"Все твои тайны" - читать интересную книгу автора (Брэдли Селеста)Глава 3Дейн с трудом оторвался от ее губ и выпрямился. Оливия продолжала стоять, привалившись к нему. У нее не было выбора, потому что ноги по-прежнему отказывались ее держать. – Я была права, – выдохнула она. – Это тоже восхитительно. Рука его еще крепче обвила ее талию. – Рад, что ты так считаешь. Леди Гринли сделала глубокий вдох. – У меня опять кружится голова. – И часто это с тобой бывает? – До сих пор ни разу. По-моему, это ты на меня так действуешь. Из-за тебя у меня сердце так и колотится. Он вздрогнул и весь напрягся, с неистовой силой сжав ее в объятиях. Это длилось всего секунду и прошло так быстро, что она почти ничего не заметила. Оливия открыла глаза и заглянула в лицо норманнского бога. Он смотрел на нее прищуренными глазами, подернутыми сумеречной синевой. – Когда мы целуемся, то для тебя комната тоже исчезает? – На скуле у виконта задергался мускул. – Нет. Леди Гринли разочарованно нахмурила брови: – Жалко. Это довольно приятно. Мне нравится. – Дейн закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. – Оливия… – Да… Дейн? – Она еще ни разу не называла его по имени. – Замолчи. Она закрыла глаза и улыбнулась: – Да, Дейн. После этого никто больше не проронил ни слова. Оливия замерла, предоставив его ручищам свободно блуждать по ее телу. Сначала он скользнул ладонями вдоль ее плеч, спустившись к запястьям, потом поднял ее руки и завел их себе за шею. Затем его ладони вновь прошлись по ее рукам от запястий к плечам и спустились к талии. Однако задержались они там ненадолго. Девушка вздрогнула от удивления, когда горячие ладони мужа накрыли ее ягодицы. Ее тонюсенькой ночной сорочки с таким же успехом могло не быть вовсе, потому что она чувствовала, как его руки горячими угольями прожигают ее плоть. – Тсс, – прошептал он, снова обдав теплым дыханием ее шею и тем самым вызвав в ней новую волну дрожи. – Я всего лишь хочу получше тебя узнать. – А-а, – едва дыша, вымолвила она. – Я люблю собак. – Гринли окаменел, но не выпустил ее. – В каком смысле? – В самом обычном. Если ты хочешь получше меня узнать, то, возможно, тебе будет небезынтересен тот факт, что я люблю собак. – Она приоткрыла один глаз. – А ты что подумал? Он едва заметно тряхнул головой, словно прогоняя какую-то навязчивую мысль. – Тебе лучше об этом не знать. Теперь он и сам, похоже, с некоторым трудом переводил дух. Оливия закрыла глаза и сделала вдох, решив насладиться тем, как руки Дейна сжимали ее мягкое место. От этого ей казалось, что она вовсе не толстая, как корова, на что частенько намекала ей мать. – Можешь продолжать. Гринли притянул Оливию к себе, так что его чресла уперлись ей в живот… но только на долю секунды, потому что он сразу отодвинул от нее ту часть тела, что располагается ниже пояса. Какая жалость! Ведь эта самая часть вызывала у нее сильнейшее любопытство. Но вряд ли Дейну придется по нраву очередная заминка. В конце концов, время терпит. У них впереди целая жизнь, чтобы узнать друг друга. Целая жизнь! Какая славная мысль, когда твой муж – норманнский бог. Руки его вновь пустились в путь, Оливия слегка напряглась, потому что он собирался направиться в деликатную область, но двинулся вверх и обхватил руками ее бедра, так что большие пальцы почти коснулись пупка. С минуту он постоял так, ласково сжимая ее талию. – Ты моя жена, – прошептал Дейн. – Да, – неуверенно ответила она. – Я думала, мы это уже выяснили. – Ты моя. О Господи! От едва заметных собственнических перекатов в его голосе по телу Оливии пробежала дрожь предвкушения. – Я твоя, – прошептала