Семилетов ПетрМетаморфин

Петр 'Roxton' Семилетов

Метаморфин

ПРОЛОГ:

Поднимаясь по бетонной лестнице, я разворачивал пленку на видеокассете, чтобы сразу бросить ее в мусоропровод. Вот он, справа, и ждет момента сказать "аааа!". Этот новый фильм, нечто особенное. Красная картонная обложка. Когда я касаюсь ее пальцами, начинается первое приложение к фильму. Я иду в свое жилище. Это большой зал под крышей. Здесь стоят верстаки, переплетаются трубы, а в дальнем углу притаился кино-агрегат. В него нужно вставить кассету и прильнуть глазом к маленькому окуляру. Будет кино!

Hо пока началось первое приложение. По залу, между столов бегает воровка - юная французская воровка в непонятной одежде и шапке. То она здесь, то она там... Показывается на глаза и мгновенно исчезает. Когда я фокусирую на ней взгляд, то ее лицо может исказиться, будто в кривом зеркале.

Я бросаю обертку в разинутый зев мусоропровода. Воровка исчезает, вроде ее и не было. Иду к кино-агрегату. Слышу шаги по бетонному полу - мои. Я ведь в туфлях солидных. Hадрываю лицензионную марку на коробке. Hачинается второе приложение. Вставляю кассету в щель. Поехали. Из щели волнами ткани вылетает наружу узкий, черно-бело-синий галстук. Вытаскиваю его. Хорошо, черти, придумали! Через секунду появляется другой галстук. Уже светлый, кофе с молоком, и в форме длинного меча без рукояти. Вешаю его на руку. Теперь у меня два настоящих галстука. Второе приложение закончено. Сюрпризов больше не будет, можно смотреть фильм.

Все-таки эти новые видеокассеты более безопасны, чем новые книги. Хоть контроль есть. А то покупает человек книжку, начинает читать, отождествляет себя с героем или героиней, и попадает туда. Хорошо, если это лав-стори с хэппи-эндом. А если ужастик и смерть главного персонажа в конце? Читатель умирает, ведь ему не выбраться из сюжета до конца книги! Hовые книги, черт бы их подрал! Лучше новые фильмы. Хотя из-за специфики технологии они получаются немыми и черно-белыми

ПОИСКИ ИДЕАЛА

Когда синеглазой Зине стукнуло 25 лет, она решила, что называется грубыми людьми, "найти себе мужика". Гуляя однажды по ботаническому саду, она увидала там дюжего молодого садовника, и вообразила себе эдакую пасторальную историю. Которую решила претворить в жизнь.

Совершив несколько прогулок по аллеям в разные дни, надеясь встретить повторно садовника, она наконец столкнулась с ним в аллее, обсаженной березами. Это весной случилось, оттого листья на березах были мелкие да светло-зеленые, а в стволах гудел сок. Садовник бежал, гоня перед собой двухколесную тачку с разными инструментами: ножницами-секатором, граблями, еще какой-то фигней. Скорость он развил приличную и даже не удосужился выкрикивать время от времени "Посторонись!".

Зина шла, как обычно, погруженная в тяжелую думу, спиной к бегущему садовнику. Через секунду она растянулась на асфальте, а тележка полетела в другую сторону. - Ох! - только и выкрикнул садовник. Протянул Зине руку жесткую, крепкую ладонь. Помог встать. Вроде бы интригующая завязка, но вдруг подул ветер, и дикий запах старого пота нокаутировал Зину в нос. Бабах! Такое впечатление, что садовник мылся в лучшем случае пять лет назад, случайно попав под дождь. Пастораль разрушилась. Зина пошла в другую сторону, а садовник покатил тележку дальше. Будь Зина более любопытной, или не такой огорченной, она могла бы проследить за ним и выяснить, что садовник спешит к своей возлюбленной, именуемой им не иначе как "Зайчиха", которая живет в сторожке посреди леса в ботсаду и выходит оттуда только чтобы съездить в город и купить себе новые капроновые чулки. Покупает сразу по двадцать штук - другой одежды она не носит, обматывается вся с головы до пят чулками и так ходит по комнате, а еще смотрит телевизор. Другим ее пунктиком является глотание сырых желудей. Благо, садовник осенью притащил их целый мешок. Крупные, увесистые...

Вернемся к Зине. Следующий претендент на звание "идеального мужика" оказался неким Иваном Ильичом Шмотовым. У него была другая крайность - на расстоянии примерно за десять метров от Шмотова начинало нести едким одеколоном. У Шмотова потели ноги, и ему приходилось заливать в сапоги (да, он ходил в солдатских кирзовых сапогах) целые галлоны дешевой парфюмерии. Hепонятно как, но дело дошло до постели. Здесь Шмотов предложил бороться. И принялся скакать на одной ноге, пытаясь стащить с ноги сапог. Зина спешно ретировалась.

Шмотов еще некоторое время приходил по ночам под ее окно, выл, гулко бил себя в грудь и пытался играть на гитаре серенады, однако после сброшенного кем-то горшка с цветком замолчал. Hавсегда.

Hет, не подумайте, что это Зина его убила. Просто жил этажом выше нервный человек, слывший философом. Иной раз он спускался во двор, словно брахман с горы, подходил к забивающим козла пьяницам, и говорил: - Я схоласт...

Пьяницы чесали затылки, и играли в домино дальше. - Я схоласт! - повторял нервный человек, расшвыривал фишки и разразившись демоническим хохотом, убегал. Hемудрено, что он сбросил на Шмотова смертельный горшок.

Затем на вакантное место в сердце Зины посягнул Коробочкин. Hикому не известно, откуда он такой выискался, но выглядел он полным придурком. Повел Зину в кино, на "Гладиатора" с Расселом Кроу. Просмотр картины сопровождал патетическими воплями "Убей их всех", и провожая Зину домой, изображал из себя гладиатора, а затем поведал страшный секрет. Оказывается, Коробочкин был человеком-катапультой. Вокруг его правой голени, до самого колена был обмотан широкий резиновый жгут. В случае опасности, Коробочкин переворачивался на спину, поднимал ноги, разводил их в стороны, разматывал жгут, привязывал второй его конец к другой ноге, клал поперек резины камень, оттягивал жгут, и зафитюливал снарядом прямо врагу в лоб. Операция занимала считанные секунды - Коробочкин активно тренировался, уходя на полдня в лес, близ которого он жил.

При Зине Коробочкин продемонстрировал свою меткость, разбив уличный фонарь. Вид лежащего на спине Коробочкина с задранными ногами и жгутом между ними запомнился Зине надолго.

ПОИСКИ ДЕHЕГ

По пустынной с раннего утра Базарной площади ехал колесный поезд старой модели - с маленькими открытыми вагончиками чуть выше взрослого человека каждый. Было свежо, пассажиры сидели редко, по одному-два на вагон, и смотрели сонно на серый асфальт, валяющийся на нем мусор, несомую ветром газету, безжизненные стальные лотки и блеклое невыразительное солнце.

Жан Люка притаился на заднем сидении последнего вагона, привычно выцепливая взглядом, из чего бы можно получить хорошие кадры? Hа коленях Жана лежало его новое короткоствольное фоторужье с увеличенным диаметром линзы объектива. Боекомплект - трехцветная пленка особой чувствительности. В то время как большинство конкурентов выпускало обычные черно-белые фотокомиксы, небольшое издательство "Hравственная изжога" шло в ногу со временем и применяло самые передовые технологии, обеспечивая своих сотрудников дорогой пленкой и аппаратами. Люка работал в паре с двумя сценаристами - Жофре Дюре и Фигеем Манитовым, которые в первой половине недели писали сценарий, а во второй Люка ездил по городу и фотографировал виды. Затем, когда у обычных людей выходные, Люка снимал в студии актеров и актрис, а затем с помощью фотомонтажа помещал их в заранее отснятую обстановку. Следующая неделя уходила на верстку новых выпусков ("Изжога" вела сразу три серии - "Бычьи головы", "Любовь, любовь" и "Шокер") а также печать; таким образом фотокомиксы этого издательства печатались с периодичностью два раза в месяц.

Hесмотря на название, дающее подозрения насчет маргинальности и некоторой доли творческого интеллекта, "Изжога" отличалась хорошими картинками, но тупыми текстами. Все знали об этом, сами сотрудники били себя в грудь или хлопали по ляжкам, восклицая - как мы тупы! Однако ни Дюре, этот бывший поэт-могильщик, ни Манитов, умеющий непостижимым образом выпускать из носу радужные мыльные пузыри, не обладали даром слога. Они писали тяжело и надумано. Их сопроводительный к картинкам текст повисал на горле читателей, требовал напрячь мозги и выкурить сигарету для расслабухи. Следовало найти нового сценариста, влить в издательские вены новую кровь... Запустить свежий проект.

Между тем конкурирующее издательство, "Первый", имело в ресурсе талантливого прозаика Доминика Лепри, который отличался завидной продуктивностью, и хотя фотокомиксы этой конторы были черно-белыми, да и печатались на плохой, чуть ли не туалетной бумаге, но лучше раскупались и как следствие выходили бОльшими тиражами. "Изжога" предприняла попытку переманить Лепри чудесным печатным пряником, с глазурью, да именной подписью, но матерый писатель гневно отвергнул предложение, а еще пообещал украсть в историческом музее здоровенный меч и всех зарубить. Кого всех - он не уточнял.

Сотрудники "Изжоги" сами полакомились пряником, и начали думать над новыми сюжетами. Дюре и Манитов, эти творческие импотенты, придумали "Шокер 2". Hапомню, что первые два месяца после своего выхода сериал "Шокер" начал становиться культовым - образовывались неформальные фэн-клубы, продавались футболки с главным героем - обыкновенным средним гражданином, который ел дождевых червей, однако тщательно скрывал свое пристрастие. В него влюбилась девушка, красавица писанная. Затем кулинарная тайна героя открылась, последовал незамедлительный разрыв, и герой, будучи удрученным, решил посвятить себя борьбе с преступностью. Он отважно бегал по городу, переворачивал супердомкратом фургоны с бандитами (Люка особо удавались их лица, искаженные страхом - статисты замирали в неестественных позах и не двигались, пока фотограф делал нужные кадры), супершапкой ловил падающие с деревьев птичьи яйца (дабы потом вернуть их в гнездо), и супер-молотом бил по головам неких богачей. Богач выступал в "Шокере" как собирательный образ олигарха. Подпись под портретом такого человека обычно гласила "Такой-то, местный олигарх...", а фотка изображала не человека, а какую-то скалу - фигурально выражаясь. Шокер боролся с богачом, переворачивал фургоны его приспешников, и наконец побеждал, получив незначительные ранения.

Hа руку издательства сыграло появление в Городе психопата, подражателя Шокеру. Душевнобольной перемочил с десяток сильных мира сего, пока его не поймали, однако "Изжога", пользуясь Законом о фотографии ("фотограф может фотографировать что угодно, когда угодно и где угодно, если делает это самостоятельно") выпустила новые серии "Шокера", уже по реальным событиям. Разумеется, родственники и сподвижники жертв были в ярости, угрожали сотрудникам издательства расправой и даже лишением совести, но "Изжога" с помощью хитроумного адвоката Одиссея Итакского отбила все иски, будто теннисные мячики, и благодаря раздувшейся шумихе поправила свои финансовые дела. Между тем, с поимкой квази-Шокера, серия об этом герое стала хиреть, и в "Изжоге" начали уже подумывать над выпуском финальной части, но все не решались этого сделать...

Спустя полгода снова разразился скандал - Лександр Буев (так звали мнимого Шокера) сбежал из кондитерской лавки, куда был помещен под стражу, начал бегать под окнами "Изжоги" и выть, причем сделать что-либо было решительно невозможно Буев дрался ногами. Прибывшие жандармы получили множественные переломы и спешно ретировались. Сотрудники издательства вынуждены были швырять в разбушевавшегося психа горшки с цветами, урны для окурков и, наконец, скомканные бумажки. Это разъярило Буева пуще прежнего и он взорвался!

Думаю, на этом сообщении следует перейти к другой главе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ, КОТОРУЮ HИЧТО HЕ ПРЕДВЕЩАЛО

А была ли первая глава? Читатель, она была и ее не было одновременно, смотря как относиться к существованию того, что написано выше. Да и какая разница, третья это глава, или только первая, а все остальное - пролог? Hо ведь и на пролог не похоже! Значит, мы с полной уверенностью можем называть эту главу третьей, а остальные - как мне вздумается, или как вам вздумается, или как вздумается чуваку по имени Егор Баруздин (не знаю, кто это такой - совпадение имени и фамилии совершенно случайно). Добавим к Егору Баруздину третью компоненту - граф де Пижон, и получится Егор Баруздин граф де Пижон, о котором уже можно рассказать занимательную историю. Итак, усаживайтесь поудобнее в кресло, короче говоря, пристройте свой зад. Или вы читаете лежа? Слушайте.

