Семилетов ПетрСтрашилки

Петр Семилетов

Страшилки

БЕЛЯШИ

ЛЕТHЯЯ ЖАРА!!!

Этот пухлый мальчик идет под мостом, среди торговой сутолоки и гама, обходя здоровенного рыжего питбуля, сидящую среди плевков нищенку, стенд с видеокассетами, оглушающую "Маяком" раскладку пиратской аудиопродукции. ЛЕТHЯЯ ЖАРА!!!

Этот пухлый мальчик одет в широкие шорты, широкую черную футболку с надписью "MOTORHEAD", и бейсболку с перегнутым надвое козырьком. В руке его сумка, легкая китайская сумка с несколькими отделениями, а что в них лежит - нас уже не интересует. ЛЕТHЯЯ ЖАРА!!!

Этот пухлый мальчик слышит зазывающий крик торговки: "БЕЛЯШИ! ГОРЯЧИЕ БЕЛЯШИ! ЧЕБУРЕКИ, СОСИСКИ В ТЕСТЕ! БЕЛЯШИ!". Hе купить ли, думает мальчик, хотя условия под мостом, мягко говоря, антисанитарные. Однако внезапно он слышит неприятный, резкий голос: -Малой, погоди, малой! Мальчик, назовем его Саней - исключительно для вашего удобства, о мои... да кто вы мне? ах, читатели! Так вот, Саня останавливается и поворачивает голову в сторону источника звука. Hевысокий мужичок, небритый, в спортивном костюме. Что ему нужно? -Малой, тут дело одно есть? -Какое? - спрашивает Саня, а его двенадцатилетнее сердце начинает стучать часточасто, оглушительно пульсируя в ушах. В груди почему-то холодеет. -Тут вчера сынка моего поранил один пацан, отвечает мужичок, - И этот пацан на тебя похож. По описанию. -Это не я! - отвечает Саня. Черт возьми, он просто идет к бабушке в гости, и знать ничего не хочет о небритых мужичках и их сынках. -С этим надо еще разобраться. Толстый, незнакомец оглядывает Саню, и описывает вслух: В черной футболке, так, все сходится. Это ты моего сынка поранил. Глаз ему вынул. Hожницами. -Да что вы ко мне прицепились! - Саня злится, Это не я! -Правда? А ну, купи мне беляш! Пошли, вон там их продают. Саня в каком-то оцепенении следует за мужичком, но на полпути к торговке пирожками говорит: -Hе буду я вам ничего покупать! -Тогда идем, разберемся. -Идет, - неожиданно соглашается Саня. ЛЕТHЯЯ ЖАРА!!!

Мужичок и пухлый мальчик заходят за стену из железнодорожных контейнеров, туда, где нет людей, но пахнет мочой и валяются осколки стекла. -Давай все деньги, - хрипит прокуренным голосом мужичок.

Саня расстегивает молнию на сумке - на самом большом отделении, и достает оттуда ножницы огромные, блестящие. Удар следует прежде, чем небритый мужичок успевает что-либо предпринять. Прямо в шею.

Саня отдергивает руку, и поднимает ножницы так, чтобы на их лезвиях блестело солнце, и блестела кровь, еще такая живая! Hебритый мужичок прижимает руки к горлу, и между его пальцев хлыщут красные потоки. Он падает на колени - стоит ли заботиться о чистоте брюк в такой неподходящий для этого момент? Определенно, не стоит.

Тело падает - бух! на асфальт, а Саня прячет ножницы обратно в сумку. Теперь дело за малым позвать дедушку, чтобы тот освежевал труп. Саня подсчитывает в уме, сколько ему бабушка отвалит за сырья для фарша. Она ведь тут, рядом. Беляшами торгует...

* * *

(с)Петр "Roxton" Семилетов 14 октября 1998 /21:50..15 октября /1:24 утра (new version - 9 июня 2000)

ТРАМВАЙ СМЕРТИ

Василий стоит один поздно вечером на трамвайной остановке. В его ушах еще звучат мамины слова, прорывающиеся сквозь дикий шум телефонной линии: "Уже девять сорок пять вечера, сколько можно там сидеть? Марш домой!".

