"Поцелуй святого Валентина" - читать интересную книгу автора (Авророва Александра)

Часть 1

Я знаю, некоторые, особенно из взрослых, считают, что День святого Валентина — ненастоящий праздник. Он, мол, привнесен в нашу жизнь искусственно, в подражание западу, и никем не воспринимается всерьез. Вот Двадцать третье февраля или Восьмое марта — другое дело, они действительно значимы, а четырнадцатое февраля — неуклюжая попытка объединить мужской и женский дни. Я с этим категорически не согласна. Вы вдумайтесь, и сразу поймете. Двадцать третье февраля — праздник мужчины-защитника отечества. Восьмое марта — праздник женщины-работницы. Четырнадцатое февраля — праздник всех влюбленных. По-моему, тут мало общего. Тебя поздравляют не потому, что ты с рождения принадлежишь к одному из полов (невелика заслуга), и не за твои трудовые подвиги (пускай за них выплачивают премии), а просто потому, что ты влюблен. Разве не здорово? Или потому, что в тебя влюблены — это тоже здорово. Даже не знаю, что чудеснее — ожидать валентинки от того самого человека или знать, что ее получит от тебя он.

Правда, в этом году надеяться на валентинку от Него мне не приходится. Хотя у нас еще две недели назад вывесили специальный ящик, и мы, когда никто не видит, кидаем туда открытки. Я тоже кинула, но не подписалась. Зачем подписываться, раз это не вызовет ничего, кроме взаимной неловкости? Я купила в ларьке сердечко, на котором красиво выведено «С любовью в день святого Валентина», упаковала в конверт и адресовала Лидину Александру Александровичу, использовав, разумеется, печатные буквы. Надеюсь, ему будет приятно. Каждому приятно, когда его любят. Интересно, на кого он подумает? Догадывается ли он, что я в него влюблена? Если и догадывается, то виду не подает. Он очень выдержанный. Преподаватель должен быть выдержанным, профессия такая. Александр Александрович ведет у нас новейшую историю, и благодаря ему мы все поняли, какой это интересный предмет. Не только всякая там политика и экономика, но нерешенные загадки, неожиданные повороты и скрытые течения. Заслушаешься! Вот я и послала ему валентинку, и не вижу тут ничего плохого, пускай он и женатый человек. В конце концов, если жена ревнивая, Александр Александрович может выкинуть открытку, никому не показывая. А если она не ревнивая, то должна порадоваться, что ее муж нравится не только ей, но и другим. Я бы порадовалась, честно!

Вот какое я отправила тайное послание. Действительно тайное, я о нем даже Ире не сказала. Ира — моя лучшая подруга. Мы познакомились полтора года назад, когда оказались в институте в одной группе. Группа у нас подобралась замечательная! Представляете, десять человек, и, как нарочно, пять парней и пять девчонок. Словно судьба нам предназначила встречаться не только на занятиях, но и после. Настя Волобуева первая это поняла и сразу пригласила нас всех к себе отметить начало студенческой жизни. У нее классные родители, они не возражали. Я против своих тоже ничего не имею, они хорошие, но, попробуй я без предупреждения привести девять гостей, и мама начнет стонать, что в квартире не убрано, праздничной еды не заготовлено, ах, разве можно позориться перед посторонними, о чем я только думаю, на вид почти взрослая барышня, а ответственности никакой… Как будто кого-нибудь интересует, убрано ли в квартире. Других забот у нас нет, тоже мне! А еду мы покупаем в складчину, всякие нарезки и заморозки, очень удобно.

Что касается Иры, я сразу захотела с нею подружиться. Она очень серьезная и умная, я всегда такими восхищалась. Я и сейчас восхищаюсь, однако иногда с нею нелегко, почти как с мамой. Ира не одобряет моего увлечения Александром Александровичем, причем не только потому, что он женат, но и потому, что она осуждает меня за непостоянство. Якобы надо выбрать себе одного и любить его всю жизнь, а не порхать, подобно мотыльку. Мотылек — это я, как вы понимаете. Или я стрекоза, Ира же, надо полагать, муравей. Разница с басней в том, что подруга никогда бы не выгнала меня зимой на улицу, я убеждена. Может, крыловский муравей и положительный, только жестокий и жадный. У него наверняка хватило бы припасов на двоих, просто он жмотничал. Ира не такая, она добрая, хотя и принципиальная. Ну, ей-то легко быть принципиальной. В школе ей никто не нравился, а потом она сразу влюбилась в Димку Кузнецова из нашей группы, а он в нее. У них роман… или это иначе как-то называется? Короче, по окончании института они собираются пожениться, и все, включая родителей, об этом знают. Правда, не уверена, что родители в курсе, насколько далеко зашли их отношения… особенно Ирин папа, он ужасно старомодный. Но Ира очень ответственная, я думаю, она не залетит, пока сама этого не захочет, поэтому опасаться нечего.

Что касается меня… да, я не такая постоянная, только что я могу с этим поделать? В одиннадцатом классе я дружила с Витей, но он поступил в военное училище, и как-то получилось, что поначалу мы иногда встречались, а потом перестали, постепенно и без ссор. Куда делась моя любовь к нему, ума не приложу. Растворилась в воздухе. Когда я это осознала, мне даже стало немного грустно, хотя грущу я редко. Но вскоре настал день святого Валентина, и я получила открытку от Андрея Лебедева из нашей группы. Он написал, что я ему очень нравлюсь, и я вдруг поняла, что он мне тоже нравится. Мы стали встречаться, тем более, наступила весна, все цвело, светило солнышко, и голова шла кругом. Андрей так красиво говорил о своих переживаниях, дарил мне розы, водил в кафе, мы целовались до умопомрачения и были счастливы. Именно тогда я убедилась, что Витя совершенно не умел целоваться, да и я тоже. Зато теперь научилась, и мне понравилось. Я искренне собиралась быть верной и постоянной, не хуже Иры, и была целых четыре месяца. Разве я виновата, что, когда Андрей попытался сменить платонические отношения на более близкие, я почувствовала, что не хочу? Вроде ничего не имела против, но не смогла. Раз — и разлюбила, точно ножом отрезало. Ира утверждает, мол, значит, не любила никогда, а просто обманывала сама себя. Если и обманывала, то очень ловко, поскольку была уверена, что люблю. Конечно, Андрей поначалу обиделся, но я ему объяснила ситуацию, и, мне кажется, он простил. Вскоре он уехал на лето в Казань (он оттуда родом), а, вернувшись в Питер, стал дружить с Настей Волобуевой, той самой, у которой гостеприимные родители. Раз так, угрызениями совести мне страдать ни к чему. Я и не страдала, поскольку заранее знала, что все кончится хорошо.

На втором курсе у нас стал вести новейшую историю Александр Александрович, и девчонки сразу заахали, как жаль, что такой потрясающий мужчина уже имеет семью, а то бы в него стоило влюбиться. Не понимаю, какая связь между чувствами и семьей? Оттого, что у Александра Александровича есть жена, мое удовольствие от встреч с ним ничуть не уменьшается. В те дни, когда у нас его предмет, я одеваюсь в самое модное, делаю лучший макияж, и настроение мое зашкаливает до небес. Мне вполне достаточно встреч два раза в неделю, чтобы приятное возбуждение не покидало меня ни на минуту. Конечно, я и летом не грустила, но, когда я не влюблена, словно чего-то недостает. Ира ехидно заметила, что на сей раз я выбрала удивительно безопасный объект, от которого вряд ли следует ожидать попытки затащить в постель, а я ответила, что ничего не выбирала. Тогда она сказала, что я не люблю, а только играю в любовь. Теперь, наверное, стало ясно, почему я скрыла от подруги, что послала Александру Александровичу валентинку. А от других тем более скрыла. Это будет тайна, покрытая мраком — разве не здорово?

Вы не подумайте, что Ира зануда. Просто она очень умная и вечно анализирует, такой у нее характер. Когда это относится к окружающим, я слушаю, развесив уши, потому что очень интересно и проницательно. Не исключено, что по отношению ко мне тоже проницательно, но мне кажется, полная чушь. Кому лучше знать, что у меня в душе, мне или Ире? Однако факт есть факт — она умеет дать правильный совет. Другое дело, что часто я обнаруживаю его правильность уже после того, как поступлю совсем иначе. Вот если есть у Иры неприятная черта, то знаете, какая? Она обязательно потом скажет: «Ведь я же тебя предупреждала». Хотя ее можно понять. Ей обидно, что я не поверила сразу.

Впрочем, как раз сейчас права все-таки я, а не она. Ну, чего плохого в том, что я тихо и мирно восхищаюсь Александром Александровичем? Абсолютно ничего. Наоборот, это стимулирует мой мыслительный процесс. Вот, например, сегодня мне пришла в голову гениальная идея пойти в парикмахерскую и заплести африканские косички. Обычно я завязываю хвостик, все говорят, он мне очень идет. Ну, иногда еще распускаю волосы по плечам. Представляете, какая будет хохма, если я заявлюсь на празднование дня святого Валентина в африканских косичках? Вся группа ахнет.

По такому случаю я даже прогуляла последнюю пару. Сказала Ире, что готовлю сюрприз, и сбежала в парикмахерскую. Правда, это удовольствие оказалось дороже, чем я думала, и я спустила свои накопления, но ведь деньги созданы для того, чтобы их тратить. Зато причесон получился высший сорт. Я гордо вышагивала по улице без шапки, и многие на меня оглядывались. Было ужасно весело.

Наша группа встречалась у Насти в шесть часов, а я специально на десять минут опоздала, потому что хотела, чтобы мои замечательные косички увидели сразу все. И не просчиталась! Дверь открыла Настя, ворча:

«Остальные уже собрались, а ты…» — и замолкла на полуслове. Я быстро сбросила куртку и ворвалась в комнату, не в силах сдержать радостной улыбки. А дальше — немая сцена. Мои однокурсники застыли, пораженные. Первым очнулся Ирин Димка, он рассмеялся, захлопав в ладоши, и слегка дернул меня за косичку. Он вообще мне нравится за то, что искренний и заводной. Я сперва удивлялась, как они ладят с Ирой, такие разные, а потом вспомнила, что противоположности сходятся.

— Умереть — не встать, — иронически прокомментировал Олег Гуляев.—

Натка, ты супер!

— Да, — с достоинством согласилась я. Олег любит говорить иронически, поэтому часто не поймешь, всерьез он или нет. Некоторые даже обижаются, хотя он, конечно, не имеет в виду ничего плохого.

— Вообще-то африканские косички давно не в моде, — лениво заметила Марина Пози. — Позавчерашний день.

— А я их заплела не из-за моды, а из интереса, — пояснила я, немного изумившись, что Марина не понимает такой элементарной вещи. Впрочем, Марина не из нашей группы, и я ее знаю мало, а она меня, полагаю, того меньше. Странно, как она вообще оказалась здесь. Наверное, привел кто-нибудь из парней. Марина Пози — первая красавица курса, и каждому лестно, если она согласится с ним встретиться, тем более, в день святого Валентина. Я просто восхищаюсь, какая она стильная. У нее очень короткая стрижка, явно сделанная хорошим мастером и, по-моему, подправляемая каждую неделю. По крайней мере, волосы всегда выглядят безукоризненно, будто на рекламной картинке. А как она одевается! Говорят, Маринины родители покупают ей все туалеты за границей. Они там работают много лет, хотя формально Марина из Иркутска. Сейчас на ней черный обтягивающий комбинезон с ярко-желтым рисунком и желтые босоножки. Она высокая и стройная, словно настоящая топ-модель. Вот бы она стала моделью и прославилась! Не знаю, зачем ей университет, тем более, учится она с трудом.

— У узбечки нет привычки Две косички заплетать. У москвички две косички, У узбечки двадцать пять, —

 подмигнул мне Ваня Тихонов. — А у африканочки Наточки — все сто. Жаль, что мы не сотрудничаем с Африкой, тебя бы там сразу сделали королевой. Приходи работать к нам в комитет, а? Слушайте, правда, Натка сейчас похожа на какой-то мультик?

По поводу сотрудничества с Африкой шутка вполне понятная. У нашего университета разработана программа долгосрочных связей с зарубежными университетами, и с этого года Ваня за нее отвечает, возглавляя какой-то там комитет. То есть, конечно, есть еще взрослые люди, которые занимаются этим профессионально, а Ваня — ответственный со стороны студентов, чем страшно гордится. Немудрено — обычно на подобные должности назначают старшекурсников. Видимо, Ваню выбрали за то, что он энергичный. И умный — почти круглый отличник.

Вторая наша отличница, круглая без всякого «почти» — Камила Нагимова. Она казашка. Способности у нее меньше, чем у Вани, зато добросовестность фантастическая. Камила целыми днями занимается и занимается. Вот бы мне такую силу воли! Зато у нее нет чувства юмора. Может, дело в том, что русский язык ей не родной? Говорит она почти без акцента, но все-таки… Вот и теперь. С присущей ей основательностью Камила сперва серьезно обдумала проблему, а потом выдала обоснованное суждение.

— Натка, зачем тебе эта прическа? Как ты ее будешь вечером распускать?

— А я не буду. С ней можно ходить месяц или два, мне в парикмахерской обещали.

— Да? А спать как?

— Сидя, — пошутила я.

— Два месяца? Ты не выспишься, и это плохо скажется на учебе.

— Да лежа буду спать, — пожалела я встревоженную Камилу. — Ничего им не сделается. Слушайте, надеюсь, вы еще не вручали валентинки? Мне не терпится. А потом уже за стол, правда?

— Без тебя не вручали, — кивнул Андрей. — Все у меня. Но сперва мы все-таки сядем за стол и выпьем шампанского.

Мы заранее договорились, что валентинки нашей группы вытащат из факультетского ящика и отдадут Андрею, чтобы мы получили их на своем индивидуальном празднике. Разумеется, никто не заставляет выставлять на всеобщее обозрение содержание твоей открытки, но приятно, что вскроем мы их одновременно. Возникает какое-то единение, понимаете? Правда, в этом году мне рассчитывать не на что. Скорее всего, я останусь без поздравления. Хотя нет, Димка проговорился, что мальчишки решили каждой девчонке написать хорошие слова от лица всех, чтобы никому не было обидно. Это они здорово придумали! Ну, мы тоже не остались в долгу и написали общие валентинки мальчишкам. Значит, огорчаться не придется никому. К тому же всегда есть надежда, что ты получишь что-нибудь такое… такое… я даже не знаю, какое, а все равно сердце замирает, словно на Новый год.

Взяв в руки два конверта, я внимательно их рассмотрела, не спеша вскрывать. Едва вскроешь, как от тайны ничего не останется, а самый волнующий миг, по-моему, — до, а не после. Ожидание праздника еще лучше, чем праздник.

Первый конверт был подписан от руки, по-моему, Димкой. У него самый красивый почерк… и внешность, между прочим, тоже самая красивая. Я считаю, Ире повезло, что ей достался такой чудесный парень. Итак, адресовано Наточке Потаповой. А что внутри?

«Поздравляем с днем Святого Валентина, любим безмерно и желаем быть такой же веселой и красивой. Мы».

Какие они все-таки молодцы! Но второе послание интригует больше. «Наталье Потаповой» — напечатано на конверте. Меня редко зовут Натальей, вечно Наткой. Кто же это меня поздравляет? Ох, и рада бы потянуть, да не в силах — изнываю от нетерпения. Я разорвала конверт и в недоумении уставилась на содержимое. Вот тебе и любовное признание! 

«Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить».

И все.

Мне стало очень неприятно. Да, я не умею хранить верность, так что мне теперь, умирать? Как будто я в чем-нибудь виновата! Ну, гуляла с Витей, потом с Андреем, а теперь влюбилась в Александра Александровича. По-моему, никто из них не в претензии. Разве что Андрей… он поначалу ужасно на меня разозлился и наговорил кучу гадостей. Но то было в июне, а в сентябре он уже вовсю крутил любовь с Настей. Ему ничего не стоит найти себе девчонку, потому что он такой… это, наверное, называется настоящий мужчина. Неужели затаил зло в глубине души?

Я глянула на Андрея. Он старше нас всех, поскольку отслужил в армии, а потом еще не сразу пошел в институт. Ему двадцать пять. Высокий, широкоплечий, с волевым подбородком и твердым взглядом серых глаз. Не красавчик вроде Ириного Димки, но чем-то похож на молодого Шварцнеггера, и все от него млеют. Я тоже когда-то млела. Он и ухаживать умеет роскошно, словно в кино. Настя, по-моему, до сих пор не может поверить своему счастью. Скажу больше — она, кажется, продолжает видеть во мне соперницу. Не то чтобы ненавидит, нет, но определенную антипатию испытывает. Я пыталась ее убедить, что к Андрею не вернусь, а Настя ответила, мол, это о н ко мне не вернется и вообще она не способна ревновать к такому смешному ребенку, как я. Я, видите ли, для нее смешной ребенок. Вот вам пример того, как Настя пытается меня поддеть. Правда, она не только из-за меня способна взорваться, из-за других девчонок тоже. Стоит Андрею на кого-нибудь взглянуть, и она начинает нервничать. У меня с ней единственной из группы отношения оставляют желать лучшего. Хотя мне лично Настя нравится. Она такая современная, самостоятельная, модная. Я убеждена, если б не Марина, именно Настя считалась бы на курсе королевой. Тут ведь нужны не только красота, но и общий стиль поведения, определенный шик, полное отсутствие комплексов. Все это у Насти есть. Как жаль, что она ко мне цепляется! Ира уверяет, она все-таки ревнует. Я тоже так полагаю, потому что какая еще может быть причина? Я не делала ей плохого. Может, дурацкую записку написала она?

Настя сидела почти напротив меня, и вид у нее был донельзя довольный. Она распустила сегодня свои длинные черные волосы, надела короткое блестящее платье и выглядела супер. Не так стильно, как Марина Пози, но все равно здорово. Андрей шептал ей что-то на ухо, а она заливисто смеялась. Нет, Настя, разумеется, не при чем. А кто при чем? Очевидно, не Ира с Димкой — они мои друзья. И не Марина — ей нет до меня дела. И не Ваня Тихонов, похваливший мои африканские косички. И не Олег Гуляев. Хотя он вечно острит, эта шутка не в его стиле, слишком прямолинейная. Кто остается из парней? Ромка Нетребко, однако на того и вовсе невозможно подумать. Он сегодня в эйфории, поскольку именно с ним пришла Марина. Я недавно узнала, что он в нее влюблен, и не представляла себе, что она ответит ему взаимностью. Ромка… он славный парень, только такой… ну, совершенно незаметный. Сидит себе целую перемену с книжкой и молчит. А Марина меняет кавалеров, как перчатки, но всегда выбирает особенных. Из наших она одно время она гуляла с Олегом, который выделяется в любой компании как своей иронической речью, так и шикарной машиной, которую удивительно лихо водит. Это машина его собственная, у родителей есть другая. И живет он отдельно от родителей, поскольку у них несколько квартир. По-моему, он среди нас самый богатый. Еще Настя довольно богатая, а из приезжих Камила. Ей предки в Казахстане какие-то важные шишки. Кстати, с Камилой у меня прекрасные отношения, в жизни не поверю, что записку написала она. Вроде всех перечислила? Нет, забыла Галку Найденову. Ее легко забыть, она еще более незаметная, чем Ромка. Может, потому они и дружили почти год — сами понимаете, в каком смысле. Я точно знаю, когда начался их роман — на первом курсе, в день святого Валентина, как и у меня с Андреем. Только в моем случае инициативу проявил парень, а там, похоже, девчонка. По крайней мере, так утверждает Ира. Она видела, как Ромка вскрыл валентинку, покраснел, словно рак, и бросил испуганный взгляд на Галку, после чего та села рядом с ним — и пошло-поехало. Я, естественно, эти интересные события проморгала, поскольку была увлечена неожиданным посланием Андрея.

