"Слепой Агент [Последний долг, Золотой поезд]" - читать интересную книгу автора (Майоров Сергей)

2

Марголин опоздал на целый час и выглядел так, словно по дороге напоролся на банду басмачей и только за углом дома застрелил последнего.

Когда мы зашли в комнату — ту самую, с несколькими столами и сейфом, — он яростно выругался и зашвырнул в угол своё пальто, а немного позже сбросил и пиджак. Оказалось, что в хитроумной плечевой кобуре из толстой белой кожи у него пистолет — что-то большое и серьёзное, «беретта», насколько я разбирался в зарубежном оружии. И пока шеф метался по комнате и рвал воротник рубашки с таким видом, будто его пытался задушить собственным галстуком человек-невидимка, я курил и рассматривал незнакомую машинку.

— Дай сигарету!

Он закурил и встал у окна, роняя пепел и вполголоса матерясь. Потом выпутался из наплечных ремней, небрежно бросил кобуру на сейф, подошёл и сел за стол напротив меня.

— Дело дрянь. Мне не хотелось подключать тебя к этому, но теперь ничего другого не остаётся. Ты наименее засвечен в определённых кругах, так что придётся нам двоим это расхлёбывать. В основном, конечно, тебе. Все детали обговорим позже, сейчас слушай основное.

Он замолчал и уставился глазами в пол. В кино такие сцены заканчиваются тем, что актёр медленно падает на стол, с пятном красной краски на спине, и говорит что-то крайне важное и непонятное. Марголин не упал. Посидев так несколько минут, он поднял глаза на меня и заговорил:

— Дело очень серьёзное. У нас идёт утечка информации. Около трех месяцев. Естественно, как и в каждой нормальной большой конторе, у нас есть не одна «крыса», но в большинстве своём это — мелочь, которая не стоит затраченных на них денег. Мы их не трогаем, подсовываем дезу, которую они и сдают с чистой совестью своим хозяевам. Но есть «крыса» другого масштаба.

— Ондатра, — подсказал я, и Марголин усмехнулся.

— Пусть будет ондатра. Так вот, сведения, которые она сдаёт, стоят десятки и сотни миллионов. Эта ондатра сидит высоко, скорее всего это кто-то из начальников отделов или даже замов генерального. Ты понимаешь, насколько деликатная ситуация? Есть множество аспектов, про которые даже я не все знаю, а тебе лучше и вообще не слышать. Мы понесли колоссальный ущерб. А что может быть дальше — подумать страшно. Мы определили примерный круг подозреваемых. Совсем немного. — Марголин усмехнулся. — Всего одиннадцать человек. У нас были определённые наработки, но теперь все придётся менять. Ночью погиб парень, который этим занимался.

Марголин замолчал. Играл желваками, сжимал кулаки и молчал.

— Якобы дорожно-транспортное происшествие. Но он звонил мне за двадцать пять минут до смерти и говорил, что раздобыл какие-то важные документы, обещал их подвезти. Мы договорились встретиться у мотеля, я не стал ждать, поехал ему навстречу, а он уже… Понимаешь, Вадим машину с закрытыми глазами водить мог… А тут он якобы вылетел на встречную и сразу — под «КамАЗ». Грузовик этот в тот вечер со стройки угнали, так что кто им управлял — сам понимаешь. В машине Вадима — никаких документов. Не знаю, что он там раздобыл…

Марголин помолчал, вспоминая о погибшем, облокотился на стол и заговорил, глядя мне прямо в глаза:

— Мы пойдём другим путём. Вадим начал с самой ондатры, пытался нащупать её. Здесь нет перспективы. Все подозреваемые имеют доступ к информации. Мы не можем, по крайней мере, пока не можем, подсунуть каждому из них свою дезу и посмотреть, что из этого получится. Не можем активно разрабатывать каждого них, потому что круг слишком велик, и мы столкнёмся с таким противодействием, что… У каждого из них своя охрана, которая мне не подчиняется… Им нравится ходить в толпе телохранителей, спать со своими секретаршами и потихоньку отламывать от общего пирога в свой карман. Шеф, конечно же, все это знает, но ему приходится мириться. У всех свои слабости, и прогонишь этих — придут ничем не лучше. Мы не можем начать трясти их связи, установить слежку, подключиться к телефонам. Не можем, потому что все это моментально обнаружится и поднимется такая волна, что «ондатра» насрет нам на головы и уйдёт… У нас есть другой шанс, и мы им воспользуемся. Мы установили, кто именно использует нашу информацию и, вероятно, оплачивает ондатру. Ты слышал о группировке Гаймакова?

— Не больше, чем просто слышал.

— Возникла группировка около трех лет назад. Долгое время держались в тени, занимаясь заказными угонами, налётами на квартиры и магазины. Старались не пересекаться, я имею в виду других бандитов. Всегда действовали предельно грамотно, жёстко и были отлично подготовлены. За всё время — ни одного серьёзного прокола, ни одной ошибки в выборе объекта, ни одной потери. Тогда её численность составляла не более двадцати человек, и они нигде лишний раз не светились, не афишировали себя. Невозможно представить ситуацию, чтобы кто-нибудь из них завалился, например, в кабак и начал бить себя кулаком в грудь: «Я — гаймаковский!» Его удавили бы свои же. Да и название это в то время никому ничего не говорило. Но примерно год назад они начали стремительно разрастаться и сегодня, я думаю, насчитывают не меньше сотни только активных стрелков, не считая всякого рода финансистов и консультантов. И они начали активно расширять свои сферы влияния. Оттяпали часть городской территории у «смирновских» и «омских», лезут в игорный бизнес, наркотики, сейчас уже контролируют несколько пригородных районов. В общем-то, многого они не требуют, и по этой, и по другим ещё причинам с ними стараются особо не конфликтовать. «Смоленские» попытались было разбухнуть, но им быстро дали укорот. Помнишь стрельбу в бане на Хо Ши Мина? Должен помнить, ты ещё работал тогда. Три трупа, десяток тяжелораненых и ещё столько же, кто смог удрать своими ногами до приезда ментов. Все — «смоленские». И ещё… Тебе неприятно будет это слышать, но Эдика Столяра ты, конечно, не забыл. Помнишь, как задерживал его тогда? Так вот, вам их элементарно подставили. Нет, вымогательство, конечно, было, но терпила ни при каких обстоятельствах не должен был прийти к вам с заявой. Он Эдику уже два года платил, и брали они с него по-божески, развернуться давали, с конкурентами вопросы утрясали. А он ни с того ни с сего к вам бежит. Почему? И ты не интересовался, где он сейчас? А сейчас он живёт в Новгородской области, кто-то оплатил ему переезд на новое место, документы новые сделал, помог устроиться. Кто? Не ваш же департамент. А Столяр почему с пушкой оказался? Он что, совсем дебил, просто так с ней по городу мотаться? А дело в том, что на него накануне покушение было, и он продолжения каждую минуту ждал, тем более что кореш его лучший, Миша Сонный, в той бане на Хо Ши Мина навсегда мыться остался. И вот ещё одна причина, по которой с «гаймаковскими», пока совсем не припрёт, связываться не хотят. Юра Гаймаков — я с ним, кстати, давным-давно, двадцать с лишним лет в ментовке отработал — уволился четыре года назад. Долго работал старшим опером в городском управлении, потом замначальника в районном ОБЭПе и уже оттуда уволился на пенсию. Официально сейчас трудится адвокатом, ведёт дела средней руки. В свою команду берет только бывших ментов. Не брезгует никакими методами. Если надо, а иногда и когда не надо, конкурентов своих сдаёт бывшим коллегам за милую душу. И голова у него, надо отдать должное, работает как надо. Прощают ему пока многое. А он наверх рвётся и планов своих не скрывает. Говорит, менты должны контролировать город и сверху, и снизу. Действующие менты — официально, то есть сверху, а бывшие — снизу. У него свои принципы. Его ребята, не задумываясь, угонят трехсотый «мерс», но не посмотрят на старую «копейку», и не из-за разницы в цене. По той же причине они никогда не трогают родственников того, с кем разбираются, и не устраивают перестрелки на улицах.