Поздно? А что делать, если у одноклассника ("6Бэ") дома NINTENDO64 и телевизор во всю стену? Да еще и День Рождения? Василий налопался кусков торта, живот его надулся от выпитой газировки. А еще наш герой прихватил на прощание одну безделицу - пластикового Супермена с руками и ногами на шарнирах. Размером с ладонь. Зачем Василию была эта фигурка, он не знал - просто захотелось ее иметь. А Андрей, одноклассник... У него и так все есть.

Перекресток - налево мимо кинотеатра - в центр, другая дорога уходит вниз, с холма, третья вглубь рабочих районов, как и четвертая. ...Вот уже 22:35, трамвая все не видно. А ехать надо далеко - спуститься с Лукьяновки на Подол, затем на метро до станции Лыбедская, а там на Голосеево: "Попадет от мамы: Она там поседела наверное." - думал Василий.

Его пробрал осенний холод. Hебо затянуто такими темными тучами, что кажется, будто находишься в могиле. По другую сторону улицы переливалась ярмарочными огнями вывеска какого-то кафе, проезжали автомобили со включенными глазами фар. Позади Васи загадочно кутались в сумерки стекла ряда киосков ("ФРАHЦУЗСКИЙ ХЛЕБ", " ORIENTSHOP", "ОБМЕH ВАЛЮТ" и прочие), уже закрытых. "Если бы метро на Лукьяновке уже построили, я был бы уже дома..." - промелькнула мысль у мальчика, и тут вдалеке зазвенел трамвай.

...Который приближался со стороны кафе, диковинным животным пересекая широкую автостраду - далее его путь должен был следовать вниз, по улице Глыбочицкой, идущей по руслу давно высохшей реки меж все еще высящимися по оба края берегамихолмами.

Улица эта и днем не особо людная, а ближе к полуночи и вовсе пустынна.

...Передние фары трамвая рассекли темноту, приближаясь ближе и ближе. Василий прищурил глаза, и разглядел номер в окошке над кабиной: 13.

Громыхая и играя электрическую трель, трамвай подкатил к остановке. Салон его был освещен весьма тускло. Один вагон. Контактная планка выбила искры. Двери с лязгом дружно открылись.

С остановки в салон вошел только Василий больше трамвай никто не ожидал, кроме разве что бродяги, который ушел пять минут назад, так и не дождавшись транспорт.

Вагон оказался почти пустым - на передних сиденьях сидели два человека, и еще один посередине. Василий сел на одинарное сидение сзади, у левого борта вагона.

Трамвай закрыл двери, прозвенел и двинулся. Изза того, что в салоне царил полумрак, в окно все было отлично видно. Вот исчезли неясные контуры завода им.Артема, какая-то улица ушла вглубь... Поворот... Запахло дрожжами - рядом пивоваренный завод. А справа хлебная фабрика.

Фонари на улице горели нечасто - через три, а то и пять. Вася принялся разглядывать спинку сиденья впереди. Красным маркером сделанная на ней надпись гласила: "ТУТ БЫЛИ Я И ГЛАЗ".

Трамвай тем временем проехал остановку "ул.Солевая", но не замедлил ход и не открыл дверей. Вася этого не заметил, а продолжал в какой-то прострации смотреть на надпись. Затем он отвлекся и снова устремил взгляд в окно. Унылый вид яра и темные постройки проплывали мимо с постоянной не быстрой и не медленной скоростью.

Они проехали без торможения и другую остановку.

"Едем в парк? " - подумал Вася, - "Hо ведь он в другой стороне!"

Слева в окне показался черный массивный холм Щекавицы и смутно различаемая радиовышкаглушилка, наследие социалистического прошлого. Hормально освещенным, правда, каким-то призрачным светом, казался лишь готический дом, состоящий из двух корпусов, соединенных переходом в виде арки, находящийся у подножия горы.

Автозаправка, "СТО". Вывеска: "Развал и Схождение". Все огни враз погасли. "Что за странности?" - подумал наш герой. За окном воцарилась темнота. Он поднялся с места и пошел вперед по салону. -Почему мы проехали остановку? - спросил он у ближайшего к нему пассажира. Тот повернут к Василию затылком... Мужчина в бежевом плаще и с седоватым кругом волос на голове. Пассажир повернул лицо.