она. – Целиком и полностью. – Колени ее снова начали слабеть. – Целиком и полностью, – выдохнула девушка. Гринли неторопливо заскользил ладонями вдоль ее стана. И вот большие пальцы его рук расположились в ложбинках под ее грудью. – Моя, – тихо промолвил Дейн. Большими пальцами он принялся медленно взбираться на холмики ее грудей, пока те не уместились всей своей тяжестью в его пригоршнях. Дейн потер пальцами плоть, и взрыв порочного наслаждения докатился от отвердевших сосков Оливии до мест, которые лучше обойти молчанием. Оливия охнула и чуть было не опустила руки, собираясь оттолкнуть его. Она никогда… это не… – Нет, – мягко приказал он. – Не двигайся. От его чувственно-приказного тона она опять затрепетала и вновь сцепила руки у него за шеей, так что обессилевшая и возбужденная плоть ее оказалась совершенно беззащитной перед ним. Руки Дейна, твердые и нежные одновременно, принялись ласкать ее грудь, медленно описывая круги. – Открой глаза, – велел он. – Посмотри вниз. Оливия посмотрела. При виде огромных загорелых ручищ, накрывших лиф ее ночной сорочки, внизу ее живота вновь забушевал огненный поток. Розовые соски выпирали из-под его пальцев и просвечивали сквозь тонкую паутинку ткани. – У тебя потрясающая грудь, – прохрипел Гринли. – Я хочу ее увидеть. Оливия снова закрыла глаза. С губ ее сорвался слабый вздох. Должно быть, Дейн принял его за молчаливое согласие. Да и в самом деле, что еще это могло быть? Она вдруг почувствовала, как узелок на тесемках ночной сорочки ослабевает и две половинки лифа расходятся в стороны. При свете множества свечей, ярко освещавших комнату, она стояла перед ним совершенно обнаженная и считала, что это очень неприлично. «Восхитительно», – подумал Дейн, снова накрыв ее грудь руками. Оливия охнула. Она ошибалась в своих догадках, ведь это не шло ни в какое сравнение с прикосновениями через тонкий батист. Руки его были в тысячу раз горячее, а легкая шершавость ладоней и пальцев, лежавших на ее нежной коже, до невероятности будоражила кровь. – Посмотри вниз, – требовательно попросил Дейн. Она опустила взгляд и увидела его загорелые руки, накрывшие ее белую грудь. Дейн наклонил голову, обхватил томившуюся в ожидании маковку обжигающими губами и втянул ее глубоко в рот. Острое наслаждение молниеносно пронзило все тело Оливии. Она запрокинула голову, не способная ни на что, кроме как резко втягивать в себя воздух. А он штурмовал ее… Ноги ее подкосились. Она вцепилась в плечи Дейна, а тот ловко уложил ее на матрац, ни на секунду не прекращая посасывать ее плоть. Кровать… она совсем позабыла о кровати… Язык виконта неистово иорхал по ее соску, и Оливия снова позабыла о кровати, содрогаясь от неведомого доселе блаженства. Дейн просунул одну руку ей под спину и приподнял ее, лаская ее грудь языком, а второй рукой скользнул по ее ноге к колену. Потом принялся задругой сосок, посасывая и порхая по нему языком, нежно покусывая. Размякнув под его порочным натиском, Оливия почти не отдавала себе отчета, чем же занимается его вторая, блуждающая по ее телу рука. Затем почувствовала, как обжигающая ладонь движется по чувствительной коже на внутренней стороне бедра. Дейн накрыл ладонью средоточие ее желания. Кружа ладонью по ее плоти, он принялся нежно растирать ее именно там, где ей всего больше этого хотелось, а его пальцы тем временем спускались все ниже и ниже, продвигаясь вдоль расщелины ее естества. Вдруг они скользнули внутрь. Оливия судорожно дернулась, охнув и вонзив ногти в плотные мускулы его плеч. – О-о! После этого ей сделалось не до разговоров. Она сгинула в море новых