Сенека Луций АннейЭпиграммы

Сенека

Эпиграммы

x x x

Все, что мы видим вокруг, пожрет ненасытное время; Все низвергает во прах; краток предел бытия. Сохнут потоки, мелеют моря, от брегов отступая, Рухнут утесы, падет горных хребтов крутизна. Что говорю я о малом? Прекрасную сень небосвода, Вспыхнув внезапно, сожжет свой же небесный огонь. Все пожирается смертью; ведь гибель - закон, а не кара. Сроки наступят - и мир этот погибнет навек.

К ЛУЧШЕМУ ДРУГУ.

Крисп, ты - сила моя и спасенье скользящего в бездну, Крисп, украшение ты форума древнего; власть, Крисп, ты являл, лишь желая скорее помочь человеку, Берегом был и землей ты в катастрофе моей. Мне ты - единая честь и оплот в опасностях верный, Ныне для скорбной души ты - утешенье одно. Крисп, ты прекрасная вера и милая пылкая доблесть; Сердце всегда у тебя медом Кекропа полно. Красноречивому деду, отцу ты великая слава, Кто б ни лишился тебя, станет изгнанником он: В неумолимой земле я распластан, придавленный к скалам, Сердце ж с тобой, и его не оторвать от тебя.

О ПРОСТОЙ ЖИЗНИ.

"Дружбы царей избегай", - поучал ты в речении кратком: Это большая беда все же была не одной. Дружбы еще избегай, что блистает чрезмерным величьем, И сторонись от всего, что восхваляют за блеск! Так, и могучих владык, прославляемых громкой молвою, Знатных домов, что тяжки происхожденьем своим, Ты избегай; безопасный, их чти издалека, и парус Свой убери: к берегам пусть тебя лодка несет. Пусть на равнине фортуна твоя пребывает и с равным Знайся всегда: с высоты грозный несется обвал! Нехорошо, если с малым великое рядом: в покое Давит оно, а упав, в пропасть влечет за собой.

РОДИНЕ О СЕБЕ.

Кордуба, ныне власы распусти и оденься печалью, Плача, над прахом моим должный исполни обряд. Дальняя Кордуба, ныне оплачь твоего песнопевца, Тяжко горюя теперь, а не иною порой. И не тогда, когда в мире столкнулись враждебные силы И налегла на тебя злая громада войны. Ты, пораженная горем двойным, от обоих страдала, Были врагами тебе Цезарь тогда и Помпей; И не тогда, когда триста смертей тебе причинила Ночь лишь одна, что была ночью последней твоей; Не лузитанский когда твои стены рушил наемник, Прямо в ворота твои вражеский меч ударял. Доблестный твой гражданин и слава твоя очутился В сонмище бед: распусти, Кордуба, ныне власы! Но благодарен тебе я: природа тебя поместила Вдаль, к Океану, - и ты меньше страдаешь вдали.

О БЛАГЕ ПРОСТОЙ ЖИЗНИ.

Малым я полем владею, доходом и скромным и честным, Но доставляют они мне беспредельный покой. Дух мой, не ведая страха, с одним лишь спокойствием дружен И не страшится злодейств, что за бездельем идут. Пусть привлекают других и война, и курульные кресла, Все, что лелеет в себе тщетную радость свою. Почестей я не ищу; быть бы частью народа простого И до последнего дня днями своими владеть.

О БОГАТСТВЕ И БЕСЧЕСТИИ.

Нет, несчастье одно в подобной жизни, Что счастливой считаете вы ложно: На руках созерцать камней сверканье, Или ложе отделать черепахой, Или нежить свой бок мягчайшим пухом, Пить из кубков златых, на алом лежа, Царской трапезой тяжко стол уставив, Все, что было с полей ливийских снято, Положив, не вместить в одной кладовой. Но не быть у толпы в фаворе - счастье, Не бояться, дрожа, любой невзгоды, Не пылать, обнажив оружье яро; Кто сумеет таким пребыть, сумеет Самую подчинить себе Фортуну.

О НАЧАЛЕ И КОНЦЕ ЛЮБВИ.

Злом подстрекаемы чьим рвутся нежные узы - не знаю: Этой великой вины взять на себя не могу. Зло навалилось, и силы сгубило сжигающим жалом, Рок ли виною тому или виной божество? Что понапрасну богов обвинять? Хочешь, Делия, правды? Дан я любовью тебе, отнят любовью одной.

О СМЕРТИ ДРУГА.

Отнят Крисп у меня, мой друг, навеки; Если б выкуп за друга дать я мог бы, Я свои разделил бы тотчас годы, Лучшей частью моей теперь оставлен; Крисп, опора моя, моя отрада, Гавань, высшее счастье: мне отныне Уж не будет ничто отрадой в жизни. Буду дни я влачить опустошенный: Половина меня навеки сгибла!

О РАЗВАЛИНАХ ГРЕЦИИ.

Греция, скошена ты многолетней военной бедою, Ныне в упадок пришла, силы свои подорвав. Слава осталась, но Счастье погибло, и пепел повсюду, Но и могилы твои так же священны для нас. Мало осталось теперь от великой когда-то державы; Бедная, имя твое только и есть у тебя!

О ЗВОНЕ В УШАХ.

Звонкое ухо, зачем ты все ночи звенишь непрестанно, Молвишь не знаю о ком, вспомнившем ныне меня? "Ты вопрошаешь, кто это? Звучат тебе уши ночами, Всем возвещая: с тобой Делия так говорит". Делия правда со мной говорит: дуновенье приходит Нежное тихо ко мне в шепоте милом ее, Делия именно так молчаливые таинства ночи Голосом тихим своим любит порой нарушать: Да, не иначе, сплетением рук обняв мою шею, Тайные речи вверять близким привыкла ушам. Я не узнал: до меня ее голоса образ доходит, В звоне тончайшем ушей сладостный слышится звук. Не прекращайте, молю, непрерывным струиться звучаньем! Молвил, - а вы между тем смолкли, увы, навсегда.