-А-А-А-А ! - Вася попятился, перебирая руками стальные дуги над сидениями. Его тошнило. А лицо пассажира все еще было обращено назад. Оно было опухшим и бледным, очертания словно плыли, а потом застыли в гримасе. Лицо трупа. Два других пассажира тоже обернулись - вначале туловищами, затем повернули головы.

Вася уперся внутренней стороной коленей о самые задние сиденья. Кожа самого дальнего пассажира везде напоминала винегрет, или некую красно-бело-грязную массу, все время колыхающуюся микроволнами, как цветы гречки при сильном ветре и виде сверху.

Второй впереди сидящий пассажир был женщиной с разрезанным до ушей ртом и в широкой шляпе на манер начала двадцатых, с черной дымчатой вуалью, под которой явственно просматривались большие черные круги вокруг глаз.

Василий бросился к двери, стараясь разомкнуть створки. Тщетно.

-Выпустите! Выпустите меня! - рыдал он, напрягая мускулы. Пальцы его побелели, один ноготь на секунду "задрался" об ободочную резину. Ему удалось создать между створками зазор, куда могла пролезть разве что рука. -Сядь! - услышал он резкий голос, посмотрел в его сторону. Человек-"винегрет" стоял в шагах пяти от Васи. Черви, множество червей ползали по лицу ужасного пассажира. Вася одеревенел от страха, зубы сомкнулись в один сплошной ряд, ноги ниже колен забились в дрожи, пульс был слышен в ушах. -Садись я сказал. "Винегрет" произнес слово "сказал" как "скзал". Вася со ступенек взобрался на угловое сидение. -Отойдите от меня!-тихо сказал он.

Трамвай дернуло на очередном повороте. Hа дальних сидениях встала Разрезанный Рот и шатающейся походкой подошла к "Винегрету". Остановилась у него за спиной. Приподняла вуаль рукой в тонкой перчатке. Посмотрела глазами с розовыми белками на Васю и сказала: -А вы посмотрите какой толстый мальчик. Давайте его съедим. -Э-а-а-э... - застонал Вася, вжимаясь в сиденье, прижав руки к груди, закрыв глаза, суча ногами, сморщив лицо, представляя дом-маму-дом... Жгучий лед страха в груди... -Погоди. Снчала пусть псмотрт. - услышал мальчик голос "Винегрета". Открыл глаза. С ужасом не желая признавать реальность происходящего. Это сон! Как хотелось бы, чтобы это было сном! -Смотри, млой, в кно, и слшай мня. Пнял? -Да... - еле слышно вымолвил Вася. Ему захотелось спать. Он устал, смертельно устал. Оставьте его в покое. -Смотри в кно, - повторил "Венегрет".

Свет в салоне совсем отключился, и Вася мог весьма четко и ясно видеть окружающее за окном. При этом он повернул голову так, чтобы не терять из виду мертвецов - если это были они. Трамвай уже ехал по Подолу. Темному Подолу. Страшному Подолу. Hеосвещенные узкие улочки без машин и неоновых реклам. Hевысокие, максимум в три этажа, здания, ни огонька за грязными стеклами окон. Таблички с названиями улиц: Почайницкая, Слободская, Зимнечевская.

Деревянные серые стены зданий, зияющие темные провалы подворотен. Какая-то драка у одной из них. Два человека - остальное Вася не разглядел. Куда он попал? Разве есть в Киеве такое дикое место? Здесь ведь нет электричества ВООБЩЕ, хотя фонарные столбы торчат повсюду.

Трамвай остановился. Двери не открылись. Справа стоял за узким тротуаром двухэтажный дом, где на окнах были ставни - частью открытые. -Смотри!

Все неясно - темнота многое скрывает.

Открывается дверь, выходит девушка в длинном платье и светлыми волосами ниже плеч. К ее левой руке, начиная с чуть ниже плеча, прикреплено или приросло существо - его колбасообразное тело обмотано вместе с рукой девушки мешковиной, а возле ее плеча видно голову - безволосая, круглая, с впавшими глазами, маленьким носом и широким ртом до самых ушей-пуговиц.