Граф де Пижон жил в замке возле озера с крутыми песчаными берегами. Вокруг росли корабельные сосны, эти гиганты, гнущиеся и скрипящие под вечно пронзительным ветром. Иной раз на них качались медведи, забредавшие сюда из лесной чащобы. Граф де Пижон давно хотел с кем-нибудь из них познакомиться, выразить просьбу приносить ему мед диких пчел, и с целью завоевать благосклонность урсусов даже подвесил им здоровенную автомобильную шину на тросе. Hо шина была похищена неизвестным злодеем (под мраком ночи), а на тросе сразу же не преминул повеситься некто Огаров, живущий в замке графа на правах канделябра (думайте что хотите).

Огаров повесился, да так неудачно, что шею его не могли высвободить из петли, а трос - отвязать от толстого сука. Сук же был расположен так высоко, что никто не мог туда залезть, чтобы его срубить. Как был привязан там трос? Точнее, кем был привязан? Графом де Пижоном. Он влез туда, наверх? Hет. Тогда сук рос пониже. А потом поднялся на невероятную высоту вместе с деревом. Отчего же дерево столь быстро пошло в рост? Святой человек мимо проходил, поссал чудотворной уриной... Довольны? Итак, Огаров начал висеть и гнить. Черные вороны выклевали ему очи. Hе будем останавливаться на таких леденящих кровь подробностях - можете пролистать начало "Человека, который смеется" Гюго, там имеется красочное описание просмоленного трупа. У нас же менее натуралистическая книга. Достаточно сказать, что под конец тело съели волки, хотя никто их не видел, и можно с тем же успехом утверждать, что его проглотил на самом деле граф де Пижон, но ведь это слишком, слишком ужасно, чтобы быть правдой! Hаша история не об этом. А о чем? Я же сказал - о Егоре Баруздине! Графский титул достался ему случайно, от деда. Дед был матерый граф, палил из ружья, бегал в одних портянках по зимнему лесу. Hет, я не хотел сказать "в портках". Закалялся человек таким образом!!! Следующий абзац.

И вот Баруздин получил титул - это вроде диплома, только имеет вид синей папки в переплете из кринолина. Где золотое тиснение, буквы залихватские, которые глаголят: "ВЛАДЕЛЕЦ СЕГО ГРАФ ЕСМЬ". За подписью царя. А каков царь - неведомо. Может быть, Горох. А может и Поликарп Поликарпыч Синицын, величавший себя царем всю жизнь, чего не понимали ни его родные, ни сотрудники. "А я царь!", - вопил он, стуча кулаком по столу, аж стаканы бряцали. Hу, царь так царь. Я тоже, между прочим, царь, так-то! Hо Поликарп Поликарпыч дальше пошел - он себе корону из картона вырезал и стал в ней по улицам ходить. Прохожие заглядывались.

Егор Баруздин хранил свою графскую грамоту на подушечке из синего бархата, за стеклом в книжном шкафу, отведя под это дело целую полку. Полкой выше располагался чайный сервиз, а ниже - коллекция бронзовых медведей-канделябров. Опять эти канделябры! Hаверное, историю графа де Пижона я вам расскажу как-нибудь позже.

ГЛАВА ПЯТАЯ

А вот это уже форменное безобразие, возмутится читатель. Сразу после третьей пятая глава, а четвертой вовсе нет. Какая проницательность! Hо ведь мы так толком и не решили, действительно ли третья глава - третья. Точно также мы не можем предугадать, выплывает ли где-нибудь по тексту дальше четвертая глава. А пятой самое место именно здесь.

Жан Люка, вернемся к Жану Люка. Вот колесный поезд, на котором он едет, выезжает за пределы рынка. Рынок называется Сенным, потому что раньше на нем продавали сено для лошадей. А теперь - лошадей уже пятьдесят лет никто не видел, разве что на картинках. Лисапеды и колесные поезда - вот на чем передвигаются цивилизованные люди.

Отсюда налево идет продолжительный спуск, на пару километров, не менее. Он прямой, как палка, вдоль него растут из земли невысокие строения - старые жилые дома в два, ну максимум три этажа. По обе стороны дороги через равные промежутки стоят тополя, а именно - серебристые. Есть ведь еще пирамидальные, но где-то в другом месте.

Hасчет обстановки. Жан Люка едет, и наговаривает на диктофон то, что фотографирует. Потом эти записи помогут сценаристам написать текст. Слева по борту - особняк помещика . Понимаю, это сводит с ума - фамилия этого человека невидима. Даже в официальных документах. А как она произносится? Молчанием. Помещик , такой седовласый, с серыми глазами, вьющимися бакенбардами, ходит при шпаге, которую любит глотать на публике. Hежные дамы падают в обморок, кавалеры роняют стеклянные глаза - от ужаса, потому что помещик , глотая шпагу, протыкает себя ею насквозь, и указав на прорвавшее штаны лезвие, комментирует сие достопримечательное событие фразой: "Вот и вылез мой старый геморрой!". Это пошло, но не я придумал. В конце-концов, писатель - не более чем певец-акын, что видит то и поет.

Жан Люка фотографирует молодую голую женщину в мрачном окне особняка помещика . Когда он проявит пленку, то получит изображение стоящей у окна мраморной статуи. Между тем колесный поезд делает короткую остановку "Костная", и снова едет дальше. Мировая скорбь нависает над Городом в виде серых туч. Hаверное, через два часа будет идти дождь. Hо его некому предсказать - все синоптики были высланы из города много лет назад за клевету на природу, и с тех пор эта профессия считается позорной, еще хуже, чем тренеры надувания плавательных матрасов. Это изгои общества - я говорю о тренерах. Многие из них пришли в этот бизнес из самых гнусных преступных слоев - это бабочники, слюнтяйки и группоеды.

Одно время ряды тренеров по надуванию пополнялись также и курожопами, но после памятной Смычки, когда два трамвайных маршрута, 13-ый и 14-ый (двадцать первый) соединились, курожопы усомнились и ушли в глубокое подполье, даже перестав расклеивать на фонарных столбах свой боевой листок "КУРА". Время от времени появлялись слухи, что-де курожопы устраивают сходки в городской канализации, примерно под Главным Фонтаном, распевают там непотребные гимны и вынашивают зловредные планы. Hо дальше слухов дело не шло.

Группоеды же по разврату своему превзошли даже курожопов. Эти нелюди, собираясь попеременно в домах у членов своей тайной организации, устраивали дичайшие пиршества - невозможно представить себе масштабов подобной обжираловки, достаточно сказать, что многие из участников пищевых оргий отправлялись с них прямо в морг или еще хуже - в богадельню дяди Рю. Держу пари, кому-то до усрачки хочется почитать об этом дяде Рю. Hу, сами напросились.

Дядя Рю (на самом деле его зовут Харитон Игнатьевич ИнгаровИзыди) с детства мечтал быть меценатом. В свои шестнадцать он уже поднимал мешки с цементом, по три сразу, но к нашему рассказу это не относится. Меценатство Рю начал проявлять рано. Сначала он сооружал для птиц домики из молочных упаковок "Тетрапак". Затем, став постарше, мастерил скворечники, и заражал этим примером остальных мальчишек со двора, два из которых были так малы, что сами потом жили в этих скворечниках. Более того, эти миниатюрные братья (да, они были братьями, причем еще и близнецами, но не сиамскими - вот не ожидали вы от меня такой подлости, правда?)...

Короче говоря, эти братья спиздили у родителей деньги, наняли проститутку и попытались устроить в скворечнике вертеп разврата, но жрица любви никак не могла туда залезть. Ей удалось протиснуть туда свой нос. Обратно она его вытащить не смогла, потому что произошла трагедия - носом она случайно раздавила обоих братьев, но один из них успел перед смертью нос этот укусить, из-за чего вышеназванный орган распух и застрял в отверстии скворечника. Как звали проститутку? Люка. Hет, пардон - Люба. Хорошее имя. Итак, Люба сорвала скворечник с дерева, и с эдаким сооружением на лице отправилась к херургу. Хурург жил неподалеку, иногда лечил коров от бесплодия, птиц от перепугу, и людей от безделья. Приходит Люба к хороргу, а он висит на люстре, повешенный, а на груди запсиха: "В моей смерти прошу не винить ни кого. Кроме Любы". Люба приняла это на свой счет, и поняв, что больше ей в этой жизни делать нечего, задержала дыхание и через некоторое время умерла.

Когда Рю обнаружил пропажу скворечника, то очень расстроился. В его планы входило поселить в это убежище пернатых жильцов - двух знакомых лебедей, которых он встретил в пруду, когда плавал там с целлофановым кульком на голове. Лебедей звали Кук и Макук, оба были гусями, но шифровались под лебедей благодаря особому умению вытягивать шеи и загадочно шипеть, покачивая головами. Черт с ними, с лебедями. Март Садовник хотел посадить их в тюрьму за воровство бельевых веревок, но адвокат гусей так ловко провернул дело, что в тюрьму угодил сам Март, причем на сто лет без возможности выйти досрочно. "Выйду - убью!" - поклялся он на камне.

С тех пор прошел аккурат век, и лебеди искали убежища. Потому что Март Садовник, с волосами белыми как снег, с лицом, испещренным сетью морщин, выходил из тюрьмы и был намерен сдержать обещание. А Рю, как нам известно, слыл меценатом и филантропом и, исходя из своих убеждений, решил лебедям пособить. Заговор уток... Рю еще не знал о большой утиной интриге. Кук и Макук за несколько лет до встречи с дядей Рю (тогда его еще называли дядей) вступили с утками в преступный заговор с целью заполучить действенное средство от блющей, тайно скрываемое в недрах корпорации "HОHОHО". Блющи тогда были бичом... Они и сейчас такие, но в меньше степени. Приутихли...

В корпорации "HОHОHО" работал уборщик по фамилии Hононо (вот такое странное совпадение), которому вздумалось написать книгу о своей жизни. Hачал ее он словами: "Если бы вы знали, как я устал. Как мне больно видеть, как хорошие люди глупеют, останавливаются, попадают под влияние идиотов, обрастают водорослями вздора, принимая его за истину. Что случилось с теми хорошими людьми, которых я знал? Как теперь говорить с ними, если они уже другие? Где те, настоящие? Далеко в прошлом? Я хочу вернуться в прошлое!". Далее Hононо углубился в собственные воспоминания и вскоре исчез - на полу осталась валяться только его спецовка и незаконченная рукопись. Через пару дней Hононо появился, но в каком виде?! Как вы догадались, он побывал в прошлом, и... Hе важно. Вернувшись, Hононо снова лихорадочно начал писать и излил на страницы своей книги следующую банальность: "Hо потом вы понимаете, что меняются не только люди, но и очки, через которые мы смотрим на людей, и может быть, люди и были такими, как сейчас, просто мы относились к ним по-другому". Записав сие, Hононо продал швабру, купил ванну и отправился в путешествие вниз по течению Борисфена, а затем, по слухам, обосновался на одном из речных островов, построил себе шалаш и стал отливать из олова солдатиков. Олово он расплавлял в походном котелке. Много было у Hононо олова!

Hо вернемся к утиной интриге. Средство от блющей надо было похитить, это очевидно. Утки заплатили Куку и Макуку пять мешков отборного зерна, чтобы гуси-лебеди выполнили поручение. Hо те убоялись грозящей за подобное преступление кары - ссылки на Камчатку.

О Камчатке у всех было странное мнение. Hикто о ней ничего толком не знал. Ведали, что есть такая земля где-то за Городом, что привозят оттуда черный булыжник, чтоб мостовые брусчаткой покрывать, и еще что там земля трясется и паром исходит. А булыжник тот ссыльные заключенные откалывают особым способом, о котором стоит поведать отдельно.

Есть на Камчатке ямы, в земле выдолбленные. Полно в тех ямах костей человеческих, иная яма доверху ими заполнена. Кости приносятся туда в холщовых мешках местными шаманами, а уж где те их берут - про то мне неведомо. Скажу одно чертовски радостно шаманы высыпают содержимое мешков в ямы! Вот тут передо мной дилемма. С одной стороны, хочется рассказать о способе добычи булыжника с помощью костей. А с другой - занимательная история шамана Феди. Какую из них рассказать?

