"Восточная хитрость бандита" - читать интересную книгу автора (Зверев Сергей Иванович)

Глава 5

Гаджинюк припарковал свой белый «Фиат» напротив одного из подъездов кирпичной пятиэтажки на улице Неглинской. Выйдя из старенькой машины, проверил, закрыл ли он все двери, затем постучал по заднему правому колесу, проверяя, не сильно ли спустил баллон.

Наконец убедившись, что все в порядке, Виталий, весело насвистывая и поигрывая ключами от машины, направился в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, он остановился напротив обшарпанной деревянной двери, поверхность которой была испещрена отпечатками следов от подошвы ботинок.

Еще одним подтверждением того, что эту дверь любят открывать именно ногами, служила выщербленность одного из ее краев.

Было заметно, что замок на двери часто меняли. Тот, который функционировал сейчас, был врезан высоко над ручкой, поскольку места, более для этого подходящие, оказались раздолбаны настолько, что стали негодны для этих целей.

Гаджинюк нажал на кнопку дверного звонка, и приятная мурлыкающая мелодия огласила тишину лестничной клетки. Через несколько секунд за дверью послышалось тихое шарканье, затем раздался осторожный голос Куксикова:

– Кто та-ам?

– Это я, Виталик, – просто ответил Гаджинюк.

Раздался щелчок дверного замка, дверь мгновенно распахнулась и на пороге появился хозяин квартиры.

Лицо его было помято вчерашней ударной пьянкой, волосы всклокочены, глаза сквозь очки сверкали негодованием. Из одежды на нем были лишь «семейные» трусы красного цвета с белыми полосками на боках, по спортивному образцу.

– Я убью тебя, мерзавец! – вскричал Куксиков, при этом посторонившись и пропуская Гаджинюка в квартиру.

– Угу-у, – одобряюще протянул Виталик и, переступив порог, направился в зал квартиры, сопровождаемый яростным взглядом Куксикова.

Войдя в зал, Виталик уселся в просторное старое кресло, обшивка которого была порвана в нескольких местах. Подобной же старой мебельной рухлядью была заставлена вся квартира руководителя молодежного театра «Самолет».

Виталий, запрокинув голову на спинку кресла, тяжело вздохнул и произнес:

– Ох, и устал я сегодня. Представляешь, Димусик, клиентка попалась ну настолько дремучая, что даже мне, опытному психологу, пришлось с большим трудом продираться сквозь дебри и колючие заросли ее подсознания. А на самом-то деле все оказалось гораздо проще… Все эти навороты психики – личностная холодность, неоткликаемость, властность, язвительность, ярко выраженная гиперактивность, все это, словно грязь, легко смывается хорошей тугой струей спермы, выпущенной ей в лицо.

Гаджинюк театрально вздохнул, довольный своей немного вульгарной аллегорией, и продолжил:

– Баба просто не может наладить отношения с мужиками, отсюда заскорузлая сексуальная неудовлетворенность, которая приводит к еще большей душевной черствости, и так по спирали все глубже и глубже она планирует в пропасть под названием шизофрения или маниакально-депрессивный психоз.

Виталий весело взглянул на напряженного Куксикова, который, стоя у шкафа, сунул в рот сигарету, нервно пережевывая ее губами.

– Ей бы мужичка хорошего, – подытожил Виталик, – чтобы отношения наладить нормальные, постоянные. Чтобы вдувал ей побольше и почаще. Сексотерапия, знаешь ли, очень хороший метод.

Виталик хитро улыбнулся Куксикову и сказал:

– Дима, может быть, ты возьмешься за это дело? Она баба состоятельная – поить, кормить будет.

– Похоже, сексотерапия – это твой любимый метод лечения, – с презрением на лице сказал Куксиков, поджигая сигарету огнем зажигалки.

– А что, – пожал плечами Виталик, – во все времена очень эффективная методика.