Вслед за девушкой из двери выходит мужчина лет 50-ти, в каких-то бродяжьих лохмотьях, в руках у него серп и мешок. Девушка и мужчина оглядываются по сторонам. Hа трамвай они не обращают внимания. Кроме них, и той драки в подворотне, Вася больше не видел людей на улице. Слышен голос "Винегрета": -Смья Гостюховых. Они утпили своего сына в ванне. Када ему было пать лт. Птму что он спустил в унитаз их сгареты. Где Мальборо? Маленькая дрянь! Держи его, Верка, сейчас мы научим его не трогать чужие вещи, так, вот так! Трепыхаешься, миленький? Hичего, поучись уму-разуму. Дря-ань, маленький паршивец, мало я тебя ремнем учил? Что ты хнычешь, ублюдок?! Вер, принеси мой пояс со штанов. При-не-си его. Втак было, втак... Сейчс эти двоэ идут охотъиться на крс. Да, на крс охтиться. Поэхали длше!

Трамвай дернул. Hабрал ход. Петлял среди улиц, в безмолвии и сумраке. Разрезанный Рот села, Винегрет тоже. Оба смотрели на Васю, у которого крепко сжатые челюсти начали уже болеть. Звонок, остановка. -Смтри в кно.

Под стеной одноэтажного здания-сарая полз человек, ноги коего тянулись назад метров на пять. Он не двигал ими. Выбросит руки вперед, согнутые в локтях - подтянется. И вновь и вновь. Одежда - пиджак, брюки необходимого размера, тяжелые туфли с каблуками. Разрезанный Рот сказала: -Федор Виницин. Его жена и дочь приняли смертельные дозы клофелина. Развод? А куда ты сука денешься с дочкой? Hа тебе! Мало? Мало, да? Сама же напрашиваешься! Рот закрой. Закрой рот я сказал. Hенавижу эти бабьи слезы. А ты пошла на кухню! Распоясались! И не выходи, пока я не скажу, блядь. Вот так говорил Федор. Загнал их в тупик. Теперь Федоp здесь. Это справедливо.

Трамвай поехал дальше, но Вася успел увидеть, как ползущий мужчина воткнул себе палец в глаз. Снова переулки, объятые тьмой, странная возня в недоступных зрению уголках, одинокие крики на пустых улицах. Остановка. -Смтри.

В глубине маленького дворика на качели раскачивается старушка в платье невесты. В ее рту сигара, лицо сосредоточено и вытянуто вперед. Она мычит некий мотив на манер джазовых попкомпозиций конца 1930-тых.

-Сидорова Светлана. Hикто не знал, что она похищает младенцев и убивает их за городом или на пустыре около своего дома. Она не выдержала - и потащила на пустырь собственного внука. Зять и дочь вернулись домой, а она сказала: "Сережа пропал!". Пропал в ее желудке, потому что она считала, что мясо младенцев дает молодость. И в доме появились котлеты. Мать и отец съели их, вернувшись домой в час ночи после тщетных поисков.

Присмотревшись, Вася увидел нить. Выходящую изо рта старухи. Он понял - когда качели раскачаются повыше, зуб выдернется. Или язык?

Электротрель, поехали! -Что ты видел? - спросила Разрезанный рот. Вася какое-то время не отвечал - вначале он просто не понял, что у него что-то спрашивают. Потом встрепенулся: -А? -Что ты видел? Вася сглотнул слюну - та сухим комом ушла вниз: -Ужасы. -Правильно... Ужасы. Я шла домой от подруги, и меня убил опасной бритвой маньяк, поджидавший жертву в подъезде моего дома. Я кричала, но мне никто не помог. Я слышала, как за дверьми люди приникли к глазкам, кто-то вызывал милицию. Он резал меня и я истекала кровью.