Короче, Ромка с Галкой очень друг другу подходят. Оба учатся без малейшего интереса, хоть и не особо плохо, оба вечно молчат, и не догадаешься, что у них на уме. Каждый имеет тихое хобби — Ромка читает фантастику, а Галка помогает Ване в работе по организации связей с другими университетами. Правда, недели две назад выяснилось, что у Ромки есть еще одно тихое хобби — Марина. Это Галке не понравилось, и они расстались, а Галка, удивительное дело, сумела завести бурный роман с Олегом. Настолько бурный, что не обратить на него внимания было невозможно. Впрочем, их отношения длились не дольше нескольких дней. Кому кому, а Галке было бы странно упрекать меня в неверности — сама такая. Честное слово, кроме Андрея, все-таки некому! А я надеялась, он перестал обижаться…

Я сидела и грустила, что бывает со мной чрезвычайно редко.

— Натка, ты что? — удивился Ваня, внимательно на меня посмотрев. — Не расстраивайся! Если тебе не прислали валентинку, это еще не значит, что тебя никто не любит. Знаешь, не каждый рискнет двигаться напролом… кому-то легче постепенно.

На сердце потеплело. Все-таки хорошие у меня одногруппники, добрые! Так неужели из-за кого-то одного я стану плохо думать обо всех? Да и с этим самым одним лучше помириться.

— Андрей, — обратилась я.

— Да, Натка? — охотно повернулся ко мне он, а Настя сразу помрачнела.

Пожалуй, все-таки писала она… или нет?

— Андрей, это ты мне прислал? Не сердись на меня, пожалуйста. Давай помиримся!

— А что это? — поинтересовался Андрей, забирая из моих рук валентинку.

Вот Ира, она обязательно спросила бы: «Можно мне прочесть?», а Андрей не спрашивает разрешения, просто делает, что считает нужным. Теперь прочел и нахмурился, глядя на Настю.

— Я этого не писала, — нервно открестилась та.

— Точно? — сурово осведомился он.

— Если твои предыдущие пассии вечно врали, ты и мне теперь не веришь? — пытаясь казаться ироничной, произнесла Настя, однако чувствовалось, что ее трясет.

— Правильно, Настя, — ехидно прокомментировала Марина. — Нападение — лучшая защита. И что же ты прислала Наташе?

Марина сунула нос в мое многострадальное послание и усмехнулась.

— Я ничего Натке не присылала, — с ненавистью возразила Настя. — Андрей, почему ты позволяешь меня оскорблять? Ты должен за меня вступиться!

Андрей молча положил руку Насте на плечо, и та осеклась. Потом повернулся к Марине — та тоже осеклась. Андрей прямо-таки магически воздействует на женщин, по себе знаю. Он молодец, а я, как всегда, сглупила. Надо было провернуть дело по-тихому, чтобы никто не заметил, а я, словно слон в посудной лавке. Взяла и чуть не поссорила Андрея с Настей. Хотя чуть-чуть не считается, так что ничего страшного. К тому же… разве не смешно? Совсем недавно я сравнивала себя со стрекозой, а теперь со слоном. Ничего себе гибридик! Слон с прозрачными крылышками? Или стрекоза с хоботом и большими ушами? Хотелось бы посмотреть на подобное диво…

— Ты получила какую-то гадость? — спросила Галка, встав и подойдя поближе.

— Шутка, наверное, — поразмыслив, ответила я. — «Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить». Вот чушь-то, правда?

— Пожалуй, — согласился Олег. — Было бы обидно целиком лишиться прекрасной половины человечества.

— Ты думаешь, целиком? — с безграничным удивлением уточнила Камила. — А я полагаю, нет. Потому что есть женщины, которые всегда хранят верность.

Камила вечно все объясняет. «Я взяла зонтик, потому что возможен дождь».

Наверное, это и сделало ее отличницей.

— Но вряд ли многие из них относятся к поистине прекрасной половине, — иронически парировал Олег.

Его хохмы получались особенно смешными, поскольку произносил он их отстраненно, с каменным выражением лица. Я, не выдержав, фыркнула, хотя понимала, что по отношению к той же Ире фраза звучит обидно. Но это же не серьезно, правда, поэтому обижаться нельзя. Дурацкий инцидент был исчерпан. Я вдруг сообразила, что записку мог написать кто-нибудь совсем чужой, из другой группы. Просто так, чтобы развлечься. Люди бывают иногда очень странные, но я не собираюсь из-за этого переживать. Сами пускай переживают!

Мы принялись обсуждать, как провести время дальше. Если вы считаете, что, встречаясь группой, мы во славу инстинкта размножения срочно начинаем обжиматься по углам, то ошибаетесь. Прежде всего, не у каждого есть пара. Ира с Димкой, Настя с Андреем, сегодня вот неожиданно Марина с Ромкой — а остальным как быть? Скучать или хватать первого попавшегося представителя противоположного пола? Трудно представить себе Камилу, поступающую столь несерьезно. Да и я, между прочим, влюблена в Александра Александровича. И вообще, Ира с Димкой или Настя с Андреем постоянно видятся наедине, поэтому при нас вполне готовы к менее интимным развлечениям. Сегодня мы решили играть в песни. Это когда разбиваются на две команды, одна задает представителю другой строчку из песни, а тот должен, не произнося ни слова, изобразить эту строчку, чтобы его соратники поняли. Обожаю эту игру, мы всегда хохочем, как сумасшедшие! Мне досталось сыграть «Мой мармеладный, я неправа». Представляете, что я вытворяла? Все просто лежали. Правда, сперва решили, что я показываю «шоколадного зайца», но большой разницы не вижу. И там, и там фигурирует мужчина, состоящий из кондитерских изделий. Чувствую, участников «Фабрики звезд» заставляют сидеть на жесткой диете, вот они и размечтались. Ира, когда на диете, тоже вечно пирожные вспоминает. Потом водил Димка, и он так ловко сделал губы бантиком и закатил глазки, что мы узнали Николая Баскова даже раньше, чем началась песня. Вот кого бы в «Фабрику звезд», это Димку, в него б все телезрительницы повлюблялись. Он красивый и веселый — что еще нужно?

Насмеявшись вволю, мы решили еще немного поесть и выпить, а потом заняться чем-нибудь другим. Я была в превосходном настроении, но сразу почувствовала, что сидящая рядом со мной Ира чем-то расстроена.

— Что случилось? — спросила я.

— Да ничего особенного, — мрачно ответила Ира, не поднимая взгляда от скатерти. — Просто вечер не удался. Надо было встречаться своей компанией, и все было бы в порядке.

— А разве мы не своей? — удивилась я, однако вспомнила про Марину. Я обернулась в ее поисках и тут же поняла огорчение подруги.

Изначально Димка сидел между мной и Ирой, но теперь он оказался возле Марины. Та оживленно с ним беседовала, загадочно улыбаясь и положив руку ему на локоть. Вот уж не подозревала, что Ира настолько ревнива. Тоже мне, нашла повод!

Я пожала плечами.

— С тобою он общается постоянно, а с Мариной когда еще у него получится… Они же не целуются, просто болтают.

— Разве что не целуются, — еще мрачнее пробормотала Ира. Похоже, у нее имелись запасные глаза на макушке, ведь она по-прежнему изучала скатерть и видеть ничего не могла.

Мне стало жалко Иру, хотя она переживала на пустом месте. Глупо надеяться, что парень будет вечно торчать рядом с тобой, особенно такой заводной, как Димка. Он заметил мое внимание и подмигнул, а я попыталась сделать осуждающее лицо. Очевидно, не удалось, Димка лишь фыркнул от смеха. Тяжело, наверное, быть ревнивым? Вон Ромка сидит надутый, словно лягушка из басни, та, которая решила превратиться в вола. Я невольно захихикала. Ну, и монстры у нас собрались! Я — помесь стрекозы со слоном, Ромка — гибрид вола и лягушки. Может, устроить такую игру — придумать для каждого подходящее животное? Тогда все развеселятся?

Я посмотрела на Иру. Больше всего она сейчас походила на моего любимца Гектора. Гектор — это Ирин пес, бассет, хотя и не вполне чистопородный. У бассетов удивительный талант выглядеть несчастными даже перед полной миской вкусной еды. Гектор смотрит на еду с таким видом, словно подозревает всех в попытке его отравить, но из-за хорошего воспитания вынужден не показывать виду. Ирин папа говорит, общаясь с Гектором, сразу взбадриваешься, поскольку понимаешь, что твои собственные проблемы — пустяки. Однако сомневаюсь, что сравнение с бассетом улучшило бы настроение моей подруги.

— Я сейчас приведу Димку сюда, — предложила я. — Пускай не мотает тебе нервы.

— Не вздумай! — прошипела Ира. — Еще не хватало!

Я пожала плечами. Я хотела, как лучше, но нет, так нет.

— Натка, тебе к этим косичкам нужен соответствующий прикид, — заявил Ваня, сидевший от меня с другой стороны. — Давай всех изумим, а то они скисли. Вон, Настя с Андреем колбасятся. Надо их отвлечь.

Ну, а эти-то почему? Точно, он что-то бубнит с недовольным видом, она, похоже, огрызается. Надеюсь, дело не в моей дурацкой валентинке? Вскоре Андрей встал и примостился за стулом Марины, опершись о спинку, а Настя походкой манекенщицы продефилировала к Олегу. Короче, все смешалось в доме Облонских! Один Ваня нормальный человек — старается, чтоб было весело.

— Для прикида надо попросить у Насти какие-нибудь тряпки, — объяснила я. — А то у меня только брюки и свитер. Но тихо, чтобы никто не увидел раньше времени.

Энергичный Ваня тут же подошел к Насте, она удивленно на меня оглянулась, однако кивнула и отправилась в соседнюю комнату, а мы за ней.

— Лучше б Ромка не приводил посторонних, — едва закрылась дверь, заявила Настя.

Я улыбнулась сходству мыслей столь разных людей, как она и Ира. А на самом деле это подтверждает, что ни одной волноваться незачем. Ну, действительно, не может же Марина всерьез отбить сразу двоих? Что она, восточный султан, формирующий гарем? Тем более, Андрей, например, очень ревнивый и ни за что не согласится, чтобы его девушка гуляла с кем-нибудь еще, по себе знаю. Просто Марине нравится, когда на нее обращают внимание. А кому это не понравится, скажите на милость? Что касается мальчишек, им захотелось разнообразия в общении, не вижу здесь ничего плохого. Может, проблема как раз в том, что мы приглашаем посторонних слишком редко?

На мои умиротворяющие слова Настя ответила таким взглядом, словно я призналась, что ежедневно съедаю на завтрак дюжину живых младенцев. Не понимаю, чего я такого сказала? Наоборот, пыталась ее успокоить.

— Тебе с твоею детской неразборчивостью действительно не приходится волноваться, — наконец, объяснила она. — Правильно тебе прислали эту валентинку. Верность для тебя — пустой звук. А нормальная женщина, для которой это не так, не позволит своему парню знакомиться с другой.

— Если он захочет, все равно познакомится, — предположила я. — Зачем такая верность, для которой держишь парня на цепи? Ему, бедному, будет скучно.

Ваня незаметно пихнул меня в бок, и я смолкла. Видимо, Насте неприятно то, что я говорю. А она сама старается, чтобы м н е было приятно то, что говорит она? Нет. Тогда почему должна стараться я? Хотя, вообще-то, я собиралась повысить ей настроение, а не наоборот. Не люблю, когда люди грустные. Чем бы Настю утешить? Вот, вспомнила!

— Андрей когда-то говорил мне, что не понимает, почему Марина считается первой красавицей. Мол, просто она так уверенно держится и стильно одевается, что всем кажется необыкновенной, а на самом деле ничего особенного. Я с ним не согласна, я считаю, Марина очень даже красивая, но он со мною спорил, честное слово! Так что можешь не переживать.

— А я, по-твоему, переживаю? — демонстративно вздернула брови Настя. — Делать мне нечего, забивать себе голову ерундой. Просто Марина не вписывается в нашу компанию, только это я и имела в виду. Кстати, твоя попытка поссорить меня с Андреем все равно ничего бы тебе не дала, поэтому на будущее даже не старайся. Он никогда никого не прощает — и тебя никогда не простит.

Откуда берутся подобные люди? Их пытаешься развеселить, а они на тебя же еще и нападают. Зачем мне ссорить Настю с Андреем, какая от этого радость? Терпеть не могу, когда на меня наговаривают почем зря. Но я вовремя вспомнила, что Настя просто-напросто ревнует, и успокоилась. Ира уверяет, от ревности совершенно лишаешься разума. Это она-то лишается, в обычном состоянии страшно умная! А что бы случилось со мной? Как сказала одна симпатичная ворона из мультика, «хорошо, что нет мозгов, а то было бы сотрясение». А если без шуток, я довольна, что уродилась неревнивой. Легче жить, когда не выдумываешь себе лишних проблем.

— Да перестань ты к Натке цепляться! — возмутился тем временем Ваня. — Я весь вечер сидел рядом с ней. Ничего она тебя с Андреем не ссорила, не парь.

— Мужчины удивительно наивны, — ехидно улыбнулась Настя. — Ты думаешь, зачем она продемонстрировала всем свою дурацкую валентинку? Любой нормальный человек спрятал бы ее, чтобы не позориться перед людьми, а Натка специально сунула Андрею. Надеялась, он решит, что написала я, и со мною поссорится.

Ваня моментально парировал:

— Ты сама себе противоречишь. Если он никогда не простит Натку, то только поблагодарил бы тебя, если б эту чушь написала ты.

Я лишь вздохнула. Такую упертую, как Настя, попробуй развесели! Ну, и ладно, ее проблемы. Значит, развеселим остальных.

Настя вышла, сообщив, что вот из этого шкафа мы можем брать все, что угодно, там одно старье. Первое, что мне бросилось в глаза — шикарный парик с белокурыми локонами. Я нацепила парик на Ваню, и тот превратился в очаровательную девушку, правда, под метр девяносто ростом и с сорок пятым размером ноги. Бывшая юбка Настиной мамы пришлась девушке почти впору, но преобразилась в крутое мини. Осталось втиснуть Ваню в блузку с бантом на груди, и получилась просто конфетка.

Сама я нацепила черные лосины (я ведь негритянка), свернула набедренную повязку из какой-то яркой тряпки, а вместо свитера надела топ.

— Я — твоя бледнолицая пленница, — предложил Ваня. — Ты должна вести меня на веревке. Где бы взять веревку?

— На кухне или в ванной, — подхватила идею я. — Айда туда, только чтобы никто не видел.

Веревка нашлась, а заодно я прихватила огромный острый нож. Знаете, сейчас продаются такие комплекты в специальной деревянной подставке, и один нож прямо просится в суровые африканские руки.

Результат не обманул наших ожиданий. Когда я появились в комнате, волоча связанную и жалобно стенающую пленницу, все взвыли от хохота. Димка тут же бросил Марину и присоединился к нам. Он был женихом прекрасной блондинки и предлагал мне любой выкуп за ее жизнь. Например, остатки селедки под шубой со своей тарелки или даже блестящий фантик от конфеты. Но я была непреклонна. Меня устраивал лишь натуральный обмен. Я, гордая дочь вождя, разумеется, с первого взгляда влюбилась в бледнолицего незнакомца и решила выйти за него замуж. Отпущу девушку, только если он сам вместо нее прицепится к моей веревке. Тот был вынужден согласиться, но в решающий момент коварно вырвал из моих рук кинжал и освободился. Никого чувства чести у этих белых людей, не то, что мы, простодушные африканцы!

Эта сценка вернула нашему празднику обычную непринужденность. Даже Ромка, перестав дуться на весь свет, с неожиданным интересом спросил:

— А что, Натка, вы действительно режете такими ножами?

— Мы — это африканцы? — уточнила я. — Разумеется, режем. Бледнолицых врагов. Чернокожих иногда тоже, если бледнолицых под рукой не оказывается. По обстоятельствам.

— Нет, вы — это женщины, — смутился тот, но все же продолжил, и глаза его загорелись: — Женщине такое не подходит. Она ведь не мясник какой-то, а… ну, как бы сказать… типа…

— Типа мимолетное виденье и гений чистой красоты, в натуре, — подсказал Олег. — А сами на кухне тайком орудуют огромными ножами, разделывая говяжьи туши. Ну, а при случае и человека прирежут. Такова женская суть.

— Я, между прочим, только пеку праздничные торты, а мясом занимается мама, — кокетливо возразила Настя. — Резать мясо — брр, какая гадость! А человека — тем более.

— Да? — протянул Олег. — А кто кромсает трупы в морге? Не вы, милые барышни? Между прочим, не зря нас, мужиков, от этого освободили. Наши мужественные, но добрые сердца не перенесли бы таких упражнений, а вам — хоть бы что.

Ромка аж поперхнулся от неожиданности, хотя, вообще-то, кому-кому, а ему удивляться было глупо. Дело в том, что девочки на нашем факультете военнообязанные. По окончании института мы получим два диплома — историка и медсестры. Хотя я бы с удовольствием обошлась одним. Как я ненавижу занятия по медицине, трудно описать. Зубрить бессмысленные латинские названия — смертная скука. Однако даже она приятнее, чем ужас, охватывающий меня в прозекторской. При мысли, что рядом лежит труп, я впадаю в страшную панику. И это несмотря на то, что старательно зажмуриваюсь и затыкаю уши. Что касается мальчишек, для них медицина не является обязательным предметом, однако Ромка единственный из всех добровольно вызвался ее изучать. Мол, лишняя корочка никогда не помешает. И, кстати, он достиг куда больших успехов, чем девчонки. С медициной у него идет лучше, чем с историей.

— Так тебе, Рома, нравятся инфантильные дурочки? — равнодушно осведомилась Марина. — А я думала, тебе подойдет заботливая мамаша типа Ирочки Волковой. При твоей забитости… А какие нравятся тебе, Андрюша? Неужели истерички, закатывающие скандалы по поводу и без?

И она бросила в сторону Андрея томный взгляд. Тут даже я поняла: лучше б эту зловредную красотку мы сюда не приглашали. Ира вздрогнула, Настино лицо явно выразило желание закатить скандал (по поводу или без, решайте сами), а Ромка вжал голову в плечи. Срочно следовало что-то предпринять, дабы не позволить возникнуть ссоре, а я, как нарочно, растерялась. Положение спас Димка.

— А почему про мой вкус никто не спрашивает? — жалостливо вопросил он. — Как вы думаете, у меня с ним все в порядке? А то мне нравятся и инфантильные дурочки, не знающие, с какой стороны у ножа ручка, и серьезные особы, поднаторевшие в разделке туш. Чувствую, я извращенец…

Лицо Димки выразило предельную скорбь, я, не выдержав, хихикнула.

— И садистки вроде Натки нравятся, — моментально среагировал Димка.—

Хоть она и смеется над моей бедой.

Он произнес это так укоризненно и умильно, что остальные тоже засмеялись. Обстановка разрядилась. Все-таки Димка — классный парень, я его обожаю! Как ловко он вернул нам хорошее настроение. Даже Ромка веселился вместе со всеми. Действительно, зачем переживать, что Марина обращается с другими? Лучше радоваться, что пришла-то она с ним.

Часов в одиннадцать предусмотрительная Камила сказала:

— Мне пора, потому что уже поздно. И, если кто тоже хочет на метро, лучше не задерживайтесь, потому что метро закроется.

— Метро? — пожал плечами Олег. — Частники халтурят круглосуточно.

Он, разумеется, приехал не на собственной на машине, поскольку хотел расслабиться и выпить. Что и выполнил.

— Я ночью на частнике не езжу, — пояснила Камила. — Потому что всякое может случиться.

— Да? — поразился Олег. — Что именно?