– Видимо, сегодня ты ее снова применил на практике, раз так устал, – толстая нижняя губа Куксикова скривилась в еще более презрительной усмешке, – не понимаю, как это можно за всю свою жизнь так и не определиться в своем пристрастии к одному из полов? Спать с мужчинами и с женщинами – вот настоящее извращение, – Куксиков глубоко затянулся и с возмущением выпустил струю дыма в сторону Гаджинюка.

– Что здесь странного, – ответил тот спокойным и задумчивым голосом, снова откинув голову на спинку кресла, – это же совсем разные ощущения. И в том и в другом сексе есть свои прелести. Чем больше разных партнеров, тем больше разных ощущений… Поиск новых ощущений – вот то, что стимулирует меня в жизни, что по-настоящему возбуждает.

В голосе Виталика неожиданно послышались искренние нотки. В его взгляде, устремленном в потолок, отразилась глубокая задумчивость.

– И еще, конечно, деньги, – язвительно заметил Куксиков. – Презренный металл тебя возбуждает, пожалуй, сильнее всего.

Виталик стрельнул своими прозрачными глазками в сторону актера.

– Я не очень понимаю, о чем ты говоришь? – пробурчал он.

– Он не понимает, – возмущенно всплеснул руками Куксиков. – Он, видите ли, не понимает. Вы только посмотрите на него! Как только речь заходит о деньгах, он сразу перестает что-либо понимать!

Возмущение Куксикова нарастало. Он крупными шагами прошел по комнате, остановившись у старого письменного стола, стоящего у окна.

Рывком открыв ящик стола, он развернулся к Гаджинюку и продекларировал:

– Здесь лежал медальон. Серебряный, на цепочке, в пакете из-под молока. Сейчас его тут нету.

– Что ты говоришь? Неужели он пропал? – удивленно проговорил Виталик.

Где-то на дне его прозрачных глазок зародилось подобие сочувствия.

– Да, он пропал! И ты, мерзавец, знаешь об этом лучше, чем кто-либо, – с пафосом заявил Куксиков.

– Да-а-а, – равнодушным голосом протянул Виталик. – Что ты хочешь этим сказать?

– То, что ты его украл, – решительно произнес Куксиков.

– Почему ты так думаешь? – так же спокойно переспросил Гаджинюк. – Здесь у тебя много всякого народа отирается, у тебя не квартира, а проходной двор. Почему ты подозреваешь именно меня?

Губы Куксикова снова скривились в усмешке:

– Ты, видимо, меня совсем за идиота держишь? – надменно произнес он.

Гаджинюк ничего не ответил, лишь неопределенно повел бровью.

– А я давно заметил, что все кражи происходят, когда ты здесь присутствуешь. Кроме того, все знают твою слабость ко всяким дорогостоящим безделушкам. Только за этот год у меня пропали золотые запонки, заколка для галстука, педикюрный набор и еще много разных ценных вещей.

– По-моему, ты преувеличиваешь, – хладнокровно заметил Виталик. – И заколка для галстука, и запонки были отнюдь не золотые.

– Неважно, – срывающимся голосом ответил Куксиков. – Они были мне дороги как память. Мне их дарили известные люди, почитатели моего таланта. А этот кулон мне был особенно дорог. Мне его подарила мама в день моего совершеннолетия. Этот кулон привез еще мой прадед из Германии, откуда пошел наш род.

– С ума сойти, – усмехнулся Виталик, – никогда бы не подумал, что Куксиков – это чисто немецкая фамилия.

– Куксиковым звали моего папу, а фамилия моей мамы – Шварцман, – с гордостью заявил Дмитрий.

– Еще чище, – продолжал улыбаться Виталик.

– Прекрати издеваться надо мной, мерзавец! – гневно вскричал Куксиков. – Мало того, что ты меня обворовываешь, ты еще и издеваешься… Ты не человек, а букет, собранный из мерзких пороков и страстей!

Истерика Куксикова продолжала нарастать. Он побледнел, глаза его метали молнии и были полны праведным негодованием.

