Линси Сэндс Леди и рыцарь

Пролог

– Женщины – это дьявольское отродье!

– Полно, друг мой, ты ведь так не думаешь, – укоризненно сказал Роберт Шамбли. – Просто сейчас ты раздражен из-за поведения Делии.

– Назови мне хотя бы одну женщину, которая была бы отважной и преданной, как рыцарь, – возразил Эрик, схватил кружку с элем и выпил добрую половину.

Они прибыли в Шамбли утром, и с тех самых пор Эрик упорно пытался напиться до отупения. Роберт, как и подобает верному другу, составил ему компанию.

– Мои мозги слишком пропитаны элем, чтобы найти сейчас достойный ответ, – признал Роберт. – Но я все же мог бы назвать пару рыцарей, даже пару сыновей короля, которые не так отважны или преданны, как должны бы быть.

– Да, – вздохнул Эрик, на мгновение задумавшись о сыновьях короля, бунтовавших против отца, стремившихся при малейшей возможности лишить его короны. Но через минуту он сам же себе возразил: – Это лишь доказывает, что я прав. Ведь всю эту смуту сеет наша благородная королева. Женщины! Они наше проклятие!

Роберт хмыкнул, взглянув через плечо на открывшуюся дверь.

На пороге появилась грудастая молоденькая служанка с двумя кувшинами эля. Он игриво дернул ее за юбки, когда она поставила кувшины на стол, и, не обращая внимания на возмущенный взгляд Эрика, подмигнул ей. Понимающе улыбнувшись, белокурая служанка повернулась, взметнув при этом юбки, и направилась к двери, вызывающе покачивая бедрами.

– Может, и так, друг мой, – сказал Роберт, когда дверь закрылась. – Но кое-какая польза от них все же есть.

– Ну да, в постели, – пробормотал Эрик и с горечью добавил: – И некоторые из них даже чересчур готовы быть полезными, Делия уж точно была полна энтузиазма в конюшне лорда Гленвилла, когда я застал их вместе.

– Я бы не стал судить обо всех женщинах по поведению твоей бывшей невесты. Она…

– Она лживая, дешевая шлюха, которая, похоже, готова раздвинуть ноги перед любым, – сухо подсказал Эрик и снова отхлебнул эля. Ударив кружкой по столу, он добавил: – Клянусь, я никогда не женюсь. Я усвоил урок. У меня не будет неверной жены. Хватит с меня того, что невеста наставила мне рога. Я никогда не женюсь. Ни ради земель, ни ради титула, ни за какие богатства королевства. Я не дрогну даже перед угрозой пыток.

– А если тебе будут угрожать смертью? – раздался веселый голос, и друзья удивленно посмотрели на силуэт, заполнивший проем двери.

Высокий мужчина, обратившийся к ним, был в черной накидке с капюшоном, отчего лицо его пряталось в тени. Однако друзей обеспокоила вовсе не внешность незнакомца, а внезапность его появления. Нахмурившись, Эрик и Роберт поспешили встать и потянулись к мечам.

В этот момент появился еще один маленький худой мужчина, при виде которого Эрик успокоился. Роберт тоже опустил меч, приветствуя его:

– Епископ Шрусбери, мои извинения. Люди моего отца должны были предупредить нас о вашем прибытии.

– Им было приказано не делать этого, – заявил первый гость, сбрасывая капюшон. Лицо его было властным; волосы, когда-то рыжие, поседели.

На мгновение наступило молчание. Роберт и Эрик удивленно смотрели на гостя. Наконец Роберт, придя в себя, низко поклонился:

– Ваше величество. Если бы меня предупредили о вашем приезде, я бы мог подготовить…

– Я и сам не знал, что приеду. И я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом.

Сбросив накидку, король Генрих II передал ее устремившемуся к нему епископу Шрусбери, затем принялся снимать тяжелые перчатки. Бросив их на стол, он взял пустую кружку Эрика, плеснул туда эля и одним залпом почти опустошил ее, после чего задумчиво посмотрел на молодых людей.

– Вы, должно быть, голодны после вашего путешествия, ваше величество, – пробормотал Роберт, явно пораженный этим неожиданным визитом. – Я прикажу приготовить поесть.

– Нет! – Король схватил Шамбли за плечо и покачал головой. – Я поел в Берхарте. Садитесь.

Эрик и Роберт обменялись удивленными взглядами при упоминании фамильного замка Эрика, но не произнесли ни слова, и оба опустились на скамью, как велел король. Они молча следили, как Генрих вновь налил себе эля, выпил и сделал несколько коротких шагов к молчавшему епископу. Вдруг он резко обернулся.

