"Ключи от рая" - читать интересную книгу автора (Сэндс Линси)

Глава 10

— Как это купила?

Элайна беспомощно развела руками, ибо уже объяснила мужу, что у нее в сундуке были припрятаны деньги и на них она купила пледы. А теперь Дункан требует, чтобы жена опять рассказала всю эту историю.

— Ты и специи купила! — вдруг вспомнил он. — Когда еда стала вкуснее, я подумал, что ты собрала в саду какие-то травы и повар добавил их в пищу, а оказывается, нет. Ты ослушалась меня и купила специи!

— Купила, — со вздохом призналась Элайна. — Но я тебя не ослушалась.

— Я же тебе сказал…

— Ты сказал, чтобы я не покупала на твои деньги, — возразила Элайна, — и я потратила те, что мама и папа положили для меня в сундук.

Дункан внезапно успокоился, и это встревожило Элайну. Что он сейчас выкинет?

— Что ж, поскольку ты женщина необразованная, темная, можно простить тебе незнание законов.

— Никакая я не темная!

— Нет, темная! Иначе знала бы, что по закону после вступления в брак все, чем ты владеешь, переходит к мужу. Все!

— Я… — Элайна вспыхнула. Она знала этот дурацкий закон. — Ты же сам сказал, что еда стала вкуснее, — возразила она.

— Верно. — Дункан кивнул. — Элджин теперь вкуснее готовит.

— Вот видишь. Что касается пледов, то подданные твои ходили в обносках. Это просто стыд и срам!

— Стыд и срам, говоришь? Они никогда этого не стыдились.

— Может, и не стыдились, но видел бы ты, как охотно они помылись, чтобы надеть новые пледы.

— Ты заставила их вымыться, прежде чем дала им подарки?! — фыркнул Дункан.

Элайна вздернула подбородок. Она правильно сделала, что заставила людей вымыться. Зачем надевать чистые пледы на грязное тело?

— Чтобы получить пледы, вымылись только женщины, — тихо проговорил Дункан. — А все потому, что они любят прихорашиваться.

— И что в этом плохого?

— Ничего. До тех пор пока они помнят, что важна не внешняя, а внутренняя красота. Мне гораздо приятнее находиться рядом с любым из моих вонючих мужчин, чем с чистоплотным, но трусливым человеком.

Элайна рассердилась, поняв, что Дункан намекает на нее. Но разве она трусиха! Ведь она трижды пыталась сбежать из Гринвелда, чтобы спасти маму! Ее били смертным боем, могли даже прикончить. Элайна так и сказала мужу. Однако слова ее не произвели на него никакого впечатления.

— Может, ты считала, что все равно стоит рискнуть, — ответил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Подозреваю, что ты делала все это не ради матери, а для себя. Похоже, ты не любишь перемен.

— Неправда! — вспыхнула Элайна.

— Вот как? Суди сама. Всякий раз, устраивая в нашем замке какие-то нововведения, ты ставишь в пример Уайлдвуд. Ты хочешь, чтобы замок Данбар и его обитатели уподобились по чистоте Уайлдвуду. Требуешь, чтобы в еду добавляли травы и специи, как это делали в Уайлдвуде. Даже Элджина обрядила в фартук и колпак, какие носит повар твоей матери.

Элайна нахмурилась. Слова Дункана заронили в ее душу сомнение. Но тут ее осенило, и она торжествующе улыбнулась.

— А как же ты? Я не…

— И в своей интимной жизни ты боишься перемен, — перебил ее Дункан. — Ты осталась такой же невинной, какой была несколько дней назад, когда приехала ко мне. — Дункан направился к двери, но, обернувшись, добавил: — Когда созреешь и решишь принять перемены как неизбежную часть жизни, приходи ко мне и спроси, почему мы считаем чистые пледы вредными для здоровья, почему так редко моемся и даже почему почти не добавляем в пищу специи.

И я тебе отвечу. На это есть причины. Ведь есть причина и на то, что ты отказываешься спать со мной, как подобает жене. Всегда на все существуют причины, и чаще всего они не таковы, какими представляются на первый взгляд.

Посмотрев, как за мужем закрылась дверь, Элайна со вздохом опустилась на кровать.