Флегматично наблюдавший за всем этим Виталик неожиданно вскочил с кресла и, стремительно подбежав к Куксикову, ухватился своими цепкими ручками за талию негодующего артиста.

– Главная моя страсть – это ты, Димочка!

Ошеломленный таким неожиданным поворотом событий, Куксиков смотрел на Гаджинюка широко раскрытыми глазами, в которых ярость быстро сменилась растерянностью.

По мере того как движения руки Гаджинюка становились все настойчивее и ритмичнее, большие карие глаза Куксикова все больше и больше затягивались поволокой сладострастия. Он побледнел, дыхание стало тяжелым и частым.

– Мерзавец, – еле слышно прошептал Куксиков, закрывая глаза и уперевшись руками в стол, стоящий сзади него. – Как тебе не стыдно… Это фамильный кулон… Из Германии…

Последние слова Куксикова были едва слышны – настолько ему захорошело от интимных ласк Гаджинюка.

– Но вот он и восстал, – с улыбкой произнес Гаджинюк, глядя на результаты своих трудов. – Наше стенобитное орудие снова готово к тому, чтобы взломать ворота моей маленькой крепости… Это одно из самых ярких, ни с чем не сравнимых ощущений в моей коллекции, которое можешь доставить мне только ты, мой сладенький персик.

Далее события развивались так же бурно и стремительно. Уже через несколько секунд оба партнера, совершенно голые, заняли исходные позиции, чаще всего культивируемые этой парой, и уверенно начали восхождение по крутому, извилистому серпантину, ведущему к вершине оргазма.

Однако этот путь был прерван почти в самом начале новым неожиданным поворотом событий – за спинами Куксикова и Гаджинюка раздалось негромкое покашливание.

В центре комнаты стоял, засунув руки в карманы брюк, Костя Титов. Сзади него прислонился к дверному косяку Юрий Пастухов.

Несколько секунд в комнате царила гробовая тишина, которую прервал Костя Титов:

– Тьфу ты, блядь! – Титов с презрением сплюнул на пол.

– Здрасьте, девочки! – в свою очередь поздоровался с хозяевами Пастухов, на лице которого играла язвительная усмешка.

Куксиков с Гаджинюком переглянулись, после чего Дмитрий разрядил свою нереализованную сексуальную энергию в яростном вопле.

– Да как вы посмели, мерзавцы!

При этих словах здоровенный член Куксикова дернулся, словно удилище при поклевке.

– Вот черт, – произнес Титов, – никогда не думал, что это настолько мерзкое зрелище.

– Да брось ты, – ответил ему Пастухов, подойдя поближе, – по-моему, даже очень прикольное зрелище. Кто из них Куксиков?

– Вон тот, у которого член подлиннее, – кивнул на Дмитрия Титов.

– Послушайте, кто вы такие и что вам угодно?! – высокомерным голосом задал вопрос Куксиков. – И как вы, собственно, сюда проникли?

– Иметь такую дверь, как у вас, все равно, что жить на улице, – ответил ему Титов и добавил: – У нас к вам есть разговор.

– Я не собираюсь с вами ни о чем разговаривать. Убирайтесь отсюда вон, иначе вы пожалеете, что появились на этот свет! – категоричным тоном заявил Куксиков.

– Что вы говорите, – с деланым испугом произнес Пастухов. – Может быть, этот амбал нас отсюда вышвырнет, – Пастухов кивнул на Виталика.

– Я знаком с влиятельными людьми этого города, – произнес Куксиков. – Спонсором моего театра является господин Потапов! Вам знакома эта фамилия?

– Очень даже знакома, – ответил Титов. – Поскольку на него мы и работаем.

Куксиков, опешив, смотрел то на Титова, то на Пастухова, не понимая, зачем Потапову понадобилось присылать к нему этих двух громил, столь бесцеремонно вторгнувшихся в его квартиру.

– Собственно, о нем мы и хотели с вами поговорить, – продолжил Титов. – Господин Потапов имеет к вам серьезные претензии, поэтому мы здесь и находимся.