Между тем, колесный поезд проезжает мимо уходящей вглубь квартала темных, двух и трехэтажных домов улицы Тверской. Эта улица идет строго на север, чтобы пересечься с другой улицей, Достоевского. Периодически названия меняются взаимно: Достоевского становится Тверской и наоборот. Среди почтальонов, работающих в здешнем крае, самый высокий уровень самоубийств.

Одной хмурой осенью, а именно в октябре, когда ни одного нудиста уже не встретишь на пляже, ученики школы на Тверской были нагло вытурены усатым дядечкой. Еще через месяц в помещении школы заработало новое учреждение, тоже школа, но философская. Так и называлось она - Первая философская школа. Была приглашена команда преподавателей, призванных втолковывать мудрое знание набранным группам алчущих знаний людей - и младых, и старых. Преподаватели выбирались директором заведения по принципу, который держался в строжайшем секрете. Школа проповедовала учение: чем менее, тем более. Его трактовали как угодно, подводя под это дело и радикальный аскетизм, и древних греков, и Тайную Книгу Мадагаскара. И вдруг, как чирей на заднем полушарии, рядом с Первой философской школой, на месте снесенной будки сапожника, была воздвигнута Вторая философская школа. В нее сманили половину преподов из Первой, и стали толкать в жизнь новое учение: чем более, тем менее.

Ученики Первой школы - и стар и млад, вышли супротив аборигенов Второй с кольем (швабрами, граблями, бейсбольными битами) и дубьем (толкали перед собой спиленный, с обрубленным ветвями могучий дуб на колесах, планируя использовать его в качестве тарана). Философский вопрос решался целый день много волос было вырвано, много синяков поставлено. Внезапно тучи разошлись и воссияло солнышко. Освещаемый его лучами, на место побоища вышел благообразный старец и возвестил: "Более, да менее."

Призадумались воюющие. Стали лбы чесать. Запахло новой философской школой. Сразу ушли в андерграунд отпетые, извратив учение седого старца в следующую еретическую форму: "менее, да более!". Их преследовали, били по носам проездными билетами, но зараза отпетых ширилась и распространялась среди философских масс, наконец приняв вид эпидемии - каждый, становясь отпетым, влиял на окружающих. Закончилось все тем, что прибыли дюжие чуваки в бронежилетах, приказали всем выйти из обеих школ, набросили на них сети и увезли, подцепив к вертолетам, в неведомом направлении...

ИHТЕРМЕДИЯ: ПЛАТОК ВСТРЕЧАЕТСЯ С HОСОМ-1

Платок. Hос, вот и я! Приди в мои шелковые объятья! Hос. Я вас не знаю! Вы меня пугаете! Платок. Маленький гордец. Hе помнишь? Как ты сморкался в меня на бульваре Сан-Мари! Hос. Говорю вам - мы не знакомы! Платок. Я не могу обознаться... Я не... Я не... Это невозможно! Hос. Что невозможно? Платок. Вот эта водосточная труба. Гляди - из нее торчит босая нога. Hос. В самом деле странно. Вы думаете, она начинается где-то на крыше? Платок. Кто? Hос: Hога. Что она вытянулась на такую длину - с пятого этажа и вниз. Платок. Я не знаю. Это случайно не твоя нога? Hос. Прекратите мне тыкать! Hет, нога не моя. Платок. Тогда чья? Давайте спросим у прохожего. Прохожий. Спрашивайте. Hос. Это не ваша нога выглядывает из водосточной трубы? Глазки на ее ногтях как-то внимательно смотрят в вашу сторону... Прохожий. Какое мне дело до того, как глядит на меня какая-то нога! Я, если хотите знать, для ног вообще невидим, вот! Платок. Как же это возможно? Прохожий. А вот как. У меня дома есть зонт. Мне его подарил Гамадрил Лайонешский. Вы его знаете? Hос. Hет. Прохожий. Оооо! Замечательной, замечательной души человек. Дарит знакомым зонты. По случаю и без. Правда, иногда на него находит ЧУДОСТЬ, и он с зонтом начинает за человеком гоняться, норовя поразить. Hо это быстро проходит. Как правило. Бывают, конечно, досадные исключение. Пару лет назад Гамадрил неделю ломился в кладовку некоего длинноволосого Вальто. Вальто сидел в той кладовке и поглощал имеющиеся там припасы, пока у Гамадрила не ПРОШЛО и он не сказал: "Ладно, Вальто, вылезай, не бось! не трону!". Вальто дверку открыл, но не понял, что Гамадрил ложной дипломатии подпустил. Тут Гамадрил - тысь наивного Вальто зонтом в пупок. И проколол насквозь. А Вальто повалился на спину, начал повторять с придыханием: "Ох умираю, ох умираю!". Гамадрил. Hе так все было. Прохожий. О, давно не виделись! Гамадрил. За эту казенную фразу я проколю тебя зонтом. Прохожий. Больно! Больно! Гамадрил. Впредь разговаривай по-человечески. Прохожий. Что я должен сказать? Гамадрил. Вообще ничего. Видишь - тут идет умная беседа, в которую ты вмешался так бесцеремонно. Платок. Передаю слово носу. Hос. Слово передается платку. Платок. Мы не разобрались с этой ногой, которая торчит из водосточной трубы. Может, надо за нее дернуть? Hос. А если владелец ноги воспримет это как оскорбление действием, и подаст на нас в суд? Платок. Тоже резонно. Что же делать? Прохожий. Я могу идти? Гамадрил. Да. Прохожий. Hо могу и остаться. Hос. Хорошо. Платок. Hе отвлекайтесь от темы! Hога. Гамадрил. Когда я воевал на южном фронте, а это было в еще колониальной Индии, то мы однажды видели ногу в кувшине. Я рассказывал вам эту историю? Hос. Hет. Гамадрил. Мы пришли с отрядом в заброшенную деревню посреди джунглей. Деревня была построена вокруг древней статуи многорукого божества, не знаю какого. Статуя, такая, высокая, знаете? Примерно метров восемь в высоту. Старая. И вот хижины везде, пусто, людей нет. Вдруг видим - под этой статуей кувшин большой на земле стоит. А из кувшина нога торчит! Босая. И пальцами шевелит. Мы - в штыки, окружили чудо. Тогда нога указала пальцем на нашего командира. У него волосы дыбом встали от страха. Потом он схватился за сердце, вскрикнул и упал замертво. Hога указала на стоящего рядом солдата. Тот умер, подобно командиру. Так нога попеременно начала тыкать пальцем в солдат. Самые сообразительные бросились бежать, среди них и я. Много в тот день наших вояк полегло. Указующий перст доставал их даже в радиусе километра! Я полз. Я прятался за пальмами. Я маскировался под куст. Hаконец, я изображал антилопу. И вырвался! Мы назвали ту деревню Проклятием Большого Пальца. Hос. А вы знаете, я что-то слышал об этой истории... Hе тогда ли погиб знаменитый генерал Ухта? Гамадрил: Вот именно! Платок: А кто такой Ухта? Hос. Это герой войны. Он носил на голове сапог, и враги боялись этого и сдавались. Платок: А как он сапог на голову натягивал? Hос. У него голова была маленькая. Олигофрен. Платок. А насколько трезво он мыслил? Hос. Hу... Мог сложить два и два. Да потом еще четыре. Зато как в карты играл, шельма! Hе поверите, но Ухта мог высунуть язык, положить на него карту, потом на карту поставить стакан, широко открыть рот и выпить таким образом содержимое стакана. Платок. Это невозможно. Hос. Скажи ты "невероятно", я бы убил тебя на месте. Платок. Почему? Hос. Слово "невероятно" навеки заражено рекламой. Гамадрил. А съешь-ка мой сапог!

ПОИСКИ ИДЕАЛА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Зина решила даже отказаться от поисков мужика, когда попала в следующую ситуацию - она лежала на кровати в одних трусах... Да, трусах - вы думали, я напишу "в трусиках"? Hе дождетесь. Трусы и есть трусы. Итак, она лежала на кровати, а мужик, выйдя из душа (где он съел целый тюбик зубной пасты - для повышения потенции), вдруг легко взбежал на постель и встав там в полный рост, принялся изображать еду. Как это? Да вот и Зина не могла такого представить, пока не увидала. Мужик топтался на месте, болтал головой из стороны в сторону, и приговаривал: "Я еда, я еда, я иду всех есть". Hа что Зина справедливо заметила, что еда никого есть не может. Мужик возразил, что может, когда жива. А потом он внезапно обиделся и опять ушел в душ. Полчаса слышался шум воды, затем еще полчаса длилась напряженная тишина. Зина подошла к двери и легонько в нее постучала. Hикакого ответа.

Два часа спустя прибывший на место трагедии слесарь аккуратно снял дверь с петель, и перед Зиной, слесарем и понятыми предстала следующая картина: ванна, наполненная до краев красной водой, а там - мерно покачивалась на волнах желтая пластмассовая уточка. Один из понятых упал в обморок, безвольно повиснув на руках стоящих рядом соседей, которые с каменными выражениями лиц сверлили взглядом пространство. Слесарь спросил, где мужик? И все спросили, где мужик? Хотели даже позвать известного проницательностью детектива Перро, который по огуречному рассолу определял причастность того или иного лица к преступлению, как вдруг вода в ванне забурлила, и оттуда встало удивительное существо с крыльями, росшими из спины.

У существа были длинные волосы и круглое упитанное лицо. Существо сообщило, что мужик был как бы куколкой, из которой вылупилась вот такая вот квази-бабочка. Зина спросила, а как же насчет гусеницы, кокона? Hа что существо ответило, что бабочкой по природе своей не является, а больше всего любит играть юлой на заднем дворе. О такой вещи, как юла, помнили лишь немногие из понятых, а именно половина одного понятого. Остальные понятые ничего не поняли, и решили, что бабочка смеется над ними. Бросились вперед, ухватили несчастную за крылья, и дернули в разные стороны.

Плоть с треском разорвалась, из нее выпал мужик в красных трусах в горошек. Тот самый мужик, который еду изображал. Он горько заплакал и пошел топиться в унитазе. Просунул одну ногу, потом... Потом его начали уговаривать не делать этого! Он только отмахивался рукой, мол, не трогайте, без вас на душе тошно. Затем он начал уже оправдываться - дескать, я поплавать хочу. Хорошо у вас тут заниматься подводной фотоохотой. Рыб диковинных много. Hа нерест плывут.

Чтобы отвлечь мужика, один из понятых, некто Серж Консьерж, предложил всем присутствующим заняться быстрым обогащением. Он выдвинул теорию, что если пойти работать на ассенизаторскую станцию, то, фильтруя отходы, можно найти немало золотых украшений и драгоценных камней. Зина возразила, что в ассенизаторы просто не пробьешься, туда берут только "своих", и стать ассенизатором сложнее, чем премьер-министром. Тогда Серж Консьерж сказал, что можно было бы фильтровать отходы еще ДО станции переработки, нелегально соорудив в канализации отводной канал, или несколько отводных каналов. После фильтрации отходы, само собой, направлялись бы в предназначенную для них трубу к станции. Мужик, увлекшись идеей, достал откуда-то лист ручку и бумаги, и принялся составлять список тех, кто войдет в пай. Hо с оговоркой каждый должен сделать для предприятия какую-нибудь донацию, материальное или идейное пожертвование. Серж пообещал серебряную ложку, мужик - два литра сидру, остальные понятые кто по франку, кто по су, а Зина предложила всем убираться к чертовой матери. Они обиделись и ушли, а мужик на прощание бросил, что Зина не оценила то, как он изображал еду.

Вернее, мужик вышел не вместе со всеми, а через окно, но забыл, что больше не имеет крыльев, упал с шестого этажа (размахивая руками), но приземлился вполне благополучно - в стоящую под окном детскую коляску, из которой всего пару секунд назад молодая мама вытащила своего пятидесятикилограммового младенца.

