"Трое суток из жизни оперуполномоченного" - читать интересную книгу автора (Бетев Сергей Михайлович)7Никто не знал, что пережила Маруся Банникова в ту ночь, когда впервые у нее в изголовье оказалась не домашняя подушка в ситцевой наволочке, а грубый тюремный сенник. Ни на минуту не сомкнула глаз и ничего не видела вокруг. Только память, стиснутая холодными каменными стенами, болезненно выталкивала из себя воспоминания. И получалось все время, что ее жизнь начиналась в той еловой пади, с той теплой ночи, когда она испытала первую счастливую усталость и поняла, что может стать самой щедрой на свете. Все, что было потом, когда он уехал, это неправда! Потому что и сейчас знала: вернись та ночь, она бы кинулась в нее, как тогда, без оглядки. А потом?.. Потом и не заметила, как прокараулила себя. Не хотелось быть одной. И оказалась одна. И где?! …На следствии Мария Банникова ничего не скрывала. На суде машинально повторила то, что было на самом деле, уже не помня, как говорила о том же на допросах. Равнодушно выслушала приговор и не выронила ни одной слезы, когда впервые на свидание к ней пришла мать. Молчала. И когда ехала куда-то в Сибирь, тоже молчала. В первое время не замечала, что ела, не знала, когда наступал завтрак, обед и ужин. Раньше в жизни ей всего хотелось много: и веселья, и работы, и красоты. Сейчас ей ничего не хотелось. Работала, потому что велели. Ела, потому что кормили. Она не ходила в кино: в этой жизни оно ее не интересовало. Она часто получала письма из дома, но редко отвечала на них. Ее соседки каждый вечер строили планы на будущее, но она даже не прислушивалась к ним. Все начиналось и кончалось там, за высоким забором. Здесь ничего не было и быть не могло. Только иногда снилась ей Аптекарская гора, из-за которой плыл в вышине за Сергу звездный караван Млечного Пути и таял в утреннем рассвете… Но жизнь взяла свое. Понемногу и своенравная Маруся Банникова смирилась с новым положением. А потом вдруг заметила себя неопрятной и испугалась! Спохватилась! И это спасло. И работа стала казаться другой, почти нормальной. И постель свою обиходила так, чтобы походила хоть немного на домашнюю. И через кино научилась видеть настоящую жизнь и радоваться ей. А сколько книг прочитала!.. Не прошло и года, как вызвали к начальству. Из штаба вернулась с пропуском, который разрешал выходить из колонии, быть рядом со свободными людьми. И там, в маленьком поселке, где жило всего-навсего несколько сот лесозаготовителей, ее приняли в одной семье и даже полюбили. Больше всего она боялась нарушить установленные правила, чтобы не потерять маленький пропуск, который каждый день выпускал ее из-за колючей проволоки. Даже и те, кто охранял ее по закону как преступницу, те, о жестокости которых выдумывали небылицы сами для себя уголовные старожилы, видели, с каким светлым лицом выходит с вахты Мария Банникова… А через три года ее, свободную, провожала семья лесного мастера, с которой она сдружилась с тех дней, когда ее стали отпускать из колонии без конвоя. Марусю Банникову освободили из заключения условно досрочно по решению суда. – Кирилл Павлович приезжал в наш леспромхоз на десять дней, – устало заканчивала свой рассказ Маруся. – По приезде забежал к нам всего на минутку, чтобы сказать, что приехал нечаянно. Познакомился с моими стариками, которые знали о его семье от меня. Перед отъездом хотел их повидать подольше, ждал два дня. Больше не мог. А наши загостились у своих в Билимбае. Хотели с ним туда поехать, да побоялись, что разминемся… Олег Владимирович слушал. Маруся примолкла ненадолго. Потом вспомнила: – А платок этот он подарил мне в воскресенье. Купил в нашей галантерее, которую обокрали: – объяснила грустно: – Я ведь в воскресенье-то именинницей была… – Что вы?! – удивился, как всегда удивляются в таких случаях, Олег Владимирович. – Сколько же вам? – Ой, много! – улыбнулась она. – Двадцать пять уже. – Возраст, прямо скажем, не скучный, – высказал он свое отношение. Олег Владимирович заметил, что, когда она улыбалась, лицо ее сразу преображалось, и тогда угадывалась та давняя Маруся Банникова, о которой он услышал только вчера. – Скажите, Маруся, как был одет Кирилл Павлович? – Да просто… Как лесники одеваются? Телогрейка, костюм будний да сапоги. Вот и вся одежда. Не на курорт ведь к нам приезжал. – А семья у него большая? – Жена, два мальчика – семи и десяти лет, да бабушка, мать его. Они наши, уральские! Почему меня и приняли тогда сразу. Кирилл Павлович всегда работал в лесу. А перебрался с семьей в Красноярский край, потому что там леспромхозы богатые! На улице уже совсем рассвело. – Вот и совсем не страшно будет вам идти, – Чернов кивнул на окно. И, откинувшись на спинку стула, спросил: – А почему на работу не устраиваетесь? – Все уехать собираюсь, да с Нижними Сергами расстаться не могу, – призналась она. – Нигде не была, ничего не видела, а все думаю, что красивее места нет. – Так надо и обосновываться. – Нет, – торопливо ответила она. И посмотрела ему в глаза. – Здесь я – Маруська Банникова, которая мужикам мозги крутит… Уеду куда-нибудь жить просто Марусей… – Извините, что не дал вам сегодня спать, – поднялся Олег Владимирович. – У каждого человека – свое дело… – И еще – обязанности, – сказал Чернов |
|
|