Возникшую в разговоре паузу нарушил шустренький Виталик. Подхватив с пола свою одежду, он с доброжелательной улыбкой на лице приветливо кивнул сначала гостям, потом Куксикову и бодренько произнес:

– Ну, вы поговорите здесь, ребята, а я, пожалуй, пойду. Неприлично это – влезать в чужие дела.

Гаджинюк быстрым шагом направился к выходу, однако на полпути его остановил Пастухов, схватив своей широченной ладонью за тонкую шею.

– Ой-ей-ей, как больно, – взвизгнул Гаджинюк, втягивая голову в плечи.

– Куда его девать-то? – спросил Пастухов у Титова.

– Запри пока в ванной, – ответил тот. – Пусть посидит там, помоется, пока мы тут с его возлюбленным разберемся.

Виталик еще даже не успел пикнуть, как Пастухов запихал его в ванную комнату и закрыл дверь на замок.

– Что… Что значит разобраться? – неуверенным голосом проговорил Куксиков, когда остался наедине со своими отнюдь не дружелюбно настроенными гостями. – Вы что-то хотите узнать?

– Да, нам необходима одна маленькая, но очень важная информация, и мы ее получим, даже если нам для этого понадобится тебя разобрать по частям. Вот что я хотел сказать, – ответил ему Титов.

– Вы что, шутите? – На лице Куксикова отразилось недоумение, граничащее со страхом.

– Нет, Дима, нам не до шуток, – ответил Пастухов. – Вчера на Сергея Потапова было совершено покушение… Погибли люди…

На лице Куксикова отразилось изумление и одновременно тревога. Он, глядя на Титова широко раскрытыми глазами, спросил:

– Неужели Сергея убили?.. Боже, какой кошмар!

Титов и Пастухов обменялись взглядами. Им обоим показалось в этот момент, что переживания Дмитрия являются вполне искренними.

Куксиков стоял несколько секунд в неподвижности, растерянно глядя перед собой. Затем он неожиданно произнес:

– Господи, кто же будет теперь спонсировать меня и мой театр?

Титов и Пастухов снова обменялись взглядами, на сей раз полными негодования.

– Ну ты и жопа! – со злостью воскликнул Титов.

– Не понял? – переспросил отошедший от задумчивости Куксиков.

– Не волнуйся, Потапов не пострадал, – встрял в разговор Пастухов. – Погиб его телохранитель… Мы выяснили, чьих это рук дело. По нашим сведениям, на него совершали покушение люди из бригады некоего Багая – бандита из Заводского района.

Куксиков, нахмурив брови, слушал речи Пастухова и наконец прервал его вопросом:

– Зачем вы, собственно, мне это рассказываете?

– А затем, что мы пришли сюда узнать, кто рассказал о местонахождении Потапова этим бандитам.

На лице Куксикова снова отразилось изумление.

– Вы что?! Вы считаете, что это сделал я?.. Да вы с ума сошли! У вас просто крыша съехала. Вы…

Договорить Куксикову не дали – здоровенная оплеуха Титова заставила его пролететь несколько метров по комнате, но приземление было благополучным – на диван.

При ударе очки Куксикова слетели и упали на пол. Он сел на диване и щурился на Титова подслеповатыми глазками, при этом приложив ладонь к ушибленной щеке.

Вместе с очками с Куксикова слетела и вся спесь, которую он активно демонстрировал до этого акта лицевой терапии в исполнении Титова.

– Я вам клянусь, клянусь, – умоляющим голосом заговорил Дмитрий. – Я здесь ни при чем, я даже не знал толком, где он отдыхает.

– Врешь! Подруга Потапова – Валерия – приглашала тебя к ним на дачу, в Каменку, – отрезал Титов.

– Да, – согласился Куксиков, – но я не придал этому никакого значения. Я даже не знал, где в Каменке их дача, словом, я туда не собирался.

– Зато другие собрались, – угрюмо ответил Титов, – и устроили там маленькую войну.