Я уже упоминала, он обычно шутит таким тоном, словно говорит всерьез. Камила, по-моему, вообще ни о чем не догадывается, отвечает без всякой задней мысли, по-простому. Мне сперва от этого было немножко неловко, а потом я подумала: ведь Камиле нет никакого ущерба, раз она не просекает ситуацию, правильно? А Олегу, наверное, весело. По лицу не скажешь, оно у него чаще всего скучающе-равнодушное, но в душе он наверняка смеется, а посмеяться имеет право каждый.

— Мужчину могут ограбить и даже убить, — подумав, веско сообщила Камила.

— Потому что водители бывают разные.

— Но ты же не мужчина, — изобразив на челе работу мысли, ответил Олег.

— Я не мужчина, — снова подумав, согласилась Камила. — Но женщине еще опаснее, потому что… ну, ты понимаешь.

И она опустила голову, покраснев.

— Я? Нет, не понимаю.

— Все он понимает, — вмешалась Ира, — не слушай его, Камила. Это он так острит. Действительно пора домой, уже поздно. Спасибо, Настя, за гостеприимство.

Я поняла, что моя подруга по-прежнему не в духе. Хотя неясно, почему —

Димка давно отлепился от Марины и с присущей ему энергией весь вечер сновал по квартире, присоединяясь то к одной, то к другой группе.

— Домой так домой, — бодро согласился он. — Ты права, Иришка, мне надо проводить тебя да еще успеть вернуться к себе.

Ира глянула на него мигом заблестевшими глазами и, искренне улыбнувшись, предложила:

— Да не надо меня провожать! Нам с Наткой почти рядом, мы спокойно доберемся вместе, а тебе пилить и пилить на твою Ржевку. Опоздаешь на метро… зачем нам это нужно?

— Ну, свою девушку положено провожать, иначе как я посмотрю в глаза боевым товарищам?

В отличие от Олега, если уж Димка говорил с юмором, то ошибиться было невозможно, тон ясно показывал — это юмор.

— Твои товарищи не формалисты, — весело ответила Ира. — Димка, я серьезно. Я буду только нервничать, если тебе придется мотаться по городу в такое позднее время.

— Ладно, — кивнул тот, — если тебе так лучше, я не спорю. Вам с Наткой действительно рядом.

У Димки чудесный характер, очень покладистый. Короче, все засобирались. Не только Камиле, но и Галке, сегодня еще более незаметной, чем обычно, и Ване, столь артистично изобразившему белокурую пленницу, нужно было в общежитие, так что им был смысл отправиться вместе. Андрей вообще-то тоже из общаги, но он оставался у Насти, поскольку ее родители уехали на все выходные. Я, Ира, Димка, Олег и Рома — питерцы. И Настя, разумеется. Да, есть еще Марина. Она из Иркутска, но снимает квартиру неподалеку от института. Марину, наверное, проводит Рома.

Я поискала глазами — возмутительницы спокойствия нигде не наблюдалось. Может, пошла в туалет? Кажется, я вообще не видела ее последнее время — или не обращала внимания. Надо спросить у Ромки. В конце концов, он ее привел, ему и отвечать.

— Ромка, где Марина?

Тот молча пожал плечами.

— А точно, куда она подевалась? — поддержал меня Андрей. — Была — и исчезла.

— Похитили представители конкурирующего клана с кафедры истории средних веков, — предположил Олег. — Боюсь, Роман, ты плохо за нею следил. Не повторяй моих ошибок! Тебе следовало весь вечер не разжимать страстных объятий или, в крайнем случае, крепко держать избранницу за руку. А то данный ценный приз никогда больше не достанется нашей группе.

— Она пошла покурить и не вернулась, — выдавил, наконец, Ромка.

Что Настины родители не разрешают, так это курить у них в квартире. У Настиной мамы аллергия на табак, Настя уверяет, та чувствует даже самые малые дозы. Ну, мы и отправляемся на лестничную площадку… точнее, на балкончик. Знаете, есть такая дурацкая конструкция многоэтажек: в подъезде два лифта, обычный и грузовой, а нормальной лестницы нет, лишь пожарная, причем пристроена она снаружи дома. По ней никто не ходит, но на каждом этаже сделаны специальные балкончики, на которых удобно курить. Или не очень удобно, только, раз больше негде, приходится. Мы-то с Ирой не курим, и Димка тоже, и Ромка, и Камила с Настей. Да и Андрей, подружившись с Настей, практически перестал. Курят Олег, Ванька и Галка. Ну, и Марина, оказывается.

— Что значит — не вернулась? — нахмурился Андрей. — Ушла, что ли, насовсем, не попрощавшись?

— Да, — затравленно кивнул Ромка. Если раньше он был похож на надутую лягушку, то теперь, пожалуй, на испуганного зайца.

— А одежда? — уточнила умная Ира. — Если Марина ушла насовсем, должна была взять верхнюю одежду. И переобуться.

— Ее шубы нет, — сообщила Настя, заглянув в прихожую. — И обуви.

Олег хмыкнул.

— Женщине, не привыкшей ходить пешком, незачем иметь сменную обувь, Ирочка. Рома наверняка подвез Марину на тачке к самому подъезду… а пару шагов по двору она сумела сделать на своих шпильках. А если ты имеешь в виду соболью накидку, Настя, Марина очень ее любит и взяла, выходя на балкончик. Там дует.

Ира с Настей помрачнели, Ромка и вовсе насупился. Мне стало его жаль, и я поспешила произнести:

— Наверное, Марине стало с нами скучно. Ничего страшного.

— Из-за тебя с твоими идиотскими шуточками все мы тоже кажемся дебилами, — с неожиданным раздражением выдал Ромка.

— Сам такой, — машинально парировала я, но вовремя вспомнила, что к ревнивцам нельзя подходить с обычными мерками, и примирительно добавила:

— Никакие мы не дебилы, просто заводные.

— Восемнадцать лет, а игры, как в детском саду, — не унимался Ромка. — А за тобой и мы… Конечно, Марина теперь нас всех презирает. Мы для нее не взрослые мужчины, а глупые дети.

— Ну и дура, коли так, — пожал плечами Ваня. — Каждый имеет право оттянуться, как ему больше нравится. Что, лучше колоться, как в их группе?

— Колоться хуже, потому что вредит здоровью, — весомо заявила Камила.

— Даже слабый наркотик — все равно наркотик.

— А минута смеха заменяет стакан сметаны, — добавил Олег. — Ты не знаешь, Камила, это научно доказанный факт или непроверенная, однако правдоподобная гипотеза?

— Я думаю, научно доказанный. А ты, Рома, ругаешься, потому что тебе обидно. Так бывает. Обиделся на Марину, а ругаешь Натку. Это неправильно, неразумно.

Ромка смолчал, а мне стало приятно, что меня так защищают.

Домой мы ехали вдвоем с Ирой. Она снова выглядела печальной. Наверное, в подобных случаях положено делать вид, будто ничего не замечаешь, из деликатности, но я не умею. Если я о чем-то думаю, то должна поделиться, иначе просто лопну от скрытности. Вот я и сказала про свои мысли, надеясь, что Иру это утешит.

— Марина ушла раньше других, правильно? Но она бы ни за что этого не сделала, если б ей всерьез захотелось заполучить твоего Димку. Ты зря себя терзаешь, честное слово!

— Ох, — невесело улыбнулась Ира, — спасибо, Натка, но… Ты считаешь, приятно знать: тебя не бросают лишь потому, что никто не захотел всерьез заполучить твоего парня?

Действительно, с этой точки зрения я на ситуацию не смотрела. Почему у умных, вроде Иры, всегда больше проблем? А парни, они не любят, когда девчонки грузят их проблемами. Если Ира станет так себя вести, Димка и впрямь может ее бросить.

— А ты не зацикливайся на грустном, — посоветовала я. — Вспоминай веселое. Ну ее, эту Марину! Пришла один раз и больше не появится. Не верю, что ей действительно нравится Ромка. Она вон даже Олега бросила, хотя тот куда больше ей подходит и вообще весь из себя.

— Конечно, Ромка ей не нравится. Сомневаюсь, что и Олег нравился.

Впрочем, как и она ему.

— Они же дружили, — удивилась я.

— Ну и что? Ему было престижно заполучить самую стильную девчонку курса, а ей — самого… даже не знаю, как лучше сформулировать… самого высоко о себе мнящего парня. Но двое таких, высоко мнящих, вряд ли долго выдержат вместе. Каждый привык, что им восхищаются, и не хочет восхищаться сам.

Это действительно было очень похоже на прошлогодние взаимоотношения Олега с Мариной, и я кивнула.

— Знаешь, разумом я понимаю, что к Марине ревновать было глупо, — продолжила Ира. — Что ей Димка? Поиграла и бросила. Да и ему… ему нужна заботливая мама… так меня назвала Марина? Да, Димке подходит заботливая мама, а не капризная примадонна. Его так воспитала Валентина Алексеевна. Избалованный домашний любимец — вот кто такой Димка.

— Будто кота описываешь, — засмеялась я.

— Надо смотреть правде в глаза, — пожала плечами Ира. — Вот я и стала ему второй мамой. А сейчас думаю — наверное, переборщила. Я ведь не из-за Марины переживаю, а знаешь, из-за чего? Вот ты когда-то дружила с Андреем… я уверена, он бы обязательно в сегодняшней ситуации проводил тебя до дому. Обязательно!

— Ты же сама велела Димке этого не делать, — напомнила я.

— Да. Я взаправду бы нервничала, если б ему пришлось так поздно возвращаться домой. Но вот сейчас думаю… было бы здорово, если б он меня не послушался. Я дура, Натка. Мне плохо. Скажи, как ты считаешь, он меня любит?

— Конечно. Тут даже сомневаться невозможно. Просто у него покладистый характер. И веселый. Это что, плохо?

— Хорошо, — горько согласилась Ира. — Я за это его и люблю. Но иногда мне становится очень тошно, а самое главное, я чувствую, что сама во всем виновата. Ты права, Димка тут не при чем. Если б я вела себя по-другому, то и он тоже. Я должна… нет, наоборот! Я не должна постоянно брать на себя ответственность, я должна передавать ответственность ему. Ответственность — это оборотная сторона свободы, правильно? Но когда он рядом, я про это забываю. Мне становится жалко заставлять его что-то решать… он привык жить легко, понимаешь, и я изо всех сил стараюсь, чтобы ему и дальше было легко. Но это неправильно, Натка, и рано или поздно отзовется. Мужчина должен нести ответственность за женщину, а не наоборот.

— Но ведь у вас все хорошо. Я бы на твоем месте жила, как живется, а не грузила себя проблемами. Вот когда начнутся проблемы, тогда и станешь их решать. Интересно, а зачем Марина пришла с Ромкой, если он ей не нравится?

Это я решила отвлечь подругу от грустных мыслей. Та и впрямь оживилась.

— Знаешь, я тоже об этом думала. Возможно, ей просто захотелось попраздновать вместе с нами, а Ромка оказался самым удобным вариантом. Димка и Андрей заняты, Олег — пройденный этап, а Ваню голыми руками не возьмешь, он не привык, чтобы за него решали другие. Вот и остается Ромка, тем более, про его безответную любовь Галка растрепала всему курсу.

— Странная история, правда? Целый год Ромка с Галкой дружили, а за зимние каникулы так радикально рассорились.

— Мне бы тоже не понравилось дружить с парнем, который вздыхает по другой, — заявила Ира. — Но болтать о его чувствах направо и налево я бы не стала, а тем более демонстративно заводить роман с Олегом.

— Ну, этот роман длился несколько дней, — махнула рукой я.

— Зато обсуждать его будут несколько месяцев. Я еще понимаю Галку, но что двигало Олегом? Демонстрировать всем престижную Марину — да, это в его стиле, но непрестижную Галку…

— Хотел показать Марине, что не переживает.

— Думаешь, он все-таки в нее влюблен? — с любопытством уточнила Ира и совсем другим тоном добавила: — Знаешь, Марина… мне иногда кажется, она вовсе не такая, какой стремится выглядеть. Она несчастный запутавшийся человек.

Я засмеялась.

— За нею бегает куча парней, а ты говоришь — «несчастная». Хотела бы я хоть денек побыть на ее месте. Навсегда не надо, но уж этот денек я бы поцарствовала!

Я даже зажмурилась от приятной перспективы. Вот являюсь я на занятия, и все мальчишки не в силах отвести от меня взгляда, а я… я делаю вид, будто ничего не замечаю, и грациозно шествую к своему месту. Девчонки в это время перешептываются и сохнут от зависти, изучая мой новый туалет. Короче, нет никого, кто бы не обратил на меня внимания. Потом Александр Александрович вызывает меня к доске. Тут перспектива стала куда менее приятной. Учится Марина из рук вон плохо, но ее не отчисляют, поскольку она принята на коммерческих основаниях. Александру Александровичу это не нравится, и он, слушая ее ответы, иногда молчит и страдальчески морщится, а иногда не выдерживает и язвит. А язвит от замечательно, я даже записываю его остроты! Если бы он про меня что-нибудь такое сказал, я бы, наверное, сгорела со стыда. Однако поскольку я теперь не я, а Марина, то ничего страшного, мне совершенно безразлично.

— Вот именно, — прервала мои фантазии Ира. — Денек неплохо, а навсегда не надо. Марина… мне кажется, она стала заложницей собственного имиджа, понимаешь? Создала образ женщины-вамп и теперь не в силах из него выйти. Неужели ты думаешь, ей не хочется повеселиться, как мы, или по-настоящему с кем-нибудь подружиться, да по-настоящему влюбиться, наконец? Легко ли это — все время играть роль?

— А почему ты считаешь, это роль?

— Вспомни, она старше нас всего на два года. Бальзаковской скучающей женщине, например, тридцать. К этому возрасту успеешь от всего устать и соскучиться, но не к нашему же, правда?

— А разве бальзаковский возраст не за пятьдесят? — неуверенно уточнила я. Вроде мне так помнилось.

— Знаменитая повесть Бальзака называется «Тридцатилетняя женщина». И вспомни Печорина, который сидел, как «бальзаковская тридцатилетняя кокетка».

Вот насколько Ира умная! Она всю классику перечитала и может цитировать наизусть. Зато, стоило нам подняться из метро на поверхность земли, моя умная подруга вытащила мобильный и принялась названивать Димке, а выражение лица у нее при этом было такое умильное, что я даже слегка позавидовала.

— Димка? Я уже почти дома, а ты где? А, ну, хорошо. Не забудь, завтра занятия с десяти. Опять ведь проспишь! Да куда среди ночи домашнее задание, ложись лучше спать, завтра спишешь у меня. Ну, целую!

Я слушала и тихонько хихикала. Десять минут назад Ира утверждала, что не должна брать ответственность на себя, Димке, мол, нужно больше свободы… где остались благие намерения? Стоило ли вообще огород городить?

— Он уже дома, — с нежностью доложила мне подруга, убрав телефон. Я кивнула, но, видимо, не сумела скрыть своих чувств, поскольку она нахмурилась и добавила: — Да, я знаю, что веду себя неправильно, только ничего не могу поделать. Но с завтрашнего дня начну стараться, обещаю.

Все-таки Ира иногда бывает удивительно смешная! И хорошо. Когда человек слишком правильный, это тоже не дело. Вот Камила… она славная, и все мы ее любим, но дружить с ней не может никто. Хотя, похоже, ей этого и не нужно.

Наутро у меня просто слипались глаза. У остальных наших, впрочем, тоже. Я имею в виду тех, кто не остался отходить после веселой пирушки, а мужественно притащился-таки на первую пару. Камила, например, никогда не прогуливала. Еще пришли Ромка и Олег, а больше, кроме нас с Ирой, никого. Я бы лично с удовольствием последовала примеру Димки и проспала, да лекцию читал Александр Александрович, поэтому очень не хотелось ее пропускать. Ира сидела рядом со мною и зевала так энергично, что я даже засмотрелась. Когда она в очередной раз широко разинула рот, я не удержалась и незаметно сунула туда палец. Не знаю, зачем. Из интереса.

Если б я поставила целью окончательно пробудиться и развеять сон окружающих, то, пожалуй, не сумела бы придумать ничего лучше. Только, если честно, в мои намерения это не входило. Кто мог догадаться, что в тот же миг Ира резким движением сомкнет челюсти? И уж я вовсе не собиралась срывать Александру Александровичу лекцию, я заорала непроизвольно. Непроизвольно, однако, по-видимому, громко и впечатляюще. По крайней мере, моя недавняя мечта осуществилась с лихвой — не осталось никого, кто бы не обратил на меня внимания. Куда там Марине с ее модными нарядами!

— Наташа, что случилось? — спросил Александр Александрович, однако не строго, а, пожалуй, с некоторым испугом.

Лишь тут Ира, опомнившись, разжала челюсти. Я вытащила свой несчастный окровавленный палец, машинально продемонстрировала его окружающим и честно отчиталась:

— Она меня укусила. Не нарочно. Извините.

Несколько секунд Александр Александрович сосредоточенно меня изучал. Что-то, похоже, казалось ему странным. Наверное, обнаружил африканские косички, которые в данной конкретной ситуации не говорили в мою пользу. Наконец, он перевел взгляд на Иру, та в растерянности встала. Александр Александрович смотрел на нее со смесью недоверия и изумления. Еще бы! Он ценил ее, пожалуй, больше, чем круглую отличницу Камилу, и никак не ожидал от своей любимицы столь странного поступка.

— Это правда? — уточнил Александр Александрович у Иры. Очевидно, мне с моими косичками поверить было невозможно.

— Наверное, — жалобно подтвердила моя подруга. — Только я не нарочно!

— Что значит — не нарочно? Случайно прокусили чужой палец, да еще посереди лекции?

— Я бы от нее этого не ожидал даже на перемене, — негромко, но внятно прокомментировал Олег. — Насколько иногда недооцениваешь человека!

Я хотела объяснить, как все произошло, чтобы от бедной Иры, наконец, отвязались, однако мне стало до того смешно, что я захохотала. Болело нестерпимо, но от этого было только смешнее. Это ж надо, взять и самой устроить, чтобы тебя изо всей силы цапнули! С размаху. А если бы Ирины челюсти оказались немного крепче и она откусила палец напрочь? Между прочим, указательный на правой руке. Как бы я без него писала? А ложку держала? Или, если успеть сразу пришить, палец прирастет? Говорят, собаке можно пришить хвост, чем я хуже? Только второй раз экспериментировать я, пожалуй, не рискну.

Я пыталась произнести это вслух, однако от смеха ничего не получалось. Рядом со мной тоже начали смеяться. Более того, сам Александр Александрович, похоже, с трудом сдерживал смех. По крайней мере, он сдавленно закашлялся и произнес:

— Пожалуй, сделаем перемену. — После чего быстро покинул аудиторию.

Лишь минут пять спустя я сумела поведать свою горестную повесть, развеселив даже вечно серьезную Камилу. Один Ромка раздраженно заявил:

— Смейтесь, смейтесь. Есть такая примета — если с утра много смеешься, вечером будешь плакать.

Однако плакать в тот день пришлось именно ему, и до вечера ждать не пришлось.

Вернувшийся вскоре Александр Александрович был мрачен.

— Ирина Волкова, Наталья Потапова, Камила Нагимова, Олег Гуляев и Роман Нетребко — в деканат, — объявил он. — Срочно.

— С вещами, — иронически предположил Олег. — На отчисление. За укушение.

— Кусалась только Ира, — напомнила Камила. — Потому что мы не кусались. Мы просто свидетели.

— Попалась, которая кусалась, — не удержалась от цитаты я, хоть и понимала, что дело не в этом. Ну, не стал бы Александр Александрович жаловаться в деканат на такую ерунду!

— С вещами, — подтвердил он. — И желательно в серьезном настроении.

Мы недоуменно переглянулись, подхватили сумки и отправились в деканат.

Там нас встретила бледная и расстроенная Надежда Викторовна, наша замдекана.