ощущений, обрушившихся на нее, вливавшихся в ее внутренности и кативших сквозь нее свои волны. Горячие жадные губы виконта сосали и покусывали ее плоть. Рука его двигалась все быстрее, скользя вверх и вниз. Длинными пальцами он бороздил ее лоно, сочившееся влагой. Зайдя так далеко, она уже нисколько не стыдилась. Пробираясь окольными путями, он старался кружить вокруг ее наичувствительнейшей точки. Снова, и снова, и снова… Что-то внутри ее достигло своей кульминации – и взорвалось. Она смутно и безучастно сознавала, что издает весь-, ма странные звуки, тихие и хрипловатые. – Тсс. – Теперь Дейн крепко сжимал Оливию в своих объятиях. Он подтянул ее к себе и усадил на колени так, что она уткнулась лицом ему в плечо. Дейн чуть ли не качал ее на своих ручищах, словно опутанных стальными тросами. – Все хорошо. Леди Гринли поймала себя на том, что ловит ртом воздух, будто рыбина. Она захлопнула рот и сглотнула, смочив слюной пересохшее горло. – О… мой Бог! – Она заморгала, пытаясь вернуть себе способность четко видеть предметы. – Это… это нормально? Дейн кивнул. У него у самого пересохло во рту. Желание молотом стучало в крови, в то время как он силился совладать с собой. Такого поворота событий он не ожидал! В его руках она была похожа на жидкий огонь. Оливия мгновенно откликалась на любое прикосновение и нетерпеливо устремлялась навстречу каждому новому ощущению. Он-то думал, что ему понадобится несколько ночей, чтобы довести невинную девицу до первого в ее жизни взрыва наслаждения. У Оливии на это ушло меньше часа. Да, это сулило ему успех, но в то же время грозило разнести в пух и прах его самообладание. Даже сейчас, когда она лежала такая обмякшая и доверчивая. Дейн понимал, что может еще раз ввергнуть ее в сладостное исступление. От ее живота к ногам до сих пор прокатывались еле ощутимые спазмы, заставляя ее слегка вздрагивать у него на коленях. Мука… и искушение. Ему до боли хотелось выпростать свой пульсирующий таран, повалить ее обратно на кровать и вклиниться в ее увлажненную плоть, тугую, скользкую, девственную… Но этому не бывать. Откинув одеяла позади себя, Гринли разжал руки. Оливия выскользнула из его объятий, сонно опустилась на подушки, по-видимому, не замечая, что ворот ее ночной сорочки по-прежнему раскрыт. От вида ее роскошной груди Дейну хотелось запрокинуть голову и завыть. Виконт с тревогой подавил этот инстинктивный позыв. Он же не дикий зверь! Им всего лишь владела примитивная похоть, вожделение мужчины кженщине. А всему виной было то, что его руки по-прежнему были пропитаны ею, он все еще ощущал на языке напоминавшую кожицу клубники шероховатость ее сосков. Дейн прикрыл ее налитую плоть одеялом, в очередной раз одолев зверя внутри себя. И эта схватка основательно подорвала его силы. Когда Оливия, по-прежнему сонно улыбаясь, закрыла глаза, он почувствовал, как усталость камнем придавила ему плечи. В комнате было невыносимо жарко. Дейн стянул с себя рубашку. Постель притягивала его как магнит. «Нет, надо вернуться к себе». Дейн не хотел спать у нее под боком, слишком уж это отдавало близостью и зависимостью. – Не уходи, – вдруг прошептала леди Гринли, не открывая глаз. Дейн глянул на фигурку, одиноко съежившуюся на огромной кровати. А как же Оливия? О ней тоже надо подумать, ведь это ее первая ночь в чужом доме. Он всего лишь проявит… Ну, слово «вежливость» сюда вряд ли подходило. Он всего лишь проявит внимание, если побудет с ней, пока она не уснет. Виконт перебрался на другую половину кровати. Вытянув ноги, он откинулся на спинку, собираясь подумать о принце-регенте. На него необходимо найти какую-то