— Благородные ребята, — пробормотал я. — И почему они меня к себе не позвали?

— Рылом не вышел. Так вот! Ты примерную схему расстановки городских группировок знаешь?

— Да, в школе проходили.

— Только выше двойки ты никогда ничего и не получал. Значит, первыми у нас идут «центровые». С большим-большим отрывом. Образно говоря, на пьедестале почёта они занимают первое место, а ближайшие к ним располагаются только где-то на месте пятом-шестом, остальные ступеньки пустуют. И реальных конкурентов «центровым» на сегодняшний день не наблюдается. Следующие — «хабаровцы». Они тоже рвутся на вершину, но умеют ждать и трезво оценивать свои силы. Третьи — «смирновцы». После гибели Лешки Смирнова они неуклонно катятся вниз. Он слишком многое держал в своих руках и унёс с собой; им не восстановиться, и они это понимают. По идее, через год-два от них даже названия не останется. Как это случилось, например, с «габаевскими». Ещё ниже идут «новосибирские», «омские», «московские» и, пожалуй, «смоленские», а в самом низу болтается шушера вроде «боровичевских», «пресноводских» и прочих. Есть ещё и азеры, контролируют несколько традиционных сфер. Есть Проводник, у него рак лёгких, больше двух месяцев он никак не протянет, так что в эти игры он уже не игрок. Юра Гаймаков с компанией сейчас активно треплет «смирновских», и поступает хитро, так, чтобы и остальные, ничего не делая и ничем не рискуя, могли отхватить что-нибудь. И все отхватывают. «Хабарики» понимают, что потом очередь дойдёт до них, и готовятся. «Центровые», если начнётся бой за второе место, вмешаются. Если только Гаймакову не удастся с ними договориться. Крутому большая война не нужна, он будет тянуть до последнего и на переговоры с Гаймаковым пойдёт. «Хабарики» это хорошо понимают, но у них свои трудности. Группировкой руководят двое братьев, старший — умный, а младший — дурак. Он до сих пор, развлекаясь, по ночам трясёт ларьки, дерётся в кабаках и носится по городу с пушкой в кармане. Реальная власть на сегодняшний день в руках старшего, а популярностью пользуется именно младший, из-за дурного своего характера он давно бы сцепился с Гаймаковым, но старший смотрит на вещи реально…

Марголин замолчал.

Я решил, что пришло время высказать своё квалифицированное мнение, кашлянул и осторожно сказал:

— Значит, будет новый Большой передел?

Марголин кивнул:

— Будет. И получается так, что, хотим мы того или нет, будем в него втянуты. Если бы вся проблема заключалась в самом Гаймакове, вопрос можно было бы решить. Но в будущую войну вложены колоссальные деньги, и потому она состоится. Гаймаков только ферзь. Где-то, за игровым полем, дожидается своего часа король. И где-то, ещё дальше, сидит игрок, который всю эту комбинацию затеял.

Я посмотрел в окно. Жалюзи были раздвинуты, и я видел, как на деревья падает крупными хлопьями снег. Я поёжился.