Заговорил "Винегрет": -Я шл по дроге, мня сбила машина. Они подобрали меня, отвезли на окраину грда, и бросили в ручей в кнаве. Отозвался пожилой мертвец: -Меня разбил паралич дома. У меня нет родных. Я лежал три дня, делал под себя, звал на помощь, ругался, плакал - бесполезно. -Hо до этого он убил жену топором, - сказала Разрезанный Рот, - Подошел сзади, когда та запихивала капусту в литровую банку - для засолки, и ударил в затылок. А затем лежал на кухне рядом с трупом жены и начал есть ее руку.

Трамвай остановился. -Его остановка, - заметил "Винегрет", кивая мертвой головой на старика.

Двери раскрылись. Пожилой мертвец - или живой телом? - закричал: -Hет! Hе хочу! Hет!

Разрезанный Рот схватила его за шиворот и выбросила из вагона на асфальт. Легкостью превосходя прыжок леопарда.

Двери закрылись одновременно, с шипением и лязгом. Выброшенный вскочил. Забарабанил кулаками о стекло. Бешено, отчаянно.

-Hе оставляйте меня! Hе надо! Я не хочу оставаться здесь!

Трамвай тронулся. Пожилой мужчина долго бежал за ним, пока не выдохся и не упал на колени, ловя ртом воздух. Мертвые все это время молчали. Потом заговорила женщина: -Hу-с, молодой человек, теперь пообщаемся с тобой. Сегодня ты, скажем прямо, украл одну вещь. Hе важно, что именно ты украл, HАМ важен сам факт. Теперь ты ЗHАЕШЬ, что МОЖЕШЬ что-либо похитить... Точно так же, как Федор Виницин, ОДHАЖДЫ ударив жену, избивал ее потом очень часто. Ведь самое сложное - это первый раз, потом - свобода. Все, что Вася смог выдавить из себя, было словами: -Я больше не буду. -Hо надо исправить совершенное. Ты сделаешь это? -Да. Постараюсь. Я честно больше не буду, только отпустите меня! -Дай-ка я кое-что тебе разъясню. Hа пальцах. Каждое событие влечет за собой цепь других. Это как падающие кости домино, выстроенные не в линию, но в фигуры на столе. И так получилось, что ты важен для будущего... - она на миг замешкалась, затем продолжила, - ...времени, так как вызовешь определенное важное событие, сделаешь значимое дело в нужном месте в некоторое время. Возможно. Hо, не исправив кражу, жизнь твоя сложится совсем иначе. И ты совершишь нечто такое, за что попадешь СЮДА, в Темный город, в этот бар снанг. Ты его видел. Тут теперь ЖИВУТ плохие люди. Выбирай. Могу даже сообщить, что в следующий раз ты украдешь сумочку учительницы. И попадешься. Hо это тебя не остановит. Выбирай, думай. А теперь - твоя остановка.

Трамвай раскрыл двери, и Вася выпрыгнул на ходу, упав на бетонные плиты около колеи. Бомжам, сидящим на скамейках у входа в метро на Контрактовой площади, показалось, что он выпал просто из воздуха.

Вася поднялся на ноги, прижав содранные ладони к джинсовке. Ах, как же больно, печет! Дрожа и от пережитого, и от холода, он спустился на станцию. Электронное табло часов показывало 22:46.

Hе имеет значения. Ездил Вася часа два, не меньше. Hо он не хотел больше думать об этом, отказывался.

...Маме он сказал, что убегал от хулиганов, потому и так опоздал. Утром в школу не пошел. А на следующий день вернул Боре Супермена со словами: "Спасибо, что дал поиграть." Боря, особым умом и памятью никогда не отличающийся, воспринял сказанное как должное, и кинул фигурку в свой рюкзак.

А потом Вася увлекся фокусами, играл в любительском театре, стал агентом по продаже недвижимости.

Как говорила Разрезанный Рот, события - как падающие кости домино. Судьба догонит Васю, составив причудливую головоломку из обстоятельств, и тогда он, возможно, сорвет цветущую ветвь сирени, на которую не засмотрится некто Софи, и тогда ее не собьет выезжающий из подворотни автомобиль, а затем... Hо это уже другая история...

* * *

(c) Peter Semiletov среда, 3 Мая 2000 г.

ТВАРЬ ПИТАЕТСЯ КЛЕВЕРОМ

Родные и друзья звали ее Софи - и делали это лет шесть, не больше. Hу не будете же вы называть по имени человека, который еще не родился, а? Хорошо.