— С вами хочет поговорить милиция, — со вздохом произнесла она. — Вы ведь все были вчера у Насти Волобуевой?

— Да, — кивнула я, — а что случилось?

— Потапова, что у вас с рукой?

У меня почему-то язык не повернулся вновь описывать происшедшее, и я упрямо повторила:

— А что случилось?

— Погибла Марина Пози. Камила, кто с вами был еще и что у Потаповой с рукой?

Камила была старостой, и Надежда Викторовна хорошо ее знала.

— Андрей Лебедев, — стала перечислять Камила, — Дима Кузнецов, Ваня Тихонов и Галя Найденова. А Натку укусила Ира Волкова, но Натка сама виновата.

Она говорила спокойно, будто ничего не произошло.

— Все правильно. Тихонов и Найденова уже пришли из общежития, а Кузнецов скоро будет, я позвонила ему домой. Значит, все предупреждены.

Ира, вздрогнув, вытащила мобильник и попыталась его включить (на время лекции мы, разумеется, свои телефоны отключали), но Надежда Викторовна строго покачала головой, и моя подруга застыла, не набрав пин-кода. Разумеется, она собиралась позвонить Димке.

Мне вдруг показалось, что у меня только что была слуховая галлюцинация. Действительно Надежда Викторовна сказала, что погибла Марина Пози, или мне почудилось? Я повернулась к Ире.

— Ира, ты… ты что-нибудь поняла?

— Погибла Марина Пози, — тихо повторила Ира. — Каким образом, Надежда Викторовна?

— Насколько я поняла, упала с балкона.

Я вздрогнула. С чего бы Марине падать с балкона, она выпила не так уж много. Тут какая-то ошибка.

— А вы не путаете? — уточнила я. Спросить, не шутит ли замдекана, я как-то постеснялась.

Надежда Викторовна, странно на меня посмотрев, промолчала. Остальные тоже молчали, пока не открылась дверь в соседний кабинет и оттуда не появились Ваня с Галкой в сопровождении мужчины лет тридцати. Все трое выглядели измученными и невыспавшимися.

— Представьте мне, пожалуйста, присутствующих, — обратился к Надежде Викторовне мужчина. Та назвала нас, затем с неестественной бодростью добавила:

— А это капитан милиции Полухин Денис Борисович. Не сомневаюсь, вы честно и исчерпывающе ответите на все его вопросы. Вам нечего скрывать.

— Будем надеяться, — без энтузиазма согласился Полухин. — Нетребко Роман, попрошу пройти со мной, остальные подождите здесь. Вас скоро вызовут.

Ромка, затравленно оглянувшись, побрел за милиционером, а мы уставились на Ваню с Галкой.

— Ну! — первой, что характерно, не выдержала я. — Объясните толком, в конце концов! Марина что, действительно… ну… то есть до смерти?

— Вероятность остаться в живых близка к нулю, потому что девятый этаж, — серьезно и четко, словно доказывая теорему, поведала Камила.—

Марина вообще была неосторожная. Все время ездила на частных машинах, а для женщины это серьезный риск, потому что мужчины бывают всякие. Еще пила и курила, совершенно не заботясь о своем здоровье. Разве можно выходить пьяной на балкон? Несмотря на то, что Марина сама виновата в случившемся, я очень ей сочувствую. Уверена, это станет многим полезным уроком.

Именно тут я поняла, почему некоторых Камила страшно раздражает. Мы-то привыкли и знаем, что она не виновата в собственной рассудительности, но посторонние иногда просто бесятся, причем тот факт, что подобным безаппеляционным тоном она и впрямь изрекает бесспорные истины, злит их еще сильнее.

— Марина была не такая уж и пьяная, — глядя на Камилу, нервно сообщила Галка. — Они вообще не уверены, что она упала случайно, поняла?

Галка всегда тихая и незаметная, что называется, воды не замутит, однако тут ее трясло, а на щеках горели пятна.

— Не совсем, — бестрепетно созналась Камила. — Они — это милиция?

Они что, предполагают самоубийство? Или убийство? На каких основаниях?

— Наверное, их смущает количество разбитых Мариной мужских сердец, — иронически заметил Олег. — Полагают, она покончила с собой в приступе угрызений совести. А может, кто из нас, грешных, руку приложил. «Раз не мне, так не доставайся, красавица, никому» — такова наша мужская психология.

— Замолчи! — горячо вскричала Ира. — Она умерла, а ты шутишь. Тебе не стыдно, Олег? Представь — она сейчас мертвая, понимаешь? Насовсем…

— Извини. — Олег явно смутился. — Дурная привычка. Чем мне тошнее, тем больше улыбаюсь. В детстве родители вечно закатывали по этому поводу скандалы.

Я удивилась. Олег никогда раньше не упоминал о своем детстве, наоборот, подчеркивал, что он давно уже взрослый самостоятельный человек. Видимо, гибель Марины всерьез его затронула. Еще бы, раз полгода назад у них был роман. И пускай Марина бросила Олега ради Вадика с кафедры истории средних веков, а Олег не слишком-то страдал, без проблем переключившись на Галку, все равно старая любовь не ржавеет.

Ира, кивнув, приняла извинения. Она, похоже, тоже сильно переживала. И непривычно бледный Ваня, и столь же непривычно разрумянившаяся Галка. Все, кроме нас с Камилой, бесчувственных злыдней. Камила еще ладно, у нее характер такой, а я почему? Наверное, мне не верится в Маринину смерть. Нет, умом я понимаю, что вряд ли тут с нами шутки шутят, только все равно не верю. Чувствую некоторую ошарашенность, но никак не положенную скорбь. Ира права, я часто веду себя, словно последняя эгоистка.

— У Марины нет причины кончать с собой, — прервала мои покаянные размышления Камила. — И вряд ли кто-то из вас ее убил.

— Что значит — из вас? — вскинулась Галка. — Тогда уж говори — из нас.

— Меня с Мариной не связывало ничего, а у некоторых из вас были основания ее не любить. К тому же я не курю, а некоторые из вас курят и выходили на балкончик.

Камила не обвиняла, она просто разъясняла, но Галка почему-то вздрогнула и жалобно пролепетала:

— А я и не любила, и курю. Раз ты считаешь, я самая подозрительная, то и милиция наверняка тоже. Не зря этот Полухин ко мне цеплялся. А я не хочу, чтобы меня подозревали!

Я вдруг догадалась, что Галка, оказывается, переживает не столько из-за Марины, сколько из-за себя, и мне стало легче. А то неприятно быть самой бесчувственной.

— Да никто тебя не подозревает, — вмешался Ваня. — Что ты вбила себе в голову? Просто этот Полухин очень дотошный. Милиция обязана обо всем расспросить, чтобы убедиться, что это несчастный случай, а не что-то другое. И они убедятся, потому что так оно и есть. Да их самих несчастный случай куда больше устраивает, подумай хорошенько! Какой им смысл навешивать на себя лишнюю работу?

— А ведь правда, — кивнула успокоившаяся Галка. — Извините, что психанула. Голова кругом. Да и вообще, Ромка куда подозрительнее меня. Он хоть и не курит, но вчера страшно на Марину обиделся.

И она удовлетворенно обернулась к двери, за которой допрашивали бедного Ромку.

Вот уж, никогда бы не догадалась, что Галка такая вредная! Ясно ведь, что Марина погибла случайно и что Ромка должен сильно переживать. Так вместо того, чтобы его утешить, Галка на него наговаривает. Неужели до сих пор не может простить? Когда они стали встречаться, я обрадовалась, поскольку они идеально подходили друг другу. Оба тихие и немного неопределенные, что ли? Я это не в обиду, просто высказываю мнение. Посудите сами! Ира умная, но помешанная на Димке, Камила донельзя правильная, Настя самостоятельная и современная — короче, у каждой есть определяющие черты, сразу бросающиеся в глаза. Теперь парни. Димка веселый и красивый, Ванька бодрый и энергичный, Олег ироничный и богатый, Андрей… хотя я знаю его довольно близко, его мне, как ни странно, труднее описать. Может, потому, что он очень взрослый и молчаливый. Короче, вылитый Шварцнеггер, а целуется — просто песня, до сих пор вспоминаю. Галка же и Ромка оба какие-то средние. Разве что Ромка оказался влюблен в Марину… впрочем, и тут он неоригинален.

Не успела я этого подумать, как дверь распахнулась, и в комнату медленно втащился, почти вполз рыдающий Ромка. Лицо его было красным и опухшим, он всхлипывал, судорожно глотая воздух. Казалось, он вот-вот задохнется. Мне стало его страшно жаль. Я быстро налила в стакан воды.

— Ромочка, выпей, пожалуйста, — попросила я. — Ну, не огорчайся ты так!

Он изо всех сил ударил меня по руке и выбежал в коридор. Стакан упал и разбился, а мой несчастный палец заболел так, что я взвыла.

— Давно надо было перевязать, — всполошилась Ира. — И йодом помазать, обязательно! Мало ли, что. Надежда Викторовна, здесь наверняка есть аптечка.

Замдекана, до того молча слушавшая наши откровения, полезла в шкаф, однако Ира тут же забыла о своих добрых намерениях. На пороге показался Димка.

— Что, Марина правда умерла? — не обратив ни на кого из нас внимания, обратился он к Ире, и в голосе его звучало глубокое недоумение. — Я дозвонился только до Насти, она в истерике, я почти ничего не понял. Иришка, что случилось?

— Не волнуйся, только не волнуйся, — нежно прильнула к нему Ира.—

Такое ужасное событие, но надо быть мужественными, правда?

Димка, по-моему, вовсе не собирался волноваться. Он вроде меня, не поверит в плохое, покуда не увидит собственными глазами. Тем временем Ваня, схватив оставленную аптечку, облил мой палец йодом и начал бережно перевязывать. Было больно, но приятно. Я еще вчера заподозрила, что Ванька ко мне неравнодушен, а сегодня убедилась. Однако вволю понаслаждаться мужским вниманием мне не удалось. Или, наоборот, удалось с избытком. Добросовестный милиционер Полухин, как выяснилось, наблюдал за нами из соседней комнаты, высматривая очередную жертву.

— Погодите бинтовать, — вмешался он. — Дайте-ка я взгляну. Давно у вас эта рана?

Дернул же меня черт сунуть палец Ире в рот! Вот уж, действительно, некоторым особам палец в рот не клади. Вспомнив эту фразу, я невольно улыбнулась.

— Я спрашиваю, откуда у вас эта рана, — настаивал капитан тоном, лишенным малейших признаков сочувствия.

Вообще-то раньше он спрашивал, давно ли она у меня, а не откуда, но я решила не придираться к словам и, не в силах перестать улыбаться, ответила сразу на оба вопроса.

— Полчаса назад меня укусила Ира. Не нарочно. В смысле, случайно. На лекции.

— Знаете, что положено за издевательство над следственными органами? — осведомился милиционер, с таким неодобрением изучая мои африканские косички, словно являлся заядлым расистом.

— Я не издеваюсь. Ира, скажи ему!

— Натка говорит правду, — подтвердила Ира, с трудом отлипнув от Димки.

— Вы что, девушка, кусаетесь? — ехидно осведомился капитан.

— Бывает иногда, — вырвалось у Димки, не сумевшего сдержать смешка. Ира покраснела до корней волос и смолкла, Димка тоже смутился, бросив на нее виноватый взгляд. Я сама часто ляпаю, не успев подумать.

— Потапова и Волкова, пройдемте-ка в кабинет, — раздраженно велел Полухин. Невооруженным глазом было видно — он, что называется, завелся. Уж не знаю, почему — мы говорили ему правду, только правду и ничего, кроме правды.

Впрочем, когда Ира сумела объяснить милиционеру нелепое происшествие с укусом и он соблаговолил поверить, что мы над ним не издеваемся, то стал несколько мягче. Первым делом он поинтересовался, как кто относится к Марине, причем не только парни, но и девчонки. Ира предоставила инициативу мне, и я ответила, что все мальчишки Мариной восхищаются, да и я заодно, Камила ее не одобряет, Ира немного жалеет, Настя чуть-чуть завидует, а Галка… ну, в свое время, конечно, обиделась из-за Ромки, однако сейчас совершенно равнодушна.

— И за что вы жалели первую красавицу курса? — тут же вцепился в Иру Полухин, и я пожалела о недавней откровенности.

— За то, что ей никак не удавалось найти настоящую любовь, — подумав, ответила Ира.

— А вам, значит, удалось, — немного иронически прокомментировал капитан.

— Да, — холодно кивнула Ира.

— А вашу приятельницу вы тоже жалеете? Или полагаете, и ей удалось?

Я разозлилась — что за странные намеки? — а моя подруга отрезала:

— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Сожалею, что не понимаете. Значит, вы нашли свою настоящую любовь… а она… точнее, он… вчера захотел разнообразия. Меня информировали правильно?

Глаза Иры сверкнули гневом, но говорила она язвительно и спокойно.

— Не совсем.

— Ну, так проясните ситуацию, будьте добры.

— Марина, как вас правильно информировали, первая красавица курса. Она учится не в нашей группе, и нашим мальчикам редко выпадает случай с нею поболтать. Естественно, все они воспользовались этой возможностью. Нам, девочкам, это было немного обидно. Что касается конкретно Димы, он очень общительный, я к этому привыкла. Где компания, там и он. Когда внимание переместилось на Натку, он тут же оставил Марину. Я достаточно прояснила ситуацию?

Полухин пожал плечами.

— Вы пытаетесь меня уверить, будто не испытывали к убитой ревности. У меня другие сведения.

— Уж наверное, я знаю лучше, — ледяным тоном сообщила Ира.

— Предположим. Хорошо, а с чего это вдруг внимание переместилось с Марины на Наташу? Что произошло?

— Натка очень заводной человек. Она устроила веселое представление.

— Да, подобная прическа обязывает, — милиционер бросил полный отвращения взгляд на мои волосы. Все-то он знает, даже про негритянскую принцессу! А раз знает, зачем спрашивать? — Значит, вы как ни в чем не бывало устроили веселое представление, а ваша сокурсница к тому времени уже, быть может, лежала мертвая на снегу.

Это ж надо, сморозить столько глупостей за раз!

— Во-первых, ничего она не лежала, — возмущенно парировала я. — Она вместе со всеми потом обсуждала, какие женщины нравятся мужчинам, я точно помню. Во-вторых, даже когда она погибла, нам-то откуда про это знать? Мы же не ясновидящие. И вообще, Марину ведь не убили, она просто выпила и упала с балкончика. Вы только зря тратите время, выясняя, как кто к ней относится. Может, ее не все обожали, но плохого никто не желал, это точно.

Я с торжеством посмотрела на собеседника. Что, съел?

— Почему погибшая пришла на ваш праздник? — словно не услышав моих слов, продолжил Полухин.

— Захотелось развлечься. Зачем еще?

Дурацкий вопрос, правда? Любой человек старается, чтоб было весело.

— А почему именно с Романом Нетребко? Насколько я понимаю, раньше она не обращала на него внимания.

Я задумалась. Если капитан и Галку так же пытал, неудивительно, что она нервничала. Может, Ванька прав и дело исключительно в дотошности Полухина, желающего убедиться, что произошел обычный несчастный случай, но впечатление складывалось, будто этот тип под кого-то копает. В данный момент под Ромку.

— Так что же? — настаивал капитан.

— Ну, все-таки день святого Валентина, — решилась, наконец, я.—

Захотела в честь праздника доставить удовольствие парню, который так безнадежно по ней сохнет.

— Безнадежно, — подхватил Полухин. — То есть было очевидно, что в дальнейшем Нетребко ничего не светит. Это, если так можно выразиться, его звездный час.

— Почему же? — иронически произнесла Ира. — Женское сердце, как известно, непредсказуемо.

Вот Ира молодец, а я, как всегда, дала маху. Я не привыкла, чтобы собеседник, словно клещ, цеплялся к каждому слову.

— Хотя бы потому, что, явившись вместе с Нетребко, Марина тут же перестала обращать на него внимание и переключилась на других молодых людей. Вряд ли Нетребко это понравилось. Это было крушением всех надежд, которые ему так неосмотрительно подали. Больше всего мужчину выводит из равновесия даже не отсутствие надежд, а их крушение. Кстати, Нетребко курит?

— Нет, — с вызовом заявила Ира. — Неужто вас информировали, будто да?

— Лишний раз уточнить не мешает.

Я, не удержавшись, хмыкнула. Милиционер повернулся ко мне.

— Чему вы смеетесь?

Наверное, стоило промолчать, но он спросил так быстро и требовательно, что я невольно выпалила:

— Вы думаете, если много раз задавать один и тот же вопрос, рано или поздно получишь другой ответ?

Скривившись от моих невинных слов, словно от самого кислого лимона, Полухин снова обратился к Ире.

— Но Нетребко мог на некоторое время выйти из квартиры незамеченным?

— Любой мог, — не стала скрывать она. — Мы веселились и друг за другом не следили. Но я не понимаю. Разве это не несчастный случай? У вас есть основания считать иначе?

— Нетребко, он был вне себя от возмущения, так? — проигнорировал вопрос милиционер.

Вот уж, действительно клещ… вцепился и не отпускает. Что-то у меня последние дни сплошная зоология. То была помесь слона и бабочки, теперь того хуже — злобный переносчик вирусных инфекций.

— Да чушь! — не выдержав, встряла я. — Ромка тихий и робкий. Он не бывает вне себя.

Как ни странно, клещ удовлетворенно кивнул, однако тут же переключился на другой объект.

— Кто наверняка выходил на балкончик, так это Галина Найденова… та, которая раньше дружила с Нетребко. Она же курит очень много. Это точно. Галка еле выдерживает лекцию, сама говорила.

— Она выходила покурить, — осторожно сообщила Ира, — и не только она.

— Странно, что, выходя покурить, она не заметила на балкончике Марину… или ее тело. Марина отсутствовала в вашей компании довольно долго. Вряд ли все это время Найденова терпела без курева.

Определенная логика здесь была. Ванька или Олег могли хоть полдня провести без папирос, Андрей тем более, а Галка нет.

— Может, Галка ходила на другой этаж? — предположила я. — Эти балкончики как раз посередине между этажами. Можно подняться на пролет вверх, а можно спуститься вниз.

— Ладно, — неожиданно сменил тему Полухин, — а скажите-ка мне, не произошло ли вчера чего-либо необычного. Я не имею в виду, связанного с Мариной Пози. Просто необычного.

— Я заплела африканские косички, — отчиталась я. — Вот они! Впервые в жизни. Это необычное?

На секунду мне почудилось, что собеседник стукнет меня по голове, однако обошлось.

— Что-нибудь еще? — холодно осведомился он.

Я пожала плечами. Представление про африканскую принцессу я бы необычным не назвала… я часто подобным образом дурачусь.

— Вроде ничего.

— Я хотел проверить вашу искренность. Значит, продолжаете издеваться над следствием? Не советую.

По-моему, это уже называется комплекс. Я имею в виду, когда человеку вечно кажется, будто над ним издеваются.

— Вы неправы, — пожала плечами Ира. — Мы действительно не понимаем, что вы имеете в виду.

— Вы получали вчера валентинки?

Я облегченно засмеялась. Вот он о чем!

— Вы подразумеваете ту дурацкую открытку… я совершенно про нее забыла. Да, я получила две валентинки, одну хорошую и одну плохую.

— Вы можете мне их показать?

— Хорошая у меня дома в столе, — кивнула я, — а другая… — Я задумалась. — По-моему, я выкинула ее в мусорное ведро. Точно! Мне захотелось поскорее от нее избавиться, чтобы забыть. Зачем хранить плохое?

— В какое ведро?

— У Насти на кухне. А что?

— И что было написано в этой валентинке?

— Ругали меня за неверность. Кажется, так.