управу… Голова Дейна незаметно для него самого свесилась набок. Он начал медленно сползать вниз, пока полностью не осел на подушки, а потом забылся глубоким сном. И в это время из-под одеяла выскользнула нежная ручка и попыталась переплести свои пальцы с его. Окна хозяйской спальни выходили в сад, за которым располагалась стена, где тяжелый зловонный навозный дух конюшен причудливо смешался с ароматом последних увядающих роз. На этой самой стене, надежно укрытой сенью вьющегося плюща и облетающей листвы молодого вяза, сидел наблюдатель, словно на насесте. Он питал особый интерес к хозяйской спальне, видел, как лорд и леди подошли к огромной кровати. Видел, как они вместе повалились на нее, скрывшись из виду. И как через несколько часов погасла мерцавшая во тьме забытая свеча. Миссия выполнена. Из них вышла хорошая пара. Вконце концов, они одного поля ягоды. Ведь всем хорошо известно: голос крови не заглушить! К тому же он имел дело с такой вероломной кровью. Наблюдатель улыбнулся. Подбить Генри Колуэлла на измену было сплошным удовольствием. Он твердо стоял на своем, уверенный в своей правоте, покуда ему не подсунули хорошенькую французскую цыпочку. С той поры весь его пыл и преданность сделались достоянием Франции. По крайней мере достоянием женщины, поклявшейся в верности Франции. Смерть Генри дорого обошлась великой миссии. Только стыд перед собственным сыном мог вынудить Генри пойти на попятную. Это было ясно как день. До чего же приятно теперь наблюдать, как сын катится в пропасть вслед за отцом! История повторялась, и весьма кстати, ведь именно это и требовалось в нынешних обстоятельствах. За последнее время они понесли несколько потерь, и большей частью из-за этих проклятых «лжецов»… Руки неизвестного, лежавшие на стене, сжались в кулаки, так что его ногти заскрежетали по камню. Кто такие эти «лжецы»? Всего лишь кучка помойных крыс, вырождающиеся аристократы. «Какже им удалось с такой легкостью уничтожить лучших представителей нашей агентурной сети?» Лавиния Уинчелл была настоящей находкой. Очаровательная и беспощадно чувственная, она очень ловко соблазняла этих английских шпионов, обрекая их на погибель. Пока «лжецы» не натравили на нее ее же пособника, Джекема. Уодсворт, оружейник, с младых ногтей верой и правдой служил Франции. Дальновидный был человек, не в пример своему жадному сыночку. Оба они приносили пользу, пока эти карманники, именовавшие себя знатными господами, не уничтожили и их. Затем «лжецы» перехватили дочку шифровальщика, тем самым лишив императора рычага воздействия на ее папашу, которого он должен был заставить работать на Францию. Вот уж воистину постыдный промах! Отнять у него победу, когда он был в шаге оттого, чтобы повергнуть в прах самих «лжецов»… Он горел жаждой мести. Ему явно нужна была новая шпионская группировка. Забросив все дела, он стал неотступно следовать за Дейном Колуэллом. Нынешние его приспешники – жалкая горстка никчемных младших сыновей и плутоватых слуг – могли переманить на его сторону только новую партию себе подобных. Мелкие воришки и изменники не годились для его дела. Нет, ему был нужен лорд Гринли – человек с безупречной репутацией, если не считать покрытого тайной предательства его отца. Конечно, он мог со временем прибрать к рукам власть в правительстве, но был довольно ленив и равнодушен к политике. Что ж, если Англии не удалось завоевать его преданность, это сделает Франция. И чтобы захватить короля, надо воспользоваться королевой. Тело наблюдателя затекало от неудобной скрюченной позы на холодном камне. Незнакомец осторожно распрямился и спрыгнул обратно