"В лабиринте замершего города" - читать интересную книгу автора (Близнюк Семен, Сухан Юрий)VIIIСтранное и страшное зрелище представляла собою Прага в те весенние дни. Белыми могильными крестами глядели заклеенные окна домов на Пршикопе, прежде одной из самых оживлённых торговых магистралей города. По улицам рыскали бронемашины, из переулков с треском выскакивали мотоциклисты: останавливались возле какого-нибудь здания, и тогда в гулкой тишине раздавался крик… Ночная траурная темень обволокла противоположный высокий берег Влтавы. Только у «Альгамбры» шумели голоса гитлеровцев, вывалившихся из офицерского кабаре. По Ружовой Аккерман и его спутник добрались до перекрёстка, там нырнули в Железную улицу, свернули на Гавельскую и прошли дворами до Бетлемской площади. Здесь было безопаснее: в лабиринте Старого Места фашистские патрули ночью не появлялись: на висячих балконах, перекинутых через улицы, в мрачных старинных подворотнях — всюду врагов поджидала месть. Аккерман открыл резные двери большого серого дома. Спустились по ступенькам в полуподвальное помещение, где изредка ночевал Ярослав. Вашел оглянулся: окна чуть поднимались над мостовой, выход во двор был лишь наверху. Лучшей ловушки не придумаешь. Аккерман согласился: конечно, надо поискать что-нибудь понадёжнее Впрочем, Вашел может появляться и в этой квартире. Но прежде надо навестить домоуправа Мирко. — Это интересный человек, — сказал Аккерман. — Сейчас увидишь сам… — Отакар Вашел, мой друг из Лидне, ужедник[25] лесосклада, — отрекомендовал он домоуправу гостя. — Помните, пан Мирко, я вам рассказывал? Вполне лояльный человек. Голосовал за Гаха. Можете считать, что он — это я, а я — это он. Приехал по делам. Я думаю, что временная регистрация не составит затруднений. Всего на три дня. Домоуправ заморгал глазами: — Вы же знаете, пан Ярда, что приехавшие в Прагу обязаны проходить регистрацию согласно параграфа 12-Ц, пункт пятый, по месту прибытия, а уже потом отметиться в регистрационной книге домоуправления, предъявляемой каждый понедельник… — Ясно, пан Мирко, мы понимаем, срочная регистрация… Однако пан Ота не причинит беспокойство дому — ведь у лесозаготовителей всегда много дел, не правда ли, они всё время на колёсах? — А вы, значит, пан Ота… Отакар. Это очень хорошо, что Отакар, — бормотал домоуправ, внимательно разглядывая «аусвайс» Вашела. — Очень хорошо… Ведь это древнее чешское имя… Помните нашего князя Пршемысла Отакара Первого? Приличный был князь… Да, да — тот, который мечтал стать королём и действительно добился королевского титула, но, бедняга, умер. Говорят, подавился пражскими сосисками — очень их любил и пожирал неимоверно много, но вот одна стала ему поперёк горла — и скончался тут же, за столом. А Отакар Второй? Ну, вы, конечно, помните — его в четвёртом классе проходили. Этот Отакар хотел даже сделаться германским императором — на том основании, что бабушка его переспала с австрийским мясником, которого звали не то Шикль, не то Шакль, не то Грабер, не то Грубер… Вашел улыбнулся и, прислушиваясь к совсем не безобидной болтовне хозяина, продолжал рассматривать комнату. А пан Мирко, выписывая что-то из его «аусвайса», все не умолкал: — Так вы, значит, не наш, не брненский?.. А ваш отец случайно не из Брно? Не был он парикмахером в той мастерской, которая возле костёла чёрных монахов? Нет, нет, не у костёла святого Якуба, где иезуиты, а у того, что возле вокзала, в котором капуцины… Был у меня знакомый парикмахер Вашел, он, значит, брил однажды капуцина и порезал ему нос, а капуцин спешил на свидание… Вот, пожалуйста, ваш паспорт, правильный паспорт, — закончил он без перехода. — Я все выписал, что надо. Только дам совет: старайтесь реже пользоваться своим документом. И вообще храните подальше. Знаете, сколько жуликов сейчас развелось… И посетители вышли. Аккерман улыбнулся: — Видишь, свой человек… Насчёт «отца» — учти. А паспорт, действительно, используй осторожно. Мирко в этих делах разбирается. Возвратились в подвал. Вашел открыл чемодан, раскинул антенну. Аккерман вышел на улицу, чтобы подежурить. Через полчаса Отакар позвал: — Сильные помехи. Не могу выйти на связь. Ярослав потёр затылок. — Ладно, завтра что-нибудь придумаем. Теперь давай спать. Утром, оставив Вашела в квартире и на всякий случай закрыв на двери висячий замок, Аккерман сел на третий номер трамвая. Потом пересел на одиннадцатый, доехал до предпоследней остановки и пересел на четырнадцатый. Все это он проделывал не раз, добираясь по столь путанному маршруту до Михельской, где жил Пепа — руководитель группы. Естественно, ни Смекалу, ни Вашелу об этом человеке ничего не говорил. Ведь закон