Полухин молча вытащил из папки открытку и протянул мне. Вроде бы та самая… по крайней мере, очень похожа. Я открыла ее, чтобы прочитать текст. «Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить».

— Надо же, — удивилась я, — из мусора, а такая чистая.

— Она не из мусора, — вежливо сообщил Полухин. — Она из кармана Марины Пози.

Именно это называется немой сценой. Мы молча таращились на собеседника, а он явно наслаждался этим. Наконец, Ира робко поинтересовалась:

— Это точно та самая открытка? Может, просто одинаковая? Давайте посмотрим у Насти в мусоре… вдруг там лежит…

— Если представить, что открытка не та же самая, — пропустив мимо ушей разумный совет, поведал капитан, — получается, Наташа и Марина в один день получили одинаковые валентинки. И, соответственно, от одного человека. Как вы полагаете, кто бы это был?

— Ума не приложу, — без промедления откликнулась Ира. — Я думала вчера об этом. Натку все любят… разве что Настя немного цепляется, но она уверяет, что не при чем. Не понимаю, кому и зачем захотелось портить Натке настроение. Вот Марине — другое дело, тут удивляться не приходится. Она… она… — Ира смутилась, видимо, вспомнив, что Марина мертва, и тактично закончила: — У нее сложный и неоднозначный характер. Ей нравилось менять… мм… близких друзей, и это их обижало.

— Она не умела хранить верность? — иронически спросил Полухин.

— Она не ставила перед собою подобной цели, — констатировала Ира, и я в который раз поразилась ее уму. — Скорее ставила противоположную.

— То есть вы считаете, валентинка не могла так Марину расстроить, что она покончила с собой?

Тут хихикнула даже деликатная Ира, не говоря уже обо мне. Марина выбросилась с балкона из-за того, что некий аноним осудил ее за неверность! Да она бы от подобной валентинки лишь загордилась.

— А других причин для самоубийства Марины вы не знаете?

— Нет, но мы мало с ней знакомы, — объяснила Ира. — Так у вас все-таки есть причины считать, что…

— Вы свободны, девушки, — вдруг заявил Полухин. — Можете идти.

Мы молча выползли из кабинета. Не нервные, как Галка, не рыдающие, как Ромка, зато сильно изумленные. Оказавшись на свободе, я почувствовала огромное облегчение. Как приятно после въедливого и хитрого милиционера смотреть на милые, хорошо знакомые лица друзей!

— Этот тип цепляется к каждому слову, — пожаловалась я. — И ничего не понимает.

— Допрос первой степени? — полюбопытствовал Олег. — Метод устрашения или сразу пытки?

— А это вы сейчас узнаете, — прозвучал ледяной голос из-за двери.—

Проходите, молодой человек, ваша очередь.

Полухин, оказывается, все слышал. Ну и ладно! Если кто-то подслушивает, сам виноват.

— Главное, не бросайте меня в терновый куст, — иронически попросил Олег, и дверь за ним захлопнулась.

— Счастливицы, — вздохнул Димка. — Уже отмучились, а мне еще предстоит. Интересно, долго ждать? Чувствую себя, как в приемной у стоматолога.

— Я посижу с тобой, — моментально откликнулась Ира.

Я вздохнула. Меньше всего на свете мне хотелось оставаться тут, через стенку от кабинета, где зловредный клещ терзал очередную невинную жертву. Но в то же время одной из всех взять и гордо удалиться вроде бы неудобно. Вон и Галка зачем-то торчит здесь.

— А мы с Наткой смотаемся пока в буфет, — бросив на меня проницательный взгляд, подал идею Ванька. — После такого стресса необходимо подкрепиться.

Я, разумеется, возражать не стала. Между прочим, действительно страшно хотелось есть, даже в животе урчало. Со мною бывает на нервной почве.

— Спасибо, — поблагодарила я, едва мы оказались в коридоре. — Не знаю, чего я стеснялась уйти? Если уж не переживаю, как другие, лучше и не притворяться, правда?

Ванька хмыкнул.

— Позиция, конечно, честная, однако неразумная. Все правила вежливости основываются на притворстве, а быть вежливым иногда полезно. Слушай, а ты что, действительно не переживаешь?

Я задумалась.

— Ну, в принципе Марину жалко, и, если б можно было ей помочь… в больнице там навестить… я бы навестила. Но ничем не поможешь. Значит, лучше выбросить все из головы. Какой смысл помнить неприятное? В конце концов, Марина была мне никто… я разговаривала с нею за все полтора года раза два или три, и то не на важные темы. Ромку куда жальче, он, бедный, плакал. А этот Полухин, кажется, под него копает.

— В каком смысле копает? — не понял Ванька.

— Не знаю. Он как будто намекал, что Марину убили. Она, мол, Ромку заманила и бросила, а тот страшно разозлился.

— Чушь какая, — прокомментировал расстроенный Ванька. — Ромка — классный парень, хоть и подкаблучник.

— А еще капитан на Галку бочку катил, — добавила я. — Мол, она раньше дружила с Ромкой, к тому же много курит и должна была заметить Марину на балкончике. И еще на Иру. Якобы она вчера ревновала.

Мой собеседник заметно повеселел.

— Ну, тогда все не так плохо. Милиция не подозревает никого конкретно, а просто собирает сведения. Когда нас с Галкой допрашивали, Полухин тоже цеплялся к чему попало.

— Точно! Клещ, он и есть клещ.

— Ему за это деньги платят, — примирительно заметил Ванька.—

Характер у него мерзкий, но работник он, видимо, добросовестный. Если б была хоть малейшая деталь, указывающая, что Марина умерла не случайно, Полухин обязательно бы ее надыбал. Он нарочно цепляется, чтобы мы раздражались и наболтали лишнего. Это довольно умно. Но, я думаю, он уже понял, что копать нечего. Раз мы все говорим одно и то же, значит, ничего не скрываем. Тем более, ты.

— Что я?

— Ну, по тебе сразу видно: что на уме, то и на языке.

Я немного обиделась — что я, дурочка, что ли? Но Ванька быстро добавил:

— И по Ире сразу ясно, что она человек честный. Я думаю, Полухин вам поверил и остальных теперь будет допрашивать куда быстрее.

Я тут же утешилась. Ира кто угодно, только не дурочка, значит, ничего плохого Ваня не подразумевал.

Не успели мы съесть свои пирожки, как за наш столик присели Ира с Димкой. Вид у обоих был довольный.

— Олега допрашивали совсем недолго, а Димку того меньше, — отчиталась Ира с гордостью матери, чей сын получил в школе целую дюжину почетных грамот.

— Вот видишь! — обрадовался Ванька. — Этот милиционер не чайник. Он понял, что никаким преступлением у нас не пахнет.

— Да уж надеюсь, — подтвердил Димка. — С трудом представляю, чем бы нам не угодила бедная Марина. Девочка была супер, всем парням ее жаль, да, Вань? Наверное, судьба ее такая — умереть молодой.

— «Когда судьба по следу шла за нами,

Как сумасшедший с бритвою в руке», — тихо пробормотала Ира. — Ужасно, да? Веселилась, обольщала — и не знала, что скоро умрет.

— Ужасно, — подтвердил Димка. — Но ничем уже не поможешь, так что, Иришка, не создавай себе лишних проблем. От них появляются ранние морщины, а тебе они ни к чему. Правда, с моим извращенным вкусом я буду любить тебя и в морщинах, но вдруг ты решишь сменить меня на другого? Что будешь делать?

— Схожу в магазин выбрать модель посовременее, — пошутила Ира и печально добавила: — Я, наверное, не могу не создавать себе проблем. Вот сейчас все думаю и думаю про Наткину валентинку. Или Маринину.

Странная какая-то история.

— С валентинкой? — изумился Ваня. — Ты о чем?

— А тебя не расспрашивали про то дурацкое письмо, которое вчера получила Натка?

— А, эта чушь про неверность… Нет. Какое милиции до этого дело?

— Наверное, особого дела нет, раз Полухин вас про это не спрашивал, — голос Иры выражал очевидное сомнение. — Но в кармане Марины они нашли точно такую же валентинку. Или ту же самую. Тут Полухин что-то темнит. Натка выкинула ее в Настино помойное ведро, но я так и не поняла, обнаружили ее в ведре или нет. А ведь это очень важный момент! Если валентинка та же самая, выходит, то ли сама Марина вытащила ее из мусора, то ли это сделал кто-то другой и подсунул ей. Зачем? А если валентинка другая, тогда…

— Это можно выяснить у Насти, — прервал Ирины рассуждения Ванька.—

Уж она-то знает, что нашли в ее мусорном ведре. Какой смысл перебирать варианты, если можно узнать точно и успокоиться?

Димка покачал головой.

— У Насти вы ничего не выясните. Я ей звонил, так она совершенно не в себе.

— Значит, у Андрея, — не растерялся Ванька. — У тебя есть номер его мобильного?

Ира достала телефон и, полистав записную книжку, нажала на соединение.

— Привет, Андрей. Ты где? Ясно. У нас тут вопрос. Нам показали валентинку, которую нашли в кармане у Марины. Тебе ее показывали? Натка говорит, свою она выкинула в мусорное ведро. А, вот как? Спасибо.

— Ну и жук этот Полухин! — прокомментировала она, убрав мобильник.

— Не жук, а клещ, — машинально вставила я. — А что?

— Да он водит нас за нос. Короче, после того, как сегодня утром Настины соседи обнаружили под балконом… мм… Маринино тело…

Ванька закрыл глаза, лицо его передернулось. Ира тоже, произнеся страшные слова, вздрогнула и замолчала. Один Димка с интересом слушал. Хотя почему один? Еще я.

— Вскоре после того приехала милиция, стала обходить квартиры, — собравшись с силами, продолжила Ира. — Андрей с Настей опознали Марину и рассказали, что и как. Их стали расспрашивать про Марининых врагов, Андрей с Настей ответили, что врагов нет. Тогда им показали валентинку… ту самую. Мол, это напоминает угрозу убийства. «Женщина, не способная хранить верность, недостойна жить». Андрей сразу вспомнил, что такую же получила Натка, и предложил поискать в помойном ведре.

— А откуда он знал, что Натка выкинула валентинку, да еще в помойное ведро? — тут же открыл глаза Ванька.

Ира улыбнулась.

— Он знал Натку, Ваня. Она ни одной лишней секунды не станет хранить то, что ей неприятно… и, разумеется, не станет швырять в чужом доме мусор мимо ведра. Короче, в ведре нашли совершенно идентичную открытку.

— Значит, писал псих, а не кто-то из наших, — обрадовалась я.—

Кто-нибудь из другой группы.

— А чему ты радуешься? — нахмурился Ванька. — Раз валентинки две… «Женщина, не способная хранить верность, недостойна жить». Милиция считает это угрозой? Я бы решил, это скорее фигурально, просто выражение такое, но… Марина получила эту открытку и погибла, а ты… ты тоже получила. Наверное, это совпадение, но мне оно не нравится.

Лицо Иры выразило такую озабоченность, словно меня на ее глазах пожирал крокодил, причем откусывая по мелкому кусочку.

— Да вы что? — изумилась я. — Думаете, некто столкнул Марину с балкона за неверность, а теперь примется за меня? А еще умными считаетесь.

— Не знаю, — жалобно пролепетала Ира. — Вообще-то милиционеры сперва заинтересовались валентинкой, а потом, когда узнали, что ты тоже такую получила, потеряли интерес. Мол, одно письмо могло быть угрозой, а два — уже глупая шутка. Но мне было бы спокойнее, если б я знала, кто его написал.

— Камила, — свистящим таинственным шепотом предположил Димка. — Хочет очистить женский род от недостойных представителей, сбрасывая таковых с балкона. И останется она единственной женщиной на земле… ох, и грустные наступят времена!

— Камила не стала бы писать анонимных писем, а высказала свою позицию прямо и аргументировано, — поддержала шутку я. — Ищи другую кандидатуру.

— Галка тоже не годится, — разочарованно сообщил Димка. — То гуляла с Ромкой, потом с Олегом, теперь подкатывается к Ване. Какая тут верность?

— Она не подкатывается, — моментально возразил Ванька.

— А с чего это она стала работать в твоем любимом комитете по связям с дружественными университетами? — голосом провокатора из низкопробного боевика осведомился Димка. — По доброте душевной?

— Если мы вместе занимаемся общественной работой, это совершенно не значит, что я… что мы…

Ваня бросил косой взгляд в мою сторону и замолк. Честное слово, я ему нравлюсь, раз он даже утратил чувство юмора!

— Галя надеется через этот комитет бесплатно ездить за границу, — пояснила Ира. — Она сама мне так сказала. И, кажется, даже ездила уже один раз.

— Да, — кивнул Ванька, — во Францию. Я вообще считаю, нам с этим комитетом здорово повезло. И работа интересная, да еще поездки. Зря вы не хотите.

— Я не понимаю, почему вы думаете, что валентинку написала девчонка, — упрямо вернулась к теме Ира. — Скорее парень.

— Правильно, поборниками женской верности должны быть мужчины, — бодро согласился Димка. — Я, например. То, что Марина меняет нас, бедных юношей, словно надоевшие перчатки, задевает мое человеческое достоинство. А уж как задевает его Натка, трудно передать. Каждый из нас надеется стать источником глубокого трагического чувства, способного испортить женщине настроение на много лет вперед… уж, по крайней мере, до пенсии… а тебе, Натка, все хихоньки да хаханьки. Обидно, весьма обидно, и смыть подобную обиду можно только кровью. Так что берегись! Следующая очередь после Марины — твоя.

Ира, не выдержав, засмеялась.

— Вот видишь, Иришка, — улыбнулся Димка. — Все очень просто. Кто-то из другой группы обиделся на Марину, а за компанию решил задеть и Натку. Она у нас девчушка бойкая, всем бросается в глаза. Но Натка не из тех, кому охота выяснять неприятные подробности. В конце концов, это ее право. А то, что произошло с Мариной, — он погасил улыбку, — нелепая случайность, не имеющая ничего общего с этим идиотским письмом. Ты ведь и сама так считаешь, просто зачем-то накручиваешь себя.

Ира вопросительно посмотрела на Ваньку.

— Наверное, Димка прав, — пробормотал тот. — Не знаю, чего это мне втемяшилось в голову. Надо слушаться здравого смысла, а не дурацких фантазий. В конце концов, Полухин свое дело знает, предоставим все ему.

С этим мудрым решением мы и расстались, причем Ванька проводил меня до самого подъезда, хотя, как вы догадываетесь, ни один поборник верности не покушался в пути на мою драгоценную жизнь.

На следующий день все, кроме Ромки, пришли на занятия. Даже Настя, хотя выглядела она неважно. Вот уж, никогда б не подумала, что она будет переживать из-за Марины сильнее, чем другие! Может, чувствует себя виноватой? Мол, злилась на соперницу, а та погибла, и теперь не извинишься. Что касается Ромки, он объявился лишь на Марининой кремации. Кремировали Марину у нас, а хоронить должны были в ее родном городе.

Ромка выглядел настолько дерганым и бледным, что у меня защемило сердце.

Он стоял в стороне, не сказав ни с кем ни слова.

— Слушайте, — предложила одногруппникам я, — хочет он или нет, надо уговорить его поехать-таки с нами в Стокгольм. Пускай развеется.

— А разве мы поедем? — удивилась Ира. — Я думала, все отменяется из-за…

— А нам вернут деньги, если мы не захотим ехать? — прервала ее Галка.

Дело в том, что близилось двадцать третье февраля, оно ведь почти сразу после праздника святого Валентина. Вот вам лишний выходной вдобавок к воскресенью, к тому же мы договорились, что субботу нам официально разрешат прогулять. Поэтому мы собирались отправиться всей группой в Финляндию со Швецией, даже заранее купили путевки. У меня и мысли не было, что из-за Марининой смерти поездку надо отменять. В конце концов, она нам не близкий человек!

— Нет, деньги не вернут, — возразил Ванька. — В договоре подобных случаев не предусмотрено.

— Тогда надо ехать, — заявила Галка. — Раз заплачено.

Ира обвела взглядом окружающих в поисках поддержки. Я молчала. Хотелось в путешествие, но не хотелось спорить с подругой.

— Если бы поездка была сегодня, ехать было бы нельзя, потому что сегодня кремация, — объяснила Камила. — Мы должны были отдать Марине последний долг, и мы это сделали. Больше мы ничего сделать не можем. Нельзя менять все свои планы из-за случившегося несчастья.

— Мы с Настей поедем, — коротко сообщил Андрей.

— Я лично могу горевать и в сопредельном государстве, — иронически произнес Олег. — Моему горю границы не помеха. Но вот Роман, боюсь, не столь космополитичен. Сомневаюсь, что он согласится.

Все дружно обернулись ко мне, а Димка так даже подмигнул.

— Ну, здесь я с этим подкатываться не стану, — подумав, решила я, — неудобно как-то, а вот завтра в институте… Появится же Ромка наконец в институте, правильно? Только вы должны мне помочь. Честное слово, новые впечатления пойдут ему на пользу.

Осуществить данный план оказалось труднее, чем я предполагала. Сперва Ромка принял в штыки саму мысль о том, что после смерти Марины можно развлекаться, но мы насели на него дружным коллективом, и он понемногу сдался. Ромка из тех, кто редко идет против течения. Как все, так и он. К тому же Камила рассудительно поведала, насколько важно в трагических обстоятельствах выстоять, а не сломаться. Сильный человек продолжает жить, преодолевая страдания. Именно с этой целью Рома должен отправиться в Стокгольм, а вовсе не для пошлых развлечений. Свою лепту внес и Ванька, настойчиво твердивший, что никакой измены Марининой памяти здесь нет, а есть лишь желание не подвести товарищей. Я, разумеется, тоже старалась изо всех сил. Короче, каждый убеждал, как мог, и бедный Ромка согласился. Хотя почему бедный? Мы хотели, как лучше.

Я обожаю путешествовать. Летом мы с мамой проколесили на автобусе всю Европу — Варшава, Амстердам, Брюссель, потом главное — Париж, а на обратном пути еще Вена. У мамы, правда, болели ноги, и она говорит, что больше никогда на подобное испытание не согласится, а мне хоть бы что. Днем бегала по музеям, ночью гуляла, а отсыпалась во время переездов.

Нынешняя наша путевка совсем другая, проще, зато веселее. Сперва нам показали Турку, затем распустили на свободное время, а ночь предстояло плыть на пароме в Стокгольм. Мы отправились гулять все вместе, вдесятером, но в то же время разбившись на пары: Ира с Димкой, Настя с Андреем, я с Ванькой — честное слово, тут была его инициатива, а не моя, хотя я, разумеется, не возражала. Я еще накануне думала, что, если он собрался за мною ухаживать, удобнее случая не найти. Ванька, он всегда был с девчонками в чисто дружеских отношениях, никого не выделял, и было бы здорово его расшевелить. Легкий флирт — это приятно для обоих. Правда, я и в Турку не дала бы голову на отсечение, что Ванька заводит со мной роман. Он не подарил мне цветов, как Андрей Насте, и не произнес слова «люблю», как вроде бы в шутку часто делает Димка. В шутку, но Ира все равно млеет, и я ее понимаю. Ванька же просто шагал со мною рядом, и мы без умолку болтали. А за нами… за нами парочкой плелись Ромка с Галкой, оба словно набравшие в рот воды. Неужели они снова сойдутся? По крайней мере, Галка несомненно этого хочет. Я точно видела, что именно она прицепилась к Ромке, а не наоборот, он же с привычной пассивностью покорился. В результате Олегу досталась Камила — уникальное сочетание, учитывая, что Камила давала больше всех поводов для иронии Олега и в то же время абсолютно этой иронии не понимала. Самое интересное, оба явно получали от разговора удовольствие — каждый свое, недоступное собеседнику.

