.

– Ты видишь того, кто возглавляет их?

– Это Камаль, проклятый Аларн, не так ли? – Теперь в голосе Фреймы все же прозвучало удивление.

– Я вижу, заправляет тут наш лоцман.

– Надо полагать, он становится королем.

– Надо полагать, – невыразительно отозвался Прадо. Четтской кавалерии потребовался лишь миг для подравнивания строя. Их отделяло не более двухсот шагов. Прадо приказал лучникам стрелять. Над головами просвистел жалкий град стрел и обрушился на врага. Большая часть стрел вонзилась в землю, а одна-две нашли тела и глаза. Еще один залп, со схожим итогом.

– Давай, – произнес Прадо себе под нос, и не успел он договорить это слово, как четты начали атаку. Он никак не думал дожить до того дня, когда четты научатся сохранять сомкнутое построение, хотя соблюдалось оно только среди вооруженных длинными кавалерийскими копьями улан. Верховые лучники уже рассыпались и обходили его отряд с флангов. Уланы же так плавно перешли с шага на кентер, а с кентера на галоп, что он невольно восхитился этим.

– Прощай, Фрейма, – сказал Прадо.

– Прощай, Дж…

Из левого виска Фреймы словно выросла стрела. Он выпал из седла. Еще одна стрела унесла коня Фреймы. Кто-то выдвинулся вперед, заполнить разрыв в строю.

– Вперед! – выкрикнул Прадо, и его собственный редкий строй начал свою контратаку. Вооруженные в основном мечами, наемники знали, что большинство из них будет проткнуто стрелами еще до того, как у них возникнет возможность схватиться с четтами грудь с грудью, но знали также и то, что если они попытаются бежать, то их всего лишь проткнут стрелами в спину.

Управляя конем коленями, Прадо мчался в атаку, пока не оказался чуть ли не в передней линии всадников. Он направил меч в голову лоцмана, пообещав себе прикончить этого низкорослого ублюдка, прежде чем погибнуть. Тут его внимание привлек всадник, скачущий рядом с Гудоном; всадник, бледный как туман, такой же низкорослый, как лоцман, и со шрамом…

«Нет, этого не может быть!»

Линан сосредоточился на одном враге, всаднике в шлеме и с длинным мечом, и всю атаку держал острие меча направленным в грудь этого солдата. За несколько секунд до их столкновения его цель была проткнута кавалерийским копьем и исчезла из вида. Линан отклонился налево, наполовину увидел устремившийся к нему рубящий удар меча и легко отбил его. Лошадь его свернула, уворачиваясь от кусающегося жеребца, и потеряла инерцию разбега. Линан завертелся кругом, выискивая ближайшего врага. В поле зрения ворвался какой-то юнец не старше его самого, размахивающий мечом, проявляя больше энергии, чем умения. Линан увернулся от первого удара и вогнал острие собственного меча юнцу в шею. Дожидаться результатов он не стал. Пришпорив кобылу и пуская ее кентером, он атаковал одного из двух всадников, сообща насевших на раненого Краснорукого. Первого он устранил, заколов его в спину. Второй развернулся вбок дать отпор новой угрозе, и Краснорукий отсек ему почти все лицо. В стычку вступили новые враги, и Линан оказался в путаной свалке из людей и лошадей. Одна Краснорукая погибла прямо перед ним, с кинжалом в сердце. Морщинистый наемник захаркал кровью и исчез. Какой-то всадник в хаксусском мундире съежился в седле, прижав ладони к голове и что-то вопя; Линан вонзил меч ему в живот, и вопли прекратились. Он увидел уголком глаза обрушивающийся на него меч и быстро вскинул собственное оружие парировать его; он отразил этот убийственный удар, но другой меч стукнул его плашмя по макушке. У Линана искры посыпались из глаз, он почувствовал, как теряет сознание, оставаясь в седле. Рядом кто-то пронзительно закричал. Чьи-то руки вцепились в него, пытаясь не дать ему повалиться.

А затем он так быстро пришел в чувство, что возникло ощущение, словно тело его внезапно занял кто-то другой. Со всех сторон его окружали Краснорукие, защищая собственными телами.