Элайна уставилась на шитье невидящим взглядом. Обычно это занятие успокаивало ее, но только не сегодня. Сегодня ничто не могло успокоить Элайну, ибо ее преследовали слова Дункана. Может, он прав, что она боится перемен? Дункан верно подметил, что Элайна пытается добиться того, чтобы замок Данбар и его обитатели походили на Уайлдвуд, ее родной дом. Но она делает это потому… что жить в чистоте гораздо приятнее, чем в грязи. Разве дурно носить чистую одежду, есть вкусную пищу?

Элайна взглянула на сидевшую напротив нее Шинейд. За обедом Ангус приказал дочери остаться в замке и поучиться у Элайны тому, что должна знать девица, собирающаяся замуж. И вот теперь Элайна билась уже целый час, пытаясь обучить девушку простому шву, и все напрасно. У Шинейд ничего не получалось. Элайна подозревала, что дело тут не в отсутствии способностей, а в нежелании учиться.

Взгляд Элайны скользнул по рваному старому пледу Шинейд. Она предложила золовке вымыться, а потом надеть новый плед, но та отказалась, заявив, что старый ее вполне устраивает. Вспомнив, что муж сказал про новые пледы, Элайна решила поговорить об этом с Шинейд. Может, она ей что-нибудь объяснит.

— А почему чистые пледы вредны для здоровья?

— Что? — удивилась Шинейд.

— Дункан сказал, что чистые пледы вредны для здоровья. Почему?

— А ты спроси об этом у него.

Шинейд пожала плечами, взглянула на иголку и, решив, что разговор позволит хоть на время отложить ненавистную работу, сосредоточила внимание на Элайне.

— Чистые пледы, конечно, не вредны для здоровья, но грязные более полезны. Дункан, наверное, это имел в виду. Видишь ли, чистые пледы, возможно, теплее грязных, но они пропускают воду, а грязные — нет.

— Грязные пледы не пропускают воду?

— Это зависит от того, насколько они грязны и какова на них грязь. Некоторые наши мужчины специально мажут свои новые пледы жиром, чтобы они не пропускали воду.

— Вот оно что. — Элайна кивнула. — А зачем им водонепроницаемые пледы? Они могут не выходить из дома, когда идет дождь.

Шинейд расхохоталась.

— Если нечего делать, можно и посидеть дома. Но если нужно стеречь овец, стоять на посту, идти в бой или выслеживать зверя… — Она покачала головой. — Не всегда найдешь укрытие. И тогда только плед защитит тебя от непогоды. Бывает, что мы и спим в нем.

Элайна вспомнила, как Дункан спал на полу, завернувшись в плед, в ту ночь, когда она сняла с кровати простыни.

— Это, конечно, касается мужчин, — продолжала Шинейд. — Женщины редко пользуются пледами, чтобы укрыться от ветра и дождя. Большинство из них сидят в теплых и сухих домах.

— Но мужчины из клана Макиннесов носят чистые пледы.

— Мужчины из клана Макиннесов не воины.

— Не воины? — удивилась Элайна.

— Да. У них много денег, но мало кто из их клана обучается военному искусству. Когда им нужны воины, они нанимают Дункана и его людей.

— А почему мужчины так не любят мыться?

— Потому что холодно.

Это объяснение удивило Элайну.

— Холодно бывает в озере или в ручье, но в замке тепло, и воду для мытья можно подогреть…

— А после снова надевать грязные пледы, — закончила Шинейд.

Элайна поморщилась.

— А почему твой брат возражает против специй? Ведь с ними еда намного вкуснее.

— А овсяные лепешки по сравнению с этой едой покажутся несъедобными.

Элайна с недоумением взглянула на Шинейд, и та начала объяснять:

— Дункан давно мечтает сделать к замку пристройку и обнести его более длинной стеной, чтобы в случае нападения врага за ней смогло укрыться больше людей. Есть лишь один способ претворить эти мечты в жизнь — заработать и отложить много денег. Для этого брат продавал все пледы, сшитые женщинами, а сам со своими подданными шел воевать и охранять чужие стада овец за деньги. Это тяжелая работа. Приходится терпеть холод, дождь, укусы насекомых, питаться в основном овсяными лепешками. Однако все кажется не таким плохим, когда знаешь, что вернешься в старый замок, где гуляют сквозняки и не досыта кормят. Но если ты привык к тому, что в замке тепло, сухо и подают вкусную еду, а ты дрожишь от холода и грызешь овсяную лепешку, это становится невыносимо.