— В последнее время Гаймаков подмял под себя, — продолжал Марголин, — три мелкие охранные конторы. Одна из них занимается только охраной грузов, другая — только физической защитой, а вот третья интересует нас больше всего. Некий «Квадрат». До последнего времени такого названия никто и не слышал. Весь их штат состоял из двенадцати человек, еле-еле концы с концами сводили. А за последние три месяца круто приподнялись. Переехали в новое помещение в центре, стали давать рекламу, приличным транспортом обзавелись. И перехватили один наш контракт, крайне выгодный. Он готовился в полной тайне — насколько может быть тайной то, что известно больше чем одному. Некая производственная структура, которую долгое время опекали «смирновцы», изъявила желание встать под наше крыло. Надолго и на выгодных для нас условиях. Мы проводили обычную проверку, и вот, в ходе неё, наши специалисты раскопали моменты, которые, будь они опубликованы или переданы в соответствующие органы, поставили бы жирный крест на этой самой структуре. Один из их директоров допустил нелепейший промах, и вся эта лабудень всплыла. Как ты понимаешь, иметь лишний козырь в рукаве никогда не помешает. В общем, всё шло к финальным переговорам, когда господа бизнесмены, буквально в панике, наотрез от всего отказываются и поспешно заключают договор с этим самым «Квадратом». Как мне удалось узнать, на самых грабительских для себя условиях. Оказывается, к ним приехал какой-то вшивый менеджер из этого самого «Квадрата» и с самым невинным видом вывалил все те секреты, которые нам удалось накопать. С соответствующим, как ты понимаешь, предложением. И выбора у них не было. Им пришлось принять предложение. По нашей репутации нанесли хороший удар, а что было бы, если бы все это говно всплыло? Мы попытались по-хорошему разобраться с «Квадратом» и столкнулись с улыбающейся физиономией Гаймакова. Сначала менты загребли троих наших ребят, которые отправились в офис «Квадрата» на переговоры, согласно договорённости с их директором. При этом в машине, непонятно как, оказался «мокрый» ствол. Ребят удалось отмазать, и я склонен верить, что пистолет им подбросили «гаймаковцы». А сразу после этого ближайший помощник Юры позвонил нашему главному и заявил, что никаких переговоров они с нами вести не станут, а если мы чего-то хотим, то можем назначить время и место разборки. Мы, естественно, отказались. Наши экономисты за головы хватаются, когда подсчитывают, какие убытки мы понесли. Мы до предела ужесточили режим секретности, но это не помогло. Буквально на той неделе ушли важнейшие сведения, касаюшиеся подготовки к областной олимпиаде. Поэтому вопрос с ондатрой стоит крайне остро. Работать ты будешь не один, и в строжайшей тайне. Координация и связь — через меня. Думаю, в течение недели, максимум — двух, мы управимся. На это время я поселюсь здесь… Вадиму удалась невероятная вещь, — продолжал Марголин, — он завербовал того самого менеджера из «Квадрата», который… О котором я говорил. Он готов сотрудничать.

— И давать нам красивую дезу, — усмехнулся я.

— Навряд ли. На него есть крючок. Он — педик, причём интересный: активен с молодыми мальчишками, а во всех остальных контактах играет только пассивную роль. Он пользуется подростками из интерната, на одной и той же квартире. Все это зафиксировано. Можешь быть спокоен, я сам все проверил.

Я невольно хмыкнул.

— И этот педрила готов нам помочь. — Марголин не обратил внимания на мою реакцию. — Само собой, за хорошие деньги, это уже не твоя головная боль. Конечно, сам по себе он — не фигура, но его станут использовать и дальше. По крайней мере, ещё какое-то время. Наверное, он и сам это понимает. Есть разумные предположения, что в ближайшие дни эта наша ондатра должна себя проявить. В самых первых числах января. Я уверен, что передача информации происходит при личной встрече. И агент такого уровня, как ондатра, не будет встречаться с какой-то шестёркой. Скорее всего, он поддерживает контакт с человеком, который его завербовал, а это уже должна быть фигура. На решающий разговор должен был прийти человек, обладающий реальной властью. Не обязательно это сам Гаймаков, но кое-кто приближённый к нему. Если сможем узнать, когда и где состоится следующая встреча, считай, свою работу мы выполнили. И наш добрый голубой менеджер должен нам в этом помочь. Связь будешь поддерживать ты. Завтра встретишься с ним.