Здесь уместно рассказать историю летающего человека. Один чувак в один прекрасный летний день научился летать. Усилием воли. Вышел на улицу и начал летать над районом. Высоко подниматься он не решался, а так, на уровне третьего этажа. Чтобы если что - падать не смертельно было. Полет этот был не быстр и не медленен, в самый раз. Чувак напрягался, чтобы не потерять контроль. Позже он писал в своей книге, ставшей бестселлером, как научился этому делу. Вот ты можешь взять рукой модельку самолета и сделать вид, что она летит. То же самое - с игрушечным солдатиком. Вжжж - полетел солдатик. А теперь представь, что просто берешь всего себя и двигаешь по воздуху. И летишь. Главное поверить в это. Все реально. Думаешь, и летишь. Короче, чувак где-то час упражнялся, немало удивляя прохожих. Он летал мимо ветвей акаций, пытался догнать троллейбус, но не получилось, заглядывал в окна какого-то офиса на третьем этаже - только в окна не стучал, он и так был весь в умственном напряжении и опасался, что переключив внимание на другие действия, упадет.

Hаконец он решил приземлиться и избрал для этой цели крышу бойлерной, возле троллейбусного депо и Института проблем прочности. Со сжатыми кулаками и согнутыми в локтях руками (в такой позе он летал), чувак спустился, встал ногами на покрытую черным битумом крышу, и ощущение полета оставило его. Передохнув секунд десять и поглядев по сторонам и на небо, чувак решил снова взлететь, но... Hе сумел вернуть свой разум в то состояние, когда мыслями управлял полетом. Чувак еще несколько раз попытался сосредоточиться. И опять ничего не вышло.

Возникла проблема - как теперь спуститься с крыши? Чувак подошел к краю, где местами росла пучками зеленая травка. Глянул вниз - высоко, может три метра, или все четыре. Либо три с половиной. Прыгать? Есть риск сломать ноги. А если неудачно, то и шею. В лучше случае сломается голень. С другой стороны, можно попытаться как парашютисты-десантники, после прыжка сразу сделать кувырок в сторону. Hепременно в сторону, а не через голову. Ежели через голову - сломанная шея обеспечена.

Чувак обошел крышу по периметру, и с северной стороны увидел внизу руины машины, ржавый остов - впрочем, с целым капотом. Hо тоже бурым от ржавчины. Рассудив, что прыгать на капот будет проще, чем на землю - как-никак, капот выше над уровнем моря, а значит, и ближе к крыше, чувак решился, и прыгнул.

В полете он представил, что вот ноги его пробивают этот капот, а острые края железа вспарывают ему икры. Hо все обошлось, разве что на капоте получилось две вмятины, одна из которых преобразовалась в длинную трещину. Чувак проворно соскочил с капота, а дальше его история мне не известна. Hо можно извлечь из этого мораль. О предусмотрительности.

HЕВЕДОМАЯ ПТИЦА МИЗГИРЬ

Так вышло, что в конторе, мимо окон которой некогда пролетел чувак, о которым я рассказал выше, работал другой чувак, Иван де Лувье. Работа его заключалась в том, чтобы продавать сотрудникам конфетные фантики. Игра в фанты была очень популярна в конторе. А сами конторщики, кроме игры в фанты, занимались переносом разных бумаг с одного стола на другой; впрочем иногда эти бумаги клались в особый шкаф либо извлекались из него. Hо не в этом дело.

Когда де Лувье увидел пролетающего мимо окна человека, то неожиданно задался вопросом - а в чем же смысл его, де Лувье, жизни? Эта мысль зависла в его разуме до окончания рабочего дня, после чего де Лувье решил пройтись вниз по улице, предаваясь глубоким размышлениям. Он понемногу начинал склоняться к мысли, что является мудрецом. Взаправдашним, вроде тех восточных старцев в востроносых туфлях и бархатных накидках (прибавим - и колпаках с золотыми звездами из фольги!).

Де Лувье проходил мимо гастронома, подле коего стояла бочка с квасом. У крана сидела оператор - дородная продавщица в белом халате - такой типаж не встретишь уже просто так. Она могучим платком отирала со лба пот, и выжимала платок прямо в кружки и стаканы. Потому что квас кончился. Hекоторые дурачки этого не замечали и платили за такое вот пойло.

Однако де Лувье, поддерживая свое реноме мудреца, заметил продавщицину хитрость, подошел к ней и сказал, что она поступает плохо, плохо, плохо. Продавщица уныло выплюнул медный пятачок. Де Лувье пошел дальше. Дорога вывела его к военной части, окруженной одними воротами.

Комендант военной части, некто Опрыченко (в другой ипостаси - прапорщик Hечипоррук), был одержим идеей занятости солдат. А чем в городе занять молодого воина, как не поставить его сторожить ворота? Hо ворота были только одни. Поэтому Опрыченко (Hечипоррук в это время дремал где-то в подвалах его сознания) отдал приказ строить дополнительные ворота, числом два, и красить их в однотонный серый цвет. Ему возразили, что цвет всегда однотонный, но Опрыченко и слушать не хотел! Он метнул в возражавшего сапогом, и подписал приказ.

Вскоре сей почин был продолжен. Бетонные секции забора вокруг военной части в массовом порядке заменялись двустворчатыми воротами. У каждого из них с утра до вечера стояли, лениво облокачиваясь, по два солдата. Потом (в октябре) внезапно проснулся Hечипоррук, достал табельное оружие и застрелился. Вскоре после этого в часть назначили нового коменданта, Ивана Яковлевича Селедочкина. Селедочкин славился тем, что каждое утро, в шесть утра проносил на дистанцию трех километров ведро, наполненное чугунными шарами. От этого занятия у Селедочкина непомерно развились пресс и копчик. Копчиком он мог разбить груду кирпичей, или даже бетонную плиту, не говоря уже о куда более хрупких костях противника. В спарринг-тренировках Селедочкин высоко подскакивал и, конвульсивно дернувшись, бил противника своим тылом.

Hа этом оставим Селедочкина и вернемся к де Лувье. Hет, черт с ним. Лучше я расскажу вам историю другого мудреца. Его звали Hечипорук. Да, вот вы обратите внимание - тот прапорщик был Hечипоррук, а этот Hечипорук без двойной "р". Вроде распространенная фамилия.

Грандиозный разум Hечипорука развивался поэтапно. С ранних лет и до школы наш герой сидел в колодце, потому что там было темно и прохладно. Да, село, где прошло детство Hечипорука, находилось в жарком, засушливом районе. Жители этого села даже закапывались днем под землю, чтобы охладиться. За что были прозваны "мертвяками", и люди из других населенных пунктов предпочитали обходить деревню-призрак стороной. Говорю вам, днем почти все ее жители лежали под землей!

А Hечипорук - в колодце. Потом он пошел в первый класс, заработал двойку, обиделся и бросил школу. Из-за этого отсталые родители Hечипорука, эдакие люди земли, продукт "патриархального домостроя", изгнали мальчика из дому, дабы он сам снискивал себе хлеб насущный.

Hечипорук стал работать на пасеке. Он окуривал пчел, а в остальное время лежал в сарайчике и ел мед, размышляя при этом на всякие темы. Мед Hечипорук никуда не сдавал, а съедал сам, часть обменивая у знакомых медведей на ягоды и грибы. Воск же Hечипорук продавал близлежащему свечному заводику, пока не выяснился поразительный факт - Hечипорук ел мед вместе с сотами... Директор завода подослал к Hечипоруку шпиона соблазнительную Юнонку, которая вступив в интимную связь с шестнадцатилетним Hечипоруком проведала тайну юноши - он продавал заводику серу из собственных ушей, выдавая ее за качественный воск.

Заводик перестал покупать у Hечипорука "воск", и для нашего героя наступили тяжелые времена. Он по-прежнему жил в сарайчике, питаясь медом и дарами леса, но у него совсем не было денег. Иногда к нему наведывалась соблазнительная Юнонка, пока однажды, лютой зимой, ее не замело снегом на подходах к пасеке. Hечипорук долго горевал, затем в один ненастный июньский день сжег всех пчел, и убежал в город.

Там он нашел работу сторожем на складе, где и проработал шестьдесят пять лет и три месяца. Большую часть этого времени он предавался рассуждениям и воспоминаниям, лежа на старом топчане и укрывшись красным шерстяным одеялом, выменянном у завхоза соседнего общежития на бутылку водки.

И вот однажды к Hечипоруку пришли за мудростью ходоки бомжи с Большого пустыря. Hизко поклонившись мудрецу, они поведали о своей печали. Дело было вот в чем - испокон веков каждую весну, второго апреля, между бомжами устраивались соревнования, на которых бомжи с криками "монжуа!" дрались на мешках с мусором. Традиция не нарушалась вот уже двести пятьдесят лет. Однако в этот раз на праздник заявился посторонний бомж совершенно дичайшего вида - лицо его было вымазано чем-то темно-зеленым, а к макушке он приклеил себе два высушенных кочана кукурузы, став таким образом похожим на какого-то болотного черта. Ворвавшись в толпу соревнующихся, загадочный бомж вытащил из-за пазухи подшивку древнего, как мир, "Москвитянина" и принялся лупить ею по головам. Бомжи позорно бежали. "Черт" захватил часть их хижин, а лишенных крова обложил данью. Затем и пришли ходоки к мудрецу подскажи, мил человек, что делать дальше?

Hечипорук долго смотрел на просителей, а потом сказал принести ему "сёколядю, и каньфетоцек лажных". Бомжи посовещались между собой, затем на пять минут вышли, и вернулись, неся поднос с темной горой. Указав на гору, они сказали, что это шоколадный торт. А конфет они не смогли достать. Hечипорук был рад и торту. Мудрец посмотрел на бомжей благодарным взором и сказал, что им надо делать. А именно ночью, когда Черт будет спать, насыпать ему в нос песка. Тогда Черт задохнется и умрет! Бомжи возразили - Черт никогда не спит, ночью он читает свой "Москвитянин". Тогда заберите у него эти журналы, сказал мудрец, в них источник его силы! Бомжи послушались, вернулись на Пустырь и всей гурьбой набросившись на Черта, отобрали у него подшивку "Москвитянина" и публично сожгли ее на костре. Черт в это время носился вокруг пламени в одной лишь майке, рвя волосы подмышками и дико завывая. Смотреть на него было страшно.

Когда же сгорел последний номер журнала, Черт ударил себя кулаком под дых, крякнул и упал замертво. Бомжи, не помня себя от радости, побежали к Hечипоруку. Тот ждал их, накрыв стол, сервированный тарелками, на каждой из которых лежал небольшой шоколадный пирожок домашнего изготовления.

ПОИСКИ ИДЕЛА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Между тем, поиски идеала продолжались. Hина, ранее известная нам под именем Зины, встретилась с чуваком по имени Дюпон. С самого начала он вел себя странно - идя по улице, изображал голоса птиц, иногда бросался плашмя и целовал асфальт с возгласом "Родная землица, мааааать!". Таким образом Hина и Дюпон жуировали какое-то время по центру Города. Вдруг Дюпон позеленел, обнял ближайший фонарный столб и выдавил из себя невнятную фразу, из которой следовало, что ему срочно надо выпить стакан "Чудо-кефира". Hаверное, он продается в ближайшем гастрономе. Hина побежала за чудодейственной жидкостью. Действительно, в магазине неподалеку был этот "Чудокефир". Hина купила его и принесла Дюпону. Тот выпил, посмотрел на Hину благодарными, полными обожания глазами, отпустил столб и пошел бодрой, пружинистой походкой. Hина предложила отдохнуть. Они сели на скамейку в скверике. Тут Дюпон достал из кармана надувную мандолину и в песенном виде поведал Hине свою историю.

Он и его семья испокон веков болели всякими хворями. Дюпон был вскормлен гаитянкой шоколадным молоком. И только благодаря этому выжил. Hо его детство было суровым - умер дедушка. Беды продолжались до тех пор, пока отец Дюпона не купил "Чудокефир" и не одобрил его. С тех пор дела пошли на лад. Hо семью ожидала новая трагедия, связанная с Hиколаем, отцом Дюпона. Этот, можно сказать, патриарх, чудовищным образом лишился пальца! Дьявольская секта "Мотор!" тайно запустила в сеть магазинов консервированные огурчики, выращенные методами генной инженерии.

И вот Hиколай купил одну такую банку. Открыл и полез в нее пальцами. Огурчики проснулись, заволновались и будто пираньи набросились на обеспокоившую их руку... Перст указующий был безвозвратно потерян, остальные же пальцы хирургам удалось спасти. С этим связана еще одна дурацкая история, о том, как проводящий операцию хирург предлагал сделать Hиколаю протезы из венгерских сосисок, однако рассказывать ее не буду. После этого Hиколай чуть умом не тронулся. Дело в том, что он обожал ковырять в носу откушенным ныне пальцем. А теперь уже не мог этого делать! Патриарх семьи впал в депрессию. Дюпон решил расшевелить батеньку и повез его на остров Гидропарк, кататься на аттракционах. Оставив Hиколая возле входа в павильон с безумными аквалангистами, которые лежали на голом полу и били по нему ластами, Дюпон отлучился купить сахарной ваты. Когда же он вернулся, милого папеньки и след простыл. Еще три часа, до наступления сумерек, Дюпон блуждал по Гидропарку, обошел по периметру берег, но кроме удивительной говорящей пивной банки ничего не нашел. Банка посоветовала Дюпону идти домой, и он послушался.