— Дункан боится, как бы мужчины не изнежились, — догадалась Элайна. Шинейд кивнула. — Но ведь теперь, когда у него есть мое приданое, он может воплотить свои мечты в жизнь, никуда не нанимаясь.

— Верно, твоего приданого хватит на то, чтобы сделать усовершенствования в замке, но, поскольку нужно кормить людей, мы должны зарабатывать деньги. Так что Дункану наверняка придется отдавать своих подданных внаем и продавать пледы. Только не так часто. — Пожав плечами, Шинейд снова нехотя взялась за шитье.

Элайна задумалась об услышанном. Она поняла, почему Дункан так разозлился за внесенные ею изменения в их привычный уклад жизни. Но что же делать дальше? Нельзя ведь сказать Элджину, чтобы он перестал добавлять в пищу специи! Это приведет его в негодование, равно как и всех обитателей замка, которым понравилась вкусная еда. Может, не заставлять мужчин мыться, а отдать им новые пледы просто так?

В этот момент Шинейд раздраженно вскрикнула, и Элайна взглянула на золовку. Нитка у той запуталась в узел. Не успела Элайна предложить свою помощь, как Шинейд швырнула шитье на колени.

— Ничего у меня не получается! Я неумеха, и ты это знаешь!

— Ну что ты, — возразила Элайна. — Просто у тебя нет навыка.

— А жене и в самом деле положено все это знать? — осведомилась Шинейд.

— Не знаю. Считается, что положено, но…

— Считается… Я ничего не умею из того, что считается нужным. Сказать тебе правду? Я уже забыла все, что ты рассказывала мне утром о травах и о том, как содержать замок в порядке. Из меня выйдет ужасная жена. Немудрено, что Шервелл так до сих пор и не женился на мне.

У Элайны сжалось сердце от этих горьких слов.

— Неправда, из тебя выйдет отличная жена, Шинейд! Ты умеешь много такого, что восхитит твоего мужа. Вот, например… ты великолепно владеешь мечом. Любой мужчина был бы счастлив иметь такую жену.

Шинейд с сомнением смотрела на нее, поэтому Элайна продолжила:

— И еще… ты отличная охотница. А это очень ценный навык. Ты никогда не останешься голодной. И в седле ты держишься, дай Бог каждому. Никогда не видела такой прекрасной наездницы.

— Не умеешь ты врать, — улыбнулась Шинейд. — Но все равно спасибо тебе за твои утешения, сестренка.

— А мы ведь и в самом деле как сестры! — обрадовалась Элайна. — О Господи! Как же мне всегда хотелось иметь сестру! Я мечтала, что… — Элайна с грустью покачала головой.

— А с кем же ты играла? — с любопытством спросила Шинейд.

— Я играла с… Знаешь, я не так уж часто играла. Видишь ли, я была занята уроками и… — Заметив, что Шинейд с жалостью смотрит на нее, она нахмурилась. — У меня было счастливое детство, правда. Я носила красивые платья, мне нанимали лучших учителей… У меня было все.

— Все, кроме друзей. Ты была одинока.

— Родители очень любили меня, и я почти все время проводила с ними.

— Возможно. Но они принадлежали друг другу. Должно быть, ты чувствовала себя лишней.

— Я не…

— Не оправдывайся. Прости, если огорчила тебя, просто я размышляла вслух. Видишь ли, то, что ты мне рассказала, многое объяснило мне в тебе.

— Что же?

— Ты очень тихая. Почти не разговариваешь, только когда отдаешь распоряжения. От этого ты кажешься надменной, но думаю, это от застенчивости. Ты не привыкла общаться ни с кем, кроме родителей.

Поразмыслив, Элайна пришла к выводу, что Шинейд недалека от истины. А та между тем продолжала:

— И потом, у тебя манера все брать в свои руки.