Костя поднял с пола очки Куксикова и швырнул их владельцу, сказав при этом:

– Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что это ты донес Багаю на Потапова. Но проболтаться ты кому-нибудь вполне мог.

– Я никому, никому ничего не говорил, – снова оживился Куксиков, – клянусь вам.

– С кем ты виделся в этот день? – спросил Титов.

– Только с актерами своего театра. У нас был вечер в ресторане, посвященный премьере, – ответил Куксиков.

И, нахмурив брови, словно вспоминая что-то, задумчиво добавил:

– Правда, я проспал до двенадцати после спектакля и когда пришел на вечер, там уже были все пьяны. А потом я сам напился. Я даже не помню, как меня привезли сюда. С тех пор я из дома не выходил.

– Или ты вспомнишь, придурок, с кем говорил про Потапова, или ты вообще отсюда никогда не выйдешь живым! – грозно заявил Пастухов, решительно шагнув в сторону Куксикова.

– Вспоминай, вспоминай, Митя, где, кому и что ты говорил о Потапове и кто при этом мог тебя слышать, – вторил Титов, надвигаясь на зашуганного актера.

Куксиков, нацепив на нос очки, испуганно стрелял взглядом то на одного, то на другого гостя.

Неожиданно он, подняв кверху свой узловатый палец, воскликнул:

– Я вспомнил! При нашем разговоре с Потаповым присутствовал еще один человек.

После этих слов взгляд Куксикова устремился в сторону ванной комнаты. В ту же сторону посмотрели Титов и Пастухов. В следующую секунду оттуда раздался грохот падающих тазов.

– Ну-ка, Юра, пригласи сюда этого чумурудика, – приказал Титов. – Похоже, не зря он в самом начале нашего разговора собрался смотаться отсюда.

Не прошло и минуты, как Пастухов выволок из ванной комнаты так и не успевшего одеться Гаджинюка и швырнул его на диван рядом с Куксиковым.

– Значит, ты говоришь, Дмитрий, что этот господин присутствовал при твоем разговоре с Потаповым? – спросил Титов.

– Да, – категорично подтвердил Куксиков, – но Сергей его не видел, поскольку он спрятался за ширмой.

– Это правда? – спросил Титов у Гаджинюка.

– Ложь, наглая ложь, – категорично отрезал Гаджинюк, быстро натягивая на себя трусы.

– Понятно, – задумчиво произнес Титов. – Но я думаю, что мы скоро выясним правду.

Титов кивнул Пастухову и добавил:

– Подыщи на кухне какой-нибудь подходящий для этих господ инструмент.

Тот понимающе кивнул и ушел на кухню. Появился он через несколько минут, держа в руке металлический ершик для чистки посуды.

– Что это? – вытаращил свои прозрачные глазки Гаджинюк на принесенную кухонную утварь.

– Зачем это? – вторил ему Куксиков.

– Это детектор лжи, – пояснил Титов, усмехаясь. – Ну, с кого из вас начать?

– С него, с него! – закричал Куксиков, вскакивая на ноги и показывая на Гаджинюка. – Это он врет, падла. Он сидел у меня в гримерной, за ширмой, и слушал весь наш разговор с Сережей. Он потом у меня еще переспрашивал, правда ли то, что Потапов мне больше денег давать не будет.

– Сволочь ты, Димка! – заорал в ответ Гаджинюк, вскакивая с дивана. – Всегда готов сдать невинного человека. Сколько я тебе добра сделал, пидор ты немытый. А ты меня под бандитов подставляешь.

– Ах ты, сука тощая! – взвился оскорбленный до глубины души Куксиков. – Это ты меня каждый раз подставляешь. Деньги из меня сосешь да еще обворовываешь меня. Вчера серебряный кулон упер, ворюга ты поганая.

– Сразу видно, что между людьми сложились трогательные, доверительные отношения, – с презрительной улыбкой наблюдая за этой сценой, произнес Титов. – Но все же я больше склонен верить господину Куксикову, похоже, в создавшейся ситуации его действительно подставили.