– Хватит, – бросил он и вонзил шпоры в бока своей кобылы. Та рванулась вперед. Линан увидел, как на него надвигается огромный наемник с длинной саблей в одной руке и шипастой булавой в другой. Усмехнувшись Линану, он поднял саблю и рубанул сплеча. Линан парировал удар и пустил в ход собственный меч, легким движением руки выбивая у противника оружие. Сабля вылетела из рук наемника. Инерция атаки увлекла Линана мимо этого врага, но он отмахнулся мечом и угодил наемнику в шею. Вывернув меч из раны, он снова пришпорил лошадь, бросая ее в свалку, прорываясь сквозь вражеский строй. Он оказался окружен наемниками. Меч его так и засвистел, когда он рубил направо-налево, не нацеливая удары ни на кого конкретно. Он не прекращал двигаться, прорываясь сквозь любые преграды, не в состоянии справиться с овладевшей его душой и телом неукротимой яростью. Какой-то миг он был окружен вопящими людьми, запаленными лошадьми и почти всеподавляющим запахом крови и дерьма, а затем вырвался на волю.

Перед Линаном вырос строй пеших лучников, отчаянно пускающих стрелы по щелкающим их с обоих флангов четтским конным стрелкам. Он ворвался в их строй, отсекая головы и руки. Лучники рассыпались, крича от страха, и Линан гнал их, пока опять не оказался окруженным давкой сражающихся и умирающих людей и лошадей.

Он напал на всадника в мундире хаксусского офицера, какого-то совсем недавнего мальчишку. Офицер отчаянно попытался отразить нападение Линана и начал было кричать.

– Пожалуйста… – заскулил он, парируя еще один выпад. – Пожалуйста…

Но Линан только усмехнулся ему и напал снова. Его меч перерубил офицеру запястье, а затем рассек бедро. Офицер взвыл, когда Линан вонзил меч ему в грудь, забулькал и умер.

Линан зарычал и погнал лошадь дальше. Еще трое врагов. Они увидели, как он несется на них, и разделились, собираясь напасть на него одновременно спереди и с боков. Линан рубанул того, который справа, меч его вошел всаднику глубоко в череп. Что-то воткнулось ему возле талии, и, опустив взгляд, он увидел там кинжал, половина клинка которого вошла в него. Он выпустил узду и двинул наемнику слева кулаком. Лицо скомкалось, и враг упал навзничь. Наемник перед ним в ужасе разинул рот и попытался заставить своего коня сдать назад. Линан вытащил из своего бока кинжал, увидел стекающую по его рубашке струйку темной-претемной крови, а затем бросил оружие в отступающего наемника, поразив его между глаз.

Он круто развернул лошадь кругом, выискивая нового врага, но убивать больше было некого. Не осталось никаких наемников, ни всадников в хаксусских мундирах, ни лучников. К нему галопом скакал отряд Красноруких, выкрикивая его имя, с явственно написанной на их лицах отчаянной озабоченностью.

– Со мной все в порядке, – заверил он их, а затем вспомнил о вонзенном в него кинжале. Линан опустил взгляд на рану, но, хотя он и нашел на рубашке четкий ромбовидный разрез, на коже под ней виднелся лишь слабый, еле заметный след.

Прадо получил вторую рану за этот день – сильный удар по тыльной стороне правой руки. Нанес его лоцман. Прадо удивило, что низкорослый четт вообще умеет сражаться, не говоря уже о том, чтобы превзойти в бою кого-то вроде него, наемника, за плечами которого четверть века сражений. Как только они столкнулись, Прадо рубанул его мечом по голове, но четт увернулся с гибкостью мальчишки и обрушил эфес собственного меча на руку Прадо, поломав ему несколько костей и вынудив выпустить оружие. После этого все сделалось путаным. Он помнил, как его сшибли с коня, как двое молодчиков с красными руками рухнули на него и связали по рукам и ногам. На некоторое время он потерял сознание, а когда пришел в себя, битва уже закончилась. Тут снова появился лоцман, заставил его встать и вынудил посмотреть на поле боя.

– Мы их подсчитали, – уведомил его старый знакомый с баржи. – Восемьдесят своих погибших мы унесли и уже сожгли их. Это их погребальный костер горит вон там. А все другие тела, которые ты видишь – трупы наших врагов. Их свыше шести тысяч. Ты единственный, кто остался в живых. – Четт наклонился к нему поближе и прошептал на ухо Прадо: – Но не надолго.

Прадо снова повернули кругом. К нему приближалось еще пять фигур. Он узнал Камаля, Эйджера, Дженрозу и – он все еще не мог поверить этой перемене – принца Линана, но пятой была высокая четтка, которую он не знал. Когда они подошли достаточно близко, лоцман поклонился в пояс.

– Ваше величество.

– Гудон, – улыбнулся Линан. – Как ты себя чувствуешь?

Четт, названный Гудоном, сделал глубокий вдох и присоединился к своим спутникам.

– Омоложенным, – ответил он.