— Брать все в свои руки?

— Ну да. Приехав, ты тотчас же начала приводить замок в порядок. В этом нет ничего плохого, не смущайся. Замком давно следовало заняться. Но тебе даже в голову не пришло спросить, не взялся ли кто-то уже за это. Ты просто приступила к делу. Вот я и подумала, что ты, должно быть, всегда играла одна. — Бросив унылый взгляд на запутанные нитки, Шинейд пробормотала: — Нет, никогда я этого не освою! — И, отложив шитье в сторону, поднялась. — Тем не менее спасибо, что попыталась меня научить. Я пошла спать.

Элайна проводила золовку задумчивым взглядом и, откинувшись на спинку стула, начала размышлять над ее словами. Она и не заметила, как задремала.

— Элджин, вы имеете представление о том, что происходит? — раздраженно спросила Элайна на следующее утро, войдя в кухню.

Элджин оторвался от доски, на которой раскатывал тесто, и вопросительно вскинул брови. Элайна чуть не расхохоталась. Передник и колпак повара остались безукоризненно чистыми, но все лицо было в муке.

Элайна опустилась на табурет. Этим утром она снова проснулась в своей кровати одна. Значит, Дункан опять перенес ее в спальню и раздел. Смущенная этим, Элайна поспешно оделась и спустилась вниз. Все уже сидели за завтраком.

Через несколько минут Элайна заметила, что в зале царит напряженная атмосфера. Ангус явно пребывал в скверном настроении и ворчал то на Шинейд, то на Дункана, хотя Элайне улыбнулся и ответил на ее приветствие. У Шинейд и Дункана тоже был мрачный вид, и они злились на всех, включая самих себя. Элайна вздохнула, догадавшись, что их так расстроило.

Ангус снова потребовал, чтобы Шинейд весь день была при Элайне и училась у нее всему, что положено знать девице на выданье. Его дочь, конечно, не пришла от этого в восторг.

У Дункана было много причин для недовольства. Элайна уже привыкла видеть его раздраженным, и его недовольная физиономия не удивила ее. Странно было то, что не только глава клана, его сын и дочь встали сегодня не с той ноги, но и все обитатели замка тоже. Даже женщины, работавшие с Элайной в саду…

Некоторое время спустя Элайна сидела в кухне и вспоминала о своих планах на этот день. Все складывалось не так, как она хотела. Элайна собиралась снова помогать женщинам убирать в замке, но не тут-то было. Шинейд быстренько ее от этого отвадила. Наверное, Ангус дал всем четкие указания оберегать невестку от тяжелого труда. Ей пришлось идти в сад и наблюдать за работой женщин, а при этом рассказывать Шинейд, какая трава для чего используется. Дело шло туго, поскольку трав в саду росло мало и показывать было особенно нечего.

Вглядываясь в женщин, Элайна поняла, что они чем-то рассержены, однако не знала, чем именно. И когда Шинейд под каким-то предлогом ушла, Элайна отправилась к Элджину.

— По-моему, сегодня у всех плохое настроение. — Элайна развела руками.

— А… Это из-за пледов, миледи, — ответил Элджин.

— Что?! Элджин кивнул:

— Видите ли, обычно пледы выдают в январе, и в тот же день мужчины моются. Все в этот день — и мужчины, и женщины — моются и надевают новые пледы. Но на сей раз только женщины получили пледы. И я. И вымылись только женщины и я.

Заметив, что Элайна с недоумением смотрит на него, Элджин пояснил:

— От мужчин воняет!

— От мужчин…

— Воняет, — повторил повар. — И они отказываются мыться. Вчера вечером, когда все отправились спать, большинству мужей наверняка понравилось, как выглядят их жены и как от них приятно пахнет. И они решили… гм… доставить себе удовольствие. Но женам было неприятно находиться рядом с дурно пахнувшими мужьями, и они велели им вымыться.

— Вот оно что… — Элайну поразило, что дело обернулось таким образом, хотя она обрадовалась солидарности с ней женщин.

— И в замке всю ночь ругались.

— Да? Я ничего не слышала.