Не знаю, как вы, я дома терпеть не могу бегать по магазинам, а за границей наоборот. Эта сутолока у прилавков, красивые упаковки, цены, которые в валюте кажутся куда ниже, чем в рублях, да еще различные скидки и сказочно вежливые продавцы — все вызывает у меня легкое умопомрачение. Вот в припадке такого умопомрачения я и приобрела шикарные сапоги на шпильках. Это Ира уверяет, будто в припадке, а на самом деле они мне просто очень понравились. Ну, бывает: увидишь вещь и понимаешь — моя. Они почти до колена, узконосые и с бахромой. Я в них стала такая высокая-высокая, стройная-стройная, элегантная-элегантная, хоть на подиум. Ира упрямо бубнила, что вот именно, ходить на подобных каблучищах можно лишь по подиуму, я не сумею в них сделать ни шагу, просто выбрасываю деньги на ветер, а Галка, та и вовсе насмешила сообщением, что мы будем проезжать какое-то место, где следует купить крайне дешевые подушки, и еще другое место, где продаются гладильные доски с особым покрытием, поэтому деньги надо приберечь. Только разве люди для того отправляются в путешествие, дабы отовариваться подушками и досками? Что касается Иры, она забыла, что я спортсменка. Ну, сейчас уже нет, а в школьные годы всерьез занималась гимнастикой. Человек, умеющий делать двойное сальто, как-нибудь справится с обычными сапогами! Поэтому я из духа противоречия влезла в обновку и щеголяла в ней. Боюсь, мне не удавалось двигаться с изяществом манекенщицы, зато у Ваньки появился повод взять меня под руку.

Паром оказался сказкой. Правда, наши каюты располагались на самой нижней палубе, но мы не собирались проводить там много времени. Музыка доносилась со всех сторон, сверкали огни, в барах предлагались коктейли с диковинными названиями, а магазины были еще шикарнее, чем в Турку. Даже у Камилы загорелись глаза, и она шепнула то ли мне, то ли самой себе, перебирая золоченые тюбики с помадой: «Надо покупать только товар известных фирм, здесь это наверняка не подделка, а у нас гарантии нет. Главное, не спустить деньги на ненужные пустяки». Мне подобная опасность не грозила — я уже спустила все, что могла, — так что я бродила по роскошным чертогам, получая эстетическое наслаждение, не замутненное расчетом. Как в музее. В музее же нас не терзает, что мы не в силах приобрести понравившееся полотно.

Время от времени мы танцевали, а еще Ванька и Димка угостили нас с Ирой коктейлем. Я не очень люблю спиртное, однако сейчас оно пришлось как нельзя более кстати, окончательно перенеся в некий чарующий, волшебный мир вечного праздника. Казалось, все кругом веселятся, все обожают друг друга. Это было здорово! Иногда я теряла из виду друзей, оказавшись окруженной незнакомыми людьми, но они так мне улыбались, что я понимала — любой из них тоже может стать моим другом, да что там, уже стал.

Мне хотелось, чтобы ночь не кончалась. Но вскоре после трех в сполохах цветного дискотечного огня возникла Ира, прокричав мне в самое ухо:

«Натка, ты не помнишь, у кого ключ от каюты?»

Разумеется, я помнила. Нас в каюте поселилось четверо: Ира, я, Камила и Галка. Раз ключ взяла не Ира, значит, Камила, она самая ответственная.

— А зачем тебе? — заподозрив неладное, спросила я. — Давай вообще не ляжем спать, а?

— Димка тоже не хочет, а у меня голова разболелась. Если сразу не выпью таблетку, завтра буду никакая.

Это правда, у Иры иногда бывают страшные приступы мигрени.

— Так выпей свою таблетку.

— В том-то и дело, что они в каюте.

— Я сейчас сбегаю и принесу, — предложила я.

— Я сама сбегаю.

— Лучше я. У тебя и так голова болит.

Если честно, свои услуги я предлагала частично по корыстным соображениям. Спустится Ира в каюту, приуютится там и не захочет возвращаться. Димка отправится узнать, что с нею, и тоже не вернется. Это наведет Камилу на свежую мысль, что бессонная ночь вредна для здоровья, и Камила смоется следом за ними. Короче, распадется вся компания. Нетушки, я не согласна! Когда еще выпадет случай классно повеселиться?

Взяв у Камилы ключ, я рванула за таблеткой. Крутая лестница, ведущая на нижнюю палубу, еще при посадке вызвала в моей памяти суровое морское словечко «трап». Я спустилась по трапу и отперла каюту. Галка, увидев ее несколько часов назад, недовольно заметила, что та похожа на тюремную камеру. Мол, нет окон и нары стоят. А мне лично нравятся двухъярусные кровати, я и поезде люблю вторую полку. Вот отсутствие иллюминаторов действительно огорчает. Было бы здорово смотреть на море! Зато наша палуба самая дешевая. Андрей с Настей поселились этажом выше и заплатили гораздо больше. Разумеется, Камила или Олег тоже могли себе это позволить, однако предпочли не отделяться от коллектива. Молодцы! Хотя и Андрея с Настей я прекрасно понимаю. Вдвоем в каюте шикарного парома — что может быть романтичнее? Следовало поблагодарить Иру с Димкой, которые согласились разместиться порознь, потому что иначе к нам в каюту подсунули бы четвертым постороннего человека. Впрочем, у Иры с Димкой последнее время не было проблем с местом для встреч — им стала моя квартира. Маму с папой выперли в отпуск — в конце февраля, представляете? — и они умотали в Египет. Не очень-то верю, что там сейчас можно купаться, но снега, надеюсь, нет.

Таблетку я нашла сразу и быстро побежала обратно, пока Ира, не дай бог, не передумала оставаться на дискотеке. Однако у трапа я вынуждена была притормозить. Там оказалось темно. Интересно, кто и когда погасил свет? Вроде бы спускалась я без проблем, значит, он горел. Возможно, на ночь тут отключают электричество? Если и отключают, то не везде, поскольку контуры лестницы чуть-чуть проступают в полумраке. Запросто поднимусь, лишь бы никто в этот момент не шел навстречу. Столкнуться было бы совсем некстати, я в новых сапогах устойчивостью не отличаюсь.

— Я поднимаюсь по трапу, подождите, пожалуйста, минутку, дайте мне пройти! — громко попросила я. Сделала несколько шагов, и вдруг мне почудилось, что смутная тень появилась наверху. Лишь тут до меня дошло, что я не в Питере и говорить следует не по-русски. Продолжая подниматься, я, с трудом подбирая слова, попыталась перевести свое предупреждение на английский язык. Эта сложная задача так меня увлекла, что я не вполне осознала, что случилось. Кажется, меня толкнули. Я пошатнулась на высоких каблуках, схватившись за перила, но что-то вцепилось в правую руку, укушенный Ирой палец ответил резкой болью, я разжала руку и кубарем покатилась вниз.

Мама вечно ворчала на мои занятия гимнастикой, утверждая, что это пустая трата времени, в жизни, мол, спорт мне никогда не пригодится. Как она ошибалась! Чему меня обучили на уровне рефлексов, это правильно падать. Я не один раз сверзилась и с бревна, и с брусьев, но никогда не получала травм. Если б не сапоги, уверена, все обошлось бы и теперь. Ира была права, зря я их купила. Почему я ее не послушалась? Именно эта мысль терзала меня те бесконечно долгие секунды, пока я летела с лестницы, и даже на полу, когда я, услышав громкий хруст ломающихся костей, в ужасе заорала изо всех сил. Я орала, а в рот заливалось что-то теплое, липкое и соленое… моя собственная кровь?

Дверь одной из кают открылась, оттуда выскочили сразу четыре тощих старушенции в ярких пижамах и гневно затараторили что-то на незнакомом мне языке, воздевая руки к небесам. Однако спустя короткое время одна из них вернулась на грешную землю, взглянула на меня — и составила мне компанию. Не в том смысле, что улеглась рядом, просто завыла пуще иерихонской трубы. Тут уж отворились и соседние двери, а вскоре явился всполошенный стюард. Он, похоже, говорил по-английски, но я была не в состоянии разобрать ни слова. На меня вдруг напал дикий смех. Это ж надо, перебудила целую палубу! А собиралась всего-навсего принести подружке лекарство.

Наконец прибежал тип в белом халате, а сверху — какая радость — спустились мои друзья. Ира, бледная, как полотно, бросилась ко мне с криком: «Позвоночник! Ты чувствуешь свой позвоночник?» Я только собралась уточнить, как именно она себе это представляет, но осеклась, обнаружив рядом Ваньку. Если Ира была бледна, то он, наоборот, до предела красен. Стуча зубами, он повторял: «Натка, Наточка, кровь, откуда кровь?» Кровь текла из моего разбитого носа, и то, что разумный Ванька не замечал столь очевидного факта, свидетельствовало о переживаниях, которые, несмотря на ситуацию, вызвали во мне чувство глубокого удовлетворения.

— Отойдите, — скомандовала Камила. — Пускай Натку осмотрит врач и срочно окажет первую помощь. Потому что чем быстрее, тем лучше. Наверняка все переломано… с такой высоты, да еще каблуки. А ведь мы, Натка, тебя предупреждали, эти сапоги ни к чему.

— А дорогущие… — горестно добавила Галка. — Столько денег выбросила! Теперь, конечно, не починить.

Вот чего терпеть не могу, это когда задним числом нудят: «Мы тебе говорили, мы тебя предупреждали». Все равно ничего уже не поправишь, так какой смысл травить душу? Разозлившись, я выпалила:

— Я же не сама упала, меня кто-то столкнул. И света на лестнице не было. Тут каждый бы свалился, хоть вообще босиком.

Тем временем врач ощупывал мои кости, что-то бормоча. Камила строго обратилась к нему по-английски, тот ответил. Лицо Камилы озарила улыбка, настолько искренняя, что я тут же все простила.

— Наточка, — ласково произнесла Камила, — ты везучая. Так говорит врач. Даже перелома нет, только вывих. Правда, два — руки и ноги. Их легко вправить.

Действительно, коварный врач тут же изо всех сил дернул меня за ногу. Тело пронзила волна боли, а он моментально вцепился в руку. У меня уже и кричать-то не оставалось сил. Я потеряла сознание, а очнулась в каюте, на Ириной койке. Это называется, повеселилась!

Ира встревожено заглядывала мне в лицо.

— Натка, где болит? Говори честно!

Я прислушалась к собственным ощущениям.

— Везде. Впечатление, что на мне неделю пахали. И еще нос болит.

— У тебя болят мышцы, потому что ты напрягла их при падении, — объяснила Камила. — И это хорошо, потому что иначе ты бы могла разбиться. А нос не сломан, не бойся. Вообще ничего не сломано.

— Кроме каблуков, — развеселилась я. — Трещали они, а не мои бедные косточки.

Разве не замечательно, что я жива и почти здорова? Мое хорошее настроение было вполне оправданно, однако Ира явно так не считала.

— А теперь расскажи толком, — строго потребовала она, — кто тебя столкнул и как. И сосредоточься, пожалуйста, это важно.

— Так было же темно, — напомнила я. — Откуда мне знать, кто и как?

— Тебе не следовало спускаться вниз в темноте, следовало обратиться к стюарду, — заметила Камила.

Все-то меня поучают! Умные нашлись, а я, по их мнению, дурочка…

— Я и не спускалась в темноте. Когда я спускалась, свет горел… мне так кажется, — честно добавила я после паузы.

— Значит, тебе не следовало подниматься в темноте, — не растерялась Камила.

— Погоди, — прервала ее Ира. — Кто-то вырубил свет, пока ты была в каюте? Так получается? А сам притаился на лестнице и тебя столкнул, и ты осталась жива только чудом.

Идея мне не понравилась.

— Я думаю, это случайность. Кто-то случайно шел навстречу по трапу, не заметил меня в темноте…

Вообще-то не заметить меня было трудно, я ведь выкрикивала предупреждения на двух языках, но мне не хотелось докладывать об этом подруге. Она склонна раздувать из мухи слона. Возможно, неизвестный решил подшутить — мало ли, какие шутки приняты на скандинавских паромах? — и немного не рассчитал. А Ира сделает из этого трагедию.

— В таком случае он должен был прийти тебе на помощь, — осудила неизвестного Камила. — А он испугался и сбежал. Поэтому я думаю, он плохой человек.

— Каждый испугается, — вмешалась Галка. — Вон, водители тоже обычно сбегают, когда собьют пешехода. Никому не охота отвечать.

— Вы ничего не понимаете, — прошептала Ира слабым голосом, сделавшим бы честь героине самого мелодраматического из сериалов. — А ведь у меня было предчувствие, только я ему не поверила. Валентинки… это они. Я должна была сразу предпринять меры… господи, какое счастье, что все обошлось! Нам надо срочно возвращаться домой и бежать в милицию. Срочно, пока не случилось чего-нибудь совсем ужасного…

Подобных мыслей я не ожидала даже от своей не в меру серьезной подруги. Уж не полагает ли она, что за мною охотится убийца? В жизни не слышала подобной ерунды.

— Валентинки? — заинтересовалась Галка, присаживаясь рядом с Ирой.—

Ты имеешь в виду ту, которую кто-то прислал Натке? «Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить».

Надо же, как Галка с одного раза дословно запомнила дурацкое послание!

— Да, — кивнула Ира. — Натке и Марине.

— Марине?

Галка с Камилой уставились на нас в полнейшем недоумении. Оказывается, капитан Полухин ничего не говорил им про открытку, найденную у Марины, и это стало для девчонок откровением. Кстати, показатель того, что милиция не придает валентинкам никакого значения, и правильно делает. В отличие от Иры, которая, дрожа от напряжения, принялась увлеченно фантазировать.

— Этот человек маньяк, я уверена! Нормальный так бы не поступил. Он прислал угрозы Марине с Наткой, потом столкнул Марину с балкона, а Натку решил столкнуть с лестницы. Вы видите, совершенно одинаковые преступления, и они совершены одним человеком, я чувствую это! Натка, тебе нельзя выходить из дома, пока его не обнаружат!

Час от часу не легче! Может еще, мне зарыться в землю и до конца дней своих отсиживаться там, превратившись в сурка? Конечно, Ира переживает, поскольку хорошо ко мне относится, и я должна быть ей благодарна, но всему есть предел.

Я обернулась к девчонкам в поисках поддержки. Лицо Камилы было задумчиво, а Галка, заметно нервничая, ни к селу ни к городу известила:

— Я не знаю, где был в это время Ромка. Мы на дискотеке потерялись… там такая сутолока.

Еще и Ромку приплела! Я не успела над этим поразмыслить, точки над и привычно расставила Камила.

— Вы полагаете, — деловито спросила она, — Ромка написал эти валентинки, потом убил Марину, а теперь покушается на Натку? Хотелось бы хоть каких-то доказательств, без них обвинение выглядит голословным. Особенно в отношении покушения на Натку… у тебя ведь с Ромкой ничего не было, правильно? Хотя последнее время он действительно часто на Натку раздражается, я сама замечала. Натка, ты хоть немного запомнила, кто тебя скинул? Похож на Ромку или нет? Например, по росту.

Господи, дернул же меня черт признаться, что меня столкнули! Кстати, я до сих пор полностью в этом не убеждена. Возможно, мне почудилось. Это мелькание разноцветных огней из коридора, музыка, спешка… Не исключено, что я споткнулась и свалилась сама, лишь с небольшой помощью любимых сапог. А теперь из-за моей мнительности начнут терзать Ромку, которому и без того плохо. И меня тоже. Запрут дома до скончания веков… ведь никакого убийцы нет, следовательно, его никогда не поймают. А бедная Ира будет нервничать на пустом месте, она же искренне верит в свои нелепые выдумки. Нет, это не дело!

— Да не видела я никого, — решилась я. — Наверное, никого и не было.

— Что значит — не было? — изумилась Камила. — Ты говорила, тебя столкнули. Я помню.

— Ну… вы так на меня набросились с этими сапогами, мол, я сама виновата, что мне стало обидно. Я и сказала вам, что не виновата… в смысле, что виновата не я. А если по-честному, я точно не знаю, был кто-то на лестнице или нет. Тогда мне показалось, что был, а теперь вспоминаю, что нет, просто зацепилась каблуком. Ну, чего вы ко мне пристали? Все случилось за две секунды, да еще в темноте. Может, кто-то способен за две секунды в темноте разобраться, что и как, а я не способна. У меня в голове все перепуталось.

Это была чистая правда. Чем дальше, тем менее четкими становились воспоминания о дурацком происшествии. Больше всего хотелось навсегда выкинуть его из головы, и мне это почти удалось. Как будто упала не я, а кто-то другой. Или я, но во сне, а снов не можешь потом восстановить в памяти досконально, даже если постараешься.

— Тогда надо исходить из презумпции невиновности, — констатировала Камила. — Раз ты сомневаешься. Мне тоже не очень верится, что тебя столкнули нарочно. И что Марину столкнули, тоже не верится. А записки — чья-то детская выходка.

Я согласно кивнула, Галка с разочарованным видом полезла к себе на второй ярус, одна Ира упрямо произнесла:

— А все-таки береженого бог бережет. Надо по приезде пойти к Полухину и все ему рассказать.

— Что рассказать? — засмеялась я, вспомнив зловредного клеща. — Что я не умею ходить на высоких каблуках? Боюсь, эта информация его не осчастливит. Сапоги ему понравятся не больше, чем африканские косички. А другой информации у нас нет.

Ира обиженно засопела и улеглась спать. Я надеялась, за ночь она успокоится, однако не тут-то было. С утра она попыталась перетянуть на свою сторону Ваньку, чей интерес ко мне, слава богу, не угас оттого, что я стала хромать, а нос превратился в бесформенную блямбу. Ванька внимательно выслушал наши показания (а я к той минуте почти полностью уверилась, что на лестнице никого не было) и, как всегда, сумел сделать практические выводы.

— В милицию обращаться без толку, — подумав, заявил он. — Натка права, они нас обсмеют. Если бы Натка была уверена, что ее столкнули, тогда другое дело, а так… Но ты, Ира, тоже права — береженого бог бережет. Давай установим дежурство. Надо постараться не оставлять Натку одну. Пусть вероятность один процент… полпроцента… все равно лучше подстраховаться.

Ира одобрительно улыбнулась.

— И как вы себе это представляете? — пробурчала я, не слишком довольная идеей гулять по Стокгольму под конвоем. — Прикуете наручниками?

— Натка, — сурово обратился ко мне Ванька, — ты ведь и так почти все время с Ирой. А, когда ты не с ней, будешь со мной. А дома, естественно, с родителями. В институт с Ирой будете ездить вместе, назад тебя стану провожать я. Это вполне можно организовать.

Я настолько оторопела, что забыла про всякую вежливость.

— Вы что, издеваетесь? Совсем обалдели! До конца экскурсии — еще так-сяк, но не навечно же! Что я вам, арестант?

— Пока до конца экскурсии, — примирительно заметил Ванька, — а там видно будет. Правда, Ира?

Они обращались со мной, словно с малым ребенком, но я поняла, что спорить бесполезно. Ладно, пускай потаскаются пару дней за мной, если им от этого легче. Уверена, скоро обоим надоест.

В то утро каждый, кроме Ромки и Насти, в индивидуальном порядке поинтересовался моим самочувствием. Было приятно, что меня так любят. Ироничный Олег предложил проект закона, запрещающего высокие каблуки (впрочем, Камила тут же вполне серьезно возразила, что это противоречит принципам демократии), а Андрей, не доверяя местному врачу, лично ощупал мою лодыжку (что показалось мне излишним рвением, учитывая маячившую неподалеку Настю). Зато бедный Ромка не раскрывал рта, а выражение лица у него было таким, словно мы приближались не к столице Швеции, к тюремным воротам, готовым захлопнуться навсегда. Я порадовалась, что сумела хоть немного облегчить его участь. Ромке только не хватало настойчивых расспросов Камилы с Ирой!