– Что теперь? – спросила четтка принца. – Как ты хочешь умертвить его?

– Гудон?

– Я закончил сводить с ним счеты, маленький господин. Он знает, что погубил его я. Этого достаточно.

Принц встал прямо перед Прадо. Наемник не смог заставить себя взглянуть в темные глаза на этом бледном лице, и ему пришлось посмотреть в сторону. В глубине его живота зародился, страх перед чем-то намного хуже смерти. Линан повернулся к Камалю.

– Когда мы наконец воссоединились в Суаке Странников, ты, помнится, что-то сказал насчет Джеса Прадо.

– Я сказал, что нарежу этого ублюдка на мелкие ленточки, – мрачно отозвался Камаль.

Прадо побелел. Он ожидал, что его триумфально проведут перед победителями, а потом обезглавят. Но не…

– Он твой, – сказал принц. – Но оставь его голову необезображенной.

Остаток дня и весь следующий день заняла работа по собиранию трупов врагов и их сожжению. К отдаленному лагерю Рендла была отправлена экспедиция – позаботиться о любой охране, какая там оставлена, и привести всю добычу, какая найдется. Посланные вернулись с лошадьми, оружием и новостью, что, завидев их, один из охранников – солдат регулярных войск Хаксуса – выпустил нескольких почтовых голубей, и всем им удалось улететь.

Вместе два отряда наемников предоставили великое множество потенциально полезной добычи – главным образом лошадей, но также и оружие, запасы еды, сено для лошадей, хорошую одежду, в том числе новенькие кожаные сапоги и безрукавки. Все погрузили на большую часть их же уцелевших лошадей и поручили нескольким наименее серьезно раненым четтам сопровождать добычу в Верхний Суак для распределения среди всех кланов – все, кроме нескольких жеребцов, на сохранении которых при армии настоял Камаль.

– Из наших кобыл не выйдет хороших строевых лошадей, – сказал он своим спутникам. Линан с Кориганой обменялись улыбками. – Чего тут такого смешного?

– Ты сказал «наших кобыл», – объяснил Линан.

Камаль хмыкнул.

– С помощью этих более крупных восточных жеребцов мы можем начать выводить породу настоящих боевых коней.

– Мы прислушаемся к твоим советам, – сказала Коригана, и Камаль слегка поклонился, благодаря ее за проявляемое к нему расположение.

– А зачем тебе нужна голова Прадо, малыш? – спросил у Линана Камаль.

– Мы нашли останки Рендла?

– Да, на склоне, – ответила Коригана. – Голову ему уже сняли с плеч. Ее порядком затоптали, но лицо узнаваемо.

– Хорошо. Положите обе головы в корзину. Наполните корзину солью и принесите мне.

– Отлично, – ровным тоном отозвалась Коригана и отдала приказ.

На следующий день ему с утра пораньше преподнесли корзину. Он открыл ее и положил в нее Ключ Единения. Окружающие ахнули от удивления.

– Что ты делаешь? – спросил Эйджер.

Линан позвал Макона, и через несколько мгновений тот появился, отвесив низкий поклон.

– Ваше величество?

– В отсутствие Гудона ты отлично действовал, командуя моими Краснорукими.

– Благодарю вас, ваше величество.

– У меня есть для тебя еще одно важное поручение. Ты не должен провалить его. Можешь взять с собой отряд Красноруких, чтоб я мог быть твердо уверен, что тебя не перехватят.

– Что за поручение, мой повелитель?

Линан показал Макону содержимое корзины.

– Тебе надо отвезти это к Эйнону, вождю клана Лошади.

Макон не смог скрыть удивления.

– Эйнону? И Ключ Единения тоже?

– Ты должен сказать Эйнону, что головы эти – подарок от Линана Розетема, вернувшегося Белого Волка. И как символ моего доверия к нему я также присылаю Ключ Единения, дабы он мог найти меня и вернуть его.

Никто не сказал ни слова, когда Макон плотно закрыл корзину и завязал ее жилами.

– Отправлюсь немедля.

Когда Макон исчез, Линан посмотрел на лица Кориганы и Камаля, ожидая от них сильнейшей вспышки возмущения, но и он, и она казались спокойными.

– Неужели ни у кого из вас нет возражений? Камаль покачал головой.

– Не сомневаюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал великан.

– А я восхищаюсь стратегией, стоящей за этим ходом, ваше величество, – добавила Коригана. – Вы и впрямь отлично играете в королевскую власть.

– А-а… – тихо произнес Линан. – Это потому, что я не считаю ее игрой.