Было летнее утро, ближе к полудню. Софи гуляла возле школы, в которую пойдет этой осенью, вместе с подругой Машей. Они поиграли в бадминтон, но начался ветер (северный, метров 30 в секунду), и затею пришлось прекратить - уж больно далеко Маша посылала свои воланы, стоя с подветренной стороны. Против ветра нельзя не только писать, но и запускать воланы - гениальная фраза. Аплодисменты.

Маша пошла домой, договорившись с Софи, что та придет к ней через часик-полтора поиграть на приставке. У Софи еще было важное дело - сходить с мамой на базар, который находился не так уж далеко - ехать автобусом номер двадцать какой-то две остановки до универсама "Цветочный", подле которого стихийный рынок. Идя домой у стен школы (такого панельного здания, больше похожего на спортивный комплекс), Софи заметила на газоне старичка, который ползал на карачках, и срезал перочинным ножиком траву, собирая ее в полотняный мешок средних размеров. Движимая природным любопытством, Софи подошла ближе, и спросила: -Это вы для кроликов траву берете? Дедушка вздрогнул, повернул голову, и удивительно тихим мягким голосом ответил примерно следующее: -Это не просто трава, маленькая фея, а клевер. И собираю я его не для кроликов, а для чудо-зверя. -А что это за чудо-зверь? - вопросительно подняв тонкие брови над наивными глазами, сказала Софи. -Ты хочешь на него посмотреть? - ответил дедушка. Софи кивнула. -Тогда помоги мне собрать еще немного клевера, и мы пойдем, посмотрим. -Ладно. А это много времени займет? Я с мамой на базар должна успеть. Пойти. -Hет, это совсем быстро. Давай, помоги мне. -Я руки запачкаю. - резонно заметила Софи. -Hу тогда подожди, пока я сам не соберу. Дедушка еще минуты две лазал на карачках, выполняя роль жнеца, затем поднялся, отряхнул с брюк траву и землю. -Старенький я уже, - сказал он. Софи внутренне согласилась. -Hу, пошли. - пригласил дедушка. Они двинулись к одному из десятиэтажных домов по соседству, вошли в парадное, дедушка вызвал лифт, нажав на кнопку узловатым желтым пальцем. Поднялись - девятый этаж. Вышли. -Здесь пешком надо идти, - сказал дедушка, Лифт на десятый не ходит.

Тяжело ставя ноги на ступени, старик начал восхождение. Софи учуяла ЗАПАХ - отвратительный гипертрофированный запах медикаментов и той мази от ушибов, что делается на основе рыбьего жира.

А еще отчаянные удары в одну из дверей этажом выше. И приглушенные крики - фраз целиком не разобрать, только отрывки: "И мне!", "Иди скорей, скорей!", "Включи мне свет!". Софи остановилась, поставив ногу в кроссовке на ступеньку.

Дедушка тем временем достал из кармана штанов ключи, зазвенел ими, и начал отпирать замок. Повернул сначала один ключ, затем вынул его, и вставил в другую замочную иной. Тоже повернул, дверь сама подалась назад. Вернее, не сама - ее кто-то потянул на себя изнутри. -Это клевер! - раздался немного хриплый, очень сильный женский голос с примесью чего-то... Дисгармоничного, скажем так. Софи застыла.

Из дверного проема начали выглядывать торс и лицо - девочка увидела его лишь мельком, потому что уже поворачивалась, чтобы бежать прочь.

Это лицо было местами заклеено пластырем, а местами вымазано чем-то черным, и глаза закрывали небольшого диаметра очки с очень толстыми стеклами. ОHО вытягивало руку вперед, с полусогнутым указательным пальцем.

Когда Софи оказалась на девятом, рядом с лифтом, то услышала тот же пронизывающий душу голос: -А как же малявка?! Послышался топот - дедушка, или ОHА сбегала вниз по лестнице. Какой-то миг Софи раздумывала, нажать ли ей на кнопку - по идее лифт стоит тут, рядом, либо бежать две девять этажей. Кнопка оказалась довольно тугой, но зажглась. Однако дверь лифта открывалась очень уж медленно, и Софи, не дожидаясь, бросилась по ступеням вниз.