В Стокгольме нас повезли на экскурсию. Город мне очень понравился, даже чем-то напомнил Петербург, однако осмотреть его как следует я не смогла — разболелась нога. Почти все отправились на пешую прогулку по старинным улочкам, а мне пришлось отсиживаться в автобусе. Ира с Ванькой попытались было остаться со мной, но обоим явно хотелось погулять. Не желая отравлять друзьям отдых, я указала на смешную компанию, которая, похоже, приобрела путевки исключительно с целью вволю напиться пива. Эта компания (ведь в автобусе, кроме нас, были посторонние люди) наотрез отказалась покидать уютные кресла. Даже если представить, что некто жаждет меня укокошить, вряд ли он сделает это в присутствии шести свидетелей. Ира с Ванькой согласились и побежали за экскурсоводом, а я не без грусти смотрела вслед, размышляя о собственном невезении. Однако вскоре мои печальные мысли были прерваны неожиданно вернувшейся Галкой.

Она уселась рядом со мной, раздраженно заявив:

— Наконец-то! Весь день пытаюсь с тобой поговорить, а ты то с Ирой, то с Ваней. Ни на минуту от тебя не отойдут, настоящие липучки! Но я не дура. На фиг мне эта экскурсия, все равно Швеция дорогая страна, а в центре и вовсе цены атомные. Лучше я тебя порасспрашиваю, пока никого нет. Натка, правда, что Марина тоже получила эту валентинку? Про неверность.

— Да, — изумленно кивнула я.

— Точно такая, как у тебя? И открытка, и слова?

— Да, а что?

— А тебя вчера пытались убить или не пытались? — продолжала нелепый допрос Галка. — А ну, колись.

— Конечно, нет, — без колебаний ответила я. Делать людям нечего, меня убивать!

— Но на лестнице кто-то был? Свет кто-то выключил?

— Может, был, а может, нет. Не знаю. Отстань, я действительно не знаю!

— А ты напрягись и вспомни, — настаивала Галка, сверля меня взглядом голодного василиска. Никогда бы не подумала, что она окажется такой агрессивной! Вот тебе и тихая мышка. Кстати, мои сравнения из области животного мира на глазах прогрессируют. Помесь тихой мышки с голодным василиском не для среднего ума.

Галка между тем произнесла еще требовательней:

— Давай по-быстрому вспоминай, а то придет Ира и помешает.

Не выношу, когда на меня давят.

— Зачем вспоминать? — парировала я. — Я не хочу.

— Потому что мне надо.

— Мне не надо, а к тебе это не имеет ни малейшего отношения.

— Имеет. — Голос Галки вдруг стал таким трагическим, что я невольно вздрогнула. — Имеет. Я тоже получила валентинку. Ту самую.

И она смолкла, словно произнесла нечто ужасное. Похоже, она ожидала, что от ее сообщения я тут же упаду в обморок или хотя бы начну заламывать руки, поэтому моя пассивность ее обидела. Следовало как-то среагировать.

— Серьезно? — уточнила я. — Ты не шутишь?

— Конечно, нет. Стала бы я шутить!

— Ну, не знаю. А почему тогда ты сразу ничего не сказала? Я имею в виду, четырнадцатого февраля. Ты ведь получила валентинку четырнадцатого, да?

— А кто-то получает их в другие дни? — съязвила Галка. Она явно была не в своей тарелке, только непонятно, по какой причине. Ну, написал ей кто-то десять дней назад гадость… так не ей одной. Нашего полку прибыло, и это здорово! Чем больше, тем лучше, правильно? Одну валентинку милиция приняла всерьез, две навели их на мысль о розыгрыше, а третья окончательно данную мысль подтверждала. Надеюсь, Ира с Ванькой теперь успокоятся и перестанут меня пасти. Не то, чтобы мне докучало общение с друзьями, но его принудительность немного раздражала. Вот вернутся, и я поделюсь хорошими новостями, только надо поподробнее все у Галки выяснить.

— Значит, ты одновременно с нами получила точно такую же валентинку? И открытка, и текст — все совпадает?

— С твоей — да, я специально посмотрела, а Маринину я не видела.

— И все-таки, — не в силах была сдержать любопытства я, — почему, когда я показала валентинку, ты не сказала, что у тебя такая же? Очень странно.

— Ничего странного, — огрызнулась Галка. — Марина, между прочим, тоже не сказала. Одна ты у нас такая дурочка.

Я даже не обиделась, настолько удивилась.

— Почему дурочка? Чего я такого сделала?

Галка пожала плечами.

— Какой дурак будет прилюдно читать оскорбления в свой адрес? Тем более,

там и парни были. Приятно мне, что ли, чтоб они думали, я как бы неверная?

— Но… но они и так все про нас знают. Если что плохое думают, то безо всякого письма, а если нет, так неужели из-за дурацкой бумажки начнут хуже относиться? Нелепо.

— Ничего не нелепо. Так всегда бывает. Мол, слышал о ней что-то плохое, не помню, что, но больше с ней дела иметь не буду. Уж я-то знаю! А мне это ни к чему. Только стала жить, как человек… в Париж съездила.

— Я тоже там была, — похвасталась я. — Каталась на кораблике по Сене, а люди танцевали прямо на берегу, представляешь?

— Чемоданов купила? — заинтересовалась Галка.

— Каких чемоданов? — не поняла я.

— Выгоднее всего на колесиках. У нас стоят по две тысячи, а там десять евро. Чувствуешь разницу?

— А мне казалось, там все дорого. Десять евро — чашка кофе, — вспомнила я.

— Ну, там, где туристы пасутся, — разумеется. Их только ленивый не обирает. Надо идти в магазины «Тати», там все дешево, а шмотки совсем даром. Юбки по три евро — настоящие французские. Но чемоданы — самое выгодное. В Финляндии подушки и гладильные доски, а в Париже чемоданы.

Я представила себе, как прогуливаюсь по Версалю в компании с дюжиной чемоданов на колесиках, и мне стало ужасно смешно. А еще стало жалко Галку. Она иногородняя… забыла, откуда… наверное, денег не хватает? Трудно жить без мамы с папой.

— Не понимаю, чего это мне прислали эту идиотскую открытку, — вернулась к теме Галка. — Марине — да, она заслужила. Ей только покажи парня, сразу в него вцепится, а свободный он или занятый, ей без разницы. Бывают же такие бессовестные! Ты тоже хороша — легкомысленная очень. То один тебе нравится, то другой, будто это шуточки, а не плацдарм для создания семьи.

— Что-что? — завороженная солидностью последней фразы, переспросила я.

— А, — махнула рукой собеседница, — тебе-то что, ты из Питера. Не выйдешь замуж сейчас, выйдешь потом, а я к себе домой возвращаться не собираюсь. Мне нужно зацепиться здесь, и я отношусь к созданию семьи серьезно. Короче, ты тоже заслужила, а меня приплели ни за что ни про что.

Я вспомнила ехидные Димкины слова: «Галка гуляла с Ромкой, потом с Олегом, а теперь подкатывается к Ване. Какая тут верность?» Но вслух повторять их не стала, предпочтя посоветовать:

— А ты не обращай внимания. Забудь.

— Тебе легко не обращать внимания, — возмутилась Галка, — а я, может, жизнью рискую! Твоя Ира, она не дура. Она говорит, Ромка убил Марину, потом столкнул с лестницы тебя, а теперь захочет убить меня. Ты же сама вчера слышала! И что теперь прикажешь делать? Ждать?

Я даже растерялась от этаких фантазий.

— Ничего подобного Ира не говорила! Ни про тебя, ни про Ромку. Вспомни!

— Про меня не говорила, потому что не знает про мою валентинку, а знала бы, так обязательно сказала бы. Конечно, Ромке важнее убить меня, чем тебя. Ты ему так, посторонняя, а я…

— При чем тут он? Почему он? — прервала ее я.

— А кто еще? — требовательно уставилась на меня Галка. — Ну, кто?

Назови мне его имя, уж я-то имею право знать!

— Да никто! — разозлилась я. — Никто Марину не убивал, никто меня не сталкивал. Это была случайность, мы же все вчера обсудили. Ромка что, по-твоему, маньяк? Убивает женщин пачками? А, если он и написал эти записки, так каждый имеет право пошутить. Господи, дернул же меня черт показать вам валентинку! Не знали б вы про нее и жили спокойно, а то сочиняете всякую чушь и портите людям настроение…

Я нечасто злюсь, но Галка меня достала. Частично, впрочем, это была реакция на излишнюю заботу Иры с Ванькой, вознамерившихся водить меня в институт под конвоем. Я рассчитывала, что Галкина валентинка их успокоит, а теперь засомневалась. Галку, по крайней мере, она почему-то не успокоила.

Слава богу, мы не успели разругаться более радикально — вернулись наши экскурсанты. И как бы вы думали поступила Галка, якобы опасающаяся за свою жизнь? Энергично вскочила и пристроилась возле Ромки. Это вмиг улучшило мне настроение. Я поняла, что ее обвинения были не всерьез. Ну, не стала бы она искать общества убийцы, правильно?

Дальше нам полагалось свободное время. Из-за моей ноги Ира с Димкой и Ванька благородно предложили посидеть на скамеечке в большом и красивом торговом комплексе, утверждая, что вполне нагулялись. Я тут же поделилась с ними новостями.

— Галка тоже получила валентинку? — откровенно изумился Ванька. — Во прикол!

— Почему бы и нет? — хмыкнул Димка. — По-моему, такую записку можно послать любой даме, и в девяти случаях из десяти не ошибешься. Интересно, у кого это такие шуточки?

— Вправду Ромка? — неуверенно предположила Ира. — Написал еще до того, как Марина согласилась пойти вместе с ним на наш праздник… обиделся на весь свет и написал. На Марину, поскольку та его не замечает. На Галку, потому что она закрутила роман с Олегом. На тебя, потому что… потому что у тебя всегда счастливый вид.

— Неважно, кто, — прервала ее я. — Зачем выяснять? Важно, что вы теперь можете за меня не бояться. Если бы из-за валентинок убивали, то теперь на очереди еще и Галка. Согласитесь, это слишком.

— Разве что убийца приобрел пулемет, — радостно предположил Димка.—

Подержанный. Вот и решил попрактиковаться. А еще лучше — атомную бомбу.

— Подержанную, — заявила я, и мы с ним прыснули.

— Никогда не поверю, что кто-то станет покушаться на Галку, — задумчиво пробормотал Ванька. — А значит, и на тебя, Натка, тоже, раз валентинки получили вы обе.

— Почему не поверишь? — полюбопытствовала Ира.

Ванька пожал плечами.

— Галка такая… никакая. Нет, я не в плохом смысле, — тут же поправился он. — Она вот работает в моем комитете, и мы довольны. Аккуратная очень, вся документация у нее в порядке. На письма вовремя отвечает. Мы же поддерживаем контакты с университетами шести стран, и письма — важнейшее дело.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Ну, сел на своего конька! Ванька страшно гордится успехами на данном поприще… в конце концов, его право.

— Но чтобы из-за Галки у мужика крыша поехала — полная чушь, — продолжил он. — Из-за Марины, еще так-сяк, но Галка меня почти успокоила. Скорее всего, письма действительно шутка, а Маринина смерть — случайное совпадение.

— А если нет? — с тревогой осведомилась Ира, оглядев меня так внимательно, словно оценивала, может ли у кого-нибудь из-за меня поехать крыша. Мне хотелось верить, что да, только не в смысле убийства, а совсем наоборот.

— Все-таки мы должны проявлять осторожность… — произнесла было моя подруга, но, к счастью, ее прервал Димка.

— Сколько там намечается в ближайшие дни трупов? — уточнил он. — Три?

— и, подмигнув мне, неожиданно пропел: — «И вот три трупа лежат, все

извиваясь в крови,

И вот вам танго цветов, и вот вам танго любви».

Мы почерпнули сей шедевр блатной романтики в передаче «В нашу гавань заходили корабли», и Димка исполнил его с таким надрывом, что даже Ира расхохоталась. Инцидент был исчерпан. Правда, легкомысленный Димка, так удачно разрядивший ситуацию, вскоре чуть было не испортил ее снова. Мы проголодались, и Ванька с Ирой решили поискать местечко, где можно пообедать, а мне с моей больной ногой было предложено подождать на скамейке.

— Димка, ты побудешь пока с Наткой? — спросила Ира.

Я тихонько улыбнулась. После нашего разговора в день святого Валентина о том, что мужчина должен нести ответственность, Ира честно пыталась выполнить обещание и давать Димке больше свободы. Однако вопросы у нее упорно получались риторические. В том смысле, что ответ всегда подразумевался положительный. Вот Димка и дал очередной положительный ответ, с удовлетворением сообщив:

— Идите-идите. Давно жажду остаться с Наткой наедине. Самое время столкнуть ее куда-нибудь за неверность.

И он кровожадно щелкнул зубами. Я исподтишка его ущипнула, молчи, мол, а ему хоть бы что, знай щелкает, причем с ловкостью завзятого вампира. Не то чтобы я хорошо разбиралась в вампирах, но было очень похоже. Слава богу, Ире хватило чувства юмора улыбнуться. Очевидно, в ее списке убийц Димка не значился. Поразительное упущение!

— Соображай, что делаешь! — возмутилась я, едва хранители моей драгоценной жизни скрылись из виду. — Только-только они успокоились, поняли, что мне ничто не грозит, а ты опять наталкиваешь их на плохие мысли. Знаешь, как не хочется ходить в институт под конвоем?

— Я просто пошутил, — с удивлением объяснил Димка. — Я думал, уже можно. Галкина валентинка, она окончательно все проясняет. Кто-то решил немного подпортить вам настроение в день святого Валентина… глупая выходка, ничего больше. Ира тоже в этом уверена, а спорила из чистого упрямства. А ты разве не уверена?

— Я-то да, но другие… Та же Галка совершенно меня сегодня заколебала.

Это ж надо вообразить: Ромка убил Марину, а теперь хочет убить ее.

— Ромка хочет убить Галку? — переспросил Димка, ехидно добавив: — Что ж, она, похоже, не против. Давненько я не видел, чтобы девчонка так бегала за парнем. Хотя в данном конкретном случае логичнее было бы бегать о т него.

— Видимо, надеется теперь, когда Марины нет, вернуть прежние отношения, — предположила я. — Вообще-то она не настаивала на Ромке, была согласна на другого убийцу, лишь бы я назвала ей конкретное имя. Не понимаю, чего ей втемяшилось.

— Быть объектом преследования маньяка, да еще на любовной почве, весьма почетно, — прокомментировал Димка. — Бедная Галка лишилась столь захватывающего приключения! Впрочем… — Он задумался.

— Что? — поторопила я.

— Я тут видел один отдел, — все еще в задумчивости пробормотал мой собеседник. — Как твоя нога? Тут в двух шагах.

— Если в двух, нога потерпит. А что за отдел?

— Увидишь — ахнешь.

Я и вправду ахнула — это оказался отдел приколов. Как глупо было выбросить кучу денег на дурацкие сапоги, к тому же безвозвратно погибшие! Лучше бы я порастратилась тут. Купила бы очки с нарисованными глазами или огромную вставную челюсть… или шкатулку, из которой с кваканьем выскакивает лягушка… или кружку с таинственно меняющейся картинкой… или…

— Ира, конечно, ничего здесь не одобрила, — вздохнул Димка, — а у меня глаза разбегаются. Только вот не знаю, кого первого разыграть.

— Не Иру, — с некоторым сожалением решила я. — Она и без того сейчас нервная.

— Конечно. И не Камилу — у той, наоборот, нервов нет. Ей хоть черта покажи — глазом не моргнет. Остаются Настя и Галка.

— Половая дискриминация, — осудила я. — Остаются еще мальчишки.

— Они не визжат, — объяснил Димка. — Какое удовольствие разыгрывать человека, если он не завизжит?

Мой собеседник был прав, поэтому я кивнула.

— Настя или Галка, — в упоении продолжил он. — Какая из них попадется, та и сойдет, но лучше Галка — у нее настрой подходящий. Раз ей хочется преследований маньяка, почему бы и нет? Надо доставить девушке удовольствие. Как тебе вот это? На это у меня финансов хватит.

Димка указал на резиновую маску, изображающую страшную рожу.

— Светится в темноте, — прочла надпись я. — А уж если ты хорошенько пощелкаешь зубами…

Я представила себе роскошное зрелище, и у меня аж мурашки забегали по телу от предвкушения. Одно смущало.

— Димка, а она не испугается слишком сильно? Кто ее знает, эту Галку.

Она так странно со мной сегодня разговаривала.

— Да Галка спокойная, как танк, почти Камила, — справедливо возразил Димка. — Помнишь, что говаривал наш коллега Карлсон? «Мы лишь немножко попугаем ее до смерти, она и не заметит».

Интонации были словно у Карлсона из мультика, и я охотно сдалась. В конце концов, Галка серьезный человек и в наличие вампиров верит вряд ли. Она быстро поймет, что это розыгрыш, и мы здорово повеселимся. Главное, чтобы замечательное приобретение не увидела Ира, которая наверняка запретит нам его использовать. Ира хорошая, но у нее есть задвиги.

Мы успели. Возвратившимся Ире с Ванькой было невдомек, что и мы с Димкой только что вернулись. Они отыскали симпатичную кафешку, там мы посидели, а потом пришла пора отправляться на паром, который плыл в Хельсинки. Оттуда автобусом мы ехали в Питер.

Разыгрывать Галку следовало в безлюдном месте и, разумеется, в темноте — иначе какой смысл, что маска светится? Учитывая количество народу на пароме, задача не из легких. Это мне так показалось, но Димка не растерялся. Похоже, в нем дремал великий стратег.

— Я делаю тебе знак, и через пять минут ты выманиваешь Галку с дискотеки в коридор, — бодро начал он.

— А если она не пойдет?

— Пойдет как миленькая. Скажи, что у тебя возникли интересные мысли по поводу валентинок и покушения на убийство, но ты сообщишь их только наедине. Галка купится, а заодно это создаст у нее нужное настроение. Едва вы свернете за угол, ты скажешь: «Минуточку, я кое-что забыла». И быстро рванешь обратно, а Галка останется одна. В этот момент погаснет свет…

— Погоди, — прервала я. — А если Галка не останется ждать, а бросится за со мной?

— Не бросится, если ты сделаешь свое дело уверенно и быстро. Она растеряется и останется ждать, а пока соберется с мыслями, будет уже поздно. Вампир уже предстанет перед нею живым воплощением мирового зла… или, наоборот, мертвым воплощением? — Димка весело хихикнул.—

Жаль, мы не увидим ее реакции в темноте. Зато, надеюсь, услышим.

Нашим надеждам не суждено было оправдаться, хотя, что касается Галкиного поведения, Димка словно в воду смотрел. Она охотно покинула дискотеку, стоило лишь упомянуть о валентинках. Потом я побежала обратно, и тут же вырубился свет. Я обернулась, не желая упустить лицезрение вампира. Мы с Димкой, разумеется, репетировали пару раз, но репетиция в тесной каюте — это одно, а премьера в присутствии благодарных зрителей — совсем другое. Димка — настоящий артист, его вдохновляет публика. Вот и теперь… даже я, знающая, чего ожидать, невольно вздрогнула, когда в темноте возникло нечто мерцающее и страшное… окровавленный рот с огромными клыками, красные глаза, совершенно лысый череп. Все эти прелести, казалось, лишены положенного по штату тела, отсутствие которого компенсируется разнообразием издаваемых звуков. Тут тебе и стоны, и причмокивания, и столь любезное мне щелканье зубами. Ох, как Димка старался! Я посочувствовала Голливуду. Запасись я магнитофоном, и саунд-трек шикарного ужастика был бы обеспечен. Однако усилия были тщетны — Галка не завизжала. Димка прав — она спокойная, как танк. Неужели, как ни в чем не бывало, вернулась на дискотеку, а мы и не заметили? Вот обида! Столько старались, и все впустую.