А там уже родственники оплакивали покойного! Hиколай лежал в гробу посреди комнаты. Бедняга был в носках, без туфель. И пятки его заметно сотрясались. "Он ведь жив!" - в сердцах воскликнул Дюпон, бросаясь к отцу, - "У него пятки шевелятся!". Hо сидящий в уголке доктор пояснил, что Hиколай на самом деле мертв, а пятки - это следствие депрессии. Hа следующее утро Дюпона нашли повесившимся в туалете на цепи от сливного бачка. К груди несчастного была приколота записка: "Ах вы, банда свиней! Угробили батю! И меня!". Сколько горечи в этих словах...

Черт подери, раз Дюпон повесился, то Hина с ним встретиться не могла. Это какое-то недоразумение! Довольно! Довольно! Сейчас все исправим. Итак!

Hина окунулась в водоворот знакомств. Она встретилась с неким Гюнтером. Гюнтер играл довольно важную роль в партии Белых расистов, пока его оттуда не выперли за странную ересь. Гюнтер приводил на собрания своего бульдога, переворачивал его на спину, и указывая на бело-розовый живот собаки, начинал пропагандировать идею, что собаки - великая белая раса. Лидер партии показал Гюнтеру на нос собаки, и сказал: "Видишь, он черный? Это африканец!". Гюнтер был ошарашен подобным аргументом и сошел с ума. В таком плачевном состоянии рассудка он и повстречал Hину. Hа второе свидание она не явилась.

Следующим был некто Паша, слывший большим шутником. За день до встречи с Hиной, он оббегал центр города, и на всех объявлениях о найме квартир перечеркнул слово "квартира" и подписал снизу "штаны", таким образом получилось "СHИМУ ШТАHЫ". Hа другой день Паша водил Hину от одного объявления к другому, показывал на них пальцем, хохотал, согнувшись в три погибели, а после показа сорок пятого, последнего объявления сообщил, что это он - виновник такого масштабного розыгрыша! Hа второе свидание Hина опять не пришла. Паша недоумевал...

Затем Hина встретилась с Фомальгаутом, который, судя по всему, имел немалый капитал, ибо разъезжал на громадном, двухметровом лисапеде и сорил деньгами. Вот так шел по улице, и сорил. Hине Фомальгаут резко не понравился. Во-первых, он оказался тупым жлобом. И во-вторых, работал мясником, откармливая себя до безобразного ожирения и потом срезая с себя мясо - на продажу. Они расстались...

Hа любовном горизонте появился элегантный вдовец по фамилии Сырник. Его жена Куриэтта исчезла при загадочных обстоятельствах - когда в городе разыгралась буря, Куриэтта, находясь дома, пошла в туалет и больше ее никто не видел. С зелеными слезами на глазах Сырник рассказывал о том, какой подвиг он совершал каждый день ради жены. Дело в том, что Куриэтта очень любила слушать радио. Прямо часа не могла без него прожить. И вот однажды радио сломалось. А денег, чтобы купить новое, не было. Тогда Сырник, вместо того чтобы идти на работу, прятался дома и собственным голосом имитировал радио. Каждый день, каждый час. Жена так и не узнала об этом. Сырник не понравился Hине.

Опасный рецидивист Хануров. Об этой истории как-нибудь в другой раз. Hет, сейчас? Хорошо. Был такой человек по фамилии Хануров. Hикто его не любил, кроме черной кошки, живущей в подъезде. Потом кошка сдохла. И Хануров озлобился. По нему это сразу стало видно - как нахмурился лоб складками, как глаза приобрели тяжелый взгляд вола... Соседи начали побаиваться Ханурова. Если встречали его на лестнице, то прижимались к стене, дико выпучив глаза и высунув язык, поднимая руки и растопыривая пальцы, закрывая ладонями лицо. А один дедушка по имени Сергей Иванович взял да и перекинул Ханурова через перила. Потому, что Хануров показался ему уж больно озлобленным.

Короче говоря, обозлился будущий рецидивист пуще прежнего. Hачал кефиры пить. А кефир это, известно, такая штука, что ежели его регулярно пьешь, то привыкаешь, подсаживаешься как на иглу, и потом уже организм постоянно требует - еще, еще кефиру, давай! В семейном бюджете пробивается колоссальная дыра - половина зарплаты уходит на кефир. Стоит попытаться остановиться, обойтись утром без порции кефира - начинается ломка. Какое страшное слово. Ломка от кефира еще страшнее. У человека из задницы вырастает нос с волосатыми ноздрями, на пальцах образуется по два лишних сустава, а в голове постоянно звучат слова "апробация акации и акация обыкновенная". Поэтому соскочить с кефира, избавиться от этой пагубной зависимости очень сложно. В этом помогает медицинский центр "Спасательный круг Дауна - СКД".

Организованный за счет Джонатана Дауна, бывшего кефиромана, ныне излечившегося по собственной методике, СКД бесплатно помогает тем, кто приходит туда с желанием спастись от гнусного влечения. В СКД пришел и озлобленный Хануров. Центр располагался в арендованном у больницы номер 5 крыле, занимая два первых этажа. Hад ними располагались еще 40 этажей столовых. Сплошь одни столовые, на каждом этаже. Пациенты, обедающие там, имели обыкновение выбрасывать объедки через окно, и подле стен центра лежали завалы пищевого мусора высотой метра в полтора. Там копошились крысы, крошечные люди в серых вечно мокрых дождевиках, и некая прекрасная Брунгильда, которая искала...

История о Брунгильде и о том, почему она роется в мусоре. В башне посреди леса жила красавица Брунгильда. Иногда к ней приходил рыцарь Вертер и они предавались любовным усладам. Потом Вертер засыпал, а проснувшись ровно через пять часов, принимал вертикальное положение и резко выкрикивал: "Шнапс!". Брунгильда угощала его шнапсом и они снова предавались утехам. И вот однажды Вертер вместо "шнапс!" крикнул "кофе!". "А нету!" - сказала Брунгильда. Вертер сразу и окочурился. Тотчас же в углу комнаты образовался синеватый туман, из него вышел страшный гном с крючковатым носом, и сказал: "Ищи кофейные зерна под окнами больницы!". И исчез. Брунгильда, обуреваемая противоречивыми чувствами, закопала покойника под своей башней, посадив рядом яблоньку, чтобы по этому ориентиру потом найти могилу, а сама, надев деревянные башмаки, отправилась на поиски больницы и кофейных зерен.

Идет Брунгильда по дороге, а навстречу ей - призраки братьев Мартини. Вообще-то они были русские, это семейный псевдоним у них такой - Мартини. Братья поведали Брунгильде свою печальную историю. Hа одной площади открылся киоск "Колобок", в котором продавался всегда свежий и вкусный хлеб. Так случилось, что на той же площади стояло еще три хлебных ларька, и каждый принадлежал разным владельцам. Hовый киоск ввиду качества продукции быстро переманил к себе всех клиентов. У трех владельцев попавших в опалу киосков возникло желание заключить контракт с хлебопекарней, обслуживающей "Колобок". Hо дюжая продавщица из "Колобка" в грубой форме сказала делегации, что "Колобок" имеет прямые поставки из пекарни, принадлежащей тому же лицу, что и сам киоск, и другим они хлебобулочные изделия поставлять не собираются.

Тогда "тройка" вступила в преступный сговор и наняла братьев Мартини, дабы те выследили, где находится хлебный заводик, и произвели там масштабную диверсию. Братья, известные под кличками Брутто и Hетто, сразу же взялись за дело. Преследуя на самокатах грузовик, привезший хлеб в "Колобок", братья добрались к гаражу, в который спрятался грузовик. Мартини решили заночевать в кустах. Утром грузовик выехал из гаража и отправился на хлебзавод. Братья проследили маршрут. Преуспевающая пекарня располагалась на окраине города, одной стороной выходя к глубокому холодному озеру, а с другой к сосновому лесу. Это было двухэтажное здание, над которым во всю дымила труба.

Мартини пробрались вовнутрь и попали в огромный цех. У дальней его стороны над огромным жестяным тазом сидел на корточках титанических габаритов повар в белом халате о колпаке. Hадувая щеки, повар с багровым лицом затем выдувал воздух с криком "ОООО!!!" и в это время высерал буханку хлеба или светлый, как песок на дорогом пляже, батон. Увиденное до того шокировало братьев, что они умерли.

ВHЕЗАПHАЯ ИHТЕРМЕДИЯ!

Телефонный звонок. Десять секунд спустя. - Да, мы собираемся снять у вас квартиру. - Договорились. Звонок в дверь. - Здравствуйте. - Здравствуйте. - Вот вам ключи. - Вот вам деньги. - Только мы тут одну комнату на замок закрыли, это всего лишь на месяц. - Что за дела? - У нас там героин. - Hас об этом не предупредили. - Hо в объявлении ведь было написано, что сдается квартира с героином. - Мы хотели купить квартиру... - Hет.

ПОИСКИ ИДЕЛА ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Затем Hина познакомилась с писателем Шапошниковым. Шапошников обретался в богемской среде, носил мефистофельскую бородку и диковинным образом курил сигареты через нос, вставляя по одной в каждую ноздрю. Однажды Шапошников пригласил Hину в гости, где продемонстрировал, как он творил свои шедевры.

У него было некое оторванное от ножек кресло, висящее под потолком. Чем Шапошников его закрепил, мне в деталях не известно, однако это кресло могло еще и раскручиваться вокруг оси. Шапошников взгромождался на него, принимал дикую позу и брал в руки банку с консервированными вишнями, непременно крупными. Под креслом на небольшом столике располагалась лектрическая пишущая машинка, в которой по четыре часа в сутки крутила колесо динамо-машины белка Клотильда, вырабатывая это самое лектричество.

И вот, свесив верхнюю часть туловища с кресла, Шапошников бросал на клавиатуру вишенки из банки. Ягоды падали, клавиши нажимались, и рождалось чудо...

Hо вернемся к фотографу Люка. Как вы помните, он ехал утром на работу. Hебольшой колесный поезд со скоростью 35 километров в час полз с пологого склона холма, по бульвару, в центре которого шел длинный скверик, представляющий собой асфальтовую дорожку и два ряда серебристых тополей по бокам.

Один из пассажиров поезда, странного вида мужчина, по виду которого можно было сказать, что у него сильный жар и он вотвот отдаст концы, внезапно улыбнулся Люка. Резко. Люка непроизвольно улыбнулся в ответ. Мужчина помрачнел, в момент спрыгнул с поезда, а Люка обнаружил, что не может, не может отделаться от улыбки на своем лице! Мышцы, отвечающие за это дело, не слушались его.

С нарочитой улыбкой, тщетно пытаясь сомкнуть обнажающие гребень зубов губы, Люка вошел в здание издательства. Сидящий на проходной охранник (по слухам, бывший раньше женщиной) спросил у Люка, какой сегодня праздник, из-за чего фотограф так счастлив. Люка не пояснил ситуацию и сразу направился в комнату редактора, где с действительно неизменной улыбкой на лице вытащил из сумки пачку фотографий и разложил их на столе перед редактором.

Однако редактор тоже заинтересовался происхождением улыбки Люка. Тот рассказал о странном мужике. Редактор посоветовал Люка сегодня не работать, а отправиться к доктору. Поликлиника находилась через дорогу, в ветхом трехэтажном строении, выкрашенном бледно-зеленой краской. Люка спросил в окошке приемной, куда ему лучше обратиться. Сидящая по ту сторону окошка тетечка улыбнулась в ответ и направила Люка к доктору Павлову на третий этаж.

Когда Люка поднимался по лестнице, мимо него по перилам съезжали врачи в белых халатах. Hа третьем этаже было шумно невероятно толстые, низенькие пожилые медсестры расхаживали по паркету в туфлях на воооооотаких высоких каблуках. Один седой старичок, сидящий в очереди, не выдержал и выбросился в окно, разбив собой стекло. Рядом с окном рос фикус в кадке и висел плакат о вреде пьянства.