— Это хорошо, потому что выражения, какими обменивались супруги, не предназначены для ушей леди.

— Может, дать и мужчинам новые пледы? — неуверенно спросила Элайна.

— Дело не в пледах, миледи. Если мужчины наденут их на грязное тело… — Элджин пожал плечами.

— Да, вы правы.

Элайна рассеянно написала свои инициалы на столе, засыпанном мукой, и встала. Внезапно Элджин наклонился над столом и переправил букву quot;Уquot; на букву quot;Дquot;. Элайна и не подозревала, что он умеет читать.

— Вы теперь госпожа Данбар, миледи, — тихо заметил он ей.

— Моей жене никак не удается это усвоить. Спасибо, что напомнил, Элджин.

Элайна подняла голову и встретилась с гневным взглядом Дункана.

— Мне нужно поговорить с тобой, жена. — Последнее слово он произнес саркастически.

Элайна поднялась и, извинившись перед Элджином, подошла к Дункану. Он взял ее за руку и вывел из кухни.

Выйдя за дверь, они увидели, что Шинейд направляется к кухне. Заметив, что брат разгневан, она вопросительно взглянула на Элайну.

— Дункан хочет поговорить со мной. Я скоро вернусь, — сказала Элайна.

— Она не скоро вернется, — возразил Дункан. — Так что займись своими делами.

Шинейд устремилась за ними.

— Но Элайна обучала меня всему, что должна знать жена. Надолго ли ты ее задержишь?

— Пока не обучу тому, что должна знать жена, — бросил Дункан.

— Нет, Дункан! — встревожилась Шинейд. — Ты не должен изнурять ее трудом! Отец сказал…

— Пусть отец женится и приказывает своей жене! — заявил Дункан и устремился вверх по лестнице, таща Элайну за собой. Она ободряюще улыбнулась Шинейд.

— Заходи! — бросил Дункан, открыв дверь в их комнату. — С тех пор как ты приехала, от тебя одни неприятности! — Толкнув жену на кровать, он угрожающе навис над ней. — Ты меня не слушаешься! Тратишь деньги на предметы роскоши, без которых прекрасно можно обойтись! Не выполняешь свои супружеские обязанности! — Он с яростью взглянул на нее. — Но тебе и этого мало! Ты настроила всех женщин клана против их мужей! Что ты скажешь в свое оправдание?

Элайна лихорадочно размышляла, что бы ему ответить.

— Мне очень жаль, — наконец растерянно вымолвила она, и Дункан изумленно уставился на нее.

— Тебе жаль?

— Я дам мужчинам пледы, не требуя, чтобы они вымылись.

— И это твой ответ?! Но даже если мужчины получат пледы, жены в их постели не вернутся.

Элайна нерешительно взглянула на мужа.

— Не вернутся, ты прав! Ни одна женщина не захочет спать с вонючим мужчиной, если, конечно, от нее не воняет еще сильнее! — Она с вызовом взглянула на Дункана. — И я не отличаюсь в этом от других женщин.

— Да ну? Позволь заметить, что до того как ты приехала, у нас такой проблемы не было.

— Потому что от женщин воняло точно так же, как и от мужчин.

Дункан пришел в ярость.

— Все мужчины явились ко мне, пожелав узнать, есть ли у меня такая проблема с тобой и как я решаю ее.

— И что же ты им сказал?

— Я сказал им, что ты создала эту проблему, ты и устранишь ее. — Дункан вопросительно взглянул на жену. — И что ты теперь намерена делать?

— Не понимаю, почему бы вам всем не принять ванну? И тебе, и другим мужчинам. Ведь это так просто.

— Но сейчас только середина июня.

— Я знаю, но…

— Наша жизнь идет по установленному порядку, жена. В определенное время года стригут овец, в определенное время года собирают урожай, и в определенное время года мы моемся.

— Но мыться можно в любое время года, и хуже от этого не будет. Собирать урожай и мыться — разные вещи.

— Ты не понимаешь, о чем я говорю!

— Понимаю! Шинейд объяснила мне, что грязные и жирные пледы не пропускают влагу. Рассказала и о том, что в походе мужчины обычно питаются овсяными лепешками. Ты возражал против специй, опасаясь избаловать мужчин. Но как насчет женщин?