— Ничего, — попыталась утешить Димку я, когда через несколько минут мы, как договорились, встретились за углом. — Главное, ты был неподражаем. Я наслаждалась, честное слово! И вообще, важен процесс, а не результат.

— Я утратил форму, — горестно ответил мой неудачливый сообщник. — Был уверен, Галка завизжит, а ей хоть бы что. Харакири — вот единственное, что может спасти мою честь. У тебя нет с собою меча? Или, на крайний случай, африканского кинжала.

— Твоя честь в моих руках, — засмеялась я, — а я унесу страшную тайну с собой в могилу. Но маска клевая, честное слово!

— Правда? Тогда бери ее себе, а? Я теперь и смотреть на нее не хочу, а тебе, глядишь, пригодится.

Я немножко поотнекивалась, а потом взяла. Если от чистого сердца предлагают хорошую вещь, глупо отказываться. Потом мы вернулись на дискотеку, но через некоторое время я с сожалением отправилась в каюту. Боль в ноге все-таки давала о себе знать.

Как ни странно, девчонки уже были на месте.

— Ложитесь спать? — удивилась я.

— Господи, где ты была? — накинулась на меня Ира. — Я тебя искала, чуть с ума не сошла. Где?

— Да на дискотеке, где же еще?

— Раз она живая, — наставительно поведала моей подруге Камила, — то тебе незачем нервничать. Натка, на тебя больше не покушались?

— На меня вообще не покушались, — отрезала я, раздраженная возвращением к нелюбимой теме.

И в этот момент раздался голос Галки, такой слабый и надтреснутый, что у меня защемило сердце. Галка скорчилась в углу на кровати, я даже не сразу ее заметила. Она заговорила шепотом, но очень быстро, почти задыхаясь от наплыва чувств.

— Меня убьют, меня скоро убьют. Я видела знак смерти. Вы даже не представляете себе, как это страшно! За что? Он висел в воздухе и высасывал из меня душу. Он чуть не убил меня, понимаете? Если б вы меня не подняли, он бы приблизился ко мне и убил. За что? Я не Марина и не Натка, я другая, хорошая. Честное слово, я была бы верная, если б какой-нибудь питерец с квартирой на мне женился и прописал. Я же не виновата, что они не хотят, что я должна искать! Я не виновата, но никто про это не думает. Обо мне никогда не думают. Галка — это так, недоразумение, она никакая. Это потому, что у меня нет денег. Сейчас у кого нет денег, того и за человека не считают. А я виновата, что мои предки вкалывают на этом чертовом заводе, где месяцами не платят зарплату? Это они виноваты, а не я. Ничего, вот у меня скоро будут деньги, и вы начнете относиться ко мне по-другому! Вот тут-то вы станете меня любить, все станете!

— Ошибаешься, — бестрепетно возразила Камила. — У Иры или Натки тоже мало денег, а их все любят.

— У них мало денег? — Галка приподнялась, глаза ее загорелись, на щеках выступили красные пятна. Она была словно пьяная и, казалось, совсем не контролирует себя. — Это не у них мало, а у тебя их слишком много. Живешь в общежитии специально, чтобы издеваться над нами… чтобы хвастаться, какая ты богатая!

— Я живу в общежитии, чтобы не отрываться от коллектива. Папа говорит, студенческая пора — лучшая в жизни, и следует насладиться ею сполна. Я никогда не хвастаюсь, это было бы глупо. И охотно даю тебе в долг.

— А чего бы тебе не давать? Зачем тебе деньги? Тебе ничего не нужно. Ни одеться, ни развлечься. Сидишь и учишься целыми днями. А потом вернешься в свой Казахстан и будешь жить там в чуме среди овец!

— Чум — старинное жилище эвенков, — просветила нас донельзя удивленная Камила. — Думаю, сейчас его встретишь крайне редко… хотя точно не знаю.

А Галка, словно не слыша, повернулась к Ире.

— Вот вы с Наткой… думаете, я не понимаю, почему любят вас, а не меня? Я все понимаю, я не дура. Вы живете дома, одеты, обуты, накормлены — никаких проблем. Да, лишних денег нет, но на жизнь хватает. А я бьюсь сама, одна, а ведь мне нужно хорошо одеваться, чтобы найти парня с квартирой. Экономишь на всем, голодаешь, чтобы купить модную вещь, а никто не обращает внимания, никто! Натка вот заплела косички, и все ахают, а я хоть голая приди, не заметят. За что меня так? А теперь убьют. Только стала жить по-настоящему… стала мечтать, что все будет хорошо… но разве у Галки может быть хорошо? Галка — никто, козел отпущения. И убьют-то ни за что, просто для ровного счета. Марина, Натка, Галка. А ведь я хорошая!

— Погоди, — встревожено прервала ее Ира. — Я решила, тебе померещилось что-то в темноте… какой-то призрак… и ты упала в обморок. А теперь получается, было что-то реальное? На тебя покушались? Как на Натку?

Ира бросила на меня всполошенный взгляд и, тихо охнув, села на кровать. Стыд пронзил меня с головы до ног. Вообще-то я регулярно сожалею о содеянном, поскольку сперва делаю, а потом думаю. Нет, не так! Вроде и думаю, но поначалу мне кажется, что поступаю правильно, а потом выясняется, что нет. Взять те же сапоги, на которые бессмысленно угрохала кучу денег. Лучше бы я их не покупала. Однако прошлого все равно не изменишь, поэтому мои сожаления обычно кратковременны, а муки совести очень редки. Я ведь не желаю плохого, а ошибки бывают у всякого. Но сейчас совесть вгрызлась в меня со страшной силой. Оказывается, Галка не осталась безразлична к нашему розыгрышу. Она потеряла сознание от испуга, вот почему не завизжала. Только самое неприятное не это — в конце концов, что было, то прошло. Хуже, что Галка окончательно уверилась в том, что на ее жизнь покушаются. Кто б мог подумать, что взрослый разумный человек примет за всамделяшнего убийцу светящегося в темноте и щелкающего зубами вампира? Но Галка не способна рассуждать логически, она в панике. Теперь будет всего бояться, и жизнь ее превратится в кошмар, причем по моей вине… уже превратилась, судя по чуши, которая только что прозвучала. Я не имею права этого допустить. Как ни тошно, я обязана признаться… ох, и достанется мне от Иры!

— Это была шутка… веселая шутка, — с трудом выдавила я.

— Что? — не поняла Ира.

— Вот, — я вытащила из сумки маску. — Это маска вампира. Светится в темноте. Я хотела… ну, для смеха, понимаете?

Ира брезгливо взяла двумя пальцами мое приобретение. Галка вздрогнула, встав с кровати, глаза ее расширились. Камила удовлетворенно улыбнулась.

— Ну, что я говорила! Никаких знаков смерти, висящих в воздухе, не бывает. Виной всему Наткино легкомыслие и твое суеверие. Вот почему суеверие — это плохо.

Галка громко и внятно выругалась в мой адрес матом, но голос ее уже звучал совершенно нормально. Похоже, она успокоилась — слава богу. Зато завелась Ира.

— Как ты могла! — кричала она, словно я и впрямь совершила невесть что. — Я никогда от тебя этого не ожидала! Ты… ты жестокая!

— Я же не думала, что она действительно испугается, — оправдывалась я.—

Я не знала, что Галка верит в вампиров. Я не хотела ничего плохого… я не думала…

— Ты никогда не думаешь! — бушевала Ира. — Тебе нет дела до других людей! Лишь бы повеселиться, а что у человека может случиться инфаркт, тебе плевать! Рано или поздно ты допрыгаешься, помяни мое слово!

Теперь, когда я призналась, совесть моя благополучно смолкла, и я почувствовала легкое раздражение. Ну, чего Ира вопит? Не случился же инфаркт, правильно? Галке двадцать, а не восемьдесят. Надо иметь чувство юмора, а оно, похоже, есть только у нас с Димкой. Тут я молча порадовалась, что про участие Димки моя раздражительная подруга не догадалась. Раз уж кто-то должен отдуваться, так лучше один, а не двое. Димке досталось бы куда больше, чем мне. Ведь в день святого Валентина Ира неожиданно решила, что мужчина должен нести ответственность за женщину, а не наоборот, и теперь пытается следовать данному принципу (на мой взгляд, безуспешно). Подозреваю, нападение на даму при помощи маски вампира Ира не сочтет поступком, свидетельствующим о повышенной ответственности.

Как бы там ни было, мне было крайне неприятно, что подруга меня ругает, и я искренне обрадовалась, когда в дверь постучали. Это был Ванька, лицо которого выражало непривычную растерянность.

— Привет, — осторожно произнес он, обращаясь к Галке. — Ты как, лучше? Ну, ты нас и напугала, подруга.

— Я в порядке, — отрезала Галка столь свирепо и энергично, что последние сомнения в отношении ее самочувствия должны были исчезнуть.

— Слава богу, — обрадовался гость, возвращаясь к обычному деловому тону.

— Слушай, раз так… может, ты объяснишь толком, что с тобою было? А то я ничего не понял. Тебе действительно померещился призрак? Или на тебя кто-то напал? Все-таки это две большие разницы.

— Вот кто может объяснить, — доложила Ира, указывая на меня жестом прокурора, который предоставляет неопровержимые доказательства пособничества международному терроризму и личного знакомства с самим Бен Ладаном.

Ванька повернулся ко мне, я кивнула в сторону лежащей на столе маски, пробормотав:

— Я же не думала, что так получится… я наоборот.

Ира схватила маску и опрометью выбежала в коридор, а вернулась уже с пустыми руками. Неужели выкинула за борт? Хотя у нас нет иллюминаторов… значит, в урну. Жалко, конечно, но что поделаешь. Я не из тех, кто грудью бросается на амбразуру, а любые возражения ассоциировались у меня сейчас именно с подобным подвигом. Тем более, Ванька оказался не лучше Иры… я бы сказала, точно таким же занудой.

— Ты? Ты могла это сделать? — возгласил он так нервно, словно его ужалила змея. — Зная, что Галка не в себе, что она беспокоится, что она боится! Я бы никогда о тебе так плохо не подумал! Никогда!

— Вы чего? — удивилась Камила, единственная из всех сохраняющая присутствие духа. — Поступок как раз в стиле Натки. Она легкомысленная, но не злая. Друзей надо принимать такими, какие они есть, а если и перевоспитывать, то постепенно и незаметно.

— Вот именно — незаметно, — фыркнула Ира. — Ее сколько ни воспитуй, все равно незаметно!

— Ты хоть понимаешь, что могла наделать? — продолжал кипятиться Ванька. — Это уже не легкомыслие, это…

— Вы без меня обсудите, какая я плохая, а я пока погуляю, — предложила я и вышла, хлопнув дверью. Мне надоело слушать о себе гадости. В урне и впрямь красовалась маска, я с сожалением ее оглядела, однако вытащить не рискнула. Есть вещи, которых Ира не простит.

Каюта мальчишек была недалеко.

— Привет, — поздоровалась я. — Сразу сообщаю, чтобы вы при желании могли меня выставить или даже выкинуть за борт. Галку напугала я. Купила в магазине приколов маску вампира, надела и напугала. Для смеха.

— Ты что? — вскочил Димка, меняясь в лице. — Если узнает Ира… ты хоть понимаешь?

— Она у ж е знает, — успокоила его я. — Знает, что я напугала Галку, и страшно ругается.

— Ты? — с нажимом переспросил Димка.

— Да, я.

— Натка, ты прелесть, — улыбнулся Олег. — Галка всегда казалась мне абсолютно прагматической особой, а чтобы испугаться маски вампира, нужна изрядная доля романтизма. Ты открыла мне глаза.

— Вот именно! — горячо поддержал Димка. — Натка не хотела ничего плохого. Она и помыслить не могла, что Галка примет шутку всерьез. Ира зря ругается, Натка не виновата.

— Разве что в том, что уродилась Наткой, — заметил Олег. — Натка, если ты еще сумеешь довести до обморока Камилу, я лично начну собирать деньги тебе на памятник. Придумай что-нибудь, а? Я и Галку-то считал непробиваемой, а как плохо укреплены оказались ее бастионы! Возможно, и у Камилы есть слабое место? Вся надежда на тебя, о троянский конь!

— Значит, можно у вас отсидеться? — обрадовалась я. — Не гоните? А то у нас такая гроза — чуть голову не оторвали.

— И Камила тоже? Если она пыталась оторвать тебе голову, это уже неплохой результат.

— Нет, она как раз человек с понятием, зато Ира с Ванькой… Но я надеюсь, пошумят и перестанут. Ира отходчивая. Вот Галка — обругала меня хорошенько и успокоилась. Самая правильная реакция. Чего шуметь, раз все позади?

— Так Галке и надо! — неожиданно вмешался Ромка. — Еще мало ей досталось. Лучше б ты не говорила ей правды… пускай бы психовала… может, отвязалась бы, наконец.

Мы изумленно уставились на него. А я-то надеялась, у них с Галкой восстанавливаются близкие отношения! Наверное, она поторопилась. Надо было дать Ромке прийти в себя после смерти Марины и только потом к нему цепляться. Интересно, Галку и впрямь зациклило на том, чтоб выскочить замуж за питерца и прописаться к нему, или это она молола чушь на нервной почве, а Ромка ей по-настоящему нравится? Одно ясно — в данный момент ей ничего не светит.

— Отвязаться от Галки — задача для детишек младшего возраста, — лениво прокомментировал Олег. — Я, как вы помните, решил ее моментально. Если очень попросишь, могу подсказать ответ.

Мне стало неприятно. Оба они гуляли с Галкой — Ромка год, а Олег пару дней, зато совсем недавно. И вот оба отзываются о ней, словно она не человек, а надоевшая муха. Ладно, Ромка страдает, это смягчающее обстоятельство, но Олег! В обычном состоянии я бы промолчала — не мое дело, в конце концов, — но сейчас я была возбуждена, и у меня вырвалось:

— Не хотела бы я, Олег, быть твоей девушкой. Одна погибла, другая в обморок упала, а тебе лишь бы покрасоваться.

— Взаимно, Натка. Я бы тоже опасался связываться со столь непредсказуемым существом, как ты. В конце концов, Галку доконал не я.

— Натка, пойдем пройдемся, — поспешно предложил Димка. Я согласилась, поскольку уже успела пожалеть о спровоцированном конфликте. Действительно, чья бы корова мычала, а моя молчала!

— Зачем ты призналась Ире? — возмутился Димка в коридоре.—

Договорились же, что никому!

— А что мне оставалось? — огрызнулась я. — Галка возомнила себя жертвой убийцы… мол, видела знак смерти, который плыл к ней по воздуху. Ты просто не представляешь, в каком она была состоянии!

— Понервничала и перестала бы. А теперь Ира будет…

— Ничего не перестала бы, а еще долго боялась бы убийцы. Меня саму чуть было не заставили ходить под конвоем, уж я-то понимаю, как мало в этом радости. И вообще, твое какое дело? Тебя я не выдала.

— Ну, я ведь должен сам признаться, — вздохнул Димка. — Непорядочно сваливать вину на одну тебя. Прости, что я на тебя набросился… нервничаю. Понимаешь, Ира… она последнее время намекает, что я недостаточно взрослый и ответственный для мужчины. Не знаю, что на нее нашло. А уж теперь, после маски… страшно представить ее реакцию… тебя-то она простит, ты девчонка, а вот меня… но я должен признаться, выхода нет.

— Как это нет? — удивилась я. — Не признаваться. Какой смысл страдать двоим, если можно обойтись одним? Мне от твоего признания легче не станет. Может, даже тяжелее. Ира начнет ругаться заново.

— Начнет, — покладисто согласился Димка, — ты права. А так я смогу за тебя вступиться, и она быстрее простит. Это ты здорово придумала. Для тебя действительно будет лучше, если я не признаюсь. Значит, так и поступим, да?

— Конечно.

— Только решили — так уж решили, хорошо? Ты обещаешь молчать?

— Обещаю.

— Тогда я двинул к Ире. Возвращайся через… мм… через десять минут. Я думаю, этого мне хватит. Ира наверняка уже за тебя волнуется, особенно учитывая травму ноги. Твоя нога очень кстати. Только изобрази раскаяние, ладно? Ира ценит раскаяние под ее положительным влиянием.

— Постараюсь, — кивнула я. Терпеть не могу притворяться, но что остается?

— Значит, знак смерти плыл по воздуху? — бросил напоследок Димка, подмигнув. — Черная метка дьявола… Похоже, я был в ударе, а?

И он бодро рванул к нашей каюте, а я осталась в засаде. Вскоре дверь отворилась, в коридор вышел Ванька. Увидев меня, он улыбнулся. Мне это понравилось. Похоже, с данной стороны гроза миновала.

— Прости, — извинился он, взяв обеими руками меня за локти и пристально глядя мне в глаза. — Просто я не ожидал, что ты… что Галка… в общем, не ожидал. А теперь я подумал и понял, что ты никому не хотела плохого. Просто не рассчитала последствий, правильно?

— Правильно. Расчет — не самое мое сильное место. Я — не калькулятор.

— Уж это точно, — охотно подтвердил Ванька. — Зато с тобою не соскучишься.

Мы еще поболтали, и десять минут пронеслись, как одна. Димка не подкачал — в положенное время Ира встретила меня без гнева.

— Ну, куда ты потащилась с больной ногой? — жалобно спросила она.—

Можно подумать, я тебя гнала. За тебя же волновалась, понимаешь? Решила, раз напали на Галку, значит, и ты в опасности.

Я оторопела.

— За меня?

Подобная мысль не приходила мне в голову.

— Ну, не за меня же? — раздраженно пробурчала со своей койки Галка.—

Я хоть помри, вы не заметите.

— Я не то имела в виду, — смутилась Ира, но Галка уже повернулась к стене, сделав вид, что заснула. Мне меня так и подмывало посоветовать ей не приставать пока к Ромке, чтобы его не нервировать, но при всех было неудобно, а наедине мы больше не оставались. Поэтому наутро она принялась за свое.

Ромка, кстати, не сопротивлялся. Даже не верилось, что совсем недавно он злобно требовал, чтобы Галка отвязалась. Может, шутил, а на самом деле рад восстановлению добрых отношений?

Экскурсия завершилась. Она была настолько насыщена событиями, что мне казалось, мы отгуляли целые каникулы, а не три дня. И, как обычно после каникул, страшно не хотелось приступать к учебе. Вообще-то я учусь с удовольствием, но конкретно после каникул одолевает лень.

— Натка, — весело поинтересовалась Ира перед первой парой, — а что это ты в джинсах?

— А почему нет? — не поняла я.

— Ох, — засмеялась Ира, — все-таки не зря тебе прислали эту валентинку. Лидин, значит, отправлен в отставку?

Лишь тут я вспомнила, что сегодня и впрямь занятия Александра Александровича, а я в эти дни стараюсь одеваться получше. Короткая юбочка, модная кофточка и все такое. Только это глупо. Александр Александрович ни разу не обратил внимания на мои наряды, так стоит ли стараться? Хотя я его по-прежнему уважаю.

Это объяснение почему-то вызвало у Иры новый приступ хихиканья, завершенный ехидным вопросом:

— А Ванька, значит, обойдется джинсами?

Я задумалась.

— Ваньку я вижу каждый день, а каждый день одеваться по-праздничному неинтересно. Праздник должен отличаться от будней, правильно? И вообще, при чем тут Ванька?

— Действительно, при чем? — продолжала язвить Ира, и прервал ее наглые инсинуации лишь звонок на пару. Я не обижалась. Каждый имеет право пошутить. Откуда нам было знать, что ничего еще не закончилось и самое страшное впереди?

«Когда судьба по следу шла за нами,

Как сумасшедший с бритвою в руке».

Кажется, так говорила Ира?