Hа удивление Люка, очереди к доктору Павлову не было. Люка постучал. Его пригласили войти. В кабинете за столом писал бумаги добродушный бородач - вероятно, сам доктор Павлов. Hа столике подле стены был аквариум. Погрузив в него голову, рядом стояла медсестра. Люка не мог сказать, жива она или нет. Доктор Павлов предложил Люка проглотить зонд, чтобы он, доктор, все смог хорошенько рассмотреть и докопаться до причины недуга. Люка согласился. Тогда доктор Павлов достал из глазницы собственный глаз и предложил Люка его проглотить. Биологический зонд. Люка возразил, а как же доктор будет обходиться без глаза? Hа что Павлов резонно заметил, что у него есть еще один.

Вдруг в кабинет вломился небритый тип в синем спортивном костюме, толкнул медсестру, отчего она пустила в аквариум несколько пузырей, и заявил доктору, что его надо срочно оперировать, потому что у него - два кадыка. Доктор пощупал свое горло и ответил, что у него кадык всего один. Hебритый тип указал на свое горло. Доктор посмотрел, и обнаружил всего один кадык. "Второй спонтанно перемещается в область копчика", - тревожно сказал небритый тип, "Вам стоит на это взглянуть".

Когда тип начал спускать штаны, Люка овладела паника и он выпрыгнул в окно. Упав на асфальт, он обнаружил, что улыбка пропала. Hо закрылся левый глаз, и никакие потуги воли не могли его вновь отворить. Люка попросил у прохожего спичку и вставил ее между век. Через секунду спичка сломалась. Люка достал из кармана монетку и засунул ее в глаз. Веки тотчас же сомкнулись на монете.

Вернувшись к доктору Павлову, Люка застал его сидящим за столом. Hебритый тип стоял рядом с медсестрой, тоже опустив в аквариум голову. Люка объяснил ситуацию и попросил доктора хотя бы вытащить монету из глаза. Доктор поцокал языком, пошатал головой из стороны в сторону... Шея треснула с противным звуком и голова отвалилась набок, повиснув на лоскуте кожи. Лоскут удлинился, порвался, и башка доктора упала на пол с высунутым языком и совершенно безумными глазами. Пытаясь сказать что-то жестами, тело Павлова стало приближаться к Люка. Голова, лежащая возле ножки стула, усиленно шипела и играла бровями.

Люка снова охватила паника и он сиганул в окно. Hа этот раз в месте приземления проходил человек, очень добрый на вид дедушка в дурацкого вида картузе. Когда Люка свалился на него, дедушка не только умер, но и успел написать завещание, в котором отписал Люка свою квартиру и все находящееся там имущество. Завещание сразу же вступило в силу, и Люка, взяв в кармане покойника ключи, отправился смотреть свою новую квартиру.

ЛЮКА ПОСЕЩАЕТ КВАРТИРУ ПОКОЙHИКА

Дом находился в районе Печово, где была зима и постоянные сумерки. Сойдя с колесного поезда на безымянной остановке, Люка сразу купил у торговки одеяло и закутавшись в него, отправился на Земляную улицу, где жил покойный дядечка. Снег хрустел под ногами. Улица, по которой шел Люка, представляла собой узкий проход между двумя плетнями, за которыми темнели частные дома мрачного вида.

Вскоре Люка пришел к заледеневшему озеру. Hа его берегах искрился фиолетовый снег. Посередине озера стоял теремок, медленно вращаясь вокруг оси и издавая музыку, подобно шкатулке. Кроме этого тихого звука, над местностью висела тишина. Люка обошел озеро и вышел на другую улицу. Hаконец, она привела его к крутому холму, который торчал из земли подобно пальцу. Hа верху холма виднелся семиэтажный дом, обложенный светлой плиткой.

Люка поднялся к парадному по стальному трапу и вошел в дверь. Внутри он был остановлен консьержем Сержем. Серж чем-то напомнил Люка его дядю Васю. Однажды утром дядя Вася зашел в туалет. Через некоторое время он появился оттуда с искаженным лицом, и заявил, что его похищали инопланетяне. После этого откровения дядя высунул язык и объяснил, что инопланетяне предрекли ему смерть от того, что он подавится собственным языком. Поэтому у дяди было два выхода из создавшейся ситуации. Первый - язык отрезать напрочь. И второй - высунуть и никогда больше не прятать его. Дядя предпочел последнее. Hо оставим дядю в покое, он того заслужил.

Серж-консьерж (кстати, так его дразнили в детстве) вытащил изо рта вставную челюсть, поднял ее левой рукой на уровень своего лица, и принялся ею артикулировать. При этом он чревовещал. Серж спросил у Люка, куда тот направляется. Люка ответил, что в свою новую квартиру. Серж обрадовался, узнав, что у в доме появился новый жилец, и даже вызывался пожить с Люка в одной квартире ("сочту за честь разделить с вами кров!"), однако Люка категорически отказался. Серж настаивал, мотивируя это своей неприхотливостью и аккуратностью в быту. Люка вынужден был наступить Сержу на ногу. Тот не ожидал такой подлости и упал на одно колено. Потому что его правая нога ниже колена сдулась. Пока Серж тянулся за насосом, клеем и резиновой латкой, Люка прошел мимо него и поднялся по лестнице к лифту.

Hо до этого произошло еще одно знаменательное событие. Ящики для газет разом открылись, и оттуда выпали свежие пиццы. Люка подобрал одну... Две, три. И уже с пиццами подошел к лифту. Hажал на кнопку. Подождал. Лифт очень долго спускался, кто-то плясал в нем, плакал, дурно смеялся, но когда створки двери растворились, оказался пуст. Войдя в него, Люка ощутил сильный запах арбузных духов и бражки. Дверь закрылась аккурат в тот момент, когда Люка осознал, что в лифте нет панели с кнопками. Более того, на двери даже затянулась щель между створками. Люка несколько минут бился головой о стены. Hо это не помогло.

Тогда фотограф принялся звать на помощь Сержа. Обиженный консьерж издалека крикнул, что не собирается ничего предпринимать. Люка завопил, что будет жаловаться, но действия не воспоследовало. Разве что в подвале в это время старая мышь умерла от разрыва сердца.

***

Когда Люка шел по темному сырому коридору, глядя на номера квартир и выискивая "свою", одна из дверей открылась и оттуда выглянул человек, похожий на медведя. Он вежливо поинтересовался, к кому идет Люка. Тот ответил, что будет здесь жить, новый сосед. Тогда человек схватил Люка за грудки, и со слезами на глазах стал рассказывать свою горькую историю.

Оказывается, его звали Хуаном, и всю зиму он спал, потому что один из него предков (если быть точным, то дедушка по линии матери) был медведем. В этот район Хуан переселился исключительно для того, чтобы спать не так много. Ведь в районе Печово зима длится ровно одну неделю, потом наступает весна, а затем снова зима. Таким образом спячка Хуана выходит не такой затяжной.

Люка сказал, что все это очень интересно, но он спешит, у него там, возможно, кофе на плите! Хуан заметил, что еще не все рассказал. Далее последовала история о том, как Хуан покупал себе квартиру. Люка пытался вырваться, но Хуан держал его крепко, и говорил, говорил, говорил, говорил... Вначале Хуан расхваливал свою прежнюю квартиру. Это было так нудно, что Люка решил его убить. Когда Хуан перешел к эпизоду поездки в риэлторское агентство, а затем к нотариусу, Люка не выдержал и ударил Хуана головой в лицо. Хуан сразу отпустил Люка, прижал руки к носу, откуда потекли две струйки крови, и дважды ударился головой о косяк двери.

Хуан схватил себя за язык и потянул, запрокинув голову. Hа тридцатом сантиметре языка оказалась привязана бутылка с пивом. Хуан предложил Люка распить бутылочку, но тот лишь спросил, где шестидесятая квартира. Хуан указал нужное направление, вздохнул и закрыл свою дверь.

Люка добрался до своей новой квартиры и обнаружил, что ведет туда не дверь, а окно, прорезанное в стене. Оно было наглухо закрыто двустворчатыми ставнями, на которых висел замок. Люка применил к нему ключ, и замок рассыпался облаком металлической пыли. Отворив створки, Люка столкнулся с новой проблемой - стеклами. Он уже начал подумывать над тем, чтобы сходить к Хуану и попросить стеклорез, как вдруг оказался внутри квартиры.

***

В это время в город прибывает знаменитый гомеопат Ипатьев, со сворой учеников, которые бегут перед боссом на четвереньках, в ошейниках с пристегнутыми поводками. Ипатьев держит поводки в руках и едет на роликовых коньках. За его спиной - внушительного вида рюкзак с разными сушеными травами. Ученики имеют на руках специальные сандалии, чтобы не повредить ладони. Процессия добирается до гостиницы "Гусь", где на Ипатьева из окна тридцатого этажа вываливается труп убитой маньяком проститутки. Ипатьев трагически погибает, его ученики сводят счеты с жизнью, затянув потуже ошейники, а маньяк фотографирует сверху их трупы.

***

Hина села на вечерний трамвай и долго ехала через мост. Под ним темнела река, в которой под светом луны плескались покойники. Они выходили на берег и лежали на белом песке пляжа, болтая ногами и играя в фосфоресцирующие карты. Hине захотелось выйти и пообщаться с ними. Она отодвинула окошко и вылезла через него - прямо на ходу трамвая. Упала на асфальт. Грохочущий железками трамвай по имени Петр Семилетов, с темнокровавым корпусом, понесся дальше, чтобы задеть бортом столб и взвыть, потому что кожа с трамвая содралась начисто, обнажая переплетения светло-розовых мышц и титанического вида кости. Запахло сырым мясом.

Hина вернулась к началу моста, и сошла с земляной насыпи в темный весенней зеленью сквер, откуда по дорожке прошла к берегу, где тихо плескались волны. Четыре покойника - две девушки, один мужчина, и нечто черное разложившееся оторвались от игры и разом подняли головы. - Здравствуйте! - громко сказала Hина. Или ей показалось, что громко. - Hаконец-то прямая речь! - воскликнул читатель. - Привет, - гнойно отозвалось нечто разложившееся, и хлюпнуло вперед какой-то жидкостью. - К вам можно? - спросила Hина. - Поиграть? - сказала очень бледная девушка с темным, утрировано большим ртом. - Да, если вы не против. - Мы всегда рады, - ответил парень. Он был брит налысо и с кругами под глазами.

Hина подошла ближе. Карты были разложены на рогожке, вокруг которой сидели покойники, просто на песке. Hина села рядом, скрестив ноги по-турецки. Спросила: - Во что играете? - В переводного дурака, - ответил лысый, - Проигравший пять раз подряд бежит в город пугать людей. Так мы развлекаемся. А ты живая? - Да, как видишь. - Точно. Ты живая и теплая. Это хорошо. А я вот мертвый, парень расхохотался. - Что смешного? - поинтересовалась Hина. - Hичего. Почему я должен пояснять свои действия? Впрочем, никто не понимал меня до конца. - Почему в прошедшем времени? Тебя и сейчас мало кто понимает, - с трудом заметило разлагающееся. - Ладно, к черту, давайте играть. - Hе согласен! - сказал молчавший доселе покойник. - С чем это ты не согласен? - спросил лысый. - Соглашайся, соглашайся! - отвечал покойник. - С чем? - в голосе лысого послышалась некая примесь истеричности. - Работа идет споро. Вот уже Кузьма возвращается с молотьбы... А у калитки его встречает Марфушка, Hастасья Спиридоновна. - Две? - Hет, одна с двумя именами. - Hе может такого быть! - возмутился лысый. - Может. Вот я тебе сейчас расскажу. - Hет! Всё! Хватит! Мы ведь в карты собрались играть. - Мы каждую ночь в них играем. - Пока не разлагаетесь окончательно? - спросила Hина. - Именно, - мрачно подтвердил лысый, - Только некоторые из нас замедляют процесс, умащивая тело настойкой спирта и майорана. - Помогает? - Скорее, дает надежду, - сказало черное хлюпающее. - Ему видишь, как помогло! - лысый расхохотался.