на землю по другую сторону стены. В деревянном помещении конюшни зашевелились лошади. Они тихонько ржали, надеясь на ранний завтрак. Наблюдатель стремительно зашагал по аллее, не дожидаясь, пока конюх выяснит причину их беспокойства, и растворился в темноте с ловкостью человека, проделывавшего это не один раз. Когда Оливия проснулась, в комнате было темно, а угли едва тлели в камине. Она сладко потянулась, собираясь повернуться на другой бок и снова погрузиться в сон, но неожиданно коснулась чего-то твердого. Нога. Мужская нога. Нога ее мужа. Мужа, по-прежнему одетого в брюки, тогда как она спала чуть ли не голышом. Какой стыд! При этой мысли по телу Оливии прокатилась легкая зыбь. «Интересно, каково было бы предстать перед ним обнаженной, словно… словно обращенная в рабство принцесса перед королем отсталой страны?» Зыбь усилилась, перейдя в дрожь возбуждения. Если он вдруг проснется и увидит ее такую, полунагую, открытую для ласк, закончит ли он то, что начал этим вечером? Оливия была уверена, что за этим должно последовать что-то еще. Она видела, как жеребцы покрывают кобыл и как кобели спариваются с самочками, хотя подозревала, что люди делают это несколько иначе, нежели четвероногие твари. Девушка закрыла глаза, несмотря на то что в комнате царил полумрак, и попыталась представить, как Дейн взгромождается на нее… точно жеребец, пристраивается сзади. Его мускулы перекатываются под золотистой кожей, лоснящейся на солнце… Оливию пробрала дрожь. Своими движениями она, должно быть, разбудила Дейна, потому что он перекатился на бок и придвинулся к ней. – Что случилось? – поинтересовался он хриплым сонным голосом. – Тебе приснился плохой сон? Оливия мигом выкинула из головы порочные мысли. – Э-э… нет. Сон не был плохим. – «Отнюдь не плохим». Гринли обвил ручищей талию Оливии и притянул ее поближе. Девушка вздрогнула от этого прикосновения. – Ты озябла? – пробормотал виконт. Нет, совсем наоборот. И прежде чем она успела ответить, или поцеловать его, или сделать что-нибудь еще, что ей так хотелось проделать со своим новоиспеченным мужем, похожим на норманнского бога, в животе у нее оглушительно заурчало. Оливия прихлопнула ладошкой рот, готовая сквозь землю провалиться от стыда. Маменька была бы потрясена до глубины души. Маменька вся побелела бы от ужаса. Маменька… Дейн хихикнул. Тихий рокот прокатился по уютному пространству задрапированной пологом кровати. – Это я во всем виноват, да? Я так и не позвонил, чтобы тебе принесли поесть. Он перекатился на другой бок и потянулся к шнурку звонка, собираясь вызвать служанку. Оливия положила руку на его обнаженное плечо. – Неужели обязательно их будить? Они ведь целый день работали не покладая рук. Дейн повернул голову и вопросительно посмотрел на нее: – Их работа – являться по моему первому требованию. За это я плачу им хорошие деньги. Оливия насупилась: – Слуги тоже люди, милорд. Им тоже необходим отдых, чтобы они могли «являться по вашему требованию». Меня так и подмывает подстрекнуть их на мятеж. Гринли снова повернулся к ней лицом и приподнялся на локте, подперев кулаком подбородок. В полутьме его внушительный силуэт напоминал горную гряду. – И что же вы мне предлагаете, леди Гринли? Обслужить вас самому? Оливия хотела предложить именно это, как только смогла бы спокойно дышать. Она резко тряхнула головой. «Что-то у меня разыгралось воображение». – Нет, разумеется. Я вполне могу спуститься на кухню и выбрать себе что-нибудь из еды. – Одна? Леди Гринли пожала плечами: – А что тут такого? – В этом? – удивленно сказал он, показывая ей развязанные тесемки сорочки. Она