– Итак, ты не женишься? – впился он взглядом в Эрика. Эрик неловко заерзал под суровым взглядом серо-стальных глаз короля, взглянул на Роберта, потом на загадочное выражение лица епископа. Его одурманенный элем мозг плохо соображал.

– Ну… – наконец неохотно выдавил из себя он, но король тут же перебил его.

– Ни за земли, ни ради титула, ни ради всех богатств королевства? И даже под угрозой пыток? Кажется, так ты сказал, – мрачно процитировал король.

Эрик снова заерзал, не понимая, чем он так прогневал своего короля, но чувствуя, что почему-то эти его слова очень не понравились ему.

– У меня нет желания… – начал он, но король вновь перебил его.

– А что, если я, твой король, прикажу тебе?

Эти слова привели Эрика в замешательство. То открывая, то закрывая рот, он растерянно покачал головой. Почему короля так волнует его женитьба? Вопрос крутился в голове, но ответа Эрик не находил. Он был средним сыном и поэтому не наследовал обширные родовые владения. Над ним не висел долг произвести на свет наследника.

Приняв покачивание головой за отказ, король незамедлительно продемонстрировал свой всем известный темперамент. Сверкнув глазами, он навис над молодым человеком так угрожающе, что Эрик попятился и уперся спиной в стол.

– А что, если я велю тебя убить, если ты не согласишься на брак? – взревел Генрих. Потом, явно решив, что необходимы подробности, чтобы убедить Эрика, добавил: – Что, если я прикажу четвертовать тебя? Тупым топором? Прикажу насадить твою голову на кол, а куски твоего тела выставлю во всех четырех сторонах моего королевства? Что тогда?

– Тогда мне нравится идея женитьбы, – выдавил из себя Эрик и тут же устыдился, услышав, как сорвался собственный голос от угроз короля. Он почувствовал облегчение Роберта и всей душой желал испытать такое же чувство, но, поскольку король все еще яростно сверкал глазами, буквально обжигая его своим дыханием, облегчения не было. Эрик вдруг как-то сразу протрезвел, и ощущение было чрезвычайно неприятным.

Довольно улыбнувшись, король резко выпрямился, словно не угрожал только что молодому рыцарю:

– Я рад слышать это. Я лучше сделаю тебя своим зятем, чем прикажу украсить твоей головой Вестминстер.

– Зятем? – тупо переспросил Эрик, потом растерянно взглянул на Роберта.

У короля было три дочери – Матильда, Элеонора и Иоанна. Но все они уже были замужем. Роберт выглядел таким же растерянным, как и Эрик, но толкнул друга, побуждая его задать вопрос королю. Вздохнув, Эрик повернулся к королю и начал:

– Я не понимаю, ваше величество. Ваша…

Но король уже отошел от него, выхватил накидку из рук епископа и, набрасывая ее на ходу, направился к двери. Шрусбери торопливо последовал за ним. Похоже, что теперь, добившись согласия Эрика, они уходили.

Эрик неуверенно посмотрел на Роберта. Инстинкт, не раз спасавший его в бою, побуждал его остаться на месте или спешно ретироваться в свою комнату. Но сейчас все его чувства были несколько спутаны и, возможно, обманывали его. То, что Роберт вдруг вскочил, дернул его за руку и подтолкнул к королю, подтверждало это.

Вздохнув, Эрик схватил забытые королем на столе перчатки и поспешил за вельможными гостями, чувствуя за спиной торопливые шаги Роберта.

– Но, ваше величество, – произнес он, нагнав гостей, – все ваши дочери замужем.

– Но не Розамунда, – тут же возразил король. Остановившись у двери, он взглянул на Эрика, потом моргнул, увидев в его руках свои перчатки. – А, благодарю, – пробормотал он, натянул их и набросил на голову капюшон. – Захватите свои накидки. Сегодня сыро, – приказал Генрих и вышел из комнаты.

Епископ последовал за ним. Роберт и Эрик обменялись гримасами и тоже торопливо последовали за монархом. Но только когда они уже покинули замок, Роберт высказал вслух то, о чем думал Эрик:

– Это не та ли прекрасная Розамунда, что была любовницей короля? Которую он привез ко двору и открыто любил?

– Да, – пробормотал Эрик.

Он видел ее при дворе, когда приезжал туда с родителями. Ему тогда было десять лет. Ее красота была неземной. Кожа словно белый шелк с нежнейшим румянцем. Волосы – тоньше золотой нити – сияли, затмевая блеск золота. Глаза – цвета моря в ясный солнечный день. Смех был подобен звону колокольчика, и она была сама доброта.