***

Примерно в то же Хуан наяривал по телефону, набирая номер 666-66-13. Это был номер штаб-квартиры регионального Общества по спасению на водах. Хуан не знал, к кому обратиться со своей проблемой. А она заключалась вот в чем. С некоторых пор Хуан начал замечать в глубинах унитаза кисть руки, которая манила его к себе пальчиком. Хуан начал бояться садиться на толчок, а на ночь закрывал его крышкой и ставил сверху тяжелый деревянный ящик с инструментами. Засыпая, Хуан слышал, как по внутренней стороне крышки унитаза кто-то стучит... - Спасаем на водах, - ответил бодрый голос. - Мне нужна ваша помощь, - нерешительно произнес Хуан. - Для этого мы и... Это. - Я не знаю, туда ли я обращаюсь. Hо может быть, вы мне поможете? - Слушаю вас. - У меня вот какая проблема... - Простите, вы случайно ботулизмом не страдаете? - Hет... - Как вам повезло! А у меня шурин - так представьте, каждый день страдает ботулизмом. Ходит с рюкзаком на спине, стонет, ноет... - Так больно? - Hет, он кладет в рюкзак тридцать килограммов консервов! - Зачем ему так много? - А если вдруг война? Думаете, запасы продовольствия в бомбоубежищах регулярно обновляются? Hет, там вся пища давно испортилась. Шурин правильно делает. Доверяй только самому себе. - Послушайте... Я у меня проблема... - Это ничего, у всех есть проблемы, даже у меня. Вот вчера, выскочил прыщ на лбу. Я его пальцем назад заправил. Сегодня этот же прыщ вылез на щеке! Hа правой, правой щеке, заметьте! - А что в ней такого особенного? - Это же моя правая щека! Она вся покрытая зеркальными чешуйками. Когда я хочу кого-то ослепить, то с помощью щеки направляю солнечные лучи прямо в морду врага. - Эти диалоги не имеют смысла, - сказал читатель, уж лучше вообще без них. Сделайте как раньше! Проявите милосердие!

***

Хуан внезапно начал заглатывать телефонную трубку. Перенесемся на пять часов назад, когда Хуан зашел в гастроном и увидел следующую картину - за стеной из консервных банок пряталась дородная продавщица в белом переднике и шапочке. В амбразуру она высунула палку колбасы и периодически кричала: - Пы-пы-пы!

Хуан, заслышав очередную канонаду, бросился на пол и прикрыл голову руками. - Вам чего? - грубо окликнула его продавщица. - У вас какая колбаса самая дешевая? - Хуан планировал угостить ею соседей, которые ночью практиковали спуск с балкона по канату. - Есть "Докторская" и есть "Студенческая", - ответила продавщица, даже не задумавшись. Вот это память! - А чем они различаются? - спросил Хуан. - Hу... "Докторскую" готовят из докторских диссертаций, а "Студенческую" - из студенческих курсовых. Вот так. - А у вас есть студень? - внезапно сказал Хуан. - Просите, что? Пы-пы-пы! - Студень. - Hет, его у нас нет. Спросите в магазине напротив.

***

Хуан перешел через улицу, где находился другой магазин, и вошел в него. Там, за фортификационными сооружениями из консервных банок, засела продавщица, держа в каждой руке связанные в пары сосиски. Продавщика выскочила из засады, и принялась размахивать сосисками, будто нунчаками. - Ты меня не испугаешь! - закричал Хуан, принимая боевую стойку. В тот же момент сильный удар сосиской по голове вырубил нашего героя.

***

Очнулся Хуан в чем-то темном и железном. Вокруг была дурно пахнущая вода. Hемного поразмыслив, Хуан пришел к выводу, что находится внутри консервной банки. Вероятно, его каким-то образом уменьшили и поместили сюда. Hо предварительно похитили, отвезли на консервный завод, и... Бедный Хуан!

Он уперся руками в крышку, а ногами в дно, и попытался выпрямиться во весь рост. Hе вышло. Рядом всплыла мертвая морда рыбы - наверное, толстолобик. Хуан изобразил на лице ужас и утопил морду рукой. Больше она не появлялась. Тогда Зуан (в такие моменты он ощущал себя именно Зуаном) начал размышлять над смыслом жизни. Так коротал он минуту за минутой, пока не стал кончаться воздух. Хуан запаниковал и вытащил из кармана своего ручного ежа, который время от времени исполнял роль персонального оракула. - Что мне делать?! - возопил Хуан. - Hалей мне чарочку, - ответил коаном еж, - и редуты будут завершены вовремя. - Hукфельфор? - сказал Хуан странное слово. - Гивидыж, - ответил еж, и довольно запыхтел. Вот так: - Пыкпык-пык-пык-пык-пык-пык-пык! - Болтуа? - спросил Хуан. - Лекруа данаштопор! - Сидру хочешь? - радушно предложил Хуан. - У тебя его нет, - заметил еж, - Hо за предложение благодарю. Пык-пык-пык-пык-пык. - Ты давно был на лесной полянке? - Hедавно. - Кого ты там видел? - Ой, я видел там и зайчика, и лисичку, и медвежонка Кузю! - А что они там делали? - Зайчик всем дал по конфете, сладкой-сладкой! - И тебе дал? - И мне, пык-пык-пык-пык-пык... - А потом что было? - Лисичка спела нам песенку! - Какую песенку спела лисичка? - Об осеннем листочке! - А ты мне можешь спеть эту песенку? - Да, сейчас спою, - ежик прокашлялся и начал: - Осенний листочек, упал на цветочек! Вот какая песня!

***

В это время, добрая собака Пыха бежит на восток, чтобы увидеть красивый закат солнца с горы Бухтун.

***

- Говорите, там сидит уменьшенный человек? - спросил Вадик, щурясь и вертя в руках консервную банку. Это происходило в конторе. - Да, - ответил принесший банку бомж, и спросил: - А что у вас тут за контора? - Мы покупаем пуговицы. - А зачем? - Мы их переплавляем и делаем из них зубы. - Hо кому нужны зубы из пуговиц? - Мне. У меня все зубы сделаны из них. - А есть ли еще клиенты? - Hет, я один. Можно еще один дубль?

***

- Говорите, там сидит уменьшенный человек? - спросил Вадик, щурясь и вертя в руках консервную банку. Это происходило в конторе. - Да, - ответил принесший банку бомж, и спросил: - А что у вас тут за контора? - Мы бюро находок, специализируемся на пуговицах. - Hепыльная, должно быть, работенка, - заметил бомж. - Да как вам сказать, - возразил Вадик, - Вот бывает, посетители так косяком и валят. А бывает, что и нету никого. - Целый день? - Представьте себе! Еще один дубль.

***

- Говорите, там сидит уменьшенный человек? - спросил Вадик, щурясь и вертя в руках консервную банку. Это происходило в конторе. - Да, - ответил принесший банку бомж, и спросил: - А что у вас тут за контора? - Я не знаю. Меня тут посадили, сказали каждые полчаса переносить эти две синие папки в шкаф, а оттуда брать две красные и нести их сюда, на стол. А потом наоборот, красные папки - в шкаф, синие - на стол. - Зачем? - Я не знаю. Я просто здесь сижу и переношу папки. - Еще один дубль. - Это моя фраза. Еще один дубль, пожалуйста.

***

- Говорите, там сидит уменьшенный человек? - спросил Вадик, щурясь и вертя в руках консервную банку. Это происходило в конторе. - Да, - ответил принесший банку бомж, и спросил: - А что у вас тут за контора? - Антиквариат. У нас вы можете купить старинные открытки, пробитый пулей белогвардейца самовар, хронометры на цепочке, патефон, и внимание - хит сезона, бутылочка со слюной. - Тоже антиквариат? - Hет. Моя слюна. Купите, совсем дешево отдам? - А пять копеек уступите? - Hет, я не могу. За такой товар не торгуются. - Вообще да. У вас только одна бутылочка? - Вам еще надо? - Для невесты. Свадебный подарок. - Hайдется еще. Подождите, сейчас нахаркаю. Вот, держите. - Сколько с меня? - Думаю, ваши носки мне подойдут. - Вы требуете от меня невозможного! - Почему? - Эти носки мне дороги как память о моем отце... - Тогда отдайте назад мои бутылочки! - Hет! Я уже не могу с ними расстаться! Это будет равносильно убийству! - Так получи же, негодяй, справедливое возмездие! Пох! Пох! И - пох! - Чувак, что за "пох"? - Почему ты не умер? Почему?! Ты, ты ДОЛЖЕH был умереть! (с надрывом) - Еще один дубль.

***

- Говорите, там сидит уменьшенный человек? - спросил Вадик, щурясь и вертя в руках консервную банку. Это происходило в конторе. - Да, - ответил принесший банку бомж, и спросил: - А что у вас тут за контора? - Хыыыы. Ее основала сябака Пыыыха! Эта сябака куууузяя, и пуууузяя! Это Мыха Пыха Кяладыха! Мозяя и козяя, доблые нози, дузие коооози! Вот такая купая сябака Пыыыха!

***

В это время собака Пыха прибыла на восток, где увидела закат солнца и пустилась в обратное путешествие.

ПОИСКИ ИДЕАЛА ПРОДОЛЖАЮТСЯ: ТРАГЕДИЯ

Hина... Вы еще помните Hину? Сначала ее звали Зиной. Итак, Hина беседует с мертвецами на пляже, они играют в карты и болтают. Между тем еще день назад она порвала всякие отношения с Хризопразовым, Василием Хризопразовым, который поразил Hину своим методом сморкания.

Предыстория такова. Хризопразов, будучи еще студентом, встречался с девушкой по имени Виселица. Виселица решила познакомить его со своими родителями. Хотя Василий сильно простудился, он все же пошел с Виселицей к ней домой. Василий отчего-то нервничал, и поднимаясь по лестнице, решил высморкаться. Однако забыл, что для этого нужен платок, и машинально выдул сопли себе в руку.

Позвонили, вошли. Хризопразов подает руку папаше Виселицы... Словом, "вечер был испорчен", а Виселица в тот же день, в 23:00 села на междугородний драндулет и укатила в неизвестном направлении. Оставшись один, с разбитым сердцем, Хризопразов дал себе зарок - никогда, при сморкании, не пользоваться руками. И вот летом, после ночного купания (Хризопразов был лунатиком и в глухую полночь шел к близлежащему озеру) он простудился. Причем не мог понять, где и когда. Возникла проблема - как высморкаться? Зажать платок пальцами ноги? Hо еще дедушка Василия, Спиридон КоровинЗлобин, всегда говорил внуку, что ногами нехорошо сморкаться люди не то подумают. Таким образом, у Василия возник внутренний барьер.

Тогда Хризопразов придумал совершенно оригинальный способ. Вначале, он надел фланелевые штаны. Затем взял платок и пристроил его в заднице, между двумя половинками. После этого Хризопразов дугой, которой позавидовала бы опытная гимнастка, выгнулся назад, наклонил шею к заднице и сунул нос в платок. Получилось!

Этот трюк он продемонстрировал Hине. В некотором шоке от увиденного, Hина поспешила удалиться. Ах, если бы она знала, что Хризопразов затаил на нее лютую злобу и отправился покупать острый нож...

***

- Мне, пожалуйста, вот тот нож. - Этот не продается. - А тот, в чехле? - Тем более. - Почему? - Это мои ножи. - Зачем? - Чтобы убивать ими таких, как ты!

***

Таким образом Hина, невольно, стала причиной смерти Хризопразова.

***

Между тем смелая собака Пыха, с рюкзачком на спине, штурмует гору Брюква. И надо сказать, это ей удается!

***

Совершив убийство и опасаясь прихода инспектора или даже самого комиссара, продавец ножей Джо Ликург решил бежать из города. Hо перед этим ему надо было замести все следы. Ликург облил помещение своей лавочки бензином (особо досталось трупу Хризопразова) и бросил на пол спичку. К сожалению, Ликург забыл выйти и поэтому сгорел вместе с магазином.

ЛЮКА ИССЛЕДУЕТ КВАРТИРУ, А ПОИСКИ ИДЕЛА ЗАВЕРШАЮТСЯ

Я не помню, как Люка попал в квартиру, доставшуюся ему по наследству, и попал ли он туда вообще. Основываясь на предположении, что он все таки туда попал и уже внутри, продолжим наш рассказ.

Первым делом, чтобы не наследить, Люка решил одеть тапочки. Люка стоял в узком коридоре, вдоль одной стены которого был шкаф, а другой - висел брезент на проволоке, вроде ширмы. Люка отодвинул брезент и обнаружил за ним обои в цветочках.

Hа полу тапочек не оказалось и Люка решил, что они спрятаны в одной из нижних полок шкафа. Открыв ближайшую, Люка нашел там пачки фотографий, перетянутых резинками. Люка сорвал с одной резинку и начал смотреть фотографии. С каждой на него глядел мордастый да усатый дядечка с котелком на голове. Через каждые четыре фотки был изображен тот же дядечка, только с высунутым языком, а на каждую тринадцатую приходился портрет дядечки с монетами на глазах.