подполья сурово гласил: каждый должен знать только то, что ему необходимо для выполнения задания. Согласившись доставить советского разведчика в Прагу и надёжно устроить его, Аккерман ликовал: он выполнял также задание Пепы, который давно уже стремился заполучить для группы радиста, ибо дел здесь было очень много… Разговор с руководителем происходил не в доме, а в соседнем дворе, принадлежавшем другому подпольщику — Франте Марзлику. Из предосторожности в дом Пепы связные не являлись, а пройти огородами к соседскому двору не составляло трудности. Условились, что вначале Аккерман отправил радиста в пригород Праги, к Ладе, члену группы. Днём на красивых улицах Малой Страны можно было встретить только шинели и мундиры. Здесь, у Градчан, гитлеровцы укрепили каждый дом, каждую подворотню, особенно усердствуя вблизи архитектурных памятников: знали, как дорожат ими в Чехословакии. Тут, у главного логова эсэсовцев, осмеливались появляться разве что коммерсанты, слетевшиеся в последнее время из различных городов Германии — грабить музеи да дворцы. Видимо, один из них и забрёл сейчас на Малостранске наместе[26] Через час священника можно было встретить в магазине текстиля в Старом Месте. Придирчиво выбирал чёрное сукно, советуясь с опытной продавщицей. А ещё примерно через час в Жидкове к воротам Ольшанского кладбища подошла одна женщина в траурной вуали. Под стеной в длинном ряду старухи продавали подснежники, фиалки и пучки лаврового листа. Женщина, присмотревшись, наконец, остановилась возле самой бойкой цветочницы. — Мне нужно три букета цветов и два пучка зелени. — Прошу, пани, у меня остался только один пучок. Пройдите к часовне, там, на пятой скамейке от входа моя сестра продаст вам сколько нужно… Женщина купила у неё цветы. Торговка, покопавшись в кошельке, дала сдачи скомканными бумажками. И женщина медленно побрела на кладбище… В три часа дня в комнату, отдуваясь, ввалился Аккерман и снял тесный костюм коммерсанта. — Собирайся, в пять нас будут ждать. Нашлись приличные соседи. Вашел, не расспрашивая, начал одеваться. Он понимал, что Аккерман — не простой знакомый Смекала. Он снова убедился, как слаженно и быстро работают в подполье чехословацкие коммунисты, умело используя традиции старой революционной гвардии и накопив опыт борьбы за годы оккупации. Они были точны, немногословны и изобретательны в конспирации, ясно представляли себе главную цель. Одел модное, с регланом, ворсистое пальто, поправил «альпийку» — традиционную шляпу судетцев: «Готов!» В этот момент у низкого подвального окна остановились сапоги. Металлически звякнул о камень приклад винтовки. Улицу прорезал пронзительный свисток. Где-то хлопнул выстрел. И тут же в наружную дверь громко постучали. Вашел выхватил пистолет… — Спрячь и ложись на койку! — скомандовал Аккерман. — Мы пьянствуем! Он потянул со стола скатерть, налил в рюмки коньяк. — Пей! — Но я же… — Прополощи рот, шило тебе в бок! Учти — ты пьян, как шумавский лесник, набравшийся сливянки на святого Иозефа, — приказал Ярослав и, повалившись в кресло, положил ноги на стул. За дверью слышалась скороговорка домоуправа. Он первым вкатился в подвальную комнату, за ним вошёл полицейский в каске, с нарукавной повязкой. — Видите, пан офицер, я же говорил! К этим пьяницам никогда не достучишься. Пан Ярда, поднимитесь! Обход! Пан Ота, вы слышите?.. Даже за квартиру вперёд уплатили, чтоб я их не трогал. — Кто этот тип? — спросил полицейский, кивнув на Вашела. — Специалист по лесоторговле. Его дядя имеет в Судетах фабрику хмеля, к тому же из фольксдойчев, — вот и гуляет племянничек в Праге и по две недели. Паспорт на прописке — посмотрите, я книгу захватил… Полицейский подошёл к Аккерману, тряхнул его за ворот. — Ваши документы! — Выпьем за любовь? — Аккерман поднялся, взял два бокала и запел: «Любовь, любовь, что знаешь ты… больше дырявых носков?..» Полицейский сплюнул, но коньяка выпил. Потом толкнул Аккермана в кресло и уставился на жёлтый чемодан, стоявший под столом. Аккерман небрежно толкнул чемодан ногой, забормотал: — Ну, выпьем ещё… На улице опять раздались выстрелы. Полицейский выскочил… Ярослав поднялся и, вздохнув, спрятал пистолет: он на всякий случай держал его под мышкой. — Если это начало, то каково будет продолжение? — мрачно сказал Вашел, подняв чемодан с пола. — Ну и грохнул ты его! Ещё не хватало, чтобы повредил рацию… — Понимаешь, я ведь отвлекал внимание, — почёсывал затылок Ярослав. Оба задумались над тем, как бы мог закончиться этот экспромт с выпивкой. Ведь полицай мог оказаться и не таким увальнем… Вскоре друзья втиснулись в переполненный пригородный поезд, шедший в сторону Добриша. Сошли на станции Клинец. Не успев познакомиться с Ладой, Вашел расположился в его хате, в спальне, проверил аппаратуру и облегчённо вздохнул: «Север» работал. Составив донесение, отстучал позывные. «Центр. 