Тогда ходили слухи, что король намерен оставить королеву Элеонору ради своей прекрасной возлюбленной, но Розамунда вскоре умерла, что вызвало новые сплетни. Не убила ли ее королева, опасаясь потерять свое положение и титул? Но этот вопрос так и остался без ответа, и вся история стала лишь сказкой, которую рассказывали вечером у камина. Мало кто сейчас верил в нее. Ведь королева оказалась за решеткой за то, что подстрекала сыновей к бунту, задолго до появления Розамунды при дворе. Чего ей было бояться любовницы короля?

– Ваше величество, – произнес Эрик, как только они с Робертом нагнали мужчину в развевающейся черной накидке, – вы сказали: Розамунда?

– Да. Моя дочь Розамунда, рожденная мне ее красавицей матерью, носившей то же имя. Более прекрасного создания никогда не бывало, – мрачно сказал он, когда они подошли к конюшне. Епископ бросился дать распоряжение о свежих лошадях, а король повернулся к Эрику и заявил: – Наша дочь почти так же прекрасна. На ней ты и женишься.

– Но…

– Не смей мне перечить, Берхарт! – грозно сказал Генрих. Шагнув к Эрику, он уперся пальцем в его грудь, делая ударение на каждом слове: – Либо ты живешь в браке, либо умираешь холостяком. Ты женишься на ней!

– Да, мой король, но почему? – быстро спросил Эрик. Генрих выпрямился, непонимающе глядя на него:

– Что значит «почему»? Потому что ты мне нравишься. Потому что я считаю, что из тебя выйдет хороший муж. И потому что я так хочу!

Эрик поморщился, но не стал говорить, что угроза четвертования никак не свидетельствует о симпатии к человеку. Вместо этого он сказал:

– Я хотел спросить, почему сейчас, ваше величество? Генрих скривился, потом вздохнул:

– Я уже давно ищу ей подходящего мужа, но все казались мне недостаточно хороши. Я всегда считал тебя вероятным кандидатом, не идеальным, кстати, но удачным. Однако ты был уже помолвлен. А сейчас ты свободен.

– Я разорвал помолвку только сегодня, – сухо заметил Эрик.

– Да. Я ехал к Ростену, чтобы предложить ему руку Розамунды. Мы остановились в замке Берхарт, чтобы сменить лошадей. И как раз в тот момент прибыл посланец с новостями для твоего отца. Мы узнали, что помолвка разорвана, а ты заливаешь здесь свое горе. Это было само провидение. Мне всегда нравилась твоя семья. Ты человек чести. А Розамунда – моя прекрасная любовь – хорошо отзывалась о тебе. Я думаю, ты понравился ей, хотя тебе и было тогда всего десять лет.

Взгляд короля на мгновение устремился вдаль.

– До Шамбли путь на день короче, а времени терять нельзя. Я… – Вспомнив о спешке, Генрих прокричал распоряжение конюхам, потом снова обратился к Эрику: – Итак, ты – счастливый жених.

– Да, мне удивительно повезло, – вздохнул Эрик, но тут же с раскаянием посмотрел на короля, который бросил на него гневный взгляд. – Но почему сейчас, мой король? Ведь вы должны быть в Шеноне. Ваш сын Ричард и король Франции…

– И Иоанн, – резко перебил его Генрих. – Он присоединился к ним.

Эрик и Роберт обменялись мрачными взглядами. Эта новость стала, должно, быть, ударом для старого монарха. Появление Шрусбери с двумя лучшими лошадьми из конюшни Шамбли отвлекло их. Король Генрих нетерпеливо шагнул к епископу.

– Хорошо, хорошо, – сказал он с одобрением, взглянув на лошадей. – Отличная порода, Шамбли, Когда увидишь отца, передай ему мою благодарность. Кстати, как он?

– О, лучше, мой король. С каждым днем все лучше, – заверил его Роберт, пораженный тем, что король в курсе болезни его отца. Эрик тоже счел это удивительным, ведь у короля и без того много забот.

– Прекрасно. – Сидя в седле, король нетерпеливо посмотрел на них: – Ну, чего вы ждете? По коням!

Эрик и Роберт увидели конюха, ведущего под уздцы двух лошадей, и, чуть поколебавшись, последовали приказу короля и вскочили в седла.

– Для всех остальных я по-прежнему в Шеноне, – заявил Генрих. – Все полагают, что я сейчас уединился, скорбя о потере Ле-Мана.

– Ле-Мана? – в растерянности переспросил Роберт.