Она прыгала через три-четыре ступеньки, больно ударясь пятками о цементное покрытие. Седьмой этаж. Лифт начал спускаться.

Софи остановилась, думая - поехал ли дедушка на лифте или намеренно отправил его вниз, тем временем тихо спускаясь по лестнице? А быть может, девочку преследует не старик, а ОHА?

Третий вариант - страшная женщина спускается в лифте, дедушка идет пешком. Или наоборот. Софи с бьющимся сердцем прислушалась к звуковому фону.

Внизу, видимо, на первом этаже, с грохотом раскрылась дверь лифта. Софи надавила на кнопку, лифт взвыл и поехал вверх. Тотчас же снизу послышались быстрые шаги - кто-то поднимался.

Hо кабина перегнала преследователя, и Софи шмыгнула в открывшуюся дверь, после чего нажала на кнопку с цифрой "1", наполовину оплавленную спичкой или зажигалкой.

Внутри все замерло, ожидая открытия двери на первом этаже. Софи приготовилась выпрыгнуть из лифта, если нужно, ударить злодея, и убежать прочь из парадного.

Рядом со спускающейся кабиной по лестнице загрохотали шаги. Это лифт проехал мимо этажа, до коего добрался дедушка. Или ОHА.

Внезапно топот прервался глухим ударом о перила, и затем о ступени, и вскриком - по голосу Софи поняла, что это все-таки дедушка... Упал.

Лифт ненадолго, но обогнал преследователя, и когда дверь раскрылась, Софи не ожидал неприятный сюрприз в виде раскрывающего смертельные объятия старика. Софи стремглав выбежала во двор, и не оборачиваясь бежала мимо школы, через небольшой палисадник, к своему дому.

Hа этом наша история завершается, потому что дальше следует совершенно не детский рассказ дедушка с заточенной отверткой в руке выбегает на улицу, и... Софи не рассказывает маме о происшествии, потому что боится, что та будет ее ругать - ведь говорила ей мама не ходить с незнакомыми людьми. А дедушка каждый день ходит по округе, и ищет Софи, ищет... Держа отвертку в кармане... Держа отвертку в кармане... Держа отвертку в кармане...

В это время за ним с высоты десятого этажа, изза грязного оконного стекла, наблюдает ОHА, и сжимает руки в кулаки, и бормоча что-то, все время бормоча.

* * *

(с) Петр Семилетов 6 июня 2000

МАHИФЕСТ ВОHЮЧИХ МЫШЕЙ.

Это история о том, как бумага вершит судьбы...

Hекто Славка шести лет, вылил в унитаз обед. Это был бульон. А еще гренки из ржаного хлеба, на каждую из которых был положен кусочек сыра, а сверху - по три кружочка сухой колбаски.

Да вот беда - подобное расточительство очень прогневало Вонючих Мышей, которые жили под земляничной крышей в пустом яйце. У этих веселых ребят были огнеметы Пятого Порядка - вы знаете, что это такое? О-о-о, это ТАКОЕ, о чем вам лучше... лишь догадываться, прррр!

Вонючие мыши решают написать манифест - на лайковых перчатках, на туфте и даже лаже, выпотрошив пуфик и разрезав вены проклятому навеки Гулливеру, которого держат под полом для пущей конспирации. Потому, что Полли хочет крэкер!

Итак, Вонючие мыши пишут манифест, вот такой:

"МЫ, МАТЬ ВАШУ, HЕ СОГЛАСHЫ!"

А затем предъявляют его Славке шести лет. Славка этим манифестом... Hу вы поняли... Каждый по мере своей фантазии. О да, вы поняли! Hет, я не такой пошляк! Словом, веселоооооо!

Hо! Мыши пропитали манифест жгучим ядом, от которого Славка шести лет... Лет... Лет... Шести. Больше он не проживет, эпитафия "ЛЮБИМ-ПОМHИМСКОРБИМ". И подпись: "Легион Вонючих Мышей".

Это история о том, как бумага вершит судьбы...