— Надеюсь, гомика мне изображать не придётся?

— А неужели это так неприятно?

После задержания Столяра мы ездили к нему на обыск, и я запомнил адрес. Он жил в собственной трехкомнатной квартире на улице Кораблестроителей в высотном доме. Жильё в этом районе считалось престижным и стоило хороших денег. Видимо, должность экспедитора в третьеразрядном ТОО, где числился Эдик, оплачивалась щедро.

Я прикинул, что вряд ли он вернётся домой рано, и подъехал к полуночи. Окна квартиры были тёмными, и, выключив мотор, я настроился на терпеливое ожидание. Дом был огромный, семь подъездов, и соответственно просторным был двор, так что моя скромная «восьмёрка» затерялась среди двух десятков других машин. В салоне тепло, уютно, мурлычет музыка, под рукой упаковка с безалкогольным пивом. Что ещё надо? Ещё мою душу ласкало праведное чувство мести.

Ждать, однако, пришлось недолго. Столяр приехал в половине первого.

Раньше у Эдика была другая машина, я не подумал, что он мог десять раз сменить колеса, и не сразу обратил внимание на белый «форд-скорпио», свернувший с улицы во двор. Тем более что «форд» прокатился мимо нужного подъезда и встал около трансформаторной будки. Если приглядеться — заметны глубокие вмятины на дверях правого бока и фосфоресцирующие кляксы на заднем крыле. Боковые стекла затемнены до черноты, но сидела машина так низко, будто багажник загрузили кирпичом. Я выпустил ключ зажигания и откинулся на подголовник.

В «форде» приехало шесть человек. Четыре хихикающие пьяные девицы, хмурый пошатывающийся Столяр в распахнутом малиновом пальто и незнакомый мне молодой мужик с похожим на двухпудовую гирю затылком, в кроссовках пятидесятого размера. Наверное, тоже экспедитор.

Я вздохнул. В такой ситуации оставалось только уехать.

Компания, скользя, дошла до подъезда. Девицы повисли на Столяре, чего-то настоятельно от него требуя. Гиреподобный дядя стоял чуть в сторонке, сжимая под мышкой две бутылки шампанского. Как и полагается джентльмену, Эдик не заставил себя долго упрашивать. Выдернув из-под пальто тускло блеснувший предмет, он сошёл с тротуара на проезжую часть, покачнулся и вскинул руку над головой. Вечернюю тишину разорвали три хлёстких выстрела. В соседнем дворе залилась лаем собака и кто-то пьяно заматерился, а четыре здоровые женские глотки подняли немыслимый визг.

Человек-гиря схватил Столяра в охапку и внёс в дом. За ними в ту же дверь проскочила и арьергардная часть отряда…

Уезжая, я посмотрел на номер машины Столяра. ш015ВВ. Что-то смутно знакомое. Я постарался вспомнить, где мог его видеть. Наверное, на автостоянке перед «Пауком».

Человека, который должен был помочь выйти на ондатру, звали Игорем Шубиным. Встреча была назначена на девять утра, на территории станции автотехобслуживания, расположенной в пяти минутах езды от города.

Я прибыл заранее, оставил свою машину на парковочной площадке и немного послонялся вокруг. Шубин появился вовремя. Аккуратно заехал на фиолетовом «хюндай-пони», вызвал механика, переговорил с ним, отдал ключи и направился в кафе на второй этаж сервисного центра.

Марголин подробно описал мне внешность Шубина и даже показал его фотокарточку, но, как оказалось, я совершенно не был готов к встрече. Среднего роста и хрупкого телосложения, он обладал широкими, по-женски округлыми бёдрами и лицом, красочно иллюстрирующим заключительные положения статьи 121 УК РФ, был выряжен в немыслимого фасона бежевое пальто и вызывал только одно, на мой взгляд, совершенно естественное для любого нормального мужика, желание — двинуть кулаком в морду, предварительно надев перчатку или обернув ладонь носовым платком. Я совершенно не представлял, как буду с ним общаться. Он ведь почувствует, как я к нему отношусь.