– Да сука он, сука, – яростно закричал Куксиков, указывая пальцем на Гаджинюка, – пакостник мелкий! У него все к рукам прилипает. Дашь ему денег на наркоту, так он ее купит по дешевке, а мне скажет, что втридорога купил.

– Да неправда это! – с искренним негодованием вскричал Виталик. – Просто раньше я брал наркоту у кавказцев. А теперь у них какой-то облом вышел, и я взял у других людей.

– Все, хватит! – заорал Титов. – Я уже вас наслушался до тошноты.

Он перевел взгляд на Гаджинюка и сказал тихо:

– Или ты сам расскажешь, кому ты настучал о Потапове, или мы заставим тебя это сделать.

В ответ Гаджинюк промолчал, и Титов молча кивнул Пастухову. Юрий, подойдя к Гаджинюку, со зловещей улыбкой на устах произнес:

– Я краем уха слышал, что ты любишь новые ощущения. Сейчас мы добавим тебе парочку в твою коллекцию… Правда, я скажу сразу, что они будут не самые приятные. После этого ты сможешь пользоваться своей задницей только по прямому назначению – и то с большим трудом.

Пастухов схватил тщедушного Виталика за трусы и рывком оторвал его от пола. Тонкий материал не выдержал, ткань разошлась по швам, и Гаджинюк с грохотом рухнул на пол, оставив в руке Пастухова клочок материала.

После этого падения, при котором Виталик больно ударился об пол, в нем как будто что-то надломилось. Он, жалобно заскулив, вскинул руки и устало сказал:

– Не надо, не делайте мне больно. Я вам все скажу… Я совсем не могу терпеть боль…

Гаджинюк, сидя на полу, прижал к груди ноги, обвив их руками.

– Я просто знаю одного парня, – произнес он после небольшой паузы. – Он из бригады некоего Васи Крюка, торгует порошком. Я иногда прикупаю у него. У них, правда, дороговато, поэтому беру нечасто. В этот раз я пошел туда и краем уха услышал разговор о том, что «братки» Багая имеют зуб на Потапова и хотели бы с ним переговорить.

– И ты им рассказал, что Потапов уехал за город? – холодно спросил Титов.

Виталик молча кивнул.

– У-у, паскуда, – ругнулся Пастухов, пнув Гаджинюка ногой.

Тот, завизжав от боли, вскричал:

– Но я не знал, что все так плохо кончится! Я даже не думал, что они поедут убивать его!

– Сколько тебе заплатили, иуда? – с презрением спросил Титов.

– Мне обещали порошок, – произнес Гаджинюк.

– И что, отдали? – оживленно спросил Куксиков.

В ответ Виталик отрицательно покачал головой:

– Они меня кинули.

– Что будем с ним делать? – спросил Пастухова, глядя на Гаджинюка. – Мочить бы надо эту паскуду.

– Нет, – задумчиво произнес Титов, – он нам еще пригодится. Одевайся, гаденыш, поедешь с нами…

– Нет… Я сказал, нет, – твердым голосом произнес Игнатов.

Он стоял у окна своей квартиры и говорил по сотовому телефону.

– Я умываю руки и выхожу из игры. Пойми меня правильно. В этой войне я буду проигравшим в любом случае. Это же очевидно… Я вообще не хочу, чтобы она продолжалась. Пусть виновные понесут наказание и расплачиваются за ту кашу, которую они заварили… Мы с тобой, Андрей, не имеем к этому никакого отношения. Почему мы должны расплачиваться за чужие ошибки?.. Я уверен, что с Потаповым можно договориться, что я и собираюсь сделать. Я сегодня с ним подписываю договор. И это мое окончательное решение… До свидания…

Игнатов отключил сотовый телефон и несколько секунд стоял, задумчиво глядя в окно. Из задумчивости его вывела вошедшая в комнату супруга. Она, тронув мужа за плечо, тихо спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Нет… Ничего особенного… – очнулся от своих размышлений Игнатов и, повернувшись к жене, нежно обнял ее за талию.