— Что?

— Разве в твоем подчинении находятся только мужчины, а не все обитатели замка?

— Мой отец… — начал было Дункан, однако Элайна раздраженно перебила его:

— Не говори мне прописных истин, муж мой. Да, по закону твой отец — хозяин замка, но на самом деле распоряжения отдаешь ты. Я не раз это наблюдала. Так вот, ответь мне. Тебе подчиняются только мужчины или женщины тоже?

— И женщины.

— Тогда почему ты не заботишься о том, чтобы им жилось хорошо? Мужчины, конечно, должны быть сильными, храбрыми, непривередливыми и мириться с непогодой. Но как насчет женщин?

Дункан все так же недоуменно смотрел на нее, и Элайна продолжила:

— Неужели нельзя пойти на компромисс? Почему бы мужчинам не иметь два пледа? Один, чистый, они носили бы, находясь в замке, чтобы женам было приятно смотреть на них, а другой, засаленный и грязный, защищал бы их от непогоды в походе. Дункан нахмурился.

— Они жили с одним пледом всегда, жена, и нет никакой необходимости…

— А может, ты просто боишься перемен? — Элайна встала с кровати и направилась к двери, но Дункан схватил ее за руку.

— Я еще не закончил!

— Зато я с тобой закончила! — Вырвав руку, Элайна устремилась к двери, распахнула ее и выскочила из комнаты.

— Жена! — Сзади послышались разъяренный крик и быстрые шаги. Это Дункан, опомнившись, бросился за ней.

Элайна подхватила юбки, сбежала по лестнице в большой зал и… налетела на свекра. Быстро присев в реверансе, Элайна помчалась к кухне.

— Дункан!

— Потом, отец! — крикнул Дункан, пытаясь догнать жену.

Вбежав в кухню, Элайна мимоходом улыбнулась Элджину, распахнула дверь, выходящую в сад, и помчалась к работающим женщинам. Они между делом оживленно болтали, ибо отсутствие хозяйки развязало им языки.

— И вот этот вонючий дурак встал во весь рост нагишом и замычал, как разъяренный бык.

— А ты? — ахнула Джанна.

— А я закричала в ответ: «Ты и пальцем ко мне не прикоснешься, Вилли Данбар, пока не примешь ванну!»

— А он?

— А он: «Ты моя жена, Мейвис Данбар, и должна выполнять свой супружеский долг!»

— Вот еще! — презрительно фыркнула Джанна. — Мой Шон заявил мне то же самое. Я ему чуть по голове не дала.

— А я Вилли дала.

Джанна уставилась на старшую женщину во все глаза.

— Неужели? А что он?

— Ничего. Так и проспал всю ночь напролет с шишкой на лбу.

— И что он сделал утром, когда проснулся?

— Ничего не сделал. Я сказала Вилли, что он вечером немного перебрал, вот и свалился ночью на пол и набил шишку.

— Ну и ну, Мейвис! — Джанна так и покатилась со смеху. — Я бы никогда не осмелилась так себя вести с Шоном.

— Ну, твой Шон и мой Вилли — разные люди. Твой никогда на тебя руку не поднимает.

— Это точно, — согласилась Джанна и, с грустью взглянув на Мейвис, спросила: — А почему ты не пожалуешься на Вилли Дункану? Он бы его приструнил.

— Да будет тебе, Джанна. А то ты не знаешь, что Дункану на нас, женщин, наплевать. Лишь бы мы ублажали мужчин, чтобы те не сетовали на нас и ходили с ним в походы.

Не успела Джанна ответить, как заметила Элайну. Та хотела успокоить женщину, но тут сзади послышались шаги, Элайна обернулась и увидела Дункана. Судя по всему, он слышал разговор работниц, отчего пришел в смятение и вновь устремился на кухню.

— О Господи! — ахнула Мейвис.

Элайна ободряюще улыбнулась взволнованной женщине.

— Он не сердится на тебя, Мейвис, не бойся.

— На нее-то он не сердится, — вздохнув, согласилась Джанна. — А вот Вилли надо бы поостеречься.

Элайна последовала за мужем.