поджала губы: – Ну нет. Конечно же, я оденусь. – Виконт хихикнул: – Даже не думай. Я запрещаю! Что, остаться в чем мать родила? Хотя бы это должно было немного встревожить Оливию, но этого не произошло. Маменька никогда не касалась этой темы, но, как считала Оливия, истинная леди не стала бы терпеть раздевание по команде. Но маменька здесь не хозяйка – хозяева здесь они с мужем. И если ее потрясающему супругу угодно видеть ее в неглиже, она с радостью в неглиже и останется! – Я могу потерпеть и до завтрака, – передумала она. Дейн поднялся с кровати. – Тогда я, пожалуй, вернусь к себе в комнату. – Оливии ужасно не хотелось, чтобы он возвращался к себе, но не могла же она слезно умолять его провести с ней всю ночь? Хотя вряд ли она сможет уснуть, если Дейн будет лежать у нее под боком. Идея со слезными мольбами показалась ей наиболее привлекательной, но исключительно из вежливости она сказала: – Можешь остаться, если хочешь. – Он даже не повернул головы. – Думаю, не стоит. По пути к двери Дейн взял на каминной полке новую свечу, засветил ее от тлеющих углей и вставил в серебряный подсвечник. Яркое пламя наполнило комнату золотистым светом. У Оливии захватило дух, когда она увидела обнаженную грудь Дейна. Пламя свечи ярко освещало каждую выпуклость и впадинку на его мускулистой груди и открывало глазам всю мощь рельефного живота. Оливия неожиданно охнула от представшей перед ней картины. Она резко села в постели, позабыв запахнуть сорочку и внезапно стушевавшись. Глупо, конечно, если учесть, что он проделал с ней совсем недавно. И ей очень захотелось проделать с ним то же самое. Она ухватилась рукой за ворот его сорочки… Оливии вдруг показалось, что Дейн стиснул зубы. По-видимому, его сиятельство все-таки хотел остаться. Дейн вздохнул. Хищное выражение на миг исказило его черты. Виконт улыбнулся своей непринужденной улыбкой, словно был всего-навсего заурядным парнем, покладистым и добродушным. Что за нелепая мысль! Как будто такой мужчина мог быть заурядным! Он погрозил ей пальцем: – Ай-ай-ай! Так нечестно. Скрыв разочарование, Оливия запахнула сорочку и посмотрела на мужа, склонив голову набок. – Неужели вы и впрямь сказали «ай-ай-ай», милорд? – насмешливо поинтересовалась она. – Я-то думала, это выражение в ходу только у дам определенного возраста. Челюсть виконта отвисла. Еще долгое время он стоял, тупо уставившись на нее. – Так ты действительно меня не боишься? – спросил он, потрясенно тряхнув головой. Оливия подтянула накрытые одеялом колени к груди и положила на них руки крест-накрест. – Ты все время меня об этом спрашиваешь. С чего мне тебя бояться? Ты что, плохой человек? По некой причине этот вопрос поставил его в тупик. Полуобнаженный человек-бог стоял перед ней и, похоже, всерьез обдумывал ответ. Леди Гринли хмуро посмотрела на него: – Не думала, что это будет вопрос на засыпку, милорд. – Я привык считать себя благородным человеком и на меньшее не согласен, – медленно промолвил он. – Я сам придерживаюсь довольно строгих правил поведения, и того же требую от остальных. – Разумеется. – Она беспечно кивнула. – Ты же джентльмен. Дейн серьезно посмотрел на Оливию: – И от тебя, раз ты моя жена. Голос его вдруг посуровел. По телу Оливии пробежала дрожь. – Разумеется. Я же леди. «Во всяком случае, честно стараюсь ею быть. Надо не пожалеть сил и доказать это как ему, так и себе». Видимо, Дейн расслабился, потому что на его губах заиграла легкая улыбка. – В таком случае доброй ночи, жена моя. Лорд поклонился и размашистым шагом вышел из комнаты, забрав с собой свечу и покой, еще недавно царивший в душе Оливии. |
||
|