– Но ты сегодня не поехал в свою гостиницу, – недоумевая, заявила супруга. – Обычно в это время ты уже там.

– Я сегодня с утра еду совсем в другое место, – нахмурившись, ответил Игнатов. – Если сегодняшняя сделка с Потаповым состоится, то в гостинице мне нет необходимости появляться… Во всяком случае, в ближайшее время.

– Ты что, увольняешься с работы? – с удивлением спросила жена.

– Не совсем, – уклончиво ответил Виктор, – просто у меня появится какое-то время на отдых. Мы наконец-то сможем вместе уехать куда-нибудь за границу на целый месяц.

Супруга Игнатова не слишком вникала в дела мужа и не стала расспрашивать его о подробностях сделки. Ей было радостно от одной мысли о том, что они скоро уедут в отпуск за границу.

– Я желаю тебе удачи! – произнесла супруга, поцеловав мужа в щеку.

– Спасибо, дорогая. Не волнуйся, все будет хорошо, – ответил Виктор. – Но мне уже пора.

Через пять минут он, держа в руках небольшой кейс, вышел из подъезда и направился в сторону автостоянки, расположенной недалеко от его дома.

Усевшись в свою серого цвета «Тойоту Королла», Игнатов положил кейс рядом с собой и, аккуратно вставив ключ в замок зажигания, плавно повернул его.

Мотор машины тихо заурчал, и Виктор, резко взяв старт, вывел свою скоростную иномарку на улицу.

Он держал путь в центральный офис ассоциации «Корвет», расположенный на улице Затонской. Именно там была назначена его встреча с Потаповым, на которой они должны были подписать договор купли-продажи акций гостиницы, принадлежащих Игнатову.

Через пятнадцать минут езды Игнатов въехал на улицу Затонскую. Однако к этому времени стоянка перед офисом «Корвета» была заполнена до отказа, и Виктору пришлось припарковать «Тойоту» гораздо дальше.

Остановив машину около тротуара, Игнатов не спеша вынул ключ из замка зажигания, взял в руки кейс и, откинув дверь, собирался уже вылезти из машины. В этот момент, к удивлению Виктора, вплотную с его «Тойотой» остановились белые «Жигули».

Игнатов с недоумением взглянул на сидящего за рулем «Жигулей» человека. Однако лица его он так и не разглядел, поскольку первое, что бросилось в глаза Игнатову, – дуло пистолета, оборудованное глушителем.

Раздался один приглушенный хлопок, затем второй и третий. Пули, попавшие в лицо Игнатову, отбросили его назад, в салон «Тойоты», и он, выпустив из рук свой кейс, неуклюже завалился на бок на сиденье иномарки.

«Жигули» резко стартовали с места, помчались на огромной скорости в сторону перекрестка и вскоре скрылись за поворотом.

– Но смотри у меня, педрило костлявый, – обратился Титов к сидящему вместе с ним в машине Гаджинюку. – Если ты нам лапшу на уши вешаешь и этот твой продавец наркоты сегодня не появится, ты у нас навсегда всякую сексуальную ориентацию потеряешь.

– Нет, нет, не беспокойтесь, – оживленно заверил Виталик. – Он обязательно здесь сегодня появится. Он здесь почти каждый вечер.

Гаджинюк находился на заднем сиденье джипа, рядом с Пастуховым. Сам Титов сидел за рулем своего «Мицубиси Паджеро».

– А кому ты наркоту сплавляешь? – задал вопрос Титов, обращаясь к Гаджинюку.

Тот неопределенно вскинул брови и, глубоко вздохнув, произнес:

– Ну, у меня определенный круг клиентов – это творческие натуры, люди культуры. Им иногда бывает необходимо расслабиться, развлечься, снять нервное напряжение. Я помогаю им в этом по мере моих сил и возможностей. Чаще психологическая консультация, но иногда, по их желанию, продаю дозу-другую, чтобы снять стресс… Это мое предназначение в жизни – врачевать души людей. А представители богемы в этом особенно нуждаются.