Я немного подождал, вслед за красочным «хюндаем» с разницей в несколько минут вкатился навороченный джип с «братвой» такого низкого класса, что это не вызвало у меня ни малейшего подозрения.

Марголин обещал находиться где-то неподалёку и захватить с собой пару надёжных ребят. Так что тыл мой был прикрыт и можно было смело действовать, склоняя нашего голубого друга к дальнейшему сожительству. Точнее, к сотрудничеству.

Я поднялся на второй этаж. Шубин сидел за столом в центре зала, обратив к входной двери свой обтекаемый зад и напряжённо, сморщив лоб, вглядываясь в зеркало над стойкой.

Я задержался в дверях, пытаясь настроить себя на нужную волну. Мелькнула мысль, что Шубина нам просто подставили, понимая, что мы обязательно будем искать осведомителя и не обойдём такую колоритную фигуру. Но я верил Марголину, поручившемуся, что с нашим агентом все чисто. И последовавший разговор с Шубиным убедил меня, что это действительно так.

Я всегда относился к гомосексуалистам с откровенным презрением, считая их, в лучшем случае, больными людьми. Контакты с ними я старался свести до минимума, если уж нельзя было без них обойтись, и после каждого такого разговора испытывал острое желание принять душ. Шубин оказался первым из них, кто произвёл на меня хоть в чём-то благоприятное впечатление. Он был умён и сумел убедить меня в этом за несколько минут общения. Я поверил, что нам от такого сотрудничества будет прок. Я никогда не видел погибшего Вадима, но сейчас отдал ему должное. Карту он сумел нам оставить, без сомнения, козырную.

Шубин был собран и деловит, готов к любым неожиданностям, и это несоответствие с его внешним обликом, вкупе с моей изначальной предвзятостью, сбивало меня с толку.

Мы закончили переговоры за тридцать минут и, кажется, остались довольны друг другом. Когда в конце разговора я сказал ему о гибели Вадима, в глазах у Шубина, к моему удивлению, мелькнули слезы.

Я покинул кафе первым, сел в машину и направился к городу. Дорога позади была пустынна до самого горизонта. Я свернул на площадку для отдыха и поставил «восьмёрку» в дальнем её углу, носом к шоссе.

Через несколько минут пронёсся сверкающий «хюндай» Шубина, а потом с шоссе сполз и подкатил ко мне серый БМВ Марголина. Я пересел в его машину.

Он выслушал мой отчёт, не перебивая. Один раз нас прервал звонок радиотелефона. Разглядывая шоссе и выбивая пальцами дробь по рулевому колесу, он дослушал сообщение, воткнул трубку в гнездо на панели приборов и повернулся ко мне:

— Наши. Провели твоего друга до самого дома, все чисто. И машину его посмотрели, пока вы беседовали. Тачку он, кстати, напрокат брал… Ну, и что дальше?

Я закончил рассказ, и Марголин долго молчал, разглядывая занесённые снегом деревья окружавшего нас леса.

— Нормально, — наконец сказал он. — Мне нравится твой план. Основные события начнутся не раньше, чем через неделю, на эти дни ты никуда не пропадай. Новый год отмечай как хочешь, праздники — дело святое, а из города постарайся не уезжать. Держи!

Он вытащил из бардачка «моторолу».

— Это — чтобы в любую минуту с тобой можно было связаться. А это — на оперативные расходы.

В конверте оказалось полторы тысячи «зелёных». Если бы мне выдавали столько в милиции, я на своей территории извёл бы преступность, как социальное явление.

— За машину будешь платить из своих личных, а эти, считай, служебные. Когда потратишь, напишешь отчетик. У нас в бухгалтерии печатного станка тоже нет. Ну все, пока!

Я вылез из БМВ и пошёл к своей машине.