16 апреля. Соколову. Нашёл родственников. Немцы укрепляют левый берег Влтавы, установили в Граде четыре зенитные батареи. В город прибывают составы со взрывчаткой. Сильно охраняются. На Восточном вокзале в течение суток разгружены два состава. Икар». Аккерман и Лада сидели в кухне. Они, тихо беседуя, ждали конца передачи. И вдруг дверь спальни отворилась. Возбуждённый Отакар сказал: — Наши уже начали наступление на Нейссе — это значит — на Берлин… Аккерман и Лада переглянулись. Ярослав поднялся. — Мог бы ты все это написать? Сколько уничтожено в первый день фашистов, сколько подбито техники. Я еду в город — захватил бы. Вашел крутнул головой: — Расскажу на словах. Письменные работы мне противопоказаны… Листовки с известием о мощном наступлении войск 1-го Украинского фронта на реке Иейссе появились ночью на улицах Праги. Подпольная группа Пепы — Иозефа Покорны, — созданная пражскими коммунистами, состояла из профессиональных революционеров: она существовала все годы оккупации, и, хотя несла потери, к концу войны имела хорошо законспирированные явки, сеть связных, работавших преимущественно на транспорте и военных заводах, а также звенья боевиков, занимавшихся охраной явок и тайных складов с оружием. Вначале этой группой руководил рабочий Ярослав Микеш. После поражения немцев под Сталинградом подпольщики активизировали свои действия, и Микеш был схвачен гестаповцами. Попался, как это нередко бывает, случайно, глупо. …С улицы Панской до Вацлавского наместе две минуты ходу. Человек, нёсший под мышкой чёрную папку для нот, куда-то спешил. На площади заглянул в «Корону» и протянул буфетчику карточку. Быстро скушал сосиски и, заметив подошедший к остановке трамвай, выскочил на улицу. От тумбы с объявлениями отошёл человек и поспешил в трамвай вслед за ним. Курьер группы, нёсший в нотной папке оттиски подпольного издания газеты «Рудее право», был ещё неопытным. Он выполнял второй и, как показалось его руководителям, не такой уж сложный рейс — должен был доставить несколько экземпляров из подпольной «экспедиции» на одну из явок. Курьер шёл по Новаковской, не замечая, что за ним последовал шпик. Агент был со стажем: сворачивал в подъезды, приставал к девицам, шнырявшим по городу в поисках клиентуры. И засёк, конечно, дом, куда вошёл курьер. Здесь был «почтовый ящик» группы. Хозяин лежал тяжело больной — острое воспаление лёгких. Случайно здесь оказался Микеш: он привёл врача. Но не успел даже расспросить, как курьер шёл к «ящику», — в комнату ворвались полицейские… В гестапо несказанно обрадовались «жирному улову»: Микеш значился в картотеке тайной полиции уже не первый год… Покорны дал по сети сигнал тревоги. Подпольщики предприняли меры предосторожности. В группу входили не только одиночки — в борьбе с оккупантами участвовали целыми семьями. Но, несмотря на пытки, Микеш выдержал. Он погиб, не выдав ни одной души. Подпольный комитет КПЧ назначил Покорны новым руководителем группы. Иозеф жил в Михле — старом рабочем районе. Работал он на заводе ПЭВ французско-чешской фирмы, занимавшейся производством и торговлей электрооборудования. В подпольной организации вместе с ним участвовал брат Ярослав и жена Ружена. А шестнадцатилетний брат жены Иозеф Фагл — механик радиомастерской — и его друг слесарь Лада Врана несли вооружённую охрану явок. У Покорны имелись надёжные помощники — Франта Пешек, Ярослав Аккерман, Франтишек Марзлик — человек большой выдержки и острого ума. Последний год подпольщики не только распространяли нелегальную литературу и готовили диверсии на военных базах. По цепочке связи они получали ценнейшие сведения из военных предприятий и учреждений и передавали их за линию фронта. В январе обстановка в столице стала накаляться. По предложению партийного комитета, группа начала готовить рабочих заводов к вооружённому восстанию. Да и сами подпольщики стали запасаться всем необходимым для открытой борьбы с оккупантами. Иозеф Файгл с друзьями собрал комплект для радиостанции. В мастерской, построенной в саду, за домом Покорны, ребята по ночам монтировали мощный передатчик. Станция, предназначенная для вещания в черте города, должна была возвестить пражан о начале восстания. Собрав аппаратуру, искусно заминировали всю мастерскую — на случай провала. Покорны знал: приезд Вашела придаст работе группы более оперативный характер. Учитывая горький опыт прошлого, он особенно тщательно позаботился о сборе информациидля советского радиста. |
||
|