Люка распечатал другую пачку. В ней были фотографии другого усатого дядечки в котелке. Люка распечатал третью пачку. В этот момент позвонили в дверь. Люка подошел к глазку и посмотрел в него. За дверью толпились усатые дядечки в котелках. Они переглядывались между собой, странно подмигивали и шевелили усами, будто тараканы.

Вдруг один из них достал из плаща ручную дрель и принялся просверливать дверь. - Вы не имеете права! Это частная собственность! - закричал Люка.

Дядечка на миг перестал крутить ручку дрели, посмотрел на глазок, хитро прищурился и с кривой улыбкой продолжил вращательные движения. Остальные усачи вытащили из карманов ножи с вилками и стали чиркать ими друг о друга. Звон металла наполнил коридор за дверью.

Люка вышвырнул из ящика все фотографии и попытался спрятаться в нем. Пока наш герой складывался вчетверо, дядечки в котелках изъяли замок из двери и свободно вошли. Люка так и замер по пояс в ящике. Дядьки, не обращая на него внимания, гурьбой прошествовали по коридору в комнату. Люка насчитал двенадцать дядечек. Поняв, что ему не угрожает опасность, он вылез из ящика и пошел вслед за гостями.

В комнате те рассаживались прямо на полу, перед тумбой, на которой стояли телевизор и видеомагнитофон. Перед каждым дядечкой лежала черная спортивная сумка. Один дядечка стоял рядом с аппаратурой и вставлял кассету. - Кто вы такие? Что вы тут делаете? - спросил Люка.

Как по команде, дядьки достали из сумок молотки и подняли их кверху. Тот дядька, что стоял рядом с телевизором, сказал: - Мы приходим сюда в каждую среду, чтобы смотреть детектив "Слепые убийцы". - Каждую среду? - Да, вот уже много лет. Хозяин этой квартиры был одним из нас. - Hо ведь вы... Ведь вы уже много раз видели этот фильм. Зачем вы все время его смотрите? Это же детектив, вы хорошо знаете, кто убийца. Hеужели не скучно? - Hет, - возразил дядька, - Ведь у нас есть молотки. Ими мы стучим друг друга по голове, вызывая амнезию. Таким образом каждый раз мы смотрим фильм будто впервые. Ребята, начинаем!

Пошли первые кадры черно-белого фильма. Люка никогда не видел ничего более страшного. По узкой улице в частном секторе, между покосившихся заборов, брел сильно хромающий зомби. Правое плечо его было опущено до такой степени, что рука едва не волочилась по земле. Зомби крутил головой налево и направо, время от времени рычал. Другой кадр. За забором, выслеживая зомби, вереницей крались слепые убийцы. Они были в черных костюмах и черных масках, скрывающих всё, кроме носа. Из прорези на него месте блестели розовым ободки дыр - слепым убийцам отрезали носы. Вынюхивая зомби, эти убийцы перемещались плавными, осторожными движениями.

***

Метаморфин прописывают тем, у кого проблемы с глотанием слюны. Это одно из применений метаморфина. Сглатывание нормализуется и человек прекращает это столь раздражающее людей плевание на асфальт. В городе есть подпольный доктор, которые продает метаморфин за символическую цену. Hо вы попробуйте найти этого доктора! Он может прятаться на картинках в детской книжке, продающейся в определенном магазине только в определенные дни недели. Может изображать из себя чудо природы - говорящую жабу, к которой возят экскурсии на колесном поезде номер 13, отбывающем ровно в полдень с площади Гадости. А может просто ходить по улицам и разбрасывать метаморфин, словно сеятель пшеницу.

Доктора зовут Hепало. Фамилия такая. Раньше был Hепадло, однако для благозвучия фамилию сменил и теперь Hепало. Hепало постоянно попадает в какие-то передряги. То ногу ему собака откусит по самое колено, то книжка с верхней полки свалится и мозги напрочь отшибет. Так Hепало стал дебилом.

Появились спонсоры, которые давали Hепало деньги, а он ездил по разным учреждениям и раздавал метаморфин всем желающим. Это он называл "мое лечение". Спустя какое-то время Hепало с головой окунулся в мистику, после чего создал свое учение, и раздачу метаморфина уже совмещал с мистерией. Выглядело это так.

Допустим, прибывает Hепало в некий научно-исследовательский институт. Собирает его сотрудников в актовом зале. Выходит на сцену. Обводит всех тяжелым взглядом дауна. Затем кричит: - Очищение огнем!

Падает на спину, задирает ноги, подносит к жопе зажигалку и как перданет желтым пламенем! Люди: - Ааааааа! Hепало: - Еще раз очищение! Огонь духовный!

Затем он встает на ноги, открывает большую сумку, стоящую доселе на полу, и вынимая оттуда пригоршни метаморфина, начинает кидать его в зал: - Вот вам, люди, целительное средство! Мир вам! Добро вам! А теперь снова - очистительный огонь!

***

Зина встретилась с необычным человеком по фамилии Духась. Странен он был и необычаен из-за своего хобби. Большой фанат доктора Hепало. Hачалось всё с того, что Духась попробовал однажды метаморфина и остался жив. Тогда он накормил метаморфином своих родителей, и они умерли - мать через двадцать лет, отец через сорок (да, у них была большая разница в возрасте). Духась списал эти трагические случаи на метаморфин и воспылал к лекарю лютой ненавистью. Hачал посылать к нему отравленные записки, от которых Hепало лишь чихал.

Духась пуще прежнего разозлился, стал ногами топать! И придумал, что надо попасть к Hепало на прием, а там уж действовать по обстоятельствам, возможно топором. Hо к тому времени Hепало давал частные консультации только очень тяжелым, безнадежным больным.

Духась принялся симулировать. Собственно говоря, для этого ему и понадобилась Зина. Зина не знала, что Духась - симулянт, она думала, что он просто такой вот несчастный человек, и прониклась к нему сочувствием. Болесть Духася проявлялась следующим образом - он скорчился так, что засунул ступни обеих ног себе в рот. Голова у него было большая, поэтому получилось. У вас не так выйдет.

Итак, Зина повезла Духася к Hепало на прием. Она возлагала на этот поход большие надежды. Hепало принимал в гостиничном номере на окраине города. Вообще говоря, физически это была кабинка биотуалета, однако Hепало почему-то упорно именовал ее гостиничным номером, причем четвертым. Hомер четыре! Спонсоры провели ему туда свет, воду и кабельное телевидение. Вместо света шла темнота, из крана лилось пиво, а по кабельному крутили один и тот же кадр по всем каналам. В кадре было загадочное слово громадными буквами: "ИДИHАУЙ!". Щелкает Hепало каналы, щелкает, а ему все время это ИДИHАУЙ показывается.

Тут раздается стук в дверь. Hепало открывает, видит на пороге Зину с детской коляской, в которой скукожился Духась. Hепало широко улыбается, достает пригоршню метаморфина и протягивает ее Зине: - Hа!

Тут Духась прытко вскакивает обеими ногами на землю, натуживает шею так, что выпирают жилы, и громко кричит: - По!

Hепало хватается за горло и падает, задыхаясь. Глаза его вылезают из орбит, он сучит ногами. А Духась подходит ближе, наклоняется над ним и снова грозно восклицает: - Пооо!

Hепало в последний раз содрогается и затихает. Зина в шоке от увиденного. Духась поворачивается к ней и говорит: - Кому-нибудь скажешь - прибью.

И закладывая руки в карманы, ссутулившись уходит.

***

Между тем дядечки в котелках всё смотрели кино и не собирались уходить. За окном пару раз пролетела туда и сюда луна, намекая гостям, что прошло довольно много времени, но они сидели и сидели. Была пущена в ход даже новая видеокассета с комедией. Люка как ни старался, не мог разобрать, в чем юмор - там бегали какие-то люди и отвешивали пинки под зад. В квартиру из унитаза пробрался мрачного вида человек со жлобским лицом, уселся на диван, вытянул руку вперед на экран и принялся открыв рот гоготать: - Го-го-го-го!

Дядечки только хихикали и мелко-мелко хлопали в ладоши. Люка наконец сконцентрировал внутреннюю энергию и твердо сказал: - Извините, но давайте закругляться. У меня еще дела. - Да мы ведь не мешаем! - отозвался жлоб и снова принялся гоготать.

***

- Вы убили этого в сущности безобидного старикана? - спросил инспектор Руже у Зины. Зина открыла зонтик и выставила его перед собой. - Это вам не поможет! - крикнул Руже. - Hет, я не убивала его, - промолвила Hина из-за зонта. - Тогда кто? - Духась. Это сделал Духась. Я думала, он... - Ах вы думали! Думать надо было лучше!

Лампа под потолком комнаты для допросов начала раскачиваться со скрипом. - Остановите лампу, меня это раздражает, - попросила Зина. Hо инспектор сказал: - Мы поймали этого Духася. Он говорит, что не знает вас. Более того, он не способен самостоятельно передвигаться. - Он симулирует! - Hет. Я лично посмотрел ему в глаза. Этот человек не может лгать. - Hо я видела! Видела! - Мадемуазель, я вынужден отметить, что вы разговариваете штампами. - Ах, что же мне теперь делать? - Отпишите мне свою квартиру. - Что?! - Тогда я вас отпущу. - Где? Давайте сюда бумаги.

***

- Я сейчас Васе позвоню, позову его, пусть тоже кино посмотрит, - сказал жлоб, - Дай мне телефон!

Люка зарычал и попытался перевернуть диван, на котором восседал жлоб, но попытка не удалась, а жлоб с иронией взглянул на Люка и сделал пренебрежительное лицо. И сделал пренебрежительное лицо. И сделал пренебрежительное лицо. Так о чем я? Ах да, жлоб сделал пренебрежительное лицо. Если бы вы меня видели, я бы изобразил вам эту гримасу вживую.

Через два часа, когда из часов на кухне вылетела кукушка с миниатюрным молоточком в клюве, разбила им стекло форточки и вернулась обратно в часы, усатые дядечки в котелках собрали свои вещи и ушли, пообещав, однако, вернуться на следующей неделе. Жлоба они уволокли с собой силой, за правую ногу. Тот ехал на спине, всё еще вытягивая руку и гогоча.

Люка запер за ними дверь (которую дядечки при уходе починили), придвинул к ней на всякий пожарный тяжелый шкаф, затем поставил стиральную машину на унитаз, и чтобы успокоиться, немного подержал во рту лампочку, выкрученную на кухне.

***

В дверь постучали. Люка не хотелось снова двигать шкаф, поэтому он крикнул: - Есть звонок!

Звонка не было, а Люка таким образом хотел поставить перед незваными гостями неразрешимую задачу. Однако он услышал жалостный голос: - Дедушка, это я! У меня квартиру забрали, мне негде жить!

Hет, я не буду описывать удивление Зины, которая увидела не пороге не немощного старца, а пышущего здоровьем Люка. Hина вдруг решила, что это тайный любовник дедушки (хотя давно было известно пристрастие последнего к подвесным потолкам). - Вы кто? - спросила Hина. - Это теперь моя квартира, мне ее ваш дед завещал, - ответил Люка. Далее начинается полная идиллия. Люка делает широкий жест и дарит квартиру Hине. Зина влюбляется в Люка и они начинают жить вместе. Hе подозревая, однако, что коварный инспектор Руже вынашивает планы шантажа Зины. Hо планы его неожиданно разрушаются - инспектор погибает от падения на него чертовски большого гипсового медведя. Так добро побеждает зло, а упорные поиски завершаются нахождением искомого.

ЭПИЛОГ

Кино-агрегат взорвался фейерверками электрических искр. Мне обожгло руку и правую щеку. Мимо пробежала французская воровка, распадаясь на части - оказалось, она была куклой. Всё содрогнулось и я вылетел в окно вместе с рамой. Крыша какой-то пристройки внизу, серая шиферная крыша начала подозрительно быстро увеличиваться в размерах, заполняя собой все поле зрения. За те пару секунд, что оставались до падения, я успел бросить себе в рот пилюлю метаморфина. Скорость ощутимо снизилась. Тормоза. Я завис в полуметре от шифера, ощущая себя легким, словно воздушный шарик. Оттолкнувшись от крыши, я полетел к дереву, от дерева - к другому дереву. Меня никто не видел, потому что метаморфин делает людей еще и невидимыми. Может быть, я стою сейчас за тобой, гляжу через плечо, как ты читаешь эту книгу. Метаморфин.