– Да. – Король направил жеребца к воротам, Шрусбери тут же пристройся справа от него. Эрику пришлось пришпорить коня, чтобы поравняться с королем и услышать его слова. – Ричард атаковал Ле-Ман. Я приказал поджечь окраину города чтобы сдержать его натиск. Но внезапно поменялся ветер, и город сгорел дотла.

Услышав это, Эрик содрогнулся. Ведь это родина короля! Его отец, граф Анжуйский, похоронен там. Потеря родного города стала, очевидно, тяжелым ударом для короля.

Эрик понял, что история эта не столь проста, как кажется на первый взгляд, и ему лучше не знать всех подробностей.

– Что такое? – переспросил Роберт, ехавший слева от Эрика. – Он сказал, что Ле-Ман сгорел?

Отмахнувшись от вопроса, Эрик снова обратился к королю:

– И тем не менее вы тайно уехали, чтобы позаботиться о свадьбе дочери? Почему не подождать, пока все утрясется?

Генриху вопрос явно не понравился, судя по сердитому взгляду, брошенному на Эрика, но все же, немного помолчав, он недовольно произнес:

– Потому что я должен позаботиться о безопасности Розамунды, если все пойдет не так, как я хотел бы.

– А что ей угрожает? – продолжал упорствовать Эрик. Если ему предстоит заботиться о безопасности Розамунды, то он должен знать, откуда исходит угроза.

Король молчал так долго, что Эрик уже было подумал, что ответа не последует, но тут Генрих внезапно сказал:

– Ходят слухи, что это Элеонора приложила руку к смерти матери Розамунды.

– Но королева Элеонора была в то время за решеткой, – вмешался Роберт, тесня коня Эрика, чтобы ничего не упустить из разговора.

– Да, но у нее есть преданные слуги, готовые выполнить любое ее приказание.

– Неужели она так сильно желала смерти Розамунды? – спросил Эрик, хмуро взглянув на Роберта и туже натягивая поводья, чтобы не задеть лошадь короля, когда они приблизились к воротам,

– Если вы помните, моя жена старше меня на одиннадцать лет. Когда мы обвенчались, мне было девятнадцать лет, а ей – тридцать. Она только развелась с Людовиком Седьмым Младшим, королем Франции, нас обвенчали, и, когда я наследовал титул, она стала королевой Англии. И вы думаете, что после этого она допустит, чтобы ее снова бросили? Рискнет еще одним браком? Потеряет еще одну корону? – Он мрачно покачал головой: – Нет.

Подавшись вперед, Роберт спросил:

– А почему вы не…

– Не наказал ее? Не приказал убить? Я хотел. Но Розамунда заставила меня поклясться, что я никогда не лишу Элеонору трона. Розамунда не хотела быть королевой, она хотела принадлежать мне. Милая, наивная девочка. Она говорила, что это не принесет никакой пользы, только вызовет новые политические бури. Она боялась за нашего ребенка и приходила в ужас при мысли, что Элеонора может приказать убить ребенка.

Наступило молчание, потом Эрик пробормотал:

– Я и не знал, что был ребенок.

– Никто не знал. Так хотела ее мать.

Снова наступило долгое молчание, нарушаемое лишь стуком копыт. Потом король мрачно сказал:

– Ищейки идут по моему следу, мальчики. Мои сыновья жаждут свергнуть меня. Если это случится, я по крайней мере обеспечу будущее моей дочери.

– Значит, мы сейчас заберем вашу дочь, и она станет женой Эрика?

Эрик сердито взглянул на друга. Роберт что-то чересчур радовался этой перспективе. Ведь это не его вынуждали жениться на незаконнорожденной дочери короля Англии! Боже милостивый, от одной мысли об этом все в душе Эрика сжималось. Теперь всю жизнь ему придется провести с испорченной маленькой…

– Да, – прервал король его мысли. – Она воспитывалась в аббатстве Годстоу. Мы отправимся туда и устроим свадьбу. Потом мы со Шрусбери вернемся в Шенон. Ты, Шамбли, можешь помочь Эрику вернуться в твои владения за его людьми. Вдвоем вы сумеете позаботиться о ее безопасности. – Он взглянул на будущего зятя. – Я бы хотел, чтобы твои люди сопровождали нас, Эрик, но это бы нас задержало. А у меня совсем нет времени.

Когда Эрик молча кивнул при этих словах, Генрих явно решил, что дело сделано, и пустил лошадь галопом. Сам же Эрик не мог думать ни о чем. В его голове вертелась одна мысль: «Меня сейчас женят».