– Слава богу, что мы с тобой, Костя, не люди богемы, – усмехнулся Пастухов.

– Да-а уж, – вторил ему Константин. – Избавь меня, боже, от таких врачевателей… А часто ты у этих «братков» наркоту берешь?

– Раньше часто брал, а сейчас перестал, – ответил Виталик.

– Почему?

– Цены у них высокие, – ответил Гаджинюк и, слегка поморщившись, добавил: – Да и люди они невежливые, некультурные.

– Это уж точно, – снова усмехнулся Титов, – «голубых» братва не очень-то жалует. Кстати, а что это за вежливые кавказцы, у которых ты теперь берешь порошок?

– Зачем это вам? – нахмурился Гаджинюк. – Они не имеют к данному делу никакого отношения.

– Это уж нам решать, кто имеет отношение к этому делу, а кто нет, – заявил Титов и, повернувшись, внимательно посмотрел на Гаджинюка.

– Ну, хорошо, хорошо, – примирительно заговорил Виталик. – Есть у меня пара знакомых дагестанцев, у них своя станция техобслуживания. Я там свой автомобиль периодически ремонтирую. Так сказать, постоянный клиент.

– Они тебе что, как постоянному клиенту скидки делают, что ли? – переспросил Пастухов.

– Да, порошок у них подешевле и качество хорошее, – подтвердил Виталий. – Да и отношение к людям получше, – заключил Гаджинюк.

– Что же ты у них в таком случае брать-то перестал? – спросил Титов.

– Это не я перестал, – пожав плечами, ответил Гаджинюк, – просто у них в последнее время порошок кончился, а травки у них никогда не бывает.

– Почему кончился? – спросил Пастухов. – Неужели поставщика менты замели?

– Не знаю, – пожал плечами Виталик, – такими вещами я не интересуюсь. Целее буду.

– Врешь ты все, козел затраханный, – злобно прошипел Титов. – Всем ты интересуешься, что тебе деньги может принести. Ты и мать родную, если случай выдастся, по сходной цене продашь. Кстати, я так и не узнал, сколько тебе за информацию о нашем шефе заплатили?

– Нисколько, – сильно погрустнев, ответил Виталий, – они мне порошком отдали.

– Вот чем нынче расплачиваются с иудами, – с презрительной усмешкой на устах произнес Пастухов. – И где теперь этот порошок? Небось уже по клиентам распихал?

Виталик отрицательно покачал головой и едва слышно произнес:

– В унитазе он.

– Как это в унитазе? – поразился Титов.

– Когда я на другой день пришел к ним, они были очень злы. Избили меня, потом засунули мне большой пакет с порошком в…

– Куда? – поразился Пастухов.

– В зад, – коротко ответил Виталик и с тоской в голосе пояснил: – При этом пакет порвался…

Виталик сидел грустный и унылый. Его тощие плечи были опущены. Маленький острый нос, казалось, еще больше заострился.

– Да-а-а, – медленно протянул Титов, со злорадством глядя на Гаджинюка. – Видимо, твоя жопа никогда не стоила так дорого, как в тот момент.

– Поэтому ты так легко и сдал своих обидчиков, – предположил Пастухов.

В этот момент Виталий, смотревший в окно автомобиля, вскрикнул:

– Вон он, у машины стоит! Это Колян, он продает мне наркотики! А вон тот высокий хмырь, который рядом с ним стоит, надо мной издевался.

У дверей бара «Эдельвейс» остановился белый «БМВ». Из машины вылезли двое молодых мужчин. Один был невысокий, плотный крепыш, одетый в спортивный костюм.

Второй мужчина был гораздо выше ростом, сухощавее. На нем был надет летний светлый костюм.

– Вон тот, маленький, продает мне наркоту, а этого я не знаю по имени.

– Зато мы его хорошо знаем, – произнес Титов, – это и есть Вася Крюк – правая рука Багая…